Глава 5
КУДА ПРИЕХАЛ ЦИРК
Счастье — это когда тебя понимают. Несчастье — когда тебя раскусили.
Золушка — третьему орешку
— Моя голова! Дайте мне топор!
Но вместо искомого и, надо признать, очень желанного мне на лоб прилетела влажная, приятно холодная тряпица.
— Оклемалась?
— Вроде бы да. Эй, ты как?
Мне бы определиться, кем я являюсь, а уж потом над такими сложными вопросами думать.
Кто подселил мне в голову бешеного дятла? Просто Вуди какой-то!
Схватившись за голову, я просто взвыла. Кажется, она сейчас лопнет, словно уроненный наземь арбуз.
Меня тут же перевернули и, крепко прижав к полу, влили горькую гадость в рот.
— Вот так, умничка. Раз болит, то лучше поспать. А то смотри, опять кровь носом пошла.
Я вырубилась и больше ничего не слышала. И это к лучшему.
— Ну вот… ехали мы из Олушек, деревни той, как слышим — конь где-то ржет. И так, словно зовет, понимаешь? Мы и решили узнать. Любопытно же, — чуть смущенно улыбнулась девушка. — Смотрим, на полянке конь стоит, а рядом человек лежит. Думали — ты раненая, ан нет, только носом кровь. Одежда на тебе дорогая, нездешняя, конь породистый. А когда Фарт начал тебя поднимать, чтобы в кибитку отнести, мы хвост обнаружили. — Девушка улыбнулась, отчего на ее щечках образовались премиленькие ямочки. — Еще решили, что это к твоей одежде прилипло, и дернули. А ты брату ка-ак под дых дашь! Он вместе с тобой на руках так наземь и сел.
— Ой, как нехорошо! — застыдилась я. — Это, наверное, рефлекс.
— Да ничего, забавно получилось. Мы тебя сюда принесли. Ты полночи то стонала, то бредила. Обезболивающее мы тебе сразу дали, а вот что болит именно голова, долго не понимали.
У-у! Правильно Кай сказал — нечего было вот так без тренировки использовать способности.
Девушка посмотрела на меня, явно ожидая объяснения. Но как ей рассказать о ругающемся драконе, который назвал меня трижды остолопкой, я не знаю. Мало того, что взяла у теншуа не ту вещь, так еще и юному маркграфу успела сплавить. Ну и переусердствовала с гипнозом. Как сказал Кай — чуть мозг бедному нелюдю не сварила. Он нескоро теперь оклемается.
Очнулась же я в обществе бродячих артистов, что гнали свои кибитки в сторону столицы графства.
— Эх, зря вы польстились на хорошую одежду и коня. Это все не мое. А я… вообще вне закона, — тихонечко сказала я, опуская ресницы.
— Да не бойся, мы, бродячие, тоже не без греха. Кто ж еще пойдет на эту дорогу. Ой, я забыла представиться, меня Файтой зовут. А вон его, — ткнула она в спину сидящего на козлах, — Микель.
Мужчина обернулся и отсалютовал мне… второй правой рукой. Потому что был четырехруким здоровяком.
— Но мы его зовем просто Мики. Что ты смеешься?
— Да уж, мышоночек! — хихикала я. — Не обращай внимания. Это нервное.
— С моим братом я тебя познакомлю позже. Он уехал в город, устроить все к нашему приезду. Его Фартом зовут. Мы вообще только недавно присоединились к этой труппе. Так что и сами не очень-то близко знакомы друг с другом. Но они не выдадут. Нас-то не выдали, — подмигнула темноволосая красавица.
Надо признать, рядом со мной сидела девушка просто удивительной внешности. Черные волосы густой волной рассыпались по плечам, каре-зеленые глаза искрились смехом даже сейчас, а уж об алых губках и нежнейшей загорелой коже и говорить нечего. Одета она была в широкую рубаху с резинкой на месте проймы, так что круглые плечики периодически оголялись, красный жилет да разноцветную юбку. На руках и ногах — многочисленные браслеты и колечки, шею отягощают крупные бусы, в ушах покачиваются круглые серьги. В общем, очень колоритная особа.
— А вы… тоже что-то совершили?
— Ой, да сущая мелочь. Мики вон увели.
— От кого?
— Понимаешь, он был рабом одного крупного вельможи. Но жил как свободный, никто его особо не ограничивал. Правда, пока Мики со мной не связался, — покраснела девушка. — Мы в одном большом городе с Фартом представления давали. А в дом того вельможи нас частенько приглашали, понравилась я, видите ли, этому борову престарелому. А Микель… умеют некоторые мужчины так смотреть, что мурашки по телу приятненькие бегают. Вот и этот такой — смотрел, говорил вежливо, помогал, если что нужно, но даже пальцем не тронул. Как-то так получилось, — Фата покраснела еще гуще, — что я замуж за него вышла. На одном из приемов, где мы с Фартом выступали, вельможа подсуетился — типа развлечение для публики. Опомниться не успели — нас уже перед богиней-матерью поставили. Мы-то с Фартом даже не знали, что по их законам жена раба становится рабыней. Ночью тот урод пришел права свои предъявлять. И еще очень удивлялся, отчего такой покорный и добродушный Микель его по макушке отоварил.
— А нечего к чужим женам приставать! — вмешался в монолог четырехрукий.
— Вот! — приподняла палец Файта. А потом повисла на шее Микеля. — Видишь, какой мне муж попался. После этого нам пришлось бежать. Сели на первый попавшийся корабль и сюда перебрались. Тут, говорят, человеческих земель хоть и мало, но они богатые. Да и конкурентов не особо много. А ты что натворила такого?
Отвечать неблагодарностью мне не хотелось. И я решила рассказать хоть полуправду:
— Понимаешь, местный правитель…
— Маньяк, извращенец и дегенерат — нас предупреждали, когда в труппу брали. Чтобы я не очень-то высовывалась при нем. Эта труппа не первый год ездит на местную ярмарку.
