Глава 14
СТИХИИ
Тропа то и дело норовила изогнуться и увести путешественников куда-то в сторону, но при этом они шли вперед, не встречая никаких препятствий. «Да, здесь я уже бывал, — думал Эхс. — Еще немного, и подойдем к тому месту, где…»
— Скажи, Косто, — обратился он к скелету, — ты сейчас там, где был?
— Я сейчас там, где мне кажется, что я есть, — ответил скелет.
— Значит, твое тело не…
— О, нет, не бойся. Мы, жители гипнотыквы, не плотские, как вы, а магические. Ни меня, ни Розы ты во второй раз здесь не найдешь. Достаточно, что ты нашел нас тогда.
Чекс кивнула. Она, как умная девушка, согласилась с умным скелетом. Эхс все-таки волновался. А вдруг…
Но когда они подошли к тому месту, где когда-то лежал Косто, то действительно увидели лишь какую-то вмятину в земле, контурами напоминающую скелет. Значит, Косто не ошибся. Ему кажется, что он идет сейчас с ними, и он действительно идет с ними. В этом разница между существами живыми и существами, сотворенными магией.
Что-то красное мелькнуло впереди. Чекс вздрогнула, но Эхс успокоил ее:
— Не бойся, это всего лишь краснобайка. Они всегда такие.., красные.
Чекс смерила его взглядом, но от комментариев удержалась.
Вскоре перед ними выросла бузина, пишущая письма своему дяде.
— Пишет бедняжка, а письма-то пропадают, — сочувственно заметил Косто.
Теперь Чекс послала скелету свой недоуменный взгляд, но опять промолчала.
Они прошли мимо…
Очкастой гляделки.
Мимо…
«Р» и «Д».
Мимо многих других потерь и потерянных.
А вот и то место, где когда-то сидела в своем корыте медная девушка Роза. Эхс вспомнил о чем-то и почему-то тут же покраснел.
Потом они прошли какой-то поворот, и скелет как бы между прочим заметил:
— А вот здесь будильник валялся, и медяшка его подобрала.
— Что еще за будильник? — насторожился Эхс.
— Ну что-то вроде колдовского снадобья. Эльфы и прочие существа используют его, когда хотят влюбить в себя существо иного размера и рода. Будильник пробуждает в них любовь.
— А как же он пробуждает, если, как ты сказал, будильник потерялся? — поинтересовалась Чекс.
— Не совсем потерялся. Просто в ксанфском перечне его нет, как и очкастой гляделки, — терпеливо объяснил скелет.
— И как же этот будильник действует? — чрезвычайно заинтересовавшись, спросил Эхс.
— Если огр захочет влюбить в себя эльфа, то при помощи будильника сможет пробудить в эльфе чувства ОГРомные, как и он сам. После чего их любви уже ничто не в силах помешать, — растолковал скелет.
— А если один сделан из плоти, а другой из металла, будильник подействует? — спросил Эхс. Чувствовалось, что он напряженно ждет ответа.
— Подействует, — уверенно произнес скелет. — Будильнику все равно кого будить.
— Я подозреваю, что кто-то на кого-то имеет виды, — с легкой иронией заметила Чекс. — Пахнет свадьбой…
— А это снадобье.., этот будильник — прочный? — упорно продолжал спрашивать Эхс. — Его можно сломать?
— Ну что ты, это очень прочный, очень надежный будильник, — успокоил скелет. — Был в моей практике один случай. Велели мне попугать, во сне разумеется, одного эльфа, который до смерти влюбился в одну наяду…
Тем временем путешественники продолжали идти по Тропе Пропаж.
— Ой, смотрите! — закричала Чекс. — Наш путь отклоняется от Тропы.
— А как же направляющее заклинание? — встревожился копуша.
Указательное, или скатертьюдорожное, заклинание привело их в какое-то невероятно странное место. Цветные сполохи пронизывали воздух. Цвета соединились в пятна, пятна вытягивались, потом рассеивались. Кроме цветов, повсюду были еще и звуки — стоны, завывания, дикий хохот. А тут еще сгустились и запахи, пахло то ли сладостью, то ли гадостью.
— Вот они, ужасы, простые и понятные, — проговорил Косто. — Как приятно снова с ними встретиться.
— А, ясно, это что-то вроде цветового и звукового сопровождения плохих снов, — догадалась Чекс.
— Да, — подтвердил Косто. — Без цвета, звука и запаха ни один страшный сон долго не протянет. Мило, правда?
— Мило, — согласилась Чекс, хотя голос ее дрогнул.
