9

Прямо скажу: положение, в котором мы с Василием очутились, было просто аховым!.. Сбежать можно из любой тюрьмы – даже если в ней самые надежные во Вселенной запоры, но выбраться из временной ловушки – задача совсем не для среднего ума. Может быть даже – не для ума человеческого (я, собственно, на Сагкха намекаю).

Василий моего оптимизма не разделял. На него большое и крайне негативное впечатление произвел рассказ Усладова о монстре из Черной плазмы.

– Ты что же, готов взять на себя ответственность за гибель человеческой цивилизации?

– Вот только не надо демагогии, Никита! – возмутился Василий.– При чем здесь цивилизация? Щеглов – слишком мелкая сошка, чтобы в результате его действий или бездействия случались катаклизмы вселенского масштаба... Ты хоть знаешь, как он выглядит?

– В некотором роде он никак не выглядит. Или, точнее, он может выглядеть как угодно.

– Объяснил, называется! – обиделся Василий.– Эй, Смычок, подойди.

Смычок, довольно неприятный типчик с мордочкой, похожей на крысиную, и с похабным голым розоватым хвостиком, свисающим из штанов, был приставлен к нам Жабаном – то ли в качестве надсмотрщика, то ли лакея. Вообще-то никаких неудобств мы в замке Кощея не испытывали: обслуга живенько реагировала на все наши капризы. Словом, не жизнь, а разлюли-малина – как выразился все тот же Василий... Здесь можно было не только три-четыре дня, но и полгода прожить на полном пансионе, отдыхая от суетной Москвы.

Щеглов, конечно, мог себе позволить повалять дурака какое-то время. К сожалению, у резидента обязанностей поболее, чем у шофера, да и обстоятельства требовали от меня активных действий.

– Слушаю, вашество! – вытянулся перед Василием в струнку Смычок. Черные маслянистые глазки настороженно следили за каждым нашим движением, а остренькие зубки посверкивали в приветливо оскаленной пасти. Среди нынешней свиты Соловья-разбойника я этого типа не встречал – видимо, он сгинул где-то на тысячелетнем пути из прошлого в будущее.

– Ты Сагкха видел?

– Никак нет, вашество! – В глазах крысака промелькнул страх, и он опасливо покосился на дверь, словно ждал подвоха.

– А как Кощей с Сагкхом общается?

– Не могу звать, вашество. Мы – люди маленькие, а местами так и вовсе не люди.

– То-то и оно, что местами... – недовольно буркнул Василий.– Свободен.

Не исключено, что Смычок знал о Сагкхе больше, чем сказал нам, но, вероятно, он получил от Жабана четкие инструкции не потакать чрезмерной любознательности гостей. Впрочем, я и без этого урода знал, что вступить в контакт с Сагкхом можно только с помощью черной магии.

– Ох уж эта ваша магия! – вздохнул Василий.– От нее одни сплошные неприятности. Ну, может быть, за исключением карт... Слушай, Никита, все равно нам здесь делать нечего. Научи передергивать по высшему паррийскому разряду!

У Василия Щеглова, как и у всякого уважающего себя землянина, имелась мечта. К слову, не слишком благородная, но по-человечески понятная. Дело в том, что расторопный шофер Венедикта Жигановского как-то однажды очень крупно продулся в казино. И затаил на это заведение обиду, поклявшись отомстить. То есть обыграть заведение в пух и прах.

Однако владельцы казино были не лыком шиты и по части магии игры могли дать Василию сто очков вперед. Трижды Щеглов пытался отыграться, но неизменно оказывался бит самым беспощадным образом. И тогда у него родилась идея прибегнуть к помощи инопланетянина в героическом противостоянии с ловкими земными шулерами.

К сожалению, никакими способностями на избранном поприще игрока Василий не обладал. То, что легко давалось Сене Курицыну и папе Караваеву (не говоря уж о Наташке, которая в последнее время делала большие успехи в магическом искусстве, грозя заткнуть за пояс учителя – то есть меня), никак не получалось у Василия. Мешали Щеглову горячность и неуемное желание побыстрее добиться успеха. Но несмотря на бесчисленные неудачи, он не оставлял надежды овладеть приемами карточной магии и без конца изводил меня настойчивыми просьбами о помощи.

– Смычок, неси карты.

Крысак упрашивать себя не заставил и через пять минут появился с новехонькой колодой.

– Для разминки сыграем в подкидного...– Василий принялся перетасовывать карты.

– А это что еще за игра? – удивился я.

– Ну, в дурака,– пояснил Василий.

– Кто дурак-то? – обиделся я на столь странное предложение.

– Ты будешь дураком, если останешься.

Ну, это мы еще посмотрим!

