ГЛАВА ДЕВЯТАЯ,
в которой главный герой подвергается процедуре очистки ауры, а также обсуждает с одним из своих учителей вопросы, касающиеся брака и семьи

– Что такое ковер-самолет? – спросила Карин.

– Летающий половичок, – сказал я. – Очередная магическая хреновина, способная развивать приличную скорость. Если мы вылетим из Гнезда Грифона утром, то уже вечером будем в Хайгардене. Этими штуками пользовались бы повсеместно, если бы они не пожирали огромное количество магии.

– А они требуют много магии?

– Немерено. Из одного ковра-самолета можно сотворить десяток артефактов для убийства драконов. Фигурально выражаясь.

– Я так понимаю, в Хайгарден ты полетишь один?

– Меня будет сопровождать Кларенс.

– Ты знаешь, о чем я говорю, – сказала она. – Кто будет тебя охранять?

– У ковров-самолетов ограниченная грузоподъемность, – сказал я. – Но не волнуйся, эта штука очень быстра и маневренна, и сбить ее в полете практически невозможно.

– А кто будет охранять тебя в Хайгардене?

– Все королевская рать Людовика, – сказал я. – Если меня гробанут в столице Вестланда, это будет чревато весьма серьезными дипломатическими осложнениями.

– Вряд ли тебе от этого станет легче, – заметила Карин.

– У меня не так много врагов на континенте, – сказал я. – Пожалуй, сейчас самое опасное для меня место – эльфийские острова, а не человеческий Хайгарден.

– И ты все равно собираешься туда отплыть?

– Процитировав Мигеля, скажу, что Повелитель Молний должен отправиться на Зеленые Острова. В преддверии войны это просто необходимо.

– Суровый парень этот Мигель.

– Это ты его еще плохо знаешь, – сказал я.

Карин сидела на широком каменном подоконнике, поджав ноги и положив подбородок на колени. Она оставила свой внушающий уважение арсенал в своей комнате и выглядела удивительно беззащитной. Сейчас ей как никогда подходило имя Карин, а ее прозвище «Кара Небесная» казалось очень далеким, словно из другой жизни.

– Я не хочу здесь оставаться, – сказала она.

– А мы здесь и не останемся, – сказал я. – Очень скоро мы отправимся в долгое плавание на мою историческую родину.

– Ты не понял. Я не хочу оставаться наедине с твоими опекунами, пока ты будешь в Хайгардене, – жалобно сказала она. – Я не знаю, как следует себя вести в таких ситуациях.

– Я вернусь очень быстро, – сказал я. – Если мы с Кларенсом отправимся в путь на рассвете, то к вечеру будем уже во дворце Людовика. Там мы с ним быстренько переговорим, и я буду здесь через сутки.

– Это целых двадцать четыре часа, – пожаловалась Карин. – Что я буду делать с этими людьми двадцать четыре часа?

– По-моему, впервые за все время нашего знакомства я вижу тебя испуганной.

– Иди ты к черту, Ринальдо. Я плохо нахожу контакт с людьми, а все возникающие конфликты привыкла решать с помощью меча. Вряд ли тебе понравится, если я зарежу кого-то из твоих домочадцев.

– Если это будет Мигель, я только спасибо тебе скажу.

– Ты его не любишь?

– С самого детства, – признался я. – Мигель заслуживает уважения, но теплых чувств я к нему не испытываю. Он только и делал, что всячески портил мне жизнь. Зато тебе наверняка понравится дон Диего.

– Может быть, мне просто сутки не выходить из своей комнаты?

– Это будет невежливо.

– И черт с ним. Меня никто не учил хорошим манерам.

Примерно две недели назад Карин перестала говорить, что у нашего союза нет будущего, и больше не упоминала о своем уходе. Наверное, она поняла, что я слишком упрям и никуда ее не отпущу.

Но и дальнейшие перспективы мы с ней пока не обсуждали. Честно говоря, эти самые перспективы пугали меня до чертиков, особенно в той их части, к которой Карин имела только косвенное отношение. Я никак не мог свыкнуться с мыслью, что скоро на мои плечи свалится ответственность за целый народ. Мне всегда казалось, короли должны быть чуть постарше.

