Глава 27
Перевод с английского на русский
Амара и Бернард еще раз пошли на риск примерно за час до заката.
К небольшому, но, очевидно, успешному стедгольду их привело присутствие там нескольких ящероподобных воинов Ворда, которые слонялись по двору вместо того, чтобы рваться в бой, как те, кого они видели до этого.
Амара и Бернард проскользнули в стедгольд, минуя охрану, и обнаружили, что Ворд захватил это место, чтобы превратить его в оперативную базу.
Рыцарь-ворд скорчившись сидел на карнизе усадьбы, неподвижно, словно статуя. Большую часть земли и нижнюю часть стен всех построек покрывал кроуч.
Колодец стедгольда был полностью заполнен восковой субстанцией. Одна из дверей в амбар была сорвана с петель и лежала на земле, уже полностью скрытая воском.
Бледные восковые пауки деловито сновали из стороны в сторону, ухаживая за кроучем как за сотами. Все они, насколько могла видеть Амара, выползали из сумрака амбара и возвращались туда, когда их задача была выполнена.
Бернард подполз поближе и смог прикоснуться к ней, притронувшись к ее лодыжке.
Она дважды хлопнула его кончиками пальцев по плечу, чтобы дать понять, что сигнал принят. Затем они по очереди начали спускаться на лыжах, которые смастерили специально, чтобы передвигаться по кроучу.
Восковая субстанция служила Ворду своего рода часовым.
Вес взрослого человека рвет загустевшую субстанцию, разбрызгивая вокруг слегка светящуюся жидкость, текущую по кроучу как кровь, которая тут же привлекает внимание восковых пауков, наблюдающих за ним.
Бернард и Октавиан в своей переписке пришли к идее ботинок с расширенными подошвами, которые распределяли бы вес взрослого человека на более широкую поверхность, уменьшая степень давления на кроуч.
С их помощью двое могли осторожно передвигаться по кроучу, не нарушая его структуру и не привлекая внимания его охранников. Теоретически.
На практике же эта обувь была чрезвычайно сложна в использовании, и Амара была рада, что в свое время настояла на том, чтобы Бернард встроил в ботинки из кожи и гибкой древесины механизм, облегчающий снятие.
Если бы обувь в действии оказалась не такой, как они предполагали, Амара хотела иметь возможность как можно быстрее сбросить это громоздкое изобретение со своих ног.
Все еще защищенные скрывающим заклинательством, они шли — а на самом деле, переваливались с ноги на ногу, сказала бы Амара — вдоль внутренней стены захваченного стедгольда по направлению к вместительному складу, пока не вступили на кроуч.
Амара шла осторожно, как никогда в жизни, неуклюже двигаясь вперёд в неудобной обуви. Сначала она высоко подняла согнутое колено, затем опустила лыжу на светящуюся поверхность и медленно перенесла весь свой вес на переднюю ногу, так, чтобы широкая подошва обуви равномерно распределяла её вес.
Ей пришло в голову, что будь она героиней драматического рассказа, то в руке она бы держала меч и одним глазом следила за ближайшим из пауков — но это было полной ерундой.
Её гораздо больше заботило, чтобы она удержала равновесие и чтобы край обуви не опустился под слишком острым углом, разорвав кроуч и дав знать об их присутствии врагам, которые были, по всей вероятности, слишком многочисленными, чтобы борьба с ними была хоть сколько-нибудь успешной.
Амара сделала один шаг, потом другой. Ни одного свистящего, щебечущего крика не раздалось вокруг нее. Она сделала паузу, чтобы оглянуться назад, как раз когда Бернард ступил на кроуч.
Её муж был намного крупнее, чем она, и тяжелее, а его обувь пропорционально более широкой и, следовательно, более неуклюжей.
Даже с расстояния протянутой руки Амара едва могла видеть его очертания, по которым можно было судить о том, что он двигался с тем же спокойствием и выдержкой, которые сопровождали каждое его движение с тех пор, как он ступил на кроуч.
Никаких воплей не последовало. Обувь работала. Пока.
