Книга: Лисий хвост, или По наглой рыжей моське

Назад: Глава 12 ЧЕГО ХОЧЕТ ЖЕНЩИНА, ТОГО ХОЧЕТ БОГ

Глава 13
ВАМ ПОМОЧЬ ИЛИ НЕ МЕШАТЬ?

Нельзя дважды войти в одну и ту же реку, а вот вляпаться в одно и то же дерьмо — сколько угодно.

Мнение бывалого авантюриста

М-да… голос у меня так и числится в графе «лучше не позориться», а после купания в ледяной речке и подавно слушать воспрещается. Но на берегу, где я расположилась, все равно никого нет, можно спокойно мурлыкать себе под нос. Лежащий рядышком хвост активно сушился, но не упускал момента вырваться из-под контроля и куда-то вильнуть. Да, иногда договориться с человеком гораздо легче, чем с собственным хвостом и тем более сердцем, последнее связать никак не получится.

Настроение не испортила даже ледяная вода, хотя зубы выстукивали ритм железнодорожного состава. Но Елна была строга и категорична: пока меня не отмоют — никуда не выпустят. И это при том, что весь сегодняшний день я чувствовала себя просто прекрасно (немудрено, по сравнению со вчерашним-то). Тело не болело, ничего такого не хотелось, температура стандартная, аппетит нормальный — зверский. Кое-как оттерев меня от пота и грязи, женщины разошлись: Файта греться, потому как со мной вместе в речку лазила, а Елна в лагерь за горячим чаем — циркачку отпаивать, под конец процедур та начала чихать. Все же у меня иммунитет не человеческий, хотя с детства была мерзлявая, а в этот раз уже через пять минут после помывки в ледяной водице хвост свой драла, расчесать пыталась.

Теперь с расческой свели знакомство мои волосы. Довольно удачно, кстати.

Просто не день, а благодать. Солнышко к закату клонится и светит так ласково. Водичка музыкально плещется, рыбка из нее время от времени хвост кажет, подмахнет, поманит и снова вглубь уходит. Комарики, опять-таки, пищат, но близко не подлетают — снадобья Елны боятся. Откуда-то потягивает шашлычком.

Ну, ничего, я сейчас вторую косичку заплету и пойду поближе к народу. А то ведь скоро одичаю совсем — на луну по ночам выть начну, ногой за ухом чесать… Ой, а если блохи заведутся? У них тут скипидара нету!

Мои волосы всегда были для меня сущим наказанием — слишком густые и притом тонкие, вечно торчащие в разные стороны. Как помоешь — сразу одуванчик. Можно потратить время и уложить, но ведь для этого сперва необходимо побороть врожденную лень! От меня такого подвига не дождешься. Вот и теперь, пока я заплетала одну косичку, вторая половина волос успела подсохнуть и встать дыбом. Значит, надо ее немного намочить и будем биться за собственную красоту.

Эх, только до воды с этого бережка далековато — тянуться придется.

Видно, переусердствовала. Рука, на которую я опиралась, дабы удержаться от падения в студеную речку, проскользила по траве, хвост, призванный выполнять роль балансира, судорожно заметался в поисках равновесия. Мой нос уже успел ткнуться в воду, когда меня потащили назад.

— Искупаться захотелось?

Я потерла мокрый нос и потупила взор. Вот уж действительно, чуть опять не нырнула.

— Спасибо!

Рейвар покачал головой и, уже садясь, спросил:

— Позволишь?

Как будто ему мое разрешение нужно.

К еще большему моему негодованию, этот нелюдь не остановился на достигнутом, а продолжил захват территории. Я даже возмутиться не успела, как оказалась сидящей между разведенными ногами Вареника, боком к нему самому. Пораженные таким поворотом дел уши прижались к черепу, а хвост, истерично пометавшись, запросился на ручки и был стиснут в объятиях так, что чуть не хрустел.

— Ну, нельзя же меня так пугать!

Еще и улыбается довольно, довел меня до сердечного приступа — и радуется. Эх, в груди стучит, в ушах тоже, а перед глазами круги. И это со мной еще ничего не делали!

А что будет, если сделают?! Ой, лучше даже не думать в ту сторону. Чую, неспроста ушастого на общение потянуло.

Дождавшись, когда я успокоюсь, Рейвар сказал:

— Теперь ты точно никуда не денешься.

Что-то мне сразу в речку захотелось. И не только от серьезного тона, но и от того, как щекочет его дыхание мою щеку.

— О чем ты?

Как бы так сесть, чтобы поменьше его касаться? Но попытка устроиться получше провалилась — всякая возня только осложняла дело.

— Елне стоило больших усилий быстро залечить царапину Нейллина. С учетом больной хвисы на руках.

— С каких пор месяч… то есть это стало болезнью?

— С тех самых, когда у нас под боком появилась малолетняя хвиса, сующая повсюду свой хвост.

Обозначенная часть тела согласно кивнула, ей, видно, тоже было себя жалко. Эх, когда я разберусь, как правильно управлять этим рыжим помелом?

Да, лучше о хвосте думать, чем о тепле мужского тела.

— Ты ходячая неприятность, Лиса. И пока вы с Нейллином так близко от границы, я не могу быть спокоен. Знаешь, до чего нас может довести нервный, постоянно ждущий каверзы лэй’тэ? Навряд ли до чего-то хорошего. — Голос Рейвара звучит спокойно, лишь самую малость приправлен эмоциями. Так разговаривают с детьми, пытаясь донести до них какую-то очень важную информацию. Или с душевнобольными… — Так что завтра вы собираетесь и отправляетесь в замок.

— Никуда…

— Тш-ш, — приложил он палец к моим губам, тем самым лишая не столько возможности говорить, сколько возможности думать. — Хоть один раз побудь послушной лисичкой и сделай, как тебя просят. Не заставляй меня скручивать тебя и отправлять в замок под усиленной охраной. — Кончиком пальца он провел по моей нижней губе, отчего тело, словно электричеством прошило. — Позволь мне хоть раз тебе поверить и не обмануться.

— А если я скажу, что не могу сейчас уехать, ты мне поверишь? — Ой, какой у меня голос сиплый, не иначе, в ледяной воде перекупалась. Да-да!

Рейвар поджал губы. И судя по тому, как похолодел взгляд, — моим словам он верить не намерен.

— Почему не можешь?

Неужели ему так важно услышать ответ? И это при том, что честно ответить я не могу. Просто не знаю ответа. Кай сказал — надо, а снежному божеству я уже привыкла доверять, ему там сверху лучше видно.

— Так надо, — потупила я взор. — Пожалуйста, просто поверь.

Рейвар довольно шумно выдохнул, опаляя щеку. Чуть сощурившись, словно большой кот, он начал медленно задирать рубашку на моей спине. Сознание поплыло даже раньше, чем рука полукровки коснулась поясницы. Пальцы едва проскользили по коже, а у меня в глазах потемнело.

— Ну и зачем же ты лезешь в чужие разборки, Лиса? Какое тебе дело до того, что происходит в графствах? Зачем тебе Нейллин? Зачем тебе я? Что тебе надо?

Нет на него Женевской конвенции! Я же думать могу с трудом… а это он всего лишь погладил меня по спине. Даже представить боюсь, что со мной можно делать, если эти пытки продлятся. Так, фантазия моя бурная, а ну, на место! Разгулялась, что дух перехватило.

И захотелось поиграть в Зою Космодемьянскую!

— Я люблю Нелли и хочу ему помочь. — Под потемневшим взглядом Рейвара я опомнилась и поспешно добавила: — Он очаровательный мальчик, и мы успели с ним подружиться. — Так, я уже оправдываюсь. Нет, Лиска, ты все же кошка, глупая и домашняя.

— Раз ты так его любишь, — хмыкнул Рейвар, — вот и посиди с ним в замке.

О, похоже, кто-то вошел во вкус — вон какие вензеля на моей спине вырисовывает. Отчего мне, разумеется, не легче.

— Не могу… я должна…

— Кому должна?

Нежно-нежно, едва ощутимо он дотронулся до моей щеки, вынуждая посмотреть себе в лицо. А я еще не настолько заматерела, чтобы врать в глаза. И не хотелось мне новой лжи. Рейвар прав — мы уже в ней по самые длинные ушки.

Надо признать, он действительно солгал мне только раз, но зато глобально — когда разыгрывал роль друга, в буквальном смысле позволяя влюбляться в себя. Других случаев я не припомню. Вот и получается, что мы как бы квиты. И только от меня зависит, у кого в итоге начнет расти нос.

— Меня попросили. — Ну, как бы это внятно объяснить, не выдавая планов Кая? Ведь бред получается.

— Что именно попросили?

— Помощи. — Я растерянно похлопала глазами, пытаясь встряхнуть притихшие, томно вздыхающие мысли. И почему говорят, что в такие минуты они разбегаются? У меня, например, все думы затаились, увлеченные рассматриванием пошлых фантазий. А ну, брысь! — Сама до конца так и не поняла, в чем именно. Но я не причиню нам вреда, правда-правда. Меня попросили присмотреть за Нелли и… — я облизала губы, не зная как сказать, — помочь вам с хвисой. Ведь в этом нет ничего плохого? У меня нет другого выхода. Пожалуйста, не прогоняй меня!

Его лицо словно застыло. Такая холодная отрешенная маска, привычная и в то же время отвратительно неправильная. И лишь в карих глазах кипела жизнь, как в зеркалах отражая мое лицо в окружении рыжего облака волос. Но стоило мне отвлечься от безобидного разглядывания самой себя, как тут же затянуло в густой сплав мыслей и чувств. Кажется, потрудись я разобраться — и можно было бы понять каждый отсвет. Но мне страшно это делать… страшно пытаться понять его в эту минуту. Подозреваю, там мало приятного для меня.

Да и не хотелось спугнуть эту минуту, когда он так близко. Когда еще мы вот так спокойно посидим лицом к лицу, не вспоминая прежние прегрешения, не ожидая удара в спину?..

Не знаю зачем, но я начала считать секунды. Раз, два… двадцать… пятьдесят семь. Сколько секунд в минуте?

Ты только не спугни, ты только не двигайся. Я сама подберусь поближе, уткнусь носом в шею, сожму в руке ткань твоей рубашки. Не сбивай своего дыхания и, умоляю, ничего не говори. Дай мне вот так посидеть рядом с тобой, дай мне побыть ласковой, обмани. Я почти забыла, как это — быть рядом и просто наслаждаться. Я почти забыла…

Сыграй еще раз свою роль, я так люблю ее.

Легкое прикосновение к щеке едва не разрушило мой маленький хрупкий мирок.

— Расскажи мне сказку, — неожиданно для себя попросила я. А голос-то у меня какой осипший! И когда расплакаться успела?