– Чем выше ты забираешься по социальной лестнице, тем меньше значения придаешь таким вещам, как хорошие манеры, – сказал я. – Внезапно разбогатевшие и попавшие в высшее общество люди склонны придавать этикету слишком большое значение. В то время как они заучивают, какое мясо какой вилкой следует есть, представители старых дворянских родов бросают объедки на пол и говорят, что собаки все подберут.

– Что-то я не заметила, как сегодня за обедом кто-то бросал объедки на пол.

– Наверное, это потому, что у нас нет собак.

– А по-моему, ты просто морочишь мне голову, Ринальдо.

– Я же чародей, – сказал я. – Морочить людям головы – мое призвание. Может быть, ты перестанешь сидеть на подоконнике, и мы опробуем мою юношескую постель?

– Я ее уже опробовала. Она слишком мягкая. Наверное, ты был очень изнеженным юношей.

– Тяга к комфорту – это единственный мой порок, – провозгласил я.

– Снова врешь. А как же курение?

– Хорошо, тогда у меня всего два порока.

– Три.

– Какой же третий?

– Ты все время врешь.

– Это не порок, а благоприобретенная привычка. Люди, которые всегда и всем говорят правду, не могут похвастаться длительными сроками жизни.

– Если ты будешь продолжать врать мне, я лично откручу тебе голову.

– Я уже трепещу.

– Насколько я вижу, ты трепещешь отнюдь не от ужаса, – заметила она.

– Верно, я трепещу от вожделения. Прошу, не продолжай эту пытку и иди ко мне.

– Пожалуй, я помучаю тебя еще немного.

– О нет!

– Да. – Она хищно улыбнулась, но скинула ноги с подоконника и начала расстегивать блузку.

Этой ночью у нас все получилось.

Двадцать три с лишним года назад Исидро решил не опровергать сложившийся в Вестланде стереотип о могущественных волшебниках и приспособил самую высокую башню Гнезда Грифона под свою лабораторию. Большую часть помещения занимали стеллажи с книгами. Здесь были и совсем новые экземпляры, сошедшие с типографских станков гномов, но попадались и древние, написанные от руки гримуары со зловещими названиями, начертанными древними рунами на кожаных обложках. Исидро утверждал, что некоторые переплеты были сделаны из человеческой кожи. Когда я был маленьким, я верил этому утверждению и наотрез отказывался прикасаться к вызывающим подозрения томам.

Полагаю, Исидро специально наврал мне, чтобы я не проявлял излишнего любопытства.

Хотя он и рисковал. Некоторых детей притягивает все ужасное.

В шесть часов утра Исидро был уже на ногах и выглядел свеженьким, как только что слезший с дерева эльф. Интересно, что за сорт кофе он употребляет.

Отчаянно зевая, я уселся в стоящее посреди комнаты кресло и попытался расслабиться, как посоветовал мне мой учитель. Исидро собирался провести чистку моей ауры на предмет избавления ее от фрагментов заклинания, заставляющего меня неадекватно реагировать на любой колокольный звон.

– Довольно идиотская история, – заметил он, направляя на меня мудреный прибор, состоящий из сложной системы линз. – Маг, попавший под действие собственного заклинания. Как это произошло?

– Случайно, – сказал я. – Пергамент, на котором оно было написано, загорелся от влетевшей в окно стрелы, огонь высвободил заклинание, и оно осело на первом живом объекте, оказавшемся поблизости.

– Интересно, что это был за пергамент, – сказал Исидро. – Адепты школы огня утверждают, что для подобных эффектов требуется проводить специальные ритуалы, а у тебя все получилось совершенно случайно.

– Фигня случается часто неожиданно, – сказал я. – Особенно часто всякая фигня случается именно со мной.

– Я уже заметил, что ты притягиваешь неприятности, как магнит – железные опилки.

– Спасибо за лестное сравнение, – сказал я. – Мигель употребил бы выражения похлеще. Что-нибудь, связанное с мухами и продуктами жизнедеятельности органических существ.

