Глава 3
Элементарно, Ватсон.
Один очень известный сыщик
— Как я уже говорил, оперативная обстановка крайне осложнилась, — сказал Горлогориус. — Небесная твердь, как я тоже уже говорил, местами обрушилась на землю, но это только цветочки. Ягодки, как говорится, еще впереди, и когда они, эти ягодки, созреют, то сегодняшние цветочки покажутся вам просто лютиками. Я понятно излагаю?
Прошло около минуты.
— Да, — сказал Гарри. — Вы излагаете понятно. Только туманно.
— Времени до освобождения Большого Бо остается все меньше и меньше, — сказал Горлогориус. — Ткань между нашим миром и измерением, в котором он заперт, становится тоньше с каждой минутой и своей толщиной уже напоминает паутину. Вам понятно, чем это грозит в самом недалеком будущем?
— Паутина порвется, — сказал Гарри.
— Молодец, — одобрил Горлогориус. — Схватываешь на лету. Сразу видно, что ты мой ученик. Как вы оба знаете, мы предприняли определенные усилия, чтобы справиться с последствиями появления Большого Бо в нашем мире. Ключевым условием является обладание всеми артефактами, отпирающими двери в измерение Большого Бо.
— Да, — сказал Гарри. — Мы помним.
— Совместными усилиями, вашими и ваших конкурентов, к настоящему моменту удалось добыть четыре ключа, — сказал Горлогориус. — К сожалению, на этом дело и остановилось. Мы не только не знаем, где спрятаны остальные ключи, но даже не смогли рассчитать, сколько их всего. А в нашем, с позволения сказать, цейтноте подобное незнание может быть чревато очень неприятными последствиями.
— Согласен, — кивнул Гарри. — Но мы тут ни при чем, не так ли? Мы делали все, что могли, из кожи вон лезли…
— Вас я пока не обвиняю, — сказал Горлогориус. — Вы добыли два ключа, еще два заполучили наши конкуренты. Но для спасения мира этого явно недостаточно.
— Э… — сказал Гарри.
— Я просто хочу, чтобы вы двое осознали серьезность текущей ситуации, — сказал Горлогориус.
— Мы уже давно все осознали, — сказал Гарри. — Делать-то чего?
— Не мешай своему учителю нагнетать драматичность момента, — сказал Джек.
— Вот именно, — недовольно буркнул Горлогориус. — В данный момент мы испытываем дефицит информации. Если в ближайшее время мы его не восполним…
— Насколько я понимаю, вы уже придумали, как устранить этот самый дефицит, — сказал Джек. — А так как время дорого, пора бы вам перейти к сути вопроса.
Несмотря на пиво и стрельбу по бутылкам, Джека немного раздражало бездействие нескольких последних дней, и словоблудие Горлогориуса выводило из себя обычно невозмутимого служителя револьвера.
— Существует способ получить ответы на все интересующие нас вопросы, — сказал Горлогориус. — Из абсолютно надежного источника. Так сказать, из первых рук.
— Не понял, — сказал Гарри. — Что вы имеете в виду, говоря о первых руках?
— То и имею, — сказал Горлогориус.
— Но ведь… — Гарри задохнулся от ужасающей дерзости замысла Горлогориуса. — Разве такое возможно?
— Вполне возможно, — сказал Горлогориус. — Мы начнем ритуал сегодня в полночь.
— Почему именно в полночь? — спросил Джек, глянув на левое запястье. — Зачем терять шесть с половиной часов?
— Во-первых, такие дела всегда делаются в полночь, — сказал Горлогориус. — А во-вторых, нам еще одного товарища подождать надо.
Обосновавшись в башне Гарри, Горлогориус оккупировал лабораторию молодого волшебника и потребовал, чтобы никто не мешал ему думать. Поэтому сразу по окончании вышеописанной невнятной беседы главные исполнители его замыслов снова отправились на улицу и устроились в тени, на этот раз уже без пива. Хотя у них в запасе оставалось шесть с половиной часов, которые надо было чем-то занять, но… Отрезвительное заклинание Гарри оказалось уж слишком неприятным для повторного использования в один и тот же день.
— Горлогориус меня нервирует, — признался Гарри, закуривая сигарету. — Он и раньше пугал меня до чертиков, но в последнее время прямо-таки нагоняет на меня ужас.