Амара снова сосредоточилась на собственных движениях, пытаясь убедить себя в том, что она шла, как грациозная длинноногая цапля, а не переваливалась с ноги на ногу как утка, в этих огромных ботинках.
До амбара было футов двадцать или чуть больше. Тем не менее, на прохождение этой дистанции потребовался почти час.
Конечно, это было нелепо, и Амара не уставала себе об этом напоминать. Однако в горле у нее пересохло, а сердце колотилось так сильно и громко, что ей казалось, что она слышит его биение.
Спустя несколько мгновений она смогла прислониться к стене и осторожно наклонилась вперед, чтобы разглядеть, за чем Ворд так неустанно приглядывал.
Это была кладовая. И Амара едва ли смогла бы найти слова, чтобы описать это.
Там был более глубокий кроуч, выросший мутными изгибами на фут над каменным полом сарая, и многое другое.
Люди — мертвецы — были запечатаны в нём. Амара могла разобрать некоторые детали. Кроуч был прозрачным, но трупы сквозь него виднелись смутно и милосердно нечётко.
Тела не были изогнуты в тех позах, как их застала смерть.
Они просто мирно лежали, словно люди, которые встретили там свою смерть во сне и были запечатаны в восковых гробницах.
Какие-то формы, чьи очертания было сложно разглядеть — кроуч покрывал их слишком толстым слоем — были слишком тонкими и не могли быть телами. Амара решила, что это, должно быть кости, плоть с которых была поглощена кроучем.
За исключением стоящей троицы, впечатанной в кроуч, покрывающий стену за ними.
Это были двое мужчин и женщина, их конечности были связаны восковым веществом, а их тела были сильно изуродованы перед смертью.
Их пытали, осознала Амара.
Она быстро оценила внешний вид трех тел. Они были одеты не как гольдеры, в зелено-коричневых цветах, в плащах лесников и одежде из кожи, такой же, какая была на ней и ее муже.
Фактически, учитывая их искаженные мукой лица, они умерли от боли…
Она почувствовала, как холодок пробежал по спине.
Она узнала их всех.
Она училась в Академии вместе с этой молодой девушкой, Анной, она была из стедгольда недалеко от Форции.
Они вместе проходили базовую подготовку с Анной в качестве курсоров перед окончанием Академии и ее переходом в ученики к Фиделиасу.
Ворд захватил, пытал и убил трех ее собратьев курсоров, мужчин и женщин, выбранных для этой миссии специально за их способность оставаться невидимыми и бесшумными.
За все хорошее, что они сделали.
Ее живот скрутило и она отвернулась. Секунду она боролась с тошнотой, пытаясь взять контроль над своим животом. Затем она заставила себя взглянуть снова и подумать.
Два других паука, поняла она, были заняты тем, что ремонтировали поврежденный кроуч внутри здания — от следов. Следов человека. Они вели от двери к мертвым разведчикам.
Ворд не испытывал жалости, но не испытывал и злобы. Ни на одном из тел не было следов мучений. Их просто… пожирали.
Это сделали алеранцы, осознала она.
Это сделали алеранцы.
Амара представила алеранцев, окружающих королеву Ворда в битве под Цересом и снова вздрогнула, на этот раз от обжигающей ярости.
Она ощутила присутствие Бернарда, его движение ей навстречу, он также осматривал содержимое амбара.
Амара почувствовала, как у него возникли те же мысли, что и у нее, когда его тело напряглось и перчатки заскрипели на пальцах, сжимающихся в кулак.
Она коснулась его запястья, замораживая свою пылающую ярость, и они оба начали свой мучительно медленный путь по кроучу, прочь из стедгольда.
Они сняли обувь для ходьбы по кроучу и снова прокрались в деревню. Не говоря ни слова, Амара отошла назад, предоставив мужу возможность вести ее.
Кто бы ни пытал разведчиков, он сделал это за несколько часов до того, как Амара нашла тела. Кем бы ни были виновные, они определенно были связаны с Вордом и теми алеранцами, которые помогали им, являясь их источником фурий.