Правила игры в подкидного дурака были столь незамысловаты, что их легко усвоил не только я, но и Смычок, решивший составить нам компанию. Василий, между прочим, принялся мухлевать уже при сдаче. Я оставил его некорректные действия без последствий. Что касается Смычка, то он оказался посредственным игроком. Я в два счета скинул карты и со спокойной душой наблюдал, кто из моих партнеров дурнее.

Разумеется, больше шансов остаться в дураках имел Василий. Каким бы недотепой ни был Смычок, азами магии он владел. Более того, я не мог не отметить, что Кощеевы слуги прошли хорошую школу при своем небесталанном патроне. А Василий действовал как самоуверенный дилетант.

Смычок уже похихикивал, предчувствуя победу, но тут случилось нечто, заставившее меня насторожиться. Щеглов отбил тузами трех Смычковых королей, включая и козырного, хотя, по моим расчетам, никаких тузов у него быть просто не могло, поскольку они уже вышли.

– Так дело не пойдет! – обиделся Смычок.– Это уже не магия, а чистое мошенничество!

Крысак был совершенно прав, но в данном случае он напрасно предъявлял претензии Василию Щеглову: нашего земного лоха явно кто-то использовал.

– Сдавай на четверых,– сказал я Смычку.

Крысак сильно побледнел и вытер рукавом кафтана пот, заструившийся по узенькому лобику. Он, конечно, понял мой намек и готов был бежать от карточного стола куда глаза глядят.

– Ты с ума сошел, благородный принц Ник! – прошипел Смычок в мою сторону.– Это же верная гибель!..

Да, в игре с таким партнером у человека шансов нет – это я знал, между прочим, и без подсказки Кощеевой шестерки. Все мои магические познания – просто пшик по сравнению с той мощью, которой обладал Сагкх. Но игра уже началась, и он вряд ли выпустит нас из-за стола, не удовлетворив своего законного любопытства... Прямо скажем, мысль Василия поиграть в карты в замке Кощея в то время, когда здесь находится Сагкх, была не очень удачна. Ибо любая игра – в сущности, магия, где бал правит случайность, а не закономерность.

Смычок сдал карты на четверых и вопросительно глянул в мою сторону. Василий, пребывавший в эйфории от только что одержанной победы, не сразу сообразил, что ситуация изменилась коренным образом.

– Значит, так,– сказал он.– Играть давайте без ваших магических штучек-дрючек. По-честному.

– Как это – по-честному? – удивился Смычок.

– В открытую,– сказал Василий, переворачивая карты.– И попробуй теперь сказать, Смычок, что я тебя обманул.

Надо отдать должное Щеглову – мозги у него работали! Столь оригинальным ходом он лишал нас со Смычком всех преимуществ, ибо игра тут же из области высокого магического искусства превращалась в простую забаву... Я не возражал против того, чтобы поиграть с судьбой в кошки-мышки; Смычку, похоже, было все равно; оставалось заручиться согласием последнего нашего партнера. Его карты пока что лежали закрытыми.

– Ты зачем на четверых сдал? – удивленно покосился на Смычка Василий.– До трех считать не умеешь?

– Сагкх подсел к нашему столу,– негромко сказал я Василию.– Теперь от него зависит, какой будет игра.

– Это что же, играем двое на двое? – хмыкнул Василий, который, похоже, не очень поверил в участие таинственного существа в нашей забаве.

Карты Сагкха по-прежнему покоились на столе. Видимо, младенец размышлял. Никто не любит проигрывать, а дети тем более. Если бы игра шла втемную, Сагкх обставил бы нас без труда. Конечно, он это отлично понимал!.. С другой стороны, абсолютное превосходство над людьми делало игру для него неинтересной: по себе знаю, как скучно играть, зная результат наперед... Свой расчет я как раз и строил на том, что Сагкху захочется испытать судьбу. Азарт возьмет в нем верх над детским самолюбием.

Карты раскрылись в тот момент, когда я уже решил, что фокус не удастся. Василий удивленно захлопал глазами: он никак не ожидал, что мои слова о четвертом участнике – правда. Если играть двое на двое, как предложил Щеглов, то партнером Сагкха оказывался Смычок. От такой перспективы он едва не поседел.

– Еще одно условие,– сказал я громко.– Если выигрываем мы с Василием, то вы отпускаете нас из замка и возвращаете в наше время.

– А если выигрываем мы? – пискнул вдруг крысак чужим голосом и тут же в испуге зажал рот рукой, не совсем понимая, с чего это вдруг он решил задать свой вопрос.

– Тогда мы остаемся в замке,– пожал я плечами.– Или, если угодно, отправляемся на несколько столетий назад.

– Последнее предложение мне кажется более справедливым,– пискнул Смычок чужим голосом.

