Книга: И. о. поместного чародея
Назад: ГЛАВА 17,
Дальше: ГЛАВА 19,

ГЛАВА 18,

в которой описывается второй побег в жизни Каррен, еще менее удачный, нежели первый.

 

Дурной опыт имеет только одно полезное качество — он позволяет не повторять свои ошибки впоследствии. Если в тринадцать лет мне казалось, что побег способен привести к чему-нибудь хорошему, то теперь я была твердо убеждена: бродяжничество — это второй пункт в перечне ужасных бедствий, которые могут выпасть на долю человека. Но так как первым пунктом в этом перечне шла мучительная смерть в результате казни или чародейских интриг, особого выбора у меня не было.
Собрав воедино все плохие воспоминания о путешествиях, выпавших на мою долю, я надела на себя как можно большее количество одежды и набила сумку до отказа всякими мелочами, которые впоследствии можно было обменять на еду. Полагаться на свои способности к краже домашней птицы с крестьянских подворий было еще более наивно, нежели надеяться на свои магические дарования. Я даже не поленилась свинтить шишечки со спинки кровати — на каком-нибудь глухом хуторе их можно было выдать за амулеты широкого спектра действия, что приравнивалось к скромному ужину в теплом кругу простых и добрых людей.
Так как выходить из комнаты было делом рискованным — я не знала, насколько чуткие уши у моих гостей, — багажа получилось не так уж много. Количество денег, скопленных мной за время службы у Виктредиса, и вовсе было позорным. Я с печалью вспоминала про рукоять от меча в кабинете и неисправный арбалет — вещи это были не очень габаритные, но уж куда более перспективные в плане продажи, нежели чернильница или редкозубый гребень для волос.
Если смотреть правде в глаза, то добраться с такими запасами я могла разве что до соседней провинции. Да и то только в случае, если бы все разбойники и упыри Эсва решили дружно взять отпуск на ближайшие пару недель.
Темнело быстро. Я зажгла свечу и принялась следить, как застывают потеки воска. На огонь летела всяческая мошкара, судьба которой была столь же нерадостна, как и моя. Тоска, охватившая меня, становилась все сильнее, и к тому времени, как последний алый отблеск заката растворился во тьме, я уже начала сомневаться в правильности своего решения. Пару раз я выходила из комнаты прислушаться, легли ли спать Теннонт и Виро (гостевая комната располагалась в противоположном конце коридора, напротив опочивальни Виктредиса), и в конце концов сказала себе, что время малодушия закончилось.
Открытое окно, из которого тянуло ночной прохладой, ни капельки не воодушевляло. Я взяла сумку, тоскливо вздохнула и шагнула к нему.
После этого все смелые планы на ближайшие дни отправились в Lohhar'ag, сопровождаемые моим отчаянным воплем, потому что в подоконник с хрустом впились громадные когти, а в проеме окна показалась харя волкодлака, причем к своему удивлению я обнаружила, что по ширине они практически совпадают.
Не знаю, как принято поступать правильно, если в твое окно лезет здоровущая плотоядная тварь, слюна которой щедро орошает пол и подоконник, но я действовала интуитивно, то есть схватила колченогую табуретку и изо всех сил врезала ею волкодлаку по лапам. Тот заревел и исчез в темноте. Внизу хрустнули ветви кустов. Надеяться на то, что тварь сломала себе шею и на этом все мои неприятности закончились, было крайне оптимистично. Вот если бы это я так грохнулась со второго этажа, то, разумеется, могла бы рассчитывать только на отпевание и похороны за счет городского Совета.
Я потянулась вперед, чтобы захлопнуть распахнутые ставни, но не успела — прямо перед моим лицом клацнули зубы, после чего я заорала еще громче, чем в первый раз, и отшатнулась с такой силой, что шлепнулась на пол спиной и перекувырнулась, окончательно перестав соображать. Волкодлак, с рычанием преодолев подоконник, прыгнул на меня. Я, за эти доли секунды нашарив в сумке что-то острое, ткнула ему в морду, даже не надеясь, что куда-то попаду, потому что в глазах потемнело от ужаса. Хотя, учитывая размеры этой самой морды, промахнуться было сложновато.