— Я заметил, — сказал стрелок. — Но что именно тебя так взволновало? Подумаешь, нашел он какой-то новый источник информации…
— Ты так ничего и не понял? — удивился Гарри.
— А что я должен был понять? — спросил Джек.
— Он говорил о первых руках! — воскликнул молодой волшебник.
— И что?
— Неужели ты не понимаешь? Или ты забыл, что Большой Бо появился одновременно с сотворением нашего мира и является не чем иным, как похмельем самого творца, — сказал Гарри. — Как, по-твоему, сколько человек может знать об этом так много, чтобы полученную от них информацию называли сведениями из первых рук?
— Подожди-ка, — сказал стрелок. — Не хочешь ли ты сказать, что эти пресловутые первые руки…
— Это самые первые руки, — подтвердил Гарри. — Самые-самые первые. Те, которые создали наш мир. Горлогориус собирается допросить создателя.
— Как это возможно? Это же… — в свою очередь ужаснулся стрелок. Служителей ордена Святого Роланда трудно чем-либо удивить, и за все время их знакомства Гарри чуть ли не впервые увидел, как знаменитая невозмутимость стрелка дала брешь. — Это ведь уже не магия, черт побери. Это религия, а религия — штука опасная…
— Я не знаю, как такое возможно, — сказал Гарри. — Но Горлогориус собирается сделать именно это.
— Разве можно беспокоить создателя?
— Э… я не знаю, — сказал Гарри. — Может быть, небольшая лекция поспособствует твоему пониманию…
Он щелкнул пальцами, и перед стрелком возникло голографическое изображение Горлогориуса из второй книги.
— Речь сейчас идет о творце, а не о Творце, и о вселенной, а не о Вселенной, — начал вещать прозрачный Горлогориус. — Наша вселенная, в отличие от Вселенной, созданной Творцом, небезгранична, хотя и очень велика. Изначальный Творец создал Вселенную из ничего, потом появились творцы рангом пониже и творили свои вселенные из имеющегося под рукой материала. Я приведу пример, который подойдет для твоего ограниченного ума. Вселенная — это планета, а вселенные — это города на ней. Наша вселенная — один такой город. Или можно взять виноград. Изначальная Вселенная — это ветка, а наша вселенная — одна из гроздей, которые висят на этой ветке, и каждая виноградинка этой грозди является миром…
— Даже если это творец с маленькой буквы, он все равно является могущественной силой, — сказал Джек, не подозревая, что почти слово в слово повторяет возражения Мэнни, высказанные Горлогориусу не столь давно. — А заигрывание с такими силами может быть опасно. Очень опасно.
— Поход за продуктами в соседнюю лавочку тоже может быть опасен, — сказал Гарри. Поделившись своим ужасом со стрелком, он немного воспрянул духом. Что делать, когда вам страшно? Попробуйте напугать другого еще сильнее. — Мне хочется верить — Горлогориус знает, что делает.
— Мне хочется верить, ты знаешь, что делаешь, — сказал Мэнни, появляясь в лаборатории Гарри. Горлогориус сидел в кресле своего бывшего ученика и гонял подопытных мышей миниатюрными молниями.
— В данный момент? — уточнил Горлогориус.
— В целом, — сказал Мэнни.
— Ты видел Мерлина? — элегантно ушел от ответа Горлогориус.
— Мерлин темнит, — сказал Мэнни. — Мне не удалось отговорить его от попыток гробануть Бозела. Более того, в расклад сил вмешался сам король Артур, который взял ситуацию под личный контроль.
— Он пошлет Ланселота?
— Скорее всего. И еще тройку-другую вместе с ним. Рыцари Круглого стола очень не любят, когда кто-то убивает их коллег.
— Ты не выяснил, кто заказал им Бозела?
— Мерлин заказчиков не сдает. А кроме него там никто ничего не знает.
— Отрадно слышать, что старый пень соблюдает хоть какую-то этику, — сказал Горлогориус. — Однако мне не до конца понятна роль Бозела во всей этой истории, и я бы не хотел, чтобы его прикончили раньше, чем я во всем разберусь.
— Хочешь, я возьму Бозела под свою защиту? — спросил Мэнни. — Мне пяток рыцарей истребить — все равно что высморкаться.
В подтверждение слов он изысканно сморкнулся на пол лаборатории Гарри. Волшебники не считают нужным соблюдать правила приличия, находясь в башнях своих младших коллег.
