Глава 8
Танцы и мелкие пакости

На следующий день я завтракала в обществе остальных конкурсанток. Во главе стола восседала неизменная мадам Сетуар. Сама она не столько поглощала пищу, сколько бдела, следя за тем, чтобы все мы вели себя во время трапезы как должно. Альта и Вежанна сидели напротив меня и время от времени метали в мою сторону враждебные взгляды. Не иначе рассчитывали заставить меня подавиться, однако не тут-то было: я ела с весьма здоровым аппетитом. По правую руку от меня сидела Эвита, настроенная, как всегда, жизнерадостно, но тщательно пытавшаяся эту самую жизнерадостность скрыть. Проявление приподнятого настроения за столом явно не входило в достоинства светской леди с точки зрения мадам Сетуар. Во всяком случае, лицо этой дамы сохраняло каменное выражение. Каковое, по всей видимости, и являлось в ее представлении верхом изысканности.

Поскольку от продолжительного наблюдения за мадам Сетуар, Альтой и Вежанной во рту начинало ощутимо горчить, я переключила свое внимание на тех девушек, с которыми была пока наименее знакома. По левую руку от меня сидела Нерис, блондинка среднего роста, с серыми глазами и очень светлой кожей. Она держалась тихо, ела с аппетитом и периодически бросала на меня любопытные взгляды. Последнее было неудивительно: все-таки я была здесь новым лицом, да и слухи о вчерашнем происшествии с Альтой вполне могли распространиться. Да что там могли? В таком обществе просто обязаны были распространиться. И лучше мне было не знать, какими именно подробностями обросла история за ночь. Учитывая, что речь идет о разбушевавшейся фантазии двенадцати юных девушек и одной старой девы (как выяснилось, слово «мадам» прилагалось к имени госпожи Сетуар исключительно для солидности). Так что об утренней версии событий было страшно подумать.

За Нерис сидела Этайна, а напротив нее – Синтия, еще одна красавица, на сей раз брюнетка. Девица была явно себе на уме; выражение ее лица было весьма стервозным, не считая тех случаев, когда она обращалась к мадам Сетуар. В такие моменты Синтия казалась кроткой как ягненок.

Большое скопление красивых девиц в отдельно взятом помещении начинало порядком меня утомлять. Поэтому я была даже рада, когда трапеза подошла к концу. Мы разошлись по своим комнатам, а час спустя начались занятия.

Начались они, к счастью, не с дыхательных упражнений. Я считаю себя человеком в целом довольно терпеливым – если дело стоит того, чтобы проявить данное качество. Но такого моя нервная система могла бы не выдержать. Однако вместо этого нас повели заниматься танцами. Нас – это шесть из двенадцати девушек. Для того чтобы занятия не проходили в слишком большой компании, конкурсанток нередко делили на две группы. Так что сейчас в зал для уроков танцев я вошла в обществе Эвиты, Этайны, Синтии, Лоры (еще одна конкурсантка, на мой взгляд, совсем невзрачная) и Нерис. Правда, Нерис очень скоро вышла в коридор, а затем и вовсе куда-то пропала.

Здесь мы старательно репетировали всевозможные движения и па под руководством учительницы танцев, мадам Рене. Лет тридцати с хвостиком, невысокая, но подтянутая, с гибкой спортивной фигурой, звонким голосом и живым взглядом, она произвела на меня куда менее гнетущее впечатление, чем мадам Сетуар. Сами занятия были скучноваты, ибо всему этому я когда-то уже училась. Однако по той же самой причине было в них и нечто ностальгическое. В десятый раз повторяя давным-давно заученные, но слегка подзабытые движения, я вспоминала то другой, менее просторный зал с большими зеркалами на стенах, то пожилого, но все еще идеально двигающегося учителя, то почему-то кусты крыжовника в дальней части старого сада, хотя уж там-то уроки точно никогда не проводились.

Пожалуй, сосредоточенности на танцах не хватало не только мне одной. Если Эвита и Этайна внимали преподавательнице ежесекундно – первая с удовольствием, вторая скорее с напряжением, – то Синтия все больше косила взглядом на молодого парня-охранника, стоявшего возле самой стены и буквально пожиравшего ее глазами. И то верно: стражник смотрел на девчонку с таким обожанием, что грех было не вознаградить его хотя бы парочкой взглядов. Нерис, как я уже упоминала, возвращаться к занятиям не спешила. А вскоре нас всех и вовсе отвлекли своим приходом мужчины.

