Глава 10
Я печенкой чувствую, что с этим штандартенфюрером Штирлицем что-то не так. Почему он все время рисует карикатуры на высших офицеров рейха и думает на русском языке?
Мюллер
Мэнни затопил камин, зажег свечи, разлил по бокалам коньяк и расставил шахматные фигуры на доске. Горлогориус напросился на партию в шахматы, и Мэнни собирался встретить его во всеоружии.
Волшебники любят шахматы. Исход партии зависит только от мудрой стратегии и правильного планирования, в игре нет места случайностям, готовым испортить любую полевую операцию. Партия в шахматы — это битва интеллектов, не связанных ограничениями реального мира. Единственное, что мешает волшебникам получить максимум удовольствия от игры, — это глупые правила, согласно которым пешка может превратиться в ферзя, только добравшись до конца поля. Если бы разработку правил доверили кому-то вроде Горлогориуса, на доске вообще не было бы других фигур, кроме ферзей.
Нет, не так, поправил себя Мэнни. Все ферзи были бы у Горлогориуса. А противник пытался бы играть тем, что осталось.
Хруподианис пришел на полчаса раньше, чем несказанно удивил Мэнни. Еще больше Мэнни поразился, узрев парадную мантию и начищенные сапоги могущественного мага, а также его волшебную палочку, демонстративно выглядывающую из нагрудного кармана.
— Ты чего при полном параде? — спросил Мэнни. — Разве мы ждем гостей?
— Я никого не жду, — сказал Горлогориус, сделав ударение на слове «я».
— Какой-то ты недружелюбный, — заметил Мэнни.
— Ты любишь детективы? — спросил Горлогориус.
— Не очень. — Мэнни нравилось читать сентиментальные книги о любви, но он не признался бы в этом Горлогориусу даже под страхом смерти.
— А шпионские романы?
Мэнни отрицательно покачал головой.
— Откуда такой интерес к моей библиотеке? — спросил он.
— Я люблю хорошие детективы, — сказал Горлогориус. — Но именно хорошие. Знаешь, что отличает хороший детектив от плохого, Мэнни?
— Чувствую, сейчас ты меня просветишь.
— В хорошем детективе ты до самой развязки не знаешь, кто главный злодей, — сказал Горлогориус. — А в плохом детективе это очевидно если не с самого начала, то с середины книги. А когда это становится очевидным, читать дальше уже неинтересно. Мало ли какую хитроумную ловушку подстроит преступнику главный герой? Ты-то уже знаешь, чем все кончится.
— Я тебя не понимаю, — сказал Мэнни.
— В хорошем детективе преступником обычно оказывается тот, на кого падает меньше всего подозрений, — продолжал Горлогориус. — Тот, о котором ты подумаешь в последнюю очередь. Или не подумаешь вообще.
— Мы в шахматы играть будем? — поинтересовался Мэнни.
— А разве мы в них уже не играем? — спросил Горлогориус.
— Нет, — сказал Мэнни, глядя на доску с расставленными фигурами.
— Я с самого начала чувствовал, что в этой партии принимает участие еще один игрок, — сказал Горлогориус, пропустив реплику Мэнни мимо ушей. — Игрок опытный, хорошо разбирающийся в ситуации, предвидящий мои ходы, игрок очень опасный. А поскольку история подбирается к финалу и мы очень скоро получим последний артефакт, поиски моего противника из просто важной проблемы превратились в проблему жизненно важную. Как только я это осознал, я сел в кресло, закурил трубку и стал думать, кого же я подозреваю меньше других. И знаешь, о ком я подумал в последнюю очередь?
— О Волдеморте? — попытался угадать Мэнни. — Джоне Диллинджере? Докторе Зло? Папе римском?
— О тебе, — торжествующе сказал Горлогориус. — Ты все время крутишься рядом со мной, поддерживаешь умные беседы, вникаешь во все подробности моего плана, но реальной пользы от тебя — ноль. И теперь я хочу знать, что ты тут делаешь.
— Совет прислал меня в качестве голоса разума, — сказал Мэнни. — Я должен вносить коррективы, когда тебя в очередной раз занесет.
— С официальной версией я знаком не хуже тебя, — сказал Горлогориус. — Но какие цели ты преследуешь? Чего на самом деле хочешь добиться?
