34
Есть такое выражение: «А ларчик просто открывался». Так вот, оно совершенно справедливо описывало нашу ситуацию. Мы как последние идиоты разыскивали по дворцу Леопольда и Тристана, глотали пыль и заметали следы, подозревали беглецов в том, что они кентавры и куры на кривых ногах, и все напрасно. Только время потеряли. Если бы кому-нибудь из нас пришла в голову идея проверить зал с порталом изначально, мы бы не чувствовали себя сейчас словно клуб маразматиков.
Зал был круглый, как таблетка. Такая форма подходит, если кто-то хочет построить не просто помещение, а место, где можно заниматься магией. В частности, здесь было очень удобно разместить в центре каменное возвышение типа алтаря, что неведомый строитель и сделал. А еще, не мудрствуя лукаво, он покрыл возвышение магическими петроглифами, необходимыми для установки и закрепления стационарного портала, и воткнул на равных расстояниях друг от друга бронзовые светильники. Сейчас они, правда, больше походили на чахлые зеленые кактусы, но когда-то их можно было использовать по назначению.
— И тут следы, — заметила Гермиона.
Я посмотрел, а затем опустил нос к полу, где на слое пыли отпечатались копыта и гаргульина лапа. Запах был узнаваем. Я мог точно сказать, что на восьми конечностях передвигался именно мой друг детства. Насчет Тристана тоже ни малейшего сомнения.
— Куда же они подевались? — спросила Гермиона, — Здесь нет другого выхода?
— Нет, — ответил Сляден, пробираясь к алтарю. — И я подозреваю самое…
— Худшее? — Я добрался до цели первым, гордясь тем, что смог учуять запах пропавших. — Мы не можем этого знать. Факты говорят лишь о том, что Леопольд и Тристан уже давно тю-тю.
— Что значит — тю-тю? — побледнела волшебница.
Свою прежнюю умственную кондицию она еще явно не восстановила.
— Все объяснит эта записка, — сказал я и указал лапой на кусочек бумажки, лежащий в центре возвышения, как раз в том месте, где следы восьминогого непарнокопытного обрывались.
Гермиона опередила Слядена — вот что значит молодые ноги! — и схватила находку.
— «Мы переносимся в замок Жаворонка, — прочла она вслух. — Хотели подождать, но вы слишком долго приходите в себя. Ждем вас на огонек. Тристан и Леопольд». О! Это просто кошмар!
Сляден подошел и сунул нос в записку.
— Кошмар, вы правы! У современной молодежи очень хромает правильнописание. Гляньте. «Пиреносимся». И слово «замок», насколько я знаю, пишется через «а», а не через «ы». А тут! «Аганек»…
— Да нет же!
— Надо писать «огонек»! — свирепо заметил коротышка.
— Вас волнует исключительно это? — зарычала Гермиона. — Очнитесь! Они воспользовались порталом и улетели!
— Не подлежит сомнению, я это уже понял.
Девица раздула ноздри, как умеет делать только она. В ее глазах я увидел нечто, напоминающее жажду убийства.
— Каким-то образом им удалось активировать портал, и они ускользнули из наших когтей, — подытожил я. — Ничуть не удивительно. Уверен, этот проект был задуман и воплощен именно Тристаном. У Леопольда просто бы не хватило мозгового вещества.
— Но как они узнали? — недоумевала Гермиона, размахивая запиской, словно веером.
— Это покрыто мраком, — ответил Сляден, прогуливаясь по каменному возвышению. Чародей вел собственное расследование, пытаясь определить суть манипуляций, предпринятых Тристаном.
— А если они попали не туда, куда нужно? — спросила, холодея, Гермиона.
— А если туда? — вставил я свой вопрос.
— В каком смысле? — повернул ко мне голову Сляден.
— В таком, что мы до сих пор не имеем представления, что такое Замок-на-горе, где живет Жаворонок. И что это за птичка. Может быть, она похожа на животное, от которого получила свое прилагательное! Может, в пасти у Жаворонка пять сотен острейших зубов, а в грудной клетке спрятано злобное сердце! Вы нам ничего не рассказываете, Сляден, а это есть нарушение ранее достигнутых соглашений.
— Да! — поддержала меня сестрица. — Что, если этот ваш Жаворонок уже доедает жениха моей подруги и выковыривает останки Тристана из щелей между зубами?
