Глава 20
ОТРЕЧЕНИЕ

— Айрин! Ты не пострадала? — Ко мне подбежал Юджин.

Его рукава были перепачканы пеплом, а одежда пропиталась запахом дыма не намного лучше моей собственной. Результат участия в спасательной операции.

В общей сложности по зову Кирилла к нам на помощь прискакали четыре человека: Юджин, Джон и еще двое воинов, облаченных в форму охранников принца. Закончив с извлечением людей из пожара, последние поспешили отобрать мечи у людей Вилстона. Вернее сказать, у Ланторна и тюремщика. Меч Корвина так и остался в пылающей постройке, там, где его прислонил к не существующему уже столу Рауль. Разоружить остальных не составило труда. После всего пережитого особого сопротивления никто не оказал. Да и нечего им было делать с мечами при нынешнем раскладе.

Я взглянула на горящую мельницу, на стонущего тюремщика, на закрытую дверь сарая, который снаружи отчего-то казался еще более маленьким, чем изнутри.

— Учитывая обстоятельства, пожалуй, можно сказать, что нет, — ответила я, подобрав наконец правильную формулировку.

Юджин опустился рядом со мной на траву.

— Думала, за Раулем приедет больше людей, — заметила я, рассеянно глядя на освещаемые заревом пожара фигуры.

— Большой отряд мог бы привлечь ненужное внимание, — пояснил Юджин. — Принц вообще не хотел привлекать к операции лишних людей. Во дворце и об отъезде-то его почти никто не знает, не говоря уже о цели. Иначе можешь себе представить, какой бы поднялся переполох.

Я представила и кивнула. Советники повисли бы на принце мертвым грузом, лишь бы не дать ему подвергнуть себя опасности. Остановить Рауля после того, как он принял решение, им бы, конечно, не удалось. Но ему пришлось бы иметь дело с шумом, скандалами и уговорами, а он всего этого терпеть не может. К тому же с советников сталось бы в нарушение любых приказов отправить вслед за принцем скромный отряд человек в пятьдесят — чисто так, на всякий случай, чтобы подстраховаться.

— Мы даже ушли через черный ход, — добавил Юджин.

— Надеюсь, принцу хотя бы не пришлось переодеваться в белое платье и мазать лицо белилами, — вздохнула я. — А на тебя-то он каким образом вышел?

— Это я на него вышел. Нарушил данное тебе обещание не вмешиваться в ваши с ним дела, уж извини.

— Я так и знала, что ты его не сдержишь, — милостиво отмахнулась я. — К тому же как мне на тебя сердиться после того, как ты появился здесь, подобно пресловутому рыцарю на белом коне?

— Мой конь не белый, а гнедой, — отозвался Юджин. — На белом коне у нас только принц.

Уже не принц. Но мне не хотелось вдаваться в детали хотя бы ближайшие минут пять. Где там этот белый конь? Отыскав лошадей взглядом — они паслись как раз неподалеку от сарая, — я обнаружила, что их не пять, а шесть.

— Ой, там же Лана! — воскликнула я.

— Ну да, — кивнул Юджин. — Ты же должна была как-то возвращаться во дворец. Вот принц и приказал оседлать твою лошадь.

— Он и правда все предусмотрел, — качнула головой я.

Но если так, неужели нельзя было найти какой-нибудь способ не подписывать ту бумагу?

— Скажи, а ты останешься служить во дворце, если королем станет Вилстон? — спросила я у Юджина.

— Вилстон? Не станет.

Возразить я не успела: к нам быстрым шагом приближался Рауль, а поднимать эту тему при нем я не хотела.

— Вставайте, — сказал принц, — нам надо спешить. Постараемся нагнать Гектора прежде, чем он успеет поднять шум.

Я поспешно вскочила на ноги. Значит, Рауль все-таки планирует перехватить Вилстона и не позволить ему узурпировать власть. Говоря откровенно, клятву Рауль в любом случае дал, а стало быть, с того момента, как бумага подписана, он перестал быть наследником престола. Суть не изменится, даже если документ удастся сжечь прежде, чем его кто-либо прочитает. Но эти тонкости волновали меня меньше всего. Если Рауль намерен остановить Вилстона и стать королем, пусть даже в действительности и незаконным, я сделаю все для того, чтобы ему в этом помочь. И тайну о том, что документ об отречении был однажды подписан, унесу с собой в могилу. Причем унесу тогда, когда понадобится. В этой связи даже хорошо, что я не успела обсудить данную тему с Юджином.