— Я хочу помочь тебе спасти мир.
— Не вешай мне на уши лапшу! — прогремел Горлогориус. — Твое вранье взрывает мне мозг, Мэнни! Все шло по плану, пока ты не появился! Стрелки палили во все стороны, волшебники творили магию, лилась кровь, а герой размахивал зачарованным клинком и в конце концов отсек голову главному злодею! А потом Совет прислал тебя, и все пошло прахом! Доктор Смит из Матрицы до сих пор жив, эпическая битва с древнегреческими богами вылилась в смехотворный певческий конкурс, друиды и гномы добровольно расстались со своими артефактами, вручив их нам без единого выстрела!
— Но какое отношение ко всему этому имею я? — спросил Мэнни.
— Вот и я хочу знать, какое ты имеешь отношение ко всему этому, — продолжал бесноваться Горлогориус. — Ты все время рядом со мной, ты следишь за каждым моим шагом, ты почти так же стар, коварен и изворотлив, как я сам! Это ты играешь со мной в игры! Ты — предатель!
— Ну ты придумал, зашибись, — сказал Мэнни, переходя на высокий слог. — Дело шьешь, начальник? Только вот одна неувязочка вышла, товарищ капитан. Нитки-то у тебя все белые!
— Что ты имеешь в виду? — сдал назад впечатленный отповедью Горлогориус.
— Я предатель, да? А кого я предал? Кого? Пальцем покажи! Ты просто свихнулся на старости лет, понял? У тебя паранойя на почве детективов и игры в шахматы! Кто тебе противостоит? Кто способен решиться на такое безумство? Ты всех своих врагов тысячу лет назад перемочил и сейчас даже имен их не помнишь! Кто с тобой играет? Кому надо с тобой играть? Ты спасаешь мир, вот и спасай! И забудь про все свои глупости!
— В несознанку пошел? — уточнил Горлогориус. — Типа ты не ты, и кобыла просто травку на пастбище пощипать вышла?
— Что ты несешь? Какая кобыла? Какая травка? Где ты тут пастбище видишь? Бред какой-то…
— Так, — тихо сказал Горлогориус. — Значит, ты утверждаешь, что ты не предатель?
— Нет. То есть да. В смысле не предатель я.
— Поклянись, — сказал Горлогориус.
— Гадом буду, — сказал Мэнни.
— Похоже, ты не врешь, — сказал Горлогориус, внимательно наблюдавший за Мэнни и не отметивший никаких признаков превращения того в гада. — А кто же тогда предатель?
— Может, и нет никакого предателя? — сказал Мэнни.
— Предатель обязательно должен быть, — сказал Горлогориус. — И проявиться он должен обязательно на финальной стадии. Против законов вселенной не попрешь, черт побери.
— Кто тебе это сказал?
— Про законы вселенной? Фил, конечно, кто же еще? Примерно сорок минут назад.
— А ты уверен, что сорок минут назад Фил был… адекватен?
— По-моему, он никогда не бывает адекватен, — сказал Горлогориус. — Но в свете текущих событий у меня нет оснований ему не верить.
— Давай попробуем рассуждать логически, — предложил Мэнни. — Мы спасаем мир, так?
— Так.
— Если предатель существует, значит, он должен желать прямо противоположного тому, чего желаем мы, так?
— Так.
— Прямо противоположным спасению мира является его уничтожение, так?
— Так.
— Значит, предатель хочет, чтобы мир был уничтожен, так?
— Так.
— Но какой в этом смысл? Ты встречал много парней, желающих уничтожить мир?
— Одного встречал. Негориуса.
— Негориус мертв.
— Это факт. Я сам видел, как его отрубленная голова катилась вниз по склону горы. Однако у Негориуса был дубль, который вполне способен подобрать знамя, выпавшее из рук его создателя.
— Но ты перевербовал Негоро на нашу сторону. И потом, дубль не может быть предателем.
— Почему?
— Потому что, по твоим собственным словам, предатель не должен вызывать подозрений. А Негоро очень подозрителен. Хотя бы из-за своего происхождения.
— Верно, — сказал озадаченный Горлогориус. — Негоро подозрителен. Значит, он чист. Хотя… подожди-ка. Если я считаю Негоро чистым и свободным от подозрений, он вполне может оказаться предателем, верно?
