Глава 20
Двадцать третье июня тысяча шестьсот девяносто первого года. День, объявленный Церковью этого мира праздником – Днем Единения Народов.
Рим! Вечный Город Рим! Всегда хотел увидеть его собственными глазами – и вот наконец-то увидел.
Правда, это совсем не такой Рим, как в нашем мире. Сходство немалое, но различий тоже полным-полно. Он даже называется не Римом, а Ромецией. И выглядит немного иначе. Колизея, к примеру, нет и в помине – воины Алариха разрушили его до основания, не оставив камня на камне. Сейчас на этом месте разбит огромный сад.
А вот и священный Ватиканский холм, место захоронения святого Петра. Он расположен немного в стороне от городской черты. Во времена Древнего Рима люди вообще здесь не жили – уже тогда эти земли считались святыней. А сейчас Ватикан – средоточие всего христианского мира.
Огромная площадь Святого Петра. В центре – прекрасный фонтан. Напротив – собор Святого Петра. Чуть дальше виден могучий архитектурный ансамбль – папский дворцовый комплекс, включающий богатейшую библиотеку в мире – Ватиканскую.
Нашей делегации пришлось немало попотеть, чтобы сюда добраться. Хорошо хоть, последний этап путешествия – Севенния и Генуя – прошел донельзя гладко и спокойно. Ехали себе и ехали, совершенно без приключений.
Потратив одну из вавилонских рыбок, я наконец выучил итальянский. Еще в дилижансе – завязал беседу с одним из случайных попутчиков, ненавязчиво выяснил, что он коренной итальянец, и по-дружески предложил угоститься рыбкой. Теперь я тоже знаю кунг-фу… то есть итальянский язык.
А вот с латынью я, похоже, обломаюсь. Уже вступая на плошадь Святого Петра, я неожиданно сообразил, что магия тут вряд ли поможет. Чтобы выучить язык вавилонской рыбкой, нужно отыскать того, для кого этот язык – родной. И где же я, спрашивается, тут такого найду? На дворе 1691 год. Римская Империя давным-давно каюкнулась. Говорят-то на латинском многие – в Ватикане вообще практически все – но родным он ни для кого не является. Даже для Папы Римского.
Кстати, нынешний папа, Леон II – француз. Урожденный да Луко, родом не то из Вандеи, не то из Лиможа. Правда, сами себя ни вандейцы, ни лиможцы французами не считают. Да и говорят не на традиционном французском языке, а на провансальском наречии. В южных королевствах оно весьма в ходу.
Прибыли мы с небольшим опозданием, но ничего страшного. Открытие ассамблеи пропустили, зато торжественный банкет еще не начался. А это главное.
Площадь Святого Петра кишит народом. Такие же члены делегаций от разных государств. Полномочных послов прислали все христианские державы без исключений.
По сравнению с остальными Дотембрия смотрится откровенно бедненько. Нас всего-то пятеро плюс пара слуг. Другие королевства представлены куда более многочисленными делегациями. Не пожалели средств на пускание пыли в глаза.
Аж в глазах рябит от баронов, графов, герцогов и прочего высокородного сброда. Короли Франции, Испании и Черногории вообще явились на сходку собственными персонами.
Поскольку на само открытие мы опоздали, торжественной встречи с цветами нам не досталось. Тем не менее перед входом выстроились шестеро здоровенных гвардейцев, глядя бараньими глазами. У дверей – приветственная комиссия. Престарелый кардинал в красной шапочке, пожилой епископ, офицер с павлиньим плюмажем и какой-то монах в белой рясе с низко надвинутым капюшоном. Лица не видно вообще, левую руку прячет в складках одеяния.
– Добро пожаловать в святая святых, – надтреснутым голоском заговорил кардинал, сморщив лицо так, словно собрался чихнуть. – В этот знаменательный день мы рады видеть здесь гостей…
– Сжечь его! – вдруг захрипел монах, указывая на меня пальцем. – Сжечь его немедленно!
Приветственная речь мгновенно захлебнулась. Кардинал и епископ опали с лица, с явной тревогой поглядывая на загадочного монаха. Даже дю Шевуа на глазах побледнел.
У меня появилось нехорошее предчувствие. Не знаю, что это за монах такой, но он несомненно углядел, кто я такой на самом деле.
– Могу ли я узнать, чем вызвано… – испуганно забормотал пан Зовесима.
