Вилль прекрасно понимал, что, если Алессе взбредёт в голову продолжить лечение, то искать она его в первую очередь будет дома. Сейчас его мучил каверзный вопрос: куда податься? Встречные горожане кивали со смесью радости и удивления — как-никак, у склочной оборотнихи гостевал, не у девушки-домохозяйки… да, вроде, шерстью не покрылся и когтей не отрастил. Юноша привычно улыбался и кивал в ответ, но думал о своём. Он не понимал, почему вдруг захотел уйти именно так, через окно, как хулиганистый деревенский мальчишка, а не взрослый серьёзный эльф. «Это аура алессина виновата, — нашёл себе оправдание Вилль, — в её комнате кому хочешь голову снесёт!»

Парень воровато оглянулся, завернул за сарай и с интересом уставился на край крыши. Он выбрал самую длинную и острую, перламутром блестящую сосульку, с наслаждением привалился горящим плечом к заманчиво-прохладной стене и, жмурясь, откусил хрустящий кончик.

— Дядя Вилль! А вы зачем сосульку едите, снова заболеете!

Капитан стражи несколько смущённо посмотрел на девочку и попытался спрятать сосульку за спину, но Радда неодобрительно покачала головой.

— Живот болеть будет! — серьёзно вздохнула малышка. — По крышам моя Мурчана бродит, метки оставляет… А ещё тётя ведунья гуляет.

— Ну да! — усмехнулся Вилль, представив пантеру, с песнями метящую территорию.

Радда наморщила пуговичный носик и задумчиво погладила полосатую кошку.

— А знаете, дядя Вилль, я её видела осенью… Посмотрела в окошко, а она на крыше сидит, луной любуется. Мне мама не поверила, сказала, что я — выдумщица!

— Видишь ли, — осторожно подбирая слова, заговорил эльф. — Многим проще поверить в ложь — так спокойнее. И для многих проще солгать, чтобы успокоить… С возрастом почему-то к этому привыкаешь, только тем быстрее начинаешь путаться, и сам перестаёшь видеть разницу между настоящим и выдумкой.

Радда снова задумалась. Вилль наблюдал за вьющейся у ног Мурчаной, и его настроение плавно катилось кошке под хвост. Сам хорош! Врал всему городу, выкручивался, пытался поспеть везде и сразу. Старался оградить Алессу от Берена, а, заручив её в помощницы, тут же солгал. И сам едва не погиб, и её мог сгубить. Кто знает, как на самом деле мог бы с ней поступить градоправитель, он ведь человек.

— Дядя Вилль, а господин Теофан ненастоящий, он нечестный! — внезапно выпалила Радда, сверкнув свинцовыми глазами. — Господин Демьян свои денежки оставил тем, кто его похоронит, а хоронили господин Теофан и господин Грайт! Вместе! Господин Грайт с родителями Берты поделиться хочет, а господин Теофан говорит, что Храм расписать заново придётся, потому как тётя Алесса — не очень человек, и в Бога не верит… Из столицы мастеров настоящих пригласить хочет. А бертиным маме с папой что до этих росписей? Одни остались… овец продавать собираются…

— Не волнуйся, Радда, не бросим мы их, поддержим! — улыбнулся дядя капитан. — Сам летом за косу возьмусь, а тётю ведунью в телегу запрягу — сено овцам возить будет. И тебя верхом посажу, на настоящей пантере покатаешься!

Маленькая человечка с полосатой кошкой на руках вприпрыжку убежала, а Вилль всё продолжал привычно улыбаться ей вслед. Это ведь несложно — пошутить, развеселить кого-нибудь, доставить хоть несколько мгновений искренней радости. Если каждый станет делиться с другими хотя бы малой толикой своего света, то, собрав все искры вместе, можно вылепить целый солнечный шар — совсем неплохо для недолгой человеческой жизни. Для ребёнка запас света важнее во сто крат, ведь от этого зависит, каким он вступит на свою взрослую Дорогу Жизни, и кто пойдёт рядом с ним.

Он заслужил Северинг — город хрупких недолговечных людей, сначала презираемых за слабость, затем горячо ненавидимых за бессмысленную жестокость и законы «вражьего логова», а теперь ставших своими…

— Города людей беспокойные, как муравейники, и шумные, как осиные гнёзда. Мы не станем вмешиваться в их дела, — хором повторяли старшие аватары, и мальчик кивал головой — он знал, что родители ему не солгут.