— Черт побери, а ведь точно! — воскликнул Мэнни. — Негоро — предатель!
— Нет, — сказал Горлогориус. — Матрешка какая-то получается. Предатель под оболочкой невиновного под оболочкой предателя… Запутанная ситуация.
— Он предатель, — настаивал Мэнни. — Он с самого начала декларировал свои намерения! Он продолжал дело Негориуса и собирал артефакты, чтобы они не достались нам!
— Тогда почему он вернул нам скорлупу от разбитого яйца с Кащеевой смертью, без которой мы не смогли бы завершить заклинание «алко зельцер»? — спросил Горлогориус.
— Чтобы отвести от себя подозрения, — сказал Мэнни.
— Нет. Слишком сложно, а я люблю простые решения.
— Может быть, ты не можешь смириться с мыслью о том, что тебе противостоит какой-то дубль? — спросил Мэнни. — Лично я считаю, что нам нужно присмотреться к Негоро повнимательнее.
— Давай присмотримся, — сказал Горлогориус. — Только учти, я в его виновность не верю.
Волшебники вплотную подобрались к решению загадки о личности предателя, но не смогли сделать последнего шага. А потом стало уже слишком поздно…
— Интересное местечко, — заметил Джавдет. — Кто тут потрудился над ландшафтным дизайном?
— Если ты о черном цвете, то это я, — признался Гарри. — Если о зубастых трупах, то это заслуга Джека. В основном. Мусор тут валялся до нас.
— А эти милые щупальца? — спросил Джавдет.
— Это тоже я. Но они первыми начали.
— Не сомневаюсь, — сказал Джавдет. — Хорошо, что из озера не вылез их владелец.
— Я тоже об этом думаю, — сказал Гарри. — И все-таки откуда ты тут взялся?
— После вашего ухода Матрица больше не нуждалась в услугах Морфеуса, и мне стало скучновато, — сказал Джавдет. — Я странствую по миру в поисках интересных историй, а в Матрице больше ничего не происходит. И я решил попробовать найти вас, потому что истории интереснее вашей во вселенной сейчас не сыскать.
— Но как ты нас нашел?
— Во-первых, я нашел только тебя, — сказал Джавдет. — Позволь спросить, где досточтимый стрелок, спасший мне жизнь в краю барханов?
— Ушел искать свой орден. Вместе с другим стрелком.
— Почему они не взяли с собой тебя?
— Законы вселенной высказались против, — сказал Гарри. — Возвращаясь к моему вопросу…
— Как я тебя нашел? Когда я обрисовал свое желание доктору Смиту, он разработал специальную программу, и его коллеги открыли для меня телепортационный портал.
— Это похоже на магические порталы Горлогориуса? — заинтересовался Гарри. Его всегда интересовало, может ли наука хоть в чем-то обставить магию.
— Нет, — сказал Джавдет. — Переход через портал Горлогориуса мгновенен и безболезнен. А когда я влез в устройство доктора Смита, я испытал очень неприятные ощущения, и мне показалось, что длились они целую вечность. Когда эта вечность все-таки закончилась, перед моими глазами возникла табличка с надписью «Караганда». А потом я увидел трупы и сразу понял, где вас искать.
Первое правило поиска стрелков, подумал Гарри. Иди по дороге, вымощенной мертвыми телами.
Откуда у меня такой цинизм? Трудно подсчитать, сколько раз Джек Смит-Вессон спасал мне жизнь.
Но стрелки всегда идут рука об руку со смертью, и с этим ничего нельзя поделать…
— Ты не мог бы в общих чертах обрисовать, чего вы успели добиться с момента нашей последней встречи? — попросил Джавдет.
— Джек сейчас пытается заполучить последний ключ, которым оказался один из револьверов Святого Роланда, — объяснил Гарри. — Все остальные артефакты мы уже добыли.
— Здорово, — восхитился Джавдет. — Наверное, вам нелегко пришлось?