– Я вижу, год разлуки не добавил теплоты в ваши взаимоотношения.

– Заметит ли ледник повышение температуры на один градус? – вопросил я. Исидро закончил калибровку прибора и внимательно изучал воздух над моей головой. – Что-нибудь видно?

– Ага, – сказал он. – Работы на пару часов.

– У меня бы это заняло пару недель.

– Значит, ты недостаточно упражнялся. Скажи, отсутствие мизинца тебя не беспокоит?

– Только в том плане, что меня постоянно спрашивают, куда он подевался.

– Ты не испытываешь сложностей в работе с заклинаниями, требующими жестикуляции?

– Нет. Не знаю. Не пробовал, – одно из таких заклинаний спасло нам с Карин жизни, когда мы угодили в плен к гоблинам. Правда, тогда все мои пальцы находились на своих местах.

– Настоятельно рекомендую попробовать, – сказал Исидро. – Ты должен знать пределы своих возможностей. Поездка на Зеленые Острова вряд ли станет для тебя легкой прогулкой.

– Думаете, будут неприятности с дядей Озриком?

– Озрик – не единственный, кого тебе следует опасаться.

– А кто еще? Лорд Аларик? Я ведь там никого не знаю, черт побери.

– Я отправлюсь с тобой, но это не значит, что ты не должен смотреть в оба, – сказал Исидро. – Вряд ли я смогу прикрывать тебя двадцать четыре часа в сутки.

– Не понял, – сказал я. – Разве Мигель с нами не поплывет?

– Нет.

– Почему?

– Полагаю, у него слишком много врагов на родине, – сказал Исидро.

– Разве что-нибудь может испугать нашего доблестного воина?

– А ты не знаешь, каким путем получает свою должность мастер над оружием?

– Убив предыдущего мастера, разумеется.

– Сейчас мастер над оружием – лорд Аларик, – сказал Исидро. – Когда-то им был Мигель. И если выяснится, что он до сих пор жив, положение лорда Аларика станет весьма шатким. Скорее всего, дело закончится поединком между ними, а при всем моем уважении к боевым качествам Мигеля, у него не хватает одной руки, в то время как у Аларика все конечности на месте.

– Просто мне странно осознавать, что отнюдь не Мигель является величайшим бойцом в мире, – сказал я. – После долгих и мучительных лет ученичества…

– Времена меняются, – сказал Исидро. – На место одних воинов приходят другие. Это естественный порядок вещей.

– Я не отвлекаю вас разговорами? – спохватился я. Ведь пока я сижу и ничего не делаю, мой учитель занят работой.

– Ничуть. Чистка ауры от посторонних примесей – занятие не сложное, но нудное. Я вполне мог бы без него обойтись, но раз уж так вышло, и ты припас для старика-учителя эту работенку… Давай поговорим.

– Расскажите мне об Озрике.

– Что ты хочешь знать?

– Хоть что-нибудь. Все, что я знаю сейчас, можно изложить в двух словах. Он мой дядя и, возможно, приложил руку к смерти моего отца. Как он отнесется к моему появлению? Будут ли проблемы?

– Сложно судить о том, кого не видел больше двадцати лет, – сказал Исидро. – Но я не верю, что Озрик как-то замешан в смерти Оберона. Твой отец мог бы так поступить со своим братом, а Озрик… Несмотря на то что у них был общий отец, Озрик и Оберон были совершено непохожи друг на друга. Если Оберон был огнем, то Озрика следует назвать водой. Они прекрасно дополняли друг друга, и если бы их качества сочетались в одном человеке, из него получился бы идеальный правитель. Оберон был сильным, жестким, стремительным. Тот Озрик, которого я знал, был мудр, спокоен, рассудителен и чтил традиции. Единственное, чего ему не хватало, это решительности. Поэтому я и не думаю, что он мог устроить заговор против твоего отца.

– Но кто-то же его устроил.

