Глава 8
ЭКОЛОГИЯ И ПРОВИДЕНИЕ

Следующее утро стало расплатой за ночь, проведенную без сна: проснуться нормально не могли не только мы с Бьеном, но даже Амели. Вот так вот, господа! А вообще, нечего вампирш по утрам будить, потом ночью бояться заснуть будешь. По идее (по чьей, не подскажете?), к ведуну Аку… Ару… Аку-рпку, в общем, мы должны были добраться часам к двум, но я, кажется, умудрилась вчера запугать своих друзей предстоящей встречей, поэтому приближать этот миг не спешил никто. Завтракали мы ужасающе медленно, даже говорили, кажется, со скоростью одного слова в минуту.

Когда мы уже взлетели и ежились в холодных потоках ветра наверху, мной опять овладело безразличие… Да пошло оно все… Именно туда оно и пошло. И мой вампиризм, от которого надо избавляться, и упорный Гвион, и мои друзья, искренне желающие мне помочь, и Дейр вместе с его невестой, и Вайдер, оказавшийся жестоким нелюдем, вместе со своим папашей и его неуемными потребностями и желаниями… Наверное, это все-таки слишком много для меня. Я ведь была человеком, всего лишь человеком, практически ничем не примечательным… обычная ведьма. А теперь у меня есть сила, огромная и величественная, сила, за которую я заплатила человеческой сущностью – не так уж много. Разве не об этом я мечтала? Стать самой сильной, самой умной, самой-самой… Но это все-таки слишком тяжело – действительно быть самой… самой беспомощной и растерянной. Зачем мне это? Эта неожиданная сила, а главное, эта неожиданная любовь. Не надо врать самой себе. Сколько раз я бы ни назвала Дейра козлом, сколько бы ни пыталась забыть его, я знаю, что люблю его. Став человеком, я потеряю последний шанс быть рядом, видеть его…Что ты городишь, Лерка! Да ты совсем с ума сошла! Ты потеряла его в тот момент, когда узнала о его женитьбе! Или ты согласна выйти замуж за это чудовище Вайдера и стать марионеткой в его руках ради сомнительного удовольствия изредка на приемах видеть равнодушного к тебе Дейра, да еще с красавицей женой под ручку? Ты готова на такое унижение? Нет, если уж выбирать между любовью и достоинством, я выбираю второе. Погрузившись в свои невеселые мысли, я не сразу заметила, что мы почти добрались.

Я с удовольствием выползла из седла и размяла затекшие ноги. Кажется, за месяцы, проведенные в замке, я уже разучилась совершать долгие перелеты в седле. Ох, как же зад затек, кто бы знал!

– Устала? – с ехидным сочувствием спросила Амели.

Я одарила ее мрачным взглядом из своей отработанной на Гвионе «коллекции» и поднялась в воздух. Да… все-таки летать самостоятельно гораздо труднее, хотя у обычного мага это отнимает еще больше сил. Но я то не обычный маг!

Лес, где, собственно, мы и совершили посадку, был вполне миленький. Тоненькие деревца и лишь изредка вековые «старожилы», чуть подернутые зеленоватой дымкой, кусты, нежная весенняя травка – все это прогоняло тяжелые мысли и настраивало на лирический лад.

От раздавшегося неподалеку тявканья, которое нельзя было принять за волчье даже с большой натяжкой, Амели подпрыгнула в седле, а я чуть не отменила заклинание левитации, затормозив возле самой земли.

– Что это такое? – выдавила Амели, не зная, смеяться ей или еще рановато.

– Это? Ну… не знаю. Похоже на одичавшую домашнюю шавку, если судить по голосу, – хмыкнула я и снова зависла на изначальной двухметровой высоте.

Судя по лицу Амели, знакомиться с «шавкой» ей не очень хотелось. Но скажите, кого интересуют ее желания?

Минут через пять подвываний практически под самым ухом, которые довели меня просто до состояния невменяемости, так что хотелось придушить гипотетическую шавку своими руками, оная явилась пред наши светлы очи. Без всякой помпы, просто выбежала из кустов, вальяжно разлеглась посреди дороги и изобразила нечто среднее между кошачьим фальцетом и тявканьем. Если учесть, что сама шавка тоже оправдала мои ожидания, то есть была какой-то рыжей пятнистой дворнягой невысокого роста… меня проняло до глубины души.

– Пошла на фиг! – лениво цыкнула я на шавку.

Судя по выражению морды, она обиделась. По крайней мере в ее завывании послышались нотки «никто меня не любит». Убираться с дороги, впрочем, она не спешила. Нахалка. Или нахал?

Бьен попытался повторить мой возглас, сопроводив его размахиванием руками в воздухе, как будто отгонял от себя стаю мух. На это дворняга отреагировал (а это был все-таки он) еще более меланхолично, чем на мои увещевания. То есть не отреагировал никак.

Я вздохнула, поняв, что просто так от дворняжки не отделаться, и слезла со своего импровизированного воздушного кресла. Отбив пятки и мысленно выругавшись, я все так же мысленно спросила себя, чего мне стоило опуститься к земле. Правильно… сначала влипаю в неприятности, а потом уже думаю.

– Собачка, а ты не сойдешь с дороги? – проговорила я самым нежным и ласковым тоном, на который была способна начинающая вампирша.

Собака подняла на меня на удивление умные глаза и помотала головой.

Отлично… ну просто замечательно. Удивительно умная собака, разлегшаяся посреди дороги и не желающая ее нам уступать, о чем недвусмысленно мне и заявила. Может, просто облететь ее на пегасах? Да ну ее, цапнет еще, заразятся бедные лошадки бешенством… или умом. Это еще хуже. Будут раздавать нам ценные указания о том, как и куда лететь, и высказывать свое мнение о качестве стойла и питания. Брр… ужас. Нет уж, лучше я буду продолжать переговоры с упрямой псиной, чем позже – с еще более упрямыми пегасами.

– А чего-нибудь вкусненького хочешь? – продолжила я подлизываться к животному.

Собака заинтересованно приподняла голову и повела ухом. Подумала и кивнула. Я тоже задумалась. Что такого предложить вкусненького, я не знала. Мясо у нас было, довольно много, но отдавать все я не хотела: наши растущие организмы требовали мяса, – а резать его при собаке хотелось еще меньше, думаю, она все прекрасно поняла бы и потребовала большей доли для себя. После нескольких секунд мучительного раздумья я вспомнила про небольшой кусок колбасы, который завалялся у меня в кармане. Припомнила также, сколько он там лежит, и поняла, что никто больше есть ее не станет. Вряд ли и пес станет, если у него все в порядке с нюхом и он не совсем изголодавшийся, но мало ли… вдруг пронесет (хотя если и пронесет, так это скорее пса после употребления колбаски).

Я залезла рукой в карман и кончиками пальцев вытащила вышеозначенную колбасу, стараясь подавить брезгливость и одновременно показать псине, какую же вкусную и питательную колбаску я ей предлагаю.

Пес скептически и с подозрением обнюхал колбасу, но все-таки принял сомнительного качества подношение.

Собака проглотила колбасу и… позеленела. На ее морде явственно проступили все признаки пищевого отравления. Я состроила виноватую рожу и пожала плечами. Пес одарил меня более чем мрачным взглядом, но на большее его не хватило – он убежал в кустики. Сомневаюсь, что он просто решил побыстрее освободить нам дорогу в благодарность за подкормку.

Сзади раздался гомерический хохот Амели и Бьена (Гринпис бы не одобрил, но я была уверена, что не мне одной почудились переливы зеленого цвета под шерстью). Однако смеялись мы недолго: пегасы внезапно взбрыкнули и, выкинув из седла обоих наездников вместе с сумками, перепрыгнули через меня и унеслись в неизвестном направлении.

– Отлично! – мрачно изрекла Амели, потирая ушибленные места, а таких было немало. – Ну просто замечательно!

– Хорошо хоть еду оставили, – философски пожал плечами Бьен, алчно косясь на мешок.

Мы подумали и решили, что этим стоит воспользоваться… то есть устроили привал. Пегасов потом как-нибудь найдем или в случае чего все левитировать будем. Как говорится, враги приходят и уходят, а кушать хочется всегда. И никакие предполагаемые мытарства бедного песика не могли испортить нам аппетит. Пока песик снова не заявился.

Я закашлялась, слегка дрожащим пальцем указывая за спину Амели и Бьена. Они вытаращились на меня, пока до них не дошло, что, если человек с сумасшедшими глазами тыкает пальцем куда-то позади них, это неспроста. Они обернулись. Несколько секунд длилась пауза, во время которой мы с шавкой недружелюбно рассматривали друг друга.