— Вот теперь тебе нечего бояться. Я его слегка того… прибила.
— Бывает! — отозвался Мики. — Таких и убить не страшно.
— Страшно, еще как страшно! Но выбора у меня не было, правда, — всхлипнула я. Вспоминать до сих пор тяжело. — А мне очень надо в город. Там будет Нелли, ему грозит опасность.
— А этот Нелли — он кто? Твой мужчина? — лукаво глянула на меня Файта.
— Нет. Друг. — Угу, а еще на мне висит божественное задание.
— Если тебя ищут, лисичка, то на воротах обязательно досмотр устроят. Так что Файте лучше тебя переодеть по-нашему. — Последнее слово он произнес с явным удовольствием.
— Точно! Возьмем тебя в труппу! — улыбнулась девушка. — Только кем? А что ты делать умеешь?
Я задумчиво потерла кончик носа:
— Ничего.
— А разве так бывает?
Я решительно кивнула. Бывает. Лень, помноженная на природную безрукость, дает жуткий результат. Хотя можно сказать и по-другому — я умею все, но понемногу. И явно не способна ходить по канату и метать ножи. Да и кроликов из шляпы не смогу вытаскивать из-за природной жалости к животным — у него же ушки, ему же больно.
— О! Придумала. Не зря же я в театральный кружок ходила, а? Можно сделать из меня клоуна. И маскировка, и без дела сидеть не буду.
— А кто это, клоуны?
— Ну… актеры такие, которые всех смешат. С разукрашенными лицами и в странных ярких костюмах.
— На шутов похоже.
— Ну да. Значит, я буду первым клоуном. Ну а быть шутом мне не привыкать. Только нужен костюм и грим.
После двух часов примерки я выбилась из сил, а Файта светилась задором. Ей понравились мои пробные шуточки и демонстрация навыков жонглирования на клоунский манер. То есть я и так этого не умею, а если к кривым рукам прибавить ужимки и прибаутки, получалось вполне сносно для клоуна. Меня обрядили в пышную юбку в двадцать слоев, разноцветных и с какими-то невообразимыми рюшами, кофточку с рукавами-фонариками, перчатки с отрезанными пальцами и разноцветные полосатые чулки.
Плюс огромные башмаки не на ту ногу. На голову нацепили длинный, ниже попы, колпак — красный, весь в бубенчиках и разноцветных помпонах. Под него удачно спряталась не только грива волос, но и примечательные кончики ушей.
Лицо мне тоже знатно разрисовали. Белая пудра, розовые щеки, красные губы в два раза больше, чем настоящие, глаза в вечном подмигивании — один расчерчен вертикальной полосочкой, а другой вытянут до виска. Какие-то значки на лице, чтобы все сразу поняли, что костюм — шутовской. А то в этом мире столько рас, что иногда не поймешь, кто перед тобой — актер или чужак. Без подобных рун на лице уже не смешно.
Самой себе я напоминала чудаковатую Красную Шапочку, папой которой был гном из «Белоснежки». А что, вполне вероятно!
Да и коня моего, дареного, тоже маскировать пришлось. Он красавец статный, по словам Мики — породистых кровей. Дорогой, наверное. Правда, это не уберегло его от яркой попоны и пинеточек на длинные стройные ноги. Ох, и возмущался же он при переодевании!
Недалеко от города к нам присоединился светловолосый парень в ярком, бросающемся в глаза костюме. На меня он смотрел так, словно я опять успела набедокурить.
— Так надо, потом объясню, — схватила его за руку Файта. — Лис, познакомься, это мой брат, Фарт. А это Лисавета.
Я выудила из-под юбки хвост и помахала самым его кончиком.
Парень слегка покраснел и улыбнулся:
— Привет!
Вот, теперь я верю, что они брат и сестра. А то были сомнения. Улыбаются они одинаково, так, что солнышко затмевают.
Фарт взял гитару и полез на крышу кибитки. И уже оттуда подал мне руку:
— Иди сюда. Посмотришь на город сверху.
Мики легко подсадил меня, закинув на самую крышу. Здорово!
Город с высоты фургона циркачей смотрелся просто удивительно. Хотя для меня все удивительно в этом мире. Я даже нормальной деревни не видела. Просто наивная селянка, как выражается Нелли.
Эх, мне еще этого обалдуя искать.
В этот раз нормально поговорить с драконом не удалось. Отчасти из-за моей головной боли, отчасти из-за его спешки. Главное, что мне сообщили о покушении на Нейллина.
Первое представление было дано незамедлительно. В городе, как оказалось, предусмотрена огромная рыночная площадь. Место для нас, странствующих актеров, нашлось прямо посредине.
Из кибиток тут же посыпались цирковые с песнями-плясками и какими-то штуками в руках. Фарт тоже подскочил с места и начал раздеваться.
— Присмотришь? — отдал он мне одежду, оставшись в узких лосинах и широком кушаке. — Только никуда не слезай отсюда, ладно? Если они тебя так переодели и перекрасили, значит, были причины.
— Ну не могу же я просто так сидеть!
— А что ты умеешь?
— Ничего! — Хорошо, под слоем грима не видно, как я покраснела. Надеюсь, что не видно. Очень надеюсь.
Спрыгнув, он закинул ко мне здоровенный бубен, похожий на шаманский. Да еще и с лентами и колокольчиками. Веселенький такой.
— С этим обращаться все умеют. Или учатся уметь.
— Спасибо, — улыбнулась я, провожая фигурку парня любопытным взглядом.
Есть на что посмотреть. Хотя бы на ноги — длинные, с рельефными мышцами, но совсем не голенастые, как у наших современных качков, скорее спортивные. Бедра и талия узкие, а вот грудь, наоборот, широкая, сильная. В общем, я не удивилась, когда он с деланной легкостью залез на столб и принял стойку на одной руке. Акробат.
Вокруг уже творилось нечто. Сразу вспомнился любимый фильм моей мамы — «Девчата». Так что первые минуты я просто пялилась на все происходящее, потихоньку заряжаясь этим лихим безумием. Потом начала отбивать ритм на бубне, а очень скоро и сама приплясывала.
