Глава 25
Мудрая женщина мирит врагов
– И как мы их обнаружим?
Нереально далеко, словно в другой галактике, остались гордые (этажа в три высотою!) крепостные стены, грубоватая оправа дворцам и садам, домикам и домишкам, улочкам, бурлящим каретами и людьми, курами, козами... Заносчивый и наивный, как трехлетка, тот город страстно жил своей немудрящей жизнью на площади, меньшей, чем средний район Москвы. Перемещение из того города в этот погрузило совсем еще свежие воспоминания в лиловую дымку нереальности. Но и родной, казалось бы, город казался теперь миражом очищенному, построжевшему взгляду двух путешественников между мирами. С тяжелым недоумением чужаков смотрели они на содрогания и спазмы больного лихорадкой мегаполиса, бессмысленную сутолоку его улиц, злую отчужденность обитателей – машин и людей. Собственно, сама столица лежала в стороне, металась в июльском жару и бреду за пеленой смога, судорожными пульсациями выбрасывая сюда, в ближний пригород, свою тромбозную кровь.
Они вышли из перехода не под мостом у метро. Волшебство в мире Заклинателя гибло стремительно, но не настолько, чтобы убить камень на Алёниной шее, по словам мага, невероятно древний артефакт, загасить его лиловое сияние. Однако на родину их вернул не камень, а плитчатая дорожка Дома вердиктов. На вид вполне безобидная, разве что развороченная и вспученная, она протянулась от ворот в ограде, дотлевающей золотым свечением, до дверей в полусферической постройке, над которой висел мираж удивительно безвкусного узорочья. Маг, помнится, указал на дорожку и, пряча глаза, пробормотал, что по ней бежали Всё и Один и что, по всему вероятию, преследовать их надлежит тем же путем. Макар тогда вгляделся в застывшее лицо старика и напрягся, отодвинул Алёну от ворот.
– Отчего это у нее такой вид, будто по ней с ломом прошлись?
– Макар, ты чего, перегрелся? – тревожно зашептала Алёна. – Дорожка как дорожка, гладкая...
А маг возликовал:
– Вы это видите, вот так сразу! Видите истинное положение вещей! Теперь я уверен, что вы сможете...
– Вы что-то недоговариваете, Заклинатель! Что это, черт возьми, за штука такая, куда ведет и как работает?
Бедный честный старец помаялся, сник, да и признался, что принцип действия сего могущественного артефакта ему неведом, что создан он предками в незапамятные времена и служит для защиты от чужаков, коих препровождает, по слухам, прямехонько в ад.
Макар от возмущения даже голоса лишился – правда, ненадолго.
– И вы решили послать нас неизвестно на что? Да еще и втемную? Так-то вы цените свою принцессу!
– Я не знаю, что делать дальше! – закричал Заклинатель надтреснутым голосом, и глаза его помутнели, словно затянулись в одночасье старческими бельмами. – Они ушли сюда. Мои соратники-маги тоже ушли сюда, все как один, не колеблясь. Принцесса и ее страж вместе обладают неслыханной силой, они почти неуязвимы...
– Почти?
– Вы наш последний шанс... Были...
Заклинатель задохнулся и смолк. Поднял свои незрячие глаза. Мигнул. И вдруг бельма блеснули, просветлели и потекли тяжелыми, как расплавленное олово, неостановимыми слезами, заплутали в частой сети морщин.
Алёна резко стряхнула с плеча повелительную Макарову руку.
– Пошли, времени нет.
– Алёна, почему?..
– Должна же я спасти свой народ. – Она усмехнулась, как ведьма.
– Алёнушка, не до шуток! Еще сутки назад ты знать не знала, что у тебя вообще есть народ.
Алёна стерла с лица ухмылку. Потянулась к Макару глазами и рукой, вгляделась так испытующе, с такой хрупкой верой, что сердце в его груди уже не билось – отбивало секунды самого важного момента в жизни.
– Еще неделю назад ты не знал, что можешь защищать девушек и разрушать крепости. А сколько недель назад ты не подозревал, что я существую на свете?
Она светло улыбнулась и, черти бы взяли все чудеса и миры, тоже заплакала.
