Глава 10

Нет, ну почему еще вчера я была уверена, что влюблена в этого злобного упыря? Он, по-моему, специально издевается. Потому что так улыбаться можно, только когда сделал кому-то гадость намеренно. Ей-богу, я в последнее время не знаю, чего мне больше хочется – придушить гада или зацеловать насмерть! А поскольку второе в ближайшем будущем кажется маловероятным, то я регулярно пытаюсь сделать первое. Тоже, в общем-то, без особых результатов. Ну не считать же, в самом деле, результатом дружный хохот всего каравана, наблюдающего за нашими потасовками? Эти добрые люди мне искренне сочувствуют, но все равно ржут, как кони, когда я в очередной раз, поцапавшись с Антоном, тяну руки к его шее. Как-то раз он даже сопротивляться не стал, позволил мне его душить. Я полчаса тужилась, надеясь хоть синяки оставить, раз ничего больше не получается. А этот – как бы его обозвать-то? – подлый вампир, картинно закатывал глаза, изображая предобморочное состояние, да еще и комментировал:

– Ух, какой массажик! Давай-давай, поднатужься, а то что-то слабовато.

А я пыхчу, как сердитый ежик, стараюсь. Так и не придушила гада. Обидно, да.

Караван, не торопясь, двигается дальше. Время от времени на нас нападают какие-то кракозябры. Иногда страшные, как ночной кошмар, иногда нелепые до слез, в последний раз, например, прилетела группка маленьких шариков с крылышками. Чья больная фантазия могла породить все это? Антон говорит, что большинство из них, вообще, как бы не совсем живые. Что-то вроде биологического конструктора, существующего только благодаря здешней дикой мешанине магии. Еще вроде бы здешний злобный божок этому способствует, но за руку его никто не ловил. Вампир говорил так, словно верил в существование богов. Или ему просто нравится это махровое язычество?

– Да что в них верить? – хмыкнул он в ответ на мое недоумение. – Нужна им моя вера. Нас же никто кроме Холоса не примет. Но как раз с ним у вампиров с самого начала натянутые отношения. У Холоса давно и прочно заскок на почве того, что в мире не должно существовать ничего живого, потому как нежить гораздо совершенней. И время от времени он пытается осуществить свои глобальные планы по переустройству мира. Пока что безрезультатно. Но проблем от него…

– Да я не о том спрашиваю! – прерываю занимательную лекцию о местном главном психе мирового масштаба. – Они что, всерьез существуют, боги эти?

– Вообще-то тебе мало кто сможет ответить на этот вопрос однозначно, – пожал плечами Антон, – но лично я некоторых видел вживую.

Мда, я балдею от этого мира. Боги у них тут существуют, магия, эльфы и вампиры. Нечисть опять же. Кстати, я так поняла, что все, к чему приложил свои загребущие лапки Холос, квалифицируется тут как нечисть. Не чистые, стало быть. Ну, учитывая, что этот их злобный божок с головой не дружит… Меня посетило страшное подозрение, что в этом мире нормальных вообще нет. Не выживают как вид. И сама я уже тоже того… незаметно для себя с ума сошла?

Ой, лучше об этом даже не думать! Буду считать себя единственной нормальной среди всех ненормальных. Для здоровья полезней. Угу…

В целом четыре дня путешествия с караваном прошли разнообразно и весело. В постоянных перепалках с Антоном. Мне это даже начало нравиться, уж как мы друг над другом издеваемся – это не передать! Не всерьез, конечно, но все равно весело. Кто кого первым достанет. У вампира, что обидно, получается лучше.

Последняя моя пакость была мелкая, но до чего приятная! Подсунула ему ночью, пока спал, несколько репьев. Специально в траве лазила, собирала, сама чуть не нацепляла. Но оно того стоило. Утром Антон, ругаясь сквозь зубы самыми страшными словами, пытался выпутать их из своей шевелюры. Мне даже пришлось помогать ему. Зато на законном основании запустила руки в его потрясающие волосы. Как и ожидалось – ощущения просто невероятные!

Детский сад, ей-богу. Я уже почти решила, что Антон вместе со мной впал в детство, пока все вдруг не переменилось. На нас напала огромная стая нечисти. Мне тогда показалось, что их было не меньше сотни. Может, у страха глаза и велики, но, думаю, я не сильно ошиблась. Таких жутких и опасных раньше не было.

Антон почуял их заранее и тут же развил бурную деятельность, начав командовать. Никому даже в голову не пришло как-то возразить или не подчиниться. В вампире вдруг проявилась такая властность и сила, что все его приказы выполнялись мгновенно и без раздумий. Таким я Антона еще не видела.