— Эй, девка, — позвал меня кто-то из толпы, — а ты чего просто в бубен бьешь? Спрыгивай, покажи свои умения. Может, и я монетку какую мелкую кину.
— А чего мелкую-то? Или у тебя, дядя, все того… мелкое? Кидай крупную, вдруг вырастет!
Толпа заржала, а я подмигнула и ударила в бубен погромче, тряханула его в руке позвонче.
— Чего ж не поешь, плясунья? — решили попытать меня на язвительность.
— Да от моего голоса даже петухи несутся, козлы доятся. Боюсь, как бы и вы, дяденька, чего не учудили. А то вон живот какой круглый, вдруг родите!
— И откуда такая язва взялась?
— Ой, люди добрые, просветите наивного, откуда дети берутся! А то он же не знает и не попробует!
В общем, мне было весело. Остальным тоже.
Правда, к тому моменту, когда актеры попрыгали в свои кибитки и быстренько отправились за город на ночлег, моя голова снова превратилась в пульсирующий шарик на шейке. Соображалось как-то совсем с трудом.
— Тебе снова плохо? — уселась рядом со мной Файта.
— Переволновалась, наверное. Ох, — потерла я виски. — И перемагичила.
— Это заметно. Никогда не видела, чтобы народ так веселился. Значит, твоих рук дело?
— Скорее моей дурной головы и хвоста, который вечно ищет для себя приключений.
Что-то горячее и странное появилась над верхней губой, и я приложила к лицу тыльную сторону ладони. Рука окрасилась кровью.
— Опять!
— Ты, главное, не бойся, — уговаривал меня Мики. Конечно, больше для себя.
— А я и не боюсь.
Чего тут бояться, когда в тебя летят десятки кинжалов?
Мы все утро думали, чем же меня занять, раз уж я попала к циркачам. Будь это другое место, то хвостатая девица со смазливой мордашкой, а именно так и сказал Мики, сошла бы за диковинку сама по себе. Это, уже не говоря о летающей лисице. Но сейчас мне лучше не светить ни крылья, ни хвост. Так что мне хором начали перечислять, чему такому интересно-профессиональному могут научить. Ну что сказать — петь и играть я не умею и отказываюсь категорически, ибо пацифистка! Да и жить хочется, а за такие песни меня вообще придушат. Жонглировать каждый дурак может… кроме такой рыжей дурочки, как я. Попытка пройти по натянутой веревке закончилась парой царапин на Фарте, в которого я вцепилась, словно кошка, которую держат над водой. После банального «мостика» еще полчаса растирала поясницу, с ужасом вспоминая, как меня пытались вернуть в нормальное положение. Ну а доверять огонь мне уже никто не отважился.
Осталось два пути — подлизаться к жутко благородному коню Нелли и уговорить его побыть моим дрессированным животным или таки уговорить Мики показать мне, как метать кинжалы.
Хвисы-то глазастые, тут даже мои родные минус два на оба глаза были не помехой. Да и с координацией у меня обстоит неплохо. На будущее задел, опять же — все не такой беспомощной буду, а то сейчас мое главное оружие — это челюсть в звериной ипостаси! Все задницы не перекусаешь, некоторые хотелось бы попросту надрать.
Правда, не стоило последнее говорить вслух. От любопытства глаза у народа загорелись. Еле удалось их отвлечь от болезненной темы.
Во время обучения ко мне и пришла идея попробовать один фокус. Поделившись своей затеей, я получила всеобщее одобрение — вроде бы такого здесь не делали. Для начала пришлось найти большой деревянный щит и нарисовать на нем фигуру человека. Бедные циркачи так и не поняли, почему я смеюсь, глядя на белые контуры тела — весьма похоже на рисунок на месте преступления. Когда четырехрукий приноровился, пришла моя очередь, и теперь стало не до смеха.
— Мики, будет лучше, если перед броском ты не будешь зажмуриваться!
— Вот честно — когда раньше кого убить надо было, так не волновался. А тут… вдруг тебя, глупышку, пораню.
Эх, все это выглядело бы куда интереснее, не будь я закутана в эти юбки и обряжена в дурацкий колпак. Можно было бы использовать хвост как дополнительный эффект. В общем, в моем воспаленном мозге начали раскладываться картины великого шоу. И дело дошло даже до того, что через полчаса тренировок на лисках я все же не выдержала и убежала переодеваться. Удобные узкие брючки и простая рубашка довольно плотно облегали тело, а выпущенный на свободу хвост не мог нарадоваться и весело махал из стороны в сторону.
— Лиса, прекращай это мельтешение, я сосредоточиться не могу, — ныл Мики. Угу, детина под два метра ростом с двумя парами рук и фигурой профессионального бодибилдера.
— Зато представь, как будут нервничать зрители. Тут главное — поймать ритм. Фарт, ты можешь нам подыграть?
Конечно же, он мог. Да еще как! Впервые за все время пребывания здесь я услышала такую великолепную музыку, что хотелось срочно записать ее и унести домой. Мой хвост пританцовывал вместе со всем телом, отчего Мики шипел еще больше — я же ни на минуту остановиться не могла.
— Мики, ну что ты нервничаешь? Успокойся! Или я сейчас еще придумаю колесо, которое будет крутиться вместе со мной. Как тебе идея попасть в движущуюся мишень?
Бедный гигант побледнел:
— Уберите от меня эту полоумную!
— Ну, нет уж! — возразила я, повиснув на одной из его четырех рук. — Вы в ответе за тех, кого приручили!
— И кто кого приручил, интересно? — подмигнул Фарт.
Я изобразила глубокую задумчивость с налетом стыда. Знать не знаю и нюхом не ведаю. И вообще, чисто мимо пробегала, хвостиком махнула… Хотя это уже другая сказка. Если бы в той истории мимо бежала лиса, то она бы не только яичко утащила, но и курочку. Потому что на таких бабку и дедку Гринписа не хватает — это как надо довести бедную птицу, чтобы она начала золотые яйца нести?! Нельзя же совсем без кальция.
