ГЛАВА 17

— Чепуха какая-то… — загрустил я, глядя в окно.

Я уже четвертый день пребывал в относительно комфортном месте — небольшом московском отеле, название которого вылетело у меня из головы через минуту после того, как я его прочел. Номер мне достался не то чтобы высшего класса, но вполне пригодный для проживания одного неприхотливого существа. Даже с телевизором. Правда, он не работал. Но по уважительной причине — у него не было антенны. Зато можно было смотреть видео — я купил на барахолке подержанный видеоплеер и несколько видеокассет.

Надо признать, поначалу мне пришлось нелегко. Первое, что я сделал, приземлившись в столице России, — совершил налет на очередной магазин одежды. На сей раз я замотался во столько слоев одежды, что на поверхности не осталось ни единого миллиметра моей нечеловеческой серой чешуйчато-хитиново-панцирно-скелетной кожи.

Вопрос с деньгами тоже решился довольно просто — я нашел не слишком щепетильного ювелира и загнал ему крест, конфискованный у дотембрийского кардинала. Побрякушка действительно оказалась на редкость дорогой. Даже как золотой лом она тянула на весьма солидную сумму, а если учесть стоимость креста как ювелирного изделия… Конечно, я получил в лучшем случае десятую часть его истинной стоимости, если не меньше, но тут уж ничего не поделаешь… Впрочем, расставаться с крестом мне не хотелось, поэтому ближайшей же ночью я проник к этому ювелиру в лавку, разрезал сейф на ленточки и забрал свое добро. Ничего страшного, он не обеднел — того, что осталось в сейфе, хватило бы, чтобы купить еще с десяток таких крестов.

Гораздо сложнее оказалось решить проблему с документами. Помог Рабан — он дал мне адрес человечка, который решил эту проблему для Волдреса, когда они были в Москве в последний раз. Этот тип и вправду оказался знатным фальсификатором, или как там называется его профессия… Паспорт, который я у него купил, выглядел даже убедительнее настоящего. Правда, он очень ругался, что я наотрез отказываюсь сфотографироваться, — у него имелись и готовые фотографии, но моего лица на них, естественно, не было… Я объяснил, что мое лицо ужасно изуродовано и в паспорт такую фотографию вклеивать просто нельзя, но он мне, разумеется, не поверил…

Конечно, я не настолько свихнулся, чтобы останавливаться в «Метрополии» или еще какой-нибудь элитной гостинице. Отельчик, ставший моим домом на эти несколько суток, явно доживал последние дни. В нем было всего два этажа, потолки протекали, из кранов удавалось добыть только холодную воду, да и то не всегда. Про антенну я уже говорил… С кормежкой вообще полный пинцет — подобными обедами, вероятно, кормят в солдатских столовках. Хотя тараканам явно нравилось — их в этом отеле было больше, чем в Москве — лиц кавказской национальности.

Все это время я занимался исключительно поисками чего-нибудь полезного. Профессора Краевского, некоего Баринова или хотя бы Палача. Днем я в основном торчал в своей комнатушке, изо всех сил напрягая Направление, а по ночам летал над городом, действуя опять же с помощью него. Но все без толку.

Палача я не смог обнаружить вообще. Скорее всего он снова включил свою блокировку. Да и не так уж он мне нужен вообще-то… Краевский и Баринов… К сожалению, я не видел в лицо ни того ни другого, а найти человека исключительно по фамилии не получалось. Быть может,в тайге что-нибудь и вышло бы, но здесь, в многомиллионном городе… Сигналы поступали отовсюду, и мне никак не удавалось их рассортировать.

Базу «Гея» я тоже не сумел обнаружить. Я не знал даже, под землей ли она или на поверхности. Знал только, что где-то неподалеку от Москвы. Но «неподалеку» — понятие растяжимое, оно может означать как один километр, так и сотню. Россия велика…

Еще меня неоднократно навещал Серый Плащ… целых четыре раза. Пакостей не делал — просто появлялся где-то поблизости и внимательно на меня смотрел. Я на него уже и не реагировал — привык, знаете ли…

В дверь постучали. Ненавязчиво, даже равнодушно, как бы заранее извещая, что стучащему, собственно говоря, все равно, откроют ему или нет. Чувство Направления незамедлительно сообщило, что тот, кто за дверью, совершенно безобиден, и я оттянул задвижку в сторону.

