31

Всегда думал, что теряют сознание чуть ли не в каждой главе исключительно романтические герои из бульварных книжек, но, оказалось, я сам недалеко ушел от этих типчиков.

О том, что был в обмороке, я узнал, только когда выполз из него еле живой.

Лежу и смотрю на мирное голубое небо и стараюсь вспомнить, кто я и где я. Вокруг поют птички, еле слышно шуршит растительность и стрекочут насекомые. Короче, окружающая меня природа не дает повода хандрить, даже наоборот — призывает радоваться жизни, что в моем положении нелегко. На Брауле не осталось живого места. Каждый мой сантиметр источал телесное страдание, которое я не мог выразить даже стоном, настолько был слаб.

Я не умер. Это все, о чем я мог думать с уверенностью.

Неподалеку неспешно текла беседа. Повернуть голову в нужную сторону я был не в состоянии, поэтому, лежа на спине и разевая рот в рыбьей манере, только слушал. Первый голос принадлежал Гермионе, второй — Слядену Исироду.

— Если вы еще захотите поразить наше воображение какой-нибудь катастрофой, будьте добры, предупредите заранее!

— Я уже извинился. Ну что-то пошло не так. У вас, юная леди, разве такого не бывает?

— Нет! Я всегда знаю, что делать и как!

— Вашими бы устами.

— Что?

— Ничего.

— Так что там насчет развалин? Куда нас принес ваш дурацкий потоп?

— Вы знаете, что существует теория, что измерение, где живем мы, люди, было заселено извне? Что оно не родное нам?

— Идиотское предположение. Такое могли выдумать только заплесневелые академики!

— Так или иначе, но этот дворец вполне мог относиться к тем временам, когда переселенцы начали свое движение в наш мир. Другого объяснения я не нахожу. Откуда здесь еще могли появиться эти руины? Думаю, дворец был оставлен и постепенно разрушился, что мы и наблюдаем своими глазами. Вероятно, в иных мирах, если покопаться, найдутся другие следы древней цивилизации.

— Ну и как это поможет нам?

— Я не говорил, что непременно поможет. Но нам повезло, что крэндели сюда не ходят. Перед этими руинами людоеды испытывают священный трепет.

— Нам ждать каких-нибудь каверз — я имею в виду древних демонов, живущих в покинутых залах? Всяких там ловушек, проклятий и черного волшебства древности? Эти ваши… переселенцы могли зачаровать свой дом перед уходом?

— Ничего такого я не заметил, хотя мне пришлось довольно долго проторчать здесь, спасаясь от крэнделей.

— Ладно. Но в чем-то же должен быть подвох! Не скрывайте ничего!

— Да я…

— Меня не проведешь. Вы, должно быть, уже заметили, что я не останавливаюсь на полпути и все равно добиваюсь своего. Понимаю, в ваше время девушки не были такими, но уж это не мои проблемы, поэтому просьба не пучить глаза, а выкладывать все, что знаете!

— Эх… если бы не катастрофа, я бы повел вас к Жаворонку прямой дорогой, избегая всех неприятных мест Волшебной Страны.

— Я бы тоже не прочь была избежать неприятных мест и гордо шагать по прямой дорожке, но, как видите, ничего не вышло. Поэтому удовольствуемся тем, что имеется.

— В этом дворце есть портал. Его я вычислил случайно, когда исследовал развалины при помощи разных поисковых заклятий. Портал откликнулся и на время стал активным, утащив в неизвестном направлении большой кусок гранита, который раньше был частью разрушенной стены.

— Интересно, интересно. И куда же он его утащил?

— Думаю, во дворец, где… словом, в место нашего назначения. Где Жаворонок. Уф…

— Почему вы вздыхаете? Это же прекрасно! Как раз то, что надо!

— Не уверен.

— Это еще почему?

— Портал стационарный, но нестабильный. Куда он может нас выкинуть, если мы им воспользуемся? Лично я бы не рискнул.

— Откуда вы тогда узнали, что он ведет в замок, где находится Жаворонок?

— Я запускал в него Запоминающее Зеркало. На веревочке. Когда я выдернул его обратно, оно показало мне то, что увидело на другом конце канала. Самое интересное, что Зеркало попало прямо туда, где хранится искомая реликвия.

— И обо всем этом вы молчали! Несмотря на то что мы заключили соглашение о полном взаимопонимании и обмене информацией!

Я вздохнул с овечьей кротостью, сознавая, что тайны не только не уменьшаются в количестве по мере продвижения к цели, но множатся, словно кролики в урожайный год.