– Да, что за дела? – перебил его я, наступая на монаха. – Поджигатель нашелся, бляха-муха! Ты что тут за хрен с горы?
– Ты спрашиваешь, кто я такой, тварь? – зло рассмеялся странный тип, делая резкое движение.
Я даже не успел среагировать. Этот гад одним молниеносным взмахом сорвал с меня капюшон. Кардинал, епископ и гвардейцы в шоке уставились на открывшуюся харю. Кажется, кто-то позади начал часто креститься.
– Что, разоблачили? – с каким-то непонятным спокойствием осведомился я. – И как же ты догадался, дух святой?
– Демон… – удовлетворенно кивнул монах, глядя на меня. – Ты все-таки демон, я не ошибся. Я не мог ошибиться.
– Ваше имя-отчество не Лаврентий Палыч случайно? – хмыкнул я.
– Ты удивляешься тому, что я разглядел твою сущность под этой жалкой маскировкой? – покачал головой монах. – Не удивляйся, нечистая тварь. Господь наделил меня властью чувствовать Тьму в душах и видеть сокрытое от глаз. Я весы, взвешивающие людские сердца. Я огонь, убивающий мрак. Я великий инквизитор, тварь. И имя мне – Томмазо Торквемада.
Я невольно отступил на шаг назад, переваривая услышанное. Разумеется, я слышал о том, кто такой Торквемада. Однако никак не ожидал встретиться с ним лично.
Что он вообще тут делает, кстати? Честно говоря, историю Испании я знаю плоховато, но вроде бы Торквемада родился году так в…
– Тысяча четыреста двадцатом, патрон, – тут же дал справку Рабан. – Двести семьдесят лет назад. А в тысяча четыреста девяносто восьмом он умер. В твоем мире. В этом, как видишь, жив по сей день…
Ну да, жив. Спорить трудно. Но какого хрена он делает тут, в конце семнадцатого века? При таком раскладе ему должно быть… ну да, двести семьдесят лет ему должно быть. Для эльфа – буквально сопливое детство, но люди столько не живут. Разве что волшебники, да и то очень редко.
– Не знаю пока, патрон. Я еще поработаю с Направлением – когда узнаю побольше, поделюсь.
– Брат Фома, я понимаю, присутствие здесь демона может показаться кощунством, но умоляю, выслушай меня, – торопливо заговорил кардинал дю Шевуа. – Возможно, тебя не поставили в известность, но сам папа разрешил и даже одобрил…
– Я знаю! – гневно перебил его Торквемада. – Я все знаю, Роже! Я был одним из тех, с кем папа советовался, прежде чем принять такое решение! И я отговаривал его всеми силами! К моей печали, мои доводы были услышаны, но не были приняты во внимание…
– Это надо понимать так, что мне можно остаться? – осведомился я. – Сжигать не будете?
– Тварь… – заскрипел зубами великий инквизитор, по-прежнему не показывая лица из-под капюшона. – Нечистая тварь… Мои глаза горят адским пламенем при одном лишь созерцании такого непотребства! К моей печали, сам папа оказывает тебе протекцию. И его слово таково, что демон-христианин, возможно, способен послужить во благо Церкви…
– Считаете, что он ошибается, падре?
– Папа не может ошибаться, тварь! – бешено сжал кулаки Торквемада. – Папа – наместник Господа на земле! Слово его единственно верно и неоспоримо! Да кто ты есть, чтобы сомневаться в Истине?!
– Да не сомневаюсь я, не сомневаюсь! – выставил вперед все шесть рук я. – Слюнями только не брызгайте, ладно?
Торквемада сделал над собой усилие и подавил гнев. Великий инквизитор оправдывает свою репутацию – как мне помнится, в нашей истории он орал даже на королей. Похоже, здешний Торквемада тоже далеко не Сахар Медович.
– Следуйте за мной, – резко произнес он, поворачиваясь спиной. Из-под рясы послышалось тихое лязганье. – Я лично препровожу вас к папе.
Не знаю, где там живет папа в нашем мире – как-то не довелось побывать в Ватикане. Но на этой Земле папа с приближенными обитает в огромном дворцовом комплексе, состоящем из доброй дюжины строений. Каждое из них и само по себе – дворец.
Папа Римский – владыка не только духовный, но и светский. Под его рукой область Папской Италии, включающая в себя все земли южнее Генуи с Венецией и севернее Неаполитанского Королевства. Территория больше Дотембрии примерно двое, а плотность населения – почти вшестеро.
