Глава тридцатая

Возвращение к реальности оказалось долгим и мучительным. Я лежала на холодных камнях в темном коридоре и безучастно смотрела на кружащие вокруг меня тени. Они тянулись ко мне, протягивали бесплотные руки, жалобно выли, как будто умоляя забрать их отсюда. Самые смелые вырывались вперед, и я ощущала их скользкие прикосновения каждой клеточкой. Вот они схватили меня и резко подняли. В глазах потемнело, я с трудом различила силуэт женщины, плавно плывущий в мою сторону.

– Пойдем. Он тебя уже давно ждет.

Меня поставили на ноги и подтолкнули к Хранительнице. Глотая ртом липкий противный воздух, я следовала за ней во тьму. Тени падали ниц, продолжали жалобно завывать, умолять покончить с их мучениями, но Аттее не было никакого дела до их страданий. Ей неведома была жалость, и она с упоением наблюдала за агонией теней.

Я шла чуть позади, уставившись в пол. Хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать стоны, закрыть глаза, чтобы не видеть размытые лица, искаженные муками вечной боли.

– Повелитель.

Аттеа опустилась перед одним ей видимым господином и в почтении склонила голову. Невидимая сила заставила меня пасть на колени рядом с ней. Я попыталась подняться, но что-то толкнуло меня обратно. Внезапно дикий холод пронизал тело, окутал его плотной пеленой тумана.

– Геллания. Наконец-то ты с нами.

Голос разорвал тьму, болью отозвался в голове. Я сжала виски и тихо застонала.

– Что такое? Разве ты не рада… быть дома?

Невидимый пронзительно расхохотался, и я ощутила ледяное дыхание на своей коже. Почувствовав мой страх, неизвестный господин стал смеяться еще громче. Раздался хлопок, и зал озарился красным пламенем, к моему ужасу осветив следующую картину: посреди мрачного пустого зала стоял высокий худощавый мужчина. В нем не было ничего особенного. Лишенные всякой красоты черты лица: темные глаза, длинный орлиный нос, тонкие губы. Одет он был в черного цвета брюки и рубаху. Таких на улицах миллионы. Но его голос. Последние месяцы я слышала именно этот голос. Кто бы ни являлся мне во сне: Шерэтт, Эрот или какой-нибудь демон, голос всегда принадлежал только ему одному – Повелителю.

– Помнишь меня?

Аттеа поднялась и, щелкнув пальцами, села в появившееся ниоткуда кресло. Она молча следила за мной, с полуулыбкой вслушиваясь в слова своего господина.

– Ах да, я забыл. Ты же ничего не помнишь. – Он постукивал пальцем по губам и делал вид, будто размышляет. – Ну, тогда вспоминай!

И вот он встал позади меня и, приложив руки к моей голове, пронзительно захохотал.

И я вспомнила. Вспомнила – и захотела умереть. Сжалась на полу, оторвала от себя обжигающие кожу пальцы, обхватила голову руками. Как же холодно, как одиноко!

– А я все надеялся, что тот случай с мелким демоном, назвавшим себя Иценусом, воскресит в твоей памяти картины прошлого. Что ты ему тогда пообещала? Свою душу? Но разве мог он взять то, что принадлежит мне? А ты… Ты была настолько увлечена своей последней жизнью, что даже не задумалась: что его так напугало?

Повелитель продолжал смеяться, заставляя меня вернуться в ужасный мир прошлого.

– Что, ангелочек? Каково это, прожить несколько жизней? Убивать, предавать, сеять зло. Похоронить все светлое, что еще осталось в тебе. Стать одной из них. – Он прошелся по кругу и присел около меня. – Ты превратилась в жалкое живое существо, а могла стать одной из самых великих моих слуг.

Воспоминания вихрем пронеслись в голове, втянули меня в воронку боли.