– Фигура эльфийского короля священна, и покушение на него приравнивается к святотатству, – сказал Исидро. – Если имел место заговор, вряд ли в нем участвовало большое количество народа. Скорее, это был одиночный убийца, действовавший на свой страх и риск.

– А как же заговор, о котором якобы узнал Оберон?

– Не знаю. – Исидро покачал головой. – Возможно, Оберон неправильно оценил размеры грозящей ему опасности.

– Скорее всего, так оно и было, – сказал я. – Только он недооценил опасность, а не наоборот. Ведь его же в итоге убили.

– Все это было сложно тогда, и не стало проще за последние двадцать лет, – сказал Исидро. – Возможно, мы сумеем разобраться с тайной смерти Оберона на Зеленых Островах, но я не слишком удивлюсь, если мы так никогда и не узнаем всей правды. Убийство, не раскрытое по горячим следам, с течением времени становится все более загадочным.

– Вы прямо пышете оптимизмом, – сказал я.

– Ты кое-чего не понимаешь, – сказал Исидро. – Мы отправимся на Зеленые Острова совсем не для того, чтобы найти и покарать убийцу Оберона. Сейчас перед эльфами стоят более важные проблемы.

– Война, – сказал я.

– Война, – подтвердил Исидро. – Если Вестланд ее проиграет, Зеленые Острова не выстоят в одиночку.

– Вы тоже считаете, что будущее эльфов неразрывно связано с будущим человечества?

– А разве ты сам так не считаешь? Разве ты не собираешься связать свое собственное будущее с представительницей человеческого рода?

– Не вы ли отговаривали меня от подобного решения?

– Я лишь советую тебе быть осмотрительным, – сказал Исидро. – Вы с ней любите друг друга, это очевидно. Но зачастую в жизни бывает так, что одной любви оказывается недостаточно.

– Давайте мы сейчас не будем все это обсуждать, – попросил я.

– Как скажешь, – согласился Исидро. – Я разговаривал с Виолой По Волнам Ходящей. Ты произвел на нее неизгладимое впечатление.

– Положительное, надеюсь?

– Двоякое. Но ей понравилось, что ты не стал устраивать бойню в Городе Людей.

– Она сказала, Оберон не упустил бы подобной возможности.

– В последние годы Оберон старался избегать радикальных решений. Он становился все более сдержанным и начинал задумываться о будущем своего народа. Его знаменитые вылазки прекратились почти сразу же после женитьбы на твоей матери. Королева оказывала на Оберона благотворное влияние. Женщины вообще очень часто облагораживают мужчин.

– Почему же вы так и не женились?

– Магия – моя жена, – сказал Исидро. – А может быть, я просто не встретил своей женщины.

Надо же, какие откровения, подумал я. В детстве он бы просто велел мне заткнуться.

– Печально, – сказал я.

– К чему такие вопросы? Подумываешь о семейной жизни?

– Э… Допустим.

– И ты уверен в своем выборе?

– А вам мой выбор не нравится?

– По большому счету, мое мнение не имеет значения, равно как и мнение других людей. Главное, чтобы твой выбор нравился тебе самому.

– Даже так?

– Путь, который тебе предстоит пройти, извилист и тернист. По нему гораздо легче идти вдвоем. Не знаю, будет ли тебе от этого спокойнее, но я поддержу тебя в любом случае, что бы ты ни решил.

– Я тронут, – сказал я. – Удивлен, но тронут.

– Твой отец и двое опекунов желают тебе только добра, – сказал Исидро. – Наверняка тебе казалось, что мы слишком жестоки с тобой, но… Тогда это было необходимо. Ты получал знания и навыки, без которых тебе не обойтись во взрослой жизни.

– Теперь я начинаю это понимать.

– У нас было мало времени, и мы старались научить тебя как можно большему количеству вещей, – сказал Исидро. – Информация о твоем существовании могла просочиться на Зеленые Острова в любой момент. Если бы у нас был выбор, я отложил бы твое возвращение еще лет на десять, но…

– Но дома уже знают о моем существовании, а значит, что дальше тянуть никак нельзя.

– Кроме того, у нас на носу вторжение, – сказал Исидро. – А вести эльфов в бой должен настоящий король.