Помощник секретаря уже вскочил в седло. Джон держал в поводу свою лошадь и коня Рауля. Я подошла к Лане, которая мирно паслась в сторонке, взялась за поводья и в этот момент почувствовала укол приставленного к спине клинка. Ощущение, надо сказать, крайне неприятное.

— Стой на месте и не дергайся, — посоветовал мне на ухо Корвин.

Я бы и рада послушаться, но попробуй тут не дергаться, когда одной рукой наемник удерживал у меня между лопатками кинжал, а другой обхватил за шею, так что теперь обзор почти полностью закрывал его выпирающий вперед локоть. Положение крайне неудобное.

— Отпусти меня, подонок! — закричала я, пытаясь вырваться, до тех пор, пока острие кинжала не проткнуло кожу.

Страшно на этот раз отчего-то не было. То ли лимит страха на сегодняшний день оказался исчерпан, то ли я слишком хорошо понимала, что со стороны наемника такой фортель — жест отчаяния. Убить меня на глазах у Рауля он не решится, а увезти не сможет.

Происходящее действительно не ускользнуло от всеобщего внимания. Один из охранников спешился, другой, напротив, остался в седле на случай, если понадобится пуститься в погоню; оружие обнажили оба. Джон и Рауль приблизились к нам на несколько шагов. Тюремщик и Ланторн предпочли отдалиться, опасаясь, что за действия недосягаемого на данный момент Корвина расплатятся в первую очередь именно они.

— Стойте на месте, если не хотите, чтобы я проделал в ней несколько аккуратных дырочек! — предупредил принца и его людей наемник.

— Хочешь умереть медленной и мучительной смертью? — сухо спросил Рауль. — Я тебе это устрою.

— Для этого вам сначала придется меня разыскать. Я намерен прокатиться с этой милой барышней на ее лошадке.

— В своем королевстве я отыщу кого угодно, — заверил Рауль. — А через границу тебе не перебраться. Впрочем, даже если переберешься, я поддерживаю хорошие отношения с соседями. За символическое снижение пошлин они пришлют мне ту часть твоего тела, какую я попрошу.

Рауль говорил с таким знанием дела, словно у него во дворце уже имелась секретная комната, где на специальных стеклянных полках были выставлены пальцы, уши, носы и еще более интересные части тела, присланные в качестве дружеского жеста представителями соседних держав.

— Ничего, я умею прятаться, — «успокоил» Рауля Корвин. — Давай, детка, — это уже мне, — продвигайся к своей лошадке. Мы с тобой совершим небольшое путешествие. Опять же и разговор наш закончим. А то побаловаться нам так и не дали: прервали на самом интересном месте. Зато после долгой скачки надо будет расслабиться, и ты мне в этом поможешь.

Рауль не двинулся с места, но у него на скулах заиграли желваки.

— Только тронь ее, — процедил он. — Я буду лично отрезать от тебя по маленькому кусочку и позабочусь о том, чтобы жил ты при этом долго.

— Звучит впечатляюще, — признал Корвин, — но пока музыку здесь заказываю я.

— Заказывай, — не стал возражать Рауль. — Не всякому удается своевременно решить, какая музыка будет играть у него на похоронах.

— Приятно было с вами побеседовать.

Наемник стал отступать к лошади, уволакивая меня за собой. Совершенно не настроенная снова почувствовать себя жертвой, я попыталась вырваться и вскрикнула, опять напоровшись спиной на острый клинок.

— Кричи-кричи. — Корвин покрепче перехватил меня второй рукой. — Люблю, когда бабы громко кричат.

Не знаю, как наемник собирался забраться на лошадь сам и посадить меня, да так, чтобы при этом я не сбежала, а он не сделался уязвимым для людей принца. Должно быть, для меня это навсегда останется загадкой. Потому что в этот момент произошло то, чего не ожидал никто. Кирилл спорхнул с плеча Рауля, на котором восседал до сих пор, и с громким карканьем полетел прямо на Корвина. Тот поднял голову, следя за полетом птицы, и ворон воспользовался этим, приземлившись прямо наемнику на лицо. Когти сразу же расцарапали кожу, а клюв с силой стукнул удерживавшую меня руку. При этом ворон яростно махал крыльями, силясь удерживать равновесие.

