Глава 1

Я медленно шел по коридору. Когти чуть слышно цокали по полу, все три глаза смотрели в разные стороны, хвост с ядовитой колючкой извивался буквой «S».

Я ждал. Ждал, когда услышу шорох, увижу движение. Чувство Направления ясно говорило, что тварь где-то совсем рядом — затаилась в тенях и тоже ждет. Этой темной ноябрьской ночью под кровлей старого замка Цератуш друг за другом охотятся два монстра, и один из них — я.

Замок Цератуш находится на западе Молдавии, на границе с Трансильванией и Малой Валахией. Местечко тут очень живописное — если вам нравятся горы и леса, конечно. Лично я предпочитаю пляж с кокосовыми пальмами, но кого в этом мире волнует мнение яцхена?

Так вот, о чем это я. Отвлекся, простите. Отвлекся… кхххххх!..

Тварь вылетела из какой-то темной дыры, врезаясь в меня всем телом. Яцхен — зверь могучий, но весит мало, так что я отлетел в сторону, складываясь пополам, как циркуль. Моего противника боженька тоже силищей не обделил — вон он как раз вздымает над головой булдыган центнера этак в три… йееееее!..

Я увернулся. В мгновение ока перенесся на восьмереньки и зашкрябал по полу, уклоняясь от тяжеленной каменюки. На бледной роже твари отразилась досада.

— Моя очередь, — оскалился я, отталкиваясь всеми лапами.

Теперь уже противник отлетел к стене, а я заработал когтями, перемалывая его в фарш. Крови из этого ушастого уродца не вылилось ни капли — мясо сухое, словно полгода вялилось на солнце.

Мои когти мелькали с такой частотой, что я сам с трудом их различал. Любой другой на месте этой твари уже давно бы сдох. Но чертов упырь… его раны срастались в доли секунды. С тем же успехом я мог бы шинковать комок геля.

Так продолжалось секунд десять. Зубы упыря часто клацали, лысая башка с силой колотилась о стену. А потом пара бледных рук взметнулась кверху, хватая меня за верхние запястья… и ломая их на хрен! Черт, какая же все-таки силища!

Впрочем, моя регенерация оказалась не намного хуже. Упырь только собрался перейти к другой паре рук — а я уже снова заработал всеми шестью.

Тогда он досадливо рявкнул и просто толкнул меня что есть мочи. Мной вновь как будто выстрелили из пушки — я отлетел и впечатался в стену, сползая по ней раздавленным насекомым.

— Твою ж мать… — прохрипел я, собирая глаза в кучку.

— Да что тебе от меня нужно?! — прошипел хозяин замка, с шумом втягивая воздух. Две рваные дыры на месте носа гневно раздувались, из левой ноздри на миг высунулся червяк. — Я же тебя не трогал! В тебе даже крови нет!.. съедобной, я имею в виду.

— Тут ничего личного, — заверил я, подымаясь на ноги. — Мне просто людей жалко. Ты же их харчишь почем зря.

— В этом тоже нет ничего личного! — возмутился хозяин замка. — Ты не понимаешь! Я вампир, я не могу без крови! Если я не буду пить человеческую кровь, то умру!

— Клопы тоже. Но это не значит, что я им сочувствую.

Мы пару секунд мерили друг друга злыми взглядами. Поганый вампирюга как-то странно выгнулся — не иначе, приготовился взлететь. Я на всякий случай тоже расправил крылья.

Взлетать упырь не стал. Вместо этого он вдруг раздулся, почернел и расточился жирным дымом. Весь зал заполнился вонючими клубами — запаха я не чувствовал, но догадывался. Газообразный монстр охватил меня тесными объятиями, лишая воздуха, проникая в пасть, пытаясь задушить.

Это бы сработало, будь на моем месте кто-нибудь, кто дышит. Я же только матюкнулся, размышляя, как мне драться дальше. Даже миллион самых острых когтей бесполезен против дымного облака. Мы с вампиром оказались в патовой ситуации.

— Эх, пылесос бы сюда… — вздохнул я.

Пылесоса у меня не было. После прошлого раза я предложил быстренько сгонять за ним в другой мир, но начальство идею не оценило. Они тут по старинке привыкли работать, не дошла еще до них научно-техническая революция.

Поэтому вместо пылесоса я начал втягивать дым сам — пастью. Много втянуть не смог, но вампиру это все равно не понравилось — кажется, он забоялся, что ко мне в брюхо попадет его палец, язык или еще какая-нибудь мелкая, но важная деталь.