Я была ангелом. Посланником Света. Его звездой, сияющей на небосводе. Я была одним из самых могущественных обитателей Небес. Несла свет и должна была вместе с остальными заботиться о Вселенной. Но я предала. Треть ангелов пошла за одним. За тем, кто превратил нас в демонов ада.

– Но ты и меня предала. Сначала Его, а потом меня. – Повелитель легкой походкой прошелся по залу, но тут же метнулся ко мне и зашипел: – Ты захотела вернуться. А вместе с тобой захотели вернуться остальные. Не все. Но из-за тебя я лишился части своего воинства!

Он кричал, шипел, его ненависть сжигала все внутри меня. Да, я захотела вернуться, как и некоторые из тех, кто пал. Мы не смогли жить оторванными от Небес. Мы попытались. Но Небо закрыло для нас двери, а ад начал охоту. Мы затерялись в мирах, но не могли ни вернуться домой, ни умереть. Мы перестали быть ангелами, но в нас остался Его свет. Нас нелегко было убить. Мы умирали и возрождались вновь. Но не бесконечно. Земная оболочка ограничивала наши силы, и рано или поздно мы исчезали. Вот и я умерла. В последний раз.

– А знаешь ли ты, мой маленький ангел, что стало с остальными отпавшими? – Повелитель схватил меня за волосы и резко дернул, запрокинув голову назад. – Они все вернулись ко мне. Все! Одна ты убегала всякий раз, когда я приближался. Но теперь тебе бежать некуда. Теперь ты – моя.

Я тихо плакала, спрятав лицо в ладонях.

– Плачь, ангелочек, плачь. Вспоминай, сколько раз ты нарушала заповеди Небес, упиваясь земной жизнью. Ты предпочла забыть о своей природе и отдаться во власть земли. Но забыла об одном. – Он замолчал, чтобы потом с новой силой сотрясти стены своим безумным криком: – Все миры принадлежат мне!

Повелитель всех демонов ада наслаждался моей агонией, моими слезами, и, казалось, этой пытке не будет конца.

Он протянул зажатый в ладони лист бумаги.

– Поклонись мне, и тогда ты займешь место, принадлежащее тебе по праву. А если нет… – Лист вспыхнул ярким пламенем и превратился в пепел. – Станешь одной из них.

Тени закричали. Вновь потянулись ко мне, словно желали унести меня с собой.

– Неужели каждый отпавший покорился? – Впервые за все время я осмелилась поднять голову и посмотреть темному существу в глаза. – Разве они забыли о своей природе, о том, кем их сотворили?

– Они так же, как и ты, прожигали жизнь вместе с живыми. А когда предстали предо мной, в них уже не было ничего чистого и светлого. – Повелитель Тьмы наклонился еще ниже и прошипел: – Так же, как и в тебе.

Нет, не верю! Они не могли покориться. Тем более – все! Хотя бы один должен был остаться верным. В чем же тогда сила ангелов, если не в нашей природе? Частичка Небес всегда была с нами. Даже когда мы падали, Его свет был рядом. Он не забывал о нас.

Повелитель зло усмехнулся:

– Он давно забыл о тебе, обо всех вас. Разве небо может простить предателей? Только один я никогда не забывал о тебе. Я искал тебя.

Я заглянула в его глаза. В них сейчас светилась жажда завладеть последним падшим ангелом. Сколько желчи и яда было в этом темном взгляде!

– Даже не пытайся бороться со мной. У тебя не осталось силы. И бежать тебе некуда. – Воздух вокруг начал темнеть и сгущаться, готовясь поглотить меня. Теперь уже навсегда. – Ты – всего лишь ангелочек с сожженными крыльями. А я, я – всемогущ!

Он подошел к Аттее и знаком приказал удалиться. Хранительница душ, а точнее, демон высшего ранга, Проводница умерших в Царство вечной Тьмы, исчезла, растворившись в туманном облаке.