— Идея заманчивая, — сказал Горлогориус. — Но волшебники не сражаются с рыцарями. Существуют определенные правила, черт подери!
— Или так, или Бозелу конец, — заметил Мэнни. — Ты Ланселота в бою видел? Чистый зверь, хуже Валуева. И команду он себе подберет под стать. Гавейн, Тристан, Борс…
— Разве Тристан уже разобрался со своей любовной историей?
— А я знаю?.. Как только у рыцаря Круглого стола заканчивается одна любовная история, тотчас же начинается следующая. Возьми хотя бы Ланселота с Гвиневерой… Уже лет десять встречаются и думают, что Артур ничего о них не знает…
— А он знает? Впрочем, любовные дела этих охламонов меня мало интересуют, — спохватился Горлогориус. — Бозел против Ланселота не выстоит, это факт. Если мы хотим его защитить, нам следует найти бойцов, достойных Ланселота и его приятелей.
— А такие есть? — скептически поинтересовался Мэнни. — Разве что Зигфрид, но он тот еще отморозок. И дракона защищать ни в коем случае не станет. Он его быстрее сам зарубит.
— Зигфрид нам не нужен, — сказал Горлогориус. — Необходимо найти воинов, достаточно умелых, чтобы противостоять Ланселоту, и недостаточно умных, чтобы они начали задавать лишние вопросы.
— Где ж ты таких найдешь?
— Найду, — уверенно сказал Горлогориус. — Есть у меня пара идей.
— Смотри, как бы твои идеи в конечном итоге не погубили всю нашу вселенную, — сказал Мэнни.
— Отставить панику, — сказал Горлогориус. — Мои идеи нашу вселенную спасут.
— Значит, ты все еще намереваешься воззвать к создателю и задать ему вопросы относительно количества ключей и их местонахождения?
— О да, — сказал Горлогориус. — Я люблю простые пути.
— Простые? Ты называешь выбранный тобой путь простым?
— Конечно. По сути, это должно быть не сложнее, чем вызов обычного демона. Чертишь пентаграмму, зажигаешь факелы, и дело в шляпе.
Мэнни сразу же нашел изъян в логике Горлогориуса.
— Создатель — это не обычный демон, — заявил он.
— Сейчас я уже в этом не уверен, — сказал Горлогориус. — Ты знаком с теорией Гарвина?
— С теорией Гарвина Безумного? — уточнил Мэнни. — Которую совет гильдии объявил чистой воды ересью? Помнится, ты тоже против нее голосовал.
— Я все чаще думаю, был ли я тогда прав, — сказал Горлогориус. — Были ли мы все тогда правы? Наша гильдия всегда являлась слишком консервативной организацией, с ходу отвергающей любые новые идеи, даже не попытавшись их пристально рассмотреть. И лишь через несколько веков мы убеждались в собственной слепоте. Вспомни, сколько столетий наши предшественники носились с мыслью, будто Земля круглая? Будто ее окружает бесконечная пустота, а каждая звезда на нашем небосклоне похожа на Солнце, только удалена от нас на безумное расстояние? Что сказали бы те реакционеры, доживи они до наших дней и воочию убедившись в частичном обрушении небесной тверди? Ты помнишь их идиотский девиз, которым они тогда отвечали на все наши доводы? «А все-таки она вертится», говорили они и закрывали дискуссию. И кто в итоге оказался прав?
— Ты хочешь сказать, что в случае с Гарвином мы заняли место тех, кто когда-то составлял нам оппозицию?
— Я допускаю такую мысль, — сказал Горлогориус. — И допускаю, что Гарвин может оказаться вовсе не таким Безумным, как мы его окрестили. Сегодня в полночь мы узнаем правду.
— Почему именно в полночь?
— Будем следовать традиции.
Мэнни согласно качнул головой. Как всякий настоящий волшебник, он тоже любил театральные эффекты.
В долгом споре, который волшебники вели между собой относительно того, является ли магия искусством или же ремеслом, победило мнение в пользу искусства. Некоторые особо циничные волшебники считают, что это искусство запудривать мозги.
