Глава 12
Самое сложное в проникновении на секретный объект — само проникновение. После того, как окажешься внутри, на тебя уже не обращают внимания. Ведь если ты идешь по коридору уверенным шагом и делаешь рожу кирпичом, это означает, что ты имеешь право здесь находиться. Люди обычно рассуждают именно так.
А если не прокатит, у меня всегда остается план Б.
Двадцать четвертый этаж оказался куда оживленнее тридцатого и тридцать первого. Если профессор Гадюкин, такое впечатление, работает в гордом одиночестве, а на тридцать первом этаже вообще расположены только склады, то здесь народу полным-полно. Лампы дневного света, множество людей в белых и синих халатах — все куда-то спешат, торопятся, переговариваются на ходу.
— …Калерия Пална, что там за скандал был в девятой лаборатории?
— А вы не слышали, Виталий Потапыч? Анисимов-то, оказывается, втайне проводил эксперименты по скрещиванию человека и волка.
— Очень интересная проблема. И как он подошел к решению?
— Прямым путем, через оплодотворение. Человеческой спермой волчьей яйцеклетки.
— И что же, получилось?
— Он утверждает, что если бы проект не закрыли, то все бы получилось.
— А почему закрыли-то?
— Нещадимов сказал, что не потерпит разврата на территории, и приказал вернуть Машку в зоопарк.
— Какую еще Машку?
— Да волчицу.
Дверь с неброской табличкой «Ф. Г. Игошин» разместилась сразу за поворотом, между кладовкой и лекционным залом. Я дождался, пока в мою сторону никто не будет смотреть, и юркнул внутрь.
Вот я и на месте. Очень просторный, со вкусом обставленный кабинет. Места столько, что хоть танцуй. Кроме входной двери есть еще две — одна приоткрыта, видна соседняя комната, в дальнем конце которой стоит лабораторный стол. На полу мягкий ковер, вдоль стен диванчики, в углу огромный телеэкран, над столом висят портреты Эйнштейна, Циолковского и еще двух каких-то мужиков.
— Это Сергей Королев и Вернер фон Браун, — тут же подсказал Рабан.
Доктор Игошин выглядел… обыкновенно. Самый обычный мужчина лет сорока пяти — худощавый, в роговых очках, вьющиеся черные волосы. Он был полностью поглощен экраном компьютера и на меня даже не взглянул. Я подошел к его столу и негромко кашлянул.
— Почему без стука? — строго спросил Игошин, обращая ко мне левый глаз, а правым по-прежнему глядя на экран. — Вам известно, кто я такой?
— А вам известно, кто я такой? — вежливо спросил я, поворачивая камень в кулоне.
Должен отдать этому типу должное — он даже не вздрогнул. Сами представьте себя на его месте — миловидная девушка внезапно превращается в шестирукую тварь с крыльями и хвостом. Сумеете сохранить невозмутимое лицо? Я бы вряд ли сумел — а ведь мне довелось глядеть в глаза Ктулху.
Точнее, мне довелось плавать рядом с его глазом… но какая разница-то?
Доктор Игошин секунд пять молча смотрел на меня. Он даже не моргал. Потом его рука медленно потянулась к ящику стола.
— Очень рад, что вы меня навестили, дорогой… Яков Николаевич? — ровным голосом спросил Игошин.
— Олег Анатольевич, — поправил я.
— Как скажете. У меня для вас есть небольшой подарок…
Сказав это, он резко выхватил из ящика пистолет. И наставил его на меня.
— Ой, пистолет! — радостно воскликнул я, делая мгновенное движение. — Я всю жизнь мечтал о пистолете, спасибо!
Теперь, когда эта штука была уже в моей руке, Игошин чуточку побледнел. Интересно, он в самом деле считал, что яцхена можно убить пулей?
— Кхм… — промямлил доктор, растерянно разглядывая свою пустую ладонь. — Мне рассказывали о скорости реакции яцхенов, но я не думал, что она настолько… быстрая… Так… могу ли я поинтересоваться целью вашего визита?
— С этого и следовало начинать, — прохрипел я, швыряя пистолет в мусорное ведро.
А что мне еще с ним делать? Яцхен с пистолетом смотрится довольно глупо. Возвращать владельцу тоже будет опрометчивым — вдруг все-таки решит шмальнуть? Убить не убьет, даже не ранит — но на выстрел сбегутся люди. Вряд ли стены здесь звуконепроницаемые.