Так или иначе, он снова обернулся человеком. Если это чудище можно так назвать, конечно. Плюгавый, лысый, с остроконечными ушами, кривыми длинными зубами, отвалившимся носом и жутко слезящимися глазами. Я и не знал, что у нежити они могут слезиться.

— Что тебе от меня нужно? — устало повторил вампир. — Ты же демон. Зачем тебе-то в это лезть?

— Во-первых, я не демон, а заботливый мишка, — поправил я. — У меня и сердечко на пузе есть, просто под одеждой не видно. А во-вторых — ви что-то таки имеете против демонов? Это дискриминация, между прочим.

— Дискриминация?! — прошипел вампир. — Я мог бы многое рассказать тебе о дискриминации! Мой народ подвергается ей с начала времен! Никто и никогда не пытался нас понять — вместо этого нам предпочитали отрубать головы, пронзать нас кольями, нашпиговывать серебром!..

— Я сейчас прямо зарыдаю, — скривился я, бросаясь в атаку.

Вампир даже не шелохнулся. Он лишь брезгливо поморщился и процедил:

— Ты что, до сих пор ничего не понял? Сколько бы ты меня ни кромсал, это бесполезно! Ты не можешь меня убить!

— А с чего ты взял, что тебя убью я?

Сказав это, я сомкнул хватку. Все шесть рук сцепились за спиной вампира прочной решеткой, все сорок два когтя вонзились в ледяную плоть мертвеца. И в то же время из темного прохода появились те, кого я ждал — девять человек в белых доминиканских рясах с капюшонами.

— Держи его! — скомандовал самый главный. — Держи его крепче, тварь!

Восемь монахов стремглав заняли позиции вокруг нас с вампиром, выхватили четки с крестиками и забормотали молитву. Девятый медленно пошел вперед — и вот при виде него вампир в панике заметался. Он явно не ждал сегодня испанскую инквизицию.

Кровосос попытался вырваться — но я вцепился в него так, словно хотел никогда не расставаться. Он попытался взлететь вместе со мной — но я вонзил когти ног глубоко в пол. Он попытался снова превратиться в дым — но отовсюду текла молитва, лишающая вампира сверхъестественных сил.

И тогда он тоскливо завыл.

Торквемада подошел к нам вплотную. Из левого рукава показалась черная как головешка кисть. Великий инквизитор возложил ее на плешивую бошку вампира, и тот закричал еще страшнее, забился так, что я с трудом его удержал.

— Когда-то ты был человеком, Кароль Круду, — сурово произнес Торквемада. — Не желаешь ли принять покаяние?

— Засунь его себе вфффхххххххххх… — просипел вампир, рассыпаясь пеплом.

Монахи спрятали четки и разомкнули строй. Двое из них собрали оставшийся от вампира пепел, вынесли наружу и развеяли по ветру. Торквемада сухо кивнул мне и неохотно процедил:

— Ты хорошо потрудился, брат Олег.

Мы еще на некоторое время задержались в замке Цератуш. Торквемада со своими доминиканцами обыскивал подвалы — искал черную магию и прочую крамолу. Я же, как ничего в этом не понимающий, просто таскался следом, грызя черствую булку.

Эти восемь монахов — личный отряд Торквемады. Элитные борцы с нечистью и черными колдунами. Брат Харольд, брат Йожеф, брат Леонтьен, брат Пиррос, брат Давид, брат Дорандо, брат Ханс и брат Юхан. Первоклассные охотники и экзорцисты со всех концов Европы, лучшие из лучших. Возглавляемые смиренным братом Томмазо, они могут завалить даже архидемона.

Особенно теперь, когда к ним присоединился еще и я, брат Олег. Я ведь с некоторых пор тоже монах ордена святого Доминика. Самый, пожалуй, необычный монах в мире — трехглазый, шестирукий, с крыльями и хвостом.

Звучит невероятно, но я действительно вступил в ряды инквизиции. Пока что, правда, на испытательном сроке — нахожусь в послушничестве у смиренного брата Томмазо. Как бы стажер. Добрый дедушка Торквемада вполне оценил меня в качестве рабочего инструмента. Я полезный. Эффективный. И благочестивый. А что рожей не слишком удался, так это дело десятое. Торквемада и сам страшен, как смертный грех.

Не могу сказать, что это та работа, о которой я мечтал с детства, но надо же куда-то себя приткнуть. На Девяти Небесах мне больше делать нечего, в Лэнге тем более, а опять прыгать по мирам не хочется. Куда, зачем? Здесь у меня хотя бы друзья есть.