Знаете, волкодлак, которому в ноздрю воткнули штопор, куда злее просто голодного волкодлака.
Не знаю, кто взвыл громче: я, отводя душу напоследок, или он — от возмущения, но Виро в исподнем, распахнувший дверь, выронил меч и зажал уши руками. Волкодлак при его появлении немного отвлекся — я в это время отчаянно пыталась раздвинуть половицы лопатками — и замер, повернувшись к двери.
Я сообразила, что у меня появился шанс выжить, и пнула зверюгу в жесткий живот, потому что других вариантов сопротивления у меня не было — попытка просочиться в щели пола была признана неудачной. Не знаю, была ли замечена моя атака хоть кем-то, но я сделала все, что смогла.
— Это что еще за… — раздался возмущенный голос Теннонта, физиономия которого показалась за плечом Виро, и волкодлак, решив, что перевес сил на моей стороне, исчез за окном, напоследок щедро обляпав меня смрадной слюной.
— Спасибо вам огромное, — сказала я Виро и Теннонту, улыбаясь, как совершенно сбрендивший человек.
Подняться я даже не пыталась, потому что не была до конца уверена, не успел ли волкодлак мне что-нибудь отгрызть и не повредила ли я себе позвоночник во время своего кульбита.
Виро подошел ко мне и без всякой деликатности поставил на ноги. Меня качнуло в сторону кровати, но я устояла и повторила:
— Спасибо огромное!
Теннонт, кстати, также облаченный в ночную рубашку, которую явно позаимствовал из гардероба Виктредиса, потому что она едва прикрывала его волосатые костлявые колени, смотрел на меня странным взглядом. Может быть, в его глазах отражалось пламя лампы, которую он держал в руке, но мне почудилось в их глубинах нечто очень тревожное. А именно — подозрение.
— А что это вы, барышня, в верхней одежде спите? — спросил он.
— Ночью холодает, — быстро пробубнила я, косясь на свою сумку.
— Так окно надо закрывать, — процедил Теннонт. — Видите, пакость всякая лезет… Комары могут налететь опять же.
Я про себя подумала, что в дальнейшем смогу спокойно спать только в наглухо запертом дубовом шкафу, который для пущей верности стоит в подполе, и просто глупо хихикнула, не найдя вежливого ответа.
Теннонт обвел тяжелым взглядом мою комнату, затем произнес:
— Виро, сегодня ты постережешь комнату госпожи Каррен. Перенеси свою постель сюда. Мало ли что еще случится этой ночью.
— Э-э-э… — как всегда, начала я свою мысль издалека. — Но мне, право, неудобно…
— Так нам всем будет спокойнее, — вежливо, но твердо сказал Теннонт, и я поняла, что сегодня ночью о побеге думать уже не придется.
В затылке у меня что-то кольнуло, и я поняла, что маг теперь будет за мной следить, так что мне не удастся покинуть дом без его ведома.
Виро явно был рад услышанному не больше моего, однако без возражений перетащил свою постель к окну, проверил, плотно ли закрыты ставни, и улегся. Его спина выражала ненависть куда лучше, чем актеры знаменитого изгардского театра. Это можно было понять — сквозняки здесь гуляли еще те, да и после визита волкодлака в комнате стоял запах, вызывающий в памяти задворки мыловарни. Оставалось только радоваться, что формула Вассера, ни разу не напомнившая о себе на протяжении этой ночи, осталась столь же равнодушной и сейчас.
«Утро вечера мудренее», — попыталась убедить себя я и совершенно неожиданно провалилась в тяжелый, но крепкий сон.

 

Давно уже не просыпалась я, когда солнце уже порядочно поднялось над горизонтом. Ставни окна снова были распахнуты в залитый солнцем сад, в ветвях которого чирикали воробьи. На подоконнике отчетливо виднелись глубокие борозды от когтей волкодлака, и надеяться на то, что все происшедшее за последние несколько дней мне привиделось в ночном кошмаре, вызванном перееданием на ночь, стало невозможно.
