Книга: Хорошо быть богом
Назад: ГЛАВА 1 В заповедных и дремучих…
Дальше: ГЛАВА 3 Харчевня на опушке

ГЛАВА 2
Чем дальше в лес, тем больше… мелорнов, и не только их

Просмотр фильма, как всегда, занял минут пять, а вот разложить увиденное по полочкам Боне помешали комары. Солнце село, и они толпой прилетели напомнить ему о планах опробовать артефакт.
Боня сбегал в шатер и вернулся на свой стул, мужественно терпя укусы и подстраивая частоту ультразвука. Хорошо хоть, что комары кинулись на него не все одновременно, большинство продолжало психологическую атаку, так что было за чьей реакцией наблюдать. Вдруг в какой-то момент комаров как ветром сдуло. Боня отключил артефакт и стал смотреть по сторонам. На границе видимости комары сбились в изрядную тучу и целенаправленно двинулись в его сторону. Боня снова включил подачу ультразвука. Туча застыла в некотором отдалении и, приняв новое решение, повернула в административное здание, сквозь окна которого пробивался слабый свет. Боня удовлетворенно хмыкнул и пошел проверять, не спрятался ли какой шальной комар в шатре.
Света с гаргульями прилетела часа через два. Добыча им наконец попалась, но весьма далеко отсюда. Гаргульи были жизнью довольны, а вот Света явно до конца не наелась. Боне она щедро принесла жареную лапку какого-то совсем не мелкого животного (и вправду варана поймали, что ли?), но сама же ее в конце концов и съела. Боня, глянув на ее голодные глаза, сам ей это предложил.
Утром Великая Мать возвестила о своем приходе деликатным покашливанием около задернутого полога шатра. Боня уже давно сидел в передней части шатра и перебирал в уме известные ему магемы, пытаясь придумать, как же все-таки можно сделать защитный купол или хотя бы щит. Почти нащупал идею, но до прихода Великой Матери так ее оформить и не успел и поэтому отложил до лучших времен: сейчас посещение древнего клада эльфов ему было интереснее. Да и древние маги наверняка помочь могут. Почему-то что они там на месте и что их удастся успешно оживить, Боня был уверен. Уже продумывал, что дальше делать надо будет.
Великая Мать выглядела невыспавшейся, но довольной. Мана ей явно шла на пользу. Молодой она, конечно, еще не стала, но уже выглядела не старухой, а хорошо сохранившейся пожилой женщиной с ясными глазами и твердой походкой. Так что сомнений в том, что она сможет довести до места, не развалившись по дороге, уже не возникало.
Сопровождать Боню вызвалась вся команда. Даже гаргульи, которых Боня первоначально хотел оставить охранять шатер, сказали, что им тоже интересно, ведь раньше их в эльфийский лес не приглашали. Боня попросил Великую Мать выдать им на прокат несколько лопат из инвентаря местных огородников и нагрузил орудия труда на гаргулий.
Сам лес на Боню особого впечатления не произвел: вполне обычный, довольно густой, но проходимый. Заметно, что эльфы по нему снуют часто и даже порядок поддерживают. От подмосковного лес отличался только породами деревьев, липы, дубы, клены да вязы, ни берез, ни осин не попадалось. А вот рябины на опушках встречались часто, вперемежку с лещиной. Росли здесь и такие деревья, названий которых Боня не знал или не помнил. По словам Великой Матери, грибов и ягод в лесу тоже изрядно произрастало, но для прокорма поселения эльфов их было совсем недостаточно. На расплодившихся в лесу зайцев эльфы не охотились — вегетарианцы.
Часа через два компания наконец вышла на большую круглую поляну, на краю которой возвышался покатый холм, увенчанный какими-то каменными блоками. Блоки немного возвышались над поверхностью, если под ними и был вход, то сейчас он скрывался под землей. Боня с грустью прикинул возможный объем земляных работ и решил повнимательнее все осмотреть.
Раз холм располагается на краю поляны, то логично предположить, что вход в него тоже находится со стороны поляны, и скорее всего, от основания холма к входу в склеп вели ступени. Дойдя до края холма, Боня сделал лопатой отметку в земле, затем отошел на три шага вправо и сделал еще одну отметку, а потом — аналогичную отметку слева. Поручив Эвриале копать шурф (проще говоря — узкую канаву на штык лопаты, а дальше — как получится) между крайними отметками, Боня со Сфеноном и пикси двинулся определять возможное место входа в склеп. Работа грозила затянуться, и Боня попросил пикси соорудить для дам пару стульев рыболова, после чего создать себе лопаты или еще какой инструмент для рытья и лететь ему помогать. Пикси деловито приступили к работе. Боня со Сфеноном тоже начали копать.
Но тут снизу подала голос Эвриала — практически сразу она наткнулась на что-то твердое, а теперь видит, что это большой камень странной формы. Все побежали смотреть.
Посмотреть было на что. В небольшой канавке из земли выступала каменная голова единорога. Великая Мать чуть ли не забилась в священном экстазе, Света недобро прищурилась. Боня оставил пикси и гаргулий выкапывать найденную фигуру, а сам перешел на другую сторону предполагаемой дороги к склепу и стал рыть там. Ведь единорогов по легенде было два. А археологов верить легендам еще Шлиман приучил. К сожалению, в секторе, симметричном месту нахождения первого единорога, ничего не обнаружилось. Тогда Боне в голову пришла идея. Если это не скульптура, а реальные единороги, то они должны поглощать ману, как это делали все оживленные им ранее магические существа. Боня посмотрел на яму вокруг откапываемого единорога. Мана над ней явно пребывала в движении, засасываясь внутрь. Так, один есть! Внимательный осмотр ближайшей поверхности холма показал, что метрах в трех от Бониной канавки есть слабые энергетические колебания. Боня переместился в это место и стал копать. Вгрызаться в землю ему пришлось намного глубже, чем Эвриале. Но движение маны становилось все более отчетливым, и Боня не бросал начатую работу. До камня он добрался уже на метровой глубине.
За это время пикси с гаргульями не только откопали первого единорога, но и вытащили его из ямы. Боня в очередной раз порадовался возможностям своей команды. Вроде никакой магии, одни лопаты, а как все быстро сделали! Единорог стоял в полный рост, гордо глядя вперед. Немного грязный, конечно, но в гораздо лучшем состоянии, чем была драконша при их первой встрече. Правда, такие мысли Боня вслух не высказывал.