– Хочешь колбаски? – невинно спросила Амели первое, что пришло ей в голову, и протянула собачке искомый деликатес.

Если раньше она была всех оттенков зеленого, то сейчас могла слиться с безоблачным небом. Но оказалось, что у нее очень крепкий желудок, – она не стала снова убегать в кусты, а всего лишь нахмурилась, опустила голову и… превратилась в человека.

Человек был ненамного привлекательнее собаки – какой-то прыщавый юнец лет пятнадцати, оставлявший впечатление хронической недокормленности. Мне сразу захотелось дать ему еще колбаски, но я решила, что такое предложение будет воспринято неадекватно. Выглядел подросток крайне заморенным, крайне заученным (косо сидящие на носу очки способствовали этому впечатлению, он был похож на студента-первокурсника Института магии, готовящегося к первой в его жизни сессии) и крайне недовольным.

– Зачем же так издеваться над животными! – с ходу набросился он на нас, поправляя очки на носу. Голос у него был соответствующий – высокий фальцет. – Вы хоть раз смотрели зеркало мировидения? Во у них цивилизованная страна, Гринпис на страже интересов, а вы издеваетесь над животными! А если бы это была обыкновенная собака? Да у нее же на всю жизнь осталась бы аллергия на мясопродукты, и она умерла бы от истощения! Вы хоть представляете, какой вред вы нанесли бы окружающей среде? Нет, вы себе представляете? Сколько бы могло расплодиться мышей и кошек, если бы собака умерла, сколько насекомых осталось без питания и проживания, нет, вы себе представляете? Вы же могли просто-напросто ее отравить! Вы это себе представляете?

После такого потока слов я уже мало что себе представляла, поэтому лишь сказала:

– А нечего было в рот всякую гадость тянуть! Ты же сам чувствовал, что у нее запах паршивый!

Ох, зря я это сказала! Подросток выдал еще одну возмущенную тираду, не короче предыдущей:

– Во мне еще сохранились остатки моральных устоев, и я не думал, что современный цивилизованный человек может предложить себе подобному, брату меньшему, беззащитной собаке протухший продукт! Я думал, что это просто такой специфический запах! Нет, нет в этом мире совершенства и нигде больше не найти тех идеалов добра, что были в древние времена! Бедных собак все обижают, вырубают леса, кошек дергают за хвосты, а мышей сажают в мышеловки! Люди совсем забыли об экологии! В мире не осталось гармонии, все разрушается и сдвигается! – Парень помолчал, подозрительно сощурился и посмотрел на меня. – А как ты относишься к экологии и вырубке лесов?

Я бы могла послать этого подростка с его экологией куда подальше, но какое-то вампирье чутье подсказывало, что не стоит этого делать. Вряд ли обычный юнец смог бы превратиться в собаку, да и набрасываться на прохожих с обвинениями, зная об их магических способностях, тоже не стал бы. Поэтому я поспешила заверить его, что я и экология – лучшие друзья, а к вырубке лесов отношусь очень, очень и очень отрицательно. Он удовлетворенно кивнул и, кажется, смилостивился над человеком, раз в жизни совершившим ошибку и накормившим собачку некачественным продуктом.

– Меня зовут Акукарачикчивавик-эр, – величественно представился он, протянув мне руку (правда, предварительно убедившись, что и мои спутники с экологией очень дружат и не убивают животных).

– А меня – Лиера, – на автомате выдала я, поднимая руку, и только после этого поймала изумленный взгляд Амели.

Стоп… не тот ли это «Акурик», как я его мысленно окрестила? Если так, то я очень правильно сделала, начав завоевывать расположение пацана заверениями в любви к бабочкам и таракашкам, потому что нарываться на конфликт с ведуном, к которому мы направлялись за помощью, очень не хотелось. Неужели ли тот самый, кто нам нужен?

– Вы великий ведун? – спросила я осторожно. Мальчишка польщенно вздернул нос и кивнул.

Так… все ясно с ним. Потешить манию величия – И можно не только о вампирьих манускриптах спрашивать, но и о том, сколько раз он в туалет ходит. Ответит, не сомневайтесь. Поэтому я решила избрать новую тактику поведения.

– О великий ведун Аку… Ак… Акукарачикчиваьпк-эр, – по слогам произнесла я невыговариваемое имя, читая его по губам Амели, стоявшей за спиной Акуки. – Не соблаговолишь ли ты помочь нам, смиренно припадающим к сокровищнице твоей силы и мудрости, в разрешении одной проблемы?

«Перегнула палку», – прочитала я по губам Амели на этот раз. Ну, может, чуть-чуть… Все-таки ведун, наверное, не такой идиот, чтобы купиться на такую грубую лесть и не почуять издевательства. Но Амели мальчишку переоценила. Он только еще выше задрал нос и величаво ответил, что да, соблаговолит. Фух… с одной проблемой мы справились. А то я все думала, как убедить великого ведуна нам помочь. Все оказалось очень просто. Даже слишком… Вскоре нам пришлось убедиться, что за все надо платить.

К жилищу ведуна мы прибыли примерно через полчаса: он милостиво согласился призвать обратно наших пегасов, сократив таким образом путь Бьену и Амели. Я опять воспользовалась левитацией, сам же он продолжал восстанавливать экобаланс, безвозмездно подкармливая собою местных блох. Похвальное самопожертвование, вот только что-то подсказывало мне, что за свою помощь он все-таки может потребовать от нас какой-нибудь антиблошиный гель.

Не знаю, понадобится ли еще какая-то дополнительная оплата услуг, но, по-моему, пребывание в таком жилище уже можно считать достаточным искуплением за все грехи и адом на земле.

Животных я никогда особо не любила, разве что пегасов с лошадьми, да еще и разных свинок в виде обеда. Но это… это могло стать самым страшным кошмаром даже для отъявленного зверолюба, навсегда отбив у него эту самую любовь.

Относительно небольшая деревянная избушка Акурика, как я продолжала его называть про себя, и все ее окрестности в радиусе пятидесяти метров были заполнены животными. По большей части домашними, конечно, но встречались и лесные обитатели – большинство с какими-нибудь ранениями и повреждениями и, кажется, недовольные принудительным лечением. Запах там стоял… Деревья тоже пострадали от человеческого вмешательства, некоторые надломанные ветки были заботливо примотаны к своим «частям», а листья, кажется, так и вовсе были крепко-накрепко привязаны веревочками. Честно говоря, я все больше восхищалась неумеренным энтузиазмом нашего нового знакомого. Хорошо хоть, что он на экологии повернутый, а не на производстве военной техники, скажем. Тогда бы он с таким упорством буквально за месяц полмира завоевал бы, и куда там прославленным полководцам прошлого!

– Здесь ты живешь? – на всякий случай осторожно поинтересовалась Амели.

Наверное, она тоже думала, что в таком месте обитать невозможно, хотя и часто читала мне нравоучительные лекции о вреде загрязнения окружающей среды, уничтожения животных и мясоедства (что не мешало ей самой трескать отбивные на завтрак, обед и ужин).

Акурик гордо кивнул, кажется неправильно поняв смысл вопроса. Н-да… Интересно, кто же его возвел в ранг великого ведуна? Встречу – убью своими руками. Главное – чтобы не оказалось, что это личная импровизация Эсприты. Душить голыми руками дракона мне не очень хотелось.

Гостеприимный хозяин завел нас в саму избушку, еще раз восхитившись нашими пегасами, но, к счастью, оставив их во дворе. Мы вошли, брезгливо морщась от запаха и отпихивая лезущих под ноги куриц, гусей и прочую мелкую живность. Все в доме носило следы неумеренной любви к животным, и я имею в виду не только запах. Все было пожевано и искусано, все более-менее ценные предметы стояли на верхних полках (хотя и там их умудрялись загаживать разные птички), на одной из лавок разложены недостроенные скворечники. Голову Амели почти сразу облюбовал какой-то петух, попытавшись на ней устроиться. Скидывать его подруга не стала, побоявшись неправедного гнева хозяина этого зоопарка.

– Присаживайтесь, – гостеприимно предложил он и первый сел.

Мы в нерешительности оглянулись. Стулья, естественно, тоже были загажены. Я уже придумывала как можно более тактичную отговорку, когда помощь пришла со стороны.