Мне очень хотелось накрыться одеялом и лежать так, пока не окажется, что все устроилось само по себе, а моему здоровью не грозит ничего серьезнее насморка. «Нет уж, Каррен, — обратилась я к себе, как к единственному человеку, на которого могла положиться. — Начинай думать, как спасти свою шкуру, потому что уж очень многие положили на нее глаз!»
Тут мой нос уловил запах гречневого супа, способный взбудоражить душу даже того человека, что находится на пороге гибели, а желудок громко заявил о своем существовании. Наличие супа в доме было в некотором роде удивительно и озадачило меня, однако я воспрянула духом и вылезла из-под одеяла.
В коридоре я на всякий случай приложила ухо к той щели, откуда доносились звуки с кухни, однако ничего, кроме звяканья кухонной утвари и чьих-то довольных угуканий не услышала. Про себя я решила, что готова простить моим гостям даже замысел захвата мира взамен на их согласие стряпать, пока им вздумается пребывать в моем доме, потому что за тарелку супа вообще могла простить сейчас что угодно и кого угодно.
Было затруднительно вспомнить, когда же я в последний раз обедала, как положено. Судя по всему, у героев, о приключениях которых поют менестрели, должна была наличествовать в обязательном порядке язва желудка, ибо из событий последнего времени я вынесла твердое убеждение: у человека, жизнь которого непредсказуема и полна героических поступков, нет времени ни помыться, ни поесть, ни поспать. Следовательно, герой баллад в жизни является дерганым, заросшим и завшивевшим невротиком, который оповещает врагов о своем появлении не столько трубя в рог, сколько урча желудком.
Чувствуя себя словно в логове дракона, я на цыпочках подошла к лестнице. В гостиной какие-то женщины громко и с душой причитали. Я вздохнула, поняв, что меня ждет очередная неприятная новость, и принялась спускаться, уже не таясь.
На диванчике в гостиной чинно восседал господин Теннонт, пьющий чай с булочкой. Напротив него стояли пять или шесть горожанок разного возраста, и я была готова поклясться — в лучшей одежде, которую они надевали разве что на свадьбы кузин и открытие городской ярмарки. Должно быть, слухи о княжеском чиновнике, живущем в доме чародея, уже распространились по всей округе. Женщины наперебой тараторили, чем-то возмущаясь, не забывая кокетливо поглядывать на лжечиновника. Теннонт же слушал их с вежливым выражением лица, хотя я не решилась бы утверждать, что он понимал, о чем они ведут речь.
В тот момент, когда в общем гаме я смогла разобрать слова «чудовище», «сегодня ночью», «зубищи», «семь лучших дойных коз» и, к своему искреннему сожалению, смогла предположить, по какой причине эти дамы посетили дом поместного чародея, Теннонт заметил меня и с редким радушием произнес:
— О, вот и многоуважаемая госпожа Глимминс!
Женщины дружно повернулись в мою сторону с заметным разочарованием. Беседа со столичным чиновником, вполне вероятно — холостым, была куда более полезна, с их точки зрения, нежели общение со мной, даже учитывая то, что я с большей вероятностью могла бы разобраться с описываемыми ими зубищами и дойными козами, ныне, как я поняла, покойными.
— Добрый день, — вежливо сказала я им и услышала в ответ то, что и предполагала, а именно: сегодня ночью Болотцы пострадали от набега некоего громадного зубастого чудовища, нанесшего значительный урон поголовью мелкого домашнего скота. Я даже не стала спрашивать, видел ли кто это чудовище, потому что и без того было ясно — речь идет о волкодлаке. А если уж предполагать самое худшее, но весьма вероятное…
— …и ватрушек с творогом было бы не худо к ужину! — перебил излияния жительниц Болотцев Виро, выходя из кухни и обращаясь к кому-то, оставшемуся там.
Я произвела пару нехитрых умозаключений и, игнорируя дальнейший рассказ пострадавших, обратилась к Теннонту, чувствуя, как в глубинах души зарождается черное подозрение:
— А позвольте поинтересоваться, господин Теннонт, кто взял на себя труд приготовить завтрак?