Пока я размышляла о тяжелой судьбе Курочки Рябы, меня опустили на землю.
— Давай еще потренируемся, — посмотрел на меня Мики. — Завтра вечером представление, а у меня до сих пор руки трясутся.
Я кивнула и уже собралась возвращаться к своему щиту, когда мои уши словно по собственной воле развернулись в сторону, напоминая локаторы. Правое еще и слегка дернулось. На отдаленно знакомый голос я среагировала очень быстро — спрятавшись за спину Мики.
— Эй, Лиска, что случилось?
— Да тихо ты, — прошипела я.
— Ты кого испугалась-то?
— Тихо, говорят. Давай, боком, боком, к кибитке ближе.
Файта и Фарт, недоуменно наблюдавшие за нашим передвижением, решили сходить и проверить, что же могло так меня напугать. И думаю, навряд ли нашли что интересное — просто пара полукровок, гуляющих между шатрами и лотками готовящейся ярмарки.
Как им объяснишь, что некоторые знают меня еще со времен забега по Каменному Грифону, а остальные — по переходу через Сломай-хребет? И, думаю, все вместе имеют ко мне пару вопросов и большие претензии! У одних со мной смертельная вражда, у других на меня смертельная обида.
— Тебя напугала пара полукровок? — удивленно поднял светлые брови Фарт. И как догадался? — А там, кроме них, ничего любопытного не было, — хмыкнул он.
— Они работают на того извращенца, которого я… того.
— Полукровки? — Глаза у Микеля стали чуть ли не квадратные. — Тогда ты здорово попала, девочка.
— Знаю, — всхлипнула я. Еще как попала! — Я же вас предупреждала, связываться со мной не очень безопасно.
— Лис, ты веришь в богов? — приобняла меня за плечи Файта.
Угу, верю. Несколько дней назад получила от одного из них милую головомойку. Во время которой мне сообщили, какая я дура и откуда у меня растут руки. Наверное, мне не стоило дурачиться и отвечать, что, мол, ноги у меня вообще от ушей растут!
— Помнишь, мы тебе рассказывали про деревню, из которой ехали? Так вот — из нее две дороги, но, как назло, неожиданно вышедшая из берегов река утащила мост и нам пришлось делать крюк. Если бы не это, мы бы не встретились. Я гадалка и верю в фортуну и рок.
— Тяжелый? — хихикнула я.
— Что?
Звук металла стынет в жилах,
Кровь играет в ритме «рок».
Мы на этот свет родились,
Чтоб послушать песнь дорог.
Торжественное открытие ярмарки должно было пройти на главной площади. Там намечалось всеобщее веселье, народные гулянья и потехи — типа как у нас на Масленицу, только без медведей и снега. Я даже блины заметила. Правда, окружающие слегка растерялись, глядя, как я макаю их в сметану, тут так не принято.
Нас как потешников обязали присутствовать. Правда, не задарма — из казны выплатили деньги небольшие, но все же. Меня попросили постоять в сторонке и покамест не лезть. Я же только обрадовалась: набрала всяких вкусностей и сижу за столом, установленным как раз для особо оголодавших. Время от времени ко мне подбегает кто-то из наших со всякими вкусностями. Уж не знаю, кто и что им там сказал, но у цирковых вдруг стало считаться: дернуть меня за хвост — к удаче. А поскольку за просто так я это не позволю (хотя бы потому, что мне не очень-то хочется хвост из-под юбки светить), они откупаются.
Эх, скоро лопну!
— Ну, как ты, чудо в колпачке? — чмокнул меня в лоб Фарт. — Куда ты столько набрала?
— Меня угощают! А отказываться от еды — глупо, — надулась я, пододвигая к себе пирог с курицей. — Будешь половинку?
— Нельзя, еще по канату ходить.
— Боишься, тебя живот перевесит?
— А тебя твоя вредность не перевешивает?
— Наоборот! Не будь вредности, куда бы я сцеживала природный яд? У меня слюна ядовитая, я же хвиса.
— Ты давай потише, раз тебя ищут. Как бы не доложили.
— Ой, — опомнилась я, прижимая длинные ушки к голове.
Вроде никто особо не обращал на нас внимания, но мне здесь стало неуютно. И взгляды вроде как подозрительные, и голос чужой похож на злобный говор, и место неудачное — прямо на виду у всех.
Угу, и небо низкое, и ветер холодный, и мир… не тот!
Здравствуй, паранойя!
— Идем, — взял меня под локоток Фарт.
И тут, как назло, грянули фанфары. От неожиданности и порядком расстроенных нервов я подпрыгнула на месте и вцепилась в бедного парня мертвой хваткой.
Теперь выбраться будет сложнее, толпа гурьбой ринулась к центру площади, туда, где над головами простого люда возвышался пьедестал. Совсем недавно там танцевали гарные дивчины с румяными щеками и круглыми бедрами, которыми они непристойно навиливали. Если бы мне не сообщили, что эти юные горожанки — дочери купцов и местных аристократов, я бы приняла их за облагороженных работниц местного увеселительного заведения. Хотя, если оглядеться, в столице явный дефицит нормальных мужиков. Большинство сейчас или на заработках, каменья драгоценные добывают, или заняты подготовкой ярмарочного торга. И вообще, хороший мужчина всегда в дефиците был, так что тут хоть какого своими прелестями привлечь. Вот и стараются девочки вовсю, бедняжки. Тяжелая женская доля — или выходи замуж за молодого и красивого, но бедного, или за богатого, но старого.
Миры разные, а проблемы одинаковые.