– Макар, я не могу тебя заставлять. А у меня просто нет выбора. Я обещала той деревенской девочке, Дейнике, помнишь?
– У меня тоже нет выбора, – оборвал Макар. – Я обещал сам себе, не помню уже точно когда.
Алёна судорожно сглотнула слезы, стиснула его руки и, уже делая первый шаг, вскинула к нему заплаканное, прекрасное, сияющее лицо:
– А это так уж плохо, мой хороший?
– Нет. Это хорошо.
И вот, после нескольких шагов, отвратительного ощущения засасывающей трясины под ногами и короткого небытия-падения в сизую мглу они снова обрели сознание и твердую почву. И где! Алёна еще изучала сквер с кокетливыми клумбами и перевернутыми урнами, щегольски отреставрированный особняк, весь в блеске пластиковых стекол, стайки мамаш с колясочками. А Макар уже знал, где они очутились. Знал – и не верил своим глазам. Загадочный переход, начинающийся у Дома вердиктов, оканчивался в нескольких минутах ходьбы от собственного его дома. Здесь, среди клумб и мусорных куч, он порой бегал по утрам, прочитав ненароком очередную книжицу о здоровом образе жизни. Ну точно! В той стороне перекресток с «Белорусским трикотажем». А в той главный здешний «прешпект» – предвыборные обещания областной власти на гигантском плакате, памятник, у которого вечно хлопают шампанским «брачащиеся», гипсокартон, светильники, мебель для кухни и прочие ненужные Макару достопримечательности. И здесь, в этих знакомых до зевоты кварталах, им с Алёной суждено спасти целый мир? За последние дни ему поневоле пришлось уверовать в самые фантастические вещи, включая любовь и магию. Но Ближние Химки в качестве арены борьбы между Порядком и Хаосом...
Что ж, еще один урок ему.
Боясь подвоха, он вывел Алёну на тихую улицу, к трехэтажной «сталинке» с круглым слуховым окном на фронтоне. Сколько себя помнил, он всегда симпатизировал этому дому и в глубоком детстве напридумывал о нем столько чудесных историй, что долго еще проходил мимо с сокровенным чувством тайного дружества. Долго – пока не забыл... А дом остался совсем прежним, разве что из салатового превратился в сиреневый, как до того успел побывать желтым и лимонным. Но круглое оконце было, как встарь, пыльным и таинственным. Будто волшебный фонарь, забытый на складе ничейных вещей. Оно смотрело на Макара с ласковой укоризной. Дом казался добрым стариком, карманы которого все еще полны цветных стеклышек, леденцов, фантиков-серебрянок и прочих сокровищ, ставших ненужными выросшим детям.
– Чего ты засмотрелся? – Алёна дернула его за руку. – Заметил что-нибудь?
– Так, просто старый знакомый. Ну что, пойдем?
– Куда?
– Для начала ко мне домой, – ухмыльнулся Макар, страшно довольный. – Ничего личного, просто я тут живу в двух шагах. Черт, всегда бы так, приглашаешь девушку к себе, а она даже не может отказаться.
– Я тебе покажу «всегда»! И почему, собственно, не может?
– Ну, во-первых, потому что девушка голодная, уставшая, неумытая и в домотканом платье до пят...
– Ой!
– А во-вторых... Алёнушка, может, хватит нам с тобой в остроумии состязаться? Все равно ты победила. Совсем победила, понимаешь?
Алёна уткнулась в его плечо.
– Угу. Только это все потом, ладно?
– Сначала мир спасать?
– Нет. Сначала купить мне что-нибудь менее экзотическое.
...Квартирка избранника умилила Алёну полнейшим несходством с ее собственной обителью. Скудно обставленная случайной рухлядью и все равно тесная, она была воплощением жизнерадостного бардака, еще недавно чуждого ее собственной суховатой упорядоченности. Это был другой мир – мир, где можно делать глупости и плевать на некоторые абсолютно необходимые, но такие скучные вещи. Дурачиться. Стрелять из рогатки в нарисованную на стене мишень. Жить без оглядки на тренды... Мир, в котором ей нужен был проводник. Хотя самому проводнику, отметила она, наблюдая забавные попытки Макара наскоро упорядочить этот первородный хаос, тоже не помешало бы руководство. Должен же кто-то научить его убирать шмотье в шкаф, а диски на специальную полочку из «Икеи».