Света с Великой Матерью подтащили свои стулья поближе и теперь любовались зрелищем раскопок, причем если у эльфийки на лице читался восторг, то у драконши — мрачная решимость. Отправив своих «землекопов» добывать второй трофей, Боня подошел к женщинам.
— Свет, ты только посмотри, какой красавец!
Откопанный единорог явно относился к мужскому полу.
— И характер, судя по выражению морды, отнюдь не простой. Я с ними раньше не сталкивалась, но, по рассказам других, единороги с драконами плохо ладили. Точнее совсем не ладили. Я вот и думаю, может, мне лучше заранее перекинуться, чтобы в случае чего…
— Да ладно тебе! Как у нас в книгах писали, единороги хоть и не говорят, но существа разумные. Мы им быстро все растолкуем. Ты же знаешь, я буянов не люблю.
Великая Мать с такой оценкой магических животных была в корне не согласна. Но так как знала она о них только из эльфийских легенд, то ее мнение особого доверия не заслуживало.
Через полчаса пикси вытащили из ямы второго единорога и поставили его рядом с первым. Точнее, положили, так как этот единорог окаменел не стоя, а лежа, подогнув передние ноги под себя и положив голову на землю.
Боня, радостно пританцовывая, подошел к скульптурной группе и направил на нее поток концентрированной маны. На сей раз энергии потребовалось много. Не так, как для дедушки Ди, но почти на одном уровне со Светой.
В отличие от той же Светы единорогов никакая корка наслоений не покрывала, они казались двумя мраморными скульптурами чрезвычайно реалистичной и тонкой работы. Поэтому наблюдать за тем, как в этих скульптурах пробуждается жизнь, ничто не мешало. Боня смотрел с громадным интересом, все остальные тоже подтянулись поближе, в том числе и Света. Правда, на сей раз она не лезла вперед, чтобы прикрывать собой Боню, а выглядывала из-за его плеча.
В какой-то момент по лежащей статуе как будто пробежала легкая тень, вслед за которой на рельефной фигуре единорога чуть дрогнула одна мышца, потом другая, а затем он весь немного сменил позу и открыл глаза. Боня подошел к животному поближе, присел, приподнял голову магического существа и положил ее к себе на колени. Единорог дернулся, пытаясь перевалиться к нему поближе. Подлетели пикси, подперли его и помогли немного приподняться. Теперь он лежал на брюхе, подобрав под себя согнутые в коленях передние ноги и положив голову Боне уже на плечо. Глаза единорог снова закрыл и прижался к Боне так трогательно и доверчиво, что того аж повело от умиления. Он нежно погладил голову этого совсем не маленького зверя и чмокнул куда-то в переносицу. Света за спиной неодобрительно фыркнула.
Отвлекшись на первого единорога, Боня проворонил момент оживления второго. Вдруг стоявший справа от него зверь ощутимо вздрогнул и стал заваливаться. Хорошо хоть пикси подхватили и его, а затем аккуратно опустили рядом с Боней с другой стороны. Возникла симметричная группа: посередке Боня на коленях, а по бокам к нему прижимаются два лежащих единорога, положивших ему на плечи свои головы. При этом у обоих передние ноги тоже согнуты в коленях.
— Прямо как на молитву устроились, — улыбнулся Боня, — только смотрим в противоположные стороны.
Приходили в себя единороги еще долго. Стоять с ними в обнимку Боне давно надоело, спасибо хоть тело не затекало, видимо, божественный апгрейд сказывался. Вдруг первый зверь сфокусировал глаза на Свете, вздрогнул и подался назад, одновременно пытаясь встать на ноги. Второй, заметив это движение, тоже сделал попытку встать. Пикси подхватили обоих и помогли подняться. Боня тоже вскочил на ноги, придерживая «новорожденных» за шеи, но теперь ему пришлось тянуться: звери в холке были почти с него ростом.
Второй единорог оказался девочкой.
— У меня прямо Ноев ковчег получается, каждой твари по паре, — с удовлетворением заметил Боня. — Пара единорогов, пара гаргулий, драконов… Гм, нет, драконов у меня два вида по одной штуке! И вообще, Света не дракон, а моя жена!
Продолжить рассуждения Боне не дали. Единорог-девочка тревожно заржала. Единорог-мальчик нацелил рог на Свету и на нетвердых ногах подался на пару шагов вперед, пытаясь прикрыть подругу от страшного дракона.
— А ну прекратить хулиганить! — как можно более грозным голосом рыкнул Боня, хватая его за рог и поворачивая голову к себе.
Во взгляде единорога читались мрачная обреченность пополам с обидой. В смысле: «Зачем воскрешали, если сейчас дракону скормите?»
— Свет, ты опасалась, что они на тебя кинутся, а они тебя сами боятся! Ты их там за моей спиной никак не пугала?
— Да тихо я стою! — возмутилась драконша.
— Вот что, рогатые! — Боня повернулся к единорогам. — У нас тут команда дружная, никаких ссор я не допущу! Света — это не просто дракон, это мой дракон. Она вас не только не обидит, но и всегда помочь готова. Свет, иди сюда!
Схватив единорога за ухо, Боня потащил его к подруге. Тот от неожиданности сделал пару шагов вперед. Света тоже осторожно шагнула навстречу.
Пикси подлетели к единорогам и стали вразнобой галдеть им в уши. Судя по обрывкам фраз, про гаргулий, от которых только камни остались, рассказывали. Единороги подняли на Боню полные изумления глаза.
— Да, именно так! — заявил он и сунул Светину руку под нос единорогу. — Знакомьтесь, это — Света! Запах запомнил?
Единорог неожиданно кивнул.
— Вот и хорошо! Свет, погладь его по носу!
Драконша осторожно дотронулась до единорога. Тот фыркнул и ткнулся носом в ее ладонь. К ним очень осторожными шажками подошла и единорог-девочка. Света протянула руку и ей. Ритуал повторился.
— Молодцы, будем считать, что знакомство состоялось, — обрадовался Боня. — Хотя и не совсем. Рогатые, у вас имена есть?
Единороги дружно закивали.