— Ненависть, Вилль, как огонь, как пожар… Она дотла выжигает душу, оставляя на её месте лишь чёрную золу да пепел, — говорил Берен Грайт, тогда ещё вовсе не градоправитель, а просто единственный знакомый человек.

Внезапно Вилль чётко осознал, где ему сейчас действительно будут рады, и решительно сжал в кулаке амулет. Возле его ног заклубилось смолянистое облачко. Симеон превращался постепенно, сначала из дымных завитков соткался длинный пушистый хвост, затем чёрное тело и, наконец, голова с намертво зажатой в зубах куриной ножкой. Зов хозяина сработал молниеносно, и остальная часть птицы осталась на столе травницы.

— Хозя-аин, — жалостливо заныл домовой, — не делай так больше! Всё самое вкуссное потеря-ал!

— Тебе по природе вообще есть не положено! Тем более, столько… Эх ты! — эльф невольно пошатнулся, когда чёрный кот, разделавшись с ножкой, запрыгнул на своё законное место — широкое хозяйское плечо.

— Ахх, хозяин, какой ты хитрый да ловкий, — льстиво запел подхалим и обвил хвостом шею Стража. — Как хорошо ушёл, красиво…

— Да ну тебя, Симка! Пойдём к Эртану, надо же его поздравить? А что может быть чуднее, чем дриадоорки, или, — Вилль замялся, — оркодриады?

— Эльфооборотни! — услужливо подсказал Симеон.

Вилль строго посмотрел на кота.

— Ты это брось! Нашлась вторая Марта!

Он ещё немного похмурился для приличия, совестя болтливого духа, а затем подхватил памятное полено и решительно зашагал к дому приятеля. Когда Вилль лечился, Эртан пытался его проведать, но натолкнулся на неодолимую стену в виде маленькой знахарки. Посмотрев сначала на широкую клыкастую улыбку орка, а затем — на здоровенный бочонок пива, трепетно прижатый к его груди, вредная Алесса сдвинула брови и вытянула указательный палец в сторону двери… Больше Эртан решил не рисковать. Вилль, ещё слабый после ранения, тогда дремал, и про неудачный визит друга узнал от ябеды Симеона. Эльф, конечно, здорово рассердился на знахарку и не разговаривал с ней целый час… «Вилль, у тебя горло заболело? Давай полечу!» — предложила ему девушка. От воспитательных мер пришлось отказаться…

Теперь он даже был рад некогда проявленному своеволию знахарки — встреча будет приятней вдвойне. Дом орка — это дом орка, Ксандра всегда рада друзьям мужа и не гонит их вон. А дом пивовара — это дом пивовара, и за его дверями ждёт море восхитительного пенного напитка… А после отваров дом пивовара — это… ммм!!!

Вилль прошёл мимо городского Храма и увидел статуей замершего на пороге Теофана — тот задумчиво разглядывал небо. Заметив юношу, жрец приветливо и немного снисходительно улыбнулся, и снова уставился вверх. Вилль заинтересовался неведомыми небесными объектами — ничего, только ясное солнышко да лёгкое облачко над лесом. «Небось, решил, что и туча по его святой воле развеялась! — зло подумал эльф. — Теперь знаков божественных ждёт!» Вилль зашагал прочь, так и не поздоровавшись со жрецом.

Гостеприимный дом пивовара встретил его незапертой дверью. Эльф, пару раз стукнув для приличия, заглянул и остолбенел: в некогда чистенькой и уютной комнате царил настоящий бедлам. На полу валялись стаканы, подушки, игрушки, какие-то тряпки. На столе курганом нерадивой хозяйке красовались грязные простыни, а под потолком висели нанизанные на верёвку маленькие рубашки и носочки. В углу комнаты стояли две детские кроватки. Ребёнок, лежавший в маленькой и плетёной из тоненьких ивовых веток, крепко спал, не обращая никакого внимания на шум. Другой малыш стоял, держась за дубовые прутья своей колыбели, и воинственно рычал. Эртан с кружкой в руках скакал вокруг неё, приговаривая:

— Это корровка молоко прринесла, попрробуй!

— Крровка… — ребёнок на мгновение озадачился, но тут же запротестовал. — Пива!

— Бардак! — выдохнул Вилль, обводя взглядом захламлённое помещение.

— Аррвилль!