Прошло четыре с лишним месяца после битвы с шатирами и три с половиной — с тех пор, как дотембрийская делегация покинула Ромецию. Впрочем, от делегации осталось совсем немного — кардинал дю Шевуа и Аурэлиэль.

Кстати, эльфийка так и не простила мне необдуманных слов. Или просто воспользовалась этим поводом, чтобы разорвать отношения. Не знаю точно, но до самого расставания она старалась меня избегать, а если не удавалось — разговаривала сухо, односложно и только по делу. Печально, но ничего не поделаешь. Незачем себя обманывать — у нас бы с ней все равно ничего не получилось. Она из страны эльфов, а я из страны монстров. Граница на замке, а ключ расплавлен.

Закончив обыскивать вампирячий замок, Торквемада скомандовал отбой. Когда мы вышли наружу, на востоке уже занималась заря. В этом нежно-розовом свете наш отряд спустился по узенькой тропинке к подножию скалы — здесь разместилась крохотная деревенька Крудуешти, вотчина князя Круду. Почтенный патриарх прожил в своем замке больше тысячи лет и числился кем-то вроде некоронованного царя восточноевропейских вампиров. Его уже раз десять убивали разными способами, но он всегда возвращался. На редкость неугомонный старикашка.

Как я уже сказал, сейчас мы в Молдавии, на полевых работах. В этой стране последние годы никакого порядка — каждый делает что хочет, всем заправляют мелкопоместные князья. Нынешнему господарю Молдавскому шестнадцать лет, и он грезит созданием Великой Молдавии от Италийского озера до Колхидского. Хочет собрать под своей рукой Венгрию и Трансильванию, Галицию и Буковину, Лигурию и Черногорию, Валахию и Малую Валахию… такая невинная детская мечта. А архиепископу Молдавскому уже восемьдесят семь, он практически оглох и каждое утро на полном серьезе пишет письма в Голюс — упрекает демонов за их ужасные злодеяния и призывает одуматься. Ответа пока что не получал.

В Крудуешти нас приняли радушно, гостеприимно, но улыбки на лицах были какими-то вымученными. Седоусый батька Лукаш, испокон веку сидящий в этой деревне старостой, выслушал известие о гибели князя без особой радости, даже с некоторым огорчением. Кароль Круду, будучи рачительным хозяином, никогда не охотился возле дома, поэтому деревня при нем жила спокойно, как прилипала на акульем брюхе. Разбойники и нечисть обходили земли князя десятой дорогой, оброками он крестьян не душил, работать на себя не заставлял, девок местных не портил, трапезничать летал куда-то за горизонт… чего б не жить? А теперь на его место придет кто-то другой, и неизвестно, будет ли лучше.

С куда большим воодушевлением староста отнесся к тому, что мы покинем Крудуешти уже сегодня, сразу после обеда. Мы бы ушли прямо сейчас, но Торквемада решил на всякий случай осмотреть и деревню — мало ли что тут сыщется? Инквизитор везде ересь найдет.

Монахи, даже не позавтракав, встали на утреннюю молитву. Торквемада же извлек откуда-то из рукава толстую разлинованную тетрадь и принялся делать отметки.

— Это был девятнадцатый, — сурово произнес он. — Самый могучий и самый последний. План по вампирам мы в этом году выполнили успешно.

— И ведь ни одна гнида не захотела покаяться! — посочувствовал ему я. — Ни Грошич, ни Кратцер, ни Кристинка Божик… вообще никто!

— Каждый обладает правом на свободный выбор.

— А тех, кто выбирает неправильно, мы сжигаем, — поддакнул я.

— По-моему, отличная система, — недовольно покосился на меня великий инквизитор. — Ты вот можешь предложить что-нибудь лучше костра, тварь?

— Дихлофос.

— Это звучит, как имя какого-то демона.

— Ну извините, что огорчил, Лаврентий Палыч. Что у нас там дальше по списку?

— Пойдем на север, в Славонию. Мне поступило донесение, что там завелась весьма сильная ведьма.

— Жечь будете?

— Буду.

— А если она добрая?

— Тогда я оболью дрова маслом, чтобы она сгорела быстро. Мне тоже не чуждо милосердие, тварь.

— Да вы вообще душа-человек, Лаврентий Палыч.