– Расскажите мне что-нибудь о самых значительных фигурах, с которыми мне предстоит иметь дело. Ваши личные впечатления, а не информацию, которую я могу почерпнуть из хроник. С кем могут возникнуть проблемы, а кто примет мое возвращение с восторгом.

– Не хочу тебя разочаровывать, но вряд ли кто-то придет в неописуемый восторг, – сказал Исидро. – Король, выросший вне Зеленых Островов, воспитанный на материке и выпрыгнувший из ниоткуда, является слишком непредсказуемой величиной. Никто на островах не знает, чего от тебя ожидать. Но открытых выражений недовольства не будет. Король эльфов – это больше, чем король. На Зеленых Островах нет законов, но есть традиции, которые никто не осмеливается нарушать. Потеря Повелителя Молний повергла всех в уныние. Думаю, что его возвращение будет воспринято как добрый знак. Что касается персоналий… Твой дядя Озрик чтит традиции. Он мудрый, рассудительный и очень спокойный человек, по сути правивший островами задолго до смерти своего брата. Твой кузен принц Доран унаследовал острый ум своего отца, но он молод и не всегда ведет себя в рамках приличий.

– Насколько он молод?

– Он молод по понятиям эльфов, – сказал Исидро. – Ему девяносто два.

– По тем же понятиям я являюсь настоящим младенцем, – сказал я.

– Долг призывает нас в разном возрасте, – сказал Исидро. – У некоторых есть возможность растянуть свое детство подольше, а некоторые такой возможности лишены. С Дораном у тебя могут быть проблемы. А могут и не быть. Не знаю, как вы поладите.

– А что по поводу Аларика?

– Это тебе лучше узнать у Мигеля. Аларик – воин, и мне не доводилось иметь с ним дело. Он очень упертый и, по-моему, так до конца и не смирился, что эльфы уступили свое место людям.

– Гарланд сказал, что убийц направил Аларик.

– Я разговаривал с Гарландом. Аларик не говорил, что они должны ликвидировать потомка Оберона, но это и неудивительно. Вряд ли кто-то осмелился бы пролить кровь Финдабаиров.

– И никого не удивило, чем чародей Рико заслужил к своей персоне повышенное внимание?

– Почему бы тебе не спросить Гарланда?

– Он не слишком разговорчив.

– И ты ему не доверяешь.

– Мигель говорит, никому нельзя доверять.

– Мигель, несомненно, мудр, но сейчас он ошибается. Если ты вообще никому не веришь, как же ты можешь жить? И, главное, зачем?

– Я доверяю вам. Дону Диего. Карин.

– А Гавейну?

– Не до конца.

– Зачем тогда ты таскаешь его с собой?

– По законам Вестланда он является преступником, – сказал я. – Если он попадет в руки правосудия Вестланда, его казнят.

– А что тебе за дело?

– Я спас ему жизнь и теперь несу за него определенную ответственность.

– Ты спас ему жизнь, потому что тебе была нужна информация, которой он обладал.

– А какая разница?

– Хороший ты парень, Ринальдо, – сказал Исидро. – Гавейн может стать твоим преданным другом.

– Он человек.

– Принадлежность дона Диего к человеческому роду не мешала ему быть другом Оберона.

– Их дружба всегда ставила меня в тупик.

– Оберон вовсе не был монстром, неспособным на нормальные эмоции, – сказал Исидро. – Он многое делал для своего народа, и его вылазки в Вестланд не были блажью человека, помешанного на войнах и убийствах. Он старался сделать так, чтобы люди не забыли о самом существовании эльфов.

– Да ну?

– Мы совершили ошибку, – сказал Исидро. – Мы забрались слишком далеко от континента и по собственной вине оказались в изоляции. В то время как Вестланд прогрессирует, мы стоим на месте и медленно вымираем, а люди уже почти не помнят о нас. Еще немного, и Зеленые Острова превратятся в миф, в красивую сказку, которую люди будут рассказывать своим детям перед сном. А наш народ навсегда уйдет из этого мира. Эльфов убивают не последствия эпидемии, а наша собственная политика.