Должен сказать, что я схитрил. Дело в том, что меня устраивало и прошлое, и будущее – лишь бы выбраться из временного отрезка, в котором вот-вот должен был появиться мой предок, тем самым обеспечивая ему свободу рук... Конечно, предпочтительнее вернуться в свое время. Ибо уход в прошлое для нас с Василием равносилен если не смерти, то во всяком случае был чем-то близким к ней: мы при таком варианте практически теряли надежду вернуться к родным и близким... Словом, ставка для нас вышла более чем высокая. Надо полагать, Сагкх это понимал.

– Вы можете выйти из игры,– пискнул Смычок.– Или любой из вас.

Сагкх проявил благородство. Сам я бросать карты не собирался, а вот Василий... Если я уйду в будущее, то через некоторое время он тоже может оказаться там с помощью Усладова. Если же я проиграю и отправлюсь в прошлое, то у него хотя бы будет шанс передать об этом весточку моим родным.

– Нет, не верю я Усладову,– покачал головой Василий.– Боюсь, что после твоего исчезновения он мне голову оторвет. Какое порку дело до Василия Щеглова? Он вселенские вопросы решает!

Честно говоря, и такой вариант развития событий был более чем вероятен. Усладов не принадлежит к числу благородных натур и вполне способен сорвать зло на ни в чем не повинном человеке.

– Втравил ты меня, Никита, в гиблое дело. На такие ставки я еще не играл... Ладно, Сагкх, твой ход.

– А почему мой?

– У тебя козырная шестерка.

– Играем семь партий,– вновь пискнул Смычок.– Так интереснее.

– Тебе – удовольствие,– хмыкнул Василий,– а нам – хоть пропадай!.. Ладно, уговорил... Зачем же ты с валета ходишь? У тебя вон две семерки!

– Не учите меня жить!

Сагкх был младенцем упрямым, но Василий оказался еще упрямее. Так они и препирались между собой, совершенно игнорируя нас с крысаком. Впрочем, Смычок с появлением Сагкха потерял способность к общению и только озвучивал мысли монстра из Черной плазмы.

Что же касается меня, то я мучился сомнениями. Сукин сын Усладов оказался прав! Конечно, мой прапрадед Феликс Тимерийский был Героем. Сложность в том, что я – не Феликс, но тем не менее взял решение проблемы на себя. Я жертвовал чужими жизнями, а не своей, и хотя то были жизни давно умерших людей, мне легче не становилось.

Несколько раз я собирался бросить карты и отказаться от игры. Лишь мысль о гибели человеческой цивилизации останавливала меня. В конце концов, Усладов высказался недвусмысленно по данному поводу, и я нисколько не сомневался в том, что он не шутит.

Я до того ушел в свои мысли, что почти не следил за происходящим. Процесс игры «в открытую» и не требовал от меня особых умственных усилий. Во всяком случае поначалу я думал именно так.

Мы с Василием выиграли сначала одну партию, потом вторую... Тут я сообразил, что подкидной дурак– игра более сложная, чем показалось сначала. И что при открытых картах все преимущества на стороне человека с большим опытом – то есть Василия: совершенно непостижимыми для меня ходами он умудрялся ставить Сагкха в тупик!

– Это вам не магия,– потирал руки Щеглов.– Подкидной дурак, младенец, умственных усилий требует. А ты все время торопишься. За каким чертом ты ходишь с дам, когда у тебя на руках остаются восьмерки? А туза козырного зачем мне отдал?

– Чтобы ты принял! – рассердился Сагкх.

– Ну и что толку? Я, конечно, принял. Но теперь у меня на руках все козыри, тузы и короли, а вы со Смычком чем отбиваться будете?

Сагкх обиженно сопел острым носиком крысака и пытался сопротивляться железной поступи Василия. Увы – он был бит и в четвертый раз!.. Общая победа осталась за нами, хотя три последние партии мы благородно проиграли своим огорченным соперникам.

– Начинаешь соображать, младенец, и без всякой магии! – сказал удовлетворенно Василий.– Посидишь пару-тройку вечеров с тем же Смычком и освоишь игру на все сто процентов. Какие твои годы?

– Вы меня обманули! – обиженно пискнул Сагкх.– Так нечестно.

– Это ты брось,– остановил Щеглов готового заплакать младенца.– Игра велась самым наичестнейшим образом. Просто тебе жизненного опыта не хватило. Надо, брат, меньше магией увлекаться, а больше развивать логическое мышление. Магия магией, но технический прогресс тоже кое-чего стоит.

– А что такое технический прогресс?

– Это когда от карт и подкидного дурака переходят к забиванию козла.

– Убить козла – не так уж и сложно,– пискнул Сагкх.– Я не только козла могу убить, но и сатира, и крысака тоже, и вообще всех!

– Ты соображай, что городишь! – рассердился Щеглов.– Убить живое существо каждый дурак способен! Нет, «забивание козла» – это, брат, не для средних умов. Тут нужен интеллект!.. Эх, жалко, нет в вашем зачуханном замке костяшек.