Тот приподнял брови, демонстрируя удивление столь глупым вопросом, и ответил:
— Ну как же? Ваш слуга. Климент… или Констан.
Я запоздало обнаружила, что выбитая вчера дверь снова лежит на полу, поверх опрокинутого комода, сейчас годного разве что на растопку камина, и сдержала отчаянное завывание, восстановив в уме картину происшедшего.
Дверь кухни распахнулась, и оттуда показался мой слуга и ученик в одном лице, обряженный в мой передник. Его румяная физиономия выражала довольство жизнью во всех ее проявлениях, а в руках он держал поднос с горкой свежеиспеченной сдобы. С чувством собственного достоинства и медлительностью, которые свойственны людям, нашедшим свое место в жизни, он водрузил поднос на стол перед Теннонтом. Тот в ответ милостиво кивнул. Женщины почтительно молчали, понимая, что во время столь важного действа жалобы на чудовищ неуместны.
— Ах, госпожа Каррен! — воскликнул Констан, заметив меня, и в гостиной стало светлее от улыбки, которой он меня одарил. — Доброго вам дня! Я, как мы и договорились намедни, перешел к вам в услужение.
— Мне-э-э-э, — выразила я свое отношение к данному факту.
— Все очень славно устроилось, — продолжал с воодушевлением Констан. — Я договорился с кузнецом, что по частям выплачу ему деньги за расторжение договора из платы, которую буду получать от вас. Там и долга-то сущие пустяки — две кроны с небольшим…
Второе мое мычание не получилось столь неопределенным, ведь даже сознавая, что жизнь твоя висит на волоске, узнавать о своем долге какому-то кузнецу за совершенно ненужного тебе остолопа было крайне обидно.
Болотницкие женщины, сообразив, что интерес к ним значительно спал, затараторили громче прежнего:
— …Два десятка годов такого не было, чтоб тварюги нечистые эдак вот бесчинствовали! Мало нам упыря того зловредного, так еще и волкодлаки полезли отовсюду, как клопы! Вот клянусь здоровьем всей своей семьи — осьмнадцать душ! — волкодлак это был!
— Оборотень!
— Волкодлак, истинно вам говорю!.. Да здоровущий какой!
Констан с сочувствием на лице кивал в такт возмущенным восклицаниям женщин, а потом обернулся ко мне и с озабоченным видом громко и отчетливо произнес:
— Сдается мне, госпожа Каррен, что это тот волкодлак, которого мы вчерась из лесу приволокли. Не сдох он, как вам показалось. Очухался, поди, да и подался разбойничать. Не было раньше тут этой пакости, зуб даю, что этот тот самый!
Приблизительно так я и представляла роль ученика в моей жизни, поэтому даже не стала тратить силы на обреченный вой обессилевшего в капкане зверя, вполне уместный в данной ситуации, а просто прикрыла глаза рукой, не желая видеть выражения лиц женщин. В гостиной стало как-то особенно тихо, только звякал ложечкой о чашку Теннонт, размешивая сахар. Судя по всему, отвлечь этого типа от чаепития было очень сложно.
— Ага, — глубокомысленно и зловеще произнесла одна из дам, после чего шуршание юбок и угрожающий топот каблуков подсказал мне, что жалобщицы удалились.
«Если сегодня ночью дом не сожгут, предварительно забаррикадировав все двери снаружи, то только из-за присутствия в нем Теннонта», — поняла без труда я смысл, вложенный в это «ага». Виктредиса ненавидели за то, что он не боролся с чудовищами. Но он хотя бы не таскал в город новых!
— Констан, милейший, поди-ка ты на кухню, — сказала я, не отнимая руки от глаз. — Я бы хотела позавтракать и пообедать заодно. И быть может, даже поужинать.
— Сейчас-сейчас, — заторопился мой верный помощник.
Я присела на диван рядом с Теннонтом и взяла булочку с подноса. Некоторое время мы помолчали, затем Теннонт, видимо, будучи человеком светским до мозга костей, из тех, кто не выносит, когда под боком кто-то сосредоточенно жует, любезно спросил:
— Стало быть, давешний волкодлак был притащен сюда вами из лесу по доброй воле?