В этот день Корвину определенно не везло с животными. Впрочем, везение тут ни при чем. Если не хочешь навлечь на себя недовольство зверей и птиц, не пытайся обидеть Говорящую. Корвин непроизвольно взмахнул рукой, защищая от когтей ворона глаза, и это позволило мне вырваться из его хватки. Я метнулась в сторону.

С громким возгласом стряхнув с себя птицу, наемник бросился за единственным имевшимся в его распоряжении козырем, то бишь за мной. И я поняла, что не успеваю. Корвин настигнет меня раньше, чем я окажусь в безопасности. Рауль же, как назло, снова застыл на месте, схватившись за ногу. Чесотка у него, что ли?!

Я даже не успела понять, что происходит, когда кинжал, извлеченный Раулем из голенища сапога, полетел, рассекая лезвием воздух. Еще мгновение — и клинок вонзился Корвину в живот. Наемник завопил, хватаясь обеими руками за рубашку там, откуда теперь торчала рукоять, с криком упал на колени, а потом и вовсе скорчился на земле. Его ладони мгновенно перепачкались в крови; трава в том месте, где он упал, тоже приобрела багровый оттенок. Впрочем, трудно быть в чем-то уверенным, когда основным источником освещения является зарево пожара…

Проходя мимо меня, Рауль на мгновение опустил мне руку на плечо и заглянул в глаза.

— Все в порядке, — кивнула я, отвечая на немой вопрос.

Рауль сделал знак следовать за ним.

Однако сосредоточиться на чем-то одном в эту ночь было трудно. На сей раз наше внимание привлекло громкое лошадиное ржание. Не выдержав напряжения и решив, что другого такого шанса не представится, тюремщик стремительно подбежал к Лане и вскочил в седло, практически сразу же пуская лошадь в галоп. Я недоверчиво мотнула головой. Только полный идиот может попытаться украсть лошадь Говорящей.

— Лана, вор! — крикнула я.

Лошадь послушно встала на дыбы. И если в первый раз тюремщику хоть с трудом, но удалось удержаться в седле, то после повторения трюка он полетел на землю вниз головой. Впрочем, как вскоре выяснилось, парню повезло: он умудрился не только выжить, но и не переломать себе руки и ноги.

Кстати сказать, я сделала бы ровно то же самое, если бы Корвину все-таки удалось оседлать Лану и каким-то образом посадить на нее меня. Другое дело, что в этом случае у меня и у самой были бы хорошие шансы сломать себе шею.

Корвин продолжал стонать, корчась и прижимая руки к окровавленному животу. Рауль склонился над ним и, взявшись за рукоять, молча выдернул кинжал. Наемник завопил вдвое громче.

— Ход второй, — коротко бросил мне принц, кивая на кинжал, после чего принялся вытирать лезвие о траву.

Распрямив спину, он продолжил стоять над наемником, поигрывая клинком.

— Значит, побаловаться тебе не дали, — с напускным спокойствием повторил он. — Расслабиться тебе надо помочь.

Сжав зубы, он трижды ударил наемника ногой по ребрам. После третьего удара вопли резко оборвались, поскольку Корвин потерял сознание.

— В отличие от тебя я не люблю, когда громко кричат, — мрачно констатировал принц. — А вы что здесь стоите? — жестко спросил он, поднимая глаза на Ланторна с тюремщиком. — Ждете своей очереди? Убирайтесь отсюда, чтобы я вас больше никогда не видел.

Не дожидаясь, пока Рауль передумает, оба поспешили прочь.

— Стоит ли их отпускать? — усомнился один из охранников. — Они заслуживают сурового наказания.

— Нет времени с ними возиться, — возразил принц. — К тому же сегодня они получили хороший урок. Понадобятся очень веские причины, чтобы они решились снова пойти на подобное преступление.

Кивнув, охранник склонился над Корвином.

— Он что, умер? — с напряжением в голосе спросил Юджин.

— Не так быстро, — откликнулся Рауль, принимая у Джона поводья своего коня. — Я всего лишь позаботился о том, чтобы он дождался своего часа. Займитесь им, — повернулся он к охранникам. — Отвезите во дворец и сдайте тюремщикам. И поосторожнее: я хочу, чтобы он дожил до казни. Мы поедем отдельно. С ним придется повозиться, а нам надо спешить.

Значит, во дворец мы поскачем вчетвером. Рауль, Джон, Юджин и я. Лана ткнулась мордой в мою ладонь, словно напоминая: не вчетвером вы поедете, а ввосьмером. Иначе как бы вы вообще добрались до места? Город-то немаленький.