— Да уж, — согласился Гарри, вспомнив битву за Гондор и тяжелое ранение стрелка. Они пережили много опасных моментов, но этот застрял в памяти куда крепче остальных. Операция в Средиземье висела на волоске, когда Гарри чудом удалось сразить короля-призрака, заграбастать моргульский клинок и смотаться в безопасное место на пару с Джеком. Поскольку Джавдет был охоч до интересных историй, он внимательно выслушал рассказ Гарри об этой битве в частности и о связанных с хоббитами приключениях вообще. Более благодарного слушателя Гарри не встречал.
— Круто, — сказал Джавдет, когда Гарри закончил свой рассказ. — Я тебе даже завидую. Не жизнь, а сплошные приключения.
— Приключениями я сыт по горло, — признался Гарри. — Скоро через уши полезут.
— Зато тебе будет о чем рассказывать внукам, — заметил Джавдет.
— Дались вам всем мои внуки, — сказал Гарри.
— Не парься, это образное выражение, — сказал Джавдет. — А теперь объясни мне, какого шайтана ты тут сидишь.
— Джека жду.
— И откуда, по-твоему, явится Джек?
— Из двери.
— Из какой двери? Лично я никаких дверей поблизости не наблюдаю.
— Они возникают по мере необходимости, — пояснил Гарри, а сам задумался. Прежде им хватало одного прикосновения к изначальному артефакту, чтобы магия Горлогориуса вытаскивала их в мир Гарри, являющийся фундаментом созданной Филом вселенной. Совсем необязательно, что Джек должен вернуться в Караганду. Возможно, он уже вручил револьвер магу, а Гарри продолжает ждать его на этой свалке. Хотя в таком случае Горлогориус пришел бы за ним. Или нет?
Гарри начал чувствовать себя идиотом.
— Не хочу отвлекать тебя от раздумий, — сказал Джавдет. — Но из озера лезет какая-то гадость. Не мог бы ты что-нибудь предпринять по этому поводу?
Реджи очнулся от струи холодной воды, которая лилась на его лицо. Открыв глаза, стрелок обнаружил, что вода проистекает из кувшина, который держит в руках мужчина, подозрительно смахивающий на Святого Роланда. Святилище куда-то подевалось. Вместо него возник тенистый берег медленно катящей свои воды реки. Где-то в отдалении даже пели птички.
— Полная идиллия, — констатировал Реджи.
— Гляди-ка, очухался. — Роланд перестал лить воду. — Я уж начал думать, что ты загнулся, приятель.
— А я разве не загнулся? — уточнил Реджи.
— С чего ты взял?
— Э… Я тебя вижу.
— И что с того?
— Ну ходили слухи о твоей… как бы это сказать… смерти.
— Слухи о моей смерти сильно преувеличивают, — сказал Роланд. — Очень сильно.
— Клево, — сказал Реджи. — Я за тебя рад. Где мы?
— Это не имеет значения, — сказал Роланд. — Ты прошел последнее испытание.
— Клево, — повторил Реджи. — А в чем оно заключалось?
— Это тоже не имеет значения, — сказал Роланд. — Теперь ты можешь узнать все, что тебя интересует.
— А у меня нет вопросов, — сказал Реджи. — Гони свой левый револьвер, и я пойду.
— Какой револьвер? — переспросил Роланд, и только тут Реджи увидел, что традиционного пояса с оружием на центральной фигуре их ордена нет.
— Где твои револьверы? — спросил Реджи. — Ты что, забыл лицо своего отца? Какой же ты стрелок, если ходишь без револьверов?
— Подумай, кому ты хамишь, приятель, — сказал Роланд.
— Да мне по фиг, — сказал Реджи. — Что ты мне сделаешь, если у тебя даже оружия нет?
— В мои времена все было не так, — вздохнул Роланд. — Мы уважали старость независимо от того, какого размера пушками она пользовалась. И не таскали с собой целые оружейные склады в чертовых саквояжах. Мы умели обходиться тем, что есть, и неплохо справлялись со всем, что нам выпадало.
— Черт побери! — сказал Реджи. — Как же мне надоело старичье с их постоянными нотациями. Где я могу найти твой левый револьвер, отец?
— Нигде, сынок, — сказал Роланд.
— Как прикажешь тебя понимать? — спросил Реджи.
— Как хочешь.
Реджи схватился за пояс и обнаружил, что его револьверы тоже отсутствуют. Он оглянулся в поисках своего саквояжа, но не нашел и его.