И тут…
Огромное лицо с пылающими глазами повисло над ними, — Кт-о-о дер-р-знул прони-и-и-кнуть в мо-о-й до-о-м? — прогудело, простонало лицо.
— Чтоб ты пропало! — крикнула Чекс, — Не мешай нам идти!
— Чего-о-о-о?
Бесконечное о-о-о хлынуло из открытой пасти, которая стала расширяться, расширяться, и стала наконец шире самого лица. И тут из этой пещеры появилось еще одно лицо, пострашнее первого, с огромным бородавчатым носом и громадными, похожими на сабли, зубами.
— Наруш-ш-ш-ители! — прошипело страшилище.
— Эй, мы ведь идем своей дорогой, никого не трогаем! — снова крикнула Чекс. — И ты нас не запугаешь. Ступай-ка отдохни.
— Уш-ш-ш, — в бессильной злобе прошипело чудовище. Пасть открылась, и в ней сверкнули клыки. И тут из этого жерла вылезло третье лицо. Уж оно-то было стра-а-шным, куда страшнее первых двух. Вместо глаз на лице полыхали кроваво-красные огни, вместо носа торчал клюв, а на месте рта зияла черная дыра.
— Нет, оно еще не одумалось, — пробормотала Чекс. — Так получай! — и она выстрелила в чудовище из лука. Стрела попала прямо в хищный клюв, прошла сквозь него и как будто провалилась в бездну. Ну да, ведь это кошмарное явление было всего лишь нарисовано на фоне неба. Но лицо, хоть и нарисованное, разъярилось еще больше. Оно взревело, плюнуло ледяным огнем и…
Прежде чем путешественники смогли отбежать, тьма сомкнулась вокруг них! Чудовище проглотило их всех целиком!
Очнувшись, они поняли, что стоят на каком-то холме. Холм покрыт снегом, свищет ледяной ветер, и с каждым мигом становится все холоднее.
Путешественники прижались друг к другу, чтобы сохранить хоть каплю тепла. Скелету повезло больше других, он не чувствовал холода, хотя снег уже успел шапочкой нагромоздиться на его черепе. Буря ликовала вокруг, затмевая солнце и небо. Вихри.., одни вихри с завыванием проносились мимо них, то закручиваясь, то распрямляясь. Они оказались в брюхе воздушного чудовища?
Ветер становился все сильнее и сильнее! Они даже не успеют замерзнуть, потому что их снесет… куда-то вниз!
— Н-н-надо иск-к-кать к-к-какой-то пу-путь, — стуча зубами, проговорил Эхс.
— Мне кажется, мы попали в область воздуха, — сказал скелет. — В гипнотыкве есть и такая.
Если воздух побеспокоить не вовремя, то он становится страшно буйным.
— Волшебно, — послышался голосок копуши из-под кучи снега.
— Но ужасно, — добавила Чекс. — Я вот-вот превращусь в сосульку. А что, если нам забраться под снег? Там можно переждать эту круговерть.
— Вряд ли нам удастся переждать, — сказал скелет. — Воздух, если обидится, то бушует до тех пор, пока не уничтожит обидчика.
Действительно, буря все чаще, все злее швыряла в путешественников своим ледяным песком.
— Эх, тоннель бы прорыть, — пробормотала Чекс. — Но я ведь так боюсь замкнутого пространства. В том подземном коридоре, который мы недавно прошли, я не умерла от страха только потому, что знала — это гипнотыква, это как бы во сне.
— Я попробую прорыть, — тут же вылез из-под своего сугроба копуша.
Он надел особые, предназначенные для снега когти и погрузился в белоснежную толщу. Через минуту он совсем исчез, и только вылетающие откуда-то фонтаны снега свидетельствовали, что копуша трудится не покладая лап.
— А в твоем сне боязни замкнутого пространства не было, — вдруг сказал скелет. — Почему?
— Да, во сне я больше боялась гнева кентавров, чем погребения заживо в тоннеле, — согласилась Чекс. — Но раз я перестала бояться кентавров, то, быть может, и замкнутого пространства перестану бояться. Вот сейчас копуша пророет тоннель, и я проверю.
Работа копуше предстояла немалая, а морозный вихрь усиливался. Чекс предложила сложить из снега стенку и спрятаться за ней. Кентаврица тут же начала рыть снег, но руки у нее быстро посинели от холода.
— Если бы хоть какую-нибудь копатку, — проговорила она, засунув оледеневшие руки под крылья.
— У меня есть лопатка. Будет вам отличная копатка, — почему-то стихами заговорил Косто.