— Ага, есть-то есть, а вот как эти имена узнать? — проворчал Боня. — Ладно, ты (Боня указал на «девочку») пока будешь Елизаветой или сокращенно Лизой. Вон пока прижималась, все плечо мне обслюнявила! Ну а ты тогда будешь Александром или просто Сашей. Мне эти имена всегда нравились, а здесь они что-то не в ходу. Так что запоминайте!
После раздухарившийся Боня подвел единорогов по очереди ко всем присутствующим — знакомиться:
— Лиза, Саша, это Сфенон! Сфенон, это Лиза и Саша!
Только дойдя до Великой Матери Боня немного растерялся, как ее представлять. Но та перед единорогами выпендриваться не стала и сама сказала, что ее зовут Лючиэлью.
Животные потихоньку приходили в себя, на ногах держались все увереннее и стали слегка пританцовывать. И даже прогарцевали вокруг полянки с пикси на спинах. Предложить им покатать кого-нибудь потяжелее Боня пока не решился.
В общем, на поляне царила полная идиллия, пока Боня не вспомнил, что работа только начата. Светино предложение отложить все остальное до завтра он отклонил как неконструктивное. Вышли они рано, так что хоть и долго уже возились, но день еще и до середины не дошел, поэтому пришлось снова браться за лопаты и идти к склепу. Дамы уселись на свои стулья с видом заправских дачников XIX века. Единороги отошли чуть в сторону и стали пастись, как обычные лошади…
Приноровившиеся к лопатам «землекопы» с новой работой справились быстрее чем за час. К счастью, долго искать вход не пришлось, дверь была как раз посредине обращенной на поляну стены склепа. Боня было заволновался, как же ее открыть, но гаргульи просто уцепились когтями и вырвали дверь вместе с петлями.
Внутрь земля не попала, так, наплыло немного у двери, но сам склеп остался невредим. Боня заглянул в образовавшийся лаз и даже собрался туда пробраться, но пикси его опередили. Пока гаргульи, взяв лопаты, стали формировать земляные ступени, маленькие летуны один за другим вынесли на поверхность три гроба. Боня попросил поставить их на краю холма «ногами» в сторону поляны.
В рассказанной вчера легенде гробы были названы хрустальными. В принципе материал, из которого они были сделаны, был бесцветным, но совершенно непрозрачным. Что там внутри — не было видно абсолютно. Сдирать крышки Боня не рискнул, просто встал перед гробами и направил на них поток концентрированной маны. Остальные присутствующие, включая единорогов, столпились сзади.
Процедура для Бони стала совсем рутинной. В результате он уже не сомневался, просто гнал энергию и запасался терпением. Впрочем, долго ждать не пришлось. Буквально через пять минут стенки гробов стали постепенно проясняться и делаться прозрачными. Стало видно, что в гробах лежат двое мужчин и одна женщина, все — эльфы, на вид молодые и красивые. Одеты они были в длинные кафтаны зеленовато-голубых тонов, явно из дорогой ткани, но без показной роскоши. У женщины кафтан был до щиколоток, у мужчин — чуть короче. Один из эльфов был яркий блондин, у второго мужчины и женщины волосы были русые.
Еще минут через десять древние эльфы стали немного шевелиться и открыли глаза. Пикси по знаку Бони кинулись снимать крышки. Света встала рядом с Боней и взяла под руку. Тот только улыбнулся в ответ.
Пикси потянулись подхватить эльфов под руки, но один из них сделал останавливающий жест.
— Не спешите, друзья, дайте нам еще немного времени собраться с силами. — Его голос был одновременно густой и мелодичный.
«Будь я женщиной, заслушался бы, — подумал Боня, — мне бы такой!»
Он ревниво глянул на Свету, но та стояла напряженно, вцепившись ему в руку. Великая Мать признаков потери рассудка тоже не проявляла, наоборот, была напряжена не менее Светы и пялилась на древнюю колдунью.
«Гм, а ведь им теперь титул Великой Матери как-то делить придется, — сообразил Боня. — Древние тут в свое время всем рулили, вряд ли они захотят кому-нибудь подчиняться. Тем более у эльфов сейчас и магов-то не осталось».
Древние тоже пристально вглядывались в Боню и его спутников, но их лица продолжали сохранять абсолютно безмятежное выражение. Первой потянулась вставать женщина.
— Мы рады приветствовать своих спасителей. — Голос у нее был грудной, обволакивающий. — Позвольте представиться. Меня зовут Галадриэль, а моих спутников — Феанор (кивок в сторону блондина) и Элронд.
— Чего-чего? — удивился Боня. — Неужто те самые?
— Не знаю, мой друг, — совершенно спокойно прореагировала Галадриэль. — В наше время эти имена были весьма распространенными. Звали так и многих героев древности. А легенд о себе мы, извините, не читали.
— Простите, просто эти имена были на слуху совсем в другом мире, — извинился Боня. — Меня зовут Боня, а это — Света, Эвриала, Сфенон и местная первая леди — Великая Мать Лючиэль.
На Великую Мать Галадриэль никак не отреагировала, а вот на Свету обратила пристальное внимание.
— Какое у вас странное имя, госпожа драконша, — сказала она. — Мы привыкли к именам типа Солнценосная из Авердина клана Всепожирающего пламени…
Боня заметил, что ранг Солнценосной Свете явно понравился, но та лишь улыбнулась и ответила:
— Нет, я просто Светлана Волохова, — и сделала книксен.
Боня ей мысленно зааплодировал.
— Да, наверное, в мире многое изменилось, пока мы спали, — спокойно констатировала Галадриэль. — Не знаете, сколько времени прошло?
— Более четырех тысяч лет, — вмешалась в разговор Лючиэль. — Наш народ крайне истощен и влачит самое жалкое существование без маны и магии. Но то, что к нам прилетела госпожа драконша и принесла с собой бога, подарило нам надежду. Уже сейчас жители нашего поселка быстро идут на поправку, а наши гости обещали еще постараться оживить Великий лес. Уверена, с вашей помощью у них все получится.
— Госпожа драконша, господин бог! — В голосе Галадриэль впервые появились радостные нотки. — Еще раз позвольте поблагодарить вас за ваше участие. Наше пробуждение произошло в превосходных условиях, мы едва ли могли на такое рассчитывать. Господа маги, вариант номер один. За работу!