— Я тебе сейчас в глаз дам, отец, — пообещал Реджи Роланду. — Где мои железки?
— Они тебе не понадобятся. Здесь не в кого стрелять.
— Заколебал, — вздохнул Реджи и выполнил свое обещание насчет глаза.
Он очнулся на пыльном полу святилища. Ни речки, ни Святого Роланда рядом не оказалось, зато тяжесть револьверов привычно оттягивала пояс. Тело болело так, словно по нему пробежалось стадо испуганных мамонтов.
— Еще две дырки, — пробормотал Реджи. — Если все будет продолжаться в таком духе, скоро я стану похожим на дуршлаг.
Он встал на четвереньки, порылся в саквояже, нашел болеутоляющее и проглотил сразу половину упаковки.
— Я бы на твоем месте носил бронежилет, — посоветовала статуя Святого Роланда, сходя с постамента.
— Он меня полнит, — ответил Реджи. — Гони ствол.
— Разве тебя не удивляет разговаривающая статуя?
— Нет, — сказал Реджи. — Меня уже ничего не удивляет. Ствол гони.
— Зачем?
— Вселенная в опасности.
— Первое правило стрелка — никогда не расставаться со своим оружием.
— Ты не стрелок, — сказал Реджи. — Ты — статуя, и на тебя наши правила не распространяются.
— Да ну? — удивился Роланд. — Даже несмотря на то, что я эти правила сам придумал?
— Я устал от дискуссий, — сказал Реджи, и его рука легла на рукоять револьвера.
— Уж не собираешься ли ты в меня стрелять? — изумился Святой Роланд.
— Только если ты меня вынудишь.
— Не верю, — сказал Святой Роланд.
— Я тебя удивлю. — Реджи выхватил револьверы и открыл огонь.
Он очнулся на ведущих к святилищу ступеньках. Трое местных стрелков стояли над ним и поигрывали револьверами в своих старческих руках.
— Живучая молодежь пошла, — сказал один из них.
— Не говори, — согласился второй. — Живучая. Но недостаточно прыткая.
— Достали, — сказал Реджи. — Я же вас всех поубивал.
— Нас нельзя убить, — сказал согнутый в дугу стрелок. — Мы — стражи этого места и составляем с ним единое целое.
— Тогда я тут все спалю, — пообещал Реджи.
— Неужели рука поднимется?
— И поднимется, и опустится, — сказал Реджи. — Вы мне надоели, ребята.
— А уж ты-то как нам надоел!
Сухо щелкнули взводимые курки револьверов.
Он очнулся в тире.
В лицо ему уставился добрый десяток разнокалиберных стволов, а сам он находился на одной линии с мишенями.
— Посмотрите на этого человека. — (Реджи сразу узнал голос своего учителя по огневой подготовке, Стэна Магнума.) — Он — худший из всех стрелков, которые когда-либо покидали стены нашей обители. Он убивал своих братьев, нарушая четвертое правило, и он осмелился вернуться сюда, хотя это строжайше запрещено нашим кодексом. Своими действиями он попрал все, во что мы верили и чему его учили. Какой кары заслуживает этот предатель?
— Смерти, — ответил хор голосов.
Реджи машинально ощупал пояс и обнаружил, что он опять безоружен. Его это не взволновало — он давно уже не верил в реальность происходящего.
— Пли! — скомандовал он.
Прогремел оглушительный оружейный залп.
— Обалдеть, — сказал Реджи. — Столько народу, и ни один не попал. Мельчаете, стрелки.
После второго залпа он уже не мог разговаривать.
Реджи снова очнулся в святилище.
Скривившись от боли, он дополз до ближайшей стены и привалился к ней. Какое-то время он ждал появления других стрелков, старых стрелков, самого Святого Роланда или его говорящей статуи.
Ничего не произошло.
— Слава револьверу и всем патронам в его барабане, — пробормотал Реджи. — Неужели я вернулся в реальность?
Статуя не проронила ни слова, и Реджи воспринял ее молчание как знак согласия.
— Не знаю, что ты мне пыталась сказать этими глюками, — обратился Реджи к Вселенной. — Но никакого чувства вины я не испытываю. Совершенно.