– Карт здесь тоже поначалу не было. Это я их сделал и научил Кощея играть.

– Молодец! – одобрил Сагкха Василий.– Цивилизатор ты наш! Они тут, в средневековье, совсем темные... А где ты бумагу для карт взял?

– Придумал.

– А домино придумать можешь? Я тебе сейчас на столе ножичком нарисую, как они выглядят.

– Не надо рисовать. Просто мысленно их представь...

Василий представил все настолько ярко, что уже через мгновение на стол просыпались маленькие черные четырехугольнички с белыми дырочками, две бутылки водки и кучка маленьких рыбешек на обрывке газеты. Если не ошибаюсь, эти рыбешки земляне называют килькой.

– Водка-то зачем? – удивился я.– Не говоря о кильке.

– Вот черт! – почесал затылок Василий.– Непедагогично получилось... Видимо, ассоциации сработали.

– Водку и кильку убрать? – спросил Сагкх.

– Нет, зачем же? – запротестовал Василий.– А где ты продукты добыл?

– В будущем,– пискнул Сагкх.

Василий открыл бутылку и осторожно понюхал популярный напиток. Потом отпил из горлышка глоток и восхищенно прицокнул языком:

– Уважаю, младенец!.. Тебе, конечно, этот продукт ни к чему, но для зрелого ума он не бывает лишним.

«Забивать козла» оказалось труднее, чем играть в подкидного дурака. Но Сагкх игру освоил на удивление быстро и в два счета начал обставлять нас с Василием.

– А ты, брат, талант! – восхитился Щеглов.– В пролетарской бытовке тебе цены бы не было. Мы, пожалуй, тебе уже не соперники. С Кощеем сыграешь – он, как я слышал, знатный козлятник! О Жабане не говорю – вот игрок, так игрок!

– Жабан – дурак,– возразил Сагкх.– А вас мне не хочется отпускать.

– Ну, брат, это ты погорячился,– возразил Василий.– Карточный долг – долг чести!.. Мы без тебя тоже будем скучать, но тут уж ничего не поделаешь.

– Катитесь! – обиделся Сагкх.– Подумаешь... Без вас обойдемся...

Тут я почувствовал толчок – словно кто-то ударил меня пинком под зад! – и стремительно полетел куда-то, хватая ртом воздух, который явно был в дефиците. К счастью, полет продолжался недолго. Буквально через несколько секунд я приземлился, весьма чувствительно соприкоснувшись пострадавшим от Сагкховой любезности местом с каменной плитой. Рядом, кряхтя, поднимался Щеглов:

– Ну и младенец, мама дорогая! Никакого представления о политесе... Плохо мы воспитываем нашу молодежь!

– Чью это – вашу?

– Я в общем говорю... А куда он нас выбросил, если не сказать – выпнул?

Вопрос был абсолютно по делу, ибо наше новое пристанище менее всего напоминало офис магната Казюкевича, из которого мы столь неосторожно отправились в свое путешествие. Нельзя сказать, что я большой знаток архитектуры, но, по-моему, это здание не вписывалось ни в один из известных мне стилей. А я побывал на многих планетах!.. Василий вполне согласился со мной, что на Земле так не строят. Пол – словно бы перекатывался волнообразно под нашими ногами и выглядел непривычно и даже жутковато... Впрочем, никаких особых неудобств в передвижении мы не испытывали. Скорее наоборот: хождение по такому полу требовало гораздо меньших физических затрат, чем по обычному.

То же самое происходило и с другими частями странного сооружения. Стоило нам сделать шаг к стене, как она начинала двигаться навстречу... Мы поворачивались лицом к двери – и дверь тут же распахивалась... Здание изгибалось самым подхалимским образом – лишь бы только нам угодить. При этом и пол и стены были абсолютно твердыми на ощупь.

– Черт-те что! – обиделся невесть на кого Щеглов.– Мудрят, мудрят... Нет чтобы жить, как все нормальные люди!.. Слушай, резидент, ты не знаешь, куда нас забросил писклявый паразит? На какой планете и в каком времени мы находимся?..

Вообще-то обиженный младенец мог зашвырнуть нас куда угодно – как во времени, так и в пространстве... Тем не менее мне почему-то показалось, что со временем он шутить не стал, а вот что касается места высадки...

Справедливости ради надо заметить, что о конкретной планете мы с Сагкхом не договаривались. Я упустил из виду, что Сагкх – в некотором роде гражданин Вселенной! Для него любая точка пространства доступна в любой час и в любую секунду. То есть пнул он нас куда пришлось; где мы в конечном счете окажемся и как оттуда будем выбираться – вовсе не его забота.