Обычно волшебники не ищут простых путей и любят ходить в обход, запутывают любую ситуацию и нередко доводят ее до полного абсурда. Если нормальному человеку требуется забить гвоздь, он берет в руки молоток. Если же гвоздь требуется забить волшебнику, он отправляется в ближайшую библиотеку, тратит некоторое время на изучение древних свитков, затем чертит на полу каббалистические символы и призывает к себе в помощь духов железа. Волшебник никогда не даст какому-нибудь факту простого объяснения, если сумеет найти более сложное. На вопрос «Который час?» волшебник может разразиться многочасовой лекцией, в конце которой вы забудете, о чем спрашивали.
Волшебники обожают чертить пентаграммы, зажигать разноцветные ароматические факелы, вызывать демонов и назначать все самые важные события на полночь. Иными словами, напускать тумана, без которого вполне можно было бы обойтись.
Классическим примером подобного поведения волшебников является знаменитая история, случившаяся в Средиземье. Вместо того чтобы отправить к Ородруину одного матерого профессионала, Гэндальф поручил самую сложную работу парочке дилетантов, а сам с головой погрузился в сложные игры, включающие прыжки с мостов, поединки с демонами, отвлекающие маневры в Рохане и Гондоре, а также знаменитую психическую атаку на Черные Врата Мордора, и умудрился растянуть историю, способную уложиться в один коротенький рассказ, на целых три тома.
Однако больше всех в искусстве запудривания мозгов преуспела парочка так называемых магов, фигурировавших в измерении Базар-на-Деве под именами Скив и Ааз. Как вы помните, извращенец Ааз был лишен магических способностей в результате глупого розыгрыша со стороны коллеги, а пентюх Скив только приступил к изучению чародейского искусства, тем не менее парочке долгое время удавалось водить за нос несколько государств и частных компаний, находящихся в разных измерениях, и сбить неплохой капиталец, впоследствии организовав целую корпорацию по оказанию волшебных услуг. Насколько мне известно, их до сих пор так никто и не разоблачил.
Если такой шорох сумела навести парочка нахальных неумех, вы можете себе представить, какими могучими парнями казались своим современникам люди вроде Горлогориуса, Мэнни или того же Мерлина.
— Множественная Вселенная бесконечна, — заявил Горлогориус. — Творец ее был бесконечно могуществен, можно даже сказать, всемогущ. Однако наша собственная вселенная, как и многие другие, составляющие Множественную Вселенную, имеет конец, и, следовательно, ее творец не так могуществен. Я бы даже сказал, не всемогущ. Что из этого следует?
— Не считая религиозного диспута? — уточнил Гарри. — Много чего.
— Связываться с бесконечным и всемогущим разумом не рискнул бы даже я, — признался Горлогориус. — Но с разумом не бесконечным и не всемогущим… Можно попробовать.
— Слишком велик риск, — возразил Мэнни.
— Кто не рискует, тот не побеждает, — отрезал Горлогориус.
— Но ты собираешься поставить эксперимент, основываясь на теории Гарвина Безумного, — сказал Мэнни. — Всеми осмеянной и ничем не подтвержденной.
— Что за теория? — удивился Гарри. — Мы в колледже ничего подобного не проходили.
— Потому что обучение студентов всякой ереси в обязанности учителей не входит, — сказал Мэнни.
— Вовсе это и не ересь, — возразил ему Горлогориус.
Джек зевнул и посмотрел на часы. До полуночи оставалось еще двадцать минут, но стрелок не был уверен, что волшебники успеют закончить спор и перейти к делу. Дискуссии старших волшебников почти так же бесконечны, как и Множественная Вселенная.
— Нельзя ли познакомиться с этой неересью поподробнее? — спросил Гарри. — В конце концов мы тут тоже жизнью рискуем…
— Энциклопедии почитай, — бросил ему Горлогориус. — Мы тут мир спасаем, и у меня нет времени заниматься твоим образованием.
Когда речь заходила о молодых волшебниках, старшие волшебники придерживались грибной концепции, то есть держали младших в темноте и кормили… чем-то не очень вкусным. Но Гарри слишком многое пережил, чтобы продолжать есть это самое не очень вкусное.
— Черта с два, — заявил он. — Вы мне с самого начала ничего не рассказывали, и, как выяснилось, большинство ошибок я совершил только потому, что не владел информацией в должном объеме. И я не намерен участвовать в вашей постановке в качестве статиста.
— Главных ролей захотелось, малыш? — почти ласково спросил Горлогориус. — Условия мне выдвигать вздумал? Может быть, ты думаешь, что и заменить тебя некем?