Идея с болеутоляющим из второго глюка показалась ему довольно здравой, и Реджи принял целую горсть таблеток. Боль отступила.
Реджи перевязал свежие раны, полученные в перестрелке со старичьем, глотнул еще виски. Принимать таблетки вместе со спиртным было не совсем разумно, однако Реджи чихать хотел на последствия.
Ему было больно. Он устал. Ему все надоело.
Прошло добрых полчаса, прежде чем он рискнул встать.
От слабости и выпитого виски его водило из стороны в сторону, и Реджи пришлось опереться на статую Святого Роланда, чтобы не упасть.
— Сейчас самое время выяснить, что револьверы у тебя тоже деревянные, приятель, — сказал Реджи и сунул руку в чужую кобуру.
Оружие оказалось настоящим. В полтора раза больше, чем собственный револьвер Реджи, и в два раза тяжелее. Рукоятка из сандалового дерева была отполирована частыми прикосновениями ладони.
Подлинность оружия не вызывала сомнений. Им пользовались много лет подряд.
Реджи сунул револьвер обратно в кобуру.
— Если уж святотатствовать, то на полную катушку, — пробормотал он, снимая со статуи портупею с обоими револьверами. — Вдруг Горлогориус скажет, что я взял левый не с той стороны, и заставит меня тащиться сюда еще раз. А мне и одного визита хватило.
Пояс с револьверами исчез в черном саквояже Реджи. Стрелок посмотрел на статую святого. Сходить с постамента, разговаривать или еще каким-то образом выражать свое недовольство его действиями статуя не собиралась.
— Вот и умница. — Реджи похлопал Святого Роланда по щеке. — А что теперь?
Горлогориус не объяснял, как его найти после выполнения миссии. Наверное, могущественный маг рассчитывал, что артефакт добудет Джек, а не Реджи.
А может, просто не посчитал нужным…
Реджи вышел из святилища и увидел очередную дверь, висящую над ступеньками и телами убитых им стариков.
— Как скажете, — пробормотал он, допил виски и отшвырнул бутылку.
Задаваясь вопросом, какую пакость приготовила ему вселенная на этот раз, Реджи положил руку на дверную ручку, открыл дверь и перешагнул через порог.
За закрытыми дверями святилища лицо статуи Святого Роланда расплылось в веселой ухмылке.
Дверь открылась на берег нефтяного озера, и Реджи вернулся в Караганду.
Со времени его первого визита ландшафт претерпел значительные изменения. Во-первых, все вокруг почернело. Во-вторых, берег был усыпан отрубленными щупальцами какого-то гигантского спрута. В-третьих, рядом с погасшим костром обнаружился шезлонг, в котором сидел и посасывал нехилый набалдашник своего волшебного посоха сам великий и ужасный Горлогориус.
— Почему так долго? — спросил Горлогориус.
— Пробки, — сказал стрелок. — А где тот молодой придурковатый волшебник, который остался ждать на берегу?
— Я его отпустил, — сказал Горлогориус. — Ты принес товар?
— Конечно. — Реджи вытащил из саквояжа портупею с револьверами. — Я только забыл, тебе правый или левый.
— Возьму оба, — решил Горлогориус.
— За два револьвера — двойная цена, — сказал Реджи.
— Ну ты и хват, — восхитился Горлогориус. — Этим ты мне и нравишься. Держи.
Два револьвера Святого Роланда были обменены на два увесистых мешка с золотом, которые тут же исчезли в саквояже стрелка.
— С этого момента можешь считать себя свободным, как рыба в полете, — заверил его Горлогориус. — У меня больше нет работы по твоей специальности.
— И это все? — уточнил Реджи. — Совсем все? Окончательно? Без балды?
— Без балды. — Горлогориус поднялся с шезлонга и опоясался револьверами.
— И ты даже не спросишь меня, куда подевался второй стрелок? — удивился Реджи.
— А зачем? Я с самого начала болел за тебя, — сказал Горлогориус.
На этот раз могущественный волшебник не стал открывать портал, а энергичной походкой скрылся за штабелями наваленного повсюду мусора. Реджи упал в освободившийся шезлонг и попытался вспомнить, осталась ли в его саквояже хотя бы капля спиртного.
Завершение работы следовало отметить.