Их было трое. Первый, барон Хьюго Альварес, тот самый, на которого нам следовало обратить особое внимание, оказался длинноволосым брюнетом лет двадцати семи, довольно привлекательной внешности. То есть на роль тъёрна подходил идеально. Впрочем, девушки смотрели на него несколько по-иному и, видимо, рассудили, что он идеально подходит на совсем другую роль, а именно – роль жениха. На мой взгляд, этот факт лишь повышал вероятность того, что барон как раз и есть тот самый искомый тъёрн. Так или иначе, Хьюго пользовался среди конкурсанток немалым успехом; они же, в свою очередь, пользовались немалым успехом у него. Насколько я могла судить, никакой определенной девушке он предпочтения не оказывал. Непринужденно общался со всеми разом и по очереди и получал несомненное удовольствие от такого общения.

Вторым визитером был Серж Ролли, виконт иностранного происхождения, тоже брюнет, лет двадцати с небольшим. К нему я отнеслась с меньшим интересом, поскольку в нашем списке он не значился. А вот Синтия, напротив, только что не вцепилась в Сержа, всячески стараясь сосредоточить его внимание только на себе одной. Тот, кажется, был вполне не против, а вот молодой стражник, про которого при такой конкуренции совершенно забыли, выглядел весьма расстроенным.

Ну и третьим в зал вошел сэр Ирвин Торендо. Куда же без него?

Танцы сразу же прекратились, девушки сбежались в центр зала для общения с кавалерами. Я присоединилась к компании.

– Как вы проводите время, леди? – весело осведомился Торендо.

Я еще раньше успела заметить, что в обществе конкурсанток он был общителен, любезен и галантен. До тех пор, пока дело не доходило до меня.

– Было чудесно, – чуть насмешливо, но одновременно решительно заявила мадам Рене. Пройдя мимо конкурсанток и одновременно прерывая их оживленное щебетание, она встала напротив мужчин и уперла руки в бока. – Господа, вы помешали уроку.

– Ох, это чрезвычайно досадно! – шутливо покаялся барон. – И, безусловно, непростительно. Но что поделать, мы буквально не могли удержаться! Появление таких красивых девушек во дворце окончательно и бесповоротно вскружило нам голову. Ну, во всяком случае, мне, – добавил он, оборачиваясь к своим спутникам.

– Что мы можем сделать, чтобы искупить свою вину? – осведомился виконт, вовсе не выглядевший как человек, терзаемый угрызениями совести.

– Очень рада, что вы об этом спросили, – охотно откликнулась мадам Рене. – Вы можете покинуть зал и предоставить конкурсанткам возможность продолжить свои занятия. Мы заканчиваем через час, – громко добавила она, перекрывая своим голосом ропот недовольства, охватившего ряды как женщин, так и мужчин. – У вас будет достаточно времени для общения.

– Так ведь потом у нас занятия по этикету, – разочарованно простонала Эвита.

– По этикету? – переспросил Ирвин. – Ужасно. Не слушайте никого, вас буквально рвутся испортить.

– Вот это точно! – поддержал его Серж. – Вас пытаются сделать похожими на всех остальных в этом дворце. Не поддавайтесь и сопротивляйтесь до последнего!

Лицо мадам Рене приняло притворно возмущенное выражение.

– Пожалуй, мы пойдем и долее не будем вам мешать, – усмехнулся Ирвин.

Начальник охраны направился к двери, и остальные дворяне хоть нехотя, но последовали за ним. И тут всех троих остановил голос учительницы.

– А знаете что, господа? – В голосе мадам Рене сквозило злорадство. – Пожалуй, вы можете искупить свою вину несколько иным способом.

– Мы ждем вашего приговора! – покладисто отозвался барон.

При этом его лицо расплылось в весьма хитрой улыбке. Хитрой и еще заставляющей задуматься про кота, предвкушающего тесное общение с крынкой сметаны.

– Учиться танцам все же куда лучше в паре, – невинно заметила мадам Рене. – Почему бы вам, господа, не поработать учебными пособиями на нашем уроке?

– Нам? – удивился сперва виконт. – Впрочем, а почему бы нет?

– Отличная идея! – подхватил барон. – Но нас слишком мало. Как мы решим этот вопрос? О, я знаю: каждый мужчина танцует с двумя партнершами одновременно!

– Такого удовольствия мы вам не доставим, – разочаровала его мадам Рене. – Сначала вы будете танцевать с тремя девушками, потом с другими тремя. Начнем?

Полуобернувшись, она подала знак музыкантам.

– Значит, так. – Учительница скептически оглядела конкурсанток, отбирая участниц для первой группы. – Стелла, вы. Поскольку вы у нас новенькая. Дальше… Синтия. И… Эвита.