— Давным-давно на свете жила одна красавица, строптивая нравом, прекрасная ликом и до того проказница! Многие хотели сосватать девицу, но та лишь смеялась над вздыхающими под ее окнами юношами и взрослыми пожившими мужчинами. Уж и в сундуках у нее шелков и самоцветов накопилось, женихами подаренные, а ей все не так и не эдак. Вышла красавица по осени на крыльцо и, усмехаясь, говорит: «Кто принесет мне самую красивую шубку, за того и замуж пойду». Много зверя в ту зиму истребили охотнички до девичьих прелестей. А эта злодейка все губы кривит — одна шубка как из собаки сшита, другая едва ли не тоньше шелка, третью вообще только на печи стелить. Всполошился бог лесов — куда у него зверье девается, решил поглядеть, ради кого же столько жизней погублено. Взглянул. И тоже не устоял перед красой девичьей, статью, глазами лукавыми, косой медовой. Решил заполучить в жены прекрасную деву. И шубу принес ей невиданной красы — рыжую, богатую, теплую. Глянула красавица на молодого охотника — и меха вроде уже не нужны, по сердцу он ей пришелся. Да только как это, она — и сдастся? Взыграла гордость, посмеялась девица над охотником, говорит: «Что за зверя такого невиданного нашел? Не иначе, зайца в луковой шелухе вымачивал». «А вот какого зверя», — молвил обиженный бог, и в тот же миг превратилась красавица в лисицу.

— Ой, — прикрыла я рот рукой. — Как жестоко!

— Не бойся, в итоге все закончилось хорошо. Девушка-лисица поселилась в лесу и нарожала богу множество маленьких лисичек.

— Хвис? Тогда хорошая сказка. — Надо же, я как-то умудрилась пригреться в руках собственного врага… или уже не врага? Тогда кого? — А как у нас крылья появились? А почему мы только девочек рожаем? А хвост тогда у нас откуда?

— Это уже совсем другие сказки, Лисичка. Расскажу их в следующий раз. А тебе все-таки придется уехать в замок.

На меня как ушат воды вылили. Ну, нельзя же так — без перехода и предупреждения.

— Нет, пожалуйста! Я не могу!

— Да. Не знаю, кому ты там что обещала, но здесь тебе слишком опасно — Юстифа тебя уже приметила. Две хвисы на одной территории долго жить не смогут. Если будешь и дальше упрямиться, поедешь перекинутой через седло.

— Рей, не надо! — закапризничала я.

Ой, кажется, опять его не так назвала, вон как глазами блестит.

Но вместо очередной нотации меня за болтливый язык наказали весьма оригинальным способом — проведя влажную линию по губам.

Задохнувшись от ярких ощущений, едва не позабыла, кто я и что я. Но попытка поймать его губы закончилась неудачей: Рейвар, как ни в чем не бывало, выпрямился и посмотрел на меня серьезными карими глазами.

Опять дурой выставил!

Покраснев, как зрелая свеколка, я начала выбираться из этого сладкого дурмана мужских рук… и ног, в которых чуть не запуталась. И вообще! Запудрил мне мозги, изверг. Конечно, он же знает, как с такими дурочками влюбленными обращаться, сколько их там у него было, пока по миру мотался? А я так, очередная проходная. Да еще и хвиса, со мной можно даже не считаться. Правильно, чего там, с хвостом — значит, зверушка ручная… или вообще — курица, которая не птица.

— Никуда я не поеду, — резко развернулась я в порыве праведного гнева. — Ты моей жизнью не распоряжайся. Хватит уже, натешился. Поищи другую дуру, закидоны твои терпеть. — Горло, словно в тисках сжало, ни сглотнуть, ни выдохнуть. — Все, что мог, уже вытоптал, последнее оставь. Не подходи, — подняла я руку, когда он встал. Думаю, мы оба понимали — стоит ему меня коснуться, и я больше не смогу уйти. Что будет в результате с ним — я даже не хочу предполагать. Сможет ли он потом отпустить меня… или сделает это с той же легкостью, как и отдал некогда Бартоломео? Не хочу этого знать, не хочу! — Пожалуйста, не надо меня больше мучить, я очень устала.

Мне не хотелось реветь прямо здесь, хотя слезы уже распирали глаза, отчего окружающий мир подернулся солоноватой пленочкой. Я даже моргнуть боялась, дабы не пролить клокочущее внутри.

Так, вся моя одежда у Файты, но появиться у кибитки циркачей подобно моральной смерти, не выдержу я сейчас расспросов и утешений. В конце концов, сама виновата. Меньше надо было мечтать, лучше бы по сторонам смотрела да помнила — короткая дорога не всегда самая лучшая. А тот, кто рядом, не всегда друг.

Успокоившись, я пришла к циркачам. К тому моменту уже приняла решение — доигрываю в эти божественные игры и сваливаю домой, к Интернету с его дружбой на расстоянии, к привычному уюту родного дома, к санаторно-курортному отдыху раз в год, к большим городам, к горячему душу, к электрическому чайнику и новостям в восемнадцать тридцать. К родителям, которые всегда принимают ребенка таким, какой он есть, а свои попытки засунуть его в определенные рамки объясняют тем, что желают ему счастья. К своему домашнему зоопарку. К кнопочкам компьютера. Ох, датам столько всего! Пирожные в кафе с подружками, неожиданные поездки, перебрасывание попкорном в кино!

Вот. И зачем мне менять все это на какого-то Вареника, который и сам не ам, и другим не дам. Тьфу на него! Герой-любовник тут нашелся.

Чтобы отвлечься от этих мыслей, я опять по самые длинные ушки закопалась в тряпках. Эх, понеслась душа в рай! На этот раз мы выбрали для меня шутовские штаны, сшитые из ярких лоскутов, надевать которые было сущим наказанием из-за хвоста, белую рубашку с широкими рукавами и в довершение ко всему — зеленую жилетку с тысячью карманов. Файта помогла мне забрать волосы в два высоких хвоста и нарисовала широченные стрелочки у глаз, отчего они стали еще более похожи на лисьи.

Мне понравился этот маскарад. Да и окружающим тоже. Теперь я могла спокойно запрыгнуть на спину Мики и закричать: «Покатай меня, ба-альшая черепашка», что четырехрукий с удовольствием делал.

Весь вечер мы с Нелли с удовольствием гоняли по лагерю полукровок, отрываясь на невинных ребятах за их сволочного командира. А что, это же просто шалости. Тут колышек у палатки ослабить, там хвои колючей на седелку подложить, кому за пазуху червяка запустить, а кому и целую лягуху, мне-то что — я их не боюсь. Правда, над поваром было решено не шутить, а то у него в руке нож и поварешка — опасное это дело! Зато дозорных можно подразнить, шишками в них покидаться. Так что когда уже при свете костров Мики решил показать полукровкам фокус с ножами, бросаемыми в мишень в виде хвисы, половина присутствующих очень хотели ему помочь. Еще и уговаривали меня:

— Лисочка, ну высунь язык, а?

А еще я снова не удержалась и позорно плакала, когда этот ушастый паразит пел. Кто ему вообще дал гитару? Вот садисты! Прямо по оголенным нервам и таким голосом. С такими интонациями, что мне выть хотелось… и в то же время дыхание замирало в груди и болело где-то там, в самой душе.

Вздох…
Еще один вздох,
На краткий миг моей судьбы.
Нет,
Решения нет.
Куда иду? На край земли.
Все…
Все как всегда.
И тот же день, и ночь без сна.
Но,
Но боль в груди.
Твоей любви печальный свет.
Да,
Да, я уйду,
Бросив на миг взгляд чрез плечо.
Ты,
Ты только жди.
Я в дверь войду твоей судьбы.

И как прикажете забывать такого мужчину? Ладно бы я точно знала, что он сволочь и мерзавец, которого на тот свет не берут из брезгливости. Так ведь… Вареник вполне живой, со своими чувствами, мыслями и принципами. Он искренне любит своего сына и защищает своих друзей. Просто я не вхожу в этот перечень своих.

Так уж сложились обстоятельства.

— С добрым утречком, барышня!

Я протерла глаза еще раз и попыталась поймать отваливающуюся челюсть.

Ну ладно, после снов об электрических чайниках и будке, где вместо нашей привычной косматой Ксю сидит лиса, можно допустить глобальный глюк, но не в таких же масштабах! И раз уж я проснулась не в лесу и даже не на своей домашней кровати, то при чем здесь деревенская изба?

Белая печка, деревянные столы и лавки, вышитые рушники на стенках и идол какого-то божка в пятом углу. Куда я попала и где мои тапочки? А также память о прошлой ночи.

Хозяйка дома, дородная женщина в платке на голове, усадила меня за стол, налила в стакан травяного отвара, пододвинула стопку тонюсеньких блинчиков, смачно политых маслом, поставила рядом крынку молока, а прямо передо мной сковородку со скворчащей яичницей, посыпанной свежей зеленью. Мне здесь уже нравится!

Калина — ну и имечко ей дали — с умилением смотрела, как я уплетаю яства, а сама рассказывала.

Оказывается, я тут совсем не по воле волшебства и не из-за удара очередного рояля. Сюда мое бессознательное тело рано утром привезли полукровки, которые частенько наведываются в эту деревню пополнить запас провизии и так просто, развлечься. О последнем хозяйка рассказывала, чуть краснея и упоминая какую-то вдовушку и местных девок-бесстыдниц, которым точно попадет от отцов и мужей, когда те вернутся с промыслов по осени. Но меня определили не к кому-то, а к жене местного головы, весьма почтенной женщине, которая не допустит вольностей в своем доме.

Пока Калина все это говорила, в дверях застыла молоденькая русоволосая девица с ведрами в руках. На ее щеках загорелся румянец, а я внутренне хихикнула — ой недосмотрела ты, хозяйка, за этой красавицей.

Зачем я тут, мне тоже толком не объяснили, дескать, полукровки сами потом расскажут. А вот за околицу выходить запретили. Обрядили в юбку до пола, в расшитую рубаху из тонкого хлопка, дали плошки и послали вместе с той самой красавицей, старшей хозяйской дочкой, ягоду собирать. Росла она на высоком кусте и напоминала чернику, только покислее немного.

Девушка ничего так оказалась, стеснительная малость, но добродушная. А уж улыбка у нее — Мона Лиза обзавидуется. И так мне понравилось на Янкину улыбку смотреть, что я постоянно пыталась ее развеселить. Очень скоро в огород забежали младшие детки и начали таскать у нас из плошек вкусные ягодки.

Ближе к вечеру в пятистенок заявился гость из полукровок. Не успел он войти, как Янка покраснела и низко опустила голову, еще больше сосредоточившись на лепке вареников. Ага, так вот кто тайный поклонник сей красавицы — высокий и красивый Аскольд, обладатель раскосых монгольских глаз и светлой копны волос. Вместе с ним пришел Мики, на котором я с удовольствием повисела под бдительным оком хозяйки, пусть на меня лучше отвлекается. Перекинувшись парой слов с Калиной, эти двое отозвали меня в сторонку и попросили не безобразничать, если хочу остаться. До лагеря полукровок отсюда не так уж далеко, деревеньку давно приспособили под свои военные нужды, но все же не на границе, где сейчас очень опасно. Тем более таким непоседливым вертихвосткам, как рыжая хвиса. Это максимальное послабление, какое может дать лэй’тэ. И если меня увидят за околицей деревни — выпорют хворостиной по тому месту, на которое я вечно ищу неприятности, и незамедлительно отправят в замок, вслед за Нелли, Файтой и Фартом.

