Пока драконша отсутствовала, Боня провел ревизию имущества. На корабле было довольно много различного оборудования, и того, с которым он уже имел дело, и совсем уж непонятного назначения. Не работало ничего. Был шанс, что после целенаправленной подачи маны удастся запустить хоть что-то, но Боня решил не рисковать. А вдруг какой-нибудь передатчик начнет сигнал SOS во все стороны рассылать и сюда целая флотилия инопланетян слетится?

Кроме того, на корабле имелось множество отдельных артефактов (вроде «камеры» и «фонарика»), тоже неработающих. Их Боня свалил в кучу, но трогать не стал, отложив до лучших времен. Он надеялся хотя бы частично разобраться с сохраненными в них магемами и программами.

Также обнаружилось некоторое количество книг и предметов, которые Боня счел «расходными материалами»: кристаллы и пластинки без следов нанесения магем, какие-то химические реагенты и даже обычная бумага. Реагенты он трогать не рискнул, а вот книги, пластины, кристаллы и бумагу оттащил к себе в комнату.

Место обитания Боня решил сменить. Обе комнаты на верхнем уровне оказались жилыми (вроде его прежнего «гостиничного номера») и в отличие от нижних совсем не пострадали от разборки с инопланетянами. Ни душ, ни туалет, правда, не работали, но Боня нашел в кладовке пару больших фляг (литров на пятнадцать — двадцать каждая) и не поленился смотаться с ними до ручья и обратно, хотя затаскивать их полными по веревочной лестнице ему и не понравилось. Металлические емкости, способные заменить чашки и миски, в кладовке тоже нашлись. А вот со столовыми приборами дело было совсем швах. Ни вилок, ни ложек. Один перочинный ножик, да и тот не инопланетян, а его собственный, из кармана джинсов. Зато швейцарский.

Также он притащил из кладовки в «номера» несколько роб и постельные принадлежности, после чего застелил койки в обеих комнатах. В качестве завершающего штриха он принес снизу пару кресел, а что-то вроде скамейки разместил рядом с люком на куполе тарелки. Потом решил, что с хозяйственными делами покончено, прихватил одну робу для драконши (хватит стриптизом нервировать!) и уселся на эту самую скамейку ждать ее возвращения. Кстати, а как ее все-таки зовут? Ведь так и не представилась, зараза!

С хозяйственными делами Боня провозился довольно долго, так что драконша появилась почти сразу, как он уселся. И принесла с собой не целого слона (как опасался Боня), а всего-то одну ногу какого-то животного типа овцы или козы, причем даже уже поджаренную. На вопрос Бони, а не останется ли она голодной, драконша обернулась человеком, послушно надела робу и с удовольствием отчиталась об охоте. Оказывается, ей попались не овцы и не козы, а целое стадо диких ослов! Она на них аккуратно дыхнула огнем и шесть штук поджарила. Затем оторвала для ужина с Боней одну ногу, а остальное съела на месте в драконьей ипостаси. Ногу эту она довела до кондиции с помощью бытовой магии и даже посолила, добыв соль прямо из земли опять же несложным бытовым заклинанием. Так что она старалась!

Боня, естественно, восхитился ее заботой и талантами и рассыпался в комплиментах.

Затем они немного поели, по очереди мучая Бонин ножик для отрезания от своего жаркого кусочков поменьше. Боня вспомнил, что ест в первый раз после попадания к инопланетянам. Затем чокнулись чашками с принесенной Боней водой. При этом драконша взглянула на Боню с некоторым недоумением, но не возражала. В общем, все было замечательно, и даже руки мыть не пришлось — женщина опять чего-то поколдовала. Хотя, если верить мумрикам, Боня в мытье рук теперь и не нуждался…

Сначала драконша сидела, довольно тесно прижимаясь к Боне, а после еды вообще перебралась к нему на колени. Затем она и вовсе уселась на него верхом, крепко обняв. Выглядела она все лучше и лучше. Конечно, не девочка, но все при ней и очень даже аппетитное.

— Слушай, ты меня что, нарочно провоцируешь? — наконец не выдержал Боня. — У меня же рефлексы срабатывают!