– Хоть одна живая душа здесь есть? – рассердился Василий.– Или мы так и будем ходить по этому дому, пока не помрем от его угодливости?.. Не сочти меня нецивилизованным и отсталым, твое высочество: мы на Земле тоже понимаем, что такое комфорт – только тут, по-моему, с комфортом явно перестарались! Не успеешь ноги согнуть, как тебе под зад прыгает кресло!.. Впечатление – будто мы попали к расслабленным старцам, которым любое движение в тягость!..

Если бы Василий не упомянул о расслабленных старцах, я бы, пожалуй, долго еще размышлял над странностями местного бытия, но тут меня словно озарило – порки!

Младенец Сагкх читал мои мысли – как читал мысли всех окружавших его существ. А я практически постоянно думал о поркианском заговоре! Вот он и отправил нас туда, где этот заговор созрел... Возможно, с его стороны это не просто любезность – он вполне мог преследовать собственные цели. Скажем, в его планы не входит вмешательство порков ни в личные, ни в земные дела... Конечно, наш недавний партнер по картам – младенец, но сей младенец – Сагкх, обладающий безграничными возможностями и недоступным человеческому пониманию даром предвидения... Я уже не исключал, что и в Кощеев замок мы попали его волей, а вовсе не милостью Каронга! И поймал он нас в ловушку не для забавы... Когда имеешь дело с Сагкхом, самые невероятные и фантастические вещи в один прекрасный или, наоборот, непрекрасный момент вполне могут оказаться реальностью.

Последний вывод принес мне некоторое облегчение, ибо снимал с меня ответственность за сделанный в Кощеевом замке выбор.

– Мы выйдем когда-нибудь отсюда или нет? – озверел Василий.– Что ты стоишь с таким задумчивым видом, словно отравленных грибков объелся?!

– Скорее всего, мы – на планете Поркиан,– объяснил я ему.– А вот выберемся мы отсюда или нет– вилами по воде писано...

Что такое вилы и как ими можно писать по воде – я, честно говоря, представлял плохо. Но так уж замысловато выражаются на Земле. Поживите с мое на этой планете – и не того еще нахватаетесь!..

Что же касается планеты Поркиан, то логово порков наглухо закрыто представителям других миров для посещения. Вокруг Поркиана такая магическая защита, что прорвать ее под силу только Сагкху!.. Очень может быть, что мы с Василием – первые человеческие существа, ступившие в колыбель древнейшей во Вселенной цивилизации.

– Польщен,– откликнулся на мои слова Василий.– Тем более, что Усладов мне уже обещал место экспоната в местном музее... Как ты думаешь, нас уже обнаружили?

В принципе, если бы речь шла о любой другой планете (я имею в виду, естественно, планеты с развитыми в магическом смысле цивилизациями – такими, скажем, как паррийская или сиринская), то о присутствии чужаков в замке хозяева знали бы уже через несколько секунд. В любой паррийской крепости есть система защиты и оповещения. Но дело в том, что Парра – открытая планета и гости у нас не редкость. Среди них, правда, попадаются и такие, которые прибывают к нам с недобрыми намерениями... Иное дело – Поркиан. Никаких гостей порки не ждут, следовательно, им ни к чему и охранные магические заклятия. Похоже, у нас с Василием есть неплохой шанс использовать самоуверенность порков в своих интересах.

– Сматываться надо отсюда! – воспротивился Щеглов.– Хотя бы по Дороге гельфов!

Увы... Планета Поркиан всегда существовала на-особицу и в Империю гельфов не входила. Скорее всего, порки уже тогда презирали людей и смотрели на их суету крайне неодобрительно. А сумасбродная попытка императора гельфов Вэла Великого вломиться в логово Сагкхов – Черную плазму – вызвала, вероятно, у порков бурю злорадного смеха. Прямо скажем, безумная попытка закончилась тем, чем и должна была закончиться,– грандиозным поражением, едва не погубившим человечество. Империя гельфов, охватывавшая практически все заселенные как гуманоидными, так и негуманоидными расами планеты, рухнула в течение нескольких минут, и винить в этом Сагкхов нельзя. Ибо они использовали свое право на самозащиту... Потребовались многие и многие тысячелетия, чтобы человечество оправилось от последствий страшного удара и вновь принялось обживать опустевшие планеты Вселенной. Разумеется, люди не избавились от самоуверенности, но, во всяком случае, научились считаться с чужим мнением – особенно подкрепленным немалыми возможностями, допустим, Сагкхов из Черной плазмы.

– А Земля тоже входила в Империю гельфов? – спросил Василий, выслушав мой небольшой экскурс в историю Вселенной.

– Разумеется. Причем в силу удачного расположения она была одним из центров тогдашней цивилизации.