Из двери соседней комнаты показался козленок. Маленький такой, мне до колена, пушистый, но уже с пробивающимися рожками. Он поднял на нас умные глаза и сказал: «Ме-э…»

Я невольно улыбнулась: все-таки этот представитель фауны был очень умилительным. Но мою радость от встречи перебил оглушительный вопль над самым ухом.

Орала Амели. Я посмотрела на нее и заорала в ответ, надеясь хоть так перебить ее ультразвук. Амели замолчала, но смотрела на козленка глазами, полными ужаса. Животинка же в ответ на наши вокальные потуги слегка наклонила голову и зарысила к нам, К Амели. А той показалось, наверное, что кто-то всерьез покушается на ее жизнь.

Она испустила еще один вопль и побежала. Козленок с удовольствием включился в новую игру – сначала они под непрекращающийся крик обежали три раза вокруг стола (смотреть на изумленное лицо Акурика было одно удовольствие, как, впрочем, и на саму Амели), а потом Амели выскочила во двор. Мы втроем дружно приникли к окнам, причем мы с Бьеном уже даже не обращали внимания на чистоту подоконников и смотрели продолжение спектакля.

Теперь Амели точно решила, чего ей надо, – она побежала к ближайшему дереву и через пару секунд оказалась чуть ли не на самой его верхушке. Честно говоря, особых физкультурных способностей за Амели никогда не замечалось, но даже Акурик, не знающий этого, разинул рот.

Козленок постоял под деревом, обиженно поблеял на Амели за то, что она не захотела с ним поиграть. Сверху в ответ слышались только невнятные вопли, изредка перемежаемые внятными, но не очень цензурными. Я, давясь смехом, прошептала Бьену, что так наша ведьмочка козленка чему нехорошему научит. И вырастет из него настоящий… козел! Но козленок окончательно обиделся и с видом оскорбленного достоинства удалился куда-то за дом.

Мы с Бьеном состроили как можно более серьезные мины и вышли во двор. Амели все еще сидела на дереве, опасливо поглядывая вниз, как бы опасаясь повторения инцидента с козлом… извиняюсь, козленком.

– Он ушел? – дрожащим голосом спросила она сверху.

Мы с Бьеном кивнули.

– Не волнуйся, можешь сползать…

С горем пополам очистив себе сиденья, мы пили чай. Полчаса где-то мы потратили на то, чтобы снять Амели с дерева и убедить ее, что рогатый экземпляр местной фауны не представлял никакой опасности. После этого мы решили, что имеем право на отдых (то есть выдохлись окончательно), и плюнули на гигиену и прочие сопутствующие глупости.

На улице темнело. Уезжать куда-нибудь уже не было никакой возможности, и мы решили воспользоваться гостеприимством ведуна, пусть даже оно было довольно сомнительным. Я сказала Акурику, что мне нужна его подсказка. Он согласился помочь, но на попытку объяснить, в чем дело, просто заткнул мне рот, многозначительно заявив, что он сам все должен увидеть.

Когда вы собираетесь проводить ритуал или что там вам еще надо? – осторожно спросила я, дохлебав зеленый чай. Очень неплохой, кстати, на мой непритязательный вампирий вкус.

– Ближе к полуночи, – таинственно ответил он и на все другие вопросы отвечал молчанием.

После чаепития ведун удалился в соседнюю комнату, оставив нашу троицу в компании многочисленных гусей, свиней и прочих милых зверей. Минут через пятнадцать играть в «заклинания» – магический вариант «городов» – нам надоело окончательно. Проведя ревизию хозяйских угодий, мы обнаружили колоду карт и оставшееся до полуночи время коротали, играя в «дурака».

Полусонное веселье прервал негодующий вопль Акурика.

– Вы что! – закричал он, стоя в дверях. Кажется, вышло еще громче, чем утром, когда он выдавал нам проповедь про окружающую среду. – Как вы посмели тронуть эти карты, сумасшедшие?

– А что? – Бьен вскочил, побросав карты на пол. – Уж извините, что мы взяли их, но нам было скучно, а мы не решились вас тревожить и…

– Это же гадальные карты! – взвыл Акукарачик-чивавик-эр. Кажется, это была уже истерика. – Вы такого могли натворить! Ваше счастье, что вы не предсказатели! Вы же такого могли натворить! Нет, ну вы просто не представляете, что вы могли натворить! Разложив карты определенным образом, вы могли просто изменить весь мир, подделав под получившийся пасьянс! Вы не представляете, что вы чуть не натворили! Нет, ну вы представляете?

Мы пристыженно молчали, не смея прервать гневную речь любителя животных. Минут через пятнадцать мы уже откровенно зевали, но и Акурик сбился с нити «повествования». Закончив очередным «нет, ну вы представляете», он решительно выпроводил в соседнюю комнату Бьена и Амели, оставив только меня.

– Колдовать буду, – мрачно объяснил он мне с явной неохотой выгоняя на улицу свою живность (чему сама живность была несказанно рада).

Потушив все магические и немагические источники освещения, кроме трех свечей на столе, расставленных треугольником, он принялся обшаривать свою хибарку.

Первой на стол упала колода карт, так кощунственно использованная нами для игры (о чем Акурик не преминул напомнить, причем на этот раз главным аргументом его, кажется, было то, что мы играли священной колодой в обыкновенного «дурака», а не во что-нибудь поумнее). Потом там оказались мешочек, кажется, с набором рун, еще одна колода карт с какими-то странными изображениями (каюсь, часто прогуливала предсказания и не очень разбираюсь в этих делах), потом – какие-то оплавленные свечки и толстенный фолиант с надписью «Предсказания, пророчества и гадания». На этом Акурик закончил свою бурную деятельность, взял стопку пергамента, длинное перо и сел за стол, жестом пригласив меня занять место напротив. Я послушно села.

Наверняка здесь было жутковато – для обыкновенного человека, конечно. Любой предсказатель почувствовал бы рабочую обстановку и настроился на прибыльное дельце, для вампира же здесь была не просто работа. Дом. Призрачное мертвенное мерцание тусклых свечей, огоньки, выхватывающие отдельные части тела и отражающиеся в глазах, жутковатая полутьма… Такое ощущение, что традиционная для предсказаний обстановка изначально была предназначена не для запугивания простых граждан (и вытягивания у них денег за страх), а для вампиров (с вытягиванием денег за приятно проведенное время). Как хорошо, что Акурик помогает нам бесплатно, а то он мог бы здорово разбогатеть!

А в это время Акурик уже начинал. Положив перед собой чистый лист пергамента и еще один, на котором были начерчены какие-то схемы, он потребовал, чтобы я протянула руку.

– Ладонью вверх, – поправил он меня и сам вывернул ее.

Он что, мои линии собирается рассматривать? Судя по всему, так оно и было. Но он не только рассматривал их, а еще и «конспектировал» на пергаменте, время от времени сверяясь со схемой и что-то бормоча себе под нос.

– Любопытно, очень любопытно, – бурчал он, не поясняя мне причин своего интереса. Добавил в рисунок еще несколько черточек. Интересно все-таки, что он делает? Сходства со своей ладонью я не обнаружила. – Так… до этой зимы у тебя в жизни не было ничего особо интересного, не так ли? А это что? Предсказания прогуливала… нехорошо, ой нехорошо… двойка за контрольную по нумерологии… что ж ты так, хороший предмет! Ладно, посмотрим дальше… так, превращения… ну ты и накрутила, дорогая… хорошо хоть не стала каким-нибудь кроликом-оборотнем… так… ага, вот себя вижу… а дальше что у нас?

Я с нетерпением ожидала, что у меня будет дальше, но Акурик пока молчал. То есть шевелил губами, что-то чертил, но делиться со мной увиденным пока не спешил. Прошептав опять «очень любопытно», он вернул мне уже порядком затекшую руку и принялся за карты. Повертев в руках колоду обыкновенных, игральных, он покачал головой, отложил ее и взял ту которая не поддалась моей классификации. Вытащил три карты, перевернул. Рассмотреть изображенные фигуры я не успела: ведун неопределенно хмыкнул и спрятал их. Ну вот… обломали на самом интересном месте. Надо будет завтра попроситься рассмотреть. Пришел черед рун снова в количестве трех штук. Сейчас ведун выглядел гораздо старше своего возраста, и я поняла, почему, несмотря на столь юный возраст, все признавали его мощь как ведуна. Он может быть сколько угодно несуразным и повернутым на экологии, но силу не отнимешь. Хорошо еще, что он не боевой маг, а предсказатель, наставник пути и хранитель равновесия, как таких иногда называют.

– Ну что? – наконец не выдержала я.

Ведун смерил меня очень взрослым, тяжелым взглядом.