А я все так же стояла на коленях и не могла справиться с охватившими меня отчаянием и болью. Сознание терзали страшные образы прошлого. Они давили на меня, заставляя сгибаться все ниже и ниже. Но перед кем? Перед тем, кто был равен мне? Перед тем, кто когда-то был моим братом? Перед тем, кто возомнил себя Богом?

Я медленно поднялась и вновь почувствовала, как что-то тянет меня вниз. Собрав силы в кулак, наконец оторвалась от пола. Это не моя битва, и не мне надлежит выступать судией… Но я ни за что не покорюсь грязной, чуждой моей природе воле.

– Нас создали одинаковыми, равными по силе. И ты говоришь, что сильнее меня? Ты слаб в своей ненависти ко всему живому и прекрасному. Это чувство веками снедало тебя, забирая твои силы. – Постепенно мой голос окреп, а страх отступил перед желанием противостоять Темному. – Кому я должна покориться? Жалкому падшему ангелу? У меня хотя бы хватило смелости осознать свою ошибку. Но ты, ты, самый прекрасный из нас, замкнулся в своих тщеславии и гордыне. Ты возомнил себя Богом и захотел занять Его место. И где ты оказался?

– Замолчи! – Голос начал срываться на визг.

– Я прошла через свою долину мрака и не хочу возвращаться обратно. А знаешь, почему ты так и не сумел стать ангелом и упал? Ты не узнал, что такое любовь. Нас создали, чтобы любить. Любить Вселенную, оберегать ее, благословлять. Но ты не захотел принять этот дар. Ты уничтожил сам себя. И рано или поздно это поймешь. Но никогда, никогда тебе не понять, что значит – любить. А без любви ты – мертв.

Я приблизилась к нему и, не обращая внимания на раздирающую его существо ненависть, взяла безжизненную руку и приложила к своей груди.

– Слышишь, как оно стучит? В тебе нет сердца. А я имела счастье чувствовать и любить. Я познала, что такое Свет и что такое Тьма. И уже давно сделала выбор, выбрала свет. – Я улыбнулась и в последний раз внимательно посмотрела в когда-то прекрасные, сияющие, словно звезды, глаза. – А ты оставайся во тьме.

Мне придется стать одной из теней и провести вечность в муках. И даже если бы моя душа выбрала путь демона, финал был бы тот же. Я закрыла глаза, смирившись с собственной участью. Я должна была заплатить за свое отступление. Эта плата – жизнь в бездне, вдалеке от Небес…

…Легкий ветерок пощекотал мое лицо и, смеясь, полетел дальше, радовать своим смехом других. Он уже был далеко, а я все так же отчетливо слышала его чистый, звенящий, словно колокольчик, смех. За ним последовали иные звуки. Постепенно они нарастали, превращаясь в совершенную мелодию. Она звучала все громче и громче, пока наконец не оказалась совсем близко.

«Открой глаза, не бойся!» – услышала тихий голос в своем сердце и послушно подняла веки.

Я была высоко-высоко над землей. Выше, чем могут летать птицы. Выше всех небесных светил… Я была дома…

«Я слышал твои слова, я видел твое сердце. И я благодарен тебе за то, что ты приняла меня и мое прощение. Ты можешь остаться».

Ветерок прилетел вновь и стал кружить вокруг меня, как будто хотел обнять и приласкать. Он искренне радовался моему возвращению, и эта радость выливалась в звонкий мелодический смех. Я дома. Я нашла то, что так долго искала. Я нашла дорогу к Небесам. Больше не будет земных страданий, не будет чувства пустоты внутри, не будет…

Я посмотрела вниз и увидела бесконечно голубое небо. А где-то там, далеко…

«Поговори со мной. Я так давно не слышал твоего смеха, не видел твоей лучезарной улыбки».

Посмотрела еще раз вниз и вновь увидела простирающееся подо мною небо.

«Я никогда не была счастлива так, как сейчас. Знаю, что здесь я обрету покой. Но… – Улыбнувшись, взглянула на Него так, как смотрит ребенок на своего отца. – Прошу, позволь мне вернуться на Этару. Пройти свой путь до конца».