– Вот! – поднял палец к потолку Василий.– А я что Сашке говорил?! Заладил, понимаешь, свое: приматы, приматы... Ну какой из меня примат?! Я – человек, и ничто человеческое мне не чуждо!.. А почему на Земле не осталось следов присутствия гельфов?

– Станция Дороги гельфов – чем тебе не след?.. На Земле много чего интересного можно обнаружить – стоит только присмотреться попристальней... Ты ведь, Василий, совсем недавно и Кощеево царство считал сказкой.

Пока Щеглов размышлял над прошлым родной планеты, я вывел его в обширный зал, заставленный огромными прозрачными шарами, в которых что-то кипело и булькало. Живых существ не наблюдалось и там.

– Самогон варят, что ли? – удивился Василий.– Ты гляди, какие змеевики!.. Воля твоя, Никита, но, по-моему, эти ребята перепились и спят.

Шутка Щеглова была бы ничего себе, когда б не некоторое беспокойство... точнее, страх, нами испытываемый... Я знал стопроцентно, что отсюда мы можем вырваться только в случае невероятного везения. На любой другой планете я бы просто подхватил Василия и переместился с ним на Землю. Но на Поркиане такой номер не проходит: она буквально завернута в магический шар!.. С другой стороны, хотя сами порки крайне редко покидают свою планету, но вот созданные ими существа свободно перемещаются во Вселенной. Взять того же Усладова, к примеру... Следовательно, в этом странном сооружении наверняка есть место, разрисованное пентаграммами, откуда порки рассылают своих агентов с заданиями. Туда же последние возвращаются, выполнив оные... Зал с пентаграммами я и искал, рассчитывая очутиться там раньше, чем до нас доберется местная охрана.

Василий с интересом разглядывал прозрачные колбы, пытаясь вникнуть в разворачивавшийся перед ним химический процесс. Его первоначальное предположение о местном ликеро-водочном заводе не выдерживало никакой критики. Щеглов это вскоре понял и свою гипотезу отверг.

– О! – сказал вдруг Василий, проходя мимо очередной колбы.– По-моему, это глаза... А вон там рука мелькнула... Слушай, Никита, да они здесь людей делают!.. Любопытный, однако, подход к вечной проблеме...

Всмотревшись в емкости, я согласился с Василием. Скорее всего действительно конвейер по производству людей... О талантах порков в этой области мы уже слышали от Усладова, а теперь могли убедиться, что резидент нам не лгал...

Чем дальше мы шли по залу, тем очевиднее становилось, что второе предположение Василия более соответствует действительности, нежели первое. На выходе «конвейера» обнаружились вполне человеческие тела – причем не младенцев, а зрелых людей.

Широкую ленту, на которой они неподвижно лежали в ряд, Василий назвал «транспортером». Лента начиналась в огромном непрозрачном кубе, в котором, видимо, происходила завершающая фаза сборки, и тянулась по узкому, похожему на кишку коридору в помещение, где только что созданные существа оживлялись. Делалось это с помощью шлемов, надеваемых на головы. Через секунду «полуфабрикаты» вставали на ноги и энергичным шагом направлялись к выходу. За те полчаса, пока мы наблюдали процесс, не менее полусотни человек ушли «в жизнь»...

Странное «производство» слегка смутило и меня, и Василия.

– Да... – задумчиво протянул Щеглов.– А тут растишь детей, растишь, платишь алименты, платишь... Умеют же люди устраиваться!

– Порки – не люди,– поправил я своего спутника.– Хотя внешне отдаленно на нас похожи.

– Но эти-то – вылитые мы! – указал пальцем на конвейер Василий.– Все при них, включая самые незначительные детали!..

Что именно Щеглов понимал под «незначительными деталями» – я уточнять не стал... От себя могу добавить еще, что искусственно созданные существа были не только разного пола, но и разного возраста– если, конечно, так можно выразиться. Я имею в виду чисто внешнее впечатление. По виду – люди от двадцати до сорока лет. Ни детей, ни стариков мы среди них не обнаружили.

– А почему бы нам с тобой не присоединиться к ним, Никита? – сказал вдруг Василий.– Встанем в строй – благо, мы такие же голые, как они... Здесь ведь все, похоже, автоматизировано. Вряд ли автомат способен отличить искусственного человека от естественного...

Предложение мне показалось занятным и даже остроумным. Внешне мы с Василием вполне соответствовали конечному продукту, выпускаемому странным заводом. Однако имелись и различия. В первую очередь, конечно, интеллектуального плана. Не исключал я также и того, что порки программировали своих «ребят» на выполнение определенных функций. В том числе – функций агентов на чужих планетах

Слегка потеснив соседей, мы встали в очередь к кабине, куда искусственные люди заходили по одному. Что там с ними происходило – определить было трудно, но назад никто не возвращался...

Василий занервничал. Мне тоже сделалось не по себе: существовал риск лишиться собственного разума, получив взамен поркианский...