— Потом сама решишь, что с ним делать, — добавил Рауль. — Лично я рекомендую публичную кастрацию с последующим повешением, но есть еще пара вариантов.

— Например, каких? — заинтересовалась я. — Повешение с последующей кастрацией?

— Можно и так, но это неудобно, — повел плечом Рауль.

— Неудобно в смысле неуважения к покойнику?

— Неудобно в смысле висельника, раскачивающегося в петле. Можно промахнуться.

— Подожди, ты же не хочешь сказать, что я должна буду лично его кастрировать? — испугалась я.

— Только если это доставит тебе удовольствие.

Судя по тону, которым были произнесены эти слова, принц не прочь самолично подавать мне инструменты.

— Э… у меня совсем нет опыта. А первый блин, как известно, комом.

— Лиха беда начало, — обнадежил Рауль. — Вот и потренируешься.

Юджин и Джон следили за нашей дискуссией, раскрыв рты.

— Боюсь оплошать перед публикой, — призналась я. — Может, дашь мне сначала пару человек для тренировки?

— Хоть десять, — щедро пообещал Рауль, запрыгивая в седло.

— Нет, десять — это перебор, — решила я. — Я не настолько безрукая. Двоих будет вполне достаточно.

Юджин и Джон поспешно вскочили на лошадей и приготовились двигаться так быстро, как только потребуется.

— Думаешь, у нас есть еще шанс нагнать Вилстона? — с сомнением спросила я, следуя их примеру.

— Есть. — Рауль тронул поводья. — Он думает, что спешить ему некуда. К тому же не забывай, что Вилстон объявлен в розыск. У городской стражи на его счет весьма четкие указания. У охраны на воротах дворца — тем более. Даже если он сразу же начнет размахивать своей бумажкой направо и налево, какое-то время будет царить неразбериха. А время — это именно то, что нам сейчас нужно.

Он пришпорил коня. Мне для того чтобы пустить Лану в галоп, шпоры не требовались. Следуя за Раулем по пустой дороге в направлении переправы, я еще не знала, что принца на белом коне больше в моей жизни никогда не будет.

Рауль оказался прав: мы нагнали Вилстона у дворцовых ворот. Должно быть, он препирался с охраной достаточно давно, поскольку вокруг успело собраться немало зрителей. Были тут и Колтон, вызванный на место в качестве начальства, и пара дополнительных стражников на случай, если потребуется подкрепление, и слуги, вероятнее всего просто проходившие мимо и решившие поглазеть на необычное зрелище. Подоспел также кое-кто из придворных.

К тому моменту, когда мы придержали коней возле самых ворот, спор разгорелся жаркий. Присутствующие разделились на два неравных лагеря: одни поддерживали Вилстона, и вправду размахивавшего документом об отречении; другие, пока в большинстве, утверждали, что приказ есть приказ и он останется в действии до тех пор, пока не будет отменен самим принцем. А согласно этому приказу Вилстона следовало незамедлительно препроводить в темницу.

— Ваше высочество! — воскликнул Колтон, первым заметивший появление Рауля. — Не могли бы вы уделить нам несколько минут?

— А что, разве есть необходимость в моем вмешательстве? — удивился Рауль, будто и не скакал сюда два часа кряду только ради того, чтобы своевременно вмешаться. — Вы хотите, чтобы я помог палачу правильно завязать петлю?

— Никак нет, ваше высочество. — Понимание юмора явно не входило в компетенцию начальника стражи; впрочем, может, оно и правильно. — Возникли несколько необычные обстоятельства. Боюсь, что самим нам не разобраться. Господин Вилстон утверждает…

Колтон замолчал, не рискуя вслух произнести при Рауле то, что утверждает Вилстон. Он повернулся к Гектору, ожидая, что тот все объяснит сам, но последний не сразу оказался готов говорить. Вилстон застыл на месте, пожирая Рауля немигающим взглядом.

— Что ты на меня смотришь, как на привидение, Гектор? — осведомился Рауль. — Видишь, ты напрасно смеялся над Мелиндой. Призраки существуют. И даже приходят за некоторыми грешниками, дабы удостовериться, что тех настигнет возмездие.

— Призрак ты или нет, это уже не имеет никакого значения, — хрипло проговорил Вилстон. Прокашлявшись, он продолжал, все более уверенно: — У тебя больше нет никакой власти. По сути, ты теперь никто. И твои указы не имеют силы.