Если бы не мороз, Эхс подумал бы, что бедный скелет перегрелся на солнце.
— Ты чего, Косто, заболел? — участливо спросил Эхс.
— Моей лопаткой вполне можно копать, — объяснил скелет как ни в чем не бывало. — Ну, Чекс, стукни меня.
— А, сейчас, — с готовностью откликнулась Чекс.
Чекс ударила скелета в ногу, тот мгновенно рассыпался, а кентаврица нашла среди груды костей лопатку и невозмутимо начала копать. Эхс ущипнул себя, думая, что вся эта картина ему лишь привиделась. Но это была суровая правда. И тогда, одолев внутреннее сопротивление, Эхс подошел к валяющейся на снегу горке костей, порылся, нашел вторую лопатку и тоже начал копать.
И тут копуша высунул голову из норы.
— Я нашел пещеру, — сообщил он. — Но боюфь ваф туда приглашать.
— Почему? — спросил Эхс. — Мы же тут замерзнем.
— А вдруг там чудовище? — сделал большие глаза копуша.
— Пещера теплая? — прекратив бросать снег, спросила Чекс.
— Теплая, — ответил копуша. — Но…
— А, с чудовищем как-нибудь справимся! — храбро заявила Чекс.
— А как же тропа? Мы ведь должны по ней следовать, — напомнил Эхс.
— Тропа здеф, внизу, — сообщил копуша.
— Тогда я полезла, — сказала Чекс и направилась к тому месту, где торчала голова копуши.
— Минуточку, — сказал копуша и снова заработал когтями. И вскоре дыра стала такой широкой, что Чекс могла сделать попытку забраться внутрь.
— Если понадобится, толкай меня сверху, — велела кентаврица Эхсу, и, скрючившись, поджав все, что можно было поджать, полезла в дыру.
Копуша тащил ее за ноги снизу, Эхс нажимал сверху. Чекс пролезла до половины и тут застряла.
— И что же делать дальше? — растерянно вопросил Эхс.
— Подкопай немного вон с той стороны, — произнесла вдруг лопата.
От неожиданности Эхс чуть не выпустил ее из рук. Но потом опомнился. Это же голос скелета, а у них, магических, все возможно.
— Теперь немного слева, — вновь скомандовала лопата.
Эхс копнул слева.
Так, прислушиваясь к советам мудрой лопаты, Эхс подкапывал до тех пор, пока крупное тело кентаврицы не погрузилось с головой под землю.
Эхс проскользнул следом. Тоннель заканчивался пещерой, и Чекс с копушей успели туда пробраться раньше Эхса. Чекс стояла, потирая бока.
Спасая кентаврицу от пленения во входном отверстии, Эхс немного оцарапал ей бока лопатой. Но он понял, что Чекс не только не в обиде на него, но и очень благодарна за помощь.
Продрогшие до костей путешественники блаженствовали в тепле пещеры. И только потом вспомнилось, что копуша говорил о каком-то чудовище.
Чудовище.., но где же оно?
И тут, словно в ответ на этот вопрос, из мрака раздался рев, ухораздирающий, страшный. Вот вам и чудовище!
Путешественники обменялись тревожными взглядами.
— Наверх я не полезу, — отвечая на незаданный вопрос, тут же сказала Чекс. — Там, наверху, этот злющий воздух, так что хоть здесь, хоть там…
— Ну и не надо, — согласился Эхс. — Ничего страшного с нами не случится. Разные страхи нас пугали, а мы до сих пор живы и здоровы.
— До фих пор, — согласился копуша, но при этом как-то неуверенно пошевелил усиками.
Они пошли вперед, по пути, который им указывало скатертьюдорожное заклинание, и вскоре приблизились к месту, откуда доносился рев. Он вырывался из громадной дыры в полу пещеры, а из двух отверстий повыше изрыгались клубы дыма. И все эти отверстия при ближайшем рассмотрении сложились в некое чудовищное лицо.
— Физиономия там, наверху, принадлежала воздуху, — заворожено произнесла Чекс. — А это что?
Земля?
— Пар-р-р! — проревел рот, и столбы едкого пара поднялись из отверстий, заставив путешественников кашлять.
Но тропа вела прямо в смертоносный рот!
— Надо вернуть Косто. Может, он посоветует, как быть, — сказала Чекс.
— Я и так все слышу и могу отвечать, — произнесла лопатка. — А орудие.., или оружие вам еще может понадобиться. Но если тебе, Эхс, надоело меня нести…
— Ничего, не волнуйся, — заверил лопатку Эхс, который за последние несколько часов очень зауважал Косто за его всестороннюю одаренность.