Стоявший впереди нас голый тип средних лет – худощавый, с цепкими серыми глазами – оглянулся и неожиданно произнес:

– Что вы дергаетесь? Это же самая обычная процедура: агентурное задание... Вас для какой планеты готовили?

– Для Земли,– быстро ответил я.

– Значит, пойдем вместе. Я тоже землянин.

Как человек более опытный в делах Внеземелья, я первым ступил на порог таинственного помещения, которое чрезвычайно напоминало ненавистный лифт Казюкевича. Ничего особенно примечательного там не было – если не считать шлема, который медленно спускался с потолка мне на голову. В принципе, я мог легко уклониться от встречи с ним, но, боюсь, тогда бы двери кабины для меня никогда не открылись, а в контролирующие инстанции поступил бы сигнал о сбое в программе. Так что пришлось подчиниться местным правилам.

Перед глазами на стене вспыхнула сначала красная лампочка, потом зеленая... Процедура, похоже, завершилась, и шлем сам сполз с моей головы. Никаких изменений в своем сознании я не заметил и никакой новой информации, кажется, не приобрел. Я так и остался принцем Ником Арамийским, перед которым распахнулись створки ловушки и открылся свободный путь для возвращения на Землю.

Знакомый уже тип, посетивший кабину сразу передо мной, помахал приветственно рукой и направился в центр пентаграммы, чьи замысловатые линии украшали открывшийся моему взору зал. Яркая вспышка заставила меня прикрыть глаза ладонью. Судя по всему, произошел выброс энергии, сопровождающий переход сквозь пространство и время... Пентаграмм вокруг было великое множество, и я на всякий случай запомнил ту, с которой только что ушел в неизвестность наш «коллега».

Василий объявился через полминуты, весьма довольный тем, что все для него закончилось удачно.

– Видимо, эта их штука не для моих мозгов,– сказал он мне.– Каким я был, таким остался, орел степной, казак лихой... Нашего брата электронными причиндалами за здорово живешь не взять!..

Хорошо бы, чтобы так оно и было, но я не исключал, что проведенная над нами экзекуция даст о себе знать в самый неподходящий момент.

– А теперь куда? – глянул на меня Василий.

– К пентаграмме,– ответил я, делая шаги в нужном направлении.– Будем надеяться, что в этот раз кривая нас вывезет...

Не прошло и нескольких секунд, как мы с Василием уже находились в комнате с оклеенными обоями стенами. Щеглов с первого взгляда опознал родную земную обстановку. Согласившись с ним, я поздравил нас обоих с благополучным возвращением из временного и пространственного плена.

– С прибытием вас! – раздался за нашими спинами знакомый голос.

Мы с Василием обернулись, как по команде, и с изумлением уставились на «попутчика» с поркианского завода. Впрочем, ничего удивительного в его здесь присутствии не было: магический рисунок всегда переносит человека не просто на планету, а в строго определенное место, где нарисована точно такая же, но принимающая пентаграмма.

– Белов Анатолий Иванович,– назвал себя новоявленный землянин.– Вы, конечно, в курсе, что будете выполнять мои поручения?

– Разумеется,– подтвердил я.– Мы ведь на конспиративной квартире?

– Совершенно верно, господин агент,– кивнул головой Белов.– Сейчас я подготовлю все необходимые для проживания на этой планете и в этом городе документы. Здесь существуют очень строгие правила, касающиеся идентификации личности. Убедительная просьба не забывать об этом, господа!..

Мы с Василием очень даже хорошо знали затронутую тему, но свою осведомленность в тонкостях московской жизни демонстрировать не стали, без споров дав себя сфотографировать. Затем занялись одеждой, которой доверху был набит стоявший в углу комнаты шкаф... К слову, пентаграмма, столь нас выручившая, была выткана на ковре, который лежал посреди зала самой обычной трехкомнатной квартиры... Мебель вокруг тоже не поражала воображения: диван, два кресла, упоминавшийся выше шкаф и стол, на котором стоял компьютер или аппарат, внешне на него очень похожий.

Не прошло и пяти минут, как лжекомпьютер выдал нам с Василием паспорта граждан Российской Федерации. Я значился Ивановым Иваном Ивановичем, а Василий – Петровым Петром Петровичем.

– Вот халтурщики! – расстроенно ахнул Щеглов, глядя на свою фотографию в липовом паспорте.– Не могли что-нибудь позамысловатее придумать!.. Я бы, например, вполне мог быть Онегиным, а Иван Иванович – Печориным.

– Видимо, накладка вышла... – почесал переносицу лже-Белов.– Сейчас все поправим!..

Действительно, через минуту у нас появились другие паспорта – с названными Василием фамилиями.

– Вы ведь в первый раз на Земле? – строго вопросил Анатолий Иванович.