Собравшиеся у ворот люди с жадностью ловили каждое произносимое слово, осознавая, что, возможно, присутствуют сейчас при историческом событии. Время от времени с разных сторон начинали слышаться выкрики; люди пытались вмешаться в диалог или просто спорили между собой. Тогда иные зрители принимались, в свою очередь, шикать на тех, кто мешал им слушать. Ясное дело, тишине не способствовало ни то, ни другое.

Краем глаза я заметила Мейбл, с трудом пробравшуюся сквозь толпу и остановившуюся теперь рядом с Юджином. Меня удивил и одновременно обрадовал тот факт, что при этом она положила руку ему на локоть.

— С чего это ты так решил? — осведомился Рауль.

— С того, что несколько часов назад ты отрекся от престола! — во всеуслышание объявил Вилстон.

Эти слова были встречены почти гробовым молчанием, которое, впрочем, скоро взорвалось по меньшей мере дюжиной зазвучавших одновременно голосов.

— Придет же тебе в голову, — хмыкнул Рауль.

Вилстон подозрительно посмотрел на принца. Вызов в его взгляде сменился неуверенностью. Гектор поспешно развернул документ, который ни на мгновение не выпускал из рук, и уставился на текст, словно боялся, что тот вот-вот исчезнет с листа не то по волшебству, не то благодаря каким-нибудь особенным свойствам чернил. Но ничего подобного не происходило. Текст оставался на месте. Не понимая, в чем подвох, Вилстон поднял взгляд на Рауля. Тот как ни в чем не бывало поглаживал по холке своего коня. Вновь сконцентрировавшись на документе, Вилстон принялся сбивчиво читать:

— «Я, Рауль… внук Эдварда… клянусь… не стану вступать в право наследования престола и не буду коронован… Одиннадцатое октября… сорок минут после полуночи». Все сказано вполне однозначно. — В его голос вновь вернулась прежняя уверенность. — Документ подписан тобой лично в моем присутствии.

— Конечно, — даже не попытался спорить Рауль. — Отчего мне было его не подписать?

— Значит, ты признаешь, что отрекся от трона, — констатировал Вилстон, обращаясь в первую очередь к собравшимся и только во вторую — к бывшему принцу.

— Разумеется, нет, — возразил Рауль. — Я всего лишь пообещал, что не стану проходить обряд коронации.

— Это одно и то же, — поморщился Вилстон.

— Отнюдь. Никто не проходит коронацию дважды. А я уже был коронован вчера вечером. И, стало быть, вчера же вступил в права наследования. Делать все это вторично мне ни к чему, что и подтверждается данным документом.

По толпе пробежала волна громкого шепота. Колтон первым опустился на колени. Сначала его примеру последовали Юджин, Джон и дежурившие у ворот стражники, затем — все остальные, включая меня. Но не включая Вилстона.

— Это ложь, — покачал головой он, взволнованный, но все еще уверенный в своей правоте. Однако снова замолчал, осознав, что выбрал неудачный момент для разоблачения.

— Встаньте! — громко сказал Рауль, выдержав соответствующую случаю паузу, но и не затягивая.

Гробовая тишина сменилась шорохом, шелестом платьев и легким покашливанием. Вилстон решил, что теперь настало время взять быка за рога.

— Ты лжешь! — повторил он. — Коронация никак не могла состояться вчера.

— Никто не имеет права обвинять короля во лжи! — с угрозой в голосе объявил Колтон.

— Только если он действительно король, — возразил Вилстон.

— Резонно, — неожиданно согласился Рауль. — Но с этим легко разобраться раз и навсегда. Ваше преосвященство! Не могли бы вы разрешить наш спор?

Придворные расступились, пропуская вперед невысокого, очень пожилого человека, темно-алые с золотым шитьем одежды которого выдавали в нем архиепископа.

— Ваше преосвященство? — нахмурился Вилстон. — Как вы здесь оказались?

Было очевидно, что он раздосадован появлением на стороне Рауля столь весомого подкрепления. И тем не менее был по-прежнему убежден в собственной правоте.

— Как и многие другие, прибыл на коронацию, — с мягкой улыбкой ответил архиепископ.

— Но, насколько мне известно, вы страдали от сильного недуга? — ненавязчиво напомнил Вилстон.

— Пришлось поправиться по такому случаю.