Пока я размышляла о судьбе местных женщин, Фарт пытался пробиться сквозь толпу, таща меня, как паровозик. Я, словно маленький, но жутко упрямый вагончик, цеплялась за что попало и пробовала сопротивляться. И не оттого, что не понимала — надо срочно менять место обитания, а оттого, что интересно стало — куда же все торопятся. В моем маленьком подмосковном городке так бывает, когда на народное гулянье приезжает какой-то певец и все ломятся на него хоть глазком глянуть. Зачем? В далеком свете «звезды» не отогреться.
Наконец мы прижались к крайнему от площади дому, и я смогла расспросить Фарта:
— А куда все идут? Что там будет? Кто-то выступает, да?
— Глава графства должен официально открыть ярмарку.
— Так, а ну, пошли обратно, — потянула я его в сторону помоста.
Только такого не утащишь, он хоть и кажется худым, но жилистый, зараза. Уперся ногами, шипит, а с места не сдвинешь.
— Да нельзя тебе туда! — Резко дернув за руку, Фарт прижал меня к нагретому камню дома. — Посмотри, и так вся перемазалась. И натяни колпак нормально, а то ухо торчит!
Ухо действительно торчало, как маленькая пушистая антенка. Еще и дергалось, позволяя мне услышать очень многое.
— Там будет Нелли, понимаешь? Я должна его увидеть и убедиться, что он в безопасности. Пожалуйста, Фарт, мне это правда, очень нужно. Я же изведусь вся.
— Ну ладно. Идем.
— Куда?
— Наверх, разумеется! — улыбнулся он.
— Шо? Опять? — подражаю мультяшному Волку. — Нет, я не Лиска. Я кошка, гуляющая по крышам. С перспективой на роль Карлсона.
Но мои сетования на судьбу вечного бегуна по крышам никто не слушал. Фарт уже тянул меня за дом, ото всех подальше. Правда, и тут не очень-то… уединенно. Нравы у горожан, как я погляжу, свободные. Прямо как у покойного главы графства!
— Хватай меня за шею. Только сильно не дави.
— Как быстро я сегодня меняю роли. Слушай, Карлсончик, дорогой, ты одежду потом в платок заверни, что ли.
— Зачем? — не понял парень. Угу, я ведь при них еще не оборачивалась.
— Сейчас поймешь. Ух, что ж у них тут камни такие жесткие, — ругалась я, обернувшись. — Ну, чего стоишь, вытаскивай меня из этих тряпок! Осторожней, крылья! И нечего ходить по моему бедному хвосту. Думаешь, один раз оторвать не получилось, теперь есть возможность оттоптать? Нет, бусы оставь, они мне нравятся, очень уж подходят к цвету шерсти. Мамочка, дожили, я аксессуары подбираю даже не под цвет волос, а под шерсть! Дяденька дракон, заберите меня отсюдова!
Но Каю в этот момент было явно не до меня. Так что пришлось тяжко вздыхать и расправлять крылья. За эти несколько дней я как-то отвыкла от своего звериного облика. Хвост уже как родной, а вот к крыльям пришлось привыкать. Было такое ощущение, что я на них долго лежала и теперь их слегка покалывало.
М-дя, теперь будем знать, что оборачиваться надо почаще!
— Здорово!
Я подмигнула.
— Лезь давай. Я за тобой… прилечу.
На крышу мы забрались. И сразу же переместились на другую, немного левее, благо улицы узкие — Фарт перепрыгивал. А я легко планировала, заново привыкая к надежности воздуха под перьями.
— А вот и Нелли! — обрадовалась я, увидев, как он поднимается по лестнице.
Забавный такой, разряженный, как кукла. Бедный мальчик, жуткая духота, а он в неком подобии камзола, застегнутый на все пуговицы, да еще и плащ на плечах мехом отделан. На груди здоровенная подвеска в мою ладонь, судя по блеску — не стекляшками выложенная, а у самого воротника уже знакомая побрякушка, из-за которой мне чуть хвост не прищемили. Темные волосы свободной сияющей волной спадали вдоль лица. Красивый, слегка взволнованный, просто удивительно обаятельный. Людям он должен понравиться.
Нейллин протянул руку, помогая взобраться по лестнице… Нет, ну это все-таки не женщина! Такие заморенные цыплята продавались в советское время. Похоже, именно так выглядела Твигги. Тьфу, я, конечно, еще долго могу плеваться ядом, благо он у меня не переводится, но признаю — эта жердина мне не нравится хотя бы потому, что была женой маркграфа. Она вообще-то красивая. Просто плоская. Даже укусить не за что.
Вслед за ними прошли вооруженные люди в форме армии графства. А вот чуть в стороне, стараясь не светиться, встал Вареник собственной остроухой персоной.
Смотри, как старается, чтобы сходство с сыном в глаза не бросалось. Даже гриву свою в тугую косу забрал, выставляя напоказ нечеловечески длинные и, надо признать, несколько мясистые уши, скуластое, жесткое лицо без намека на эмоции. Сильное, красивое тело плотно обхватывают темные одежды, что делает его еще более похожим на хищника, нелюдя опасного и коварного. Белый с голубым подбоем плащ, накинутый на правое плечо, только номинально скрывал перевязь с оружием.
В лисьей груди страшно заныло, словно в легкие залили бензин и подожгли, — дышать стало практически невозможно, а глаза защипало. Хорошо, что лисы вроде как не плачут. А вот хвисы, как оказалось, очень даже.
— Эй, что с тобой, Лис? — дотронулся до моей головы Фарт.
— Переживу. Лучше накрой меня платком. Тут полно глазастых.
И самый глазастый делом занят — по толпе взглядом шарит.
Могу поспорить, запах осеннего леса сейчас чуть разбавлен ароматом костра. А еще у него была бессонная ночь, проведенная на ногах, — вон как переминается, видно, опять колено беспокоит. Дурной!
А я вообще больная на всю голову, раз жалею его!
Меж тем распорядитель, толстый мужичок в ярко-оранжевом костюме, начал зачитывать какой-то документ. Очень интересный, кстати. Оказывается, радеющий о своем народе маркграф Бартоломео, не смыкая глаз, не делая перерыва на завтрак, обед и туалет, заботится о родной земле, населении и прочем, прочем, прочем… В общем, как я поняла из длинной и витиеватой, словно плющ, опутавший мою любимую калину, речи, для народа вождь — живее всех живых. Просто дедушка Ленин какой-то!