— Это лицо офкорблять нельзя, а то будет плохо, — предупредил копуша.
— Тогда давайте его восхвалять! — предложил Эхс.
— Если бы не моя вспыльчивость, — вздохнула Чекс, — мы, может, и с воздухом поладили бы. Странно, кентавры обычно ведут себя более разумно.
— О, какое красивое лицо! — как можно громче произнес Эхс. — Красивее я не встречал. Обратите внимание, какие благородные черты!
— Да, потрясающе! — подхватила Чекс. — Просто невиданная красота!
Громадный рот растянулся в улыбке. Рев затих.
— Ну-ка, ну-ка, поглядим, какие здесь чудеса, — продолжил Эхс. — Я чувствую, что здесь в глубине таятся несметные сокровища, и чем больше мы будем углубляться, тем большие сокровища перед нами будут открываться.
— Наверняка ты прав, — согласилась Чекс. — Мы все время должны помнить, что находимся в неоплатном долгу перед землей. Она огромна: а мы на ней всего лишь жалкие пылинки.
Земляной рот улыбался все шире и шире. Длинный каменный язык высунулся изо рта, образовав нечто вроде сходней.
И по этим каменным сходням путешественники спустились в пещеру рта.
Внизу их ждала дорога, петляющая по лабиринту пещер. С потолков повсюду свешивались сталактиты, то каменные, зелено-красно-желтые; то прозрачные, хрустальные. Казалось, что при первом же сотрясении земли они обязательно упадут и разобьются. Надуманные похвалы земляному лицу превратились в искреннее восхищение — здесь и в самом деле было очень красиво.
Были здесь и пещеры, наполненные драгоценными камнями, при виде которых женское сердце Чекс не могло не дрогнуть.
— А.., а ничего, если я захвачу с собой какой-нибудь камешек, ну вот хотя бы этот пурпурный аметист? Он такой восхитительный!
— Надо спросить у земли, — отозвалась лопатка.
— Земля, можно я возьму камешек? — спросила Чекс. — Я буду хранить это сокровище вечно, как память о нашем пути по твоим владениям.
И стены в ответ мягко заурчали.
А потом перед ними выросла стена огня.
— Тут будет потруднее, — пробормотал Эхс. — Надо пройти огонь так, чтобы не сгореть. Как же это сделать?
— Подозреваю, что вам самим на время придется стать пламенами, — опять подала голос лопатка.
— Ценю твой юмор, милый Косто, — хмыкнула Чекс, — но нам сейчас не до шуток.
— Какие уж тут шутки, — сказал Эхс. — Того и гляди в головешку превратишься.
— Надо вофпламенить воображение и что-нибудь придумать, — внес предложение копуша.
— Что-нибудь вроде той двери на стене? — покосилась на него Чекс. — Но за этой стеной наверняка пылает огонь, так что мы просто изжаримся.
— Мы оскорбили воздух и чуть не погибли среди бурана, мы польстили земле и перед нами открылся приятный путь, — начал рассуждать Эхс. — Так, может, польстим и огню? Стихии надо задабривать, тогда вместо вреда они начинают помогать.
— Но как же польстить огню? — спросила Чекс.
— Попытайтесь сказать ему правду, — вновь подсказала лопатка.
— Правду? — удивился Эхс. — То есть мы должны признаться, что не хотим сгореть в огне?
— Нет, объясните огню, что идете по важному делу и нуждаетесь в помощи.
— Ну что ж, попытаюсь, — согласился Эхс.
Обратившись лицом к стене огня, он сказал так:
— О, огонь, нам, четверым путникам, необходимо пройти через твои владения. Можно ли нам обратиться к тебе?
И стена огня окинула их взглядом глаз, пылающих, словно солнца, и из чудовищного рта раздался протяжный звук, похожий на разрешение говорить.
— Мы прошли воздух и землю и теперь пришли к тебе. Мы, живые существа, используем твою силу, чтобы готовить пищу и обогреваться в холода. Мы преклоняемся перед тобой, но если коснемся тебя, то сгорим. Не позволишь ли ты пройти через твои владения?
— Станьте пламенами, — донеслось из огненного рта.
— Но… — начал было возражать Эхс.
— И мы не сгорим? — не дала ему договорить Чекс.
— Да, если поверите…
— И после этого мы сможем перейти в следующую область?
— Да.
— Что ж, мы согласны. Где превращаются в пламена, укажи.
В стене образовался огненный круг. Это и был ответ.
— Я верю огню, — произнесла Чекс и прыгнула в круг.