Вошедший парень шмыгнул носом, неторопливо поставил принесенные подносы на стол, так же неторопливо сунул в карман заранее приготовленные чаевые и, не сказав ни единого слова, удалился. А я приступил к ужину.

Вообще-то в этом отеле полагалось спускаться к трапезе вниз, но за отдельную плату вполне могли доставлять жратву и в номер. Мне было бы весьма затруднительно питаться на людях, поэтому я, естественно, выбрал последнее. Доставкой попеременно занимались двое —миловидная зеленоглазая девушка и этот самый парень. Как ни странно, я предпочитал именно второго — в отличие от своей напарницы он был безразличен ко всему, выходящему за рамки его задачи. Принес, забрал деньги, бесшумно удалился. Все. А вот девушка каждый раз пыталась завязать разговор, нисколько не смущаясь тем, что я только огрызаюсь. Ее ужасно интересовало, почему я даже в жару (а на улице сейчас стояла редкая для мая жара) не снимаю всех этих одежек.

Качество пищи оставляло желать лучшего. Как и всегда. Успевшая остыть овсянка с явно недожаренными котлетами, скверно приготовленные голубцы, позавчерашняя булочка с повидлом и вишневый компот. К компоту претензий нет — компот у них хороший. Подносов было два — на одном три двойных порции никак не уместились бы. Как-никак это двенадцать тарелок и шесть стаканов! Кстати, этот вопрос тоже очень интересовал любопытную официантку — как я умудряюсь слопать такое количество пищи? Не прячу ли я здесь еще кого-нибудь?

За едой я продолжал думать. В первую же ночь я навестил квартиру Краевского — ту, в которой Волдрес и Рабан встречались с уважаемым профессором два года назад. Увы, безуспешно. В квартире жили совершенно другие люди, переехавшие туда в прошлом году. О предыдущем жильце они знали даже меньше чем я.

На вторую ночь я проверил канал, через который Волдрес и Рабан отыскали тогда профессора. Тоже ноль результатов — тот тип, оказывается, месяц назад умер. Рабан засомневался — их знакомый по кличке Ушастик был как раз таким человеком, которому время от времени приходится «умирать». Я не поленился слетать на кладбище, на котором, как мне сообщили, его похоронили. Действительно, лежит — Рабан и Направление подтвердили. Никто из его знакомых ни о каком Краевском даже не слышал. На третью ночь я побывал на Петровке, 38, — уж этот-то адрес сидел у меня в памяти крепко. Благодаря Направлению я проскользнул незаметней, чем человек-невидимка, добрался до компьютера их ЦАБа (Центральное Адресное Бюро) и порыскал в базе данных. В Москве отыскалось двое Львов Михайловичей Бариновых и один Павел Романович Краевский. Увы, никто из них не годился: двое были слишком молоды, а один, наоборот, слишком стар — я сильно сомневался, что Баринову девяносто два года.

— Умные мысли есть? — осведомился я у своего симбионта.

— Найдется кое-что… — невнятно пробурчал Рабан. — Но вообще, патрон, ты очень уж нетерпелив!

— Угу. В каком смысле?

— Да в таком! Знаешь, сколько мы с Волдресом разыскивали Краевского в прошлый раз? Почти месяц! И ничего, не жаловались! Такую тьму народа пришлось перелопатить, пока этого Ушастика выудили, что просто…

— Угу. Слушай, а у этого Ушастика сильно большие уши были?

— Да нет, обыкновенные. У него просто фамилия Ушастов. На редкость отвратительный тип — это он и доставлял Краевскому всякие донорские органы. Что попроще, конечно. Мозги и все такое этот профессор где-то еще выкапывал…

— Угу. Ладно, я понял. Но ты так ничего путного и не предложил.

