30

Помню – мир вокруг меня содрогнулся, как будто в нос ему что-то попало, и чихнул. Меня накрыло покрывалом густой темноты, в которой я был вынужден провести какое-то время. Какое именно – не знаю. Мои мозги вернулись в прежнее состояние и даже, мне показалось, прибавили тупизны. Моя адекватность стремительно рухнула к нулевой отметке.

Очнувшись, я увидел рядом с собой три знакомых лица. Они – Чиквасор, Бьянка и Рофиррик – о чем-то спорили, причем с такой скоростью, что я ни слова не понимал.

Убедившись, что Проклятие вернулось, Фплиф загрустил. О том, что было до того, о моей беседе с Аспарагусом и свинками, я мог сказать очень немногое. Картинка в моей голове сохранилась, события тоже стояли в нужном порядке, но в чем же соль, ваш покорный слуга уловить был не в состоянии.

Я сел. Оказывается, я все в той же гостиной, только теперь они – умные, а я тупее пробки.

Дальше было вот что. Чиквасор развил бурную деятельность. Его дребезжащий голос проникал в самые дальние уголки чудного дома и даже немного сотрясал небесные сферы. Я подключил все свои небогатые возможности, чтобы понять, о чем речь. Магистр, как мне показалось, рассказывал какую-то сказку. Что-то там о злом драконе, который живет на краю света, и о том, что некий герой просто обязан пойти и дать ему по башке. В этом месте в моей памяти что-то блеснуло, стало ясно, что про дать по башке я где-то уже слышал – но где? И почему-то, когда я пробовал вспомнить, перед глазами у меня возникала белая кошачья морда. К чему бы это?

– Многоуважаемый тролль!

Чиквасор стоял напротив меня и, опираясь на посох, складывал словеса невыносимым для меня образом.

– Так вот, многоуважаемый тролль, мешкать нам нельзя ни в коем случае. Сегодня же вечером ты отправляешься на битву со страшным драконом. Успех твоему мероприятию обеспечен, ибо, насколько я понимаю, с драконами ты уже встречался…

Я? Когда? Бьянка подобралась ко мне и не без усилий поставила мою нижнюю челюсть на место.

– По-моему, он не понимает, – сказал Рофиррик. После нескольких увесистых ударов книжкой себе по голове секредурь выглядел потрепанным.

– Я его заставлю, – рявкнула моя невеста.

– Погодите! – остановил ее магистр. – Это дело деликатное, поэтому давайте я. Я знаю заклинание прояснения мозгов.

– А что, есть такое? – спросила Бьянка.

– Чего? – Старикан направил на нее свою слуховую трубу.

Принцесса провыла свой вопрос в жерло чародеева приспособления.

– А, есть, есть, госпожа… Если бы не было, я бы не говорил. Верно?

Бьянка топнула ножкой и поглядела на меня как-то странно. Мне почудилось, что подобного взгляда мог бы удостоиться бедный щенок с перебитой лапкой, которого она встретила на улице под проливным дождем.

Вероятно, принцесса подумала о том же, что и я, потому как ее прекрасные глаза наполнились слезами.

Чиквасор совершил несколько телодвижений, взмахнул посохом, треснув Рофиррика по затылку, и выпростал руки в мою сторону.

– Хоть бы предупредили, – простонал тощий и нескладный, потирая заднюю часть головы. Чтобы избежать повторения, он отодвинулся от магистра подальше.

Я так понял, Чиквасор пытался набросить на меня какие-то чары, да? Ну и что? Получилось? По-моему, сижу я, как раньше, и интеллектом от домашнего шлепанца не отличаюсь.

– Как дела? – спросила Бьянка, поворачиваясь к магистру.

– Не имею понятия, – скрипнул Чиквасор. – Я его никогда раньше не применял.

– А не мешало бы… сначала испробовать на себе, – фыркнула моя невеста. – Ваши мозги нуждаются в хорошей прочистке.

– Почему? – по неизвестной причине Чиквасор услышал это с первого раза и возмутился.