Слова «за работу» прозвучали как команда, и это Боню немного напрягло. Но ничего особенного не произошло, просто маги закончили общий разговор и распределили между собой собеседников. Ему достался блондин Феанор, сама Галадриэль вцепилась в Свету, а Элронд подхватил под локоток Лючиэль. Гаргульи, пикси и единороги были предоставлены сами себе.
Феанор после нескольких минут расшаркиваний взял быка за рога и предложил Боне сходить к мелорну, посмотреть, что можно сделать для восстановления священного дерева. Это вполне совпадало с целями самого Бони. Он вопросительно взглянул на Свету, но та не возражала. Они с Галадриэль уселись на стулья рыболова и вели светскую беседу. Лючиэль Элронд повел куда-то в лес, задавая на ходу вопросы о состоянии эльфийского поселка. Собственно, наибольшее беспокойство у Бони вызывала Света с ее нелюбовью к эльфам, поэтому он попросил гаргулий и пикси побыть рядом и держать ситуацию под контролем.
— Опасаетесь, что наш дамы могут вспомнить старые обиды? — улыбаясь, спросил Феанор. — Не беспокойтесь, Галадриэль умеет контролировать себя. Впрочем, помощь ваших спутников нам у мелорна не понадобится.
Единороги потянулись следом за ними.
— Галахард, Женевьера, — обратился к ним Феанор, но те вдруг дружно отрицательно замотали головами.
— Ой, я не знал, как их зовут, — чувствуя некоторую неловкость пробормотал Боня, — вот и назвал их Елизаветой и Александром или, если сокращенно, Лизой и Сашей.
Единороги теперь дружно закивали и по очереди потерлись носами о его плечо.
— Я смотрю, вы с ними уже поладили, — удивился эльф, — но все равно, Лиза и Саша, разве вам не хочется впервые за столько лет просто поваляться на травке?
Единороги немного задумались, но потом все-таки пошли следом за ними.
Идти было недалеко. Видимо, древние эльфы свой склеп не случайно на этой поляне поместили, выбирали место поближе к срубленному мелорну.
Священное дерево было срублено вовсе не под корень, как утверждалось в легенде, пень был примерно два — два с половиной метра в высоту. Ствол валялся рядом.
Боня обошел ствол. Дерево оказалось пустотелым, стенки были не очень толстыми.
«А ствол-то у мелорна совсем и не такой мощный внутри оказался, как снаружи выглядит, — подумал Боня. — Понятно, почему он не особо высокий был, просто больший вес не выдержал бы. Хотя магические деревья законам физики могут и не подчиняться…»
Через полянку их окликнул человек, то есть эльф, в котором Боня узнал своего старого знакомого — посла Гильдельберта, который выбрался из примитивного шалаша на краю поляны и теперь спешил к ним.
— Дорогой Боня! — Гильдельберт так обрадовался Бониному появлению, что чуть на шею ему не бросился. — Как хорошо, что вы приехали! Мы с такими трудами добирались из Деная сюда, сообщить о визите ее галактического величества и деуса, а Великая Мать отправила нас охранять незнамо от кого этот пень. Меня, профессионального дипломата! Сижу теперь как привязанный на этой поляне. А мои бедные девочки день и ночь бродят по лесу в поисках пропитания, нам из поселка ничего не дают! Зато все деньги, которые вы щедро выдали нам на дорогу, Великая Мать отобрала, так что нам даже вернуться в Денай не на что.
— Ничего, мы здесь, все будет хорошо, — стал утешать его Боня. — И денег на обратную дорогу я вам дам, не беспокойтесь. А пока — знакомьтесь. Господин Феанор, это господин Гильдельберт, посол Великого леса в городе Денае на южном берегу моря. Господин Гильдельберт, это господин Феанор, древний и великий маг, если позволите вас так называть.
Лицо посла стало похожим на каменную маску. Видно было, что его челюсть очень хочет опуститься, а глаза вылупиться, но профессиональная этика и сила воли этому мешают.
— Безумно счастлив вас видеть! Сегодня воистину великий день! Какими судьбами и откуда прибыли вы к нам?
— Всего лишь из склепа на соседней поляне, — улыбнулся Феанор. — Как видите, господин Боня времени зря не теряет.
В этот момент из леса вышли единороги и присоединились к компании.
— А это — Елизавета-Женевьера и Александр-Галахард. Рекомендую, чрезвычайно милые ребята, хоть и рогатые. Знакомьтесь, — Боня повернулся к единорогам, — ваш посол в городе Денае Гильдельберт. Его жена и дочка — Бертаниэль и Эллина — где-то по лесу бродят, грибы собирают. Кстати, а где Фафнир?
— Простите. Спит в палатке, он сегодня ночью дежурил, бедный. — Возможность сменить тему подвернулась очень кстати, а то посол уже едва сдерживал себя из-за переизбытка впечатлений. — Пойду его разбужу. Он мне не простит, если пропустит единорогов.
— Да, разболтался тут народ, на Великую Мать посторонним жаловаться… — Феанор с сожалением посмотрел вслед Гильдельберту. — Надо срочно принимать меры. И без вашей помощи нам никак не обойтись.
— Вы говорите так, будто точно знаете, что надо делать, — обрадовался Боня. — Расскажите, а то, глядя на этот пень, я в некоторой растерянности. Можно, конечно, накачать его маной и надеяться, что от корней новый побег пойдет, но… Не знаю… Обычному дереву точно уже ничто бы не помогло.
— Никаких побегов выращивать не надо, друг мой. — Феанор снисходительно улыбнулся. — Все уже давно выросло. Пойдемте, я вам покажу.
Сразу пойти не удалось, так как из шалаша выскочил Фафнир. Пришлось познакомить его с единорогами и попросить тех немного пообщаться с мальчиком, пока Боня с Феанором делами займутся. Те не возражали, и паренек был счастлив. Феанор взял Боню под руку и повел дальше в лес, рассказывая на ходу.