– Ты знакома с главным законом предсказаний? Не говорить всей правды, если знаешь; говорить хоть что-то, если не видишь; не говорить прямо, если понимаешь?

– Да. Я знаю, – ответила я.

Этот закон Проведения нам твердили чуть ли не в начале каждого урока, так что даже я его запомнила.

Колдун помолчал, что-то обдумывая. Потом заговорил, медленно и размеренно. От довольно частых запинок в его речи не осталось и следа.

– Я не могу сказать тебе всего, что видел, потому что иначе изменю ход событий, и скорее всего не в лучшую сторону. Точнее, это ты можешь сделать все чтобы его изменить. Поэтому… слушай и пытайся понять хоть что-то. Большего я дать не способен. Ты найдешь то, что хочешь, там, где найдешь то, что уже не ищешь. Будь осторожна: иногда нужное скрывается под личиной желанного, и наоборот. На этот раз послушайся разума, а не сердца. У тебя в глазах смешается и разрушится представление о тьме и свете, когда исполнится третье обязательство. Обыденность заменится другой, после того как змея откроет свой рот. Когда-нибудь клык сменится зрением.

Акурик перевел дыхание и замолчал. Потом эдак ехидно улыбнулся наблюдая за моей растерянной физиономией. Я открыла рот, чтобы задать какой-то вопрос, но он прервал меня.

– Красивая игрушка, – совершенно неожиданно сказал он, кивнув на змейку – подарок Дейра, висящую у меня на шее.

– А! – Я только махнула рукой.

Сама не знаю, почему до сих пор ее не сняла, если была так уверена в том, что Дейр – родственник давешнего козленка и вообще обручен.

Н-да… вот только ни фига мне Акурик и не прояснил, по сути дела. Только запутал все. А задавать вопросы, судя по всему, не имеет смысла. Все равно не ответит.

– Это подарок, – пояснила я.

Акурик снова хмыкнул. Зажег разнообразные осветительные приборы, спрятал свой гадательный набор. Схема, которую он начертил, полетела в огонь.

– Полезный подарок, – сказал ведун напоследок, отводя меня в комнату, где уже бессовестно дрыхли Амели и Бьен. Проснулись мы ни свет ни заря от истошного крика сразу нескольких петухов. Бьен ворчливо предложил пустить их всех на суп, но я сомневалась, что хозяин жилища одобрит такое решение. Последнего, кстати, не было дома. На столе была какая-то каша, вегетарианская наверняка, но на безрыбье и рак – рыба. Поев, я кратенько пересказала события вчерашнего вечера и дословно – пророчество.

– Очень он нам помог! – хмыкнула Амели, ковыряя неприглядное месиво в тарелке. Несмотря на то что мы с Бьеном с аппетитом проглотили его, она все еще не могла поверить, что это съедобно.

– Ну… в общем-то да, – отозвалась я. – Но, когда он придет, я постараюсь спросить у него хотя бы, куда нам идти сейчас. Думаю, это не особо изменит ход событий.

С работ по кормлению животных Акурик вернулся часам к восьми утра, то есть когда мы, не выспавшись, снова клевали носом. Вежливо пожелав нам «спокойного утра», Акурик принялся за водворение обратно в хижину многочисленных животных. Сон от этого как рукой сняло, Амели так и вовсе срочно засобиралась уезжать, особенно после триумфального возвращения на родину козленка. Но куда ехать – было совершенно непонятно, о чем я прямо и сказала ведуну.

– Тебе не придется самой решать, – туманно ответил ведун. Наверное, он все-таки придерживался другого мнения о порядке вещей. – Все равно никуда не успеешь доехать. Отправляйтесь куда глаза глядят, лишь бы не оставаться на месте, и ты исполнишь часть моего пророчества.

– Классно! – с возмущением проговорила Амели, когда мы отъехали на порядочное расстояние от дома.

Хозяин, выпроводив нас, превратился в шавку и пошел, кажется, пасти овец. – Иди туда, не знаю куда найди то, не знаю что!

– Ну, судя по тому, что он говорил, что-нибудь да найдется, – философски ответила я.

Единственные, кто точно остался в восторге от нашего Акукарачика, так это пегасы Амели и Бьена… Эх, пора, наверное, вызывать свою Ракету… Ой, я же сказала – вызывать, а не заставлять ее падать мне на голову!

Путешествие «куда глаза глядят» продолжалось до конца дня и было похоже скорее на приятную экскурсию, чем на поход за неизвестным. Акурик сунул нам довольно много еды на прощанье, хотя и намекнул, что она понадобится только двоим. Интересно, что он имел в виду? Амели сядет на диету или с Бьеном очередное расстройство случится? Или…

– Это мне глючится или скоро должна исполниться какая-то из частей пророчества нашего друга? – поинтересовался Бьен, развалившись на расстеленном плаще.

Вечерний привал. Бьен валяется, предварительно натаскав хвороста, я заканчиваю обихаживать пегасов, Амели готовит еду.

– Не глючится, – фыркнула Амели. – По идее, скоро должна исполниться часть пророчества насчет третьего обязательства», если я не ошибаюсь. Лер, колись, есть у тебя перед кем-то какие-то обязательства?

Я пожала плечами. Весь день я не могла избавиться от этого вопроса. Есть ли у меня перед кем-то какие-то обязательства? Ну если как следует посчитать, то много можно насчитать, начиная от обязательств перед моими родителями и заканчивая друзьями и профессорами Института. А может, не стоит воспринимать это так буквально? Акурик же напустил массу тумана, может, он и здесь слегка «подправил» свое предсказание? Как тогда это понимать? Третье обязательство, третье, именно третье… что-то это мне напоминает… третье обязательство…

– Еда готова! – объявила Амели. – Какие у кого будут желания?

Третье обязательство… третье желание, которая я должна исполнить для Цхакга!

– Я поняла! – закричала я, подпрыгнув на месте, и… переместилась.

Оказалась я все в той же старой недоброй памяти комнате, где проходили все мои встречи с Цхакгом. Как всегда – в положении лежа на столе, только на этот раз имелся один маленький, но существенный недостаток – я переместилась в своем человеческом виде. К моему счастью, Цхакг стоял ко мне спиной, давая возможность превратиться. Если успею… Ох, лишь бы он не посмотрел на меня, лишь бы не посмотрел! Мне ужасно не хотелось, чтобы он увидел меня в человеческом виде, и, как ни странно, я даже могла объяснить почему. Очень сомневаюсь, что Цхакг обрадуется, узнав, что джинн, выполняющий его желания, по совместительству невеста его сына.

Мне повезло. Я успела превратиться до того, как демон соизволил обратить на меня свое царственное внимание, и когда меня пронзил взгляд его желтых глаз, я уже с невинным видом чесала себя задней лапкой за ухом. Да… в обычном виде я себе такого не позволяю. Все-таки даже у лягушачьего вида есть свои преимущества.

– Хорошо, что ты пришла, – сказал Цхакг. (Как будто у меня был выбор!) – Я вызвал тебя для того чтобы ты исполнила мое третье желание, после чего ты сможешь освободиться.

Давай уж поскорее… Долго он что-то думал над последним желанием, хотя чего еще, в самом деле, недостает Правителю всего демонического мира? Явно не еще одной русалки с ненормативной лексикой.

– Ну и чего твоей душеньке надобно? – спросила я, растянувшись на столе.

– Ты должна найти невесту моего сына. Найти и передать ей мои условия: пусть немедленно возвращается в замок. Пусть сидит там и готовится к свадьбе.

Сонливость с меня как рукой сняло. Я чувствовала себя лягушкой, над которой зависла цапля. Пролетит или все-таки опустится и превратит тебя в свой обед?

– Когда свадьба? И кто счастливая невеста? – с наигранным равнодушием поинтересовалась я.

Хорошо, что на лягушачьей мордочке трудно прочитать эмоции. Будь я в человеческом облике, Цхакг точно заподозрил бы что-то неладное.

– Свадьба через месяц, – ответил демон, не заметив ничего странного. – Но дел действительно много. А невеста – самая большая морока. Невесту зовут Реехеана, она вампирша и будущая Повелительница. Эта взбалмошная девица ухитрилась сбежать, хотя все пророчества указывают именно на нее как на будущую Повелительницу и жену моего сына. Если сорвется свадьба… – Он задумчиво потер лоб. – Я не могу позволить, чтобы из-за глупости своенравной девчонки прервалась наша династия.