Он мягко улыбнулся в ответ и спросил:

«А ты не боишься новых испытаний? Ведь жизнь – это постоянная борьба».

Я нисколько в этом не сомневалась и уже давно знала, что скажу Ему.

«Я готова. Готова жить, страдать, бороться. А вместе с тем радоваться и любить, смеяться и плакать… А потом вернуться домой».

Он кивнул и подозвал меня к себе. Сколько света и любви было в Нем! Света, который поглотил остатки тьмы, таившиеся в моей душе, и унес их прочь. Навсегда.

«Иди, мой ангел. Я буду тебя ждать… Возвращайся домой!..»

И вот уже ветерок кружил меня, плавно опуская ниже и ниже до тех пор, пока мои ноги не коснулись земли. Он попрощался со мной звонким мелодичным звоном и понесся обратно, смеяться и петь среди облаков.

Неловко поднявшись, я сделала первый шаг в настоящую жизнь. Жизнь, в которой больше не будет тайн и призрачного прошлого. Посмотрела на звездное небо, подставила лицо робким каплям дождя и, весело рассмеявшись, побежала навстречу своей судьбе.

Я стоял и смотрел на звезды, надеясь отыскать в их сиянии неуловимый образ своей мечты. Она ускользнула от меня. А я так и не успел подарить ей счастье.

– Что за привычка не спать ночами и бродить по парку под дождем?

Я обернулся и увидел Нарин. Она стояла, уперев руки в бока, и пыталась изобразить праведный гнев. В глубине глаз играли шальные огоньки, лицо осветила нежная улыбка.

– Может, хоть обнимешь меня? Я…

Не дожидаясь, пока она наговорится, бросился к ней, заключил в объятия, поцеловал, стараясь выразить своим поцелуем все светлые чувства, вспыхнувшие в моем сердце с ее возвращением. Посланница довольно зажмурилась и промурлыкала:

– Наверное, стоит почаще уходить, чтобы ты вот так меня встречал.

Я обхватил ее голову руками и с мольбой в голосе произнес:

– Прошу тебя, даже в шутку не говори так! Сколько ночей я молил Небеса вернуть тебя мне! Больше я никуда тебя не отпущу.

Нарин вдохнула прохладный ночной воздух и, зажмурившись, посмотрела на звездное небо.

– Да, они услышали тебя. – Положив голову мне на плечо, тихо добавила. – Я больше никуда не уйду.

Я смотрел на нее и не мог отвести взгляда. Как же я ее люблю! Не хочу жить без нее! Проведя рукой по мокрому от дождя лицу посланницы, прошептал:

– Ты – мой ангел.

Прильнув ко мне, она негромко рассмеялась:

– Ты недалек от истины. Мне так много хочется тебе рассказать!

Подхватив на руки, я закружил ее по саду, с радостным волнением слушая звонкий смех своей любимой.

И вдруг в ночной тишине послышался слабый крик феникса.

– Пойдем скорее, пока он не разбудил твоих друзей эльфов. Если это случится, в ближайшее время нам не удастся остаться вдвоем.

– Для этого у нас будет вечность…

Она украдкой взглянула на звезды и, загадочно улыбнувшись, повела меня в замок. А в вышине звенел громкий крик красного феникса, разносящий по Этаре радостную весть о возвращении моей геллании. Этот крик не убивал.

– Пойдем скорее, иначе твои подданные разберут по камешкам Ирриэтон, а мне в нем еще жить и жить.

Дорриэн рассмеялся и привлек меня к себе.

– Наши подданные, моя Владычица, наши. Теперь это и твой народ.

Я ласково улыбнулась ему в ответ и провела рукой по его лицу.

– Как же я тебя люблю.

– Я мигом. Только возьму свою речь и вернусь, – прошептал он, не переставая осыпать мое лицо поцелуями.