Этайна и Лора расположились на расставленных вдоль стены стульях. Барон предложил руку Эвите; девушка приняла приглашение на танец с лукавой улыбкой. Синтия получила долгожданную возможность вцепиться в Сержа в буквальном смысле этого слова. Охранник погрустнел пуще прежнего. Ну а я не успела оглянуться, как осталась один на один с Торендо.

– Что, я должна танцевать вот с ним?! – жалобно воскликнула я, озираясь на учительницу.

– А вас в этом что-то не устраивает? – изумилась она. – В первый раз слышу, чтобы девушка жаловалась на общество сэра Торендо.

– А эта девушка вообще оригинальна донельзя, – с улыбкой заверил ее Ирвин.

– Я попробую считать это комплиментом, – заявила я, нехотя протягивая ему руку. – Хотя это будет трудно.

Музыканты начали играть. Я прислушалась к ритму. Вальс. Ну хоть в этом отношении проблем не ожидается.

– Я вовсе не пытался сделать вам комплимент, – поспешил заверить Ирвин. При этом руку мою он сжал чуть крепче, чем нужно, не иначе хотел лишить меня возможности сбежать после такого откровения. – Вы здесь единственная девушка, которую я знаю только с самой худшей стороны.

– Это с какой же, позвольте полюбопытствовать? – возмутилась я.

Две другие пары уже начали кружиться в вальсе. Музыка лилась не слишком быстро, помогая девушкам реже сбиваться с ритма.

– То есть как? Вы топите и избиваете людей, – напомнил Ирвин.

– Вы искупались в той ванне по собственной инициативе, – возразила я.

– Ничего подобного не помню, – отрезал он.

Под нахмуренным взглядом мадам Рене мы припомнили, что под музыку желательно не только препираться, но еще и танцевать. Ну что ж, посмотрим, хорошая ли память у моего тела. Охотникам редко приходится кружиться в вальсе, в отличие от графских дочек. Раз, два, три… Левая нога – на шаг назад, потом правая – назад и вправо, потом левая завершает разворот. Теперь шаг вперед правой ногой…

Какое-то время мы молчали, сосредоточившись на движениях. Или не только на них. Черт, а его прикосновения не так чтобы были мне неприятны. И близость его тела, допустимая для посторонних людей исключительно в танце. Искусительница, чем заняты мои мысли??? Хотя, с другой стороны, а почему бы и нет? Он, правда, один из наших подозреваемых. Но я же прекрасно понимаю, что это бред, и даже самые последние подозрения скептиков развеются, когда Винсент достанет поренью.

– Ну так расскажите, как прошло ваше утро? – возобновил беседу Ирвин. – Успели кого-нибудь покалечить?

– Пока нет. Но ведь еще не поздно все исправить. – Я многообещающе подняла на него глаза.

Надо отдать начальнику охраны должное: если он и испугался угрозы, то виду не подал.

– Но в этом случае вы хотя бы сознаетесь? – раскатал губу он.

Память у тела оказалась хорошей. Нужные движения приходили сами, и мне совершенно не требовалось сосредоточивать на них внимание.

– А если нет? – изогнула бровь я. – Что вы станете делать? Будете меня пытать?

– А вам бы этого хотелось?

– Вы слишком много из себя строите.

– Надо же, а я как раз собирался то же самое сказать вам.

– И это я слышу из уст человека, который в ужасе убегает от щуплых баронетов? – Я бы всплеснула руками, не будь они в данный момент заняты. – И как вы только умудрились завалить дракона?

– О, вам уже рассказали? – без особого энтузиазма констатировал Ирвин. – Пусть вас это не беспокоит. То происшествие было чистой воды недоразумением.

– Верю вам на слово.

– Очень этому рад.

Что-то было не так. Сперва я даже не поняла, что именно: просто смутное ощущение. Будто изменилось что-то в атмосфере. Я повернула голову; мой партнер сделал то же самое практически одновременно со мной. Все остальные стояли, глядя на нас с удивлением. Глаза Эвиты смеялись. Никто не танцевал. Наконец пришло понимание. Музыка. По-видимому, она уже давненько закончилась. Мы с Ирвином замерли, и я выдернула руку из его ладони, впервые почувствовав себя по-настоящему неловко.

Еще пару секунд все молчали. Затем мадам Рене пару раз хлопнула в ладоши, призывая всеобщее внимание.

– Ну что ж, все было очень неплохо. Теперь меняем партнеров. Барон, вы танцуете с Этайной. Виконт, ваша новая партнерша – Лора. Эвита, Синтия, мы с вами пока поработаем над ошибками.

– А… – Я повернулась к учительнице, разведя руки в вопросительном жесте.