Чекс исчезла. Лишь танцующее пламя, очертаниями похожее на кентавра, осталось там, где она только что была.
Эхс в страхе замер на месте. «Чекс сгорела!» — прошептал он.
Огненный кентавр повернулся и кивнул, как бы приглашая остальных вслед за собой.
— Нет, она не сгорела, — сказала лопатка. — А просто превратилась в пламя. Теперь моя очередь.
Трясущейся рукой Эхс поднял лопатку и бросил ее в огненное кольцо. Лопатка тут же превратилась в огненного скелета.
— Ничего фтрашного, — прошепелявил копуша. — Прокопий, не труфь. Вперед!
И копуша исчез в пламени.
Настала очередь Эхса. Он смотрел на пламя и не знал, что делать. Неужели через этот огненный круг и в самом деле можно пройти? А вдруг его друзья сгорели, а пламя лишь посмеялось, сотворив на секунду их огненных двойников? Чекс победила свой страх перед замкнутым пространством и спустилась под землю. Теперь и ему надо победить страх перед пламенем, надо доверить свое тело огню.
Эхс все медлил и медлил, не решаясь сделать шаг. Друзья, превратившись в пламена, манили его за собой. Но друзья ли это? Огненным демонам хватило бы секунды, чтобы принять облик Чекс, копуши и Косто.
Но если он не пойдет вперед, то вряд ли сможет вернуться назад. Слишком много на пути преград, ловушек, стен. Нет, в одиночку он все равно не выживет.
И, зажмурив глаза, он погрузился в огонь.
Что-то закружилось…
Потом он приземлился.., на что-то горячее.
— Приветствуем тебя на этой стороне, — раздался голос.
— Чекс! Вот здорово!
— А я уж подумала, что ты так и останешься стоять.
Эхс оглядел себя и понял, что превратился в пламя!
А горячее оказалось источником пламени.
— Осторожно, не отклоняйся от источника, а то потухнешь, — предостерег копуша.
— Копуша! Ты перестал шепелявить! — от удивления еще ярче вспыхнул Эхс.
— А я никогда и не шепелявил, — обиженно ответил огненный Прокопий. — Это вы, люди, уж очень увлекаетесь буквой «с», всюду ее вставляете, и все вам мало.
Эхс решил, что сейчас не время спорить. Лучше проверить, что там с источником пламени. Но оказалось, что даже если он отойдет от одного, то тут же приблизится к другому. Источники были разбросаны на каждом шагу.
Он взглянул на Чекс и увидел, что она изменяется.
— Пламя изменчиво, — пояснила кентаврица, уловив его недоуменный взгляд. Да, именно взгляд.
Все они продолжали видеть, слышать и говорить, но как это происходило, никто из них сказать не мог. — Мне ужасно напекло ягодицы, — продолжала объяснять кентаврица, — и поэтому я решила сменить форму на более походящую в нынешней обстановке.
Кентаврица продолжала изменяться и наконец вовсе перестала походить на кентавра. Теперь она куда больше напоминала огромную свечу.
А вскоре и все остальные, даже Косто, превратились в свечи. И в таком виде продолжили свой путь через царство огня. По дороге они непрерывно подкармливались — то газом, то углем, то деревом. От газа, зеленого и мерцающего, к углю, темно-синему и гладкому, а затем к дереву, желтому и потрескивающему. Без газа, угля и дерева они теперь не могли прожить, потухли бы, умерли. Какой ужас!
И вот, пройдя наконец огонь, путешественники приблизились к кромке воды. Бескрайняя водная гладь расстелилась перед ними. И тропа вела именно к ней.
— Спасибо тебе за помощь, огонь, — сказал Эхс. — Теперь нам нужно преодолеть воду.
Лицо огня показалось вновь.
— Вам не позавидуешь, — произнесло лицо и тут же исчезло.
— О, вода! — обратился Эхс к озеру. — Нас четверо, и нам надо пройти по твоим владениям.
Позволишь ли ты нам сделать это? Не оскорбит ли это тебя?
На поверхности озера образовалось лицо с глазами, похожими на водовороты.
— Ныряйте, — мокро прошлепали губы.
— Но мы все еще горим, — сказал Эхс,» — а вода очень опасна для любого пламени. Мы не погибнем?
На воде образовался широкий, покрытый рябью круг. Это, наверное, и был ответ.
— Я попытаюсь, — сказал скелет. — Мне терять нечего.
Огненный скелет бросился в воду, зашипел и исчез.
— Ух ты! — охнул копуша.