Мой вздох привлек внимание Гермионы, и она бросилась ко мне, как мамаша, чье чадо попало под омнибус.

Она спросила, как я себя чувствую, и я ответил, что вполне, кажется, готов к погребению.

— Мы положили тебя здесь, чтобы ты немного обсох на солнышке, — сказала волшебница, склоняясь надо мной. — Ты уже обсох?

Вопрос был, что и говорить, своевременным. Я довел до ее сведения, что состояние моей одежды меня волнует куда меньше, чем сохранность всего остального.

— Сейчас, милый! Ты так пострадал! Мы вытащили тебя из бушующих вод, и ты походил на морской огурец… — Гермиона простерла надо мной руки.

— Морской огурец?

— Да. На который наступили. Их часто выбрасывает на пляж, и дети забавляются тем, что…

— Оставь подробности, — прохрипел я и тут же получил заряд ободряющей магии, от которого мои глаза чуть не выскочили из орбит.

— Сил у меня не так много, — сказала сестрица, — но это поможет тебе немножко прийти в себя.

С ее помощью я принял сидячее положение и огляделся. Чувствовал я себя бодрее, это безусловно, и ребра, кажется были целыми. По какой-то таинственной причине мои кости не пострадали.

— Значит, мы находимся в руинах древней расы?

— Так гласит официальная версия, — кивнула Гермиона.

— Вот, оказывается, откуда мы произошли.

— Ну твердых доказательств нет, — замялся скромняга Сляден. — Если бы у меня было время и возможности, я бы написал диссертацию…

— С этим обождем. Сначала надо решить, что делать дальше. Тут возникают трудности. Мы потеряли весь скарб, кроме этой отвратительной книги. В число наших потерь также входят Тристан и Леопольд. Ума не приложу, куда они могли подеваться.

— Это плохая новость, — сказал я, — Из разряда тех, что бьют прямо в печень.

Волшебница согласилась. Жажда приключений еще горела в ее глазах, но была не столь яркой, как раньше. Уже не солнце, а далекие газовые фонари в мигонском тумане. Тяжелые испытания все-таки просверлили несколько отверстий в Гермионовой броне, и это факт.

— Предлагаю эмигрировать, — сказал я.

— Куда?

— Выберем какое-нибудь дальнее измерение, поселимся в сельской местности и будем разводить круглобоких коров и веселых барашков.

— Зачем?

— Так мы избежим неприятных последствий. Нам влетит от Вольфрама за потерю внука и недобытие Жаворонка. А герцог? Разве не спустит он с нас три шкуры, когда узнает, что его любимый сын сгинул в неизвестности? Спустит. А моя родительница? Ты знаешь свою тетку, мою мать. И другую тетку знаешь — Шеневьеру. Не говоря уже о твоей собственной мамаше, Зелии. Мне не хочется лицезреть, как вся вышеупомянутая братия приближается к нам с дубинками в руках, чтобы как следует отдубасить.

Гермиона помотала головой. Мой сумбурный, пропитанный паникой монолог ей не понравился. Упрямство в ее душе пробудилось от спячки и встало в полный рост.

— Браул, я не собираюсь бегать и прятать голову в песок! Да и какая из меня пастушка?

— Но ты же никогда не пробовала. Я стану охотиться, а ты — ходить к колодцу босиком по утренней росе…

— По-моему, он сошел с ума, — сказал Сляден, обнимающийся со своей книгой в трех метрах от меня.

— Не обращайте внимания, — сказала юная волшебница. — С ним часто такое бывает. Я это называю синдромом цыплячьей души.

— Никогда о таком не слышал, — заметил я.

— Твое счастье. Выражаясь по-научному, ты просто струсил.

— Я?

— Ты! — Гермиона стиснула мою руку. — Отставить пораженческие настроения, иначе будешь… Что там делают с такими типами по закону военного времени? — спросила она у Слядена.

— Хм… Вешают?

— Расстреливают? — подсказал я.

— Четвертуют! — прорычала девица.

— Нет, нет, нет! Повешение! — с убежденностью заспорил я. — Рядовым выдают веревку с мылом, а офицерам, так как они рангом выше, предоставляют возможность быть утыканными арбалетными болтами! Я в книжке читал!

Гермиона надулась, точно мопс, объевшийся овсянки.

— Постойте, господа волшебники, — влез в нашу дискуссию Неистовый Странник. — Предлагаю не терять понапрасну время и силы. Все равно у нас нет ни топора, ни веревки с мылом, ни арбалетов. Лучше подведем итоги и подумаем, какие шаги предпринять.