– Да вы посмотрите на свое логово! Это просто страх-кошмар какой-то! Такого бардака я еще не видела! А эти стулья, табуретки, шкафы – им положено стоять на своих местах и приносить пользу, а не бегать, точно они крысы на горящем корабле, из угла в угол! Что это за сумасшедший дом, я спрашиваю?! Вы пригласили меня в гости, а сами даже не удосужились привести свою халупу в приличный вид, а я, между прочим… Хм, неважно! Я молодая, интересная, хорошо воспитанная девушка, я не привыкла, чтобы меня приводили пес знает куда! Гайморит и глаукома, я заявляю, что ваше поведение возмутительно!

– Ваше высочество, прошу вас, не надо скандалить, – простонал Рофиррик. – Чего доброго, он раскроет ваш секрет!

– Пусть раскрывает! – грохнула Бьянка. – Пусть!

Секредурь позеленел и принялся тараторить ей шепотом какие-то слова, причем не забывал показывать, насколько он почтительно относится к Бьянке и ее королевскому положению. И как бы ни была холодна принцесса, она порядком подтаяла.

– Если бы ты знал, как мне это надоело! – сказала Бьянка.

– Что, Ваше в… простите… Что надоело?

– Быть принцессой! И вообще отстань от меня!

– Как вам будет угодно! – Рофиррик уменьшился в размерах – настолько пригвождающим оказался Бьянкин взгляд.

Принцесса подошла ко мне, давая понять, что никому не даст любимого тролля в обиду. До меня это почему-то дошло с первого раза, и я испытал благодарность и гордость. Знаете, очень приятно, когда ты кому-то нужен.

– Молодые люди, вы не могли бы повторить то, что только что сказали? – попросил Чиквасор. – Мне что-то в ухо попало, поэтому я не слышал… – Старикан заглянул в свою слуховую трубу, из которой выскочил целый выводок серых мышей. Мыши шлепнулись на пол и бросились врассыпную. Бьянка завизжала, как пила, и начала карабкаться по мне, словно я превратился в лестницу, пока не очутилась на моей голове. Дальше при всем желании ей продвинуться не удалось.

– Этот идиот не понял ни слова из моей обличительной речи! – возмутилась Бьянка, восседая на моей макушке. Я был не против. Это было очень даже приятно. – Старый негодяй, это он нарочно выпустил мышей!

– Не думаю, – отозвался Рофиррик, слезая с карниза, к которому крепились бархатные шторы, одну из коих он недавно чуть не съел. – По-моему, он вообще многое перестал понимать в своем хозяйстве. Насчет дома вы абсолютно правы. Здесь нужно навести порядок. С другой стороны, разве это наше дело? Мы тут ненадолго.

– Скорее бы уже Фплиф раздолбал этого дракона. Тогда мы все отправились бы восвояси, – проворчала моя невеста. – Как думаешь, Пасисик, он въехал в ситуацию?

Бьянка нагнулась вперед, и я увидел ее голову перед своими глазами. Голова получилась вверх тормашками.

– Эй, тролль, ты хоть чего-нибудь соображаешь?

– Безусловно, все, – ответил я.

Ничего не пойму, а где же мое заикание?

– Чары подействовали! – восхитился Рофиррик.

– Да ну! – От, такой неожиданной новости Бьянка взбрыкнула, точно ее укололи в мягкое местечко, и сорвалась со своего насеста. Ей удалось зацепиться за мое правое ухо, после чего я осторожно взял ее тельце и опустил на свое колено. – Тролль, скажи чего-нибудь! – Моя невеста подпрыгивала как мячик. – Ну, пожалуйста!

– А что сказать?

Значит, чары Чиквасора подействовали на меня почти так же, как если бы мои мозги прочистил Амулет.

– Ой, здорово, здорово, здорово! – завопила Бьянка. – Я так привыкла, что этот увалень двух слов связать не может, а тут… Ты, поди, и лекцию прочитать можешь, Фплиф?

– Вряд ли.

Принцесса взирала на меня с очевидной нежностью, и этого было достаточно, чтобы вогнать меня в краску. Эх, мир чуть не каждую минуту переворачивается вверх тормашками – это же надо!

– Тролль, ты слышал радостную новость? – спросила принцесса.

– Какую?

– Про дракона, с которым ты отправляешься на битву сегодня вечером?

– Да.

– Ты рад? Ты рад? Ну скажи, дубина, ты ведь рад?

– Ты рад… То есть я рад.