Таким образом, они и являлись основной целью Амары и Бернарда, и, по всей видимости, они наследили.
Бернард взял инициативу на себя. Он найдет их.
Практически два дня мучительно осторожных передвижений ушло у них на то, чтобы догнать предателей, которые пытали разведчиков.
След вел их в Церес.
Ворд захватил город.
Кроуч покрывал стены.
Когда солнце село, он отбросил гнетущий зеленый свет на сероватые городские камни, заставляя их выглядеть устрашающе полупрозрачными, наподобие нефрита, подсвеченного изнутри. С внешней стороны стен город был жутковато тих и спокоен. Без окликающей охраны.
Без звона колоколов. Без цоканья лошадиных подков о камни.
В нем не было слышно голосов, пения из кабаков, матерей, зовущих своих детей, потому что вечерние сумерки начала сменять ночь.
Единственное, что можно было услышать, журчание городских фонтанов, все еще работающих, несмотря на присутствие Ворда.
И, время от времени, жуткий, переливчатый звук кого-либо из Ворда, отдающий эхом на улицах или крышах.
Амара вздрогнула.
Она была достаточно близко к Бернарду, чтобы видеть его и обмениваться знаками. "Цель? Где?"
Бернард указал на место, бывшее цитаделью Верховного Лорда в центре города и добавил знак "Может быть".
Амара поморщилась. Она подумала о том же самом. Цитадель должна быть самым безопасным местом.
Если бы она была алеранцем посреди орды Ворда, она бы предпочла самые толстые стены и серьезную защиту вокруг себя, пока она спит. "Согласна. Выдвигаемся? "
Бернард отсигналил согласие. "Начинаем откуда?"
Хороший момент. Им лучше обойтись без прохождения главных ворот, полагаясь исключительно на свои сотворенные фуриями завесы, защищающие их от обнаружения.
Амара, как большинство курсоров, знала дюжину различных способов проникнуть в города Верховных Лордов, не привлекая внимания. В больших городах, на самом деле, это сделать проще, чем в маленьких.
Она подала сигнал Бернарду следовать за ней и направилась к туннелю работорговцев, проходящему под западной стеной города.
До нападения Ворда туннели, конечно, были запечатаны, но, скорее всего, были вскрыты бегущими в панике жителями города.
Камни у входа в туннель были раскурочены, говоря о том, что затворы были сорваны в спешке с применением посредственного заклинательства земли. Вход был достаточно широк для взрослого человека с небольшой ручной кладью.
Похоже, им повезло: ни один из трех входов не демонстрировал признаков присутствия Ворда ни на поверхности возле входов, ни внутри.
Единственными отметинами были следы ног в ботинках.
Это было хорошим знаком. Большая часть сил Ворда преследовала Первого Лорда и легионы, когда они отступали на север.
Это значило, что город, скорее, был частично оккупирован, нежели напоминал переполненный улей.
Амара скользнула в темный провал одного из туннелей. Внутри все еще горели магические лампы, несмотря на то, что они были невысокого качества и встречались редко.
Она приблизилась к мужу, как только они оба оказались внутри, и создала сферу скрывающего звук воздуха вокруг их голов и плеч, которая не выпустила бы за пределы туннеля ни одного произнесенного слова.
— Повезло, — произнесла она громким шепотом. — Все еще достаточно света.
Муж прижал ее к своей груди и пророкотал:
— Я бы даже сказал, что это весьма подозрительная удача.
— Они не могут иметь преимущество всюду. — Ответила Амара. — Если бы их было настолько много, им не требовалось бы преследовать Первого Лорда.
Бернард задумался и кивнул.
— Он все еще представляет угрозу для них.
Он осторожно, но уверенно осмотрелся.
— Что это за место?
— У работорговцев в Цересе были серьезные проблемы, — ответила Амара. — Бойкой торговле противостояли фанатичные аболиционисты, которые постоянно срывали сделки и устраняли работорговцев всеми возможными способами. И те создали эти туннели в качестве безопасного способа проникновения в город и исчезновения из него.