Торквемада неодобрительно покачал головой. Его раздражает мое легкомыслие. Мои вечные идиотские шуточки, мое ерничанье по поводу и без повода, всякие странные словечки, которые я постоянно вворачиваю в разговор… Первое время Торквемада меня одергивал, потом смирился и стал просто пропускать все излишнее мимо ушей.

Допрашивая еретиков, он весьма поднаторел в этом искусстве.

— До обеда можешь отдыхать, тварь, — неохотно отпустил меня Торквемада. — Но не забывай молиться.

Разумеется, как же иначе. Поплотнее закутавшись в рясу, я отправился бродить по деревне — искать, кого бы перекусить. Остальные монахи тоже все разбрелись — никого не вижу, только Направлением чувствую.

Хотя нет, вон под деревом пристроился брат Юхан с клещами. Лечит местному больному зуб. Пациент сидит ни жив ни мертв — наверняка уже жалеет, что попросил о помощи святую инквизицию. Конечно, орден святого Доминика в вырывании зубов толк знает… только обычно они выдирают их все — один за другим, по очереди.

— Именем Божьим, приступаем к удалению зла, — сурово произнес брат Юхан, налагая клещи на зуб.

— Ы-ы… святой отец, а больно не будет? — жалостливо простонал крестьянин.

— Будет, сын мой, будет. Будет очень больно. Через страдания, через мучения, придем мы… к свету!

— А-а-а-а!!! — взвыл пациент, хватаясь за щеку.

— Уже все, — продемонстрировал крошечный белый комочек инквизитор. — Дьявол покинул тебя, сын мой. Вот, подержи во рту освященное вино, а потом глотай.

Кстати, говорили они по-молдавски. Или по-венгерски — я уже запутался в здешних наречиях. Их тут до хрена и больше — в каждой деревеньке свое. Первоначально я вообще не понимал ни слова, но понемногу начал приспосабливаться и теперь суть вполне улавливаю. Через два слова на третье, о половине так вовсе догадываюсь, но все же могу нормально понимать.

Вообще, самый лучший способ учить языки — побольше болтаться среди их носителей. А мы вот уже почти три месяца без устали мотаемся по Восточной Европе, среди Карпатских гор. Путешествовать в Средневековье оказалось плевым делом. Конечно, в этом мире нет быстрого транспорта — только пешком, верхом или на корабле — зато нет и бессмысленной бюрократии. В большинстве стран не нужны ни визы, ни паспорта, ни вообще документы. Езжай куда хочешь.

Нет и особых проблем с финансами — на протяжении всего пути можно ночевать просто в гумне или странноприимном доме. Монашеские ордена содержат их целую кучу — особенно вдоль маршрутов паломников. Столоваться можно в многочисленных монастырях — разносолов там не предложат, но миску супа и краюху хлеба дадут всегда.

В крайнем случае можно просить подаяние. Нищенство тут не считается постыдным — даже благородный рыцарь не погнушается протянуть руку, если в кармане гуляет ветер. А вот я, наверное, все-таки не смогу — смирение смирением, но внутри все протестует при одной мысли. Другой менталитет.

Впрочем, Торквемаде столь унизительные методы не требуются. Он и его команда — люди непритязательные. Спят на голой земле, питаются подножным кормом, из имущества у каждого только четки да Библия. А если уж совсем жрать нечего, Торквемада подходит к первому встречному толстосуму и просит оказать услугу простому великому инквизитору.

Пока что никто не отказывал. Добрый здесь народ живет.

Кстати насчет жрать нечего. Есть уже хочется довольно сильно. Я, в отличие от братьев-монахов, питаюсь не только медом и акридами — меня такая диета живо в могилу сведет. На каждой остановке шарюсь вокруг, охочусь на всякую бегающую и летающую живность, рыбку ловлю. Доминиканцам тоже каждый раз предлагаю, но они обычно отказываются, блюдут… чего-то там.

В деревнях, конечно, дичи небогато — разве что ворону какую изловишь или крысу. Зато домашний скот — ну буквально на каждом шагу. Я быстренько облюбовал симпатичного жирного поросенка, подозвал настороженно глядящего на меня мужичка, сунул ему пару серебряных талеров и попросил:

— Зажарь мне этого поросеночка, добрый человек. Очень уж он мне приглянулся.

— Но как же, святой отец, сегодня же постный день… — растерялся добрый человек.

Я позыркал вокруг, проверяя, нет ли поблизости Торквемады, потом размашисто перекрестил свинку и возвестил:

— Именем Божьим, сие порося да обратится в карася. Зажарь мне эту рыбку, добрый человек.