Мики, как оказалось, решил остаться с полукровками. У него расчет простой — Файта уже не девочка вообще-то, да и самому четырехрукому хочется дом обрести, чтобы детишек растить не в цирковой кибитке. А наше графство — вполне неплохое местечко, с Нейллином он сдружился, так что может надеяться на лучшую долю. Рейвара же вполне устраивала возможность оставить рядом с сыном надежного нелюдя, они с Мики как-то сразу друг другу понравились. Файта от такой идеи была не в восторге, зато Фарт был очень даже за — он тоже хотел, чтобы у будущих племянников в перспективе был родной дом, а не вечная дорога. Вот Микель теперь и отрабатывает доверие.

Елна, кстати, тоже в деревне. Она мне вчера и подлила сонного зелья, чтобы я не упрямилась и не сбежала раньше времени. Старая калоша!

На прощание я велела передать Рейвару, что сейчас леплю вареники, а потом самым мстительным образом их съем.

Мики, знавший, как я величаю главу полукровок, пожурил меня:

— Он лэй’тэ, а значит, несет ответственность за свои решения. И привык, что его действия — верные, ибо могут быть только такими.

А я вздохнула. Ну да, он такой хороший, что только нимба не хватает. А всех, кто с этим не согласен, убедит добрый дядя палач!

Так и потянулась моя деревенская жизнь. Просыпалась поздно, меня вкусно кормили, восхищаясь аппетитом и с укором поглядывая на красавицу-дочку, блюдущую фигуру. Затем нас отправляли с мелкими поручениями — ягоды собрать, грядки пополоть, Елна еще и за травами с собой приглашала, я своим нюхом в образе лисицы ей очень помогала. Пару раз заглядывали полукровки. Всегда группой не меньше трех, во главе с раскосым Аскольдом, при котором краснела Янка. Несколько раз через деревню проходили солдаты постоянной армии Сенданского графства. У меня от этого еще долго по спине холодные мурашки бегали. Однажды мы с Янкой даже пекли по моему рецепту пирог с ревенем, дабы отправить полукровкам. Правда, умаялись жутко, одним-то пирогом не отделаешься, и неважно, что она для своего мужчины делала, а я… для своего ушастого нелюдя. Зато тесто получилось — просто загляденье, вот что значит с любовью.

А на следующий вечер к нам пожаловали гости. На самом деле важность этого дня я поняла, как только увидела приодетую Янку. Все утро она ходила задумчивой и то беспричинно улыбалась, то хмурилась и прикрывала рот рукой. А уж когда в пятистенок завалились наряженные полукровки, все сразу встало на свои места.

Сваты не стали ходить вокруг да около, а завели с Калиной соответствующие речи, знатно меня повеселившие. Вот уж не думала, что хоть раз окажусь даже не на инсценировке, а на настоящем сватовстве по всем традициям, которые мало отличались от старорусских.

Рейвар все это время стоял в сторонке и довольно бессовестно разглядывал меня, увлеченную представлением. Затем он отвел Калину в сторонку и о чем-то с ней заговорил. Но мои ушки и тут сработали как локаторы, так что я точно могу сказать — Вареник не хуже наших сладкоголосых менеджеров и пиарщиков в одном флаконе. Такое бедной женщине наобещал, можно подумать, она свою дочь не замуж отпускает, а на отдых в пятизвездочный отель с сервисом «все включено». И жених у нас сирота с льготным жильем, и служит он не где-то, а в элитных войсках, и Янка в почете и достатке будет жить. Не жизнь — малина! Эх, умеет он по ушкам ездить.

В конце Рейвар предупредил, чтобы о сватовстве пока никому ни слова — не дай боги, что с Аскольдом случится, так Янку потом вряд ли кто замуж возьмет, несчастливой прозовут. Калина тут же кивнула и начала вызнавать, насколько серьезно обстоят дела на границе. Вместо ответа лэй’тэ пожал плечами и скорчил такую мину, что хоть гроб иди заказывай заранее, дабы в очереди не тухнуть.

Вот это меня перепугало. Привыкла играться, так что иногда забываю, в какие разборки попала. Во время боя в лагере Юстифы я очень старалась не смотреть по сторонам, душу себе не травить. Ведь всех ребят, которые в те мгновения превратились в хладнокровных убийц, я хорошо знала, смеялась их шуткам, ела с ними из одного котелка. Страшно тогда мне стало, ох как страшно. Первое время даже между ящиками какими-то отсиживалась, нос боялась высунуть. И если бы не знакомый запах лесного пожарища, так бы и осталась зайцем-трусихой. Но моего полукровку никто обижать не смеет — сама обижу!

Теперь вот это. Значит, войны не избежать. А как бы хотелось.

В последний свой приезд полукровки во главе все с тем же Аскольдом забрали Елну с собой. А еще через пару дней до нас докатились отзвуки грома. Я тогда удивилась — небо-то чистое, да и не чувствуется приближающейся грозы, мой нюх не подводит. А вот от той тучки, что из-за леса выглядывает, скорее копотью тянет. Но местные как-то напряглись, узнавая боевую магию. Старики зашептались: «Началось, началось», женщины замерли, прижимая руки к груди, деток мигом загнали домой, несмотря на то, что младшим было любопытно послушать истории о настоящей войне. Глупенькие.

Мне же стало невыносимо страшно. И холодно. И больно.

Мы с Янкой сели на лавку у дома и уставились в сторону леса. Калина закутала нас в шерстяные пуховые платки и принесла медовое питье с каплями успокоительного. Но это не сильно помогало — было страшно. Подсев к нам, жена местного головы обняла обеих за плечи.

— Вот поэтому мне так не хочется, доча, тебя за этого полукровку отдавать. И вовсе не из-за того, что увезет он тебя в дальние земли, где никого у тебя не будет и не к кому прийти и голову приклонить. А потому как суженый твой — человек военный, к опасности привыкший, по миру ездивший. Парень он неплохой, да вот судьба-то на это не глянет, когда к смерти подведет. Надо оно тебе?

Янка всхлипнула, к материной груди прижалась и горько зарыдала. А я даже порадовалась, что мне выбирать не приходится.

После этого прошло еще пару дней, а мы с Янкой все так же вглядывались в далекое залесье, словно надеясь увидеть там что-то, что развеет страхи. Но известий пока не было. Чем дальше на запад двигалось солнце, чем темнее становилось небо и чем слаще пели птицы о близком рассвете, тем больше у меня щемило сердце и стыло все внутри.

В общем, я не выдержала. На вторую ночь собрала сумку и попыталась выскользнуть из дома.

— Чашу захвати.

От этого спокойного голоса я подпрыгнула и чуть не ударилась об оконную раму. На моей кровати сидел Кай в человеческом образе и лопал пирожок. Так, они же в платок завернуты и в суму уложены. Вот ворье!

— Чего?

— Чашу, говорю, захвати. Она твоему оборотню недоделанному пригодится.

— Кому? Как?

— Вот ты чего такая глупая сегодня? — скептически глянул Кай из-под косой челочки. Нет, ну я над ним не могу — в моем родном мире это чудо блондинистое точно могло бы стать девичьим кумиром, даже если бы просто улыбалось в камеру, ничего не говоря.

Подкравшись к нему, я с удовольствием запустила руки в ледяные струи волос и хорошенько растрепала, удивленно наблюдая, как от этого в разные стороны разлетаются снежинки.

— Ничего себе у тебя перхоть!

— У меня никогда не было перхоти, — задрал он нос. — А также прыщей и кариеса.

— Бедненький, придешь в магазин — и даже купить нечего.

— Ой, теперь понятно, почему Вареник твой не торопится, ну и грымзу ядовитую я ему подкинул!

— Что кому ты подкинул? — сощурилась я, просто всеми фибрами души чувствуя подвох.

— Тебя… в этот мир, — почесал он кончик носа. — В помощь.

Ага. И глаза у Кая сразу такие невинные, аж плакать хочется. Дитятко безгрешное, а не божество. Эх, и за что я ему столько косяков прощаю? Наверное, за подаренную сказку… подчас жестокую, а порой и опасную. Но волшебную. Очаровательный сон со мной в главной роли. Кай дал мне возможность так неосмотрительно влюбиться, как в нашем мире я никогда не отважилась бы, а в сказке можно позволить себе многое.

Улыбнувшись, я чмокнула вредное божество в макушку:

— Так что там с чашей?

— Отдай ее Рейваринесиану. Скажи, что она поможет ему спасти своих ребят. Как — разберетесь, надеюсь.

Ох, и устроила же я бардак на маленькой веранде, где меня поселили, пока чашу искала. Мышки, цыпа-цы… нет, пи-пи-пи? В последний раз я ее видела, когда мы вечером с Файтой меня наряжали — кажется, она в одной из сумок была. Или нет? Ой, забыла! Куда же я могла ее положить? А вдруг ее Нелли и циркачи случайно с собой забрали? Что же мне теперь делать?

У меня уже началась паника, когда, насмотревшись на мои мытарства, Кай вытащил искомое из-под кровати. Зараза, ведь наверняка знал, где эта штука. А еще божество называется!

Наскоро попрощавшись с Каем, я выскользнула в окно и была такова.

С обеда шел дождь, вполне соответствующий настроению полукровок.

Они приняли приказ лишний раз не вмешиваться в разборки людей и их армий, но все равно последний бой дался тяжело, благо все остались живы. Лэй’тэ твердо заявил: не их дело оставлять тут жизни. Хотя его личная гвардия давно привыкла рисковать, влезая в посторонние разборки. Да и здесь не все так чуждо, ребята уже привыкли к этому месту, кое-кто невестой разжился, кто-то отдохнул. Богатое, сытое графство многими было принято как благодатный уголок. Люди здесь приветливые, отзывчивые, места красивые, еда сытная. Женщины, заскучавшие по мужчинам, опять-таки привечают. Да и не боятся даже самых непохожих на людей — тоже хорошо.

А в итоге полукровки подчас слишком рисковали, ввязываясь в такие авантюры, что их лэй’тэ был вынужден переходить на жаргонные выражения и, кажется, начал седеть. Иногда у него даже глаз дергался. Правда, чаще это происходило, когда кто-то упоминал мелкую рыжую хвису, но оно и понятно — умеют некоторые схватить за одну часть тела, а получить в итоге всего мужчину.

Но вот последнее столкновение стало роковым. Вдоль всей границы шли ожесточенные бои, но это место имело особое значение — именно отсюда идет кратчайшая дорога до столицы и Каменного Грифона, последнего оплота графства. Так что объединенные армии особенно упорствовали именно здесь, надеясь прорваться и уничтожить цитадель сенданских властей, тем самым, сократив время военных действий. Все же вынужденная мобилизация мужчин страны сокращает основную статью доходов всех трех графств — кто еще будет трудиться на добыче драгоценных камней. Зимой же здесь просто невозможно вести военные действия — как бы не замерзнуть, холодный ветер с гор — это слишком для изнеженных людей.

Когда вчера Рейвар недосчитался троих ребят, у него в глазах потемнело. Опрос остальных ничего не показал, так что он несколько часов провел в таком состоянии — врагу не пожелаешь. Хотелось лично свернуть шею этой стерве Юстифе, устроившей бойню из-за дурацких притязаний и обид. Не будь ее, графства еще сотни лет прожили бы в своем военном мире, ругаясь за клочок земли размером с женский платок и заключая династические браки. Теперь же у них есть три всклокоченные страны и сотни вдов и матерей, потерявших своих детей.

