Глава 9
Лунный холм
Лунный холм был самый обыкновенный, один из тех, каких Винсент за последние годы повидал немало. Пологий склон, поросший полевицей, клевером да ковылем. Деревья редки и по высоте уступают своим сородичам с равнины. Почва на таких холмах не слишком благоприятна для больших растений. Двигаясь быстрым шагом, Винсент приближался к вершине, округлая форма которой напоминала тупой конец яйца.
В лицо дул порывистый ветер, казалось усиливавшийся с каждым десятком шагов. Луна играла с природой в свои хитроумные игры. Игры, в которых Винсент мало что понимал, да и, сказать по правде, не слишком к этому стремился. Должно быть, из него вышел бы плохой капитан. Нет, управлять командой он смог бы с легкостью. Но все эти приливы, отливы, направление ветра – явления, которыми любит управлять луна, – явно не для него. Винсент определенно был человеком дня. И солнца.
Дорогу преградили заросли колючего кустарника. Такие встречались на лунных холмах довольно часто. Растение, способное существовать даже в пустыне, справится и в здешней, скудной на влагу почве. Обогнув кустарник, Винсент добрался почти до самого верха. И недовольно поморщился: взгляду открылось несколько простеньких, самодельных хижин, какие нередко устраивают себе пастухи, чтобы укрываться от дождя и совсем уж сильного ветра. Как раз такого, как сейчас. Прочная ткань, натянутая на вкопанные в землю колья, с шумом плескалась на ветру, подобно своевременно не убранному парусу.
Постройки, пусть даже такие примитивные, но прячущие часть земли от лунного света, – это плохо. На таких холмах поренья растет менее качественная – если вообще растет. И приготовить из нее порошок с нужными свойствами будет куда как сложнее. Впрочем, им все равно навряд ли удалось бы что-нибудь выяснить при помощи этой травы. Смена фазы завтра, сейчас уже перевалило за полдень, а значит, времени остается совсем мало. Вероятнее всего, тъёрна они будут брать тепленьким, выйдя на него благодаря способностям Следопыта. А сколько бы Винсент ни поддевал Дилана на словах, на профессионализм последнего Воин полагался всецело.
Да, трава навряд ли пригодится. Пожалуй, так оно и лучше. Морочить людям голову, развлекая неискренними разговорами, и попутно подсыпать им порошки в еду и питье – все это было совсем не в духе Винсента. Нет, он готов был все это сделать, буде в том возникнет необходимость, и не стал бы кочевряжиться или – того хуже – перекладывать не делающее чести занятие на плечи соратников. Однако встретиться с тъёрном лицом к лицу было ему более по душе.
Очередной порыв ветра принес в лицо подхваченные с земли семена одуванчика. Винсент мотнул головой. Как бы то ни было, он пришел сюда за пореньей. Пора заняться делом. Воин нагнулся, разглядывая растущие под ногами стебельки. И не столько зрением, сколько доведенным до совершенства чутьем уловил движение справа от себя.
Он резко развернулся, одновременно выхватывая из ножен меч.
По-видимому, они рассчитывали приблизиться незамеченными, но не успели. Их было трое, мужчины, все приблизительно среднего роста, в тряпочных масках с прорезями для глаз. Дующий незнакомцам в лицо ветер тянул их за плащи, будто пытался задержать. Но он не настолько силен, чтобы помешать им всерьез.
– Кто вы и что вам нужно? – крикнул Винсент.
Ветер несет его крик прямо в уши незнакомцам, но те начисто его игнорируют, будто бы и не слышат. И уже не идут, а почти бегут навстречу Воину, держа наготове мечи. Винсент поудобнее перехватывает свой, чуть шире расставляет ноги, принимая более устойчивое положение. Легко уходит от первого удара, предоставляет клинку встретить лезвие второго противника, успевает оттолкнуть его достаточно быстро, чтобы отбить удар третьего. А первый уже возвращается, пытаясь зайти со спины, и приходится быстро отступить и развернуться, чтобы видеть всех троих одновременно.