Улыбка, игравшая на устах священнослужителя, показалась мне ироничной.

— Я чрезвычайно счастлив это слышать, — заверил Вилстон без особого счастья в голосе. — Однако коронация должна была состояться сегодня.

— Истинно так, сын мой. Я приехал на день раньше, дабы подготовиться к столь ответственной церемонии. Но в силу некоторых обстоятельств церемония была перенесена на более ранний срок. Поэтому я должен подтвердить при присутствующих здесь свидетелях: вчера вечером раб божий Рауль был коронован мною в дворцовой часовне.

— У тебя есть еще вопросы, Гектор? — осведомился Рауль. — Или, может быть, ты считаешь данного свидетеля недостаточно надежным?

— При всем моем уважении к его преосвященству я вынужден отметить, что с данной коронацией, пусть даже она и имела место, есть одна небольшая проблема, — развел руками Вилстон. — Король Эдвард Пятый, наш предыдущий монарх, скончался одиннадцатого числа месяца сентября. Тридцатидневный траур истек лишь сегодня. Стало быть, церемония коронации, совершенная на день раньше, десятого октября, не является действительной.

Шум, производимый все увеличивающейся толпой, начал нарастать. Можно было различить, как собравшиеся у ворот люди спорят между собой об услышанном, пытаясь таким образом разрешить вопрос без участия Рауля, Вилстона и архиепископа.

— Все верно, — подтвердил Рауль, и толпа сразу же притихла. Все взгляды обратились на недавнего принца, который на данный момент не то поднялся до статуса короля, не то опустился до уровня самого обыкновенного человека. — Есть только один небольшой нюанс. Эдвард скончался, находясь за границей, когда гостил у короля Карла. Это ни для кого не секрет. Известно также, что он умер одиннадцатого сентября, приблизительно через полчаса после полуночи. Однако вы не учли того, Вилстон, что королевство Карла лежит в зоне другого часового пояса. Разница во времени между его королевством и нашим составляет один час. И если в той стране, где Эдвард скончался, время его смерти попало на одиннадцатое сентября, у нас в королевстве на тот момент все еще было десятое. Половина двенадцатого ночи десятого сентября. При определении рамок тридцатидневного траура в расчет принимается дата, но не время. Сделать вывод нетрудно. Срок траура истек десятого октября, то бишь вчера. Стало быть, именно вчера, а не сегодня, был первый день, в который могла быть проведена законная коронация. Ход третий, — тихо добавил он, обращаясь уже ко мне.

Вилстон двигал челюстями, будто беззвучно проговаривал ответ на утверждение Рауля, вот только ни одного слова с его уст так и не слетело. Его полное лицо приобрело багровый оттенок. Гектор снова впился глазами в бумагу, хватаясь, как за соломинку, за выведенные ровным почерком строки.

— Можешь не пытаться найти в формулировке лазейку, — предупредительно заметил Рауль. — Текст составлен предельно точно, а вчерашняя коронация соответствует всем законам. Меня консультировал человек с академическим юридическим образованием. — Он повернулся к Колтону. — Я должен повторить свой приказ или вы помните его достаточно хорошо?

— Так точно, ваше величество! Никак нет, ваше величество! — ответил Колтон сначала на второй вопрос, а затем на первый.

Хотя двойной вопрос и сбил начальника стражи с толку, угрозу в голосе монарха он уловил хорошо. Поэтому приказ был исполнен практически мгновенно: упирающегося Вилстона увели в тюрьму. Документ, стоивший последнему стольких сил, у него даже не сочли нужным забрать. Напрасно, с моей точки зрения. Для истории вещь весьма ценная.

— Почему ты рассматриваешь мои сапоги? — спросил Рауль, проследив мой взгляд. — Хочешь определиться с размером, прежде чем в следующий раз подарить мне мой собственный сапог?

— Нет, пытаюсь выяснить, сколько кинжалов у тебя там припрятано, — честно ответила я. — В случае чего на всех четверых бы хватило?

— Зачем тебе это знать? — едва заметно ухмыльнулся он.

— А как насчет той части текста — «при зависящих от меня обстоятельствах»? — не отставала я.

— Абсолютно ничего не значащая фраза. Добавленная специально для того, чтобы отвлечь внимание Вилстона.

— Господи, откуда такая изощренность?

— Ты меня обижаешь. Мне регулярно приходится подписывать всевозможные договоры с правителями иностранных держав. Добавить лишний пункт, который даст второй стороне возможность поторговаться, — совершенно стандартная практика.