Через несколько часов прибыл посланник Юстифы с письмом. Как оказалось, черная тварь тоже рассчитывала на быструю победу и короткую войну. И предлагала Рейвару обменять жизни своих людей на невмешательство. Что может быть проще — забрать Нейллина и покинуть страну, разрываемую войной. Одно «но»: за пределами Сенданского графства без титула и с такой дурной наследственностью мальчишке не жить. Да и полукровки уже прикипели к этим местам, полностью поддерживая решение своего лэй’тэ поймать эту черную стерву за хвост и выдрать его, пустив роскошный мех мальчику на шапку.

Вот только что делать с заложниками? Не оставишь же их на поживу проклятой бабе. Тем более среди них Хельвин, за которого Ядвига порвет Рейвара самолично.

Посланника связали и до поры до времени кинули в яму.

Рейвар сидел в своей палатке — видеть сейчас неполный лагерь было больно — и в который раз рассматривал подробные карты, составленные его шпионами еще в первый месяц событий. Двое из них погибли в той западне, в организации коей он когда-то подозревал свою рыжую вертихвостку. И неизвестно, сколько бы Рейвар еще страдал от бессилия и клокочущей внутри злобы, если бы Лизин не скинул на пол палатки небольшой ругающийся сверток.

— Твою ж… налево! А поаккуратней можно?

— Нет, я ее однажды придушу, — устало вздохнул Рейвар.

— Вы только обещаете! — усмехнулся на это довольный полуэльф. — Я ее неподалеку от лагеря выловил, остатки поводка отреагировали.

Вылезшая из плаща Лиса почесала лапой за ухом и посмотрела на него кристально чистым взглядом.

— Ой, Вареник! А я только о тебе вспоминала… Иду и тут меня какая-то гнусь ка-ак укусит, я сразу о тебе подумала.

— Да-да, меня в свое время тоже гнусь одна покусала… рыжая и липучая, как клещ!

Лиска сощурилась и показала ему длинный розовый язык.

— Эх, всегда мечтал о такой лэй’тэри, — одобрительно улыбнулся Лизин и, потрепав рыжую между ушами, выскочил из палатки.

Проводив блондина тяжелым взглядом и сделав в уме пометку — припомнить эти слова, Рейвар перевел взгляд на Лису:

— Итак, что ты здесь делаешь, в то время как должна сидеть в деревне и нос оттуда не высовывать?

— Скажи еще, что не скучал! — улыбнулась эта бесподобная нахалка.

И ведь не соврешь.

— Еще бы! Мне целую декаду никто нервы не трепал.

— Какой недосмотр! — округлила она лукавые глазки.

Вообще, если бы он с детства не знал оборотней, общение с Лисаветой в звериной форме строилось бы иначе. Но его хорошо приучили различать и соотносить одну личность в двух ипостасях. Смотри в глаза, говорили ему и другим щенкам в деревне оборотней, только они хранят личность неизменной. И сам Рейвар знал об этом как никто другой. Так что, представив, как должно выглядеть при этой гримаске девичье личико, он порадовался, что она в своей звериной ипостаси. Нервы у него все же не железные, иногда так и хочется сорваться, позволив себе больше, чем возможно в данный момент.

— Ты ответишь мне, если я спрошу, какого демона тебя опять сюда потащило, или снова будем сказки друг другу рассказывать?

— А вот у тебя не было никогда такого чувства, что надо — и все тут?

— Знаю такое — шило в одном месте называется. Но мне очень интересно знать имя этого шила.

— Имя, сестра, имя! — растерянно пробормотала она.

Лиска, конечно, очень милая, привлекательная девушка, но странная — это мягко сказано. Хвисы вообще на голову немного ударенные (некоторые даже не немного), но у этой порой случались обострения в виде вот таких ничего не значащих фраз. Что она хотела сказать, непонятно. И если быть честным, Рейвар не совсем уверен, желает ли он знать, что скрывается за таким странным поведением — умысел или легкая чудинка, как говорила Лиса. Одно лишь верно: даже если рыжая хвиса враг и за ее действиями скрывается злой умысел, она стала ему дорога, он просто не сможет однажды убрать ее со своей дороги и забыть. Это раньше он позволял себе связываться с женщиной, даже особенно не интересуясь, кто она и откуда, лишь бы по вкусу пришлась. Но с этой так не получается. А значит, надо разобраться во всем, прежде чем дело зайдет слишком далеко.

Немного помявшись, Лиса чуть рыкнула и заговорила:

— Имя… У того шила, что носит меня по всему графству, имя Кай. Во всяком случае, я его так зову, настоящее этот ходячий морозильник говорить отказался.

— И кто такой этот Кай? — Знакомое имя, Лиска как-то уже упоминала про него, но в тот раз Рейвар предпочел не заострять внимание, в надежде избежать еще одной ссоры.

— Он себя божеством называет, а так — кто его знает. Даже задание нормально сформулировать не может. Пошлет неизвестно куда, а маршрут уточнить забудет. Или цель. В общем, жуткий раздолбай! А так хороший парень. Книжки любит, — издевательски захихикало это чудо. — Именно Кай меня и втянул в этот ваш бедлам. Он, видите ли, сам вмешиваться не может, а играть хвостатой пешкой может вполне. Эх, что с него взять — блондин!

Рейвар закрыл глаза и глубоко вздохнул. Досчитал до десяти, через какое-то время поймал себя на том, что повторяет «девять, девять, девять…» вслух, причем с заметным порыкиванием.

— Лис, ну я же просил — без сказочек.

— А я разве тебя не предупредила, что ты мне все равно не поверишь? Хотел правду — получите, распишитесь. Все остальное — не мои проблемы. У меня уже фантазия устала фигню разную придумывать, на которую хотя бы не рычат, — гордо задрала нос эта зараза. А потом опустила мордочку и жалобно на него посмотрела: — Рей, ну поверь мне, а?

— В этот бред… сумасшедшей?

— Ага, — радостно кивнула Лиска. И тут же склонила голову набок, щуря свои хитрющие глаза: — А почему ты меня за Рея не отругал?

— Разве от этого был бы толк? — усмехнулся он. — Можешь называть. Иногда. Но только наедине. Услышу при ком-то еще — уши пообрываю.

Лиса совершенно серьезно кивнула. Умница. Такие сокращения личного имени среди вампирских кланов, откуда происходили предки его отца, допускались только в узком кругу близких и доверенных лиц. Точно так же, как и традиция называть своих детей столь заковыристыми и витиеватыми именами.

Будь они неладны, эти вампиры.

— Так ты мне веришь?

Рейвару очень хотелось сказать «да», но это означало бы солгать.

Присутствие богов никто отрицать не собирается, но они так редко проявляют себя, предпочитая отделываться мелкими показными чудесами, что многие поклоняются им скорее по привычке. Хотя есть и исключения. Этот факт старались не афишировать, но его брат в свое время построил целый храм во славу одного из многочисленных божеств, которым поклонялись в стране, с просьбой о внуке. То, что следующим ребенком его старшей дочери Аулэринтери стал мальчик, считают чудом.

Теперь вот Лискин Кай. Рейвар о таком даже не слышал, что, разумеется, говорит не в ее пользу.

— А у вас что нового? Надеюсь, все целы? — невинно посмотрела на него Лиса, пытаясь уйти от больной темы и его говорящего молчания. Но по незнанию наступила на другую мозоль. — Что случилось? — нахмурилась она, насколько это позволяла звериная мимика.

— Трое наших ребят у Юстифы.

Глаза у хвисы сначала расширились, а потом резко превратились в узкие горящие щели:

— Она может их… зачаровать?

О! Чудо чудное, редкостное зрелище — думающая Лиса.

— Подозреваю, что да. После твоих выходок я, конечно, попробовал усилить их ментальную защиту, но черная слишком сильна. К тому же она прислала к нам своего человека с… — Да, зрелище редкое — Лиса думает, а у него последние мозги от уютной близости этой рыжей заразы усохли. — Ты можешь попытаться с ним поговорить?

— Попробовать можно. Если он один, много сил на него не понадобится.

— Я бы не стал на это рассчитывать. Юстифа могла узнать, что тебя нет в нашем лагере, но совсем без защиты его бы не отправила.

— Попробовать все равно стоит, — поднялась Лиса. — Ну вот, говорила же — не выгоняйте меня, я еще пригожусь!

На посыльном действительно оказалась печать Юстифы, и пришлось покопаться, снимая ее. Как бы Рейвару не претило использование магии вампиров, но иногда она оказывалась крайне полезной. Не зря его в свое время чуть ли не насильно заставляли ее осваивать. И пусть не в совершенстве (разбавленная кровь давала о себе знать и до идеала ему далеко), но работать на приличном уровне можно.

После него к работе приступила Лиса, существенно поднаторевшая в своей магии за последнее время. Если совсем недавно она ударяла ментальной волной, как неопытный дровосек по поленищу, то сейчас действия стали куда точнее и изящней. У него самого волосы на затылке вставали дыбом от мысли, что эта девочка сможет творить, когда еще немного подрастет и освоится с данными ей от рождения способностями.

Ох, не зря хвис не любят. Такая душу, сердце и мозг вывернет наизнанку и перетряхнет. Хельвин был прав — хвостатая женщина пришлась бы весьма кстати во Дворе. С детьми иногда очень трудно работать, а эта может использовать легкое влияние или просто зачаровать. Раз уж она с его ребятами нашла общий язык (те уже начали откровенно намекать о желании видеть Лисавету в качестве своей лэй’тэри), то с детьми подавно справится.

Рыжая оторва тем временем принялась за дело. Вот только выяснить много не удалось — посланник оказался совсем не в курсе происходящего. Рейвар решил прекратить допрос, когда Лиса взвизгнула и шарахнулась в сторону, но уже через несколько шагов упала, тихо поскуливая. Мальчишку-посыльного тоже крутило в судорогах.

У Рейвара все внутри застыло. Одной рукой он прижимал судорожно бьющиеся крылья к земле, а другой вытащил кинжал и сунул его рукоять в узкую пасть. Когда к ним привели Елну, Лиса уже успокоилась, только тяжело дышала и не приходила в сознание.

— Ты все же решил угробить бедную девочку? — глянула на него старая целительница, но дальше читать мораль не стала, что тоже недобрый знак. Рейвар боялся представить, как выглядит сейчас, если чувствовал он себя просто отвратительно, — сердце колотилось, а в горле засел еж.

Ему даже думать не хотелось о том, насколько он был прав, отослав эту собирательницу приключений в деревню. Зачем травить себе душу. Хватит и того, что Рейвар не заметил еще одного блока на пленном, позволив Лисе залезть в чужое, заведомо опасное сознание.

Замотав небольшое, но на удивление угловатое и неудобное тело хвисы в чей-то плащ, он отнес ее в свою палатку. Елна по-прежнему ничего не говорила, что его несколько настораживало.

Кстати, посыльному вмешательство стоило жизни — он умер еще до того, как Елна закончила с хвостатой пациенткой, которая для нее, равно как и для всех присутствующих, была приоритетнее.