Дело было плохо, очень плохо. На раздумья особого времени не оставалось, но эту нехитрую истину Винсент осознавал хорошо. Силы не равны, и трое противников – это даже не тъёрн в своем истинном обличье. Пусть тъёрн опасен, пусть он сильнее, но он, во всяком случае, не может наступать с трех сторон одновременно. Есть только один способ выйти из этой истории живым: надо уходить. Но, Искусительница их побери, как это сделать?
Винсент попытался вывести из строя хотя бы одного. Не тут-то было: практически все силы приходилось тратить на оборону. Определившись с новой линией поведения, он стал отступать к одной из пастушьих палаток. Добрался, но по дороге его задели дважды. Один раз меч противника прошел по касательной, оставив на руке лишь неглубокую царапину. Со вторым ударом вышло хуже: подошедший с правого бока враг сумел ранить Винсента в бедро; судя по боли, достаточно глубоко.
Воин отметил для себя этот факт на рациональном уровне, как если бы отмечал особенности местности или слабую сторону противника. Тратить энергию на тревогу или, того хуже, жалость к себе нельзя категорически. Игнорируя боль так, как его в свое время обучали, он побежал, отрываясь от противников, и, откинув полог, нырнул под тряпичную крышу ближайшей палатки. Взмахнул мечом, поспешно разрезая ткань противоположной «стены», и выбрался наружу как раз тогда, когда двое врагов забежали следом за ним внутрь. Рубанул по удерживавшим потолок веревкам. Ткань упала на головы противников; оставалось только сожалеть, что на них не обрушился настоящий потолок, каменный или, на худой конец, деревянный. Но немного времени эта заминка Винсенту дала.
Скрестив мечи с третьим противником, не успевшим забежать в палатку вместе с товарищами, Воин почти сразу же ранил его в плечо и оттолкнул в сторону, туда, где копошились постепенно распрямляясь, оказавшиеся в ловушке враги. Внеся таким образом очередной виток неразберихи в их ряды, Винсент бросился вниз по склону холма. Споткнулся о камень, потерял равновесие и, не тратя лишнего времени, скатился на несколько ярдов вниз. Потом вскочил и побежал дальше, приволакивая ногу. Оглядываться не было нужды: приносимые ветром крики красноречиво свидетельствовали о том, что противники уже выбрались из палатки и теперь преследуют Охотника, подгоняемые праведным гневом.
Пришлось сделать небольшой круг, огибая очередной кустарник. Винсент задержался на долю секунды, оглядываясь, чтобы понять, куда двигаться дальше. Полностью проигнорировал легкое прикосновение к своей ладони и снова побежал, но тут почувствовал, как кто-то с силой лягнул его по ноге. Хорошо, что по левой. На ходу повернув голову, Винсент не сразу поверил своим глазам, заподозрив, что от кровопотери у него помутился рассудок. (На кровь он тоже привык не обращать внимания, но она успела как следует пропитать брючину, которая теперь липла к ноге.) Рядом с ним бежала белая лань. Бежала и смотрела на него чрезвычайно умными глазами. Сомнений не возникало: лягнула его только что именно она, больше некому. Убедившись в том, что Воин удосужился обратить на нее внимание, лань мотнула головой, будто с укоризной, и побежала не вниз по склону холма, а направо, в западном направлении. Каждую секунду оглядываясь, будто призывая Винсента следовать за ней.
Ну это уже было просто нелепо. Из области детских сказок, какие Воин, казалось бы, давно и основательно забыл. Вот уж никогда бы не подумал, что в последние минуты перед смертью ему привидится такая ерунда! С подобными галлюцинациями стыдно умереть даже в сражении… Но куда-то бежать все равно было надо, а силы заканчивались. Нога, до сих пор державшаяся на одном адреналине, слушалась с трудом. До подножия ему не добраться, тем более что и внизу далеко не сразу станет безопасно. Так что почему бы и не последовать – помилуй, Создательница! – за ланью?
Далеко бежать не пришлось. Лань остановилась около кряжистого дуба, обогнула его, а затем шагнула прямо в ствол. И исчезла. Винсент даже позволил себе негромкий смешок. Лань – это видение, тут все понятно. Исчезла – и хорошо. Но вот он, если сейчас попытается пойти за ней, попросту ударится лбом о ствол, как последний идиот! Вот только терять было особенно нечего. Ветки не позволяли ему видеть преследователей, но слышал он их вполне отчетливо. Поэтому, выругавшись сквозь зубы, он все-таки шагнул следом за ланью. И прошел сквозь ствол.