— Я точно его прибила! — возмутилась я.
— Тихо ты. Я верю. Только зачем им скрывать это?
— Из-за Нелли, наверное. Ой, а кто это там?
Не отвлекись я от помоста, не заметила бы странное движение на другой крыше. Она была значительно выше, чем наша, но там явно кто-то был, зоркий хвисий глаз выцепил движение. В принципе ничего особенного… только я с минуту не могла оторвать взгляд от того места. И с каждой секундой внутри нарастало волнение. Шестое чувство заметно побеждало голос разума. И вообще, какой у меня разум? Я Лиса, и у меня инстинкты!
И они сейчас просто вопили об опасности.
Есть у меня одна черта — порой могу сорваться с места чуть ли не на полуслове. В какой-то момент что-то толкает под руку, требуя сделать. Ну а я девочка послушная.
Вот и сейчас бросилась туда, словно меня кто-то укусил. Или пинка дал. Вниз с крыши и бегом вокруг площади, путаясь под ногами, рискуя лапами, хвостом и всем остальным. Тут главное разгон взять и между ногами всяких там прохожих проскальзывать. Они-то почти ничего не замечают. Так, лисий хвост по ноге мазнул. И откуда посреди города лисы? Точно, пить надо меньше, чтобы всякая чепуха не мерещилась. Но это в следующий раз, сегодня-то праздник!
О стену нужного дома я с разгона чуть не бухнулась головой. Вот бы было забавно, если бы среди толпы появилась голая рыжая девица! Такого шоу здесь еще не было. Аншлаг обеспечен!
Соседний домик — на этаж ниже, хоть и отделан более вычурно. Но для начала и это сойдет. Прыжок, раскрыть крылья, и неважно, что горожане смотрят, разинув рты, — у меня вконец распоясалось любопытство и жуткие звериные инстинкты. Встать на покатой крыше, просто каким-то чудом умудряясь удерживаться, не сползая вниз, и быть достаточно тихой для человеческих ушей. Я-то прекрасно слышала, как поскрипывает черепица под моими лапками. Как слышала и осторожное, ровное дыхание того, кто прятался на интересующей меня крыше. Вот он завозился. Дыхание стало спокойнее. Что-то едва слышно скрипнуло… Мои уши-локаторы дернулись.
Все. Ждать дальше совсем не хотелось. Еще один прыжок в никуда, раскрытые крылья и упрямый взмах. Тело подкинуло вверх и в сторону. Нужную!
Угу, значит, вот оно что? Лежим тут. Загораем? Только раздеться забыли. И зачем-то жуткую штучку обнимаем, нежнее и крепче, чем невесту в первую брачную ночь.
Дыхание у залегшего на позиции сбилось. Видно, услышал громкий звук моего приземления. Точнее прикрышения.
Времени катастрофически мало, я и так успела вцепиться в ногу стрелка за секунду до того, как он нажал на курок. Хотя, может, и не курок, я в арбалетах не разбираюсь. Свистнула стрела, рассекающая своим острым жалом воздух.
У-у, как хотелось проверить, не попала ли она в моего мальчика, почему-то я была уверена, что эта скотина целилась именно в Нелли. Но сейчас возможности все узнать не было. Потому что по морде ударили ногой, хорошо хоть, этот лошак брыкающийся предпочитал ходить на дело в мягких башмаках, а не в подкованных сапогах, которые носят большинство горожан. Я была просто вынуждена выпустить невкусную конечность. Дрянь какая, волосатая! Тьфу, рот, то есть пасть, полоскать замучаешься.
Мужик таки соизволил обернуться и даже вроде как нацелил на меня арбалет, по всей видимости, трехзарядный — еще два жала смотрели в мою сторону. Словно пытаясь их напугать, я ощерилась, обнажая свой арсенал колющего и кусающего оружия. Ага, так меня и испугались.
Удивились — это да, у киллера местного пошиба глазки на лоб полезли. Чем я и воспользовалась, кинувшись на держащую арбалет руку. Не дай бог, пульнет в меня, шкура все же не казенная.
Мужик взвыл и вцепился мне в холку, стараясь отодрать. Ага, раз двадцать! Я уже четко нацелилась на ужин из свежатины.
Если честно, похоже, у нас двоих от неожиданности мозги вообще набекрень встали. Ибо я злорадно сжимала челюсти и хлопала крыльями, лупя наемника перьями по морде. А он в этот момент пытался стряхнуть меня, шипя сквозь зубы ругательства. Хорошо хоть, игрушку свою опасную кинул, а я ее крылышком да хвостиком в сторону отодвинула.
Времени думать, где вообще стража и на кой сюда Вареник приперся, раз не может предусмотреть всяких подонков с арбалетами, не было. Была невкусная кровь во рту, неприятный хруст под зубами, болезненное натяжение шкуры…
А вот душить меня не надо было! Причем моими же бусами, будь они неладны! Так что в какой-то момент я ослабила хватку, шипя и задыхаясь. Самое ужасное — удавку стягивали сзади. Все, что я могла, — рваться и бестолково хлопать крыльями, рискуя поломать тонкие косточки. Этот бугай еще и на спину мне уселся, прижимая мешающиеся ему конечности к ровной поверхности крыши.
В глазах уже заплясали огненные спирали, когда нитка дареных бус не выдержала. Красивые, яркие камушки рассыпались вокруг, и с чего-то стало их очень жалко, ведь они так шли к моей рыжей шкурке!
Наемник тоже расстроился, о чем свидетельствовало грязное ругательство. Освободив мое маленькое хвисье тельце от своего центнера веса, он кинулся за арбалетом. Поднял его и, ухмыляясь, навел на меня.
К тому времени я вспомнила, как дышать, и даже начала подниматься, все же инстинкты самосохранения твердили, что сейчас не время для отдыха. И я им верила!