Лагерь просто на ушах стоял! Как же — с их маленькой Лисочкой что-то случилось. Странно, но это вызывало в Рейваре непонятное раздражение. Ему бы радоваться, что хвиса отвлекла ребят от безрадостных мыслей о товарищах и грядущей необходимости сделать непростой выбор, но вот у него от происходящего челюсть ныла, а в груди сворачивалось ядовитой змеей недовольство. Лучше бы делом занялись, чем бесполезной толпой сновать возле его палатки, трепля языком, как кумушки на скамейке.

Хуже всего, что даже после того, как Елна напоила Лису лекарством, словно маленького ребенка, из большой пипетки, та даже не подумала прийти в сознание. Целительница тут вообще мало, чем могла помочь — удар был ментальным, а значит, действовал на магию и мозг. Сейчас, даже сложно сказать, на что именно он был направлен и чего будет стоить Лисе — пары часов головной боли или года блокировки всех сил, от черной хвисы можно ждать всего. Рейвар же решил не лезть пока, дабы не навредить девушке.

Потрясающе, кроме проблемы с пленными у него теперь еще и больная хвиса на руках. Как говорит сама Лиска: «Жизнь бьет ключом, и все по голове!»

За размышлением, как же ему разобраться в этих проблемах с наименьшими последствиями, он и уснул. Теплый мех и размеренное дыхание лежащей рядом хвисы действовали очень умиротворяюще.

Да и пробуждение было оригинальным, под заунывное пение:

— Тихо в лесу, только не спит Лиса. Кто-то решил ее задушить, вот и не спит Лиса.

Рейвар открыл глаза и только тогда понял, что во сне подгреб горячее пушистое тельце к себе, прижимая, как ребенок игрушку. Да, девушку с лисьим хвостом прижимать было бы куда приятнее, но пришлось довольствоваться тем, что есть. Чуть отодвинувшись, он посмотрел на эту диковинную зверушку.

Лежит, ухом одним чуть дергает. А глаза хитрые-хитрые, словно что-то уже натворила. И когда умудрилась, а? Рейвар провел по длинному лисьему носу, который просто обязан вечно куда-то влезать.

— Как себя чувствуешь?

— Словно всю ночь пила, гуляла, дебоширила… — Она сузила глаза и попыталась усмехнуться, что на лисьей мордочке отразилось как дерганье усов. — Я, кажется, начинаю понимать котов, когда они лапами переминают. Вот… как они это делают, а? — попыталась она запустить в него когти.

Перевернувшись на спину, он переложил передние лапы Лисы себе на живот, заодно и когти из себя вынул — ей все игры, а впилась она в него довольно ощутимо. Хвиса сопротивляться не стала, положив голову на черные лапки. Замерев, как тогда на берегу реки.

По ощущениям, он проспал не больше трех часов, но за это время великолепно отдохнул. Такого умиротворения давно не испытывал. Вот если бы еще кое у кого шило с места не сдвинулось!

— Ой, забыла. Кай просил вам чашу отдать! — подскочила эта рыжая зараза, существенно попрыгав на его животе. И, судя по пакостному выражению морды, специально. Добрая Лисочка!

— Какую чашу? — нахмурился Рейвар.

— Ту самую, с мышками, — раздалось откуда-то из сумы, в которую хвиса залезла чуть ли не по хвост.

Он даже особо не удивился, когда в зубах Лисы оказалась чаша из красного стекла. К сожалению, пришлось разочаровать светящуюся от гордости хвису:

— Эта чаша сейчас совершенно бесполезна.

— Почему? — погрустнела она.

Рейвар взял тонкое стекло в руки и, придерживая за металлических летучих мышей, поднял на уровень лица. Работа действительно удивительная. Нет, внешне чаша сработана не очень искусно, медные мышки давно истерты тысячами рук, а стекло помутнело, зато магическое излучение от нее шло просто феерическое. Все оттенки красного и золотого сливались в нем, словно Рейвар держал в руках факел, магический огонь, способный утолить жажду. Странная вещь, как и сама вампирья природа. До сих пор никто не может понять, как они умудряются из крови живых, разумных существ добывать такое количество силы, а те, кто знает великий секрет, молчат под страхом смерти.

Им с братом, как потомкам высших вампиров, эта тайна известна. Вот только в случае с Рейваром она практически бесполезна — пить кровь для него слишком опасно.

Чаша же предназначалась именно для этой священной жидкости.

— Ее создали несколько тысячелетий назад, когда наш мир еще не был закрыт от чужого проникновения. Именно тогда один из старейших высших вампиров заметил — кровь иномирцев куда более питательная и дает колоссальные возможности. В те времена гостей из других измерений у нас было довольно много, как потом выяснилось, они готовили захват нашего мира. Но вампирам и в голову не приходило считать простых людей достойным врагом. Хотя кто знает. Группа высших в это время планировала захватить мировое господство, и для этого они создали подобные чаши в качестве замены привычным ритуалам. Мало кто знает: вампиру недостаточно просто высосать кровь у первого встречного. Существо должно иметь довольно слабую телесную оболочку, следовательно, быть молодым, до тридцати лет, и обладать определенными магическими способностями. Кроме того, необходимо совершить особый ритуал…

Вот как объяснить ей, каким образом вампиры через чужую кровь могут впитывать магические потоки мира? Он сам до конца не может объяснить себе возможность такого. Эх, не зря у вампиров проблемы с богами — тем явно не нравится, когда у них отнимают пищу.

— Неважно, что за ритуал, в общем, чаша настроена на подготовку крови к употреблению. Но только крови пришлых людей. У них связь с нашим миром немного иная, они прошли границы. — Он потер ладонями лицо, пытаясь сформулировать то, что и сам мало понимал. — Так или иначе, когда иномирцы со своим механическим оружием напали на наш мир, вампирам стало как-то не до амбиций. Чаши были использованы во благо, а не во вред. Захват провалился, боги нашего мира вышвырнули отсюда людей с их машинами и запечатали границы, так что к нам теперь извне никто проникнуть не может.

— Совсем-совсем не может? — вытянулась мордочка Лиски.

— Совсем. Боги за этим строго следят. Они же и чаши все разбили, не знаю, как эта уцелела. Неужели теншуа настолько стар?..

— Этот гламурный ангелочек? Да запросто! И что, значит, чаша бесполезна без крови иномирца?

— Лис, ты меня вообще слушаешь, а? Я это тебе уже несколько раз повторил.

— Ну, можно мне помечтать? А если бы не это, что можно было бы сделать, ну чисто так… если прикинуть… теоретически.

Рейвар поднял древний артефакт на кончиках пальцев, чувствуя, как переплетаются его магия и магия чаши, узнавая друг друга. Раньше он не рисковал так своим спокойствием, но Лиска все равно разбередила старые раны и несбыточные мечты.

— Кровь, выпитая из этой чаши, может дать огромную силу любому потомку вампира, тем более произошедшему от одного из малочисленных оставшихся высших. Такое родство имеется только у меня, для остальных это не более чем предмет старины. — Он говорил отрешенно, погруженный в собственные мысли, наверное, боясь даже себе признаться, насколько больно его задела эта насмешка неизвестного бога по имени Кай. Если раньше Рейвар смотрел на чашу как на пустую игрушку, то сейчас полностью оценил, насколько ее магия нужна. Магия, к которой нет доступа.

— И что бы ты мог предпринять? — продолжала издеваться Лиска, переминаясь с лапы на лапу.

Наклонившись, чтобы поставить чашу, он другой рукой схватил хвису за лапу и, рискуя быть покусанным, подтянул к себе, усаживая на колени. Лиса приоткрыла глаза и начала приподнимать прижатые к черепу уши. Неужели настолько боится его? Но, немного поерзав, она устроилась у него на коленях совсем как раньше, позволяя гладить мягкую рыжую шерстку.

— Вампиры с оборотнями вообще редко дружбу водят, а вот мой папочка отличился. В итоге мне достался весь спектр его вампирских возможностей, но с ограничением — я не могу пить кровь. При этом происходит непроизвольный оборот во вторую ипостась оборотня, которую лучше не выпускать.

— У тебя есть вторая ипостась? — округлила глаза Лиска.

— Есть. Но лучше бы не было. Обычно оборотень сохраняет разум и контролирует себя во время превращения. Но у меня разум полностью растворяется во второй сущности, и я превращаюсь в жуткое кровожадное чудовище.

Лиска моргнула и прикрыла глаза, уткнувшись носом ему в бок. Ядвига поступала примерно так же, когда кто-то касался этой темы. Им, рожденным двуипостасными, тяжело принять сам этот факт. Вот только в глазах других оборотней он обычно видел сожаление и страх, страх потерять второго себя. А в Лискиных глазах — боль и нежность.

Он улыбнулся, чувствуя, как в груди теплеет от очередного подтверждения его надежд. Странно, Рейвар сам не заметил, как рассказал ей многое из того, что чужим знать никак нельзя, но ничуть не расстроился. Сейчас было так спокойно и хорошо, хотелось просто поверить.

Ей, этой странной женщине, и щемящему, болезненно-сладкому чувству где-то внутри.

Но вот Лиска тряхнула головой и, глядя куда-то в сторону, спросила:

— Чаша могла бы победить это безумие?

— Думаю, да. — Он усмехнулся, позволив себе озвучить мысли, которых даже сам страшился. — Она могла бы дать нам достаточно, чтобы разметать армию Юстифы за несколько часов.

— Не вам, а тебе, ты хотел сказать. Кровопийц здесь, кроме тебя, больше нет.

— Мне до тебя, Лиса, ой как далеко, — усмехнулся Рейвар. — Нам надо вытащить наших ребят любым способом. Этот я не рассматривал, он слишком опасен для них же — в состоянии оборота я не отличу друга от врага. Так что это не выход. Но я придумаю другой.

— Не надо, — Лиска встала с его колен и отошла подальше, снова зарываясь в своей суме.

— Что не надо?

— Думать. Иногда не надо думать. Куда же я рубашку дела? Штаны есть, а она где? Кай, ну сволочь блондинистая! Так и знала, ради места для чаши что-нибудь выложит! «Дай мне запихнуть!» — передразнила она кого-то. Потом посмотрела на него: — Сами мы не местные, отстали от… жизни. Подайте на пропи… вернее на одевание — рубашку, а? Или я так обернусь, — пригрозила она.

Улыбнувшись, он решил отдать ту, что так и не решился подарить в прошлый свой визит в деревню.

Рыжая хвиса любит все аляповатое, и расшитая лентами и всевозможной тесьмой рубашка ей очень понравилась. Не все же ей бегать в вещах с чужого плеча. А эта сшита специально для нее и пахнуть, он надеется, будет только ею.

Правда, Лиска его чуть из собственной палатки не выгнала, хотя чего он там не видел? Отворачиваться он тоже отказался и в итоге полюбовался на спину и хвостатость перекинувшейся девушки. Жаль, что она так быстро оделась, ругаясь, пока просовывала хвост в специальное отверстие в бриджах. Такая забавная!

Одевшись, эта нахалка полезла уже в его вещи. Правда, возмутиться как следует, он даже не успел — она вытащила пузырек со знакомой синеватой жидкостью.

— Бинтами, как я понимаю, ты так и не обзавелся? Хорошо, что я запасливая!