Вернее сказать, никакого ствола не было. Руки Винсента, которыми он попытался коснуться дуба прежде, чем ударится о него головой, нащупали воздух. А в следующее мгновение он с удивлением обнаружил, что стоит в маленькой каменной каморке. Позади – дневной свет и все еще слышны крики преследователей. А впереди в темноту уводит приоткрытая дверь. И показавшаяся из-за этой двери женская рука настойчиво делает ему знак проходить дальше. Заставлять женщин ждать Винсент не привык.
Стоило ему войти, как женщина бесшумно закрыла дверь и провернула в замке ключ. Винсент встал, прислонившись к холодной стене, переводя дыхание и позволяя глазам привыкнуть к темноте, разгоняемой лишь светом одного чадящего факела. Прямо уходил, забирая вниз, узкий коридор с низким потолком и неровными стенами.
Винсент приложил руки к вискам, будто силясь замедлить ритм стучащей в них крови, и прикрыл глаза. Похоже, галлюцинаций у него все-таки нет. Вход в каморку, которая служила своего рода прихожей этому подземному ходу, замаскирован при помощи иллюзии. Поэтому случайный путник видел перед собой самое обычное дерево, идти сквозь которое ему просто-напросто не пришло бы в голову. Но этим хозяева хода не ограничились, поставив далее второй уровень защиты, а именно запирающуюся на замок дверь.
Винсент открыл глаза. Женщина, закрывшая дверь на замок, теперь повернулась к нему лицом. Свет факела выхватил из сумрака бледное лицо и необыкновенно светлые волосы.
– Вы?! – выдохнул Винсент.
– Я, – пожала плечами Селина Палейно. – А кого вы рассчитывали здесь увидеть? Не настоящую же лань!
Винсент по-прежнему взирал на невесту короля с недоверием. Из всех людей – именно она? Или воспаленное жаром воображение все-таки сыграло с ним злую шутку? Что ж, во всяком случае, даже если это – иллюзия, смерти в таком бреду можно не стыдиться. Пожалуй, он даже готов считать ее благом.
Однако же что-то в голосе Селины разбивало в пух и прах весьма убедительную теорию о бреде раненого. Легкая насмешливость ее интонаций, нечто холодно-бодрящее не уводило в мир грез, а напротив, возвращало к реальности.
– Что вы здесь делаете? – прохрипел Винсент.
Дурацкий вопрос. Он не должен задавать таких вопросов даме, тем более почти королеве. Но что поделать, если в ее присутствии он перестает адекватно мыслить, даже без всяких ран?
Впрочем, ни обиды, ни возмущения Селина не выказала. Просто ответила все тем же тоном, от которого веяло холодом, но не враждебным, скорее сдержанным:
– Разве это не очевидно? Выгуливаю свой альтер. Не бегать же ланью по королевскому дворцу.
Альтер. Значит, лань – это все-таки не бред. Глядя на светлые волосы Селины, он припомнил белоснежный окрас лани. На презентации девушка свой альтер не раскрывала, что и неудивительно. Невесте короля негоже развлекать зрелищем любопытных придворных.
– Намного логичнее спросить, что здесь делаете вы, – добавила Селина, склонив голову набок. – Как лекардийский посол оказался на лунном холме, да еще и в такой своеобразной компании? Вы можете это как-нибудь объяснить, господин Лоренсо?
Она была тысячу раз права, и Винсенту следовало бы спешно придумать какую-нибудь убедительную историю. Но что тут сделаешь, если из всех ее слов его внимание зацепилось только за одну часть.
– Вы помните, кто я такой?
До сих пор он пребывал в полной уверенности, что Селина не замечает его.
– Помню, – пожала плечами она. – А что здесь удивительного? Мы с вами были представлены. Ну вы же помните, кто я такая. Или нет? – нахмурилась она.
Винсент позволил себе улыбнуться.
– Помню, – заверил он.