– Потрясающе! Говорит, как пишет. Интересно, а писать он умеет?

Почему-то моя невеста посмотрела на Рофиррика. Тот пожал плечами.

Тут вмешался Чиквасор:

– Я вижу, мое заклинание действует. Что ж, тем лучше. Тогда мы приступим к делу, пока оно не рассеялось. – Старикан подошел ко мне вплотную и задрал голову, щуря глазки. – Потрясающе. Будь я моложе, я за диссертацию немедленно сел бы!

– Что такое «диссертация»? – спросил я принцессу.

– Хм… это… это… такая штука, за которую садятся всякие недоумки, которым нечего больше делать. По-моему, так, – Бьянка покрутила пальцем у виска. Объяснение было столь исчерпывающим, что дальнейших вопросов у меня не возникло.

– Ну да ладно… – Чиквасора поглотило ближайшее сражение – между мной и Бреккелотом. Я вспомнил имя главного злодея только сейчас, когда меня заколдовали. – Как только ты соберешься в дорогу, тролль, я телепортирую тебя в одно место. С этого места ты отправишься в другое место, где повстречаешь большого и страшного дракона. Улавливаешь?

– Ага. – Аспарагус знал все наперед – подумать только! То, что говорил Чиквасор, уже не было для меня открытием, поэтому я воспринимал «хорошие» новости спокойно. Все шло по сценарию, предсказанному белым котярой.

– Твоя задача проста. Ты укокошишь тварь и вернешься назад, ибо…

– Дайте я расскажу! – вмешалась Бьянка, беспрестанно елозившая на моей коленке. Дальше она затараторила как сорока. – Слушай, тролль, недавно к этому пеньку пришла компашка троллей, которая хотела, чтобы он избавил их от Проклятия Непролазной Тупости. Сечешь?

– А то…

– Какое совпадение, да? А ты тоже того – тупой, значит. Все сходится. Тролли толковали об Избранном!

– Да ну!

– Избранный должен избавить все ваше племя от Проклятия, а Избранный – это ты и есть! Здорово? Ну здорово, да?

– Не то слово…

Принцесса покосилась на меня с подозрением, я улыбнулся.

– Твой сарказм… ладно! В общем, на тебе лежит великая миссия… или как там говорится? Тебя облекают великой миссией…

– На меня возложена… – подсказал я.

– Вот именно! Возложено и все такое прочее, а потому дело наиответственнейшее! Тебе суждено совершить великий подвиг во имя… ну, во имя всего разумного, доброго и вечного! И я очень горжусь тем, что мой тролль этим займется самолично. Только не возражай. В мистических сферах уже все решено и поэтому сопротивление бесполезно, у тебя только один выход: свернуть дракону шею. Как там его зовут, Кефир?

– Меня зовут Рофиррик, – отозвался секредурь.

– Я не про тебя спрашиваю, а про дракона.

– Бреккелот.

– Бры… Что?

– Бреккелот, – процедил тощий и нескладный сквозь зубы.

– Ну вот, я так и сказала! Этот дракон что-то вроде воплощенного Мирового Зла, поэтому твоя обязанность надавать ему по сопатке! Все понял?

– Так точно.

– Какая прелесть, – проворковала принцесса. – Вот видите? Никаких проблем не возникло.

Чиквасор в очередной раз проснулся и завел свою волынку по новой, но его прервал принцессин вопль. После этого магистр с трудом припомнил, о чем только что говорил. Ему удалось уловить нить повествования, и он продолжил. На меня высыпали ворох дурацких инструкций, правил и условностей, которые я должен непременно соблюсти в таком важном деле. По словам чародея, если я нарушу хоть одну из них, меня разорвет на мелкие кусочки. То есть бабах – и нету старины Фплифа.

Хотя на меня действовало мозгопрочистительное заклинание, я многое не понял, не запомнил и даже не пытался в иных случаях это делать. К тому же у меня был наказ Аспарагуса: слушать Чиквасора вполуха, а правильные наставления получить исключительно от него и банды морских свинок-интеллектуалок.

– А теперь нам надо немножко подкрепиться, – сказала Бьянка. – Особенно Фплифу.