Прихватив с собой еще и флягу, она села напротив него и протянула руку.

— Режь! — Лиса отвернулась и наморщила лицо, словно кислое съела, а вот голос у нее звучал твердо и довольно властно.

— Зачем?

— Ну, ты хочешь вытащить своих ребят? Тогда режь. Только не очень глубоко, ладно? — проскулила она.

Рейвар схватил ее за протянутую руку и, легонько тряхнув, заставил Лису посмотреть ему в лицо:

— Что ты вытворяешь, полоумная?

— Ну, как ты не понимаешь?! — Казалось, девушка вот-вот заплачет. Подняла на него глаза и почти тут же опустила. Чуть подумала и снова подняла: — Я иномирянка.

Он подозревал, что девушка слегка тронулась умом, но не настолько же! Признаться в таком — просто самоубийство. Ее оправданий даже слушать не будут — просто убьют на месте.

— Ты можешь мне не верить, но это так. Я сама точно не знаю, как оно получилось. В родном мире мое имя — Елизавета, а друзья звали Лисой. Вот и получилась Лисавета. Я шла домой, когда… какой позор, а? Меня убил розовый рояль! Отвратительная смерть. Будь он хотя бы черным — я бы так не переживала. А то не смерть получилась, а мечта гламурной поп-звездочки! Знаешь, это почти не больно. Точнее, — она запустила руки в волосы, еще больше становясь похожей на помешанную, — больно, но не так страшно, если бы не больно. Я успела это понять. Такая странная правильность. А Кай дал мне шанс. Мне хотелось жить. Я еще так много не узнала… тогда. — Она подняла лицо, смотря этими своими желтовато-зелеными глазами, тем самым взглядом, от которого у него сердце начинало биться быстрее.

Кажется, они оба сошли с ума, раз он ей верит.

Еще долго она лежала головой на его коленях и рассказывала, рассказывала, рассказывала. Иногда сбивчиво, задыхаясь и спеша, а иногда начиная рассуждать на совершенно посторонние темы. Он не мешал, давая выговориться, просто перебирал рыжие прядки, прикасался к вытянутым махровым ушкам, которым это почему-то совсем не нравилось.

Ну и что ему теперь делать?

Меня куда-то двигали. Нахалы! А я так сладко спала и видела такой чудесный сон. Точнее… довольно пугающий, если подумать. Мне приснилось, что я сдуру призналась Варенику в своем более чем необычном происхождении. И это после того, как он рассказал, насколько плохо тут относятся к таким попаданкам, как я. Правда, кошмаром сон не ощущался, скорее, оставил солоноватый привкус на губах и томную нежность в груди. После такого будить меня как-то особенно жестоко.

— Тш-ш, — как маленькому ребенку, прошептали рядом. — Спи, Лисенок.

Меня погладили по голове, тем самым окончательно спровадив мозг в нокаут. Я сошла с ума, да? Или просто еще не совсем проснулась?

— Уйди, глюк!

— Уже ушел. — Кажется, кто-то ушастый улыбался. — А ты отдыхай.

Иногда быть послушной очень приятно. Так что я завернулась в одеяло и продолжила наслаждаться снами.

Правда, на этот раз привиделось нечто совсем бредовое. Будто я в виде крылатой лисы стою у подножия высокой лестницы, а где-то там, на самом верху сидит мужчина. И хоть это едва ли не за облаками, я вижу каждый его черный волосок и туманные зеленые глаза, похожие на цветущую воду. Лицо у него красивое, лощеное, но меня от этой красоты озноб пробивает. «Так вот кто влез не в свое дело», — холодно заявил он. У меня чуть инфаркт не случился от этого голоса. Во всяком случае, в обморок я свалилась. А очнулась уже ото сна.

Порыскав по полу, я нашла свою же флягу и с удовольствием напилась. Бодрит! И только потом перевела взгляд на свои руки. Руки, чтоб его! И если я перекинулась, значит, роковое признание мне не приснилось. Ой, мамочка!

Голова после сна трещала и словно чугуном налилась. Зато желудок оказался пустым и, придав телу ускорение, погнал на разведку. Полукровки приняли меня, как давнюю потерю, словно не сами в деревню спровадили, а потом регулярно навещали. Но накормили до раздувшегося живота, спасибо. Потом объявилась Елна и разогнала всех, утащив меня на осмотр — как оказалось, дурную хвису вчера чуть не отпели. Вот так всегда — еще помереть не успеешь, а народ уже гвоздиками по гробу колотит.

Чуть позже объявился Рейвар, предупредил, что ночью им предстоит разведка боем, и велел мне не высовываться, при этом так сверкнул глазами — я взвизгнула и унеслась прятаться… к нему в палатку. А куда еще?

Ближе к вечеру, когда свет стал розоватым, а воздух посвежел, вернувшийся Вареник поймал меня за жутким делом — я вязала. Ну не то чтобы совсем, Калина меня только петли набирать пока научила, да и те получались кое-как, но все же! Что еще делать в деревне ночами? А моток пряжи и спицы я как-то случайно прихватила. Вот теперь краснею, словно что-то жуткое сделала. Ведь была у меня задумка Рейвару шарф связать — и для красоты, и для тепла, и на память… да и придушить в случае чего можно.

— Ты еще не передумала?

— О чем? — Да чего я там ему наобещала, раз цвету, как мак?

— Я про чашу, а ты о чем? — Еще и насмехается, злюка ушастая.

Пришлось пожимать плечами, активно делая независимый вид.

Продезинфицировав небольшой кинжал в той синей водичке, он крепко сжал мою руку и велел отвернуться, что я, разумеется, и сделала. И только когда металл коснулся моего запястья, вдруг поняла — он мне поверил. Вот так просто. Соври я, и он окажется в жутком положении и ждет его помрачение рассудка. А я… Вдруг не получится?

Я хотела вырвать свою руку, но было уже поздно, боль полоснула запястье, а кровь закапала на стеклянные стенки. Вроде чаша не такая уж и большая, а жизнь все вытекала и вытекала из меня. Даже не знаю, сколько я так стояла, наблюдая за процессом. В какой-то момент ноги подогнулись, и Рейвар осторожно посадил меня на шкуру неизвестного животного. Когда жидкости собралось больше чем полчашки, полукровка сжал мою руку чуть выше пореза и, прикрыв его тканью, пропитанной какой-то мазью, замотал бинтом.

От вида собственной крови меня мутило. Да и вообще плохо стало. Вроде не так много отдала, а знобит и голова кружится.

— Пей, — поднес флягу к моим губам Рейвар.

— Что это? — Но глоток сделала. Точно дурочка. Оказалось, настойка на травах, явно спиртовая. Помахав себе на раскрытый рот, я буквально вырвала другую флягу из рук Вареника, запивая эту гадость. — Зачем? Меня после такой кровопотери вообще вырубит.

— Ну и правильно. Поспишь, отдохнешь, никуда влезать не будешь. И мы вернемся как раз к твоему пробуждению, договорились? — Рейвар наклонился ко мне, отводя с лица волосы. Ему и так-то трудно отказать, а когда он становится таким — тем более.

Я послушно кивнула. А потом решила, что могу понаглеть, и потерлась щекой о его ладонь. Как хорошо!

— Только у меня есть одно условие. Я хочу видеть, как ты это пьешь. — Да-да! Доехала хорошо, целую. Крыша.

Усмехнувшись, Рейвар взял чашу и покрутил ее в руках, но смотря как бы поверх. Странный взгляд, взволнованно-довольный. Увиденное его явно радовало. А уж меня тем более. Не хочу гадать, играет Рейвар со мной или действительно поверил.

Пил он крайне осторожно, ни капельки не пролив. Кадык на его шее мерно двигался, отмеряя глотки. Бедненький, это ж такая гадость! А вдруг она ядовитая, а? Кто там проверял хвисью кровь?

Ой! Тут меня поразила очередная мысль — я-то иномирянка, но ведь хвиса! И будет ли это считаться? Как бы мне случайно не угробить любовь всей моей короткой второй жизни.

Отняв чашу от губ, он коснулся их пальцами, вытирая едва заметные кровавые следы. Что ни говори, а мужчина мне попался крайне интеллигентный, с таким и в общество выйти можно. Боги, о чем я думаю в такой момент! Лучше бы посмотрела, как в глубине карих глаз начинают разгораться кровавые отсветы. Сильно дыхнуло костром, почти родным запахом опасного мужчины, любимого мужчины.

— Ну, как?

— Не мешай, — злое рычание, — дай мне сконцентрироваться.

А я, мол, пошла на место, да? Может, я за него беспокоюсь, а он вот так со мной. Правда, отползти подальше мне не дали, больно схватив за порезанную руку. Пришлось сидеть рядом, вглядываясь в странно поменявшееся лицо — вроде прежнее, но неуловимо другое, хищное. Красивое. Было в этом что-то потрясающее, животное и безумно возбуждающее.

У меня все внутри напряглось теперь не только от ожидания результатов нашего эксперимента, но и чего-то более чувственного.

Наконец взгляд его оттаял, но вот багрянец пропадать не спешил. Рейвар потряс головой, отчего несколько прядок волос упали на лицо.

— Ну, как? — Интересно, а чего это я шепотом?

— Нормально. А насколько нормально, проверим позже.

Даже не знаю, чему больше радоваться, тому, что Рейвар не тронется умом после этой аферы, или тому, что моим словам теперь есть такое весомое подтверждение. Наигрались уже в «верю — не верю».

Встав, он подошел к своим вещам и вытянул из них кожаный жилет, который, судя по всему, мог заменить полукровке броню, да черную рубашку. Вот только кто его раздеваться передо мной просил? Нет, я понимаю, Рейвар сейчас похож на пьяного — кажется, координация движений немного нарушена, но вот в отключку мозгов я не поверю. Хотя чего ему меня особо стесняться.

Отведя взгляд, я тяжело вздохнула. Странно, вроде уже привыкла к мысли, что ничего между нами быть не может. Но нет-нет, да закрадется надежда… глупая… Мне нет места в его жизни. Кажется, мне вообще не осталось тут места.

Закончив сборы, Рейвар снова обратил внимание на меня, по-прежнему сидящую на циновке, возле драгоценной чаши. Ну а что мне остается? Как я поняла, задача, которую приготовил для меня Кай, выполнена. Разве не этого он хотел? Теперь Вареник разберется со всеми врагами, и в графствах настанет мир и покой. Всего полстакана моей крови — и дело, можно сказать, решено. Кай, паршивец!

Я неловко встала, готовясь к очередным нотациям.

— Да-да, помню: сидеть тихо и не высовываться.

Обняв меня одной рукой за талию, второй он дотронулся до лица, заставляя посмотреть в свои странные, такие незнакомые глаза. Пугающие, завораживающие. Я почти видела, как там, в глубине, ворочается что-то большое, хищное и опасное. Чувствовала зверя, удерживаемого только железной волей.

— Хоть раз сделаешь так, как тебя просят? — Он погладил меня по растрепанным волосам, и в этом простом жесте мне чудилась нежность. — Скоро все закончится.

— Ага, спасибо, что напомнил! Теперь стало еще хуже.