Сердце скакало в груди слишком уж бешено. Его биение отдавалось в ушах, как топот копыт, заглушая прочие звуки. Не стоит заблуждаться на сей счет, этому многое поспособствовало – и ранение, и драка, и продолжительный бег с препятствиями. Однако присутствие этой женщины тоже, несомненно, внесло свою лепту.
Все это было довольно странно, чтобы не сказать нелепо. За двадцать шесть лет своей вполне бурной жизни, не лишенной общения с женским полом, Винсент испытывал по-настоящему сильные чувства, пожалуй, лишь дважды. Первая любовь, Лесса, осталась в далекой юности. Его чувства были тогда пылкими и искренними, а намерения самими что ни на есть благородными. Но вскоре выяснилось, что та взаимность, которой, казалось, отвечала ему девушка, была вызвана исключительно его высоким положением в обществе. В то время это откровение стало для него трагедией. Большая беда мелкого масштаба… Излишнюю романтичность он тогда основательно подрастерял. Вторая, Дульсия, появилась намного позднее. Тогда Винсент уже был Охотником, и о его происхождении девушка не знала. Сначала Воину показалось, что эти отношения могут перерасти в нечто по-настоящему серьезное. Но вскоре после того, как они с Дульсией сблизились, он начал понимать, что ошибся. Во второй любви он разочаровался без трагедий, страшных откровений и серьезных последствий. Просто разочаровался – и пошел по жизни дальше. С остальными женщинами, коих было немало, общался без сильных эмоций и без обещаний, весело, бурно, ко взаимному удовольствию. И уж никак не ожидал, что какая-то девушка может задеть его за душу настолько сильно. Тем более с первого взгляда, что и вовсе смешно. Тем более одна из тех немногих, отношения с кем были недоступны по определению.
– Рада это слышать.
Из-за двери послышались приглушенные голоса. Судя по всему, говорившие находились совсем близко от входа в подземелье, но при этом не подозревали о его существовании.
– Где он? – крикнул кто-то.
– Как сквозь землю провалился, – ответил другой.
Винсент выругался сквозь зубы. Делать этого при даме не следовало, но тут уж сработали инстинкты. Селина приложила палец к губам, одновременно накрывая ладонью его руку.
– Сквозь землю он не провалился, – отрезал первый голос. – Ищите, иначе нам голову оторвут!
– Да где его искать? – раздраженно спросил еще один. – Укрытия осмотрели, там его нет, а так весь холм как на ладони.
– Значит, какое-то укрытие вы проглядели, – сделал нехитрый логический вывод первый. – Видимо, парень умеет прятаться.
Винсент заскрипел зубами. Не бросались бы вы втроем на одного, быстро узнали бы, что именно умеет Охотник. Игра в прятки в сферу его компетенции как раз не входила. Но пальцы, едва заметно сжавшиеся у Винсента на руке, быстро примирили его с нынешним раскладом.
– Значит, так, – немного помолчав, заявил первый. – Ждем здесь. По очереди делаем обход, осматриваем местность. Ты наблюдаешь за западным склоном, ты – за восточным. Где бы он ни укрылся, рано или поздно попытается спуститься. Быстро этого не сделать, незаметно – тоже. Наша задача его не упустить. Все ясно?
– Ясно, – без особого восторга подтвердили двое остальных.
Видимо, перспектива торчать на холме неопределенное количество времени не приводила их в восторг.
Какое-то время Винсент продолжал прислушиваться, но, видимо, те трое отошли подальше от дерева, либо просто закончили разговаривать.
– Похоже, этим путем вам возвращаться нельзя, – рассудительно заметила Селина, кивая на дверь.
– Похоже, что так, – вынужденно согласился Винсент. – Куда ведет этот ход? – спросил он, вглядываясь в темноту.
Селина на мгновение прикусила губу, но затем все же ответила:
– Во дворец. Вернее сказать, он выводит на холм из дворца. Был прорыт на случай… – Она задумалась, затем нетерпеливо передернула плечами. – Уж не знаю, какой случай был на уме у архитектора. Может, народное восстание, а может, вторжение иностранной армии.
– Но до дворца две мили, – заметил Винсент. – Он такой длинный?
– Это в обход, – возразила Селина. – Тоннель идет напрямик, так что он короче. Примерно миля, или что-то около того. Дойдете?