— Ну чего тут предлагать-то… Поработать надо. Скажем, объявление в газету дать перво-наперво. Потом обойти всех Бариновых и Краевских в городе, наверняка кто-нибудь окажется родственником того, нужного. Можно в ту передачу обратиться, как ее… «Ищу себя», что ли?…

— Гениально, Ватсон! — прохрипел я. — Только вот ты забыл, что мы ищем не Васю Иванова, слесаря с соседней улицы! Краевский с Бариновым — жутко засекреченные личности. Это все равно как если иностранный шпион начнет спрашивать у прохожих на улице: «А где тут у вас секретный завод баллистических ракет?» Толку не будет, а вот неприятностей можно нахлебаться…

— А Волдрес справился.

— У Волдреса был опыт. К тому же он, если не ошибаюсь, был человеком. А когда такая вот мумия, — я с ненавистью посмотрел на свое отражение в зеркале, — о ком-нибудь расспрашивает, ее сразу начинают в чем-то подозревать. Ну сам посуди — разве законопослушный гражданин станет разгуливать в маске? Серый Плащ, например… Вот фигли он ходит в маске? Рожу прячет, конечно…

— Это все, конечно, так, — не желал сдаваться Рабан, — только ты, патрон, не забудь и своем преимуществе!

— Каком именно?

— А Направление? Раздобудь фотографию или какой-нибудь предмет того, кого ищешь, — и все проблемы отпадут!

— А то б я без тебя не догадался. Может, заодно подскажешь, где что-нибудь такое добыть?

Рабан задумался. Надолго. Пока он размышлял, я успел съесть все, что мне приволокли на ужин, плюс половину ложки… Ну, в общем, я нечаянно откусил пол-ложки и проглотил этот невкусный алюминий, прежде чем сообразил, что делаю. Гадость. Ну ничего, переварится. Оставшуюся половинку я разрезал на стружку и смыл в унитаз — мне совсем не хотелось рассказывать той официантке, как я съел ложку. Уж лучше скажу, что потерял.

— Помнишь, я тебе говорил про нашего заказчика? Которому понадобился проект «Зомби»? — нарушил молчание Рабан.

— Угу. И что с ним?

— Я не уверен… может быть, он его уже давно выбросил…

— Угу.

— Нет, это я к тому, что у него было письмо от Баринова. Что-то насчет того, что проект близится к завершению… и все такое. Он нам показывал. Это ведь можно назвать личной вещью?

— Хочешь сказать, что Баринов переписывался с иномирцем?

— Да это не к нему письмо было. Он так и не признался, откуда его взял… хотя мы особо и не расспрашивали. Но ведь подойдет?

— Надо думать. И где сейчас ваш друг?

— Один шаг. Стартовать?

— В другом мире… — с каким-то удовлетворением хмыкнул я. — А ты уверен, что сможешь вернуть меня сюда же? Мне что-то не хочется на этот раз очутиться где-нибудь в снегах Антарктиды.

— Не, патрон, проблем не возникнет! — с просто-таки неприличной горячностью вскинулся Рабан, — Вернуться в исходную точку легко — трудно попасть туда, где еще ни разу не был.

— Тогда стартуй.

— Ллиасса аллиасса алла и сссаа алла асссалла! Алиии! Эсе! Энке илиалссаа оссса асса эллеасса оссо иииииии! Эссеееаааааааа! Алаасса!

До чего же все-таки удобно путешествовать между мирами — даже из комнаты выходить не нужно. Произнес все эти «ссы» и «ассы», и готово — ты уже там, куда не долетит ни один самолет, лети он хоть миллион лет. Благодать, да и только. В глазах, правда, двоится, но ведь всего какую-то секунду.