— Так или иначе, — усмехаясь сказал Бернард, — думаю, теперь эта проблема решена раз и навсегда.
Амара издала истерический смешок.
— Думаю, да.
Бернард указал в глубь туннеля.
— Пахнет так себе. Куда он ведет?
— В аукционный дом в западной части города. Менее чем в пятистах ярдах от цитадели.
— Превосходно, — ответил Бернард.
Его взгляд снова вернулся к ней.
— Как ты?
Амара подумала, что этот вопрос был просто проявлением заботы перед лицом ужаса, что они видели, и у неё в груди всё сжалось. Она устала.
У неё болело всё тело, каждый сустав. Она чувствовала голод, слабость, а непрекращающийся страх от такой продолжительности начал терять свою остроту и постепенно превращаться в оцепенение и безразличие.
Это напоминание о мире, где есть нежность и доброта, о времени, когда они могли спокойно вести беседу, или спать рядом друг с другом, или заниматься любовью, вспыхнуло ужасно ярким, опасным огнём внутри неё.
Она отвернулась от него и ответила дрожащим голосом:
— Я… Я не могу. Пока нет. Мы всё ещё не выполнили свою работу.
Бернард обнял ее за плечи и сказал уверенным, спокойным голосом:
— Всё в порядке, любимая. Давай сосредоточимся на главном. Нам нужно решить… ложись!
На мгновение она замерла от неожиданности, и Бернард заставил ее упасть на колени. Она потеряла равновесие и упала бы на бок, если бы он не поддержал ее.
Повинуясь его жесту, она прервала скрывающее заклинание, и на них тут же обрушились звуки, которые давно привлекли бы их внимание, если бы не заклинание.
По туннелю неслись звуки шагов и разноголосое эхо.
Кто-то, возможно, тот, кого они сами преследовали, был в этом туннеле вместе с ними, в то время как они притаились в узком коридоре как самые настоящие дураки.
Никакие фурии их не спасут, если кто-то из сторонников Ворда физически на них наткнется.
Голоса становились все громче. Туннель делал речь совершенно неразборчивой, но ее тон не оставлял сомнений — шел ожесточенный спор.
Потом две тёмные фигуры, освещенные сзади тусклой магической лампой, вышли из поперечного туннеля и свернули в другой туннель, ведущий дальше в вонючую глубину, к аукционному дому, прочь от Амары и Бернарда.
Она переглянулась с мужем. Затем они оба поднялись на ноги и начали красться следом за удаляющимися фигурами.
Туннель всего через несколько ярдов расширился и стал значительно выше, а его форма гораздо более правильной, с небольшим отлогим подъёмом по направлению к городу.
Их положение было благоприятным. Им было не трудно двигаться быстрее, чем днём, их ноги, давно привыкшие к скрытности, производили на камнях не больше шума, чем при ходьбе по мягкой земле.
Амара почувствовала яростную волну возбуждения, прокатившуюся по рукам и ногам, заставившую усталость отступить, и положила руку на рукоять меча.
Она хотела наказать этих людей, обратившихся против себе подобных, кем бы они ни были, разделаться с ними так безжалостно и эффективно, насколько это возможно.
Она хотела нанести ответный удар по ужасу, который заполонил Долину и наслал так много боли и разрушений на живущих в ней гольдеров.
Но месть ничего не вернёт назад. Если она даст волю своим чувствам, это не поможет Первому Лорду остановить Ворд.
Независимо от того, что это казалось правильным. Она должна быть холодной, рациональной, как Фиделиас всегда учил её. Или пытался научить, во всяком случае. Чтоб вороны выклевали его предательские глаза.
Она медленно убрала руку с меча. Задание ещё не выполнено.
— …и вы знаете, что она скажет, когда мы вернёмся, — проворчал один из мужчин в группе впереди них.
Они подобрались достаточно близко к сторонникам, чтобы понимать их переговоры.
— Это вы должны были принести их сюда, чтобы обработать.