– А вы продолжаете танцевать с сэром Торендо. – Мадам Рене говорила таким тоном, будто это само собой разумелось. И только в уголках глаз плясали смешинки – если, конечно, я не приписываю ей нечто, что мне примерещилось. – Нерис все равно сбежала с занятий, так что я не вижу никаких причин разбивать вашу пару. К тому же, – добавила она после короткой паузы, – мне очень интересно увидеть, не задушит ли один из вас другого к концу очередного танца.

Музыка снова заиграла. Я поджала губы, но все-таки позволила Ирвину снова взять меня за руку. На этот раз, однако, мы долгое время танцевали молча. Лично я вдруг почувствовала себя диковинной зверушкой, выставленной на всеобщее обозрение на городской ярмарке. В таком контексте разговорчивость пропадает напрочь. Но пару минут спустя молчание прервал Ирвин:

– Где вы этому научились?

На сей раз его голос звучал без насмешки, да и взгляд казался вполне серьезным, хотя смотрел Ирвин с любопытством.

– Чему? – рассеянно спросила я.

– Танцевать. Вы ведь умели это и раньше?

– С чего вы взяли? – отозвалась я, не впечатленная его аргументом. – Может быть, я схватываю на лету?

– Ерунда. Вы даже ни разу не наступили мне на ногу.

– Что, вот так?

Хищно улыбнувшись, я продемонстрировала. Ирвин скрипнул зубами, но проявил стойкость.

– Примерно так, – подтвердил он.

– Ну ладно, вы меня раскусили, – покаялась я. – Мне действительно доводилось танцевать вальс. А разве в этом есть что-то предосудительное?

Я в очередной раз прислушалась: музыка продолжается. На этот счет можно пока быть спокойной.

– Вовсе нет, – откликнулся Ирвин. – Просто я пытаюсь разобраться в вашем прошлом.

– Зачем вам такие сложности? – изумилась я. – А, понимаю, вы снова меня допрашиваете?

Настала его очередь удивиться.

– «Снова»? Леди, вы не знаете, что такое допрос, и дай Создательница вам никогда этого не узнать. А я всего лишь пытаюсь разобраться, откуда берутся такие девушки, как вы.

– Желаю вам удачи в этом непростом деле, – осклабилась я, останавливаясь.

На сей раз окончание музыки не ускользнуло от моего внимания.

Но разговор на этом не закончился. Когда мадам Рене объявила, что осталась весьма довольна занятием и что мужчины могут быть свободны, я поймала Ирвина у самого выхода.

– Постойте! – строго сказала ему я. – Подождите минутку, у меня есть для вас подарок.

– Подарок?! – изумился он. – Не знаю, чем я заслужил такую честь, но я польщен.

– Ничем не заслужили, но будете еще больше польщены, когда его увидите.

С этими словами я метнулась к стулу, на котором оставила кое-что из своих вещей. Я так и ожидала, что рано или поздно повстречаюсь с Торендо где-нибудь в нашем крыле, и хотела быть во всеоружии на такой случай. Не зря же я потратила целых пару грошей на этот подарок, когда возвращалась из трактира через рыночную площадь!

– Вот! – Вся сияя от удовольствия, я вручила Ирвину резинового утенка. – Как только я его увидела, сразу же подумала о вас.

Надо отдать Торендо должное: он принял подарок, не колеблясь. В следующий раз надо будет подарить ему резинового дракона, по возможности в натуральную величину, и посмотреть на реакцию. Вот только где я такого достану?

– Очень этому рад, – принял вызов Ирвин. – Теперь я буду всякий раз думать о вас, принимая ванну.

– Главное, не забывайте предварительно как следует запереть дверь, – не осталась в долгу я. – А то если кто-нибудь ворвется к вам в комнату и обнаружит в воде утенка, может создаться неловкое положение.

– Что бы я делал без ваших советов?

Торендо галантно поцеловал мне руку, после чего отправился по своим делам в компании утенка.

Мадам Рене обсудила с нами сделанные во время занятий ошибки, и после репетиции мы разошлись по своим комнатам. Нерис в танцевальный зал так и не вернулась, поэтому прежде, чем направиться к себе, я приблизилась к ее двери, остановилась и прислушалась. С той стороны вскоре раздалось вполне отчетливое всхлипывание. Я постучала и, не получив ответа, решительно толкнула дверь.

Нерис сидела, забравшись с ногами на кровать, и рыдала в подушку.

– Убирайся! – прохрипела сквозь слезы она, после чего повернулась ко мне спиной.

Меня такой теплый прием особенно не смутил.

– Что случилось? – осведомилась я подчеркнуто спокойным тоном.

Без показного сопереживания и ненужных эмоций.

– Не твое дело, – грубо откликнулась девушка.