— Что вы! Не может такого быть! — возмутился отшельник. — Перестаньте нести чепуху! Какие зубы? Кого доедает?
— Повторить? — шикнула Гермиона.
— Послушайте, Жаворонок — никакое не чудовище, а просто птичка, маленькая такая волшебная птичка. Не его вина, что он расцветкой напоминает тигра. Насчет замка же я могу сказать одно-единственное: это просто замок. Правда, он сохранился гораздо лучше, чем этот дворец.
— Исчерпывающий ответ. Я запомню. А теперь я намерена сделать то же самое, что сделали эти двое. Мне вся эта канитель надоела. Я хочу поесть, принять ванну и переодеться, и чем раньше я повергну зло, тем быстрее попаду домой.
— Твоя матушка и тетушка, должно быть, уже роют землю копытом и взирают на окружающее налитыми кровью глазами, — сказал я.
— Этого я и боюсь. По их представлениям — если, конечно, до них дойдет, что я не у загородной подруги и не развлекаю Тристана на каруселях, — я совершила ужасный проступок. Сбежала. Шеневьера все время говорит, что я со своими взглядами вполне могу это сделать и с мужчиной… Она просто старая дура!
Я был совершенно согласен.
— Слушай, дорогая, до каких пор они будут надзирать за тобой? Не пора ли тебе взбунтоваться?
— Еще не время, — ответила Гермиона, кусая губу.
Я покосился на Слядена, увлеченно ползающего на четвереньках по каменному возвышению. Чародей что-то бормотал, как любят делать многие представители нашей профессии и чем, признаюсь, иногда грешу я сам.
Что пытался найти на грязном камне Исирод, было непонятно.
— Значит, нам надо как можно быстрее сокрушить твердыню зла, — сказал я.
— Ага, понял наконец! — воскликнула Гермиона, запустив пальцы в мою шерсть.
— Но я не возражал. И потом, если Зелия и Шеневьера начнут тебя искать, они рано или поздно, пропесочив всех твоих подруг и приготовив из них пару тонн фарша, придут ко мне домой. Представь, что будет! Они поймут, что ты сбежала со мной, хотя и в другом смысле, да еще в другое измерение! Селина, наивная душа, не посвященная во все тонкости моей жизни, конечно, сразу же откроет чародейкам тайну. И…
Мы и раньше предполагали, что наши подвиги могут всколыхнуть могущественные силы в лице наших родственниц, но сейчас это предположение обрело плоть и кровь и медленно перерастало в угрозу. Не надо было обзаводиться подзорной трубой, чтобы увидеть висящие над нашими макушками дамокловы мечи.
— Но, так или иначе, жребий брошен, — сказал я, как мог, отважно. — В наших интересах спасти мир — лишь этим мы как-то оправдаем твое исчезновение. Когда мы выложим перед разъяренной толпой волшебниц, герцогов и банкиров железный козырь, крыть им будет нечем!
— Ты прав, — пробормотала Гермиона. — Так давай… Сляден, ну что вы делаете? — тут же переключилась она на Странника. — Прекратите изображать из себя тритона! Нам пора в замок, чтобы приступить к завершающему акту!
Сляден выпрямился, красный, точно лежалый помидор, и прижал свою отвратительную книгу к животу. Я снова говорю «отвратительную», потому что книженция с каждой минутой все больше теряла благообразный облик, если можно так выразиться. По-прежнему не могу объяснить, что с ней не так, но брать в руки этот образчик кошмара очень не хотелось.
— Ваш подопечный, по всей видимости, использовал заклинание Окончательного Прояснения.
— Но его проходят только на старших курсах, — сказал я.
— Да? Сейчас у вас так? Ну ладно. Как вы знаете, это заклинание способно показывать все, что скрыто. Им еще пользуются кладоискатели. Мой вывод: каким-то образом почувствовав, что в подземелье есть нечто магическое, Тристан применил нужную формулу и увидел портал. Его контур хорошо заметен сквозь энергетическую линзу, создаваемую чарами. Мальчишке оставалось только приволочь сюда вашего друга, Леопольда.
— Странно, что они так быстро договорились. — сказала Гермиона. — Чем таким купил Леопольда этот паршивец?
— Жаворонком. Леопольду, наверное, тоже не терпится опустить занавес, чтобы как можно быстрее воссоединиться с невестой, — сказал я.