— Логично, — ответил я. — Гермиона, слушай умудренного опытом человека. Кхррыы…

— Что? — Девица вытаращила глаза.

— Что?

— Ты сказал… Кхррыы…

— Не говорил!

— Господа! — взмолился Сляден. — Давайте уже что-нибудь сделаем! Лично я просто не могу здесь долго находиться. У меня начинается нервная почесуха!

Чародей подполз к нам и воззрился на каждого с такой пронзительностью, словно он гипнотизер в передвижном цирке. Взгляд, направленный в мою сторону, был к тому же подозрительным и испуганным.

Мало что понимая, я сидел и пускал слюни. Внезапно меня посетило странное желание: побегать по кругу и верещать, подобно четырехлетнему ребенку.

— Итак. Мы во дворце, — сказал Сляден, примеряя маску председателя. — Браул, вы слышали наш разговор с госпожой Скоппендэйл в той части, которая касалась портала?..

— Слышал.

— Хорошо. Значит, снова объяснять не нужно. Идти пешком до замка Жаворонка долго и опасно. Для этого нам снова придется прокладывать маршрут через лес, в котором властвуют крэндели…

— Кстати, откуда они взялись? — спросила волшебница. — Почему у Трехо Альманзора об этом ни слова нет?

— Альманзор, как вы уже поняли, просто дилетант, — отозвался Исирод. — Уверен, что сам он тут никогда не был. Но речь не о нем. Лично я считаю, что крэндели… как бы это выразиться… потомки тех, кто ушел отсюда несметные эоны назад.

— Потомки? Выходит, мы происходим от этих собакомордых? — спросил я.

— Нет. Крэндели — некая выродившаяся и одичавшая ветвь древней расы. Возможно, они получились в результате непродуманных магических опытов и были изгнаны из лона своего народа. А когда все отсюда ушли, их оставили. Бедняги вынуждены были жить собственной жизнью, без всякого надзора, и неудивительно, что у них укоренилась привычка употреблять людей в пищу. Такова моя теория. Магическое происхождение крэнделей косвенно подтверждается их неспособностью покинуть Лес Миллиона Костей и входить в пределы развалин дворца, где мы сейчас находимся. Речь идет, вероятно, о запретах, наложенных сильными чарами, которые до сих пор держат дикарей в определенных рамках.

— После этого вам дадут звание академика, — сказал я.

— Мне? Мертвецу? Уже пять веков все в моем мире знают, что я умер. Вряд ли у меня хватит сил доказывать обратное еще столько же лет, — вздохнул Сляден.

— Вы правы, — сказала Гермиона. — У нас еще слишком много косности в общественных отношениях, чтобы доверять гению, который провалился в тартарары полтысячелетия тому назад. Авось лет через сто прогресс возьмет свое. Ну так что там с вашим планом?

Сляден не переставал наблюдать за мной, хотя я и не мог понять, в чем дело. Точно так же он смотрел на меня у себя дома, когда…

Ого! Здесь мне осталось только ощутить, как говорят, прикосновение ледяных пальцев к позвоночнику. Кошмарная мысль на пару мгновений заняла мое сознание, грубо выпнув из него все, что там было до ее прихода.

— …нам придется воспользоваться порталом, — сказал Неистовый Странник.

— А как же нестабильность? — съехидничала Гермиона.

— Придется рискнуть. Призовем на помощь все свои умения. Думаю, экранировать портал от спонтанной интерференции втроем мы сумеем. Я знаю пару-тройку старых надежных формул, которым, вероятно, волшебников в нашем мире уже не обучают.

— Хорошо. Я поняла. Если все получится, мы перелетим прямо к Жаворонку и сцапаем его. Бальзам надушу… Но как быть с Леопольдом и Тристаном?

Сляден пожал плечами. Понятно, будь его воля, он бы дернул к заветной цели без этой обузы на загривке.

— Ну, если вы так дорожите этими типами, особенно мальчишкой… придется действовать просто. Искать.

— Искать, — сказал я. — А где? Если они вылетели после катастрофы за пределы дворца, то, боюсь, их уже догладывают крэндели. И начнут глодать нас, если мы отважимся выступить поисковой партией.

— Но может, они во дворце, — сказала волшебница. — Его мы еще не обследовали.

Слядену эта мысль понравилась.

— Да, возможно, они здесь. Тогда проблема решается. Ну, с чего начнем?..