Выяснилось, что в Великом лесу рос не один мелорн. Точнее, мелорн был как раз один, но стволов у него было много. Оказывается, каждое магическое дерево старается раскинуть свои корни как можно дальше. Другим деревьям это не мешает, мелорны не соки из земли тянут, они пропитанную магией экосистему создают. Всюду, куда дотянулись корни мелорна, есть мана, а растения подчиняются воле магов. Удалившись от исходного дерева, корни дают новый побег. Выросшее из него дерево не становится полностью самостоятельным, оно входит в общую сеть дерева-матери, но от него разрастается новая корневая система. Фактически весь Великий лес покрыт такими мелорнами. Некоторые из деревьев молоды и невелики. В частности, именно такой рос на краю поляны со склепом. Наиболее старые практически сравнялись по размеру с деревом-матерью. Оттого, что мумрики погубили главное дерево, вся система утратила магическую подпитку и окаменела. Но она уцелела, так что с Бониной помощью есть шанс оживить какой-нибудь из наиболее крупных мелорнов-детей, а через него и всю сеть.
Подходящее дерево нашлось, как и ожидалось, неподалеку, метрах в двухстах от поляны с пнем. От окружавших его деревьев он отличался только толщиной ствола — больше пяти метров в диаметре, и голыми ветками.
Боня подошел поближе и направил на ствол поток энергии, постепенно повышая ее концентрацию и перемещая поток по стволу от корней к кроне и обратно. Через некоторое время мелорн откликнулся. Поток Боня в этот момент направлял почти в землю. Мана перестала обтекать ствол, а со все возрастающей скоростью потянулась внутрь.
— Кажется, началось, — пробормотал Феанор. — Не верил, что доживу до такого…
На сей раз напрячься Боне пришлось изрядно. Емкость у дерева казалась бесконечной, хорошо хоть скорость впитывания энергии тоже была громадной. Боня выжимал из себя все, что мог, но превысить способность дерева к поглощению маны так и не сумел.
Где-то через час дерево начало понемногу меняться. С легким шорохом со ствола стала осыпаться каменная крошка, под которой оказалась обычная кора. Еще через полчаса на ветках стали завязываться почки, из которых затем показались молодые листочки.
«Прямо как при замедленной съемке в фильмах о природе», — подумал Боня.
Наконец интенсивность поглощения мелорном маны пошла на спад. Бонин поток энергии потянулся дальше за дерево. Теперь появилась возможность пообщаться с эльфом, а то из-за максимального напряжения Боня как-то выпал из реальности.
Феанор тоже заметил перемену:
— Кажется, получилось, дорогой Боня, можно уменьшать поток.
— Уже, — ответил тот.
— Вы совершили настоящее чудо! Эльфийский народ у вас в неоплатном долгу, — с пафосом заявил Феанор. — Позвольте раскрыть вам одну из величайших тайн эльфов. Пойдемте, я покажу.
Феанор подошел к стволу мелорна и положил на него руку. Казалось, с этой стороны кора у дерева чуть светлее, чем с противоположной. Неожиданно рука эльфа легко вошла в дерево и исчезла внутри. Феанор сделал шаг и сам наполовину погрузился в ствол, как будто вместо дерева здесь была одна иллюзия. Маг повернулся к Боне, протянув ему руку:
— Идемте, друг мой. Не бойтесь, вы даже ничего не почувствуете, проходя сквозь ствол.
В последнее время Боня уже не удивлялся переменам, происходящим с магическими существами после подпитки их энергией. Но сейчас его проняло. Проходить сквозь стену… Это было похоже на чудо. Он подхватил руку Феанора и решительно шагнул следом.
Перехода Боня действительно не почувствовал, разве что темно было, когда голова сквозь стенку проходила. Внутри оказалась небольшая круглая комната метра четыре в диаметре. Из стен лился мягкий приглушенный свет. Потолка, правда, видно не было. В комнате даже оказалась мебель, выраставшая прямо из пола и стен. Почти половину комнаты занимала широкая кровать, на которой сейчас сидел эльф. За кроватью из стены выступали полки.
— Это — тайные дома эльфов-магов, — сказал Феанор. — Если дом не занят, войти сюда может любой маг, надо только мысленно попросить мелорн пропустить тебя. Но, находясь внутри, можно попросить мелорн больше никого сюда не пускать. Тогда, пока у мелорна не кончится мана, никакие враги не смогут сюда прорваться.
— А как же узнать, кто находится снаружи?
— Достаточно мысленно попросить дерево — и часть стены станет прозрачной изнутри, снаружи это не будет заметно.
Феанор посмотрел на стену, и действительно, на ней проявилось небольшое окошко, сквозь которое виднелся кусочек леса.
— Кроме того, — продолжал маг, — можно мысленно попросить мелорн сформировать тут любую мебель, а также вещи или даже еду. Еду, конечно, не любую, но ассортимент достаточно широк.
Из стены напротив выдвинулась столешница, а потом из нее выросли два стакана с какой-то жидкостью. Феанор взял один из стаканов и протянул Боне, затем сам подхватил второй и стал пить. Боня тоже попробовал. На вкус было что-то вроде березового сока. Довольно приятно.
— Обалдеть! — только и смог сказать он.
Столешница снова втянулась в стену.
— Попробуйте сами, — предложил Феанор.
Боня мысленно пожелал, чтобы на стене появилось зеркало, и через несколько секунд смог наблюдать в нем свою растерянную физиономию.
— Правда замечательно? — спросил эльф и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Дорогой друг, но я привел вас сюда не просто так. Не могли бы вы немного усилить поток маны и обработать мелорн изнутри? Поверьте, это чрезвычайно важно.
— Да пожалуйста, — ответил Боня увеличивая поток.
— А я, если позволите, на несколько минут покину вас. Мне бы надо задать пару вопросов этому вашему Гильдельберту. Так, кажется, его зовут, если не ошибаюсь? Ну а вы тут поэкспериментируйте пока. Я через пять минут вернусь.
В ответ Боня только пожал плечами.
Феанор подошел к стене и проскользнул сквозь нее. Боня еще немного увеличил поток энергии. Туман клубился внутри очень плотно, но никуда и не думал втягиваться.
«Он тут что, запас маны хотел создать? — подумал Боня. — Так бы и сказал».
Развлекаясь, Боня сделал у комнаты потолок из твердой маны примерно метровой толщины, затем вызвал из стены стол, а из пола табуретку. Попросил еще стакан, но уже с колой. Стакан появился, но пустой. Дерево, видимо, не поняло, но у Бони возникло ощущение отклика.