— Если он будет принимать участие в эскападах Тристана, ему удастся воссоединиться только с собственной могильной плитой, — предрекла Гермиона и без промедления приступила к волшебству.
Подумав, что, пожалуй, ее слова — не просто голословное утверждение, я хотел присоединиться к общему делу и внести в него свою лепту, но вспомнил, что в образе собакольва не способен колдовать. Для этого нужны руки, а не лапы.
Меня, впрочем, не приглашали. Гермиона решила использовать стандартный набор заклятий, которым обычно открывала и фиксировала свои порталы, и Сляден не возражал. Лишь добавил кое-что из своего проверенного временем арсенала, ссылаясь на то, что интерференция и прочее нехорошее может испортить нам все дело.
Приятно было посмотреть на людей, работающих во имя великой цели, и я сидел и смотрел, пока в центре каменного возвышения не вспыхнул круг диаметром метра в полтора. Он не висел в воздухе, подобно зеркалу на ножках, а лежал на полу.
Удивившись, Гермиона сказала, что в наше время в таком идиотском стиле никто не работает и что древним магам изменил вкус. По ее мнению, это неудобно — сигать в пространственную дыру, как в колодец, особенно ей, молодой румяной аристократке. Куда более достойным было бы чинно шагнуть в нее и так же выйти с другой стороны. Я поддержал Гермиону, но Сляден одарил нас взглядом, исключающим дискуссии. Другого портала под рукой все равно нет, и за работу мифических мастеров лично он отвечать не намерен.
— Если боитесь, я пойду первым, — сказал коротышка, тщательно пряча книгу заклинаний под кофту. — Пришло время старшим прокладывать путь!
Гермиона кивнула с важным видом. Пришло так пришло. На всякий случай отступив ко мне, она для храбрости положила руку на мою ньюфаундлендскую макушку и затаила дыхание. Так, бывало, она затаивала его, стоя на шухере в дверях кладовой, дожидаясь, пока я утащу из запасов на черный день коробочку кексов с миндалем.
Я все гадал, возобладает ли в Слядене старый добрый трус, о котором так много было сказано или на сцену опять выйдет могучий витязь-великан в тигриной шкуре. Издаст ли чародей тихий писк, сигая в пространственную дыру или проревет что-нибудь из репертуара носорогов, выходящих на бой за самку.
Ни того ни другого Странник не сделал. Приложив обе руки к животу, словно тот болел, отшельник закрыл глаза и прыгнул в голубое сияние. Вжик — и нет его!
Мы с Гермионой подождали, не вылетит ли обратно из отверстия… скажем, половинка нашего друга или четвертинка, но Сляден нас разочаровал. В смысле, что по всему выходило — теперь наш черед.
— Во имя ванны, хорошего обеда и сладкого сна в мягкой постельке, — сказала волшебница, волоча упирающегося меня к порталу.
О нет! Как бы я ни соглашался с ней насчет того, что пора ставить точку в череде этих безумных перипетий, меня обуял животный страх. Ну правильно, я ведь животное. Можно сказать, редкое. Собаколев, которому свойственны соответствующие реакции.
Я использовал когти, но это не помогало. Я цеплялся за все, что попадалось на пути, выл и мяукал, как сумасшедший. Без толку. Сестрица четко видела перед собою цель и шла к ней неудержимо.
— Браул! Чем быстрее, тем лучше… — промычала она, толкая меня к порталу.
— А может, не надо? Давай пешком дойдем! Мы ведь не знаем, что случилось со Сляденом! А до него и с другими!
— Вот и проверим!
Я упирался изо всех сил и в панике разбрасывал по сторонам тонны слюны.
И тут Гермиона предприняла обманный маневр. Она обежала меня с правой стороны, очутившись прямо перед дырой, и прыгнула в нее, держась за мой хвост.
Я взвыл от негодования. Подобная демоническая мысль могла прийти в голову только этой взрывной девице, больше никому. Используя собственный вес, она заставила-таки меня двигаться с нужной ей скоростью и в нужную сторону. И попробуйте побыть в моей шкуре, когда за ваш хвост держится болтающийся в воздухе человек!
Я лично не продержался и пяти секунд. С душераздирающим воплем Браул Невергор исчез в портале вслед за волшебницей, и на просторах древних руин снова воцарилось благостное безмолвие.