– Я уже подкрепился, – сообщил ваш покорный слуга и выложил все начистоту. Присутствующие поразились, но Бьянка напомнила им, что большим героям требуется много пищи и не советовала далее стоять с открытыми ртами.

– Итак, – сказала девица, потирая ладошки. Во всем ее облике, что называется, сквозило возбуждение или даже предвкушение чего-то. – Дорогой магистр, после небольшого ужина я хотела бы заняться с вами тем, о чем мы говорили. Помните?

– Чего? – В ход опять пошла изогнутая труба.

Бьянка зарычала волчицей и отволокла Чиквасора в сторону, а там насела на него со всей силы. Не пойму, как старикан выдержал такой натиск и его не раздавило в лепешку. Принцесса что-то втолковывала ему, время от времени поглядывая на меня, иногда указывая пальцем и тряся головой.

– О чем это она? – спросил я у Рофиррика.

Тот вздрогнул.

– Слушай, тролль, я уже ничего здесь не понимаю. О чем она? Не имею представления. На моих глазах за последние дни столько всего случилось, что я уже с трудом вспоминаю, как меня зовут. Всякие эти превращения, битвы с драконами, путешествия при помощи магии, глобальные противостояния между Добром и Злом. Зачем мне все это? Я только несчастный, скромный, неудачливый секретарь, писарь, как говорят в народе. – Рофиррик оглянулся, не слышит ли Бьянка. – Если хочешь знать, по секрету, я и сбежал-то из дворца из-за нее!

– Да ну!

– Я люблю ее с детства. Я по уши влюблен, даже выше бери! Я был на ее стороне, даже когда все кругом твердили, что она чудовище в юбке, я – единственный, кто не видел в ней воплощенного зла. Правда, она об этом не знала и мне приходилось молча страдать. А когда произошла эта дурацкая история с королевским обещанием, я сказал себе, что, если это произойдет на самом деле, я пойду за Бьянкой хоть на край света и ничто меня не остановит!..

Вообще-то я не помню, чтобы напрашивался на исповедь, но слушал внимательно. Как я уже упоминал, вежливость должна быть лучшей добродетелью тролля.

– А потом появился ты и унес мою любимую, – вздохнул Рофиррик. – Что мне было делать? Я сбежал. Думал, что пойду и утоплюсь в какой-нибудь вонючей канаве, и уже наметил себе таковую, поглубже, и присмотрел камень потяжелее, но тут повстречал вас. Можно сказать, ваше появление меня спасло.

– Погоди, так ты влюбился в мою невесту, что ли? – спросил я.

Кажется, чары Чиквасора начинают рассеиваться.

– Ну да, я и говорю. С самого детства. Я жил при дворе, видел Бьянку с младых ногтей, что называется, и знаю ее как облупленную.

– А кто ее облупил?

– Это выражение такое!

– Понятно. Так что там про любовь?

– Тролль, ты не думай там чего, я не собираюсь… В общем… Ну ты же не дурак… то есть сейчас вот не дурак… Сам пойми. К чему тебе такая невеста? Она запросто поместится у тебя за пазухой. Что ты с ней делать-то будешь?

Над этим я как-то не задумывался. А и впрямь – странно выходит. Я посмотрел на Бьянку и оценил ее размеры. В Вороньем Глазу (и, наверное, в других тролльских селеньях) жены у троллей никогда не бывают такими маленькими. Более того, жены у троллей никогда не бывают людьми женского пола, равно как и любого другого. Жены троллей – троллихи. Моя мамаша Глибба – тролль и муж у нее был тролль, и это же случалось с моей семьей и раньше. Уверен, что при всем желании там не найти ни одного человека. Традиция в этом деле соблюдалась ох как строго.

– Вижу, ты поражен, – заметил Рофиррик.

Не то слово, как я недавно сказал.

Принцесса тем временем яростно атаковала Чиквасоровы позиции, и чародей запищал, словно прищемленная дверью морская свинка. Выглядело это так, словно Бьянка убеждала его сделать что-то, а старикан не соглашался, хотя знал, что согласиться надо. Хотя бы во имя того, чтобы провести остаток своих дней в спокойствии и неге, а не пасть жертвой стихийного бедствия.

– Фплиф, как ты намерен поступить? Я имею в виду, когда станешь умным. После того, как прикончишь Бреккелота?