От внезапной мысли я чуть не разразилась истерическим хохотом. Да, мой послужной список впечатляет! Сначала меня заставили ловить русалку, возлюбленную нанимателя, причем оказалось, что ее «литературному языку» могут поучиться и портовые грузчики, а теперь мне поручили ловить саму себя. Цхакг медленно прошелся по кабинету, видимо подбирая аргументы, способные убедить строптивую невесту.

– Найди ее и передай, что, если она не вернется немедленно, ее любимый Магический институт и школу постигнет участь магического форта. Я сам пошлю Вайдера и прослежу, чтобы парочка оставшихся в живых, хоть и страшно покалеченных, смогла сообщить другим, что спектакль был устроен в честь Лиеры Полуночной.

Мне резко поплохело, и весь оптимизм как рукой сняло. Он не посмеет! Но тут же вспомнился магический форт, руины на месте домов, люди…

– Выполню, – помертвевшими губами проговорила я.

Цхакг милостиво кивнул, отпуская меня.

Какая я дура! Как я могла забыть! Ведь Дейр рассказывал мне, что, если сын Повелителя не женится на предназначенной ему девушке, династия может прерваться. Отлично! Вместо того чтобы слушать и делать выводы, я пускала сопли по поводу красивых глазок своего учителя. Они у него, конечно, красивые, Но… Идиотка! Да чтобы не прервался их род, Вайдер не моргнув глазом всю страну вырежет, а не только Магический институт. Так, что там еще говорил Дейр? Если невеста умрет, сынку Повелителя тоже несдобровать? Ну что ж, значит, невесте придется умереть.

Но сначала я должна вернуться в замок и дожить до свадьбы. Иначе жертва будет напрасной и это чудовище выполнит свою угрозу. Я не могу допустить, чтобы из-за меня пострадали невинные люди. А потом, во время ритуала… Ты ведь не забыла, как уничтожать вампиров? Вот и уничтожишь еще одного последнего в твоей жизни. Вместо «да» небольшая кучка праха как последний и самый главный протест в моей короткой жизни. Уж на это я способна. Иначе их не остановить. Остался еще один долг – мои друзья. Они пока ничего не знают. Я должна успокоить их и отправить домой. О своих дальнейших планах я им не расскажу, зачем их заранее расстраивать, все равно другого выхода нет. Расскажу только о разговоре с Цхакгом и о том, что должна вернуться в замок. Преисполнившись решимости, я вернулась на поляну и приняла свой человеческий облик.

Бьен и Амели сидели возле костра и, судя по настороженным взглядам, которыми меня встретили, не ожидали ничего хорошего. Я посмотрела на них мрачно сверху вниз и присела.

– Что это было? – с наигранной беззаботностью спросила Амели.

Она уже поняла по моему внешнему виду, что ничего хорошего.

– Цхакг это был, – ответила я, протянув руки к костру и стараясь не смотреть на друзей. Потом решила, что все-таки не стоит так уж раскисать, и честно попыталась выдавить из себя улыбку. – Послал меня искать меня же саму для свадьбы, представляете? Свадьба через месяц. И если я не появлюсь в замке, Цхакг грозится послать Вайдера в Институт, чтобы тот повторил судьбу форта.

– Ты… серьезно? – нахмурился Бьен.

Я кивнула:

– Еще бы. Поэтому вы должны вернуться домой, а я отправлюсь в замок и сделаю так, чтобы ничего не произошло. Я никогда не прощу себе, если с Институтом что-нибудь случится.

Друзья молчали. Я знала, что они с трудом удерживаются от того, чтобы предложить мне помощь, поехать со мной. Но оба они прекрасно знали, что я им откажу. И что меня не переубедить. Им нечего делать в замке, их там могут просто убить. Так что это да и все остальное, что я задумала, я должна сделать одна. Выражение мрачной решимости так ясно читалась на моем лице, что друзья не стали со мной спорить. Собрали вещи и, тепло попрощавшись, открыли телепорт.

– Удачи тебе! – пожелала Амели, последней уходя в портал и захлопывая его за собой.

Думаю, удача мне понадобится. Потушив костер, я переместилась в замок. Что ж, если мне придется умереть, то я хотя бы повеселюсь напоследок, чтобы было что вспомнить в загробном мире, если он существует для вампиров.

Для начала я осмотрелась. Месяцев, проведенных в замке взаперти, мне вполне хватило на то, чтобы изучить каждый его закоулочек, даже самый отдаленный. Посему я без особого умственного напряжения поняла, что нахожусь в коридоре неподалеку от моей второй комнаты. Ну что ж, Лиера… собери в кучу все свои части тела, мысли, мозги и вообще все, что у тебя есть… Поехали!

Я твердым, решительным шагом направилась к своей комнате. Что делать дальше, я не совсем представляла, как и реакцию «аборигенов» на мое возвращение в замок. Ничего… вот посижу в комнате… в своей комнате, подумаю, может, что и придумаю…

Уже на подходе к комнате я почувствовала, что там кто-то есть. Ну вот, огорчилась я. А я так надеялась посидеть в одиночестве!

Я бесшумно открыла дверь. Небольшой камин был зажжен, но в комнате после меня явно никто не жил уж я-то не перепутаю. Запах, что ли, только мой здесь? А сейчас не только…

К камину было придвинуто кресло. За высокой спинкой гостя моих апартаментов полностью не было видно, но я и так не могла не узнать его. Над спинкой виднелась роскошная шевелюра из слегка вьющихся темно-каштановых волос. Дейр. Несомненно, это он.

– Что ты здесь делаешь? – спокойно спросил он, даже не оборачиваясь.

Я слегка вздрогнула. Не только от неожиданности, в общем-то я могла предугадать, что он почувствует мое приближение не хуже, чем я – его присутствие. Просто… голос. Сбежав из замка, я старалась не думать ни про него, ни про его невесту, ни про свою влюбленность, что, собственно, было главным. Но сейчас… Зря я здесь оказалась, зря… И уж тем более не надо было входить в комнату, почувствовав чужое присутствие в ней.

– Да так, решила вот заскочить на огонек, – небрежно ответила я.

– Рад тебя видеть, – отозвался он, наконец-то поворачиваясь ко мне.

Я тихонько вздохнула, собираясь с силами. Общение обещало быть интересным.

Дейр встал с кресла, пробежавшись пальцами по подлокотникам, и приблизился ко мне почти вплотную. Я постаралась придать лицу по возможности холодное выражение и отступила на шаг назад. Дейр шагнул вперед, и я, продолжая пятиться, через мгновение застыла, уперевшись спиной в стену, а надо мной нерушимым монолитом нависал мой учитель. На его обычно невозмутимом лице столь явственно читалась ярость, что я невольно испугалась. Хотя после принятого мной недавно решения чего уж мне бояться? Если он меня сейчас убьет, мне же самой напрягаться не придется. Подумав об этом, я сразу успокоилась. По-видимому, Дейр мгновенно почуствовал перемену в моем настроении. Его лицо расслабилось. Приподняв за подбородок мое лицо, он внимательно посмотрел мне в глаза, запрокинув мою голову, прикоснулся губами к моим губам и нежно поцеловал. Ну что можно сказать – поцелуй мне понравился. Да, дорогуша, пожалуй, жить и правда тебе осталось недолго. В столь рекордные сроки исполняются все мечты: так быстро вывести его из себя, да еще и получить поцелуй от любимого демона – что ни говори, а жизнь удалась! В моих глазах столь явственно заблестело ехидство, что Дейр слегка отшатнулся. Да-да, милый, я, конечно, влюблена в тебя Как кошка, но обойдемся без пафосных сцен. Ведь и решила повеселиться напоследок, вот и будем веселиться!

– Если можешь, расскажи мне подробнее о свадьбе, – спокойно попросила я, слегка улыбнувшись.

Дейр нахмурился, подумал и снова сел в кресло, правда развернувшись лицом ко мне. Я подумала и уселась на стул, поджав ноги под себя.

– Могу, – задумчиво ответил Дейр после минуты молчания. – Ты из-за этого и прибыла, да? – Дождавшись моего кивка, он продолжил: – Свадьба, как ты уже, наверное, знаешь, будет пятого мая, то есть ровно через месяц. Повелитель Цхакг обещал прислать кого-то, кто поможет нам в украшении замка. Тебе этим заниматься, кажется, не придется. Посидишь в замке, а в начале мая выйдешь себе замуж…

Ну что ж, посижу. Вряд ли тихо, но посижу. Возможно, даже взвалю на свои хрупкие плечи «помощь» по украшению замка. Нельзя же веселиться в одиночку, пускай уж всем будет весело! И будет, еще как!