Мужичок понимающе кивнул, покрепче сжал серебряки и поволок поросенка на задний двор. Я почувствовал, как во рту начинает скапливаться слюна.

— Перекусим, а, Рабан? — жизнерадостно прохрипел я.

— Твой уровень голода пока что приемлем, патрон, — заметил мой мозговой паразит. — Ты еще часа три можешь ничего не есть, не испытывая неприятных ощущений.

— А твой уровень занудства, как всегда, под потолком.

Да, разумеется, Рабан по-прежнему со мной. Куда ж он денется? По-прежнему дает мне дурацкие советы, рассказывает всякую нудятину, комментирует погоду и перебрасывает меня между мирами… хотя этого он не делал уже почти полгода. После побега из Лэнга и ухода с Девяти Небес я ни разу не покидал Землю-1691. Подумываю о том, чтобы остаться здесь навсегда. А что? Свежий воздух, много хороших знакомых, связи в верхах, интересная работа — что еще нужно для жизни? Девушку бы неплохо, конечно, но я реалист, я понимаю, что таких извращенок на свете не водится.

А если вдруг и сыщется — нафиг она мне нужна, дура ненормальная? Еще ножиком пырнет.

Хотя ножиком меня многие пыряют.

В ожидании жареной сви… рыбы я устроился на небольшом пригорке за деревней. Сейчас бы пивка еще. К рыбе — самое оно.

За неимением пива я принялся повторять урок. Торквемада заставляет меня каждый день заучивать новую молитву и прочитывать ее вслух ни много ни мало — пятьдесят раз. Просто потому, что я демон. Вначале я протестовал и отлынивал, потом понемногу привык. Все равно заняться больше особо нечем.

— Господь, пастырь мой… — забормотал я. — Господь, пастырь… блин, забыл, как там дальше.

Открыв молитвенник на заложенной закладкой странице, я еще два раза прочитал сегодняшний урок и собирался начать в третий, когда во внутреннем кармане что-то заскреблось. Я достал порядком задолбавший меня за эти месяцы ковчежец и устало спросил:

— Чего тебе, жертва аборта?

— Эй, шестирукий, ты там? — послышался приглушенный голос Пазузу.

— Я-то там. А ты здесь. Хули ты меня опять перебиваешь, а? Что за манеру взял постоянно лезть под руку? Не отвлекай от душеспасительной молитвы, демон.

— Ты тоже демон.

— Вот я сейчас и пытаюсь что-то с этим сделать. А ты меня отвлекаешь по пустякам.

— Выпусти, а? — заладил старую песню Пазузу. — Договоримся по-хорошему…

— По-хорошему у нас с тобой не выйдет. Ты это только сейчас смирный, пока в камере. А на воле опять беспредельщиком станешь.

— Я клятву дам.

— Ну тебя нафиг, — отказался я. — Не хочу я с этим связываться. Знаю я вашего брата — обязательно где-нибудь подлянку приготовишь.

Пазузу недовольно заворчал. Я взвесил на правой средней руке ковчежец и сказал:

— Кстати, все забываю спросить. За каким хреном у тебя на компьютере та игра была? «Диябла», что ли?..

— Забавно было поиграть время от времени, — приглушенно усмехнулся Пазузу. — Попробовать себя в роли истребителя демонов. Так смешно было.

— Дураку все смешно…

Я подбросил ковчежец в воздух и задумался. Битых четыре месяца таскаю Пазузу в кармане и до сих пор не решил, что с ним делать. Закопать? Выкинуть в океан? Нет, знаю я этих архидемонов. Сам он, конечно, не выберется, зато непременно рано или поздно кого-нибудь к себе подманит. Рыбу какую-нибудь, крота или вообще человека. И освободится. Нескоро — может, через несколько веков или даже тысячелетий, но освободится.

К ковчежцу теперь крепко пришпилен маленький пузыречек с алой жидкостью. Это кровь Пазузу — я собрал немножко на том месте, где мы дрались. Именно на тот случай, если он вдруг нечаянно освободится. Правда, леди Инанна сказала, что кровь должна быть свежепролитой — но у Пазузу она, как выяснилось, не свертывается, так что может сработать.

А если не сработает… значит, не сработает.

Так я просидел в размышлениях минут десять. А потом раздался легкий хлопок и прямо из воздуха появился светловолосый широкоплечий детина с остроконечными ушами и таким лицом, словно его сейчас стошнит. Он бросил на меня недовольный взгляд и сухо спросил:

— Так ты и есть тот, кто использует Слово Волдреса?