«Ого, да оно чуть ли не живое», — поразился Боня.
Он попытался представить себе колу на вкус. Стакан заполнился темной жидкостью. Боня попробовал. Что-то не совсем то, но пить можно. Значит, сам не смог четко задачу поставить.
Боня еще немного поразвлекался, попробовал местный кекс и даже плошку горячего овощного супа. Тут ему пришло в голову, что надо бы посмотреть, как выглядит сейчас дерево снаружи. Вот твердой маны он сюда целый потолок напихал, верх и низ пленкой прикрыл, но к стенам-то он ее просто прилепил. А как они с энергией взаимодействуют? Поглощают или свободно пропускают? В общем, Боня убрал лишнюю мебель, подошел к стене, положил на нее руку и попросил его выпустить. Ничего не произошло, стена осталась твердой.
Следующие полчаса Боня пытался понять, что же он делает неправильно. Окно вот появлялось охотно, а дверь — нет. Кстати, никакого Феанора в окрестностях не наблюдалось. Неужели он так с послом заболтался, что забыл про бога? После всех расшаркиваний? У Бони стали появляться нехорошие подозрения.
Тут его посетила несколько странная мысль. Он снял с ноги сапог и прижал его к стене, затем попросил мелорн пропустить. Сапог легко вошел в стену, но как только к стене приблизилась рука, лафа закончилась. Пропустить ее дерево отказывалось. Боня вытащил сапог из стены, обулся и сел думать.
Итак, что мы имеем? Бонины команды мелорн воспринимает и выполняет. А вот выпускать — не выпускает. Но он пропускает сапог и спокойно пропустил эльфа. В чем же разница? Ответ очевиден: в мане.
А если втянуть ману в себя? Помнится, снимая бинты пикси, он добился уменьшения вокруг себя энергетического слоя до миллиметра. Надо попробовать!
Боня снова снял сапог и надел его на руку, затем максимально убрал ману вокруг руки и с волнением пододвинул руку с сапогом к стене и попросил пропустить его.
Есть! Рука вошла в стену до конца голенища. Боня попробовал продвинуть ее дальше.
Собираясь в лес, он надел кожаную куртку, опасаясь колючек. Вспотеть он не боялся, организм бога легко подстраивался к изменениям температуры без неприятных ощущений. Боня как мог уменьшил слой маны по всей руке. Проходит! А вот морда уперлась в стену и не идет. Впрочем, вполне ожидаемо.
Он с сожалением втянул руку в сапоге назад. Выходит, надо прикрыть открытые участки кожи чем-нибудь плотным. Только вот вся одежда и так уже на нем. Штаны тоже плотные, так что открыты только кисти рук и голова.
Куртку можно надеть и на голое тело. Рубашка, конечно, не очень толстая, но довольно большая, можно ее сложить в несколько слоев и попробовать прикрыть голову. А что делать с руками?
Боня вздохнул, снова снял сапоги и смотал портянки. Ладно, придется пока надевать на босу ногу.
Самое сложное оказалось одновременно обмотать руки и голову. Сквозь рубашку видно было плохо. А спеленатыми кистями рук аккуратно голову не обмотаешь. В конце концов Боня, обмотав голову, оставил узкую щелку для глаз, которую прикрыл уже культями.
Следующая задача была просочиться сквозь стену. Боня предельно сконцентрировался, максимально убирая ману вокруг ноги. Просунул ее наружу и нащупал землю. Вслед за ней отправил руку и плечо. С замиранием сердца протащил голову, затем вторую ногу. Внутри оставалась только половина левой руки. Именно через нее Боня и продолжал гнать всю выделяемую собой ману.
В начале своего «пути» Боня увеличивал толщину потолка комнаты сверху. Когда голова оказалась снаружи, контролировать поток маны ему стало неудобно, поэтому он стал формировать из нее шар на кончиках пальцев левой руки. Шар, к счастью, ничего не весил, так что не мешал, а то его размер от волнения Боня слишком увеличил.
Передвинув шар маны к самым кончикам пальцев, Боня резко выдернул руку. Дерево сомкнулось, шар маны остался, естественно, внутри. Рука вроде была цела. А вот кончика обмотки из портянки как не бывало. Боня с какой-то отрешенностью посмотрел на обрывки, в которые превратился конец его портянки, прикрывавший пальцы.
— Хорошо, что с этой стороны стена всего сантиметров двадцать. С противоположной мне бы полруки оттяпало. Отросла бы, наверное, но все это наверняка очень больно и неприятно.
Минут десять Боня просто просидел на земле, чтобы прийти в себя. К мелорну прислоняться не стал: а вдруг назад провалишься? Наконец отпустило. Он, как смог, намотал обратно портянки, надел рубашку и отошел от дерева. Мана вокруг мелорна не клубилась. Значит, наружу ее дерево свободно не выпускает, работает, как защитная пленка.
Злобы на мелорн Боня не испытывал, дерево все-таки к разумным существам отнести было нельзя. Максимум — к полуразумным. Так что пусть себе растет и радуется. Маны в него Боня накачал — на несколько лет хватит. А если что, надо будет одеться соответствующим образом и можно еще добавлять. Были бы у него перчатки да закрытый шлем, никаких проблем не возникло. Всего-то делов!
А вот с эльфами надо бы разобраться. Очень похоже на подставу, а Боня такого не любил. Впрочем, кто подставы любит? Если не ты, а тебя?
Чтобы удостовериться, Боня вернулся на поляну с пнем. Посол обретался в своем шалаше. Феанора не наблюдалось.
— Нет, господин Феанор ко мне не подходил, — ответил посол на Бонин вопрос. — Только вместе с вами тогда.
Собственно говоря, именно этого Боня и ожидал.
На поляне появился Фафнир верхом на Лизе. Единорог Саша бежал рядом. Увидев Боню, вся компания бросилась к нему. Фафнир радостно завизжал. Подбежав, Лиза резко остановилась и опустила голову, однако стоявший рядом Гильдельберт проявил чудеса реакции и успел подхватить сына. Единороги радостно ткнулись мордами в Боню.
— Что ж не предупредили о возможных проблемах? — строго спросил он их.
Те виновато понурились: мол, сами не знали. Боня улыбнулся и почесал им носы.