Я не знал ответа на этот вопрос.

– Ну, твои планы. Насчет Бьянки.

Я поглядел на Рофиррика так растерянно, что тощий испугался.

– Да не волнуйся ты так, громила. Хе-хе. Я же просто так… то есть не совсем просто так… Понимаешь, когда два человека… Хм… тролль и человек, то есть любят одну женщину… Возникает странное положение.

– Погоди, что ты только что сказал? – перебил я секредуря.

– Положение…

– Нет, еще раньше.

– Насчет твоих планов…

– Да нет же, после…

Рофиррик не понял. Ну и кто из нас тупой?

– Ты говорил о… как это слово…

– Женщина… Она ведь женщина.

– Знаю!

– Тише! – Рофиррик задергался. – Не то эта женщина придет и намылит нам шею!

– Просто ты говорил о… том, что кого-то там любят…

Я раскраснелся – сильней некуда. Рофиррик вдруг сделал то же самое. Мы были как две свеклы на разделочной доске.

– Фплиф, ты ведь… Ну, ты понял.

– Нет.

– Что ты к ней испытываешь? Я говорил, что когда человек и тролль внезапно любят одну и ту же… то они находятся в странном положении.

– Да. Страннее некуда.

Насчет такой штуки, как «любовь», я не знал абсолютно ничего. Нет, я, конечно, в курсе, что она существует, но вот с чем ее едят, не задумывался никогда.

– У нас проблема, – сказал Рофиррик. – Ты, похоже, не очень в этом вопросе разбираешься. И это притом, что заполучил невесту совершенно безо всяких усилий.

– Но ведь я не виноват. Я пришел в Ламарг, мне надо было найти место для ночлега, потому что спать в лесу мне надоело. И тут от самых ворот меня тащат во дворец, где происходит какая-то катавасия, король, придворные, какие-то там предсказания. И все это сваливается на голову несчастного деревенского парня, который впервые в жизни покинул родные пенаты или что-то в этом роде. Дальше закрутилось-завертелось, опомниться было нельзя. Дракон еще, которого я прищучил, затем какие-то штуки, которые были не в состоянии влезть в мою узкую черепную коробку, магия, перемещения, дом волшебника, где даже мебель явно сошла с ума… А еще история с баней… Знаешь, в таком положении трудно думать об этом… О любви.

Чиквасор взвизгнул в отдалении и схватился руками за голову, словно его туда только что укусила громадная оса.

– Но ведь ты воспринимаешь Бьянку… о духи небес… как свою невесту. – Здесь Рофиррик понизил голос. Такими голосами мы с одним из братьев говорили друг с другом, когда воровали варенье из мамашиного буфета.

– Только говори честно, тролль! – потребовал тощий и нескладный.

– Воспринимаю. Все время так и думал.

Писарь свалился на пуфик. Так случается со многими, если их настигает огорчение.

– Я знал. Я знал, что и говорить, но все время себя обманывал.

– Зачем ты себя обманывал? И разве такое возможно?

– Возможно, тролль. Не знаю, как там у вас, но у людей такое сплошь и рядом. Мы все жуткие обманщики.

– Вот не знал.

– Горькая правда, Фплиф.

– Так, пожалуй, я потеряю веру в людей.

– В общем, они не так и плохи, просто иногда… ладно, неважно. Важно то, что мы с тобой соперники.

– Соперники?

– Но самое ужасное для меня не это.

– А что?

– Ты не понимаешь?

– Нет. Кажется, чары магистра то и дело рассеиваются и я возвращаюсь в прежнее состояние.

– Самое ужасное для меня то, что принцесса показывает к тебе свое расположение, а на меня смотрит, словно я вешалка для плащей, задвинутая в угол.

– Да ну?

– Чистая правда, тролль. Мне со стороны видно лучше. Ты у нее на хорошем счету, ты герой, ты большой и сильный, ты… Кто поймет женщин? Я не сильно преувеличу, если выдвину ужасное для меня предположение. Что она в тебя влюбилась.