– А на ходу придумать слабо?

Уже скрываясь за дверью, Дор весело произнес:

– А разве я могу сейчас думать о чем-либо, кроме тебя?

Это было правдой. Последние дни я ни на шаг не отходила от жениха, у него даже не было возможности продумать свое обращение к эмпатам. Пришлось в последний момент попросить Вола накропать торжественную речь.

Я подошла к окну и, прислонившись к холодному стеклу, не смогла сдержать дрожи. Тысячи эмпатов сейчас стояли под стенами замка, ожидая, когда Владыка и его жена выйдут на балкон, и они смогут увидеть своих правителей. Как будто на венчании не насмотрелись!

Поправив темные локоны и быстренько осмотрев свое алое платье, еще раз глянула вниз, на толпу, которая не переставала шуметь и требовать появления Владык.

– Нарин, ну сколько можно?! – воскликнула вбежавшая Эдель. – Пойдем, вас уже заждались!

– Сейчас. Дорриэн только…

– Что это? – вдруг воскликнул обеспокоенный Воллэн.

– Дорриэн!

Я кинулась к двери и не смогла сдержать крика ужаса. Из черной воронки, свитой густыми клубами дыма, вышла Аттеа. Она протянула руки к эмпату и, ядовито усмехнувшись, позвала его к себе. И он пошел. Словно завороженный, он сделал шаг ей навстречу и взял ее за руку.

– Дорриэн, нет!

Эмпат обернулся и, посмотрев на меня ничего не выражающим взглядом, шагнул в воронку.

– Нет!

Я кинулась к клубящейся черноте, но было поздно. Комната уже приобрела прежние очертания. Воронка исчезла. Лишь на полу остались лежать чистый лист бумаги и золотое перо.

– Нет! – в отчаянии закричала я и упала на пол. Дорриэн ушел. Они забрали его у меня. Темному властелину не удалось пленить мою душу, и тогда он забрал самое дорогое, что у меня было. Он забрал мою любовь. Он отомстил.

– Нарин, – шептал чей-то голос. – Мы найдем его. Чего бы это ни стоило… Вы будете вместе.

– Нет, – пробормотала я в ответ, не отводя взгляда с того места, где только что стоял мой муж. – Нет…

Минуты перестали бежать. Время остановилось… вместе с моим сердцем. Казалось, уже ничто не сможет разорвать внезапно охватившую разум тьму… И пустоту…

– Нарин, – проговорил советник, опускаясь рядом со мной. – Ты должна выйти к эмпатам. Нельзя, чтобы они узнали, что произошло. Мы что-нибудь придумаем. Дорриэн вернется.

– Я? Выйти? Зачем?

– Ты – Владычица. Они хотят тебя видеть.

Я встала на колени и, сжав голову руками, прорыдала:

– Я – не Владычица. Я – никто. Я – мертвая.

Чьи-то руки подняли меня и повели по коридорам замка. Тихие голоса шептали, пытались утешить, привести в чувство, а я шла на подкашивающихся ногах и ничего не понимала. Ничего не чувствовала, кроме дикой боли, сжигающей все внутри.

Толпа восторженно зааплодировала, приветствуя повелительницу. Крики, смех, поздравления…

– Улыбайся, – шептал голос советника. – Умоляю, улыбайся.

И я улыбалась. Слезы стекали по лицу, а я улыбалась. Я, Владычица эмпатов, стояла перед своим народом и улыбалась. Я вглядывалась в чужие лица, пытаясь отыскать в них родной образ. Но его не было. Его похитили вместе с моей душой. Вместе с жизнью…

Голоса смолкли, Ирриэтон погрузился в сон, а где-то далеко слышался тихий плач его Владычицы. Опустившись на колени, она смотрела на звездное небо и побелевшими от боли губами шептала клятву. Нарин клялась вернуть свою любовь, а вместе с ней и свою жизнь…