Кстати, надо бы дверь запереть. А то еще войдет кто-нибудь, а тут я стою, как дурак.
— Так чего же вы от меня хотите, Як… Олег Анатольевич? — спросил Игошин. — Если вы хотите узнать что-то о своем прошлом или о том, кто и зачем вас создал, то вы ошиблись адресом. Я не имел никакого отношения к проекту «ЯЦХЕН». Большая часть тех, кто вами занимался, погибли на «Уране». Оставался профессор Краевский, но… это ведь вы его убили, верно?
— Мой грех, — не стал отпираться я. — А откуда вы знаете?
— Ходили слухи… Ну да неважно. Я-то вам зачем? Я с вашим проектом дела не имел, с Краевским был знаком шапочно. С Ямщиком мы дружили, правда… ну, профессором Ямщиковым… но он мне особо про вас не рассказывал. Все, что я о вас знаю — это то, что вы проект номер…
— Нет, не нужно, — перебил я. — Все это я и так уже знаю. У меня к вам другой вопрос, доктор… немного неожиданный. Вы ведь работали с проектом «Палач»?
— На базе «Уран» я был главным программистом, — медленно кивнул Игошин. — Да, я работал с мозгом Палача… пока меня не оттеснил Краевский… знаете, интриги, подковерная борьба… Краевский был немного… ну да не будем плохо о мертвых. А почему вас это интересует?
— Потому что я разыскиваю Палача.
— Но почему вы решили разыскивать его здесь? Кстати, как вы попали на «Гею»?
— Не уклоняйтесь от темы, Федор… Геннадьевич?.. Григорьевич?..
— Гаврилович. И не Федор, а Фома.
— Никогда бы не догадался. Так что, Палач у вас тут не появлялся?
— А почему он должен был тут появиться?
— Не надо все время отвечать вопросом на вопрос, Фома Гаврилович, — попросил я. — Меня это начинает раздражать. А вы же не хотите раздражать яцхена?
— Никто не хочет раздражать яцхена, — слабо улыбнулся Игошин. — Но Палача здесь нет и никогда не было. Чем еще я могу вам помочь?
Я замолчал. Мне начало казаться, что мы понапрасну толчем воду в ступе. С чего я вообще взял, что здесь могут отыскаться следы Палача? С того, что он собирался пробраться на «Гею» и найти доктора Игошина? Ну вот — я на «Гее», передо мной доктор Игошин… и он ничего не знает.
Или все-таки знает?
Не знаю, почему я решил, что Игошин мне врет. Может быть, его голос звучал не совсем искренне… А может быть, дело в пистолете, который он зачем-то держал в ящике стола… Зачем держать под рукой пистолет, если ты не ждешь нападения? В кого собирался стрелять доктор Игошин, кого он боялся? В общем, у меня зародились смутные подозрения — и я решил пустить в ход угрозы. Они работают лучше уговоров.
Я выпустил один-единственный коготь и демонстративно отхватил им уголок стола. Потом приставил это тончайшее, почти прозрачное лезвие к горлу Игошина. Тот нервно сглотнул.
— Я вызову охрану, — пригрозил Игошин.
— Не успеете, Фома Гаврилович, — мягко сказал я. — Мне очень жаль, но я должен узнать правду. Сами расколетесь, или мне устроить аутодафе?
— Аутодафе?.. — недоуменно моргнул Игошин.
— А что? Я прошел обучающий курс. Правда, на права сдать не успел…
Не думаю, что он воспринял мои слова всерьез. Ну кому вообще может прийти в голову, что последние месяцы я провел на Земле семнадцатого века, стажируясь у великого инквизитора Торквемады?
Но зато он воспринял всерьез мой коготь. Для пущей убедительности я выпустил и все остальные. Шесть рук медленно изогнулись, заключая голову Игошина в чудовищный бутон. У него на лбу выступил пот, а я надеялся лишь, что жертва не вздумает дергаться. Если Игошин попытается вырваться, то изуродует себе лицо. Я, конечно, смогу его вылечить с помощью моей тканевой жидкости…
— Хорошо, я скажу, — неожиданно произнес Игошин. — Уберите когти.
Надо же, сработало.
— Так что, Палач здесь был? — радостно спросил я.
— Был… — медленно кивнул Игошин. — И есть… Хотите на него взглянуть?
— Так он что, здесь?!
— Понимаете, Палач — очень нестабильная система… Его программа… Он должен находиться под постоянным контролем, понимаете?.. Впрочем, давайте лучше я вам просто покажу.