— В общем-то да, — согласилась я. — Он хранился в погребе.
— Позвольте поинтересоваться: с какой целью?
Я не стала делиться с Теннонтом сокровенными мечтами, в которых шкуре волкодлака уже нашлось подходящее место на стене, а жители Эсворда сложили песни и легенды о храброй победительнице чудовищ. Даже себе я не любила признаваться в том, что честолюбива. И кроме всего прочего, я надеялась, что за предъявленную тушу оборотня мне положена какая-то награда от бургомистра, что теперь представлялось маловероятным.
Так что я почла за лучшее промолчать, неопределенно взмахнув недоеденной булочкой.
Теннонт проследил за моим жестом, затем произнес, вложив в вопрос бездну равнодушия к теме обсуждения:
— И что же вы собираетесь делать?
«Подлый чародей! Ты собираешься меня угробить в ближайшее же время, и у тебя хватает совести спрашивать, какие у меня планы! — возмутилась я. — Ясно, что самым целесообразным в данной ситуации было бы выкопать себе могилу в саду под какой-нибудь яблоней. Но нет — мне сейчас надо придумывать, что бы тебе соврать, дабы нормально пообедать напоследок, а не бродить по болотницким сараям, собирая дойных коз по частям! Добро б тебе легко было лапши навешать, но ты ведь о волкодлаках знаешь больше, чем я — о своих родственниках…»
— Ну, так как в связи со стечением обстоятельств я знаю, что означенный волкодлак ранее обитал у деревни Косые Воротищи, то могу предположить с большой долей вероятности, что именно туда он и отправился. Так что горожанам не о чем беспокоиться, — сказала я, многозначительно глядя куда-то в потолок и лихорадочно припоминая, что же я знаю про обычаи волкодлаков. — Вы, должно быть, слышали, что представляют собой эти существа? Нет? Ну, если в общих чертах, то волкодлаками обычно становятся умершие люди, занимавшиеся оборотничеством при жизни. То есть где-то там, под Воротищами, располагается его уютная могилка, из которой он выбирается поохотиться…
В эту секунду в мою голову пришла мысль, заставившая меня запнуться, и с энтузиазмом, достойным Констана, продолжить свою речь следующим образом:
— …и, разумеется, я тут же отправлюсь туда, чтоб пресечь цепь злодеяний!
Тут Теннонт поставил чашку на стол, что я расценила как признак удивления, крайне несвойственного этому господину.
— Прямо сейчас? — уточнил он.
— Да. Обычное дело, — небрежно сказала я. — Схожу в Воротищи и к вечеру вернусь. Не в первый раз!
Испытующий взгляд Теннонта был тяжел, как надгробный камень, но я выдержала его, продолжая демонстрировать похвальную готовность спасать поселян на дальних хуторах. Не знаю, всерьез ли он заподозрил меня в желании сбежать ночью, но при ярком дневном свете мое лицо, должно быть, выглядело достаточно придурковатым, чтобы в сказанное мной можно было поверить.
— Как человек, далекий от мира магии, всегда интересовался, — наконец сказал он, продолжая буравить меня взглядом, — как именно предписано бороться с волкодлаками?
— О-о-о! — продолжая излучать энтузиазм, воскликнула я, опять-таки в панике припоминая, что нам рассказывали по этому поводу на лекциях. — Способ известен с давних пор: на кладбище, где предположительно похоронен волкодлак, заводят лошадь. Ее водят между могилами, и если от какой-нибудь животное начнет пятиться, то, сталбыть, именно там волкодлак и затаился. Его откапывают и вбивают в грудь боярышниковый кол.
Все это я своими ушами слышала в балладе, которую пели ваганты, с которыми меня когда-то свела судьба во время моего путешествия в Эсворд. Не знаю, что по этому поводу думал настоящий маг, с которым я сейчас вела беседу, но он всего лишь поперхнулся и сдавленным голосом произнес:
— Должно быть, маги свято чтят традиции предков… далеких предков.