И тут же какая-то рыбешка с белой-пребелой чешуей показалась над водой, выпустила изо рта фонтанчик и вновь с плеском погрузилась в озеро.
Эхс вопросительно посмотрел на Чекс.
— Это был Косто?
— Наверное, — ответила она.
— Тогда нам надо за ним, — сказал Эхс и тоже плюхнулся в воду.
Он всем телом почувствовал, что перестал быть пламенем, но в то же время вода окутала его приятной прохладой. Он вдохнул.., вода прошла сквозь жабры. Да, теперь он стал рыбой.
Раздался еще один всплеск, и одной рыбой в озере стало больше. У этой рыбы чешуйки получились коричневые, и вся она была такая крупная, и белые плавники у нее трепетали.., как крылья!
— Привет, Чекс! — по-рыбьи поприветствовала ее рыба Эхс.
— Я не плыву, а будто летаю! — восторженно произнесла рыба Чекс.
— А я как будто оживаю! — подхватила белая рыба Косто, покачивая костистыми плавниками.
Раздался еще один всплеск.
— Будто в мягких облаках тоннель пролагаю! — пропела откуда-то взявшаяся третья рыбешка, толстенькая, с коротенькими плавничками.
Они проплывали царство воды, стараясь держаться на тропе, обозначенной теперь воздушными пузырьками. Проплывали мимо колыхающихся морских водорослей, мимо булькающих подводных источников; проплывали там, где солнце рассыпало искорки по поверхности воды, проплывали по мелководью, где белый песок лежал, похожий на дюны, проплывали на глубине, где дно терялось во мраке неизвестности.
И это в самом деле было похоже на полет, на какой-то воздушный танец. Расправив легкие плавники, Чекс то подплывала к поверхности, то устремлялась вниз. У Эхса раньше никогда не было желания научиться летать, но теперь и он начал постигать всю прелесть полета. Каким же неуклюжим отныне будет ему казаться пеший путь по земле!
К ним старались приблизиться и другие рыбы, среди них были даже очень большие и грозные, но тропа, очевидно заколдованная, держала их на расстоянии.
И вот наконец они достигли противоположной границы воды. Дорогу им преградила новая стена, но она была прозрачная. Казалось, сквозь нее так легко пройти. Просто надо из рыб превратиться…
— О, Прозрачная стихия! — произнес Эхс. — Нам, четверым путешественникам, надо пройти сквозь тебя…
И тут у Эхса перехватило дыхание. Пустота!
Так это же пустота?
— Пустота! — не выдержав, вскрикнул Эхс. — Отсюда никто не в силах выйти!
— Кроме кобылок-страшилок, никто не в силах, — испуганно подтвердила Чекс. — Моя мама однажды оказалась в пустоте, и кобылка-страшилка вынесла ее. В знак благодарности мама отдала ей половинку своей души!
— И мои отец и мать тоже сюда попали. И им тоже пришлось заплатить! Нет, нам не выйти!
— Но вы забываете, что это не настоящая пустота, а гипнотыквенная, то есть снящаяся, — пояснил скелет. — Это сон о пустоте, пугающий спящих точно так же, как сейчас испугал тебя и Чекс.
Но сон, даже самый страшный, легко можно стряхнуть. Стоит открыть глаза или выйти из гипнотыквы…
Чекс кивнула, что для рыбы было довольно крупным достижением.
— Ну что ж, рискнем, — сказала она. — Тропа ведет именно сквозь стену, а на тропе не страшны никакие опасности.
Она старалась говорить убедительно, но при этом, кажется, очень сильно сомневалась.
— Надо рискнуть, — согласился Эхс. — Иначе мы не найдем то, за чем отправились, — направляющее заклинание.
Эхс надеялся, что сейчас его внешний голос звучит тверже, чем внутренний. На самом деле у него от страха подгибались коленки, и это было вдвойне тревожно, если учесть, что никаких коленок у него сейчас не было.
Эхс повторил свое ритуальное обращение, но пустота не ответила. Тогда они решили вот как поступить: взяться за руки, то есть за плавники, и проплыть сквозь прозрачную стену на ту сторону.
Там они, возможно, перестанут быть рыбами и снова превратятся.., может, даже, в самих себя.
…Они летели по воздуху над бескрайней равниной. Вода исчезла, но они так и остались рыбами.
— Кажется, мне по силам превратиться, — сказала Чекс.
И превратилась в кентавра!
Но в кентавра, летящего по воздуху.
— Я могу вновь оказаться на земле, — сказала Чекс.
Не успела сказать, как тут же копытами врезалась в землю.