Между тем Рейвар не стал ждать, когда я начну адекватно реагировать, и, сжав в руках чуть сильнее, поцеловал с такой нежностью, которой мне от него ждать не приходилось. Страсть можно было списать на проснувшегося оборотня, на… да на что угодно. Но в его прикосновениях было столько заботы и ласки, столько хрупкости и несвойственной ему неуверенности, что я просто таяла.

И без того ослабевшие ноги подкосились, и пришлось обхватить Рейвара за шею, чтобы не сползти окончательно. Но этот факт меня только радовал, хотелось прижаться к нему посильнее, почувствовать жаркое мужское тело. И в то же время не нарушать эту сладкую негу медленных, чувственных поцелуев, легких, едва ощутимых прикосновений друг к другу.

В какой-то момент Рей застонал, болезненно впился в мои губы, но уже через секунду выпустил из рук, так что я чуть не свалилась на пол. И винить его не в чем, каким бы сильным не было мое разочарование. Могу поспорить, что еще совсем немного — и Рейвар попросту сорвался бы… воля у него железная, но не бесконечная.

Он моргнул и взял себя в руки.

— Сиди здесь и, пожалуйста, я тебя прошу, никуда не выходи. — Голос его звучал хрипло и несколько… рычаще. — На палатке охранка. А за ее пределами ты останешься одна, поняла?

— Хорошо, — прилежно кивнула я, чувствуя, как на щеках вновь разливается румянец.

— Лис, хоть раз сделай так, как тебя просят. — Он усмехнулся. — Я надеюсь вернуться и продолжить с того места, где мы остановились.

О! Буду ждать. Как я буду ждать!

У него не было другого выхода, это понимали и его ребята, и сам Рейвар. Пленников Юстифы надо вытаскивать, по-другому нельзя, невозможно, неправильно. Думается, это понимала и сама черная хвиса, поэтому следует ожидать «нежного» приема.

Исходя из обстоятельств, то, на что он пошел, — вполне оправдывает риск. Даже проклятое безумие оборота вполне допускалось, лишь бы помочь. Полукровки уже были осведомлены, что подходить к своему лэй’тэ крайне небезопасно, поэтому старались держаться подальше, между тем внимательно наблюдая за его поведением и пока не находя ни одного признака помешательства. Им не стали рассказывать, каким именно способом Рейвар надеется его избежать (он поделился своими соображениями только с Елной, попросив у нее помощи и совета), но, тем не менее, они доверяли его решению. Эти мужчины вообще привыкли полагаться на своего лэй’тэ, способного грамотно скоординировать такую разношерстную компанию, каждый из членов которой обладает исключительными качествами и способностями, такова уж суть полукровок.

Рейвар остановился, знаками показывая стоявшим ближе всего ребятам рассредоточиться и занять свои позиции. А когда они пропали не только из зоны видимости, но и осязания, обостренного в разы, он вздохнул — до этого момента расслабляться не приходилось. Все внутри уже клокотало, а мышцы слегка побаливали, едва сдерживаемые в желании перестроиться.

Сняв с себя одежду и хорошенько спрятав ее под одним из разлапистых кустов, Рейвар с удовольствием потянулся, наконец, выпуская зверя.

Ощущения были странными. То, что произошло при его первом обороте, он плохо помнил, а о втором даже вспоминать боялся, так что сейчас происходящее оказалось в новинку. Сперва было невозможно больно, Рейвар едва не потерял сознание, ощущая, как перестраиваются кости и хрящи, в диком ритме сокращаются мышцы, рвется и отрастает плоть. Но, оказалось, это все несопоставимо с тем неудержимым зудом, огнем, прошедшимся по коже, пока отрастала шерсть.

Сколько времени происходил этот мучительный процесс, Рейвар даже не понял. Судя по всему, не больше десяти минут, а ему кажется — минимум час. Во всяком случае, вымотался он безумно, сил не осталось даже встать. Слишком много потребовалось для перестройки организма, а еще больше — для сохранения рассудка, которому он все это время не давал уплывать, сосредоточившись не на боли, а на ее происхождении, и сейчас Рейвар точно знал, что и как у него отросло и изменилось.

Хвост, кстати, получился куцым. Теперь понятно, отчего у хвис он и в человеческом облике не исчезает — замучаешься каждый раз отращивать. Впрочем, оборот женщин-лис больше связан с магией, уж они никогда не корчатся, как он. А еще в звериной форме хвисы могут говорить, Рейвару же оставалось только рычать. Да и то рык получался хриплым.

Только после того как боль начала проходить, он заметил, что изменился не только сам, но изменилось все вокруг. Мир словно стал другим, более глубоким, резким, оглушающе богатым. Каждый звук, каждый запах приобрел десятки новых оттенков. Словно… словно раньше это была лишь картина искусного мастера, а сейчас он увидел реальность.

Он ощущал все вокруг, и все это было ново и остро.

Сколько бы еще Рейвар изучал открывшийся мир, неизвестно. Вот только в попытке разведать обстановку он наткнулся на запах собственных вещей… и тонкий, едва ощутимый аромат женщины на них, там, где остались незримые следы ее рук и мягкого, податливого тела. На брюки прилипло несколько волосков с шикарного хвоста, а на воротнике чувствовался запах лекарственной мази и крови.

Крови, благодаря которой он может чувствовать мир вокруг, а не жажду смерти и разрушения.

Стремясь видеть рядом с ним достойную жену, полукровки, прежде всего, преследуют одну цель — заставить своего лэй’тэ желать скорейшего возвращения домой, к своей женщине. И Рейвар впервые действительно захотел вернуться.

Силы нашлись как-то сами собой, достаточно было просто сосредоточиться. Из крови хвисы получился хороший канал для подпитки, и как бы Рейвару не было тяжело принять ее правоту, Лиса действительно оказалась иномирянкой. Уму непостижимо!

Встав на все четыре конечности, он какое-то время привыкал к новому балансу. Мохнатое тело не сразу нашло взаимопонимание с разумом, привыкшим мыслить, двигаться и существовать иначе. Но инстинкты, так дерзко разбуженные кровью хвисы и способностями вампира, быстро утверждались в правах, в результате чего уже через несколько минут Рейвар мог сносно ходить и даже бегать. Хотя тут родился новый вопрос — а кто он? Рейваринесиан рэ’Адхиль, лэй’тэ и принц Империи полукровок, или же дикий, несколько тронутый разумом зверь? Во всяком случае, помрачения рассудка он в себе не отмечал… хотя все вокруг было иным и сами ощущения нельзя назвать привычными. Мысли шли стройными рядами, не путаясь и не склоняясь в сторону агрессии. Но такое возможно лишь потому, что в данный момент приоритетнее был именно контроль над новым телом, а не воспоминания о цели этого перевоплощения.

Ему сразу вспомнилось, как вытягивалась хвисья мордочка, когда происходило что-то, вполне логичное с точки зрения оборотня, и совсем дикое по человеческим меркам. Как долго она рассматривала чашку с водой, прежде чем начать лакать из нее, как косилась на собственный, инстинктивно вываленный от жары язык. Глупо было не замечать этого… так же глупо, как и заподозрить в иномирном происхождении. Пожалуй, неведомое божество, нарушившее свои законы, было совершенно право, обратив Лисавету именно в хвису. Девушка быстро привыкла к своему новому телу, а уж по характеру от представителей их хвостатого рода вообще мало отличалась. Очаровательная бестия с лукавыми глазами и странными поступками.

Мысли о рыжей хвисе отдались внутри теплом и приливом нежности.

Помахав головой, Рейвар чуть не прикусил себе язык, что и позволило удостовериться в новой остроте клыков, которых теперь стало куда больше. Встав рядом с деревом, он прикинул свой рост и мысленно присвистнул — чуть выше метра. А если он правильно помнит, и в самом деле обладает способностью вставать на задние лапы… то выйдет просто монстр. Лиска была бы довольна, в зверином обличье она вечно ноет, какая маленькая и беззащитная.

Еще немного поизучав себя, Рейвар решил двигаться дальше. Мох мягко проминался под широкими ступнями, лесная подстилка слегка шелестела от его шагов. Сидящая на высоких ветках сова угукнула и раздосадовано улетела прочь, понимая, что после появления в лесу такого зверя мыши еще долго будут дрожать от страха в своих норках, не рискуя показаться ему на глаза. Острый запах сосновой коры и смолы, терпкий осиновый и сладковатый березовый дразнили нюх. Молодая травка упруго гнулась. Ветер путался и шумел в ветвях высоких крон. Разум едва удерживался от позорного бегства из этого тела, которое в данный момент не очень-то от него и зависело. Лапы переступали сноровисто, ловко избегая препятствий, зоркие глаза следили за всем вокруг и в то же время вглядывались в никуда.

Теперь Рейвар решил еще одну загадку — чем ему так запала в душу эта рыжая девчонка с лисьим хвостом. С самого начала она казалась ему не похожей на женщин, встреченных раньше. Необычная, импульсивная, задорная… и совершенно свободная. Она не была скована условностями. Она всегда делала то, что хотела, поддаваясь своим сиюминутным желаниям, не запрещая себе мечтать и наслаждаться жизнью. В то время как он был полной ей противоположностью. Лиска — это то, к чему он всегда стремился и о чем даже боялся помыслить…

Более-менее он пришел в себя, только когда почуял запах людей. Выбрав кустик, Рейвар схоронился под ним. Ждать пришлось не так долго. Очень скоро послышалась возня поспешных сборов и крики. Значит, их лазутчики распознали «тайные» намерения сенданской армии совершить нападение. Капитану Тейку, главнокомандующему ближайшей роты, наверняка пришлось в барабаны бить, иначе эти ротозеи еще полчаса сидели бы у своих костерков.

Но даже когда лагерь поднялся по тревоге, пустым он не остался.

Рейвар буквально слышал перешептывание затаившихся воинов, чувствовал, как поскрипывает кожа их сапог и рукоятей мечей, которые те сжимали в своих пальцах. Он ощущал их волнение и быстрый ритм сердца. Их же оглушала тишина. Насторожившаяся жертва, еще не знающая, откуда придет удар, куда бежать, как спасаться. Он медленно поднялся, ничем себя не выдав, направился в сторону притихших людей. Их страх будоражил его звериные инстинкты, оставляя в ушастой голове все меньше разума. Привычное возбуждение перед битвой в этот раз было в десятки раз сильнее… и слаще.

Казалось, на мгновение весь мир застыл. Ночной ветер раздувал костры и ласкал шерсть, принося свежесть и едва заметные намеки на скорую грозу. Первое из трех ночных светил медленно скатывалось за кромку леса, раскрашивая спящие деревья в мистический сиреневый цвет. Вслед за сестрой поднимался диск Селы, сегодня отчего-то не серебристый, а по-настоящему золотой. Кто-то сказал бы — недобрый знак… но Рейвар достаточно наслушался Лискиных сказок о другом мире и лишь ухмыльнулся — она была бы рада видеть это.

Через мгновение хрупкое равновесие тишины разрушил протяжный вой. Хрипловатый, правда, но кто там будет прислушиваться.

Его ребята не стали долго разбираться и думать, а приняли этот знак как пинок под зад. И правильно, у него инстинкты вовремя сыграли.