Мы даже успели подготовиться и выставить кругом повозки, спрятав внутри этой импровизированной преграды животных. А на нас поперло это, просто вынырнули словно бы из густой травы. Стая ночных кошмаров, один другого страшней. Мама дорогая, Франкенштейн отдыхает!

Твари лезли через повозки сплошным потоком. То тут, то там мелькали жуткие клыкастые пасти, когтистые лапы, шипы и прочие орудия убийства. Звенело оружие, кричали воины. На моих глазах какая-то акула на ножках вырвала кусок мяса из бока не успевшего защититься мужчины. Брызнула кровь. Тут же подбежали другие твари и, не обращая внимания на бой, дружно начали жрать еще живого человека.

Антон дернул меня за плечо, заставляя отвернуться, и тут же рубанул подскочившего к нам монстра непонятно откуда взявшимся мечом. Он старался держаться поближе ко мне, уничтожая тварей, которые оказывались слишком близко.

Я чувствовала себя совершенно беспомощной. Вокруг кипит бой, умирают люди, а Антон, вместо того чтобы помочь им, защищает меня. Мне казалось, что они не справятся. Люди гибли один за другим.

– Тэй, – вампир схватил меня за шкирку и одним движением запихнул в повозку, – спрячься тут и сиди тихо. Понял?

Киваю. Сил отвечать вслух нет, хочется зажмуриться и заткнуть уши, чтобы не видеть всего этого кошмара. Антон, даже не оборачиваясь, рубит мечом какого-то монстра, пытающегося подобраться со спины. Тот сразу рассыпается в пыль. От его меча все твари рассыпаются. Другим приходится рубить их в капусту, потому что твари дохнут не сразу и даже огрызаются. А некоторые недобитые спустя какое-то время встают и снова кидаются в атаку.

Вампир ринулся в самую гущу боя, рубя с бешеной скоростью все, что подворачивалось под руку, иногда с его руки срывались короткие злые молнии, временно парализуя нападающих. Но монстров все равно было слишком много, и они ничего не боялись. Отвратительный, обтянутый зеленой шкурой скелет собаки прыгнул ему на спину.

Я зажала руками рот, увидев, как Антон падает на землю, а на него уже наседают другие монстры. О Господи, только не это! Вставай, ну, вставай же!

Вдруг кучка монстров, навалившаяся на Антона, с визгом рванула в разные стороны, те, кто не успел, рассыпался пылью. Но то, что поднялось с земли… снова зажимаю рот, сдерживая истерический вопль. Этот монстр был даже страшней, чем напавшие на нас. Наверное, потому что неподвижная бледная маска с горящими алыми глазами и слишком длинными клыками все еще слишком напоминала лицо Антона. За его спиной колыхалось что-то нематериальное, непроницаемо-темное: то ли крылья, то ли плащ. Но страшно было даже не от этого. Просто от существа, которое сейчас только отдаленно походило на прежнего вампира, веяло запредельной жутью.

Тем временем твари быстро опомнились и ринулись на него снова. Почти целый десяток. Вампир завертелся бешеной мельницей, полосуя монстров мечом и длинными, прямыми, словно ножи, когтями, расшвыривая вокруг молнии и огненные сгустки.

А мне внезапно стало не до наблюдений за схваткой. На повозку, где я пряталась, хрипя и отбиваясь, завалился человек. Его горло рвала отвратительная тварь, похожая на игольчатый шар с безразмерной пастью. Человек упал почти на меня, судорожно дергая руками. Я попыталась тихонько отползти. Тварь тут же меня почуяла и, развернувшись, оскалила окровавленную пасть.

Я в ужасе вскинула руки, не понимая, что делаю. С пальцев сорвались изумрудные искры, попав на торчащие во все стороны иглы монстра. Тот завопил противным голосом, скатываясь на землю. Но к повозке уже неслись двое других, они жутко напоминали мохнатых пауков с собачьими головами.

Поспешно скатываюсь по другую сторону повозки. Надо бежать к Антону, но сейчас до него не добраться. Бегу, куда получается, жесткая степная трава, словно специально цепляется за ноги, замедляя бег. Обе твари единым прыжком перемахивают повозку. Слишком быстро!

Одна из тварей вырывается вперед, прыжком настигает меня. Вцепляется в ногу зубастой пастью. Что-то противно хрустнуло, и ногу пронзила адская боль. Я закричала, падая на бок, в нос тут же забилась сухая пыль, вызывая кашель. С инстинктивно поднятых рук вновь сорвались изумрудные искры, заставляя тварь бросить мою ногу и начать кататься по земле. Но вторая вцепилась в плечо, заваливая на спину. Одна лапа с острым, как скальпель, когтем опускается на грудь. Господи, как же больно!

«Обидно, и недели не прожила в новом теле», – напоследок пришла мысль, прежде чем я потеряла сознание от боли.