— Даже не знаю. От тебя ко мне сама жизнь идет, так и хочется к тебе прижаться и никогда не отпускать. — Она немного помолчала. — Ты очень необычный. И сильный. И добрый. И упрямый. («И когда она все это подметить успела?» — подумал Боня.) Против твоей воли от тебя ничего не добиться. Видишь, какая я откровенная? И потом, у меня очень давно не было мужчины. А бога так и вовсе никогда. Я тебе нравлюсь?

Боня совершенно искренне заверил ее, что нравится, и безумно. Он даже вообразить не мог, что такие замечательные женщины вообще встречаются в природе… Он говорил еще много чего, пока они наконец не стали целоваться.

К сексу они перешли, не меняя позы.

Сидеть верхом на Боне драконше, видимо, просто нравилось, так что когда они закончили, перебираться на скамейку она не спешила. Слегка отстранившись, она посмотрела парню в глаза и прошептала:

— Только ты меня не обижай, пожалуйста. Я ведь без тебя жить не смогу, в буквальном смысле этого слова…

«Эк она все повернула, — подумал Боня. — А ведь верно, без маны она никуда. И если что, бросить ее мне совесть не позволит. Похоже, я сам не заметил, как женился, да еще и без права на развод. Правда, разводиться я пока совсем не хочу, так что, может, все и к лучшему!»

А вслух он проворчал:

— Тебя обидишь, как же… Враз подпалишь или обернешься в дракона и придавишь! Да и вообще, как можно обижать такое сокровище, тебя на руках носить надо! Если только ипостась не сменишь… Только давай все-таки познакомимся, а то ты мне до сих пор не сказала, как тебя зовут!

— Так я и сама не знаю. У драконов вообще нет имен в обычном понимании этого слова. В последние сезоны прошлой жизни меня звали Светозарной из клана Громобоя в Иллитии, ну а дальше следовало называть дату моего рождения. Только Светозарная — это не имя, а мой ранг в клане (довольно высокий, между прочим), Громобой — текущий титул главы моего клана, но там и глава может меняться, да и клан поменять тоже можно. Иллития — местность, где тогда клан находился, но мы как раз направлялись к этим горам (их, кстати, тогда называли Вандами), а долетела только я одна. Ну а датой моего рождения теперь только народ пугать, если кто еще драконий календарь помнит…

— А глава клана — это типа муж? — с подозрением спросил Боня, неожиданно для себя ощутив укол ревности. Или чувство собственника взыграло?

Драконша поняла его правильно:

— Давай ты не будешь меня ревновать к тому, что было пять тысяч лет назад, ты тогда еще точно не родился. Лучше имя мне придумай. Ты меня в свой клан берешь? Он у тебя так божественным и называется? А то я вашей иерархии не знаю.

— Иерархии богов я тоже не знаю, да и богом стал совсем недавно. А в моей прошлой жизни моя фамилия была Волохов. Наиболее близким к Светозарной в нашем языке было бы имя Светлана, сокращенно — Света. Так что ты теперь Света Волохова, не возражаешь? — сказал Боня и хмыкнул про себя: «Ну все, точно женился, да еще на драконше. Авантюрист!»

Спать они отправились уже в одну комнату, перенеся туда вторую койку и поставив ее рядом с первой.

Утром Боня проснулся с легким чувством нереальности всего происходящего. Подруга никуда не делась, наоборот, изрядно на него навалилась. Боня слегка приподнял лежащую на его груди руку и с изумлением заметил, что ногти у драконши зеленого цвета. Волосы у лежащей рядом женщины тоже были зелеными. Боня дернулся.

— Света, это ты или тебя подменили? — несколько нервно пошутил он.

Драконша открыла глаза:

— Ты о чем?

— У тебя волосы и ногти зеленого цвета!

— Правда? Вот здорово! — полезла обниматься Света.

Оказалось, что цвет шкуры драконов и, соответственно, цвет их волос и ногтей в человеческом облике зависит от их самочувствия или запаса маны, что почти одно и то же. И чем оно лучше, тем дальше сдвигается по спектру: от красного к фиолетовому.