Доктор Игошин провел меня в соседнюю комнату, подошел к стене и отчетливо произнес:
— Иван Сергеевич Тургенев охотится на бекасов.
— Кодовая фраза принята, — раздался мягкий голос.
Не успел я удивиться такому странному паролю, как в стене отодвинулась скрытая панель. За ней обнаружилось еще одно помещение — по размерам не больше душевой кабины. И там стоял Палач.
Он ничуть не изменился с тех пор, как я его видел в последний раз. Разве что сейчас его глаза были закрыты, а из затылка тянулся толстый кабель, подключенный к металлической коробке на стене.
Итак, все это время Игошин парил мне мозги. Интересно, а его собственное начальство вообще-то знает, что у него тут робот-убийца? В этом шкафчике Палач чем-то напоминает порножурнал, спрятанный под кроватью от родителей.
Впрочем, такие аспекты меня не касаются. Я просто доставлю Палача Йехудину… или сначала отчитаться перед Джемуланом? Это будет сложнее. Одно дело прыгнуть прямо отсюда в Додекаэдр, и совсем другое — вытаскивать Палача с «Геи». Он весит полтора центнера. А если его включить… хрен знает, что там у него за музыка сейчас играет в башке. Вдруг опять в драку полезет?
Стоп. О чем я вообще думаю, какой еще Додекаэдр? Опять забыл, что меня ограничили в правах. Сам-то я прыгнуть смогу, но перетащить Палача уже не выйдет. Или выйдет? Палач же не человек, а робот. Фактически неодушевленный предмет. Он считается за пассажира или все-таки за дополнительное багажное место? Кабы знать…
— Могу ли я еще чем-нибудь вам помочь, Олег Анатольевич? — нервно спросил Игошин.
— Можете. Помогите мне его отсюда снять.
— То есть… вы что, собираетесь его забрать?!
— Угу. Что-то имеете против?
— Вы… но… — замялся Игошин.
— Что-то имеете против? — повторил я.
У Игошина опустились плечи. Он секунд двадцать морщился, пытаясь подобрать слова, а потом вздохнул и попросил меня отойти.
— Вы сами не сможете его отсоединить, — неохотно начал нажимать кнопки Игошин. — Сначала надо подготовить программу к переходу на автономное функционирование, иначе мы рискуем потерять часть данных… Надо… ага, вот и все…
Кабель отсоединился от затылка Палача. Человекоподобный робот резко раскрыл глаза, и те засветились изнутри. Палач чуть наклонил голову и медленно вышел из своей кабинки.
В то же время Игошин отступил на несколько шагов, а затем развернулся и выскочил за дверь. При желании я легко мог его схватить, но мне не было до него дела. Пусть драпает — я получил, что хотел… или нет?!
Даже не поздоровавшись, Палач метнулся вперед и шарахнул обоими кулаками сразу. Меня отшвырнуло назад с пушечной силой — я врезался в стену, заставив осыпаться штукатурку. А Палач уже прыгнул следом, схватил меня за плечи и шандарахнул лбом в лоб. От такого страшного удара хитин на голове треснул — в мозг словно ввинтили шуруп, настолько было больно.
— Да ты что, охренел?! — прохрипел я, выбрасывая когти. — Я же тебя всего переломаю! Будешь похож на фашистский крест!
Конечно, теперь я гораздо лучше владею своим природным арсеналом. Черт, да после того же Пазузу Палач для меня вообще не противник. Но проблема в том, что его нельзя шинковать в клочья. Он ведь мне нужен целым… или хотя бы его мозг.
Может, еще можно решить дело миром? Мы ведь с Палачом когда-то неплохо потусовали вместе. Недолго, правда…
Но нет. На этот раз Палач настроен недружелюбно. Он ведет себя точно так же, как при нашей первой встрече — молча пытается меня убить.
Я начал злиться. Пока что слабо, но Рабан сразу же недовольно заворчал. Однако мне сейчас было не до него — я едва успевал увертываться от ударов Палача, ломая голову, как его остановить, при этом не изуродовав. Кислоту применять нельзя, яд на него не подействует…
Еще немного, и я выйду из себя. А этого нельзя допустить.
— Твою мать, придурок, заканчивай! — рявкнул я, на секунду прекращая носиться по стенам. — Ты же Искусственный Интеллект, утырок [цензура]! Какого хрена ты опять тупишь?!