Макар, не подозревающий об этих просветительских планах, успел переделать массу дел. Порылся в компьютере, отправил что-то на печать, попутно смахнул со стола кипу бумаг и гору мелкого хлама и принялся собирать пазл из пестрых листов, вылетающих из принтера.
– Алёна, вот карта района. Что скажешь, ты у нас самая умная.
Его умение мгновенно, без планирования и раскачки, приступать к делу было поразительно. Алёна подошла, склонилась над столом, упиваясь близостью его тепла. Макар ей нравился. Очень нравился. А еще постоянно обескураживал и поневоле напоминал, что быть «самой умной» – это еще не все.
Но что делать, если ты и впрямь умна! Умна, но недостаточно хитра, чтобы это скрывать! Сколько уже было разочарований, скольких она, умница, красавица, гордячка, переиграла по всем фронтам, сама того не желая...
Алёна тяжело вздохнула:
– Карта нам не поможет. Не гадать же по ней. Лучше порыться в Инете, поискать какие-нибудь необычности в Химках. Все-таки две великие сущности и двенадцать магов... Как-то они должны себя проявить?
Макар молчал и (Алёна робко подняла на него глаза) взирал на нее в восхищении.
– Алёнушка, ты просто чудо! Садись за комп, ищи!
Это ты чудо, мысленно спорила она, щелкая «мышкой». Чудо великодушия и терпения. А как выяснилось через несколько минут, еще и предусмотрительности.
– Макарушка, ты гений! – Она даже осипла от волнения. – Хватай карандаш, иди к своей карте, отмечай адреса.
Новости, блоги, «Живой Журнал»... Чудеса хлестали как из рога изобилия.
Восторженные описания штурма невидимой крепости на сайте игровиков. Контрольная закупка крупной партии кокаина, в руках экспертов обратившегося в соду и муку (стойкий эффект избавления от наркотической зависимости после однократного применения подтвержден документально). Истерические сообщения о массовых галлюцинациях абсолютно добропорядочных жителей на улицах и в домах. Заметка в бульварном листке распоследнего толка: «Сенсация: из маленькой сестры – в большого брата!» Совсем уж темные и невозможные толки об ужасном приключении в районном морге... Когда Алёна выбралась из-за компьютера и присоединилась к Макару возле испещренной «флажками» карты, гадать уже было не о чем. Отмеченные адреса составляли почти правильный круг, в центре которого...
– Алёнушка, это же мой дом!
– Хочешь сказать, они прямо за стенкой?
– Не этот, другой дом, мой знакомый. Ну это детское, неважно... Да мы сегодня там были, вышли из сквера как раз к нему!
Они без разговоров кинулись в прихожую. Едва не бегом преодолели недальнее расстояние. И остановились в растерянности. Старый маленький дом выглядел до крайности обыденно. За этими окнами в цветочных горшках, за балконами, утопающими в ворохах пестрого белья и поломанных лыж, просто не могло таиться никаких других чудес и тайн, кроме простой человеческой жизни.
– У этого дома такой невинный вид...
– Это как раз самое подозрительное.
– Очень смешно!
Они медленно двинулись вокруг. В крохотном дворе было пусто, только двое детей о чем-то секретничали возле качелей. Растрепанная девчонка лет пяти, раскачиваясь, что-то горячо втолковывала мальчику раза в два ее старше и даже не заметила их появления. Мальчик, ужасно собранный и невозмутимый, был из тех, кто замечает всё и вся. Прическа и одежда у него были в идеальном состоянии, бледное лицо как с плаката, а взгляд, упавший на пришельцев, такой холодный, что Алёна даже поежилась. И почему-то остановила готового уйти Макара, раздосадованного, что «его» дом не оправдал ожиданий. Они сели на лавочку неподалеку от качелей. Пока Макар из чистого упрямства разглядывал окна и подъезд, Алёна напряженно вслушивалась в разговор детей.
Мальчик был облачен в серые брючки с безукоризненными «стрелками» и серую футболку, но вид имел такой, будто на нем накрахмаленная сорочка, застегнутая на все пуговицы. У девочки была расковырянная ссадина на коленке, загорелые плечи и наполовину расплетенные косички. Они совершенно не годились в собеседники – у них просто не было ничего общего. Или было?