– Дойду, – браво соврал Винсент.
Он плохо представлял себе, как пройдет и десяток шагов. Но, впрочем, как-нибудь справится. Надо – значит надо.
Они начали продвигаться по коридору. Селина несла в руке факел.
– Ну а теперь расскажите, – ровным тоном, в котором еле-еле теплился огонек смешинки, заговорила она, – отчего лекардийский посол в минуту опасности использует чисто монтарийские ругательства?
Винсент усмехнулся сквозь гримасу боли, мгновение назад исказившую его лицо, но, к счастью, не попавшую под свет факела.
– Непременно расскажу, – согласился он, – но только при условии, что получу ответное объяснение. Где дочь линзорийского герцога научилась так ловко распознавать ругательства?
Селина засмеялась. В своем стиле – тихо и сдержанно, – но все равно это был первый раз, когда он видел ее смеющейся.
– В детстве я много общалась со своими кузенами, – ничуть не смущенно призналась девушка. – Они сочли своим долгом научить меня подобным вещам. Я дала свой ответ, теперь ваша очередь.
– Я много лет жил в Монтарии, – правдиво ответил Винсент. – Должно быть, тамошние ругательства пришлись мне по душе.
– По мне, так лекардийские более выразительны, – заметила Селина таким тоном, словно рассуждала о роли образа единорога в изобразительном искусстве Линзории. – Впрочем, должно быть, это из области вкусов. Вы очень сильно хромаете. – Нахмурившись, она резко остановилась. – Давайте я вам помогу. Обопритесь на меня.
Переложив факел в левую руку, правой она обхватила спину Винсента. М-да, это даже хорошо, что он скрипит зубами от боли. Это не позволяет полностью сосредоточиться на близости Селины. В противном случае он бы не смог за себя поручиться. И, сто пудов, наплевал бы на все возможные последствия. Впрочем, при других обстоятельствах она и не подошла бы так близко.
Однако Селина почти сразу же остановилась и, хмурясь, опустила факел, приближая его к ноге Винсента.
– Поосторожнее, – прохрипел он, торопясь облокотиться о стену. В сравнении с исходившим от факела жаром она казалась совсем холодной. – Вы меня подожжете.
– Еще немного – и с вами больше нечего будет делать, – возмущенно заявила Селина. – Ну ладно, я в темноте не разглядела, но вы-то почему мне не сказали, насколько глубокая у вас рана?
– Я тоже в темноте не разглядел, – отозвался Винсент.
Юмора девушка не оценила. Поднятые к воину глаза сверкнули возмущением.
– Так вы никуда не дойдете, – объявила она. – Вы же истечете кровью! Как вы вообще передвигались до сих пор?
– Надо же было как-то передвигаться.
– Сядьте! – Сейчас ее голос звучал повелительно. – Сядьте и вытяните ногу. Дайте ей отдых.
Повелительного тона в обращении к себе Винсент не любил. Слишком часто ему доводилось слышать такой тон от отца в давно оставленном доме. Но ее забота Воину льстила; к тому же он действительно держался на ногах из последних сил.
– Ладно, сдаюсь, – выдохнул он, опускаясь на пол. – Похоже, мне придется попросить вас вернуться во дворец одной и прислать сюда людей.
Селина мрачно качнула головой.
– Все не так просто, – сказала она, садясь рядом с ним на корточки. – Существование этого хода – государственная тайна. Я не имела права никому о нем сообщать, тем более приводить кого-то сюда. Так что, во-первых, отправив за вами людей, я бы раскрыла государственную тайну и им. А во-вторых, если кто-то узнает о вашей осведомленности, вас просто-напросто казнят.
– Казнят?! – вытаращил на нее глаза Винсент. – За какой-то дурацкий тоннель?
– Ну, дурацкий он или не дурацкий, вам виднее, – бесстрастно откликнулась Селина, – но в остальном все правильно. На этот счет закон предельно прост. Узнали то, что вам знать не положено, – идете на эшафот. Закон сохранения тайны.
– И кто же настолько сильно заинтересован в сохранности этой тайны? – скептически поинтересовался Винсент.
– Король, разумеется, – не моргнув глазом ответила девушка.