— Ладно, пошли ваших древних воспитывать, а то распоясались совсем!
Боня повернулся, мимоходом заметив, что у посла, в первый раз на его памяти, челюсть все-таки отвисла.
Подходя к поляне, Боня услышал, что на ней идет разговор между Светой и эльфами. Довольно напряженный, судя по интонациям, но без скандала. Боня повернулся к единорогам.
— Лиза, Саша, вы пока идите на полянку, послушайте, о чем говорят. Только не отсюда выходите, а правее возьмите. И я подойду, послушаю. Кажется, они мне кости перемывают, интересно все-таки.
Единороги послушно ломанулись вправо и, с треском сминая кусты, вышли на поляну. Все присутствовавшие обернулись в их сторону. Боня тем временем без лишнего шума подобрался поближе к спорящим и спрятался за широким деревом, оказавшимся мелорном.
«Чуть не прижался, растяпа! — поругал себя Боня. Понаставили тут капканов на бедных богов, понимаете ли…»
Боня перебрался за обычный куст. Видно было плохо, но оно и к лучшему. Света и Галадриэль так и сидели на стульях рыболова. Феанор, Элронд и Лючиэль тоже сидели, но уже на растущих из земли табуретах.
«Небось там какой-нибудь корень мелорна проходит, — догадался Боня, — вот древние и постарались. Интересно, а я так тоже могу?»
Он посмотрел на мелорн рядом и попросил тоже дать ему стул, который за несколько секунд вырос рядом с ним, как гриб из земли. Хорошо хоть бесшумно, а то всю конспирацию можно было нарушить. Боня потрогал стул рукой, потом уселся и стал слушать.
— Госпожа драконша, — говорила Галадриэль, — вы уже два часа расспрашиваете меня о жизни в Великом лесу в наше время, причем мне почему-то кажется, что вас это совсем не интересует. Я думаю, давно пора поговорить по существу.
— Вы правы, я действительно жду, когда вернется Боня.
— Не понимаю, зачем вам вдруг понадобилось изображать наивность, — удивилась Галадриэль. — Вы же прекрасно знали, на что шли. Признаюсь, вы нас удивили, но мы вам искренне за это благодарны. Вашего бога мы, конечно, не вернем, но в Великом лесу вы теперь всегда будете почетным гостем. Более того, если вдруг среди потомков вашего бога проявятся божественные свойства, обещаю, мы с вами поделимся. Да и помощь магов вам когда-нибудь может понадобится.
— А как же вы собираетесь удерживать Боню? — поинтересовалась Света. — Он вообще-то очень не любит, когда к нему пытаются применить какое-либо насилие.
— Ваша забота о боге делает вам честь, — улыбнулась Галадриэль. — Разумеется, никакого насилия. Феанор провел его в комнату в мелорне, поверьте, там очень комфортно. Более того, к нему будут заходить гости, а когда здесь появятся человеческие самки, мы их будем отправлять их к нему одну за другой, пока не забеременеют. Вы же знаете, у магических разумных боги не могут родиться.
— Понятно. А сам он выйти, естественно, не сможет?
— Такова природа мелорнов. Они охотно впускают внутрь себя все, излучающее ману, но никогда не выпустят это наружу. А пока у мелорна есть энергия, нанести ему вред невозможно. Мумрики брали деревья измором, налетали с такой силой и в таком количестве, что жившие в мелорнах боги просто не могли вырабатывать необходимого количества маны. Но ваш Боня несоизмеримо сильнее всех богов, которых я видела до сих пор. Всего за каких-то три-четыре часа он весь лес оживил! Потрясающе!
— То есть ваши мелорны всегда не сами ману производили, а служили тюрьмами для богов? — уточнила Света.
— Не тюрьмами, а домами! — поправила Галадриэль. — В мелорнах очень уютно, а боги совсем не приспособлены к жизни в миру, они как обычные люди, которых каждый обидеть может. Что, кстати, всегда и происходило.
— Ну что ж, примерно так я и думала, — неторопливо произнесла Света. — Собственно, именно на это я и рассчитывала. Не буду врать, я очень не хотела сюда лететь, в деле обольщения эльфам никогда равных не было. К тому же среди эльфиек такие красавицы встречаются, взять хоть вас, Галадриэль. Мне с вами не тягаться. Боялась, что вы ему голову вскружите и у меня его просто уведете. Доказывать, что вашим красавицам нужен не он, а только его мана, когда сама лицо заинтересованное, — неубедительно. А так вы все сделали за меня.
— Совершенная, — обратился к Галадриэль Элронд, — извини, я чего-то не понимаю. Госпожа драконша отдала нам бога, а теперь говорит так, как будто тот может сам в любой момент уйти? Из мелорна?
Галадриэль напряженно застыла.
— То, что я якобы привезла Боню с другой планеты, придумал глупый посол, — заявила Света. — Я оказалась примерно в таком же положении, что и вы, только не в гробу лежала, а в качестве статуи собственную пещеру охраняла. Как и гаргульи, и пикси, которые тысячи лет разные здания вместо скульптур украшали. Всех нас Боня к жизни вернул. А прилетел он сюда с мумриками. Только когда они его против воли под маноприемник сунули, он им корабль грохнул и их заодно. И когда гаргульи его похитить пытались, разбил их в щебенку о ближайшую стенку. Так что я в Боню верю. Как разберется, что его к очередному маноприемнику приковать пытаются, так и придет. А разнесет он при этом ваш мелорн или нет, это как у него настроение будет. Все-таки он сам сюда лететь хотел, эльфов спасать. Может, и пожалеет.
— Это все, конечно, очень интересно и необычно, а звучит даже пугающе, — прервал ее Элронд, — но чтобы бог сумел выбраться из мелорна… Не верю. Кстати, он там уже больше двух часов сидит, давно бы вышел, если бы мог.
— Так он всех жалеет и ко всем хорошо относится, пока ему какую-нибудь гадость не сделают, — чуть не всхлипнула Света. — Да и соображает не всегда быстро, хотя вообще-то умный. Такие артефакты разрабатывал, что закачаешься. Даже золото делать может!
— Коз-з-зел! — зашипела вдруг Галадриэль на Феанора. — Ты что, с послом совсем поговорить не догадался?! Уж про артефакты-то он должен был знать!