Я содрогнулся всем своим большим и сильным телом. И посмотрел, как Бьянка добивает еле сопротивляющегося старикана. Она загнала его в угол и трясла за шкирку, словно котенка. У Чиквасора не было шансов. Он сделался светло-сиреневым в алую крапинку, а это означало, видимо, то же самое, что выбросить белый флаг. Бьянка победоносно сверкнула глазами в моем направлении – и я содрогнулся снова.

– А чего ты так реагируешь? – спросил Рофиррик. – Ты же официально ее жених – с королевским благословением. И ее влюбленность в тебя – результат первоначального отрицания. Тот случай, когда ненависть перерастает в любовь в результате совместно пережитых перипетий и опасностей. С психологической точки зрения…

Бьянка не дала Рофиррику закончить что-то очень умное и подскочила к нам, точно гибкая серна.

– Все языком болтаете, оболтусы? Мы тут с магистром Шизомором обсуждали, между прочим, одно важное дело. Сейчас мы с ним уединимся, я хотела сказать, пойдем в его лабораторию и займемся им. Крапивница и капель из носа, чего вы на меня так смотрите?

Мы сказали «ничего» и потупили взор. Очи долу, как говорят у нас в Вороньем Глазу.

– Так вот. Пока мы заняты, вы не должны ничего трогать, не должны паясничать и безобразить. Помните, что это не ваш дом. Поняли? В особенности ты, Фплиф.

Я помнил, что это не мой дом, и не помнил, чтобы собирался паясничать и безобразить, как только хозяин отвернется. Я тролль приличный, неужели принцесса еще этого не поняла? Несколько обиженный, ваш покорный слуга пророкотал, что от него не будет никаких неприятностей. Рофиррик не отстал от меня и пропищал заверения своей полной вассальной верности.

Бьянка изучала нас двоих очень долго, а потом сказала:

– Ладно. Мы скоро вернемся. В силу определенных обстоятельств твой отъезд на подвиг, Фплиф, немного откладывается.

– А я хотел побыстрее разделаться с делом, – отозвался я.

– Успеется.

Моя невеста сверкала глазами в высшей степени загадочно. Я понял – она что-то задумала. Судя по тому, как выглядел в этот момент магистр Чиквасор, ничего хорошего. К чему это такому девица его сподвигла, хотел бы я знать!

– Г-г-госпожа, прош-шу вас, пройдемте в лабораторию, – промямлил старикан, наваливаясь всем телом на посох. Мне стало жаль его старые кости, но я не стал вмешиваться. Бьянка подскочила к Чиквасору и взяла его под руку. Скорость, с которой она слиняла из гостиной, не снилась волшебнику даже в молодые годы, поэтому, волочась за ней, он мог только издавать вопли ужаса.

– Слушай, Рофиррик, – сказал я, когда мы с секретарем вновь обрели способность разговаривать. – Она и вправду была такая?

– Какая?

– Взрывная, я бы сказал.

– Не то слово. Дворец от нее на ушах стоял. А видел бы ты сватовство!..

– Почему мне не досталась принцесса посмирней, – сказал я. Кто-то внутри меня спросил: а нужна ли тебе посмирней, дружок?

– Это дело случая. Слепого случая.

– А я думал, все дело в… предназначении или в чем-то таком. Мне тут разъяснили, что я Избранный, а с такими парнями ничего случайного не бывает. Что говорят об этом твои книги?

– В общем, ты прав. Разные мудрецы и волшебники сходятся в одном: если судьба сказала прыгай, тебе остается только уточнить, как высоко. И, конечно, прыгать.

– А судьбу нельзя отодвинуть? Или сказать ей: «Извини, у меня другие планы на день»?

– Насколько я знаю, нет. Судьба – штука, которая шутить не любит. От нее пострадали многие достойные личности и продолжают страдать. Вот ты, например.

– Ну, не то что бы я страдаю, просто все для меня необычно. Я знаю, что иду сражаться за правое дело – освобождать мое племя от Тупости. Представь, какие времена наступят, когда это случится! Я, скромная деревенщина, которая не в состоянии связать двух слов, вдруг становлюсь избавителем всех троллей. Фплиф из Вороньего Глаза и мечтать о таком не мог!

– Мечтаешь о славе?

– Нет. Я скромный тролль, мне достаточно немного уважения.

– А вдруг случится так, что тебя сделают… ну не знаю… вождем, королем, директором всех твоих соплеменников?