– Если вкратце, патрон, то Томас де Торквемада родился в 1420 году, – заговорил Рабан, не слышимый никем, кроме меня. – В детстве и юности он ничем не выделялся среди сверстников, кроме добропорядочности и набожности. Еще совсем молодым человеком он стал монахом нищенствующего ордена доминиканцев, где также проявил себя с самой лучшей стороны. Молва о нем дошла даже до королевского двора – королева Изабелла неоднократно предлагала Торквемаде возглавить крупные приходы. Однако тот, будучи человеком совершенно не тщеславным, всякий раз отказывался. Но в конце концов королева предложила ему место своего личного духовника, и Торквемада уже не смог отказаться от такой высокой чести. Довольно скоро он приобрел неслыханное влияние на весь королевский двор. К его советам прислушивался даже папа. В истории Торквемада сыграл огромную роль – фактически поднял свою страну с колен, став для Испании примерно тем же, кем для Франции был Ришелье, для Германии – Бисмарк, а для Турции – Ататюрк. В 1483 году Торквемада получил титул великого инквизитора и возглавил испанский католический трибунал. На этом посту проявил себя крайне жестким и бескомпромиссным работником – за пятнадцать лет на посту он приговорил к сожжению более двух тысяч человек. Жестокий полубезумный фанатик – вот кем зарекомендовал себя Торквемада к глубокой старости. Никто не мог предсказать, как он себя поведет, как поступит в следующий момент и кого прикажет отправить на костер. Он был беспощаден даже к самому себе – очень мало спал, подвергал себя суровым постам, почти никогда не отдыхал и невероятно много работал. В конце концов он умер – естественной смертью, просто от старости.
«Спасибо за историческую справку», – подумал я. – «Познавательно. Теперь бы еще узнать, что с ним произошло в этом мире. Как он умудрился прожить почти триста лет?»
– Этого пока не знаю. Но зато уже теперь могу сказать, что он делает здесь. В этом мире Торквемада, загадочным образом прожив гораздо дольше обычной человеческой жизни, поднялся еще выше, чем в твоем. Он уже не великий инквизитор Испании. Он великий инквизитор всего католического мира.
«Ни хрена себе! Как он еще папой не стал при такой карьере, непонятно…»
– Судя по всему, к этому он никогда и не стремился. Полностью отсутствуют личные амбиции. Тщеславия ни на грош. Он никогда не был ни кардиналом, ни даже епископом. Его нынешний титул великого инквизитора общемирового значения – неофициальный, нигде документально не закрепленный. Формально он вообще просто рядовой монах-доминиканец. Но видишь сам, кардиналов этот монах гоняет, как бобиков.
Торквемада подвел нас к массивной двустворчатой двери, охраняемой усатыми гвардейцами с алебардами. Из складок рясы выпросталась костлявая длань. Великий инквизитор подошел ко мне вплотную и размашисто перекрестил, явно надеясь, что я сейчас рассыплюсь в прах.
Этого не произошло. По-моему, Торквемада огорчился. Тем не менее, он мотнул головой в сторону дверей и пробурчал:
– Laudare, Benedicere, Praedicare… Ступай, тварь. Папа пожелал лично видеть тебя.
Двери распахнулись. Сопровождаемый кардиналом дю Шевуа и мрачно сопящим Торквемадой, я вошел в кабинет Папы Римского.
Кажется, он меня ждал. Во всяком случае, при виде меня на лице папы не отобразилось ни страха, ни хотя бы удивления. Отвращения или ненависти тоже не заметно.
Уже неплохо.
– Так ты и есть тот самый демон, что был обращен в святую веру? – негромко спросил папа, внимательно глядя на меня. – Весьма любопытно. Мы многое о тебе слышали, и нам давно хотелось увидеть такую странность воочию.
Я неопределенно дернул руками, в свою очередь разглядывая его. Так уж сложилось, что на протяжении последнего времени я не раз встречался с крупными шишками. Базарил о всяком-разном с королем Дотембрии и даже возил на хребтине его дочку. Несколько раз бывал на аудиенции у императора всей Солнечной Системы и даже стал шафером у его внука. Разговаривал за жизнь с Верховным Магом древнего Шумера и Генералом каабарского Ордена паладинов. Многажды общался с ужасными архидемонами Лэнга, а кое-кому даже начистил репу. Подолгу гостил у самой настоящей богини и даже был в нее безответно влюблен. Своими глазами видел живого и невыдуманного Деда Мороза, оказавшегося совсем не похожим на свой сусальный образ из мультиков.