Вместо ответа Палач вырвал из стены какую-то штуковину, похожую на кондиционер, и швырнул ее в меня. Я в долю секунды переместился метром левее, и штуковина бесславно разбилась на кусочки. Из соседней комнаты донесся возглас досады. Похоже, Игошин видит, что тут происходит… ну правильно, вон камеры по углам.
Я вскарабкался на потолок и повис там, как пришпиленный. Палач поднял голову и уставился на меня. Поняв, что не сможет дотянуться даже в прыжке, он одним быстрым движением отломил ножку стула и метнул ее на манер дротика.
На этот раз я не стал даже уворачиваться. Моему чешуехитину нипочем даже пули — что мне какая-то деревяшка? Всей нечеловеческой силы Палача не хватит, чтобы ранить меня столь легковесным снарядом.
— Вот где у тебя мозги? — прохрипел я, перехватывая ножку в воздухе и двумя быстрыми взмахами шинкуя ее в мелкие кубики. — У тебя что, процессор сгорел или что там у тебя в башке? Ты же мне говорил, что не хочешь работать по программе! Говорил или нет?!
Палач, собиравшийся швырнуть в меня вторую ножку, неожиданно остановился. Его рука замерла, не закончив броска. На неподвижном, чуть голубоватом лице ничего не отражалось, но он все равно стал выглядеть как-то… неуверенно?
— Это же я, придурок! Я, твой друг! Добрый яцхен! — терпеливо произнес я. — Давай, вспоминай, как мы магазин одежды вместе грабили, как от ментов драпали, как беляши кушали, как на поезде катались! Вспоминай, скотина! Ты не обязан подчиняться программе!
— Палач желает… — неожиданно произнес Палач.
— Ну!.. — подался вперед я.
— Палач желает…
— Убить яцхена! — неожиданно раздалось из микрофона в углу. Голос Игошина.
— Палач желает убить яцхена, — покорно закончил Палач и резко подался назад.
Он наполовину погрузился в стену. Словно рыба в воду. Его тело взметнулось кверху — он как будто «поплыл» по твердой поверхности. В мгновение ока взлетев к потолку, он изогнулся и «поплыл» уже по горизонтали — прямо на меня.
Сто пятьдесят килограммов живого веса врезались в меня со скоростью мотоцикла и заключили в стальные объятия. Я клацнул зубами, едва сдерживаясь, чтобы не превратить Палача в груду кровавых потрохов и металлической стружки. Уж не знаю, чего в нем больше.
Но я все же сдержался. Вместо атаки я хлестнул Палача крыльями, вывернулся, когда он на миг ослабил хватку, и сиганул в сторону. Черт, как же мне, оказывается, сложно сражаться с тем, кого нельзя убивать! Парализовать его хвостом не получится — он же робот, сволота такая. Пытаться оглушить бесполезно по той же причине. Да и вообще физически Палач гораздо сильнее. Пусть рук у меня целых шесть, но для кулачного боя они пригодны плохо — этими пальцами надо резать, а не дубасить.
— Даю последний шанс, — угрожающе произнес я, выпуская все когти. — Либо прямо сейчас кончаешь дурить и вспоминаешь, кто ты есть, либо я тебе отрежу голову. Тебе какой вариант больше нравится?
Инстинкт самосохранения у Палача все-таки есть. Он снова замер и в совершенно человеческом жесте склонил голову набок. Все микрофоны снова заорали голосом Игошина, требуя выполнять приказ, и Палач как-то странно задергался. Кажется, в его электронном мозгу шла нешуточная борьба.
— Палач… желает… действовать…
— Убей его!
— …желает… действовать… по воле…
— Убей его!!!
— …действовать… по воле… самого…
— УБЕЙ!!!
— …по воле… самого… Палача!
Закончив эту короткую, но эмоциональную речь, Палач стал дергаться еще сильнее, а я на всякий случай приготовился порезать его на кусочки. Я не жестокий, просто предусмотрительный.
— Па-лач… сво-бо-ден… — проскрежетал Палач и медленно завалился набок. Из его левого уха повалил густой дым.
Я подошел поближе и потыкал его кончиком хвоста. Он не шевелился. Лежал неподвижно, словно мертвый. Мне показалось, что он улыбается. Скорее всего, просто губы изогнулись в последней судороге.
— Вот и Спартак так же закончил… — задумчиво произнес я. — Ну и что с этим типом случилось?