Она права. Не мое. Или все-таки мое? Я здесь не просто так нахожусь, и некоторые вещи, могущие вызвать у конкурсанток слезы, имеют к причине моего присутствия непосредственное отношение. Да и потом, решая, вмешиваться во что-то или нет, я руководствуюсь целым рядом соображений. Вопрос того, мое ли это дело, стоит при этом далеко не на первом месте. А вот интуиция, как правило, лидирует.

Словом, вместо того чтобы отвечать на ее реплику, я спросила:

– Хочешь чаю?

Непонимающе хмурясь и стараясь проморгаться, Нерис подняла на меня глаза, но почти сразу же снова спрятала лицо в подушку, которую все это время держала, крепко прижав к себе.

– Чаю? Какого чаю? – всхлипнула она.

– Да какого хочешь, – пожала плечами я. – Черного, зеленого, с мятой, с листом смородины. Принести?

Нерис немного помолчала, все еще уткнувшись в подушку, но уже не плача.

– Не надо, – сказала она затем, но голос звучал чуть более спокойно.

Чем я не преминула воспользоваться.

– Как знаешь, – проявила покладистость я. – Если передумаешь, скажи. Что стряслось? Тебя какой-то мужчина обидел?

На этот раз Нерис уже не стала воспринимать мой вопрос в штыки.

– Никто меня не обидел, – покачала головой она, судя по голосу, снова готовая разреветься.

Отсутствие виноватого – это вообще такая вещь, смириться с которой порой труднее, чем с бедой самой по себе.

– А в чем тогда дело? – спросила я, рискнув сесть на краешек кровати и осторожно положить руку ей на плечо.

Нерис молчала, и я уже думала, что ответа не получу и придется уйти ни с чем, когда она медленно подняла голову. Теперь я увидела, что лицо девушки, до сих пор скрывавшееся за подушкой, все покрыто крупными красными пятнами. Несколько секунд она смотрела на меня, потом сжатые губы дрогнули и Нерис снова заплакала, уронив голову на руки.

– Давно это у тебя? – спросила я.

По-прежнему спокойно, по-деловому, без жалостливых интонаций, которые только способствуют тому, чтобы предмет жалости и вовсе потонул в слезах. Спросила – и сразу сообразила, что вопрос глупый. Конечно, недавно. За завтраком я ничего подобного не заметила.

– Час или полтора, – глухо ответила девушка.

– Так, может быть, все скоро пройдет, – оптимистично заметила я, а мысленно стала прикидывать, какие болезни могут вызвать подобную сыпь.

– Не пройдет. – Нерис, напротив, была полна пессимизма. Я бы даже сказала, обреченности. – Это никогда быстро не проходит. Меня вышвырнут с конкурса.

– Что значит «никогда не проходит»? – выловила главное я. – Такое уже бывало?

– Конечно, бывало, – откликнулась она. – Это аллергия. У меня аллергия на молоко и на все молочное.

– Зачем же ты тогда ела молочное? – удивилась я.

– Я не ела! – почти закричала Нерис.

От избытка эмоций она даже стукнула кулаком по кровати.

– Ладно, не ела, – согласилась я. При таком повышенном проявлении эмоциональности лучше не спорить. – Но откуда в таком случае аллергия?

Нерис подняла на меня затравленный взгляд.

– Не знаю! – простонала она. – Но все симптомы знакомые, и началось вскоре после завтрака.

– Ладно, тогда давай по порядку. – Вот теперь разговор принимал деловое русло, и мне это нравилось. В рациональной среде я чувствую себя куда как более комфортно, чем там, где бал правят эмоции. – Что ты ела на завтрак?

– Салат, фрукты, немного хлеба, – не задумываясь, перечислила Нерис.

Как и каждый человек, вынужденный тщательно следить за собственной диетой, она хорошо помнила, что именно употребляла в пищу.

– Что-нибудь молочное затесаться в еду могло? – уточнила я. – Может быть, не специально, может, по недосмотру?

– Нет! – настойчиво повторила девушка. – Я всегда помню о таких вещах.

Вот в это я действительно верила. Человек, страдающий от сильной аллергии, вообще редко проявляет беспечность в подобных вопросах, а уж сейчас, когда от внешнего вида столь многое зависело…

– Постой-ка! – Я хлопнула себя по лбу. – А как насчет коктейля? Ты его пила?

После завтрака нам всем подавали специальные коктейли, якобы способствовавшие лучшему усвоению пищи организмом. При этом коктейли подавались непосредственно в комнаты конкурсанток, дабы каждая могла насладиться напитком в спокойной, медитативной обстановке. Это тоже якобы чему-то способствовало; чему именно, не помню, но, видимо, чему-то сильно хорошему. Но главное – коктейли были основаны на молоке.

Нерис, понявшая, куда я клоню, энергично замотала головой.