— Зато заменить меня вам будет довольно трудно, — заметил стрелок. — И я тоже хотел бы побольше узнать, прежде чем встрять в очередную историю.
— Нашей вселенной угрожает опасность, — сказал Горлогориус. — Разве тебя это не касается? Разве ты не в этой вселенной живешь?
— Вы тоже в ней живете, — сказал Джек. — И в ваших интересах рассказать нам то, что мы хотим знать.
Обычно Джек предпочитал не узнавать лишних подробностей, и теория Гарвина, сколь бы безумной она ни была, не слишком его интересовала. Он делал это только ради Гарри. Так уж получилось, что он оказался в долгу перед молодым волшебником, а ходить в должниках стрелок не привык.
Молодой волшебник спас ему жизнь. Те случаи, когда жизнь волшебника спасал сам стрелок, Джек не считал. Для служителя ордена Святого Роланда спасение чужих жизней было в порядке вещей.
— Если вкратце, Гарвин Безумный предположил, что Творец, создавший Множественную Вселенную, сколь бы всемогущ он ни был, не стал бы взваливать на свои плечи бесконечную работу и продумывать все детали для каждого мира, — сказал Горлогориус. — Поэтому он создал базовый мир и разместил в Множественной Вселенной огромные запасы творческой энергии, чтобы любой индивидуум, достигший определенного уровня и натолкнувшийся на эти запасы, мог творить свои собственные вселенные.
— И что? — не понял Гарри.
— А то, что создателем нашего мира может быть не какая-то загадочная суперсила, способная оторвать нам головы при попытке контакта, а вполне обычный человек, принадлежащий базовому миру. Или любому другому миру, созданному раньше, чем наш. Может быть, этот парень даже не подозревает, что в его жизни состоялся акт творения.
— И как это нам поможет? — спросил Гарри.
— Творец должен знать все о созданном им мире, — сказал Горлогориус. — По крайней мере он точно должен знать о ключах. Ведь он сам их создавал.
— Гм, — сказал Гарри. Его дико нервировало, что Горлогориус начал оперировать такими словами, как «может быть» и «должен знать». Потому что «должен знать» это не то же самое, что «знает». А «может быть» не то же самое, что «есть». Раньше Горлогориус никогда не действовал, опираясь только на предположения. Насколько Гарри был осведомлен, никогда.
А если Гарвин ошибался и Горлогориус сейчас ошибается вместе с ним? Если творцом окажется не обычный человек из другого мира, а какая-нибудь злобная сверхъестественная сила? Посмотрите на этот мир, подумал Гарри. Мог ли такое сотворить приличный человек? Вряд ли.
— Судя по твоему глубокомысленному «гм», твое любопытство удовлетворено, — сказал Горлогориус. — По крайней мере на данный момент. А посему предлагаю приступить к ритуалу.
— Поднимемся наверх? — спросил Гарри.
— Лучше выйдем на свежий воздух, — предложил Горлогориус.
При проведении тонких оккультных ритуалов волшебнику следует оставить себе свободу маневра. Для побега из рушащейся башни даже волшебнику потребуется определенное время. А с открытого пространства можно стартовать в любую сторону.
Четверо людей, из которых только один был более-менее уверен в правильности задуманного предприятия, вышли из башни на свежий воздух. Отыскав относительно ровную площадку, одну из немногих, которую орки еще не успели завалить стройматериалами, Горлогориус начертал на земле загадочную пентаграмму о восьми углах, вонзил в землю тринадцать сиреневых ароматических факелов и для пробы воззвал к демонам Нижнего мира.
Тотчас же посреди пентаграммы заклубился зеленый дым, а затем появилась уродливая фигура, принадлежавшая помеси козла, жабы и трехколесного велосипеда.
— Чего звали? — осведомился демон.
— Изыди, — досадливо поморщился Горлогориус.
— Не понял, — сказал демон. — Только явился, и тут же изыди. Зачем тогда тревожили?
— Для проверки.
— Могли бы просто сказать «раз, два, три», — сказал демон. — Вызывают, понимаешь ли, тревожат, а чего вызывают? Чего тревожат?
— У вас в Нижнем мире все такие занудные или нам просто исключительно повезло? — осведомился Мэнни.
— Хочешь поговорить об этом? — спросил демон. — Или, может, тебе экскурсию в Нижний мир устроить?