Тень от факела лихорадочно плясала по стене, тревожа тщательно сотканную под покровом тьмы паутину.
– Даже если и так, я – иностранный посол и потому неприкосновенен, – напомнил Винсент.
В действительности это конечно же было ложью. Для короля он был не более чем Охотником, а это навряд ли могло сойти за повод для помилования. Впрочем, Селину и ложный повод не слишком-то впечатлил.
– Значит, вас не возведут на эшафот, – равнодушно кивнула она. – Вам просто устроят какой-нибудь несчастный случай.
Винсент посмотрел на нее очень внимательно – насколько мог, учитывая освещение.
– То, что вы говорите, звучит не слишком лестно для монарха, – заметил он. – И, кажется, не делает ему чести.
Смелое заявление, возможно, даже опасное. Но обстановка располагает. К тому же он не испытывает пиетета в отношении представителей королевских фамилий; слишком много ему довелось с таковыми общаться.
– Чести? – изогнула брови Селина. – Это понятие не слишком применимо к королям. Они мыслят и руководствуются иными категориями. И там, где требуется, не задумываясь, ходят по чужим головам.
– Ошибаетесь, – возразил Винсент. – Короли – это не специфическая раса вроде тъёрнов. Это живые люди. Они все разные. Есть среди них и те, кому не чужда порядочность.
– Есть, – и не думала спорить Селина. – Непорядочные короли ходят по чужим головам в своих личных интересах. Порядочные короли делают это в интересах государства.
– А королевы? – прищурился Винсент.
Селина улыбнулась. Мрачно, почти порочно. Эта улыбка понравилась Винсенту куда меньше, чем вся предшествовавшая ей холодность.
– А королевами действительно становятся совершенно разные люди, – констатировала она. – Но и у них тоже понятие порядочности весьма специфическое.
Эту тему Винсент не прочь был бы развить, но очередной приступ боли заставил его поморщиться.
– Вот что. – Его гримаса не укрылась от внимания Селины. – Оставайтесь здесь, а я пойду и приведу сюда свою служанку.
– Зачем? – пробормотал Винсент, откидывая голову и прижимаясь горящей щекой к стене. – Неужто она отнесет меня во дворец на руках?
Селина скептически фыркнула.
– Вас необходимо перевязать, а я, увы, совершенно не умею этого делать. А главное, у моей служанки альтер, ускоряющий исцеление. Это необходимо для того, чтобы вы смогли добраться до дворца.
Она быстро удалялась по коридору, сопровождаемая все уменьшающимся огоньком факела, будто фея в сияющем ореоле. Винсент не мог бы гарантировать, что, окончательно растворившись в темноте, она появится снова. Отпускать ее не хотелось, но одновременно ее уход принес и чувство облегчения. Проводив взглядом исчезающий вдали огонек, Воин наконец-то прикрыл глаза, отпуская сознание в объятия подступившего беспамятства.
Сказать, сколько прошло времени, он бы не смог. Во-первых, не знал, надолго ли отключился, а во-вторых, в кромешной темноте подземелья за минутами не уследишь. Один раз Винсент попытался подняться на ноги, но быстро понял, насколько бесполезны эти попытки. Он уже подумывал о том, чтобы поползти в направлении дворца, но тут издалека послышались едва различимые звуки, в которых он вскоре разобрал шорох шагов. Винсент на всякий случай вытащил из ножен меч. Показавшийся вдалеке огонек скорее слепил, чем позволял хоть что-то разглядеть.
– Это должно быть где-то здесь.
Ее голос. Винсент напряг глаза и подался вперед, стараясь проигнорировать приступ головокружения, спровоцированный этим движением.
– Вы хотите нас зарезать? – изогнула бровь Селина.
Винсент опустил глаза и увидел меч, рукоять которого по-прежнему сжимал в пальцах. Воин успел совершенно о нем забыть. Поморщившись, он вернул клинок в ножны.
– Откуда мне было знать, кто там идет? – заметил он в свое оправдание. – Вы так красочно обрисовали мои перспективы в том случае, если меня здесь обнаружат. Кстати…
Он многозначительно посмотрел на служанку, державшую в одной руке факел, а в другой – большую корзину, и снова перевел взгляд на Селину.