– Так точно, в первый! – подтвердил я.– До этого мне довелось поработать на Парре, а Петр Петрович Онегин чуть ли не пять лет прослужил на Эбораке – в дружине небезызвестного барона Гилроя.

– В отличие от вас, я на Земле уже в третий раз.– Лже-Белов глянул на нас холодными серыми глазами.– Так что знаний здешней жизни мне не занимать...

Мы с Василием невольно переглянулись, ибо совершенно точно знали, что наш новый знакомый появился на свет каких-нибудь сорок минут назад на далекой планете Поркиан. Но это, конечно, еще не означало, что лже-Белов пытается ввести нас в заблуждение. Просто поркам зачем-то понадобилось вложить в девственные мозги посланца именно такое представление о его прежней жизни. Судя по всему, он готовился для ответственной работы на Земле, которая под силу только очень опытному и уверенному в своих силах агенту.

– Хотелось бы кое-что уточнить, господин Белов,– как можно мягче сказал я, боясь угодить впросак своими вопросами, и, кажется, действительно угодил, поскольку Анатолий Иванович взглянул на меня с недоумением.– Нам с Петровичем сообщили, что мы поступаем в ваше распоряжение. Ну и, естественно, под начало резидента поркианской разведки Валерия Викторовича Усладова. Однако в детали предстоящей операции не посвятили.

– Странно,– нахмурился Белов.– Я полагал, что мне пришлют более подготовленных агентов.

– У начальства, видимо, были свои резоны,– примирительно заметил Василий.– А мы люди маленькие... Что касается нашей подготовки, то можете не сомневаться, господин Белов: я этот город знаю вдоль и поперек.

– Еще бы вам не знать! – буркнул недовольно наш начальник.– Вы же прошли через рефролятор.

Что такое «рефролятор», я не стал уточнять. Скорее всего, тот шлем, который мы с Василием попеременно надевали на голову. Теперь понятно, почему ни он, ни я прибавления знаний в своих головах не обнаружили: уж мы-то с ним знали о Земле никак не меньше, чем порки!.. И все равно мне такая метода подготовки агентов показалась куда более удачной, чем наши занятия в Школе резидентов: двадцать секунд – и дело к стороне!.. Я, например, учился много месяцев, а потом выяснилось, что – не по тому веку! У порков, судя по всему, подобных накладок с подготовкой агентов не бывает.

– Вам нужно адаптироваться в городе,– строго взглянул на нас Белов.– Обзавестись квартирами, связями, автомобилями. Словом, вжиться в образ... Вы машину водить умеете, господин Онегин?

– Двадцать лет за рулем! – обиделся Василий, но после моего пинка в лодыжку быстро исправился: – По легенде, естественно.

– Возможно, придется устраиваться на работу... Вы в курсе, что это такое?

– А как же? – пожал плечами Василий.– Согласно заданию я должен попытаться устроиться шофером к видному политическому деятелю и расположить его к себе.

– Отлично,– кивнул головой лже-Белов.– Действуйте, господа агенты. Вот вам номер моего телефона. О себе сообщайте регулярно через каждые шесть часов – если не случится форсмажорных обстоятельств. При малейшей опасности докладывайте немедленно. Вопросы есть?

– Вопросов нет,– вытянулся в струнку Василий.– Разрешите выполнять?

– Выполняйте,– ответил лже-Белов и повернулся к своему лжекомпьютеру.

Конспиративную квартиру мы с Василием покинули без помех. Спустились по лестнице и вышли из подъезда кирпичного дома. Москва вступала в новый рабочий день, не обращая внимания на двух скромных людей в джинсовых штанах и одинаковых белых рубашках, которые бодренько рысили по ее улицам. А то, что эти люди за неполные сутки отмотали время чуть ли не на тысячу лет назад, потом преодолели расстояние в немыслимое количество световых лет,– москвичей не интересовало. Ну не любопытный они народ – эти москвичи. Каждый занят личными проблемами, так что для проблем вселенских у них вечно не хватает времени. Вот и плетут порки руками Усладова с компанией у них под носом заговоры!

– Наконец-то,– вздохнул полной грудью далеко не свежий воздух Василий.– А я уж не чаял выбраться.

– Не расслабляйтесь, господин Онегин,– порекомендовал я легкомысленному спутнику.– Боюсь, ничего еще не кончилось, все только начинается. Думаю, затеянная порками операция вступает в решающую фазу.

– Не пугай меня, принц датский,– отмахнулся Василий.– Вопрос «быть или не быть?» мы решаем в положительном смысле. Надо накапать Вене Жигановскому на этого Усладова. Венедикт Владимирович– человек со связями: он на поркианских агентов найдет управу!

– Будем надеяться,– вздохнул я, вера Щеглова в возможности председателя его партии показалась мне чрезмерной.