— Представляешь, раньше маны было мало, так мне в лучшем случае оранжево-желтой ходить удавалось. А ты у меня меньше суток, а я уже зеленая! Так и до фиолетовой недолго осталось!

Драконша вскочила, сотворила зеркало («Ничуть не хуже, чем у инопланетян получилось», — отметил Боня) и принялась перед ним вертеться. Боня смотрел на нее с радостным чувством и немного с гордостью, хоть и понимал, что ничего специально не делал, а энергия из него всю ночь сама перла. Приятно же, что доставил девушке (а ведь и вправду ей сейчас больше двадцати пяти и не дашь!) радость.

Так как девушкам надо говорить комплименты, то Боня не замедлил сообщить подруге о том, что она помолодела. Но оказалось, что внешние проявления возраста у драконов, как у магических существ, зависят от самочувствия и от настроения. Так что Света могла бы при определенных обстоятельствах выглядеть и пятнадцатилетней девчонкой. Только это маловероятно, все-таки прожитые годы сказываются. До того как превратиться в статую, драконша разменяла пятую сотню лет. Почему-то на Боню это не произвело сильного впечатления. Главное, она чувствует себя молодой, а стареть и вовсе не собирается. Да и нравилась она ему совершенно искренне.

В общем, следующая пара недель у них прошла по канонам медового месяца: они почти не расставались, сидели большей частью в обнимку, разговоры то и дело прерывались поцелуями, а секса было исключительно много.

Почти с самого начала Боня попробовал сопровождать возвратно-поступательные движения концентрированным потоком маны, скажем, через места контакта. Эффект был потрясающим. Подругу проняло аж до потери сознания. Боня перепугался и забегал вокруг. До сих пор лечение как раз и осуществлялось за счет маны, а тут она вдруг в обморок падает. Притащил воды, к счастью, подруга уже пришла в себя, крепко прижалась к нему и минут на пять разрыдалась. После чего решительно потребовала продолжения…

Но хотя все и было замечательно, а новые способности (не обманули все-таки инопланетяне!) позволяли приятно проводить время практически бесконечно, Боня понимал, что слишком долго оставаться здесь не получится. Нужно найти свое место в этом мире (достойное, естественно). А для этого надо подготовиться.

Боня стал ежедневно отправлять подругу в разведывательные полеты, тем более что это ей самой нравилось, а сам изучал книги, думал и экспериментировал. По вечерам их беседы обрели несколько больший смысл, так как драконша подробно отчитывалась об увиденном, а также рассказывала о том, что знала об этом мире и каким он был много лет назад.

Последняя информация могла быть чрезвычайно полезной. За пять тысяч лет специалистов по магии, скорее всего, не осталось, а вот поискать древние библиотеки было вполне реально. Света отлично знала географию прежнего мира, так что могла бы помочь отыскать руины какого-нибудь древнего центра магии. Как оказалось, книги в эпоху расцвета магии не использовались вообще, информацию записывали на кристаллы в виде мыслеобразов. С уходом маны все это богатство оказалось недоступно потомкам, но кристаллы все же достаточно крепки, а значит, какая-то часть их могла сохраниться.

С освоением магии все оказалось не так радужно, как можно было надеяться. Магемы из справочника Боня выучил, но пользоваться ими было сложно. Он уже понял, что заклинание — это записанная с помощью магем программа. Но чтобы заклинание сработало, надо представить всю программу целиком со всеми ее магемами и связями, а затем подать на вход энергию. Но магемы были чрезвычайно сложны сами по себе, сосредоточившись на одной, Боня не мог одновременно четко представлять и другие. Две-три, от силы четыре магемы еще куда ни шло, а дальше рисунок начинал расплываться и терять четкость.

Боня спросил подругу, но оказалось, что ее магические способности не слишком велики. Драконам магия вообще нужна лишь в минимальном объеме. Шкура у них и так от рождения магически укреплена не хуже танковой брони, полет со всеми сложными маневрами и пламя тоже творились на уровне подсознания. Что за магемы при этом использовались, Света как-то не задумывалась, само собой все получалось.

— И вообще, что ты хочешь от бедной женщины? Мое дело — домашний уют создавать да детей растить. Я вообще по призванию домохозяйка. Только не получалось как-то… — Драконша слегка загрустила.