Прошло около двух недель с того дня, как я снова оказалась в замке. Установить связь с Амели или Бьеном мне не удалось. Казалось, что это все – одно большое дежавю. Снова я целыми днями просиживала в своей комнате, бродила по замку. Изменились только наши отношения с Дейром. Видимо, он ожидал какой-то реакции на свой поцелуй, я же вела себя так, будто ничего не произошло. Я просто боялась. Не его. Себя. Ведь так недолго опять размякнуть. Здесь у меня нет друзей. Меня просто используют в своих целях, а у меня цель совсем другая. В конце концов я постаралась вернуться хотя бы к видимости наших старых дружеских отношений.

Приготовления к свадьбе, кажется, все больше увлекали умы местных обитателей. Говорили только про свадьбу. Я поняла, что больше не могу увиливать от своих обязанностей, и решила тоже заняться украшением. Гвион и Дейр поддержали меня, пообещав всячески помогать. Думаю, позже они в этом раскаялись, но было поздно. Я принялась за дело, а это действительно страшно!

Начала я с того, что утром решила подняться пораньше. Уже само это решение далось мне нелегко, так как за годы в школе и Институте я привыкла отсыпаться в любой день, когда не надо было идти на занятия, иногда и до часа дня. Как оказалось, больше трех месяцев безделья не смогли лишить меня этой привычки, поэтому этим утром мне понадобились вся моя воля, чтобы поднять себя на ноги.

Перебудив весь замок страшным грохотом, возвещавшим о том, что я попыталась самостоятельно приготовить себе завтрак в огромном котле, и получив массу нелицеприятных эпитетов за это, я принялась за работу.

Весь день Гвион просидел в своем кабинете, не особо обращая внимание на внешние раздражители. А таких было немало. Началось все с утреннего страшного грохота, многократно усиленного эхом, после чего последовали громогласные ругательства насильно разбуженных обитателей замка. Кроме предлогов и этих воплях цензурным было только многократно повторяемое имя Реехеаны, а по донесшимся до него репликам вампир понял, что Реехеана пыталась самостоятельно приготовить себе завтрак. Да уж… Хорошо хоть ей не придется никого кормить своей стряпней, а то горе мужу и детям!

На этом веселье дня отнюдь не закончилось, а, кажется, послужило только печальным предзнаменованием. Цветочками, так сказать. Ягодки предстояло собирать позже.

Часа через два утреннего почти затишья ругань и вопли возобновились. Опять-таки ругались в адрес будущей Повелительницы, на этот раз так выразительно, что Гвион даже заслушался. К сожалению (или к счастью?), срочные дела не позволяли ему покинуть свои апартаменты и присоединиться к «мастерам слова», а посему ему оставалось только сидеть в кабинете и гадать о причинах столь внезапного и дружного повторения запаса ненормативной лексики.

Ближе к полудню несколько раз мигнули и потухли свечи, зажженные еще прошлым вечером, а потом повеяло холодком. Гвион попытался прокричать кому-то из слуг, чтобы подправили магическое отопление, но из-за стен кабинета раздавались такие вдохновенные вопли, что его просто не услышали. Теперь уже преимущественно не ругались, а просто вопили. Громко так… от души. Да… Умеет наша Лиера быстро найти путь к человеческим душам, даже если их в общем-то и нет. Довольный тем, что его не смеют трогать, Гвион снова принялся за работу. Подленькую мыслишку о том, что к вечеру ему все-таки придется выйти и посмотреть, что же происходит, он отогнал как заведомо паникерскую.

К вечеру Гвион уже не мог работать, но и выходить из кабинета опасался. Свечи упорно не хотели зажигаться, а температура медленно, но уверенно приближалась к минусовой. Когда же на ногу Гвиону свалилась украшенная новогодняя елка, под потолком засияло сердечко Валентина, в руках оказалась открытка «С Днем защитника Отечества», а на шее – светящаяся гирлянда, терпению вампира пришел конец. Отодвинув от себя хвойное растение и сбросив гирлянду, он во всю ширь распахнул дверь.

– Что здесь происх!.. – заорал, точнее, попытался заорать он и шлепнулся на пол.

Весь пол в холле, в который выходила дверь Гвиона, и, судя по всему, не только в холле, был покрыт толстым слоем гладкого и скользкого льда, которому мог позавидовать любой каток. По стенам были развешены многочисленные атрибуты праздника, вот только какого – непонятно. Там чередовались листья и цветы летних растений, ветки елок и сосен, гирлянды с мигающими фонариками, ленты, сердечки, загогулины в форме восьмерки и заверения, что «Наши женщины – самые лучшие». Собственно говоря, на стенах пустого места не было.

В самом же холле, кажется, собрались практически все многочисленные обитатели замка. Некоторые из них валялись в той же позе, что и Гвион, то есть на животах, спинах и прочих частях тела, и барахтались, пытаясь подняться. Некоторые поступили более практично – умудрились как-то добыть коньки и сейчас катались в свое удовольствие. Вот только вместе с людьми, вампирами и демонами на льду еще почему-то оказались и птицы: цапли с разъезжающимися ногами и скверным характером, клюющие приближающихся к ним в разные части тела, аисты, журавли и даже чайки (все – не в лучшем расположении духа, чем бедные болотные жители). В нескольких местах слышалось отчетливое кваканье «родственниц» Реехеаны, кое-где, кажется, шипели змеи. Где-то в уголке несколько вампиров с умными лицами поливали из лейки живую рыбу, хватающую ртом воздух. Причем вода почти моментально замерзала, так что рыбы уже на добрую половину вмерзли в пол, а сами вампиры проделывали это из положения лежа. В нескольких шагах от Гвиона группка из трех вампиров и демона поступила очень практично. Перед ними горел маленький уютный костерок, «туристы» жарили на длинных палочках сосиски и хлеб и, судя по всему, были вполне довольны жизнью. Демон примостился на каком-то полувмерзшем бревне, остальные – на стульях и табуретках в аналогичном состоянии. Над всем этим безобразием возле лестницы с соответственно философским и обреченным выражениями на лицах маячили Лиера и Дейр.

– Что ты натворила?! – во всю силу легких завопил Гвион, проезжая несколько метров по льду.

– Я нечаянно, – с совершенно невинным видом ответила ведьма. Впрочем, в ее голосе не чувствовалось ни капли раскаяния. – Я всего лишь хотела украсить замок к предстоящей свадьбе, это ведь мое задание! Ну… слегка перепутала!

– Заметно, – пробурчал себе под нос Гвион и снова перевел взгляд на компанию, жарящую сосиски.

– Он зашевелился! – внезапно закричал демон, вскакивая с места (а точнее, пытаясь и тут же растягиваясь на полу без возможности подняться) и тыкая пальцем в облюбованное им «бревно».

Это оказался замерзший крокодил, который в такой близости от костерка согрелся и был готов к активным действиям. То есть к охоте… Остальные трое сидевших завопили дурными голосами и тоже рванулись с места. Наверное, с перепуга они умудрились пробежать по льду шагов пять, но потом их постигла участь товарища – образовалась куча-мала. Демоны бодро дрыгали конечностями и пытались хоть немного отползти от опасной рептилии. Находившиеся в холле не обратили никакого внимания на то, что происходит. Привыкли, что ли? Ох, энергию бы Реехеаны да в мирных целях!

В это время крокодил, окончательно отогревшись, разбил лед и пошел в атаку. Он попытался схватить злополучного демона за приглянувшуюся часть. Приглянулась ему филейная часть, благо она была ближе всего. Крокодил попытался цапнуть за нее свою добычу, но та почему-то не пришла в особый восторг от такого хода событий. Завопив не хуже оперных певцов, демон начал усиленно лягаться и брыкаться. Кажется, несколько попыток увенчались успехом: каблуком он засадил крокодилу в глаз, наверняка поставив на зеленую чешую фиолетовый фингал, а вторым, кажется, ухитрился уменьшить количество зубов в пасти хищника.

Крокодил обиженно взвыл не хуже своей жертвы и попытался сделать несколько шагов по льду. И зря: через секунду он присоединился к демону и троице, все еще не способной разобрать, где чья нога и кто кому в глаз попал. Кажется, подружившись на почве общей беды, демон и крокодил «сползлись», о чем-то посовещались, заняли свободные стулья (крокодил тоже, как ни странно это выглядело) и под завистливыми взглядами троицы сотрапезников начали поглощать недожаренные сосиски…

Я тоже жутко скользила, но не собиралась отменять заклинание. Закончив пререкания с Гвионом, которые поддержали во мне моральный дух, я снова пошатнулась и схватилась одной рукой за Дейра, другой – за перила. Чего я с детства не люблю, так это льда. То есть я его люблю на катке, да и то в очень ограниченных количествах. Но не под моими ногами, которые разъезжаются куда им вздумается и обычно не в нужную мне сторону.