Попытка поймать его взгляд с треском провалилась, стрелок уже целился, сосредоточившись на кончике стрелы. И нет времени убежать. Вряд ли он промахнется, как Рей.
Я усмехнулась.
«Все время о тебе…»
В этом облике я вполне могу говорить как человек, но кричу неизменно как зверь. Вот и сейчас это напоминало скулеж раненой собаки. Скорее от страха… Потому как боль пришла только через несколько секунд.
Я с удивлением смотрела на красное пятно, расползающееся на белом мехе грудки. Потом глянула на чуть промазавшего наемника. Во второй раз за день! Это ж надо было такого неудачника нанять. Да еще и сам стрелу отхватить успел — вон кончик из груди торчит.
Мужик покачнулся, его заметно повело назад. Один неудачный шаг, маленький камушек моих счастливых бус…
— У тебя нет крыльев! — сообщила я на прощание.
Короткого взгляда на подиум хватило, чтобы понять — Нелли там уже нет. И это не прибавляло мне спокойствия.
Так… как там летают-то? Ух, как больно крылья раскрывать! Даже не представляю, чего мне будут стоить взмахи. Но надо. Оставаться здесь рискованно. Вареник, разумеется, не будет долго разбираться в случившемся и в мою сказочку о блондинистом боге и природных инстинктах ни за что не поверит. Скорее уж добьет на месте, по старой памяти.
Ой, мама, куда же меня так несет, чуть об очередную стенку головой не врезалась. А для меня это чревато. Итак, давай еще раз, Лиса, поднять-опустить. И вовсе не больно. Ведь правда?
Последнее, что я помню, как врезалась во что-то. Дальше темнота. Спасительница!
У Нейллина голубые глаза матери, и сейчас Рейвар был рад этому как никогда. Они приковывали внимание своим чистым светом, отвлекая от ненужного в данный момент сходства.
Но и не светить ушами, как однажды сказала Лиса, он не может. Конечно, Хельвин предлагал помощь, но в таком деле лучше проконтролировать все самому. Да и не хотелось Рейвару рисковать жизнью сына. А то, что риск есть, не вызывало сомнений. Как бы они не старались обезопаситься. Между гуляющими на площади пустили переодетых полукровок, из тех, кто больше всего похож на людей. Патрули обходили ближайшие дома, проверялась магическая напряженность района. Но он все равно хотел быть поближе к Нейллину.
И пусть для этого пришлось использовать одно из качеств вампира, лучше потерпеть ради жизни мальчишки и собственного спокойствия.
Которым, увы, даже не пахло.
Пахло… всем подряд. Пылью, поднимаемой тысячью ног, конским навозом, прогорклым маслом, подпаленным пером, пригоревшим пирогом, жутко несло перегаром и потом. Нос, который уже настроился на поиск опасности, отказался работать в такой ситуации, и очень скоро Рейвар был вынужден признать — он вообще не может уловить ни единого запаха. Что, явно, к счастью. И без того непросто стоять на этом солнцепеке, умудряясь одним глазом следить за проведением обряда, а другим — за происходящим на площади.
Галдящая толпа чуть затихла, когда Маришат взяла изящный кинжал и подошла к Нейллину.
Рейвар не доверял этой женщине. Более того, он ждал от нее подлянки. И первое, что он сделал, — проверил лезвие на яды. Клинок оказался чист, что не может не радовать. Хотя и расслабляться рано. У этой змеи всегда найдется лишний козырь в рукаве.
Графиня провела самым кончиком лезвия по открытой ладони Нейллина, а затем положила на нее кровавый камень. Мальчик сжал руку в кулак, и сквозь его пальцы потекли красные ручейки.
Молодец, не поморщился. Настоящим мужчиной растет!
Еще бы вот глупостей не говорил.
Теперь, по традиции, мальчик должен омыть руку в серебряной чаше, которую уже несла молоденькая девушка с русой косой до… аппетитной попки. А ничего так, фигурка ладная, бедра, грудь в наличии. Талия узенькая, щиколотки, выглядывающие из-под края юбки, тоже. Невинное личико взволнованно, а вот смотрящие на его сына глаза — порочные. Мальчишка даже чуть покраснел от такого занятного сочетания. Хотя что с него взять, если даже сам Рейвар порой с трудом сдерживался, когда ловил подобные взоры на себе. От такой же маленькой плутовки.
А вот от этих мыслей лучше сейчас избавиться. Не вовремя.
Жаль, что он раньше не видел во дворце эту русоволосую девчонку.
Хм, не видел…
Еще шаг — и он бы не успел ничего сделать. Но девчонку явно терзали сомнения, ноги ослабли от волнения, а пальцы начали слегка подрагивать, пуская рябь по воде. Так что ему удалось вовремя метнуть в нее заклинание, сбивая с ног и отбрасывая в сторону. Жидкость из чаши расплескалась по деревянным доскам, но на самом дне еще оставалось достаточно, чтобы распознать наличие яда. Рейвар снял одну из сережек и подвесил над водой. Серьга сделала пару проверочных кругов и окрасилась в сиреневый — яд медленного действия.
Подняв голову, полукровка кивнул своим ребятам, уже держащим перепуганную отравительницу под руки. Пусть забирают, разговаривать будем позже.
Кто-то из своих кинул ему флягу с водой, и он вылил ее на руку растерянному Нейллину.
— Иди доказывай свою принадлежность к роду и звание наследника.
Мальчик улыбнулся. И сделал несколько шагов вперед, замирая под взглядами толпы, обалдевшей от такого представления.
В тот же момент слух полукровки уловил свист, а вслед за ним и характерный чпок.
Неужели на сегодня еще не все?
Короткий болт торчал из досок подиума в полуметре от Нейллина. То есть… стрелок промазал?
Ухватив сына за шкирку и не особо заботясь о том, как это выглядит со стороны, просто спихнул его с помоста в руки Хельвина:
— Присмотрите за ним. Трое в охране, остальные за мной.