Я очутился посреди леса. Точнее, лесочка — очень уж крохотные здесь росли деревца. Самое высокое было лишь вдвое выше меня, а остальные и вовсе… До верхушки вполне можно допрыгнуть. И плоды на них росли какие-то странные — словно бы желуди, только размером не больше горошинки. Про листья вообще молчу — никогда в жизни не слышал о том, чтобы листья имели форму почти правильных пятиугольников.

— А тут все пятиугольное, — сообщил Рабан. — И все очень маленькое. Это не мир, это анклав. У него у самого форма додекаэдра. Длина стороны — два с половиной километра.

— И впрямь, маленький, — согласился я. — Карманный мирок…

— А тут ты в самую точку попал, патрон. Именно карманный. Его сотворил один очень могучий маг — для одного себя. На настоящий-то мир ни у одного колдуна сил не хватит, а вот небольшой анклав — пожалуйста. Потом он умер, а Додекаэдр остался. Ну а лет десять назад здесь поселился Йехудин — тот, к кому мы идем. Он, правда, не маг, а ученый, но среди ученых тоже бывают Высокие Мастера.

— Небо здесь красивое… — почему-то сказал я.

— Это не небо, патрон, — хмыкнул Рабан. — Это противоположный Пентагон — Озерный. А под ногами у нас Лесной Пентагон.

— Пентагон? — не понял я.

— Не тот, который в Америке. Геометрическая фигура — правильный пятиугольник. В Додекаэдре их двенадцать — Лесной, Озерный, Морской, Болотный, Пустынный, Степной, Горный, Ледяной, Лавовый, Железный, Хрустальный и Мертвый. Йехудин живет на стыке Лесного и Пустынного.

Я послушно взмахнул крыльями и неторопливо двинулся куда было сказано. Конечно, такое малое расстояние вполне можно преодолеть и ногами, но если есть крылья, почему не летать? По дороге я то и дело посматривал вверх. Мне не верилось, что это не небо, а вода. Почему же она не льется мне на голову?

— Поверь, патрон. В Додекаэдре нет единого центра гравитации, как на Земле. Каждый Пентагон притягивает отдельно. В самом центре здесь невесомость. Поверишь или проверишь?

— Поверю. Вот еще — проверять все, что подвернется под руку… Был, помню, один такой недоверчивый — решил лично проверить, что чувствует повешенный…

Пустынный Пентагон выглядел так же жалко, как и Лесной. Со стороны он напоминал изрядно раздавшуюся песочницу — ни тебе барханов, ни кактусов… Чего там еще бывает в пустынях? Только ровный серый песок до самого горизонта. А на горизонте… В этом мире не было горизонта, был… антигоризонт, что ли… Панорама здесь не обрывалась вдали, а как бы ломалась, пейзаж искривлялся и шел вверх, к небесам. Пустынный Пентагон примыкал к Лесному, как довольно крутой пандус, но стоило мне сделать один лишь шаг — и весь мир словно пошатнулся, переворачиваясь с ног на голову. Теперь уже Лесной Пентагон стал пандусом, а Пустынный — ровной поверхностью под ногами. Над головой теперь простиралась не яркая синева Озерного пандуса, а нечто серое, похожее цветом на мою шкуру.

— Это Мертвый Пентагон, — прокомментировал Ра-бан. — Туда ходить не рекомендуется, там от земли ядовитые испарения и вообще… Пошли лучше к Йехудину.

Я обернулся и заметил металлический дом в форме приплюснутой полусферы. В стенах на равном расстоянии друг от друга просматривались небольшие квадратные окна, похожие на пулеметные амбразуры, а прямо передо мной виднелась дверь. Высокая дверь, почти трехметровая, так что этот Йехудин, видимо, немаленького роста.

— Стучи, — посоветовал Рабан. — Звонка у него нет…

Возле ручки висел массивный дверной молоток, смахивавший на утолщенную лопату. Я взялся за него и с силой ударил. Железо соприкоснулось с железом, и по всему дому разнесся гул как от колокола.