– Нет! Руководящие должности не по мне, – сказал я. Такое мне в голову не приходило. Что за глупости?

– Ну а все-таки? – не унимался Рофиррик.

– Я откажусь.

– А твоя семья скажет, что ты просто обязан стать великим вождем и все такое, чтобы прославить древнюю фамилию! Ты пойдешь против семьи?

– До чего ты надоедлив, оказывается. Ну кто может загадывать так далеко? Я ведь даже до дракона не добрался, а ты уже пророчишь мне руководящее будущее. Как бы там ни было, а становиться правителем я не хочу. И баста!

– Скажи, какова твоя мечта, большой друг?

Я порылся в своей заколдованной голове и выудил то, о чем давно думал.

– Жить в тихом месте и наслаждаться простой жизнью вдали от шума и гама цивилизации.

– Шума и гама? Фплиф, могу тебя уверить, что ты не видел и десятой части шума и гама, который только может подарить эта самая цивилизация. Ты просто понятия не имеешь!

– Значит, я прав. Если на самом деле все еще хуже, то такая цивилизация мне и подавно не нужна. Не создан я для всяческих дворцов, для больших городов и шумных кварталов, Рофиррик.

– Впервые встречаю существо с таким низким уровнем притязаний, – сказал тощий и нескладный. – Даже удивительно. Во дворце короля Кромбиса все только и делают, что из кожи вон лезут.

– Зачем?

– Чтобы выслужиться, продвинуться по служебной лестнице, получить благосклонный взгляд владыки. Некоторые записывают себе в тетрадки, сколько раз Его величество и как посмотрел на них. Это называется знаки внимания. Кто больше получит, тот молодец. Хвастаются друг перед другом.

– Жесть…

– Как?

– Жесть, как говорил один тролль у нас в деревне.

– Точнее и не придумаешь! Жесть! Я большую часть жизни варился в этом амбициозном котле. И понимаю принцессу, которой все это осточертело. Она не признается, но я вижу – Бьянка рада, что вырвалась на свободу.

– Она говорила.

– Да? Когда?

– Недавно. Именно что про свободу, про то, что всякая придворная ахинея ей надоела. Также надоело то, что ее считали каким-то там высшим существом, которое принесет процветание королевству.

– Потрясающе!

– Не знаю, могу ли я об этом говорить без ее разрешения…

– Говори. Я – не кто-нибудь.

– Да?

– Уверяю тебя, тролль!

Решив, что все равно нечего делать, я поведал ему принцессину исповедь, которая случилась в сарае рядом с таверной господина Вузида.

– Я знал, я знал! – запрыгал Рофиррик. – Знал, что она такая. Не без недостатков, но вовсе не злое исчадие, что дело не в черном колдовстве, которое на нее наслали! Я верил в нее! О, какая девушка! Самая лучшая на свете!

– Ты точно знаешь?

– Любящее сердце всегда это знает!

– О…

В общем, я был согласен с тощим, хотя и не знаю почему. Я знаю Бьянку совсем немного и недавно, однако вполне разделяю его мнение. Моя невеста – самая лучшая!

Рофиррик продолжал разоряться насчет ее достоинств, насчет ее чистой души (хотя и взрывного и непростого характера), насчет чего-то там трепетного и лучистого – я не уловил – когда вдруг грянул гром. Он раскатился по всему дому, обследуя каждый его уголок, потряс стропила, ударился в стены и перегородки, попробовал на прочность лестницы и подвальные помещения.

Я протянул руку, чтобы не дать книжным стеллажам упасть и придавить весом вековой мудрости Рофиррика. Некоторые фолианты, правда, соскочили со своего места и просвистели рядом с головой тощего, но он этого не заметил.

– В чем дело? Что случилось?

– Я не виноват, – ответил я.

Рофиррик закатил глаза к потолку, боясь, что он упадет и довершит дело, начатое тяжелыми книгами, но потолок остался на месте. В доме стало так же тихо и таинственно, как раньше.

Мы помолчали, водя ушами и глазами.

– Должно быть, это колдует магистр Чиквасор, – предположил я. – Бьянка говорила, что они пошли заниматься каким-то делом.

– Должно быть, – дрожащим голосом ответил Рофиррик. – Что же тут творится?!