— Короткое замыкание из-за внутреннего конфликта, — сухо произнес вошедший в лабораторию Игошин. — Он был Искусственным Разумом и обладал собственной волей, но кроме того в него была заложена и программа. Когда доминировала программа — Палач действовал согласно ей, когда доминировала собственная воля, он действовал так, как хотел сам. Пока собственные желания Палача не слишком противоречили программе, он работал в целом нормально. Но когда программа и… кхм… душа, если хотите, стали требовать взаимоисключающих действий… сами видите. Процессор перегорел.
— Не знал, что у роботов есть душа, — заметил я.
— Ее и нет, — раздраженно ответил Игошин. — Я употребил это выражение в переносном смысле.
— Да вы много чего употребили в переносном смысле, доктор, — вежливо заметил я. — Меня, например… пытались употребить в переносном смысле. Это хорошо, по-вашему?
— Но вы же не человек, — возразил Игошин. — Вы даже не животное. Вы искуственно созданное существо. Я не думаю, что по отношению к вам действуют общепринятые моральные нормы.
— Весьма спорный вопрос. Но даже если так… слушайте, вы что, серьезно надеялись, что Палач сумеет меня убить?
— Нет, — спокойно сказал Игошин. — Он должен был только отвлечь вас, пока я готовлю фулминатор.
— А это вкусно? — заинтересовался я, поворачиваясь к Игошину.
— Не очень, — нажал на кнопку тот.
В руках доброго доктора была довольно странная фиговина, похожая на… черт знает на что. Какое-то дикое нагромождение деталей. Судя по виду, весила эта дура килограмм пятнадцать — Игошин с явным трудом удерживал ее в руках.
Больше я ничего не успел заметить, потому что этот гребаный фулминатор… выстрелил в меня страшной силы электроразрядом. Я не успел увернуться — даже яцхен не способен увернуться от молнии. Меня шарахнуло током так, что я упал на восьмереньки и весь затрясся. Невыносимая, мучительная боль… а Игошин уже выстрелил еще, и еще, и еще… эта сволочь не дает мне даже шевельнуться!
— Этот прибор проходит у нас как проект «Зевс», — любезно оповестил меня Игошин. — Экспериментальная модель, разработанная нашими коллегами из оружейного отдела. Всего лишь прототип, к тому же еще недоработанный, но для вас, полагаю, этого должно хватить. Если мне не изменяет память, электричество — ахиллесова пята яцхенов.
— Сука… — прохрипел я, скрипя зубами.
— А вы полагали, я не просмотрел память Палача? — покачал головой Игошин. — Я узнал о вашем с ним знакомстве и опасался, что рано или поздно нам доведется встретиться. Должен вам заметить, я только что выиграл в русской рулетке — сразу после активации фулминатор может попросту взорваться. Шанс неудачи составляет примерно двадцать два с половиной процента.
— Кхрррррр… — только и смог выдавить я.
— Но теперь он уже активирован, так что я могу стрелять сколько угодно, — издевательски сообщил Игошин. — Пришлось пойти на смертельный риск, но в данной ситуации это было необходимо. Вы со мной согласны, Олег Анатольевич?
— Раббб… ан… ра… ст… а… ссс…
— Кстати, не желаете ли пройти небольшой психологический тест? Вопрос первый — с чем у вас прежде всего ассоциируется слово «киса»? Вариант «A» — небольшое домашнее животное. Вариант «B» — ласковое обращение к женщине. Вариант «C» — старгородский предводитель дворянства. Вариант «D»…
– [цензура]!!! — взревел я, резко выпрямляясь.
Когда эта ученая сволота начала надо мной издеваться, она подписала себе смертный приговор. Внутри меня сорвался невидимый клапан, и наружу выплеснулось то, что уже выплескивалось неоднократно — темное, страшное…
Боль мгновенно исчезла. Окутывающие тело голубоватые молнии теперь лишь легонько меня щекотали. Все окружающее растворилось — остался один сплошной комок ненависти, который когда-то был мной. Только концентрированная демоническая злоба… и то, что ее вызвало.
Испуганно распахнувший глаза доктор Игошин.
— …патрон, прекрати!.. — донеслось откуда-то издалека. — …патрон, успокойся!..
Мне не было дела до этих воплей. Я резал, рвал и кромсал. Вокруг брызгало что-то красное, когти раз за разом погружались в хлюпающую массу… пока перед глазами наконец не прояснилось.
Придя в себя, я посмотрел на тот бесформенный фарш, что еще минутой назад был живым человеком. Посмотрел на свои окровавленные когти.
Вот ведь дерьмо.