– Я с самого начала предупредила Джоан – или Джин – в общем, ту, которая отвечает за нашу диету, о своей аллергии. Подробно объяснила, чего именно мне нельзя. Она отнеслась к этому очень серьезно, распорядилась на кухне. Мне ни разу не приносили чего-то, в чем была бы хоть капля молока.

– То есть коктейль ты не пила? – заключила я.

Девушка снова помотала головой.

– Пила, – возразила она, сетуя на мою непонятливость. – Но тот коктейль, который готовят для меня, не основан на молоке.

– Ясно. – Я побарабанила кончиками пальцев по собственной ноге. – Ну что же, тогда выкладывай.

– Что?

Нерис уставилась на меня с недоумением.

– Кому ты успела рассказать о своей аллергии? – пояснила я.

– Рассказать?..

Нерис нахмурилась. В ее глазах появилось понимание. Она поджала губы, задумалась… и наконец, разочарованно покачала головой.

– Нет, – вынужденно заключила она. – Я никому не рассказывала. Зачем? Это не то, о чем болтают с девчонками.

– Ну хорошо, допустим, – без особой убежденности отозвалась я. – Тогда давай так. Кто мог слышать, как ты рассказывала об аллергии этой Джоан или Джин?

Нерис отвела взгляд в сторону и беззвучно зашевелила губами, припоминая.

– Там сидели рядом несколько девочек. – Она широко открыла глаза, будто сама удивилась такому откровению. – Ну да, кажется, их было три или четыре… Нет, точно, три.

– Кто именно?

Я сложила руки на груди, ожидая ответа. Нерис хмурила брови, вызывая в памяти не слишком хорошо сохраненную там картинку.

– Эвита была, – относительно уверенно произнесла она. – Потом еще… кажется… Да, точно, Лора.

– А третья? – не отставала я.

Нерис перевела на меня почти испуганный взгляд.

– Альта, – почти прошептала она.

– Понятно, – кивнула я, вставая с края кровати. – Оставайся здесь. Я попрошу мадам Сетуар прислать к тебе лекаря. Вполне вероятно, что он сумеет тебе помочь.

– Думаешь? – со смесью сомнения и надежды спросила девушка.

Я пожала плечами.

– Не знаю, но здесь, во дворце, лекари, несомненно, первоклассные. А у тебя все-таки не неизвестная никому болезнь, а хорошо изученная проблема. И уж, во всяком случае, сначала надо проверить все возможные решения и только потом плакать – если, конечно, ни одно из них не подойдет.

Оставив конкурсантку раздумывать в одиночестве, стоит ли возобновлять рыдания или же лучше немного с ними повременить, я первым делом выловила лакея – того самого Грегорио – и распорядилась, чтобы он принес госпоже Нерис горячего чаю. Потом заглянула к мадам Сетуар и сообщила ей, что конкурсантке необходим лекарь. Разговор тет-а-тет не доставил удовольствия ни одной из нас, однако мы оказались вполне готовы сотрудничать в случаях, когда в том возникала необходимость. Посему разошлись мы с мадам вполне мирно, и она пообещала заняться вопросом здоровья Нерис незамедлительно. Я же спустилась на кухню.

Здесь было ощутимо теплее, чем наверху, и очень вкусно пахло – кажется, рагу со специями. Из соседнего помещения, отделенного не доходящей до потолка перегородкой, доносился звук резво прыгающего по дощечке ножа. Высокая полная женщина в фартуке, месившая тесто, распрямила спину и вопросительно посмотрела на меня. Но прежде чем я успела объяснить, кто я такая и что мне нужно, ее лицо расплылось в улыбке.

– А я вас знаю! – радостно воскликнула повариха, вытирая руки полотенцем. – Вы – новенькая, леди Стелла!

– Ну… вообще-то да, – признала я, слегка удивленная такой осведомленностью.

– Вы два дня назад приехали, – продолжала щеголять знаниями повариха. – Я все про вас знаю. Мой муж поставил на вас двадцать медяков!

– Поставил на меня? – переспросила я, даже и не зная, радоваться ли такому доверию или возмущаться наглости собеседницы.

– Ну на то, что вы выиграете, – пояснила она, будто боялась, что я пойму ее слова слишком буквально.

– И почему же он решил, что я выиграю? – осведомилась я.

Любопытство все же преодолело раздражение.

– Считает, что новичкам везет, – беззаботно пояснила повариха. – А вот мой кузен с ним не согласен, – доверительно добавила она. – Он, знаете ли, считает, что ваше место – несчастливое. Дескать, ваша предшественница умерла и с вами то же самое случится.

Я лишь недоверчиво покачала головой, пораженная такой непосредственностью.