— Вороны побери эту знатную суку, — огрызнулся другой мужчина. — Она сказала, что надо выяснить, что курсоры намеревались сделать. Она ничего не говорила о их вербовке.
Голос первого мужчины стал жалобным, соединившим в себе разочарование и тревогу в равных количествах.
— Не могли бы вы объяснить ему? Прежде, чем мы все будем убиты за некомпетентность?
Женский голос — знакомый, хотя Амара не могла сразу же его опознать из-за эхо в туннеле — ответил ему:
— Для меня это в любом случае не имеет значения. Он убьёт вас обоих. А у меня есть кое-что ещё, чтобы предложить ему.
— Шлюха, — сплюнул второй мужчина.
— Шлюха — это временно, — невозмутимо ответила женщина, — а идиотизм — это на всю жизнь, которая, в вашем случае, продлится минут тридцать.
— Тогда, может быть, я должен просто наслаждаться жизнью в оставшееся мне время, — произнёс мужчина угрожающим тоном. Послышался резкий звук пощёчины, а затем шарканье ног и звуки разрываемой ткани.
— Раниус! — крикнул первый мужчина, его голос был пронзительным и испуганным.
— Она просто шлюха, — проревел Раниус. — Которую нужно поставить на место. До тебя тоже очередь дойдет, но сначала я…
Раздался звук ломающейся кости, за которым последовал глухой стук.
— Вороны! — Завопил фальцетом первый мужчина.
— Судя по всему, он закончил, Фалько, — на удивление спокойно и вежливо произнесла женщина. — Твоя очередь?
— Нет! Нет, нет, нет, послушайте, — трясущимся голосом пролепетал Фалько, — у меня ведь с вами никогда проблем не было, так? Я к вам даже не прикоснулся ни разу. Ни слова не сказал, пока вы… допрашивали пленных.
Ее ответ сочился презрением.
— Эти люди умерли во имя Алеры. Меньшее, что ты можешь сделать — это называть вещи своими именами. Раниус и я не допрашивали их, Фалько. Мы запытали их до смерти. А ты — стоял в стороне. Вороны, ты просто жалок.
— Я просто хочу жить!
— Все умирают, Фалько. Цепляйся за жизнь, сколько сможешь, но ты кончишь как Раниус, что бы ты ни делал.
— Не нужно было их убивать, — сказал Фалько. — Не нужно было их убивать. Он будет в ярости.
— Они умирали в мучениях, — ответила женщина. — Но их смерть оказалась чище, чем та, что настигла бы их, если бы мы вернули их обратно. И чище чем та, что ждет нас.
— Почему вы не остановили Раниуса?! — Проскулил Фалько. — Вы ведь могли его остановить. Вы же знаете, что с нами будет, когда мы расскажем ему про курсоров. Вы умная. Вы знали…
Голос Фалько оборвался, сменившись напряженным молчанием.
— У тебя все еще есть полчаса, — ровным голосом произнесла женщина. — Ты будешь паинькой.
— Ты специально это сделала, — выпалил Фалько. — Ты хотела, чтобы курсоры умерли. Чтобы они не могли говорить. Ты предала их.
Он резко вздохнул и с ужасом повторил:
— Ты предала их!
Раздался тихий вздох.
— Вороны тебя побери, Фалько…
— Ты солгала ему, — ошеломленно продолжил Фалько. — Как, кровавые вороны, тебе удалось его обмануть?
— Лгать легко, — тихо ответила женщина. — Заставить людей верить в то, что ты преподносишь им как правду, намного сложнее. Приходится их чем-то отвлекать.
— Вороны, — простонал Фалько. — Ты хоть понимаешь, что он с нами сделает, когда узнает?
Голос женщины был спокойным, даже участливым, и Амара, наконец, поняла, кому он принадлежит.
— Он не узнает.
— Ошибаешься! — Возразил Фалько. — Они узнают. Они всегда узнают. Я не хочу, чтобы меня распотрошили и заполнили этими штуками!
— Этого не произойдет, — сказала она.