— Спорим, что не подеретесь, — сказал Боня, выходя из-за куста. — Хотя было бы интересно посмотреть. Я тут вас уже довольно давно слушаю, много о себе интересного узнал. И об эльфах тоже.
Света немедленно кинулась ему на шею:
— А знак подать никакой не мог? Я же волновалась!
— Ты мне тоже никаких знаков не подавала! Можно сказать, подставила по полной программе! Я когда понял, что этот блондин возвращаться не собирается, таким дураком себя почувствовал!
— Ты умный! Незачем на себя наговаривать! — Света несколько раз легонько стукнула Боню кулаком в грудь.
— Сама говорила, что я тугодум. Впрочем, ты права. — Боня чмокнул подругу в нос. — Скажи лучше, что нам с этими эльфами теперь делать?
— Так ты уже сам все решил наверняка. Так зачем спрашиваешь? Хотя я и так знаю, что все равно простишь…
Эльфы смотрели на разыгравшуюся перед ними сцену в явном обалдении.
— Простите, госпожа драконша, — не выдержал Элронд, — так, значит, вы вот так со своим богом управляетесь? Ор-ригинальное решение…
— Что значит «со своим богом»? — Немедленно отреагировала Света. — Боня — мой глава клана. А я просто за мужем следую. К вам сюда он решил лететь, я только транспортом работала.
— Глава клана! Ну-ну, — наконец в разговор вступила Галадриэль, причем ее тон ничего хорошего не предвещал. — А в клане вас только двое? Ох и будут у вас еще проблемы, если детей заводить соберешься!
— Это наше дело! — обрезала Света. — И дети — это проблемы приятные!
— Это смотря чьи дети… — начала Галадриэль, но Боня, увидев, что дамы уже готовы вцепиться друг другу в волосы, поспешил вмешаться. Все-таки от драки двух магов, скорее всего, совсем не волосы вокруг полетят.
— Девочки, а ну прекратили! Вон даже единороги смеются! И нечего мою личную жизнь на митинге обсуждать!
От такого обращения Галадриэль запнулась на полуслове. Более спокойным тоном Боня продолжил:
— Подвожу промежуточные итоги. Во-первых, будете еще хамить — обратно по гробам распихаю и закопаю поглубже.
Эльфы переглянулись, но промолчали.
— Во-вторых, мелорн ваш я твердой маной почти под завязку накачал. На несколько лет должно хватить даже при интенсивном расходе. Можете сходить проверить.
Феанор сорвался с места и исчез в лесу. То ли недоверчивый, то ли смыться решил от греха подальше, раз повод появился.
— Будете теперь, господа великие маги, свои грехи и нашу помощь отрабатывать. Я тут подумал и решил, что надо будет снова в этом мире магическую академию открыть. Как только с местом определюсь — сообщу. Так что пока можете свой Великий лес в порядок приводить, но потом необходимо, чтобы хотя бы один из вас непрерывно в академии находился и занятия вел. Готовить магов нужно только в академии. Эльфов, естественно, тоже принимать будем. Так что вы пока в поселке наиболее талантливых выявите как-нибудь.
Боня немного помолчал:
— Кажется, пока все. Хотя нет! Тут ваши магические комары от маны ожили, весь поселок заели. Я себе артефакт создал, их ультразвуком отгонять, но у вас, наверное, и другие средства были предусмотрены. Сделайте что-нибудь, а то последних эльфов потеряем…
— Как же вы делаете артефакты? — поинтересовался Элронд. — Как я понимаю, вы не только ману вырабатываете, но и сами колдовать можете? И правда, что вы золото делать умеете? А то я всегда считал, что это невозможно.
— Может, давайте лучше все на «ты» перейдем? Когда Света с Галадриэль друг на друга кричать начали, ведь сразу перешли. Выглядите вы все молодо, чувствуете себя, я думаю, тоже молодыми. Так зачем лишний политес разводить? Теперь по поводу моего колдовства. Ману вижу. Могу ею управлять по собственному усмотрению. Могу дать, могу и отнять. Колдовать тоже могу, равно как и артефакты делать. Хотя делаю это, наверное, коряво, так как самоучка. Очень надеюсь, что вы мои знания в этой области разовьете. Золото тоже делать приходилось. Как-нибудь покажу. Но много делать не буду и других учить не стану, иначе мы тут всю финансовую систему обрушим.
Тем временем из леса вышел Феанор, ведя за собой смущенного посла. Увидев на поляне Лючиэль, Гильдельберт поспешил к ней:
— Великая Мать, господин великий маг освободил меня от охраны пня мелорна. Я не могу с ним спорить.
— Кто здесь Великая Мать, мы чуть позже разберемся, — вмешалась Галадриэль.
— Это, конечно, ваше внутреннее дело, но я бы советовал не торопиться, — влез с непрошеным советом Боня. — Пусть жители поселка сами решают, только не сейчас, а месяца через два хотя бы. А то пока ни они вас не знают, ни вы их. Или, может, сами решите все в академию перебраться. Я был бы очень рад.
Элронд, видимо, решил перевести разговор в другое русло:
— А что за необычный амулет у почтенного Гильдельберта? Твоя работа, Боня?
— Это не амулет, всего лишь переносной источник маны, — объяснил тот. — Над Денаем-то я уже довольно большое облако маны успел сделать, и здесь, смотрю, уже почти весь лес охватил, но по дороге энергии как не было, так и нет. А такие накопители я и вам сделаю, может, пригодятся.
Боня чуть сосредоточился и за полминуты слепил из твердой маны такой же листок, как у посла. Делать защитную пленку от испарения энергии он тоже уже приноровился из-за частой в ней необходимости, так что мог ее наложить уже сам, без помощи артефакта.
— Вот, это просто кусочек твердой маны с небольшим фитильком, через который она испаряется. Это создает вокруг владельца индивидуальное мановое облако. Судя по расходу маны на амулете Гильдельберта, хватит на пару-тройку лет.
Через минуту Боня вручил аналогичные листочки и Галадриэль с Феанором:
— Только шнурка у меня нет. Вы уж как-нибудь сами…
День между тем подходил к концу, и вся компания, включая единорогов, заспешила к поселку.
Назад: ГЛАВА 1 В заповедных и дремучих…
Дальше: ГЛАВА 3 Харчевня на опушке