– Кажется, я сейчас точно упаду, – выдавила я, боясь особо глубоко дышать, чтобы не навернуться. Если учесть, что мы стояли на первой ступеньке лестницы, эта перспектива была особо заманчивой. Да еще и ступенька какая-то кривая…

– Ничего страшного, – пренебрежительно махнул рукой Дейр. Он сам ни за что не держался, и у меня возникла мыслишка, не бравирует ли он передо мной. – Я прекрасно умею стоять на льду, так что держись за меня. Это умение у меня практически с детства.

– То есть ты умел стоять на льду лет сто назад? – съехидничала я.

– Да я…

Дейр взмахнул рукой, чтобы показать степень этого самого «да я». И конечно же полетел на пол, поскользнувшись на ровном месте и зацепив в полете меня рукой. Я взвизгнула, попыталась уцепиться за перила и, изображая руками ветряную мельницу, шлепнулась сверху прямо на Дейра. В этот момент его угораздило слегка приподнять голову, и наши губы случайно соприкоснулись… Месяц назад я бы визжала от восторга, но теперь судорожно отдернулась. Его лицо мгновенно закаменело, и в глазах мелькнуло… Хотя в общем-то какая разница? Какая мне теперь разница, что у него в глазах, да и в душе тоже? Я просто веселюсь, пусть даже на душе настоящая точилка для кошачьих когтей.

Раздраженные вопли цапли над ухом и чье-то мычание все-таки заставили меня с неохотой пошевелиться, чтобы отползти в сторонку. Кто же так мычит, я вроде быков не наколдовывала? Ага, это Гвион до нас дополз… Болезный, как же он через полкоридора к нам добирался, чтоб его… партизан недокормленный.

Последующие дни принесли Гвиону немало «приятных» сюрпризов. Начать с того, что на следующее утро он обнаружил, что через два слова на третье срывается на пение, как, впрочем, и остальные обитатели замка. Лиера предусмотрительно не показывалась на глаза, а вчерашние трехэтажные матюги по адресу ведьмы казались детским лепетом, ведь теперь большая часть «теплых пожеланий» исполнялась певчим хором. По пути к туалету Гвион с удивлением обнаружил огромные провалы в полу, соединявшиеся узкими дорожками. По коридору пришлось пробираться с большой опаской, а из дыр изредка доносился жуткий рев, постоянно разбавляемый та-аким запахом… После того как на входе в туалет на голову Гвиона вылилось доброе ведерко какой-то жидкости, заставившей его волосы стать дыбом, самого вампира посетила крамольная мысль посодействовать тому, чтобы Повелительница не дожила до своей свадьбы…

На обеде все собравшиеся выглядели не лучшим образом. У какой-то девицы ресницы на глазах стали длиной чуть ли не в палец, да еще и с завитушками, кто-то щеголял новенькой лысинкой, а когда с блюда сняли крышку, оттуда полыхнул двухметровый столб пламени, добавив кому-то из присутствующих седины. Слуги тоже не могли похвастаться отменным здоровьем: разносчик еды щеголял фингалом под глазом и парой в спешном порядке вставленных золотых зубов, еще несколько имели увечья и посерьезнее, а один так вообще мог теперь изъясняться не иначе как нецензурными выражениями. Понимали его все, но только неизвестно было, следствие это заклинания Реехеаны либо его собственной хрупкой нервной системы. Единственным, кто не пострадал от неуемного энтузиазма Полуночной, был Дейр, но это вполне объяснимо, если учесть, что ведьма явно ему симпатизировала, если не сказать больше.

Следующим утром все просыпались как в зоне боевых действий, ожидая подвоха из-за угла и не ходя по коридорам поодиночке. Впрочем, от натянутых веревок, невидимых сначала кнопок или клея на стульях и прочих мелких пакостей это не спасало. Реехеана все-таки вышла из своей комнаты, защищенная прочным магическим щитом, что позволило ей дарить присутствующим широкие невинные улыбки, получая в ответ ругательства сквозь зубы и редкие попытки все-таки воспользоваться боевой магией,.

Следующая ночь прошла тихо, по крайней мере внезапных диких воплей, сопровождающихся ругательствами, уже не было. Гвион удивился и, может, даже расстроился, так как уже положил возле кровати листочек и ручку для конспектирования особо удачных выступлений. Благодаря размаху пакостей Реехеаны слышны они были даже из противоположного конца замка.

Встав поутру, Гвион обнаружил результаты оригинального изобразительного искусства Лиеры – под нетронутыми венками цветов на стенах были намалеваны более чем оригинальные хари, возле каждой из которых была написана какая-то обзывалка вроде «Тапочки, шапочки, курточки в ряд – пегас переехал отряд вампирят». Многочисленных картин также не минула сия печальная участь – вампиры и демоны грустно взирали на мир из-под добротного слоя черной краски, попытки оттереть которую заканчивались тем, что в несчастных слуг летела струя этой самой краски, делая их похожими на негров. Сии художества, кажется, были вообще по всему замку, а посему за завтраком, наблюдая за лицами Реехеаны и Дейра, Гвион небезосновательно заподозрил, что последний помогал ведьме в его разрисовывании. Как только парочка покинула зал, а это случилось довольно быстро, под довольно известную музыку отчаянно фальшивящим голосом Лиеры грянуло: «Гвион будет вместо, вместо, вместо меня, его невеста ведьма, ве-дьма-а я!» Гвион подавился мясом, отчего остатки еды в его тарелке самостоятельно выпрыгнули и залегли в подполье, а большинство присутствующих с трудом сдержало хихиканье.

До конца дня отмывали замок, что далось нелегко, а на следующее утро каждая щель проросла зелененькими растеньицами и цветочками, повергнув в неописуемый восторг женскую половину и в такую же неописуемую ярость – Гвиона, узнавшего эти самые цветочки. К полудню весь замок уже был навеселе, как от большого количества спиртного, слуги, вырывавшие цветочки, мирно спали рядом с ними, а гости и прочие явно отрывались на полную катушку, хихикая и распевая песни не очень приличного содержания. Гвион и не подозревал, что они такое знают… а на вид приличные демоны. Мыслишка записать все это на бумажечку в очередной раз посетила натруженную вампирью голову…

Начало пятого дня этих безобразий ознаменовалось тем, что каждого обитателя замка разбудила громкоголосая гнусавая дудочка, прооравшая что-то на ухо и растворившаяся в воздухе, чем погребла мечты о том, чтобы разнести музыкальный инструмент на кусочки. Гвион предусмотрительно спал с ушными затычками и уже всерьез подумывал о том, чтобы надеть доспехи. Самой его страстной мечтой было, чтобы поскорее прошли эти дни и чтобы несносная девчонка наконец-то вышла замуж и убралась из этого замка куда подальше. Некоторые не особо стойкие гости уже не выдерживали. Случались нервные срывы, а часам к двум делегация калимрийских демонов в полном составе отчалила обратно под теплое крылышко Цхакга, поклявшись больше никогда не возвращаться в этот жуткий замок. Напоследок глава делегации заявил, что лучше сотня демонов преисподней во главе с совсем немиролюбивым Цхакгом, чем одна такая Повелительница. Они искренне жалели тех, кто окажется под непосредственным начальством Реехеаны. У Гвиона исчезли всякие сомнения в том, что с превращением в вампира она стала настоящей садисткой, и вампир уже подумывал о том, как бы поспособствовать ее обратному превращению. На шестой день вампирий наставник все-таки надел доспехи и вооружился мечом, бросая на Реехеану косые взгляды. Стол в обеденном зале превратился в огромный пенек, из-под которого прыснула настоящая армия бурундуков и серых белок, стоило только приблизиться к бывшему предмету меблировки. На обед были все те же белки, оказавшиеся при ближайшем рассмотрении живыми и очень агрессивно настроенными. Лица многих украсились мужественными царапинами, а бурундуки заполонили весь замок, существенно уменьшив количество зерна в кладовой. Повара заявили, что в таких условиях отказываются работать и что либо Гвион приструнит будущую Повелительницу, либо они всех посадят на диету. Самой Повелительнице они, впрочем, такого высказать не решились, как и Дейру, все еще пребывавшему под ее милостивой опекой, а посему эту парочку кормили как на убой. Реехеана была явно довольна жизнью, Дейр, кажется, тоже не чувствовал себя ущемленным.