– У эльфов проблемы с деторождением, – сказал я. – С какой стороны здесь политика?

– Если ты женишься на Карин, никаких проблем с деторождением в вашей семье не возникнет, – заметил Исидро.

Я закашлялся.

– Ты удивлен? Неужели ты никогда не думал о такой возможности?

– Думал… Но ведь наши с Карин дети будут не совсем эльфами.

– А какая разница?

– Действительно, – сказал я. – Какая разница?

– Ты любишь ее?

– Не знаю, – сказал я. – Наверное. Когда ей больно… это наша общая боль. Мне сложно представить, как я буду жить, если она вдруг уйдет.

– И при этом ты никогда не думал о детях?

– Впереди меня ждет борьба за престол и война, – сказал я. – Как сюда вписываются дети? И как эльфы отнесутся к тому, что наследником их правителя станет полукровка?

– А какая разница?

– В смысле?

– Твой сын будет таким же Финдабаиром, как ты.

– Вряд ли точно таким же.

– Ты что, расист?

– Э… А как вы думаете?

– Или тебя пугает ее происхождение? Ее прошлое?

– Что вы знаете о ее прошлом?

– Кое-что знаю. Она была чемпионкой гладиаторских игр Вольных Городов.

– И собственный папаша продал ее в рабство, – сказал я.

– Ее вины в этом нет. Попав в такие условия, она могла стать куда худшим человеком, чем стала.

– Исидро, что вы делаете?

– Чищу твою ауру.

– Я не об этом. Вы что, подталкиваете меня к браку?

– Нет. Но я хочу сказать, что те препятствия, которые ты ставишь между собой и Карин, по большей части существуют только в твоем мозгу.

– Да ну?

– Эльфы не будут счастливы, если ты представишь им Карин как их королеву. Но ты являешься королем Зеленых Островов, и они твой выбор переживут. А если кто и не переживет, так это будет его проблема, а не твоя.

– Вы пугаете меня, Исидро.

– Это не я. Это жизнь.

– Пожалуйста, пообещайте мне одну вещь, Исидро.

– Говори.

– Пока я буду в Хайгардене и Карин останется здесь одна, вы не будете вести с ней таких разговоров, ладно?

На последовавшем после чистки ауры завтраке было нарушено неписаное правило не говорить о делах во время еды. Дел было слишком много, а времени – мало, так как наш с Кларенсом отлет в Хайгарден был назначен уже на полдень. Мигель и Исидро пичкали меня инструкциями по поводу переговоров с королем Людовиком. Что ему следует говорить, о чем лучше умолчать, какие обещания можно дать уже сейчас. Все трое моих наставников сходились на том, что эльфы должны принять участие в грядущей войне. На кон поставлены судьбы Вестланда.

Я внезапно осознал, что с момента нашего знакомства с Карин мы впервые расстаемся на столь долгий срок, и почувствовал себя неуютно. Я с удовольствием взял бы ее с собой, но ковер-самолет Кларенса был не в состоянии поднять в воздух трех человек, а управлять этой штукой самостоятельно я не умел. Путешествие в столицу Вестланда на лошадях заняло бы слишком много времени, и мне не хотелось его терять. Флот Красного континента бороздит океан, а мне предстоит еще очень много дел.

Корабль, который отвезет меня на родину, готов к плаванию и ждет, когда я поднимусь на его борт. Путь до Зеленых Островов займет около месяца. Если мне удастся убедить эльфов последовать за мной, то военный флот Зеленых Островов прибудет в Вестланд накануне вторжения. Терять две недели на путешествие в Хайгарден и переговоры с Людовиком было как-то не с руки.

После завтрака я отправился прощаться с Карин. Я заверил ее, что со мной все будет хорошо, а она пообещала, что в противном случае лично оторвет мне голову. В целом прощание прошло именно так, как я и ожидал. Произносимые нами слова не имели никакого значения. Главное передавали взгляды и прикосновения. Главное – это то, что совсем не обязательно говорить вслух.