– Ты пойми, одному плохо, одному никак нельзя, – втолковывала девочка. – Одному скучно.
– Мы это уже обсуждали, маленькая девочка по имени Даша, – откликнулся мальчик невыносимо культурным голосом. – Это нелогично. Мне не бывает скучно. Зачем ты все время качаешься?
– Так не бывает, чтобы один. Ты еще маленький.
– Я один. Я всегда один, – надменно провозгласил мальчик, и у Алёны внутри зазвенела туго натянутая струна.
– А если тебе грустно? Страшно? Хочется рассказать что-нибудь такое, особенное?
Мальчик пренебрежительно пожал плечами. Судя по его виду, разговор с малявкой не представлял для него ни малейшего интереса. Но он почему-то не уходил, сидел рядом как приклеенный.
– А с кем ты секретики закапываешь? Или мальчишки не делают секретиков? Тогда вышибалы, футбол...
– Я видел футбол, маленькая девочка по имени Даша. Очень глупо и нелогично. Перестань качаться.
– Это потому что ты снаружи смотрел, – заявила растрепа, продолжая раскачиваться. – Надо внутри. Вот попробуй побежать.
– Зачем?
– Чтобы побежать.
– Это глупо.
– Сам ты глупый! – приговорила девочка. – А ну-ка, вставай.
Соскочила с качелей и потащила мальчика за собой.
– Вон дотуда наперегонки!
Алёна привстала, следя за удаляющимися детьми. Девчонка припустила, хлопая сандалиями и бесцеремонно волоча за руку своего унылого оппонента.
– Быстрее, а то обгоню!
Мальчик наддал, и оба скрылись за углом.
– Вертите вы нами, мужчинами! В любом возрасте. Алён, а что мы здесь сидим?
– Мир спасаем. Погоди, Макар.
Из-за противоположного угла дома дети вылетели совсем в другом порядке и настроении. Мальчишка – не оживший плакат, а нормальный, в меру взлохмаченный и расхристанный мальчишка – несся впереди. Большущие глаза сияли на восторженном и в то же время озадаченном лице. Девочка отставала, не особенно огорченная проигрышем.
– Я первый! – провозгласил мальчишка, взлетая на качели. – Я первый, значит, я лучший!
Она хитро улыбнулась:
– Раз ты первый, это значит, что ты не один. Давай покачаю!
– Зачем?
– Затем, что ты выиграл!
Наблюдая за маленькой девочкой, изо всех сил старающейся раскачать большого потерянного мальчика, Алёна безотчетно стиснула переплетенные пальцы. Смутная мысль пыталась достучаться до ее сознания, неуловимое воспоминание, тихий голос издалека.
Мудрая женщина... Ищи мудрую женщину...
Мудрая женщина пяти примерно лет наконец сладила с качелями, и мальчик на них вдруг прочувствовал движение, поймал ритм – и взлетел почти до самого верха. Несколько раз промелькнуло его шалое и беззащитное лицо, а потом качели стали замедляться и совсем остановились.
Великий и непогрешимый Один плакал.
– Алёна, что происходит? Кто эти дети, ты их знаешь?
– Кажется, знаю. И ты тоже.
– Что за...
– Остынь, потерпи немного, – шутливо взмолилась Алёна по врожденной привычке принцесс мучить своих рыцарей. – Лучше нам не вмешиваться. Ты ведь не женщина, а я не мудра!
Мальчик застыл в страшном напряжении, ошеломленный тем небывалым, что творилось с ним. Маленькая девочка по имени Даша, вздохнув совершенно по-взрослому, обхватила его руками.
– Что со мной, Даша? Во мне что-то сломалось?
– По-моему, наоборот, починилось, – возразила она и тяжко задумалась.
Алёна видела, как промелькнули на ее лице сомнение, мучительная внутренняя борьба, отчаяние и решимость. С этой недетской решимостью она заставила мальчика поднять голову и быстро, жарко проговорила:
– Ты больше не будешь один. Это нечестно, неправильно. Я знаешь что сделаю? Я подарю тебе собаку!