– Ой, я все болтаю и болтаю, а вам, наверное, что-то нужно, – спохватилась повариха. – Наверное, проголодались, пришли что-нибудь вкусненькое перехватить? Так мы сейчас быстро сорганизуем!

– Спасибо. Мне нельзя, я на диете, – соврала я. – У меня совсем другой вопрос. Скажите, это вы готовили для нас коктейли сегодня утром?

– Нет, не я, – отозвалась повариха. – Это Глэдис. Глэдис! – крикнула она так громко, что я инстинктивно вжала голову в плечи.

Из-за перегородки выскочила еще одна повариха. Должно быть, она была того же роста, что и первая, но из-за разницы в комплекции казалась на фоне первой практически миниатюрной.

– В чем дело? – низким голосом спросила она.

– Ты готовила для девушек с конкурса коктейли? – Первая не спрашивала, скорее констатировала. – Вот леди Стелла интересуется.

И она заговорщицки мне подмигнула.

Однако Глэдис ее радости не разделяла.

– Ну я готовила, – мрачно согласилась она. – И что с того?

– Коктейль, который вы сделали для леди Нерис, не содержал молока?

– Нет, – сверкнув на меня глазами, отчеканила Глэдис. – Я каждое утро готовлю этот коктейль. Еще ни разу не было никаких жалоб.

– Я в этом не сомневаюсь, – поспешила заверить я. – На самом деле меня интересует совершенно другое. Скажите, между тем временем, когда вы приготовили коктейль, и тем, когда его понесли наверх, кто-нибудь из девушек заходил на кухню?

– Нет, – покачала головой Глэдис.

– Вы уверены? – нахмурилась я. – Припомните хорошенько.

– Ну же, Глэдис, постарайся! – присоединилась ко мне первая повариха.

– Да не приходил никто! – воскликнула та. – Я все хорошо помню. Я приготовила, сама поставила на поднос, и лакей почти сразу унес коктейли наверх.

Больше никакой информации получить от Глэдис не удалось. Пришлось мне возвратиться в наше крыло не солоно хлебавши. Я медленно поднималась по лестнице, плавно ведя рукой по перилам, и думала, как бы еще попытаться прояснить ситуацию. Если Глэдис говорит правду, то запрещенный Нерис продукт в коктейль добавили уже после того, как слуга оставил напиток у нее в комнате. И до того, как сама Нерис успела вернуться к себе после завтрака. Но, если так, пойди теперь выясни, кто именно мог это сделать. Комната, в которой жила Нерис, находилась в небольшом закутке, рядом с комнатой Синтии. Все остальные девушки даже не проходили мимо этих двух спален, так что и заметить, скорее всего, ничего не могли. Лично я готова была поставить восемь из десяти, что виновница – Альта, но моя уверенность – это не доказательство.

Я подошла к комнате Нерис, намереваясь зайти и справиться, что сказал лекарь, как вдруг почувствовала какое-то движение у себя за спиной. Инстинкты, развитые за годы общения с тъёрнами, сработали хорошо. Выскочив из-за угла, я успела увидеть удаляющегося по коридору стражника.

– Эй! – окликнула я его.

Парень обернулся. Вид он имел виноватый, словно его застукали за неблаговидным занятием. Лицо оказалось знакомым. Тот самый стражник, что так жадно наблюдал за Синтией во время урока танцев. И тут во мне снова затеплилась надежда.

– Синтию высматриваешь?

Я заговорщицки улыбнулась, стараясь скопировать мимику давешней поварихи. Было важно не спугнуть парня, а наоборот, вызвать его на откровенность.

– Ну… да, – смущенно признал он.

– Скажи, а сегодня утром, после завтрака, ты тоже ее высматривал?

– А что? – подозрительно нахмурился он.

– Просто хочу кое-что у тебя спросить. Ну сам посуди, не посты же я проверяю!

– Ну ладно. – Похоже, мне удалось убедить парня в том, что уличать его в недобросовестном несении службы я не собираюсь. – Было дело, посматривал иногда. Не знал, с какой стороны она придет. Не хотел пропустить.

Он заметно покраснел.

– Скажи, а в соседнюю комнату кто-нибудь заходил? После того, как слуга разнес коктейли?

Я напряглась, ожидая ответа. Даже сжала руки в кулаки. Но парень меня не разочаровал.

– Ага, заходила, – не раздумывая, сообщил он. – Темненькая такая, с родинкой, Лора, кажется. Вошла и почти сразу вышла. А что?

Стало быть, Лора. Прежде чем уйти, я послала парню воздушный поцелуй, что, кажется, сильно его озадачило.