Все, чем она смогла помочь, так это расширить Бонину библиотеку подпрограмм на несколько новых магем бытового назначения: пыль убрать, помещение проветрить (жутко сложная магема оказалась, и как Света ее выучить сумела!) ну и тому подобное.

Оставался один выход — создание артефактов. В справочнике были подпрограммы внедрения магем в металл и кристалл. Но дальше возник вопрос с размером магем. Опытным путем Боня определил, что размер на результат работы почти не влияет, на мощности проходящих потоков это не отражается, а у меньших по размеру рисунков даже меньше колебания отклонения от среднего итогового результата. Но вот четко представить себе всю сложную структуру магемы на слишком мелком рисунке Боня не мог.

К счастью, в библиотеке нашлась и магическая линза. С ее помощью Боня сумел даже разобрать магемы, расположенные на поверхности артефакта-переводчика. Правда, увеличение потребовалось тысячекратное, и сразу стало ясно: на коленке с кристаллами работать не получится.

«Черт, тут фотошаблоны нужны и точнейшая техника, — расстроился Боня. — Остается работать только с пластинками и использовать увеличение не больше двадцати кратного».

Начать пришлось, естественно, с изготовления орудий труда. Причем работать надо было без права на ошибку, так как больших пластин имелось всего две.

Помог флегматичный характер. Боня сначала составил программку линзы, предусмотрев включение и выключение по щелчку по пластинке, и, уложившись в восемь операторов, проверил и перепроверил правильность работы программы, аккуратнейшим образом сделал макет на бумаге в виде блок-схемы, используя обе стороны листка. Затем очень неторопливо и спокойно принялся переносить магемы по одной на пластинку (между прочим, золотую). В общем, получилось.

Потом он сделал на самой большой пластине более сложную программу, в которой уже совместил подпрограмму внедрения магемы в металл с ее магическим уменьшением в двадцать раз. Программка вроде несложная, но с реализацией ее на пластине он три дня возился. Слава богу (себе, что ли?) — получилось.

Затем Боня сделал артефакт, стреляющий плазменными шарами диаметром сантиметров десять, и почувствовал себя уже не безоружным. Потом смастерил несколько артефактов бытового назначения, в том числе и из арсенала подруги: лампочку, чистильщик одежды, мини-очаг, нагреватель с регулировкой для подогрева локального объема на задаваемое количество градусов (и помещение согреть можно, и еду приготовить), что-то типа паяльной лампы с языком пламени регулируемого размера и температуры (Свете позавидовал), накопитель поваренной соли (тоже Светину готовку вспомнил). Наконец, в качестве не совсем уж радикального оружия самообороны соорудил электрошокер. Электродов к пластинке он не придумывал, шокер бил маленькой молнией регулируемой мощности. Полевых испытаний Боня не проводил (не на ком было), но надеялся, что заряд не смертельный.

После этого остро стал вопрос о расходных материалах. Пластинки заканчивались, а идеи — нет. Боня решил рискнуть и сделать синтезатор золота из азота. Химией Боня не то чтобы увлекался, но многое помнил. Он лишь с ужасом подумал, сколько на все это пойдет энергии, но решил не заморачиваться.

Программа получилась изрядной, так что с формированием золота в пластины Боня решил пока погодить. У золота, конечно, кристаллическая решетка кубическая, довольно простая, но программа и так вышла сложная для реализации.

С занесением магем Боня провозился почти две недели. И первую пластинку все-таки испортил. Когда он пошел жаловаться на это Свете, случился инцидент, который изрядно его озадачил.

Драконша, конечно, очень ему посочувствовала, после чего попросила отдать испорченную пластину ей. Боня с радостью сделал это, а затем, открыв рот, наблюдал, как подруга приложила пластину к животу и та постепенно растворилась.

Оказалось, золото нужно драконам для продолжения рода. И не случайно самцы клады копили, это они самок подманивали. Сумеешь пару-другую центнеров накопить — без женского внимания не останешься, а там уже и до собственного клана недалеко…

— Ну и сколько тебе золота для счастья надо? — поинтересовался Боня.