К концу недели Гвион решил пойти на крайний шаг и, собрав делегацию особо смелых (или злобных, или пострадавших демонов), отправился с челобитной к Реехеане. Дорога туда предстояла более чем опасная, но делегация была экипирована как следует. Все в шлемах, доспехах, как на войне. Несколько человек все-таки растянулись на полу, не заметив особо упрятанных веревок, несколько треснулись головами о невидимые перегородки, еще в нескольких местах из-за угла выскакивали разные монстры, громко вопя и сделав одного впечатлительного парламентера заикой на всю жизнь. Гвион стоически терпел все это, предполагая, что основное развлечение начнется в комнате самой Реехеаны. И он не ошибся.

Она встретила их, сидя прямо напротив двери на сотворенном ею подобии золотого трона, придав лицу самое величественное выражение. Парламентеров она, естественно, почувствовала задолго и могла подготовиться к их встрече.

– Что нужно вам? – звучным, явно усиленным магией голосом спросила она, кажется удерживаясь от улыбки.

Гвион прошипел:

– Реехеана, мы хотели бы просить вас прекратить безобразия, которые вы устраиваете в замке.

– Безобразия? – Реехеана изобразила оскорбленную невинность. – Я не устраивала никаких безобразий, а всего лишь развлекалась.

– Да вы всех в замке задели своими развлечениями, – медленно, но верно начал закипать Гвион.

Делегация, отодвинувшаяся за широкую спину вампира, глубокомысленно покивала.

– Не всех, – продолжала комедию ведьма. – Вы лжете! Я Дейра не тронула.

Гвион еще раз страдальчески вздохнул. Нет, эта девчонка кого угодно доведет до белого каления, даже старых спокойных вампиров, думающих, что повидали жизнь. Не завидовал он Вайдеру, тут никакого терпения вообще не хватит, будь он хоть трижды великим полководцем и демоном! Ему ведь, бедняжке всего-то двадцать четыре года, она же его седым прямо после свадьбы сделает!

– Уважаемая Повелительница, мы склоняемся перед вашей мудростью и величием, но нижайше просим вас прекратить ваши развлечения и начать более активную подготовку к свадьбе, не мешая покою и благоденствию гостей, – проговорил Гвион.

Реехеана одарила его взглядом, в котором читалась смесь сочувствия (кажется, сочувствовала она его моральному здоровью), легкого разочарования (обломали все-таки развлечение) и, конечно, безграничного ехидства.

– Ладно уж, – тяжело вздохнула она после минутной паузы. – Живите.

Уже когда Гвион в спешном порядке уходил из комнаты Повелительницы, пока она не передумала, его настигло зловещее: «Пока что».

– Я это не надену! – во весь голос кричала я, не стесняясь такими мелочами, как приличия и авторитет.

В любом случае я вряд ли обладала чем-то из вышеназванного после устроенного мной кавардака. Конечно, развлеклась я хорошо, таких продолжительных изощренных пакостей я еще не творила. Будет что вспомнить на свалке.

Я была против этой свадьбы, я была категорически против этой свадьбы. Но за неделю до свадьбы мне решили показать, в чем я буду выходить замуж. Я не особая любительница тряпок, но это был перебор даже для меня! Я тут, понимаете ли, замуж выхожу, из-за того, что какой-то (цензура, читай: нехороший человек) правильно загадал желание, так еще должна надевать такое (цензура) платье! Ну уж нет! (Следующая часть вымарана цензурой полностью.) Тем более если учесть огромную вероятность того, что я в этом платье умру!

Возмущение мое было вполне праведным. Мне подсунули тряпочку в стиле тех, в которые пытались одеть на первых порах пребывания в замке. Нечто очень миниатюрное, с длинным плащом и капюшоном, с кучей безвкусных побрякушек. И еще конечно же в их любимом красно-бордовом цвете! Ну уж нет! Костьми лягу, но это платье не надену!

– Реехеана, ну пожалуйста! – почти умолял меня Гвион. – Это ведь официальное мероприятие, и ты должна быть одета в традиционные цвета!

– А мне плевать! – окончательно вжилась я в образ истерички. – Я не собираюсь надевать это платье на свою свадьбу, и точка! Или вы добываете мне что-то нормальное, или я сделаю все возможное и невозможное, чтобы эта свадьба вообще не состоялась!

Угроза совершенно пустая, я это возможное и невозможное уже и так делала, но Гвиону это знать совершенно не обязательно. А Дейр уже добрые пятнадцать минут стоял и тихо хихикал, порой переходя на хохот. На неодобрительные взгляды, как мои, так и Гвиона, он не особо обращал внимание.

– Ладно, ладно, – отсмеявшись, поднял руки Дойр. – Уберем эту… гадость и давай попробуем наколдовать тебе что-то приличное.

Через полчаса был готов результат наших совместных изысканий. Честно говоря, если выбирать из двух зол меньшее, я выбрала бы предыдущий вариант.

– Дизайнеров из нас явно не выйдет, – грустно подытожил Дейр, осматривая результат нашей созидательной деятельности.

Результат был ярко-розового поросячьего цвета оснащен длиннющим шлейфом и кучей сверкающих побрякушек. Прямо мечта сороки-клептоманки.

– Разве что для не очень придирчивых придворных дам, – скривилась я и легким движением руки, не жалея даже загубленного времени, убрала с глаз долой этот кошмар.

– И что будем делать? – поинтересовался Дейр, разваливаясь в кресле. Кажется, он хотел показать, что намерен передохнуть или вообще больше не участвовать в работе.

– Не знаю. Точнее… – Я ехидно усмехнулась. – Знаю. Ты поведешь меня по магазинам.

По магазинам Дейр меня провел, и неслабо. Вся телепортация легла на его далеко не хрупкие плечи, а посему за оставшийся день мы успели побывать чуть ли не во всех частях света, осмотреть многочисленные платья. Где-то на сороковом бутике Дейр уже перестал принимать активное участие в выборе платья, а к шестидесятому мы наконец-то выбрали мне его.

Я полностью следовала своим вкусам – платье было серебристого цвета, длинное, с глубокими разрезами по бокам. Возле плеч крепились две длинные полупрозрачные декоративные ленты. Фата предлагалась в виде серебристого обруча на голову с висюльками возле ушей и крепящейся заколками к волосам тонкой накидки все того же серебристого цвета. Вот это я понимаю! В таком и Повелительнице будущей замуж выходить не зазорно. И умирать тоже.

Последний «вольный» день прошел в предсвадебных хлопотах. Мне все-таки пришлось со всей серьезностью подойти к украшению замка, и после долгой ругани и выяснения отношений мы достигли результата, который удовлетворил и меня, и Гвиона, и Дейра. Меня заинтересовало одно: почему всеми приготовлениями со мной и Гвионом занимается Дейр, а не мой женишок? Честно говоря, я его за это время вообще ни разу не видела, и последний день не стал исключением. Что же это значит, интересно? Может, свадьба все-таки отменяется? Или этот нелюдь опять занят резней? Эту мысль я старательно гнала прочь. Так ведь и с ума сойти недолго. Представлять, что, пока я здесь развлекаюсь, мой так называемый жених где-то творит зверства, яркий пример которых я видела своими глазами в магическом форте…

Слуги вообще, кажется, даже не присаживались. От уборки и украшения территории я их освободила, но сваливать на меня кулинарные работы не рискнули: памятен был им еще тот случайно уроненный котел, в котором я готовила завтрак. Судя по всему, им желудки в праздничный день были им еще очень дороги. Я попыталась разочек зайти на кухню, чтобы разузнать, как идут дела, но меня оттуда попросили… выйти и больше не появляться пред очи тамошнего повара, если я хочу дожить до свадьбы… Если уж на то пошло, я до нее и так не дожила.

В конце дня я была усталая и измочаленная, но веселая. Я уже начала подумывать, не заклинание ли это, но что-то подсказывало мне, что это не так. Наверное, это я сама. Или оптимизм бьет, или истерика начинается.

«У меня есть пять мужей, если хочешь – будь шестым», – мурлыкала я себе под нос несколько перевранную песенку, возвращаясь в свою комнату в компании Дейра.

– Зачем же настолько далеко идущие планы? – хмыкнул демон, прислушавшись к моему совсем не соловьиному пению.

– А что? Если уж делать, то с размахом, – ответила я.

– Будет тебе размах завтра. Обещаю, – непонятно сказал Дейр и смылся, прежде чем я успела придумать подходящий ответ.