В комнату Лоры я вошла без стука, но и без театрального распахивания дверей при помощи громкого удара ногой. Просто открыла, вошла и остановилась на пороге. Даже не стала запираться, наоборот, оставила за спиной приоткрытую щелку, как бы намекая на то, что предстоящий разговор легко может переместиться за пределы этой комнаты.

Лора сидела за столом и что-то рисовала на листе бумаги.

– Намечаешь планы будущих свершений? – бодро осведомилась я. – Что-нибудь в духе превращения диетических коктейлей в молочные?

Лора резко вскинула голову. Почти сразу же взяла себя в руки и изобразила на лице непонимающее выражение, но для меня той, первой, реакции было достаточно. Доказательством она бы, конечно, служить не могла, но мне и не нужно было никому ничего доказывать.

– Не понимаю, о чем ты, – холодно сказала Лора. – И вообще, тебя никто не учил стучать, прежде чем входишь в чужую комнату?

Она говорила, а я все думала, наблюдая ее искривленные губы и неприязненный взгляд: и как такую взяли на конкурс красоты? Чем она лучше сотен, а то и тысяч других девушек?

– Меня очень много чему в этой жизни учили, – искренне призналась я. – И я очень многое из этого успела благополучно забыть.

– Очень печально, – враждебно заявила Лора.

– Возможно, – не стала спорить я. К чему же спорить с очевидным? – Но я пришла к тебе по делу. Слушай внимательно. У Нерис был лекарь и, на твое счастье, сказал, что сумеет ликвидировать аллергическую сыпь к моменту проведения конкурса. Но если ты выкинешь еще хотя бы один подобный фокус, не важно, в отношении кого – Нерис, меня или даже Альты, – вылетишь с конкурса с одного пинка. Ты хорошо поняла?

Лора напряглась, это хорошо читалось по ее взгляду, но в руках она себя держала совсем неплохо и сдаваться не собиралась.

– Ничего ты мне не сделаешь, – не то сказала, не то прошипела она. – Не на ту напала.

– Неужели? – удивилась я. – Смотри не ошибись. Я ведь могу прямо сейчас пойти и рассказать про твои фокусы мадам Сетуар или, к примеру, Ирвину Торендо.

Неожиданно конкурсантка рассмеялась мне в лицо. Зло, неискренне и невесело, конечно, но все-таки торжествующе.

– Давай, иди рассказывай! – с вызовом предложила она. – Вот увидишь, мне все равно ничего не сделают. А если кого-то и вышвырнут с конкурса, то как раз тебя. Туда тебе и дорога!

Я сложила руки на груди и откинула голову назад.

– Хм… Давай попробую угадать. У тебя есть во дворце надежный покровитель?

– Бьешь в яблочко, – осклабилась Лора.

– Кто же? – полюбопытствовала я.

– А вот это тебя не касается.

Дверь распахнулась, и у меня за спиной появился не кто иной, как начальник охраны.

– Леди, у вас все в порядке?

Он спрашивал елейным голосом галантного джентльмена, а в прищуренных глазах блестел лед.

– В полном, – беззаботно откликнулась я.

После чего устремила на Лору взгляд, который аналогичным образом не имел ничего общего с тоном произносимых слов.

Развернувшись, я вышла из комнаты. И когда уже подходила к собственной двери, в голове вдруг мелькнула мысль: что, если как раз Торендо и является тем самым таинственным покровителем, участие которого позволяет Лоре чувствовать себя настолько спокойно?

Тем вечером, прежде чем ложиться спать, я откинула покрывало, затем одеяло и тщательно изучила постель при помощи не потушенной еще свечи. Такая предосторожность себя оправдала. На кровати, чуть ниже подушки, лежала так называемая «жидкая лепешка». Детская игрушка, прозрачный сосуд плоской формы, наполненный жидкостью. Делается из особого материала и устроена так, что, стоит на нее надавить, сосуд лопается, а вода вылетает наружу фонтаном. На сей раз внутри была не простая вода, а какая-то оранжевая жидкость. Подозреваю, что плохо смывающаяся краска. Кто-то хотел устроить мне веселое укладывание.

Фыркнув – детский сад, да и только, даром что королевский дворец! – я собралась выбросить сосуд в открытое окно, предварительно убедившись, что внизу никого нет. Но потом передумала. Подошла к двери и аккуратно положила лепешку непосредственно на входе. После чего со спокойной совестью легла спать.

Ночью меня разбудил чей-то громкий визг. Впрочем, незваная гостья сбежала прежде, чем я успела ее рассмотреть. С каким сюрпризом она наведалась в мою спальню, тоже осталось невыясненным. Зато на следующее утро Вежанна так и не появилась за завтраком. Оранжевая краска действительно плохо смывалась.