Только сейчас я заметил, что на каминной полке развалился Аспарагус. Толстый белый котяра невозмутимо наблюдал за нами одним глазом, ничем не показывая, что на самом деле он – существо иного порядка, гораздо более интеллектуального. И настоящий хозяин дома, который всем тут заправляет. Знал ли он, что происходит в лаборатории Чиквасора? Сомнений нет. В противном случае Аспарагус был бы не Аспарагусом.

– Как бы старый дуралей чего-нибудь не сделал с принцессой, – простонал Рофиррик. – Может, пойти и посмотреть?

– Не думаю. Бьянка разозлится и сотрет тебя в порошок, – сказал я.

Секредурь не хотел становиться порошком и остался на месте. После того, как это произошло, дом снова пустился в пляс. Аспарагус, лежащий на каминной полке, свалился с нее и задал стрекача. Мне не нравились все эти события. Я занимался тем, что ходил по гостиной и придерживал полки и иную мебель от падения. И чем это таким можно заниматься в лаборатории, вызывая подобные катаклизмы? Мне ничего в голову не приходило. Может быть, потому, что чары магистра начинали сходить на нет. Чувствовалось, как Тупость овладевает моим сознанием, и мысли становятся неповоротливыми, как бегемоты, угодившие в бочку с медом.

Рофиррик подкрался к двери, в любую секунду ожидая, что на него упадет потолок, и выглянул в коридор. Лаборатория находилась не сразу же за порогом, но тощий хотел просто послушать в надежде, что загадка станет хоть чуточку ясней. Из коридора на него что-то нарычало, и с бледным лицом секредурь захлопнул дверь, прижимаясь к ней спиной.

– Похоже, Чиквасор разбудил неведомые и страшные силы, – сказал он. – Как бы они не сожрали Ее высочество.

– Вряд ли Бьянка убедила чародея вызвать их, чтобы они ее сожрали. Это как-то… нелогично.

Буххх! По дому Чиквасора какой-то здоровенный тип съездил здоровенным молотом. Теперь и я начал опасаться катастрофы. Вот, скажем, если меня завалит обломками, мне от этого ничего не будет, но сомневаюсь, что здоровье моих маленьких и хрупких друзей кардинально улучшится под парой тонн кирпичей и прочего хлама.

Я хотел что-то сказать, не помню, что именно, как слова застряли у меня в горле. Ваш любимый Фплиф остановился возле стеллажа и изобразил из себя дорожный столб. Рофиррика угораздило в это же мгновение разразиться энергичной речью, сопровождаемой сумасшедшей жестикуляцией. Видимо, он обращался ко мне и не мог понять, чего со мной случилось. А я понял. Ваш покорный слуга из Вороньего Глаза вернулся. Таким он входил в пределы королевства Баркария, таким его поволокли во дворец, такому троллю вручили принцессу и сказали: «Иди, строй свое счастье!» Иными словами, я отупел.

Рофиррик, не будь дурак, смекнул, что со мной случилось.

– Ты опять! Ты опять! Чары! Проклятые чары сдулись! О, постельные клопы и моровая язва!

Потрясенный писарь повторил это раз двадцать, прежде чем без сил упасть в кресло. Он упал, а я зевнул, не совсем соображая, чего я тут делаю и что это за место. Тощего, честно говоря, я не сразу узнал. Рофиррик глядел на меня большими глазами и дрожал. Его эмоциональное состояние было далеко от нормального.

Только одного я хотел в тот момент. Спать! Мне показалось, что в последний раз мое тело погружалось в сон двести или даже триста лет назад, и для моих старых добрых тупых мозгов не было ничего зазорного в том, чтобы завалиться дрыхнуть прямо сейчас. Я не прихотлив, могу и на полу. После ночевок на сосновой хвое в дремучем лесу пол в гостиной казался мне пуховой периной. Дабы убедиться в этом, я улегся прямо возле камина и приспособил в качестве подушки два пуфика, обитых мягкой тканью. Вот и хорошо.

Еще две минуты ушло, чтобы выговорить непростую фразу «Спокойной ночи!». Адресовал я ее находящемуся в полуобмороке тощему и нескладному. Что было с ним дальше, не знаю, потому что уснул. Поначалу было все хорошо…