Какое-то время ничего не было слышно. А потом я расслышал странный звук, похожий на цоканье моих когтей, только в несколько раз звонче, и сопровождавшийся недовольным кряхтеньем. Йехудин остановился на самом пороге, но дверь открывать и не подумал. Он некоторое время стоял там, вероятно надеясь, что гости уйдут сами, а потом недружелюбно рявкнул из-за закрытой двери:

— Я никого не жду, убирайтесь!

Я опешил, не зная, что на это можно ответить.

— Это ты, Локс? — подозрительно осведомился Йехудин. — Сколько раз можно повторять, что я не собираюсь его продавать?! Проваливай, пока автоматы не запустил!

— Стучи три коротких, два длинных, два коротких, — посоветовал Рабан.

Я отстучал вышеупомянутый пароль, и дверь в то же мгновение распахнулась. Оттуда заорали:

— Волдрес, ублюдок, ты опоздал на два года!…

А потом Йехудин заткнулся, удивленно разглядывая меня. Я в свою очередь — его. Посмотреть было на что.

От пояса и выше это был человек как человек — седой, но еще крепкий, жилистый. На вид ему можно было дать лет семьдесят. Правую бровь Йехудина пересекал длинный шрам, и правый глаз у него был подозрительно мутным, но в остальном полный порядок. А вот ниже пояса… Ниже пояса у него красовался некий прибор, из которого росли четыре металлические ноги, похожие на лапки какого-то насекомого. Теперь я понял, почему он так странно цокал — кончики этих лап были острыми, как иглы. Будь у него не четыре ноги, а только две, он просто не смог бы стоять.

— Ты не Волдрес, — сделал довольно логичный вывод Йехудин. — Твое имя?…

— Яков из яцхенов.

Я протянул новому знакомому правую верхнюю руку, но ему, по-видимому, этот жест был незнаком. Он довольно подозрительно уставился на мою кисть, а потом сухо сказал:

— Мне это ничего не говорит. Кто ты вообще такой?

— Довольно долгая история… Можно войти?

— Нет, — грубо отрезал Йехудин. — Я не приглашаю в свой дом кого попало. Тебя что, прислал Волдрес?

— Волдрес умер два года назад.

— А-а-а… — без особой печали протянул Йехудин. — Ну все там будем. Значит, свой заказ я уже не получу?… Жаль, жаль…

— Что ж, если этот заказ тебе по-прежнему нужен, полагаю, мы могли бы договориться… — как можно равнодушнее произнес я.

Йехудин некоторое время молча размышлял, а потом коротко кивнул:

— Проходи.

Я вошел. Изнутри дом Йехудина был примерно таким же, как и снаружи, и соответствовал своему хозяину. Кругом какая-то техника, разнообразные приборы… по крайней мере половина явно сломанные. Но здесь хотя бы не было матричных репликаторов — их я уже успел возненавидеть. Хотя нет, один все-таки обнаружился, и в нем плавало что-то похожее на чересчур разжиревшую крысу с мятно-розовой кожей.

— Гомункулус? — неодобрительно прохрипел я.

— Какой еще гомункулус? — не понял Йехудин. Он проследил за моим взглядом и раздосадованно чертыхнулся. — Что за дела такие?! Совсем забыл, совсем забыл… Ведь переварился же! — взвизгнул он, вытряхивая эту крысу на ближайший стол.

Теперь я понял, что это вовсе не матричный репликатор, а просто необычной формы кастрюля со стеклянными стенками, и стоит она на плите. Тоже очень необычной, но, несомненно, плите.

— Переварился, переварился… — расстроенно охал Йехудин, тыкая в свой обед чем-то напоминающим вилку с широко разведенными зубцами. — Точно! Теперь и в рот не возьмешь…

— А можно мне? — попросил я. Ужинал я недавно, но есть уже снова хотелось, а я за свою очень короткую, но очень насыщенную жизнь привык жрать любую дрянь.

— Да пожалуйста, если желудка не жаль… — отмахнулся Йехудин.

Вкус неожиданно оказался вовсе даже неплохим. Похоже на молодого барашка, только очень уж постное.

— Так ты тоже энгах? — задумчиво осмотрел меня хозяин дома.