— Проверенная веками мудрость, — с готовностью согласилась я. — Я пошла за лопатой!

 

Торопливо хлебая суп на кухне, я прикидывала, сколько взять с собой вещей, чтоб не вызвать подозрений, — больше подходящих случаев выбраться из дому могло и не представиться, и было крайне глупо упустить его из-за собственной жадности. Можно было обойтись и без шишечек с кроватной спинки.
— Вот лопата, госпожа Каррен! — перебил ход моих мыслей Констан, к моему ужасу снявший фартук и обувший башмаки, в которых по дому ходить было явно несподручно. — Когда мы идем?
— Мы идем? — поперхнулась я. — Иду я одна! Ты остаешься на хозяйстве, варишь каши и ублажаешь секретаря господина Теннонта всяческой сдобой.
Однако по лицу Констана было ясно, что любые доводы бессильны, если речь идет о борьбе с волкодлаком. Тем более если учитывать, что эта битва, в отличие от предыдущей, будет проходить при свете дня и самым трудным в этом деле будет раздобыть какую-нибудь клячу для опознания нужной могилы.
«Ладно, — подумала я, смирившись. — Зайдем в лес — и я его оглушу лопатой. Недалеко от города его съесть не должны, хотя времени у меня будет тогда в обрез… Может, все-таки подальше его завести?..»
Решая в уме эту сложнейшую проблему (которую многие бы назвали морально-этической, но, положа руку на сердце, для меня это был вопрос чистейшей целесообразности), я вышла за ворота в сопровождении ученика. Лопату у Констана я сразу же отобрала, даже не пытаясь придумать убедительную причину. Полупустая сумка печально болталась на моем плече. По здравом рассуждении, пришлось оставить почти все, но особого выбора у меня не было. Оставалось только возблагодарить богов за то, что Теннонт поверил мне и отпустил. Тут стоило бежать и в исподнем, а не то что с лопатой и идиотом-помощником. В конце концов, стояла теплая погода, разгар лета, и сыроежки уродились на славу.
Мы практически дошли до леса, когда до моих ушей донесся дробный цокот копыт. Я сжала в руках лопату, почему-то сразу догадавшись, кто сейчас нас догоняет. Моя надежда на спасение снова забилась в агонии. Заболело ухо.
— О, господин Виро! — радостно воскликнул Констан, обернувшись на звук.
Я справилась с желанием упасть в дорожную пыль и грызть черенок лопаты, изрыгая проклятия, пока подо мной не разверзнется бездна Lohhar'ag и не поглотит меня, ибо даже в Lohhar'ag мне бы было спокойнее, нежели в Эсворде. Но зубы у меня отчетливо скрежетнули.
— Хорошо-то как, и лошадку не придется искать, — между тем радовался Констан, вызывая у меня желание таки оглушить его лопатой, пусть даже в сложившихся обстоятельствах это и не принесло бы мне никакой пользы.
Между тем изрядно вспотевший Виро поравнялся с нами. Его лошадь злобно фыркала и косилась на меня, явно чуя, что я далеко не дружественно отношусь к ее хозяину.
— Господин Теннонт решил, что нельзя отпускать вас на столь опасное дело одну… то есть вдвоем, — сообщил он нам, при этом даже не пытаясь притвориться, что согласен с господином Теннонтом в этом вопросе.
— О да, — выдавила я. — Ваше присутствие определенно внушает уверенность в исходе предприятия.
И мы двинулись дальше, думая каждый о своем.
Виро достал из сумки очередной пирожок, явно не желая терять впустую ни секунды своего существования. Констан мечтательно таращился в небо. Его руки время от времени дергались — мой ученик явно грезил, как будет душить волкодлака на глазах у толпы потрясенных зрителей. Я размышляла над тем, что мы будем делать, когда доберемся до Косых Воротищ, и все больше впадала в уныние. Вариант с вождением коня меж могил был хорош всем, кроме того обстоятельства, что я не рассчитывала на его воплощение в жизнь.
Должно быть, мы были идеальной командой для уничтожения чудовищ.
Назад: ГЛАВА 17,
Дальше: ГЛАВА 19,