На одной из крыш явно происходила какая-то потасовка. И если слух его не обманывает, оттуда раздаются характерные хлопки… А неподалеку есть только одна крылатая дурища!
Да что же у них тут за площади такие огромные?! Время, которое пришлось потратить на путь, казалось вечностью.
В момент, когда пропал звук бьющихся крыльев, сердце болезненно вздрогнуло. На крыше показалась мужская фигура, целящаяся арбалетом куда-то в сторону. Спокойно наблюдать за этим Рейвар уже не смог и вырвал походный вариант самострела из рук оказавшегося рядом полукровки.
Ему даже нормально прицелиться не удалось. Болезненный визг резанул по нервам, не хуже чем каленый металл по плоти. Стрела сорвалась и ушла куда-то вверх.
Из-за этой хвостатой у него совсем никакой выдержки не осталось!
Фигура на крыше покачнулась и полетела вниз, на каменную мостовую центральной площади Илрх-Ина.
Когда Рейвар, наконец, добрался до места, крыша оказалась пуста.
— В доме пять трупов, у четырех колотые раны и только у одного стрела в сердце, — доложил ему Лизин. — Скорее всего, у нашего стрелка был напарник, сбежавший при первой возможности. Это наверняка его кровь, может, стрелок его ранил?
— Ранил. Но не напарника.
Слишком уж хорошо ему знаком запах этой крови.
— Опа! — заорал Гнерда. — Смотрите-ка, что я нашел! Ничего не напоминает?
В темной руке, покрытой змеиной чешуей, оказался зажат внушительный клок шерсти. Рыжий, с белым основанием. Теперь отпали все сомнения.
— И тут хвостатая побывала? — приподнял бровь блондин.
— А много ты знаешь рыжих, готовых порвать кого угодно за нашего мальчишку?
Рейвар распрямился, и побратимы тут же заткнулись. Глубоко втянув ноздрями воздух, он посмотрел в сторону:
— Необходимо найти ее. Потеряв столько крови, далеко эта птичка улететь не могла. Гнерда, возьми еще пятерых и за мной. Лизин, делай что хочешь, но достань мне второго. И осмотрите стрелка получше. Возможно, на нем было маскирующее заклинание.
— Да, лэй’тэ!
Он не собирался скрывать звуки своего приближения. Острый запах крови, пропитавший все вокруг, начинал сводить с ума, и Рейвару стоило немалых усилий заглушить разбуженные им же самим инстинкты и способности. Изголодавшаяся сущность довольно настойчиво требовала отдать ей владелицу столь соблазнительного букета ароматов.
— Что вам здесь нужно? — посмотрел на него четырехрукий шейхас. Вот уж кого он не думал встретить в этих землях — шейхасы жили на другом материке.
— Я пришел за хвисой.
— Зачем она вам?
— Забрать, — чуть склонил голову набок Рейвар.
— Не думаю, что она этого хочет.
— А ее никто и спрашивать не будет.
Короткий кивок — и гиганта скрутили трое его ребят. Да уж, удержать такого нелегко! Рейвар слегка улыбнулся.
В тесной кибитке пахло кровью и горящим маслом. А еще лекарственными травами. Но это сейчас навряд ли поможет. Потому как девушка умудрилась перекинуться, из-за чего раны сместились. Нет, она все-таки дура. Еще час — и ее даже с помощью магии не вытащить, не говоря уже о травках.
— Вы кто? — зашипела на него темноволосая девица, сидящая рядом с матрасом, на котором лежала Лиса.
— Если хотите, чтобы она выжила, не мешайте.
Подойдя к бледной как полотно девушке, он бегло осмотрел все еще кровоточащую рану на груди. Похоже, все-таки пробиты легкие.
— Стрелу кто вынимал?
— Не было стрелы, — насупилась циркачка.
— Значит, насквозь прошла.
Он осторожно просунул руку под спину хвисы, нащупывая прикрытую тканью ранку. От входной она оказалась ниже на полторы ладони. Рейвар никогда не был лекарем, и его заживляющая магия могла затянуть разве что банальную царапину, но тут надо действовать срочно, ибо другого выхода уже просто нет. В таком состоянии до толкового целителя ее просто не довезти.
— Добегалась, рыжая.
Его руки стали очень горячими. Прижав ими ранки, он чуть слышно зашептал слова старого заговора. Глупо, конечно, но это хоть немного увеличит силу воздействия.
— Держи ее, — приказал он циркачке, когда хвиса начала биться от боли.
А через полминуты он убрал руки, понимая — большего уже не сделать. Надо везти ее в городскую резиденцию.
— Где Онки? Конь, на котором она ездила.
— Там, на улице.
— Седлайте его. Надо отвезти Лису к целителю.
— А ты вообще ей кто? — сощурилась чернявая.
— Какое это сейчас имеет значение? Друг, враг… Хочешь помочь — делай, что говорят!
Циркачку как ветром сдуло.
А он снял плащ и осторожно завернул в него холодное тело девушки. Ему очень не нравилось, как она дышала — тяжело, неровно. Хотя, если повреждены легкие, в этом не было ничего удивительного.
— Лиска, только не смей умирать.
— И доставить тебе такое удовольствие?
Он усмехнулся. Если вредничает, значит, жить будет.
— Ну, уж нет. Так легко я тебе не дам отделаться. — Рейвар осторожно взял ее на руки, стараясь не затронуть рану на спине и вообще не надавливать на правую часть тела.
Она чуть застонала, прокусывая губу. Хм… как будто он не знал, каких усилий ей стоит не кричать от боли.
Из-под слипшихся ресниц на него глянули зелено-желтые глаза… и тут же закрылись.
Так будет лучше.
Хватит уже. Отбегалась. Пусть сидит под присмотром, не пропадая непонятно где или мешаясь под ногами. И ей безопасней, и ему спокойней.
Только как бы ее доставить во дворец так, чтобы Нейллин не узнал?
Ладно. Сейчас главное — довезти ее живой.