— Рр-ого! — округлил глаза малыш: таких дядей он ещё не видел. И тут же потянул к эльфу ручки.

— Дрруг, ты ей понрравился!

— Это — она?! — ахнул Вилль и, подойдя, обалдело уставился на девочку.

Коричневатая кожа, волосы всех оттенков осенней листвы и чёрные внимательные глазки явно достались девочке от мамы-дриады, впрочем, как и миловидное личико. Щёчки, словно наливные яблочки с материнского дерева Ксандры. Но сурово насупленные брови и клыки выдавали орочий нрав. И явно папочкина стать! Малышка уже в полторы недели могла подниматься в кроватке, цепляясь за прутья — орки вообще очень быстро развиваются и крепнут.

— Хорроша? — с гордостью вопросил Эртан.

— Просто нет слов! — искренне отозвался Вилль.

— Ррр-о-о-о! — требовательно заорала малышка и сделала ручками хватательное движение.

— Иди к дяде Аррвиллю! — умилился папочка и тут же, не спрашивая согласия эльфа, сунул ему малышку в руки. Ира, правда, успела прихватить из кроватки погремушку — высушенную тыковку. Симеон с диким визгом спрыгнул на пол.

— Р-о-о? — девочка сурово ткнула Виллю под нос свою игрушку.

— Очень красивая! — отозвался тот. Ире что-то не понравилось, и она с размаху треснула его по лбу погремушкой.

— Ай!

— Рра-ха-ха-ха! — обрадовалась малышка: такой ответ ей пришёлся по вкусу. Тут Ира заметила полено, которое Вилль продолжал держать подмышкой, бросила погремушку на пол и потянула к нему руки.

— Что, это? — удивился эльф. — Ну, держи!

Малышка трепетно прижала полено к себе и начала баюкать.

— Настоящий оррк! — довольно сказал Эртан. — Дикий, но…

— Добродушный!

Эльф засмеялся, похлопал девочку по спине и согласился немного «понянчиться». На предложение Эртана выпить пива, Вилль ответил таким красноречивым взглядом, что орк тут же усовестился нелепого вопроса и притащил целый здоровенный бочонок.

— Как ррана? — отхлебнув внушительный глоток, поинтересовался Эртан.

— Да так себе, ик! — эльф беспечно махнул рукой. От жадности он залпом выдул целую кружку и теперь изрядно закосел. Ему сейчас просто на всё было начхать, а окружающий мир казался чудесным и добрым. Плечо, конечно, сильно ныло — Алесса не успела снять швы, почти заживший левый бок тоже решил постонать за компанию. Да это не беда, просто нужно ещё немного выпить, и всё пройдёт. Напротив сидел самый лучший на свете друг, который так хорошо его сейчас понимал и, бесспорно, уважал. На коленях копошилось прелестное дитя, самозабвенно играющее поленом. Эльфооборотни! Ик! Ха!

— Ты дррался как зверь! До последней кррови! Ты — настоящий оррк! Клянусь степью! — хлопнул себя по груди Эртан.

— Спасибо, — искренне обрадовался Вилль: в устах степных орков это было высочайшей похвалой. — Но, по счастью, хоть последняя осталась. Ксана-то где? Детей на тебя бросила и ушла?

— К Денне вышивать отпрравилась, а сидим мы по очерреди! — гордо отозвался орк. — День я, день — она! Кстати, — Эртан понизил голос. — У меня лучше выходит, а она с Иррой спрравиться не может!

— Крровка!!!

Эльф скосил глаза на малышку. Ира сидела у него на коленях и в восторге лупила поленом по столу. Вилль вдруг представил себе, что будет с городом лет через пять: милая девочка разберёт дома по брёвнышку, и раскатает стену по колышкам. Только ворота и останутся… Внезапно ребёнок потянул носом и, сунув полено в руки эльфу, полез за стоявшей на столе кружкой с пивом.

— Э-э, нет, — засмеялся Вилль, — тебе ещё рановато.

Он отодвинул кружку на середину стола. Ира сердито засопела на обидевшего её «дядю Аррвилля» и треснула его по колену кулаком.

— Какой же оррк не пьёт пива? — удивился Эртан. — Дай ей.

— Но…

— Дай, говоррю! Всё рравно потом в чулан залезет, прробку вышибет — трреть бочонка выпьет, остальное рразольёт. Убыток!

Окончательно оторопевший Вилль молча подвинул девочке кружку. Малышка обхватила её обеими руками и в несколько глотков осушила.