Звук стали всегда ласкает слух бывалого война, а вот запах крови сводил с ума его. Рейвар практически не заметил, как оказался в лагере, опомнившись, только когда столкнулся мордой к морде со здоровяком, в руках которого огромный ятаган смотрелся хрупкой сабелькой. На пару секунд пришла растерянность, которую, впрочем, быстро выгнали прямой угрозой раскроить череп зазевавшемуся оборотню. Молниеносно уклонившись, Рейвар впился в руку, за что немедленно получил в лоб здоровенным кулачищем. Но он не хвиса — перекидываться не спешил. Вместо этого рассердился и мотнул головой, разрывая острыми клыками вены и сухожилия в руке противника.

На самом деле действовать, обладая телом огромного волка и разумом все того же Рейвара, было крайне неудобно. Он уже начал подумывать, что идея была глупа и несостоятельна… но решил рискнуть еще раз, отдаваясь во власть инстинктов и чего-то хищного и дерзкого внутри. Натура оборотня довольно взвыла, и уже через секунду здоровяк с практически откушенной рукой упал на землю, не выдержав толчка лобастой головой. Ленивый шаг оборотня, раскрытая пасть… и вот уже в горло хлынула густая, горячая кровь из артерии на шее противника.

Оттолкнувшись передними лапами от мертвого тела, оборотень поднялся на задние и снова взвыл, воспевая свою первую жертву и свободу. Свободу быть тем, кого так долго держали взаперти.

Все происходящее после сливалось в один бесконечный восторг битвы и сладость чужой крови. Как-то вдруг обнаружилось, что его когти способны прорывать металлическую броню, а клыки прокусывают тело даже через хорошую кольчугу; и порой достаточно одного прыжка, чтобы преодолеть не менее десяти метров; даже самый ловкий лучник не может пробить густую шерсть или попасть в глаз излишне прыткой и ловкой твари; люди панически боятся попадаться ему на глаза; и, наконец — что ему это очень нравится!

Стоит отметить, что все это время Рейвар прекрасно осознавал себя и свою истинную миссию. А также различал даже в перепуганных лицах тех, кто оказывался на пути, знакомые черты. Хотя нет, своих он отличал по запаху, едва уловимому. Но они пахли им самим.

К его гордости, ребята недолго терялись и нервничали при виде своего лэй’тэ в обновленном облике, и скоро даже начали подстраиваться под странные, дикие действия и атаки. Жаль, конечно, что раньше у них не было возможности потренироваться, но и сейчас ему есть, за что хвалить полукровок.

Ухо кольнуло, и только тогда Рейвар понял, что все его серьги остались при нем, а значит, это не что иное, как сигнал к отступлению — отряд из пяти разведчиков осторожно и незаметно, воспользовавшись общей суетой, вытащил троих проштрафившихся.

Ухмыльнувшись, оборотень тряхнул головой, чувствуя, как в ушах действительно качнулись знакомые и дорогие (не только в плане стоимости) артефакты. Правда, попытку улыбнуться никто из окружающих не оценил, и как у Лиски это получается? Хотя у этой многое получается из того, что невозможно в принципе.

Сейчас он старался не столько навредить людям, сколько поднять шум, позволяя своим ребятам тихо и незаметно раствориться в темном лесу. Огромный зверь вызывал страх даже у самых закаленных воинов, так что ничего удивительного в том, что очень скоро его попросту стали избегать. Наконец, устав от догонялок, он презрительно фыркнул и с трудом удержал себя от загребания земли задними лапами. Не хватало ему совсем в дворовую шавку превратиться.

Только перед тем как уйти, Рейвар понял — а черной-то в лагере нет. Сбежала, паршивка. Хотя чего еще ждать от хвостатой — весь род у них такой.

Путь обратно занял вдвое больше времени (Рейвар путал следы), но принес свои плоды. Ему просто нравилось чувствовать себя в этом новом, совершенном теле. Сильные мышцы, устойчивый костяк, мощное строение и при этом невероятная, удивительная легкость. Казалось, он не бежит, а парит над лесной подстилкой. Сильный и свободный зверь.

Конечно, у него был соблазн еще немного, совсем недолго побыть в этом теле, наслаждаясь собственными ощущениями, но сейчас не время и не место. Пришлось искать куст, под которым он спрятал свои вещи, и проходить болезненный процесс обратного перехода.

Снова было больно. Даже, несмотря на стучащую в ушах кровь, Рейвар слышал, как хрустели кости, и рвалась плоть. Правда, времени понадобилось куда меньше. Да и адаптация проходила не так увлекательно.

Окружающий мир на какое-то время вызвал… неприятие. Может быть, даже разочарование. Хотя Рейвар понимал — именно таким он и был для него всю жизнь.

К тому моменту, когда лэй’тэ пересек линию защиты лагеря, он уже пришел в себя, стряхивая последние остатки эйфории и последовавшей за ней боли утраты. В его положении зацикливаться на подобных ощущениях — это форменное самоубийство. Сейчас он переживает, а завтра пойдет кусать кого ни попадя? Нет уж.

И почему это «ни попадя»? У него есть Лиска, мягкая, послушная в руках и неугомонная в деле, теплая и желанная. Она быстро заставит его забыть об обороте, переключив все внимание на свою рыжую персону.

Привычные охранные щиты приветственно зазвенели в ответ на быстрый, едва заметный пасс рукой. Полукровки оказались до жути любопытными и провожали своего лэй’тэ такими взглядами, что у него уже спина чесалась и хотелось проверить, не покрылся ли он шерстью.

Хорошо хоть нужные ребята сразу нашлись, видно, навесили на защиту предупреждающие сигналки. Явились пред его очи втроем. И у всех такие лица, словно только что с тризны по лучшему другу. Последний задор и остатки странного мироощущения слетели с него, сметенные ураганом предчувствия беды.

— Многие ранены, опять дурачье лезет, куда не надо, — рапортовал Бретил, отвечавший в этом рейде за гвардию. — Но все живы. Гнерде, правда, руку почти по локоть рубанули… но ты его знаешь, через месяц новую отрастит, а сейчас жалуется, что на той наруч был памятный, жалко его терять.

К тому, что чешуйчатый полукровка, на треть наг, любит оставлять повсюду свои конечности, все уже привыкли. Но это не объясняет причину скорби на лицах.

— Мы вытащили ребят. Они без сознания еще, — начал докладывать Ольбрехт, один из разведчиков, которым было поручено выкрасть пленных. — Но… Рейвар, среди них не было Хельвина. Мы его так и не нашли. Гольдрик специально весь лагерь облазил. Ни его магических следов, ни хвисьих. Черная, видно, давно ушла.

— Это ведь не все? — очень стараясь не играть желваками на лице, спросил лэй’тэ. Если честно, ему очень не хотелось слышать ответ. Просто до внутренних спазмов. И думать тоже не хотелось: облекать свои затаенные подозрения даже не в слова, а в мысли было слишком мучительно.

— К сожалению, нет. — Светловолосый, изящный до приторности Лизин поднял глаза, но почти тут же не выдержал тяжелого взгляда своего лэй’тэ и опустил их, предпочитая разглядывать его кадык. — Она пропала.

Внутри все на мгновение замерло. Потом словно произошел щелчок, и легкие стали раздуваться и раскалились, мешая дышать, говорить, даже думать. С трудом заставив себя сглотнуть, Рейвар попытался как можно спокойнее спросить:

— При каких обстоятельствах? — Хотя голос звучал уж слишком глухо.

— Мы точно не знаем. Елна говорит, час назад решила попросить Лисичку о помощи, чтобы чем-то ее занять. Пришла в твою палатку, а хвостатой там нет. Хотя когда мы ушли, по словам лэй’тэри, хвиса едва на ногах стояла. Охранные заклинания я проверил — все в порядке, их никто не трогал. — Лизин помялся, бросая на него осторожные взгляды. Говорить начал очень медленно, растягивая звуки и подбирая слова: — Словно она сама ушла.

Вот это точно не следовало озвучивать.

Рейвар вмиг почувствовал себя не только обманутым дураком, преданным в лучших чувствах, но и… предавшим веру в нее. Без сомнения, сама мысль о том, что Лисавета могла вот так с ним поступить, причиняла какую-то особенно изощренную внутреннюю боль. Она бестолково злила его и выворачивала все живое естество вместе с сердцем и душой. Вот только при этом он чувствовал неправильность происходящего. Он привык доверять не окружающим, а самому себе и своему чутью, которое совсем недавно позволило ему поверить рыжей хвисе.

А еще ему банально хотелось надеяться на лучшее. Только о каком лучшем может идти речь в их положении?

От всего происходящего у него кружилась голова. Впервые за столько лет Рейвар действительно не знал, что делать. Совершенно не знал! В голове было настолько пусто, что в ушах даже слышался звук прибоя. На данный момент все, что ему оставалось, — это ждать, когда очнутся его ребята и сделает очередной шаг Юстифа.

Мысли о черной хвисе отдались болью в висках. И почему-то нестерпимо захотелось, чтобы его ласково коснулись теплые женские руки, чтобы обняли и отвлекли от мыслей, которые не приносили никакой пользы, лишь засоряя голову. Рядом с этим ходячим рыжим бедствием все проблемы кажутся сущей мелочью. На ее-то фоне!

— Куда же этот памятник собственной глупости и наивности уйдет? — раздался голос прямо у него над головой. А если учитывать, что роста он приличного… Нет, не в этом дело. Просто как раз над ними завис белый, словно снег, змей. Крыльев, как у нормального дракона, у него не было, так что к данному отряду его отнести сложно, хотя лапы и голова, будто приклеенная к определенной точке пространства, в то время как тело изгибалось волной, ярко намекали на видовую принадлежность. — Просто удивительно, Лисавета один раз решила быть послушной, хорошей девочкой, и на тебе — обо всем позаботились и без нее. Не иначе, закон кармы и шила.

— Ты — Кай? — сощурил глаза Рейвар.

Снежное божество скосило на него один синий глаз, подмигивая вторым:

— Кто же еще!

Резко выкинув вперед руку, Рейвар схватил один из длинных усов пришельца и намотал его на кисть, чтобы тот точно не вырвался. Стало чудовищно холодно. Только лэй’тэ отступать не привык. Даже перед божеством.

— Что ты знаешь?

— Поиграем в вопрос-ответ? — ухмыльнулся Кай. Кто, интересно, дал ему такое дурацкое имя? Всем известно — как божество в первый раз назовешь, тем оно и будет. А этому явно встретился кто-то с извращенным чувством юмора.

Странно, еще минуту назад Рейвар сам себе казался разбитым и вымотанным, а сейчас внутри полегчало, разве что опасение за жизнь дорогих существ свило в груди добротное гнездо. Появились силы, а главное — понимание, в каком направлении их можно применить.

Нет, ни своего друга и брата, ни свою женщину Рейвар отдавать Юстифе не намерен!

Назад: Глава 12 ЧЕГО ХОЧЕТ ЖЕНЩИНА, ТОГО ХОЧЕТ БОГ

Дальше: Глава 14 ГЛАВНОЕ — ХВОСТ!

Глава 13 ВАМ ПОМОЧЬ ИЛИ НЕ МЕШАТЬ?

Глава 13
ВАМ ПОМОЧЬ ИЛИ НЕ МЕШАТЬ?