Но Папа Римский – это немножко особый случай. В отличие от всех вышеназванных, о которых в моем родном мире либо не слышали, либо не верят в их существование, папа существует и на нашей Земле. В той, прежней жизни, я неоднократно видел его по телевизору.
Совсем другого, конечно, ничуть на этого не похожего, но какая разница?
Для своей должности папа Леон II относительно молод. Как я слышал, ему еще нет и пятидесяти. Сорок восемь или сорок девять лет, точно не помню. Внешне ничем особенно не выделяется – невысокого роста, мягкие черты лица, глаза и волосы черные, брови густые, губы тонкие, нос немного длиннее среднего, уточкой. Самый обыкновенный, ничем не примечательный индивидуум. Одет в белую сутану, на голове папская тиара.
– Должен признать, мы не сразу поверили словам фра Роже, – задумчиво произнес папа, кивая кардиналу дю Шевуа. – Нам чужды взгляды тех из нас, кто не желает признавать наличие души у созданий нелюдского рода. Однако же демон-христианин даже и нам поначалу показался чем-то совершенно невозможным. Мы едва сдержали перо, первым порывом намереваясь обвинить фра Роже в преднамеренной лжи. Уже после, когда он предоставил доказательства того, что при королевском дворе Дотембрии действительно был окрещен несомненный демон, мы вновь едва не совершили ошибку, собираясь обвинить фра Роже в богомерзкой ереси и отдать его под трибунал. Но нам все же удалось сдержать себя и на этот раз. Мы обратились к Евангелию и подумалось нам – кто мы такие, чтобы умалять и подвергать сомнению милосердие Господа? Разве не заповедовал Иисус прощать даже злейших врагов своих? И если впервые с начала времен случилось невозможное – нашелся демон, пожелавший вернуться к Богу – кто мы такие, чтобы ему в этом воспрепятствовать? Не человеку решать такие вещи – не человеку, но лишь Господу. Кто мы такие, чтобы сомневаться в бесконечной мудрости Его и милосердии?
Я буквально спиной чувствую, как кривится и морщится Торквемада. Кто-кто, а этот злобственный дедушка точно не согласится с такой постановкой вопроса. По-моему, он разве только не облизывается, в мечтах предвкушая мое торжественное сожжение.
– Мы надеемся, что нам еще доведется поговорить с тобой, – окинул меня внимательным взглядом папа. – Однако сейчас прошу нас извинить. Через несколько минут начнется банкет в честь открытия ассамблеи. Мы должны присутствовать. Фра Роже, ты с сопровождающими лицами тоже приглашен. Надеюсь, вам понравится наша трапеза.
– Это великая честь для нас, Ваше Святейшество, – поклонился кардинал. – Единственное – я не совсем уверен, стоит ли позволять присутствовать там… ну…
– Полагаю, мы можем это допустить, – с полуслова понял его папа, мягко улыбаясь. – За столом будут присутствовать не только люди. Надеюсь, еще один необычный гость не испортит аппетит остальным. Кстати… как твое имя, демон? У тебя ведь оно есть?
– Олег, – смущенно представился я. – Олег Анатольевич Бритва.
– Это довольно трудно произнести. Можем ли мы ограничиться одной лишь первой частью?
– Пожалуйста. Без церемоний.
– На том и договоримся. А теперь мы вынуждены распрощаться. Брат Фома проводит вас в трапезный зал. Не сочти за оскорбление, Олег, но мы попросили его приглядывать за тобой первое время. Это ни в коем случае не является недоверием с нашей стороны – лишь желанием проявить разумную предосторожность.
– Да я все понимаю… – промямлил я.
Чего уж там – сказал бы прямо, что не может вот так с бухты-барахты принять демона, как своего. Это еще очень мягко с его стороны – я вообще не ожидал, что меня допустят к остальным гостям. Думал, что буду на положении своеобразной демонстрации – типа, поглядите, как у нас тут все политкорректно! Даже демонами не гнушаемся!
Но похоже, что папа говорит искренне. Даже мой сверхчуткий слух не сумел уловить фальшивой нотки. Трудно поверить, но он, кажется, и в самом деле придерживается тех взглядов, что были здесь озвучены.
А это значит, что Святой Престол ныне занят на редкость достойной личностью.