— Рр-ха! — с жаром выдохнула и хлопнула по столу пустой кружкой. Та раскололась на части.

Орк расхохотался — он тоже любил так делать, да жена не позволяла, мол, зачем посуду портить? А с ребёнка что возьмёшь? Орк Эртан искренне гордился своей дочерью — вся в папочку!

— Да-а, — протянул Вилль. — Повезло Кусаю, что вовремя исчез, а то несдобровать бы ему сейчас было… Стоп!

Домой они отправились в потёмках, правда, уже без полена, которое нашло свою нишу в доме орка. Маленькая Ира не пожелала расстаться с игрушкой, и добрый дядя Аррвилль, конечно же, не посмел отказать ребёнку. «Я Ирре из него палицу сделаю», — сказал, прощаясь, Эртан. От себя он отжаловал эльфу куртку. Вот её орк и вернувшаяся из гостей Ксана искали очень долго, большинство на эльфе смотрелись как плащ. Наконец, из недр пронафталиненного шкафа они выудили курточку, которую Эртан носил лет в пятнадцать. Она пришлась Виллю почти впору, только рукава немного подрезали. Ксана, когда вернулась и увидела за столом нежданного гостя, заахала, заохала и запричитала. Ах, бедненький, ох, несчастненький, тебе больно, наверное, но добрая Ксана сейчас поможет. Эльф, скорее не бедненький, а пьяненький, захохотал и от помощи отказался. В конечном итоге Ксана настояла сделать для руки перевязь, и против этого Вилль не возражал. Правда, ему пришлось терпеть пять минут счастливого сопения, а потом ещё пять — копания в волосах. Что поделать, кружевница!

Сейчас протрезвевший Вилль чувствовал себя уже не так прекрасно и мысленно благодарил Ксандру за перевязь — хотя бы есть, куда пристроить ноющую руку.

— Так идём или нет? — уже в который раз спросил Вилль.

— Лечить опять будет!

— Будет, — уныло протянул аватар. — Только поговорить больше не с кем, а с ней как-то привычнее, что ли…

— Давай, хозяин, поступим так. Ляжем спать, а утром посмотрим: ясно — пойдём, пасмурно — не пойдём! — мудро рассудил чёрный кот.

— А что, хорошая идея!

Капитана вновь забеспокоили позабытые было собаки. И демоны. Мыслящая туча не могла прилететь из Равенны с попутным ветром, как и не было смысла гнать её сюда нарочно. Алесса оказалась права с самого начала — в Северинге появился колдун, не брезгующий запрещённой магией. Не случайно пропали псы, как не случайно были выбраны жертвы. Ненависть, любовь и жадность — сильнейшие из чувств любого смертного, зачастую преобладающие над остальными и над здравым смыслом, и такие лакомые для тёмных сущностей Бездны.

Лишь сейчас знания, переплетясь с событиями, упорядочились в голове юноши. Так бывает, когда рассматриваешь большой холст вблизи, подмечая нюансы отдельных фрагментов, но не видя единства. Стоит отступить на пяток шагов, и открывается цельный сюжет. Для того, чтобы понять картину целиком, Виллю пришлось умереть и вернуться.

Ещё бы кто подсказал, как вывести мага на чистую воду при свидетелях, но без вреда для оных…

— Вилль, погоди-ка! — знакомый хрипловатый голос заставил эльфа обернуться.

— Сидор?

— Ф-фух, ну и быстроногий же ты, сынок, — тяжело переводя дыхание, одобрил гном. — Я ж за тобой невесть сколько бегу, да всё угнаться никак не могу!

Юноша улыбнулся. Сидор, как и все гномы, был маленького роста, а Вилль, как все эльфы — высокого, при чём же здесь быстрые ноги? Всё дело в их длине!

— Пойдём ко мне в кузню, Вилль, потолковать кое о чём надобно.

— Ты из-за кинжалов, да? — сразу погрустнел Страж. — Прости, что не уберёг!

— Ты бы себя лучше берёг! — сердито ответил Сидор. — А кинжалы, пёс с ними!

Из уважения к почтенному возрасту гнома (а тому уже перевалило за две сотни лет), Вилль пытался идти как можно медленнее, но Сид всё равно поспевал еле-еле. То время, за которое они добрели (а для кого-то — добежали) до кузни, показалось несчастному эльфу вечностью. Симка, свесив лапы, задремал у него на плече.