— Изыди, — повторил Горлогориус. — У нас времени нет.
— А вот не изыду, — сказал демон. — Вызвали — теперь терпите.
— У них там в Нижнем мире очень скучно, — объяснил Гарри стрелку. — Любой вызов сюда является для них событием, о котором потом говорят столетиями, вот парень и пытается задержаться подольше. Типа кто ему поверит, что он здесь строил дворцы и сокрушал армии, если он отсутствовал всего пару минут?
— Он мог бы сослаться на нелинейность времени, — заметил Джек.
— На что? — спросил Гарри.
— В сказки о нелинейности времени у нас уже никто не верит, — отреагировал демон на реплику стрелка. — Как и в теорию относительности и идею о том, что мир покоится на трех китах. Все знают, что он базируется на четырех слонах.
— Изыди по-хорошему, — сказал демону Горлогориус. — Потому что ты все равно изыдешь, но тебе не понравится мой способ.
— Злые вы здесь, наверху, — сказал демон.
Между большим и указательным пальцами правой руки Горлогориуса проскочила молния. Так старый волшебник выражал свое нетерпение.
— Поддаюсь угрозе насилия, — сказал демон, побибикал в велосипедный звоночек и изошел.
— Весьма своевременно, — сказал Мэнни. — Уж полночь близится, создателя все нет…
— Э… — сказал Гарри. — Я все еще не уверен в правильности вашего решения. Даже если творец не всемогущ, то все равно достаточно силен. Сильнее нас всех. И ему не понравится, что его создания беспокоят его по пустякам. Мне бы не понравилось.
— Фундаментальный изъян твоих рассуждений заключается в том, что творец — не ты, — сказал Мэнни.
— И вообще, у него больше нет власти над нашим миром, — сказал Горлогориус. — Возьми, к примеру, художника и его картину. Когда картина закончена, к ней ничего нельзя прибавить. Или убавить. Когда картина закончена, она принадлежит народу, а не тому, кто ее нарисовал.
— Написал, — поправил Горлогориуса Мэнни.
— То есть художник не может прийти в музей с палитрой? — уточнил Гарри. — Или с ножницами? Или с баллончиком серной кислоты? Не представляю, что могло бы ему помешать.
— Например, охрана этого музея, — сказал Горлогориус.
— Фундаментальный изъян ваших рассуждений заключается в том, что наш мир — не картина, — сказал Мэнни. — Хватит болтать. Время произносить заклинание вызова. Ты уверен, что успеешь это сделать, Горлогориус?
— Конечно, — сказал Горлогориус, воздевая руки к небу. Молнии срывались уже со всех его пальцев, и зрелище получалось достаточно величественным. Горели и благоухали факелы, начертанная на земле пентаграмма светилась зловещим фиолетовым цветом, внезапно налетевший ветерок шевелил траву и волосы присутствующих. — Это довольно короткое заклинание.
Джек рефлекторно положил руки на рукояти револьверов. Конечно, пуля вряд ли поможет против могущественного оккультного существа, которого собирался вызвать Горлогориус, но такова уж сила привычки.
Гарри теребил волшебную палочку, Мэнни закусил нижнюю губу.
— Призываю творца! — возвестил Горлогориус, и десять молний из его рук вонзились в самое небо.
Гарри подумал, что со спецэффектами у волшебника все нормально, но вот само призывание не впечатляло. Слишком короткое.
Тем не менее заклинание срабатывало. Пламя факелов достигло двух метров в высоту, линии пентаграммы ярко засветились красным, а в середине заклубился белый туман, медленно принимавший окончательную форму.
Создатель?
Или очередной демон?
В магии ни в чем нельзя быть уверенным до конца, даже если заклинание творит сам Горлогориус.
А ну как эта штука окажется сверхъестественной и злобной и прямо сейчас поотрывает нам головы, доказывая неправоту теории Гарвина, подумал Гарри. Вот Горлогориус удивится!
Образ отчитывающегося о сотворенном им мире создателя никак не укладывался в голове молодого волшебника. Более абсурдным мог быть только образ творца, оправдывающегося за созданный им мир.
Щелчок пальцев Горлогориуса прозвучал как удар грома. Туман посреди пентаграммы исчез, оставив вместо себя фигуру с более-менее гуманоидными очертаниями. Фигура… хихикала.