— Угу, — кивнул я с набитым ртом.

— Говоришь, можешь раздобыть то, что мне нужно?

—Угу.

— А ты хоть знаешь, что мне нужно-то? — скептически хмыкнул Йехудин.

— Угу.

Йехудин вопросительно вскинул левую бровь.

— Проект «Зомби»? — предположил я, наконец-то дожевав крысу.

— Ну да, в принципе… — неохотно промямлил Йехудин. — Конечно… только…

— Только — что?

— Да как-то так получилось, что он мне больше не нужен… Прошло два года, обстоятельства изменились. Теперь его уже и приткнуть-то некуда… Но зато мне теперь нужно кое-что другое — и найти это можно примерно там же, где и «Зомби».

— Внимательно слушаю, — поощрительно кивнул я.

Йехудин отошел к небольшой железяке с тремя кривыми ручками, поковырялся в ее недрах, задумчиво почесал переносицу и спросил:

— Ты в двигателях случайно не разбираешься?

— А в каких?

— Внутреннего сгорания.

— Нет, не разбираюсь.

— Ой, патрон, можно подумать, что в паровых двигателях ты просто дока! — насмешливо фыркнул Рабан. Хорошо, что, кроме меня, его никто не слышит…

— А к чему этот вопрос? — попытался прищуриться я. Не получилось. Что было естественно — моя мимика напоминает гримасы деревянной куклы.

— Да так, интересно стало… Так вот — мне нужен другой проект тех же разработчиков. Кодовое название «Палач».

Я сохранял каменное выражение лица. Мне отнюдь не улыбалось сообщать этому барыге, что Палача сейчас, быть может, и в живых-то нет.

— Так вот… — продолжил Йехудин, так и не дождавшись никакой реакции. — Палач, значит… Собственно, весь он мне не нужен — достаточно схемы. И тоже не всей — хватит мозга. Это робот, и вместо мозга у него компьютер… сложный компьютер, какого-то особого типа. У меня такого еще нет, и я его хочу.

Я по-прежнему молчал. Йехудин подозрительно зыркнул на меня. По-моему, он ожидал вопроса. Долго ожидал. Мы соревновались в терпении минут пять, но он таки сдался первым.

— Ладно… — проворчал безумный ученый. — В общем, искать его нужно там же, где и «Зомби». Как он выглядит — не знаю. Доставь его мне в течение месяца — и получишь столько же, сколько я обещал Волдресу. Если успеешь быстрее, получишь премию. Как, по рукам?

«Сколько он обещал Волдресу?» — мысленно спросил я.

— Шестнадцать тысяч красных злотов. Валюта Родахи — полупланеты Йехудина.

«А это сколько? И что такое полупланета?»

— В долларах чуть больше тридцати тысяч. А полупланета… Это словами не объяснить, это увидеть надо. Желательно со стороны, из космоса. Но обещаю, патрон, такое зрелище не забывается. Хочешь, потом слетаем?

«Что я там не видел… Так что, соглашаться?»

— Патрон, плата, конечно, хорошая, но нам же вроде память надо восстанавливать? Когда ты собираешься еще и Палача искать?

«Да не собираюсь я его искать. Мне главное — это дурацкое письмо получить…»

— Идет, — наконец-то ответил я Йехудину, со скучающим видом переминавшемуся с лапы на лапу. — Только у меня будет одно маленькое условие…

Теперь настала очередь Йехудина молчать. Всем своим видом он показывал, что внимательно слушает.

— Мне известно, что ты предъявил Волдресу письмо от некоего Баринова. Это так?

Йехудин кивнул.

— Это письмо все еще здесь?

Йехудин снова кивнул.

— Я хочу получить его. Хотя бы на время.

— Это нетрудно сделать, мне оно не нужно… но зачем?

— Скажем так… у меня есть особый метод работы. И это письмо значительно ее облегчит.

— Что ж… — пожал плечами Йехудин. — Но придется подождать — я совершенно не помню, куда его засунул…