И метнулась к подъезду.
– Ты только сиди здесь, слышишь? Жди, никуда не уходи!
За лестничными окнами промелькнул ее силуэт. Макар, следя за ним, поднял взгляд выше и вдруг увидел, что со стороны двора дом тоже увенчан фронтоном, и в этом фронтоне тоже есть круглое окно, только не затянутое бельмом пыльного стекла, а распахнутое настежь. Оно темнело таинственно и приманчиво, как око реки, открывшееся в проруби, и в его прохладную мглу без плеска ныряли голуби. Макар почувствовал, угадал, что там, за оконцем, скрывается чудесная тайна, небывалая тайна, и понял также, что непременно должна она быть веселой. Но не успел еще задуматься о природе этой тайны и заключенной в ней радости, как девочка возникла в дверном проеме и выступила на крыльцо. Она вышагивала торжественно и напряженно, а рядом с ней двигалось, переливалось, взблескивало чешуями в шерсти невероятное существо. Ростом почти с маленькую свою хозяйку, оно напоминало собаку – то больше, то меньше, потому что беспрестанно редактировало детали своего облика, – и передвигалось на четырех вроде бы лапах (а впрочем, черт его знает). У него были влажные черные глаза под дугами серебряной шерсти, большая мечтательная пасть с огромными зубами и застенчивые манеры.
– Мудрая женщина мирит врагов, – в забытьи прошептала Алёна.
Они с Макаром как зачарованные приблизились к качелям. Мальчик лишь скользнул по ним взглядом, шепнул:
– У меня будет собака, – и вновь устремил яркие, промытые слезами глаза на девочку и чудо.
Даша подошла, деловито сунула ему в руки веревочный поводок (она очень старалась быть взрослой, великодушной и не плакать).
– Вот. Он хороший.
– Я знаю.
– Только глупый и несчастный.
– Я знаю.
– Его зовут...
– Я знаю. Всё.
– А... Я думала, Пух.
Даша дернула головой, стряхивая слезы, и бодро затараторила:
– Но это ничего! Он ведь знаешь отчего был несчастный? Оттого, что без хозяина. Вот, а теперь у него есть хозяин. Есть он ничего не ест, а голубей любит.
Мальчик стеснительно улыбнулся:
– Я не хозяин. Я как он. Мы с ним... Спасибо, Даша.
Алёна судорожно вздохнула и огляделась, словно вынырнув из сна. Всё благожелательно сиял телячьими очами. Теплая рука Макара лежала на ее плече. Земная девочка и могущественная сущность в облике строгого ребенка сквозь слезы улыбались друг другу. А вокруг, буквально в нескольких шагах от чудесных качелей, стояли мужчины и женщины в причудливых и наивных одеяниях, словно соскочившие со страниц детской книжки. В рамках черных капюшонов тонко светились молодые и старые умные лица.
– Двенадцать магов Совета? – полуутвердительно спросила Алёна.
Вместо ответа двенадцать фигур почтительно склонились перед ней.
– Что с вами приключилось? – не утерпел Макар. – Что, прости господи, вы все это время делали в Химках?
Маги как-то разом утратили величавость.
– Так сразу и не объяснишь, – неуверенно начал один, осанистый и немолодой, почему-то с сухими листьями и репьями, прилипшими к подолу.
– Я почти ничего не помню.
– Я смутно. Голые, пляшут, фу...
– А потом я почувствовала...
– И я услышал!
– Призыв.
– Присутствие.
– И мы всё вспомнили.
– И явились сюда.
А зеленоглазая женщина, самая молодая и красивая, совершенно неуместно хихикнула.
– Ладно, рассказы подождут, – распорядилась Алёна. – Господа маги, соблаговолите проводить мальчика и собаку...
– В темницу?
– Боже упаси! Разве темница стоит в центре вашего – нет, нашего мира? Проводите друзей домой!
Маги, шурша как мыши, окружили Всё и Одного почтительным эскортом. Только лихая зеленоглазка оглянулась:
– А вы, ваше высочество?
– А мы с господином Маггаром задержимся ненадолго. Нам надо проведать... двоих черных чудовищ!
Алёна явно начала входить во вкус своего нового статуса.