— А спор о том, проставлять ли в документе время?

— То же самое.

— И ты еще называешь страшным человеком меня?

— Я не говорил, что сам таковым не являюсь.

Дообсудить эту ценную мысль нам не дали. Рауля обступили со всех сторон, засыпав поздравлениями и уверениями в безграничной преданности, и постепенно оттеснили в сторону дворца. Толпа у ворот быстро рассосалась. Я препоручила Лану конюху и, возвращаясь назад в поисках Юджина и Мейбл, увидела Рауля и Хоулмана, остановившихся немного в стороне от входа в здание. Поначалу я специально не прислушивалась, но их разговор все равно достиг моих ушей.

— Ваше величество, это прекрасный ход, — почтительно отметил советник. — И главное, очень важно, что церемонию провел сам архиепископ. Так никто не усомнится в ее результате, несмотря на отсутствие многочисленных свидетелей. Теперь вам остается как можно скорее жениться на правильной женщине и родить наследника. Таким образом вы окончательно закрепите престол за собой и своими потомками.

— Я предпочитаю обсуждать эту тему не здесь, — заявил Рауль, понизив голос. Он бросил вороватый взгляд в мою сторону, но я сделала вид, что высматриваю во дворе кого-то из придворных и ничего не слышу. — Вы считаете, что все кому не лень должны быть в курсе подробностей?

— Прошу простить мою неосторожность, — покаялся советник, также перейдя на полушепот. — Я всего лишь подумал, что дело чрезвычайно важное и чем скорее вы сможете приступить к выбору невесты, тем лучше. У правителей нескольких соседних государств есть дочери как раз правильного возраста.

— Я отлично знаю, кто у них есть. И отдаю себе отчет в том, что это дело государственной важности. Если бы я считал, что вы просто надумали давать мне советы по поводу моей личной жизни, вы бы уже присоединились к Вилстону. Но повторюсь: я не желаю обсуждать это здесь и сейчас. Обсудим все позднее в моем кабинете, без лишних ушей.

Я почувствовала, как лишние уши краснеют. Рауль и Хоулман вошли во дворец, скрывшись из поля моего зрения, а я все стояла как вкопанная, по-прежнему делая вид, будто разыскиваю кого-то среди снующих туда-сюда людей. Голова была на редкость пустой, и мысль в ней витала только одна. Сколь ни удивительно, но наши с Вилстоном интересы, оказывается, кое в чем совпадали. Для меня тоже оказалось бы лучше, если бы Рауль все-таки не стал королем.

Юджин и Мейбл нашли меня сами. Не знаю, как долго я простояла тогда на одном месте, но это позволило им без труда меня приметить. Во дворец мы вернулись втроем.

— Надо сказать, это была большая жертва со стороны принца — отказаться от коронации, — заметил Юджин. — Не думал, что он на такое пойдет.

— Каким местом ты слушал? — возмутилась Мейбл. — Он не отказывался от коронации, она прошла не далее как вчера!

— Знаю, — кивнул Юджин. — Я не о коронации самой по себе, а о торжестве. Такое обычно происходит при совсем других обстоятельствах. В открытую, при всем честном народе, торжественно, с расстановкой, с соблюдением массы красивых традиций. Это же центральное событие его жизни, помимо значимости церемонии для государства. Ну как свадьба для женщины, — попытался объяснить он, отвечая на непонимающий взгляд Мейбл. — Представь себе: мечтаешь ты о шикарном белом платье, цветах, подружках невесты, каждая из которых обзавидуется, глядя на жениха, о кольцах, поцелуе перед алтарем, брачной ночи… О чем там еще девушки мечтают? А тебя однажды утром просто ставят перед фактом: вот так и так, теперь вы замужем. Распишитесь и дату не забудьте проставить. Примерно в этом роде.

— Айрин пожертвовала ради него гораздо большим, — не пожелала посочувствовать Раулю Мейбл. — До того как она с ним связалась, — последние слова были произнесены потише, — никто ее не похищал и не пытался сжечь.

Я ничего не ответила. Только подумала: не беда. Вынужденный отказ от торжества можно компенсировать особенно роскошной свадьбой. Такой, чтобы обзавидовались все соседи.

Письмо его величеству Раулю Первому Истлендскому от королевской Говорящей, написанное в первые сутки его правления и в последний день ее службы во дворце.