В помещении кузни было жарко и душновато. Вилль огляделся, прикидывая, куда бы сесть, и, в конце концов, устроился на столе, вежливо потеснив щипцы и молоток.

— Вот что, сынок, слушай меня внимательно, — степенно проговорил гном.

Эльф против воли поморщился. Похоже, для того, чтобы избавиться от намертво прилипшего «сынка», шрамов будет маловато! Может, бороду накладную купить или щекой к печной заслонке приложиться покрепче? Глядишь, тогда и зауважают!

— Сон мне был вещий, — продолжал между тем Сидор, — аккурат в ту ночь, когда ты со зверем дрался. Пришёл ко мне, значит, Хозяин Железной Горы, и говорит: «Если нити сплетены крепко, то одна другую удержит, да только игла сломалась. А нить без иголки что может? Сделай иглу, ибо шить ей ещё, да шить.» Не понял я тогда слов странных, да и позабыл. А опосля жена прибежала, стоит, мычит, кулаком по столу стучит. Я воды-то в кружку набрал, да и в рожу ей выплеснул, гляжу, успокоилась. Всё, говорит, убили капитана нашего, задрал зверь поганый. У Марты, говорит, лежит, помирает. Я — бегом туда, а в лавке стража толчётся, ругается, да Берен кулаком потрясает: «Я те похороню, мол, нас с тобой ещё переживёт!»

— Так и сказал? — сконфузился Вилль.

— Так, так. И тут смекнул я про нитки эти: ты сражался — ранили, Леська тебя врачует — на этом свете держит, а кинжалам-то каюк пришёл! Так что… — гном полез в ящик, вытащил оттуда узкий продолговатый свёрток и положил на стол рядом со Стражем. — Держи-ка свою иголку, да не одну, а две!

Эльф, всё ещё мало, что понимая, развернул тряпицу и ахнул. Сабли! В два локтя длиной, слегка изогнутые, острые — потрясающие сабли! Они походили на недавно погибшие кинжалы: по тёмной стали вьётся серебряная руническая гравировка, полярный волк сторожит у чёрной рукояти. Концы фигурной крестовины загибаются вверх полумесяцем, а посередине сверкают камни, да только не изумруды, а рубин и сапфир. Огненно-алый рубин и льдисто-синий сапфир… Неужели заговорят? Вилль замер и прислушался.

— Ну как, хороши? — по привычке спросил гном.

— Сид, я… — и больше ничего не смог сказать. Эльф посмотрел на бородатого кузнеца: тот самодовольно поглаживал рыжую бороду — угодил.

— Давай, нитка, шей и не рвись. И иголок чтоб мне больше не ломал! — погрозил пальцем Сидор. — Что ж за капитан такой без оружия?

— Сид, а можно я дам им имена?

— Валяй!

— Я назову вас Лёд и Пламя, — обращаясь к клинкам, сказал эльф.

— Хорошие имена, простые, да сильные! — одобрил гном. — А вот сталь — не простая. Был у меня меч один, старый-престарый, здоровенный! С Рудного Мыса привёз, от отца памятка осталась. Сколько столетий ему было — неведомо, может, им ещё против скадарцев кто рубился. А отец мне наказ дал такой, мол, не продавай никому, пока тебе не скажут. Пытался я, пытался, прости, папа… да прятался он. Я только кому показать хочу — глядь, и нету. Уходит купец — да вот же лежит, посмеивается. А как Хозяин пришёл, так сразу ясно стало, для кого он предназначен был. В сабли решил перековать, тебе они по сердцу. А волшебство — оно и есть волшебство, что меч, что сабли, что зубочистка…

Вилль слушал, и его улыбка становилась всё шире. Видение грозной Зубочистки-Убийцы-Мух в колпачке стало последней каплей, и эльф захохотал так, что едва не навернулся со стола. Дожили! Фамильное кольцо носит человечка-оборотень, а именные Тай-Кхаэ'лисс выковал гном по просьбе бога Гельфера… Что дальше, Пресветлая? Недоумевающий Симеон в тревоге посмотрел на кузнеца — хозяин сошёл с ума?

— Голову ты мне не принёс, так что ножны старые возьмёшь, подправил я их, — добродушно проворчал Сидор. — Чай, не Император я — товаром разбрасываться… Эээ… Тебя Леська-то, часом, не цопнула?