– Далия – преданный человек, она не проболтается, – правильно расценила его сомнения девушка.
И, опустившись на корточки, приложила ладонь к его лбу. Винсента обожгло холодом.
– От вас можно зажигать факел! – воскликнула Селина, по-своему интерпретировав этот контраст температур.
– Рад, что могу принести хоть какую-то пользу, – съязвил Винсент.
Служанка тем временем опустила корзину на пол. Селина достала оттуда флягу и протянула Воину. Тот жадно отхлебнул.
– Это не вода, – констатировал он затем.
– Разумеется, нет, – фыркнула Селина. – Вам сейчас будут обрабатывать рану, так что немного алкоголя не повредит. Но у нас есть с собой и вода, если вы такой привередливый.
– Э нет! – Винсент на всякий случай поспешил сделать еще один большой глоток, пока флягу, чего доброго, не забрали.
Отбирать бренди Селина, однако, не собиралась. Вместо этого она поднялась на ноги и приняла у служанки факел, предоставляя той возможность извлечь все, что нужно, из корзины.
– Снимайте брюки! – велела она Винсенту.
Тот склонил голову набок.
– Зачем?
Селина отступила на шаг назад и сложила руки на груди.
– А вы как думаете? – едко спросила она. – А, понимаю, вы стесняетесь? Вам никогда не доводилось раздеваться перед двумя женщинами сразу?
Служанка сдержанно хихикнула.
– Можете не сомневаться, доводилось, и неоднократно, – не менее едко заверил Винсент.
– Докажите, – не моргнув глазом откликнулась Селина.
– Почему я должен кому-то что-то доказывать?
– А как иначе, по-вашему, мы сможем осмотреть рану? – рассердилась девушка.
– Например, вот так.
Вытащив из-за пояса охотничий нож, Винсент сделал надрез на и без того испорченной брючине, после чего разорвал ткань. Процедура оказалась болезненной, поскольку материя успела приклеиться к ране.
– Далия, приступай, – сказала Селина. – Я посвечу.
Служанка перелила теплую воду из бутыли в более широкий сосуд, намочила несколько тряпиц, вытащила из корзины коробочку с мазью. Потом принялась обрабатывать рану. Движения были точными и уверенными: девушка явно занималась этим не впервые. Закончив, она подняла голову и вопросительно посмотрела на госпожу. Та кивнула.
– Сейчас Далия воспользуется своим альтером, чтобы ускорить заживление раны, – объяснила Винсенту она.
Далия приложила ладонь к повязке.
– Человеческий организм не приспособлен к таким быстрым изменениям, – очень серьезно обратилась к Винсенту она. – Это противоречит природе. Поэтому…
Винсент кивнул. И без того было понятно, куда она клонит.
– Будет очень больно, – подтвердила его предположение Далия. – Зато улучшение наступит сразу же, а завтра к полудню вы будете практически здоровы.
– Это все, что мне нужно, – заверил Винсент.
К завтрашней ночи ему необходимо быть в форме. Так что, похоже, сейчас ему повезло вдвойне.
Далия прикрыла глаза. Бедро вдруг пронзила острая боль. Винсент сомкнул зубы и сжал руки в кулаки. И тяжело дышал через нос, стараясь не издавать ни единого звука. Руку Селины, сжимающую ему плечо, Воин не чувствовал, хотя сознание и зафиксировало этот факт, чтобы позволить ему всплыть в памяти впоследствии.
А затем все так же быстро прошло. Далия открыла глаза и отвела руку. Винсент позволил себе вздохнуть посвободнее. Служанка поднялась на ноги, кажется не менее уставшая, чем Джен или Стелла после полной выкладки. Воин еще немного посидел без движения, приводя в норму дыхание. Селина больше не сжимала его плечо, а стояла в стороне и вид имела самый что ни на есть бесстрастный, только иногда бросала на Винсента пронзительные взгляды. А ведь ради него она нарушает сейчас закон, промелькнуло в голове у Воина. Ведь она не имела права ни впускать его в тоннель, ни тем более скрывать это от короля.