— Если Чекс смогла, то и мы сможем, — сказал Эхс.
И, действительно, получилось! Даже Костостал прежним, не потеряв ни одной своей косточки.
— Вот бы стать плотским, — мечтательно произнес скелет.
И тут же его желание исполнилось. Из скелета он превратился в живого, упитанного господина, правда, совершенно голого.
— Час от часу не легче, — покосилась на него Чекс. — Что-то становится уж слишком волшебно.
— Очень волшебно, — согласился копуша, превратившись в господина № 2.
— Огонь изменил нас внешне и заставил копушу говорить правильно, но чудеса, оказывается, еще не кончились, — сказала Чекс.
— По-моему, и вы стали говорить лучше, — заметил копуша. — Что до чудес, то мне всегда было интересно, как это людям удается все время ходить на задних лапах.
— И не сгибаться под грузом плоти, — добавил скелет, тут же превратившись в кентавра.
— А как чувствуют себя мужчины? — у самой себя спросила Чекс.., и превратилась в мужчину.
— А не хватит ли баловаться? — вмешался Эхс. — Ведь у нас задание.
И все тут же снова стали похожи на самих себя.
— Поскорее бы найти это самое направляющее заклинание, — вздохнула Чекс. — А то вот так увлечешься превращениями ради превращений, да и останешься здесь навсегда.
— Верно, — согласился копуша и добавил глубокомысленно:
— Есть опасности от тела, а есть от Духа.
Они шли по тропе, которая вела все время куда-то вниз. Сначала вокруг было пусто, но потом начали появляться деревья, поля и заросли.
Чекс вдруг остановилась.
— Не дает мне покоя один вопрос, — сказала она. — Вспомните, как легко мы только что превращались. Превращались в то, во что хотели превратиться. А что, если эти окружающие нас сейчас деревья и поля — тоже плод нашего воображения? Может, ничего этого тут нет, а нам лишь так кажется?
— Можно проверить, — сказал Эхс. — Отвлечемся от пейзажа и подумаем о чем-нибудь другом.
Если этот пейзаж лишь плод нашего воображения, он тут же исчезнет.
И пейзаж действительно исчез.
— Тогда второй вопрос, — продолжила Чекс. — А вдруг и эта тропа тоже существует лишь в нашем воображении?
— Немедленно надо проверить! — вскричал Эхс.
Мысленно сосредоточившись на чем-то ином, все уставились на тропу.
Но тропа не исчезла!
— Хоть тропа настоящая! — облегченно вздохнула Чекс. — Ну, раз тропа настоящая, то окружающее можно воображать каким угодно.
Они пошли дальше, и новый пейзаж образовался вокруг них. Это был, скорее всего, плод коллективного воображения, потому что тут были копуши и летающие кентавры, и увешанные черепушками кусты костяники, и прячущиеся за полупрозрачными занавесами полуобнаженные медные девушки.
Вскоре тропа изогнулась в виде петли и…
И все!
— Кажется, наша тропа закончилась, — растерянно произнес Эхс. — Но где же направляющее заклинание?
Они прошли по петле несколько раз туда и сюда, но ничего не нашли. Эхс оказался прав — тропа действительно закруглилась.
— Пусть каждый уничтожит в себе свою картинку пейзажа! — почти приказал скелет.
Каждый сосредоточился — и вокруг тут же снова стало пусто и голо. Но зато теперь им стало видно, что тропа не просто замыкается в кольцо, а охватывает этим кольцом зияющую в земле воронку. Эта воронка излучала самую глубокую, самую черную черноту. Им почудилось, что эта черная бездна втягивает их в себя, и они в страхе отвернулись.
— Что это? — вопросил копуша.
— Подозреваю, что это центр пустоты, — сказал скелет. — Черная дыра, из которой ничто и никто не возвращается.
— Но если заклинание там, внизу, как же мы его достанем? — убитым голосом спросил Эхс.
— И опять ты забываешь, что это не сама пустота, а лишь ее гипнотыквенная копия, ее изображение. Так что заклинание можно достать, если оно там есть.
— Но смотри, тропа не спускается в пустоту, а просто окружает ее, — указал копуша. — Значит, в пустоте заклинания нет. И если его нет в пустоте, значит сама пустота…
— И есть заклинание! — воскликнула Чекс.
— Пустота и есть заклинание? — все еще ничего не понимая, спросил Эхс.
— Вполне логичная догадка, — сказала Чекс. — Есть ли сила, способная сдержать рой СкалДырников?