В голосе Фалько вновь зазвучали истеричные ноты.
— Не трожь меня!
Послышались шаги убегающего человека. А затем звук рассекаемого воздуха, судя по всему, кто-то метнул нож, решила Амара.
Фалько испустил предсмертный крик, споткнулся и упал. Последовал звук быстрых шагов, затем булькающий вздох.
Амара медленно двигалась вперед, пока не смогла четко разглядеть женщину.
Она определенно не была красавицей, но обладала четкими, привлекательными чертами лица.
Она не была высокой, но ее осанка была очень уверенной, движения — быстрыми и точными, создавая ощущение абсолютного профессионализма.
На ней были кожаные полетные брюки и темная блузка. Шелковое одеяние было разорвано, открывая взгляду гладкую кожу. Глаза были цвета земли после дождя.
Лицо было забрызгано кровью.
Тело мужчины лежало на полу туннеля, голова была вывернута под неестественным углом, язык вывалился изо рта. Это был Раниус.
Второй распростерся у ее ног. Фактически он еще был жив, но поток крови, изливавшейся из перерезанного горла на пол туннеля, медленно иссякал.
Небольшой метательный нож был по рукоять вогнан точно по центру обратной стороны его колена.
Женщина склонилась над ним и медленно гладила его по волосам.
— Извини, Фалько, — тихо произнесла она. — Ты мог меня выдать. Извини, что тебе пришлось так долго бояться. Но на самом деле твоя жизнь закончилась несколько недель назад.
Человек на полу издал стон, перешедший в хрип. Наконец, оборвался и этот звук.
Женщина склонила голову на мгновение, отняла ладонь от волос мужчины и произнесла подобие надгробного слова.
— Быть трусом — это еще не самое худшее, что могло с тобой случиться. Я сделала тебе одолжение.
Она стерла кровь с ножа его одеждой.
Сделав это, она выдернула метательный нож из ноги трупа и очистила его. Она резко встала и — замерла.
Амара не пошевелилась и не издала ни звука, но женщина перехватила нож поудобнее и повернулась к провалу туннеля, лицом к Амаре. Она слегка пригнулась и вытянула вперед руку с ножом, готовая в любой момент его метнуть.
Она прищурилась, слегка повернув голову ухом в сторону туннеля и ощупывая взглядом каждый метр, ее ноздри раздувались в поисках запахов.
Амару это даже слегка позабавило. В любом другом туннеле, который не вел бы к загонам для рабов, ее запах, далекий от идеального после недель полевой работы, наверняка бы ее выдал.
Амара положила ладонь на грудь мужа, давая знак не двигаться, и сделала два шага вперед, намеренно громко ступая по камню и постепенно снимая завесу.
Женщина застыла на мгновение, ее глаза удивленно распахнулись.
— Графиня Амара?
— Привет, Ладья, — тихо произнесла Амара.
Она шагнула вперед, поднимая пустые руки и вставая лицом к лицу с бывшей главой Кровавых Ворон Верховного Лорда Калара, главой его личных убийц.
Бегство Ладьи и ее дальнейшее сотрудничество с Короной было веской, более чем что-либо еще, причиной падения Калара.
Но что она здесь делает?
Спустя мгновение Амара спросила.
— Ты собираешься метнуть этот нож?
Ладья тут же опустила нож, одновременно с долгим выдохом медленно возвращаясь из напряженного состояния в обычное положение.
Затем она спрятала оружие и Отвела взгляд.
— Не разговаривай со мной.
— Все нормально, — медленно произнесла Амара, — Я курсор. Я понимаю что ты сделала. Я знаю, что ты не враг.
Ладья издала низкий, горький, хрипящий звук, который можно расценить, как смешок.
Затем она приподняла голову, также не смотря на Амару, и потянула за воротник рваной блузки, обнажая горло.
Блеснула простая стальная лента, известное приспособление работорговцев.
Ошейник подчинения.
— Вот в чем ваша ошибка, графиня, — тихо произнесла Ладья, — во мне.