Когда дыхание более или менее восстановилось, Винсент попробовал встать. Не сказать, чтобы легко, но это ему удалось. Он сделал несколько шагов, опираясь рукой о стену. Далеко от совершенства, но терпимо. Вполне сносно.
– Сможете дойти? – спросила Селина, внимательно следившая за его передвижениями. – До дворца где-то три четверти мили.
– Дойду, – кивнул Винсент.
На сей раз он действительно был в этом уверен.
Они двинулись в направлении дворца. Селина держала факел, Далия несла корзину. Идти приходилось медленно: как ни крути, а рана все еще давала о себе знать. Прошло примерно полчаса, а может, немного больше, прежде чем они дошли до очередной запертой двери.
Передав служанке факел, Селина отперла замок, но распахивать дверь не спешила.
– Далия, проверь, что там творится, и дай нам знать, – мягко сказала она. – Не забудь выглянуть в коридор.
– Хорошо, госпожа.
Служанка вернула Селине факел и собиралась проскользнуть за дверь, но ее остановил Винсент.
– Далия, я бесконечно благодарен вам за помощь, – сказал он, беря девушку за руку.
– Не стоит благодарности.
Улыбнувшись, она переступила порог. С той стороны в тоннель хлынул свет, но почти сразу же исчез за затворившейся дверью. Винсент с Селиной остались наедине.
– Я еще не сказал, насколько признателен вам, – заметил Винсент. – Я был не вправе ожидать чего-либо подобного с вашей стороны.
– Не тратьте свое красноречие, господин посол, – усмехнулась она. – Вам не за что меня благодарить, поскольку ничего и не было. Вы просто ходили прогуляться на холм, а потом вернулись обычной дорогой. Разве не так?
– А разве могло быть как-то по-другому? – удивленно отозвался он.
Селина одобрительно улыбнулась. Потом опустила факел в ведро с водой, стоявшее слева от двери специально для этой цели. Огонь с громким шипением потух. Тоннель погрузился в темноту.
Винсент конечно же сделал бы это и сам, и все-таки он мог поклясться, что она начала первой. Руки Селины легли ему на плечи, а губы приблизились к губам. От нее едва уловимо и в то же время пьяняще пахло летним лугом, полевыми цветами и молодой травой. Он обхватил ее за талию и прижал к себе, не имея ни малейшего желания выпускать из объятий. Поцелуй вышел долгим, нежным и одновременно жадным. В нем сверкала, переливаясь всеми цветами радуги, страсть, какую трудно было ожидать от Селины, обычно такой холодной, сдержанной и спокойной.
Винсент с нежностью провел рукой по ее волосам, приблизил губы к самому ее уху. Собирался что-то сказать, но не удержался, поцеловал ее в висок, в щеку и снова приблизился к губам.
– Госпожа, все в порядке, там никого нет, – послышалось снаружи.
Селина мгновенно отстранилась. Распахнула дверь и шагнула навстречу подоспевшей служанке. Мысленно проклиная все на свете (что ей стоило прийти минутой позже или несколькими часами?..), Винсент последовал за ней.
Они сразу же оказались в просторной комнате. Было очевидно, что это женские покои, а конкретнее говоря, спальня. Широкая застеленная кровать с изысканной белой спинкой, другие предметы гарнитура – высокий четырехстворчатый шкаф, комод с выдвижными ящиками, банкетка со светло-зеленым сиденьем, большое настенное зеркало. И тут Винсент понял, в чем дело. Ну конечно. Селина уже сейчас живет в покоях королевы. Непосредственно здесь и находится дверь, ведущая в подземный ход, – в качестве меры предосторожности. На случай восстания, войны, а вернее всего – банального дворцового переворота.
Следуя за Далией, Винсент пересек комнату. Сделав ему знак подождать, девушка выглянула в коридор и покрутила головой из стороны в сторону.
– Все чисто, – шепнула она затем. – Можете идти.
Винсент бросил прощальный взгляд на Селину. Она стояла в середине комнаты и взирала на него так же, как прежде, – спокойно, хладнокровно, отстраненно. Ничто в ее виде не свидетельствовало о произошедшем минуту назад в темноте тоннеля. Будто ему все это примерещилось. Повернувшись к девушке спиной, Винсент шагнул в пустой коридор.