— Такой силы нет, — отрицательно покачал головой Эхс. — СкалДырников, или вжиков, невозможно сдержать. Расплющивание между двумя камешками — вот единственный способ не дать им размножиться и образовать новый рой.
— Протестую против такого толкования, — вмешался копуша.
— Не обижайся, Прокопий, — ласково обратилась к нему Чекс и продолжила:
— То есть нет стен, которые могли бы сдержать рой скал.., вжиков. Они дырявят все на своем пути, а в результате либо гибнут от усталости, либо их убивают, либо… они находят тот камень, который им по вкусу.
— Здесь есть некоторое сходство с истиной, — сказал копуша.
— Это сдерживающе-вмещающе-направляющее заклинание очень странная штука, — продолжила Чекс. — С его помощью якобы можно сдержать, вместить и направить то, что ни сдержать, ни вместить и направить нельзя. Но есть одно место в Ксанфе, которое вмещает в себя все, абсолютно все. И это место…
— Пустота! — хором произнесли Эхс и копуша.
— Да, пустота, — согласилась Чекс. — Моя мать и родители Эхса когда-то спаслись из внутренней области пустоты, но не собственными силами, а с помощью кобылок-страшилок. Только им, кобылкам-страшилкам, можно свободно проникать в пустоту. Пространство между стенами пустоты вместит в себя вжиков. Они не пострадают, просто не смогут разлететься в разные стороны.
Вжики будут дырявить только то, что необходимо продырявить, но при этом им будет казаться, что они вкушают свои любимые камни. Да, пустота и есть самое мощное заклинание.
Говорила Чекс очень убедительно, но у Эхса все же остались сомнения.
— Но.., но как же мы перенесем пустоту в Долину Прокопиев? — спросил он. — Это же невозможно!
— Согласна, невозможно. Но мы можем взять…
Изображение пустоты! Пустоту воображаемую, — на всякий случай уточнила Чекс.
— Неужели ты думаешь, что воображаемая пустота сдержит вихляков? У них же нет воображения! — горячо возразил Эхс.
— Воображения у них и в самом деле маловато, но оно и не понадобится, — сказала Чекс. — Знаете, мне кажется, эта гипнотыквенная пустота представляет собой как бы вход в пустоту настоящую. Так вот, мы помещаем гипнотыквенную пустоту в Долине Прокопиев, и вжики улавливаются в нее, и.., и попадают в настоящую пустоту, откуда им уже трудновато будет вырваться. Потом мы возвращаем воображаемую пустоту назад, в гипнотыкву и…
— Но чтобы перенести пустоту, надо в нее погрузиться, а если мы это сделаем, то разве сами не окажемся ее пленниками? — спросил Эхс.
И тут все увидели, что Косто наклонился над черной воронкой и глядит вниз.
— Осторожно! — крикнула Чекс. — У па…
— Это всего лишь плод воображения, — произнес скелет, опустил руку вниз, сжал край воронки и начал.., сминать! Сминал, сминал, пока вся черная бездна не стала наконец маленькой, как носовой платок.
Она вся уместилась в костлявой ладони скелета.
— Ну вот и готово, — устало, как после тяжелой работы, произнес скелет. — Я очень боялся, что у меня не получится. Ведь мы, обитатели Мира Снов, лишь реквизит сновидений. Нас используют, но мы в гипнотыкве ничего ни менять, ни использовать не можем. Воображаемое воображаемому не хозяин, как говорится. Но у меня почему-то получилось…
И все же осталось еще одно затруднение, и немалое. Кто унесет после битвы черной мешок пустоты? Ведь надо будет к нему приблизиться. Живым, если они встретятся с еще не влетевшими в пустоту вжиками, грозит смерть.
— Это сделаю я. Мне смерть не страшна, — отважно заявил Косто.
— Косто — ты герой! — воскликнула Чекс. — Благодаря тебе Долина будет спасена!
Кентаврица наклонилась и поцеловала Косто прямо в костяную макушку.
— Ты передо мной.., извиняешься? — ошеломленный поцелуем, спросил скелет.
— Извиняюсь? За что? — в свою очередь удивилась кентаврица.
— Мы, скелеты, в таких случаях стукаемся черепами, а вы, живые, целуетесь. И это означает…
— Да, Косто, я извиняюсь, что когда-то думала, что ты не такой настоящий, как мы! А теперь… — кентаврица осмотрелась по сторонам, — теперь копуша поведет нас назад из гипнотыквы. Да, Прокопий, настал твой черед использовать скатертьюдорожное заклинание. На, держи!
Она вручила заклинание копуше. И тот с готовностью принял его.