Оказалось, чем больше, тем лучше (а вы как хотели?), но для начала — хотя бы килограммов сорок.

— И куда же ты его денешь? Вся же золотой станешь!

— Ну, в драконьей ипостаси это совсем немного будет. И можно гнездо обустраивать. Знаешь, я столько лет прожила, а детей у меня так и не было. То золота, то маны не хватало. Неужели с тобой повезет?

В голосе драконши было столько надежды, что Боня смутился. Дети, наверное, хорошо, но он как-то не готов. И морально не дозрел, и условия не вдохновляют. Вон у него из одежды только то, в чем его инопланетяне забрали, а у Светы даже обуви нет. И сидеть в пещере кучу лет, пока дети не вырастут, его не вдохновляло. Лучше в собственном доме. А еще лучше — в замке.

Так что Свете он пообещал, что, как только они стабильно обустроятся, так сразу. А пока он не знает, сколько золота сможет сделать, да и не лучше ли его пока в качестве денег и материала для артефактов использовать?

Драконша загрустила, но скандалить не стала. Все-таки столько лет ждала, а тут хоть надежда появилась. Она с жадностью наблюдала за испытанием нового артефакта.

Боня на всякий случай вышел из корабля, вырыл в земле какой-то непонятной инопланетной штуковиной неглубокую ямку, разместил над ней артефакт, включил и стал качать в его направлении ману. «Пылесос» получился тот еще, маноприемник инопланетян отдыхает! Боня старался изо всех сил. Так интенсивно энергию он еще никогда не качал. Минуты через две из артефакта посыпалась в ямку, сверкая на солнце, золотая пыль.

Заполнилась ямка где-то через час. Боня «выключил» артефакт и сел прямо на землю. Чувствовал он себя паршиво, словно только что дотащил холодильник на десятый этаж без лифта. А мумрики говорили, что боги не устают!

Драконша между тем подобралась к ямке и потрогала пальцем пыль, напомнив Боне кошку, пробующую лапой воду («Все-таки она не человек, — с некоторой тревогой констатировал Боня, — а впрочем, я теперь тоже не человек…»), затем запустила в ямку язык пламени.

Теперь уже Боня с интересом наблюдал за происходящим. Золото сплавилось в неровный слиток. Здоровый, учитывая вес золота, килограммов на пять потянет. Слиток должен был быть очень горячим, но драконша держала его голыми руками.

«Интересно, — подумал Боня, — это ей любой жар нипочем или она слиток остудить успела?»

— Подари! Ты же себе еще сделаешь!

— Ладно уж, бери, все равно у тебя отбирать себе дороже будет.

Света резко сменила ипостась и взлетела, словно боясь, что он передумает. Когда и как она успела подхватить слиток, Боня не заметил, но на земле осталась лишь пара капель золота.

— Эй! А поцеловать? — крикнул он вдогонку, но драконша только крыльями махнула, растворяясь в небесной синеве (последние дни она сама была как раз цвета ясного неба).

Боня полюбовался на улетающего монстра. «И это моя жена!» Он с укоризной покачал головой, а потом полез на купол тарелки и уселся на скамейку: ждать подругу и придумывать новую программу, теперь уже для производства серебра. Это на случай, если все золото драконша будет отбирать…

Вернулась Света часа через два. Была она фиолетового, даже темно-фиолетового цвета. И начала говорить о том, что пещера очень прилично сохранилась, только совсем небольшой ремонт и требуется, а диких ослов в округе полно…

Но Боня был непреклонен. Детей же не только родить, но и вырастить надо. А жить незнамо сколько лет на одном натуральном хозяйстве и некомфортно, и одичаешь совсем. Да и что же это за детство у малышей будет, и кем они вырастут… Так что сначала надо мир посмотреть, место в нем приличное завоевать, а уж потом и о детях думать. Тем более, что к походу они теперь готовы. Света поворчала, что она и так всю жизнь по миру мотается, но не очень сильно, так как правоту Бони все-таки понимала. На всякий случай он напомнил ей, что последние пять тысяч лет она как раз возле своей милой пещеры и простояла, а поэтому должна вдвойне обрадоваться возможности попутешествовать.

В общем, в поход решено было отправиться через неделю.