Глава 12
ДОРОГА ДОМОЙ
Повозка снова мелодично поскрипывала, легонько подпрыгивая на толстых древесных корнях и ухабах. Пятеро псов добровольно бежали рядом с повозкой, следуя собственному желанию размять лапы; остальные снова разместились в фургоне. Я, как и прежде, сидела на вожжах; Рауль расположился рядом со мной. Мы несколько раз замедляли ход и даже останавливались, дабы проверить, нет ли за нами погони либо слежки. Судя по всему, не было ни того, ни другого. Впрочем, это и не удивляло: навряд ли хоть кому-то из разбойников всерьез захотелось бы продолжить знакомство с моими собачками.
Поначалу мы ехали молча. Садясь в повозку, Рауль на мгновение сжал мою руку, и больше мы не общались: обстановка разговорам не способствовала. По мере того как мы удалялись от камышовых зарослей, принц все больше хмурился, а затем стал то и дело оглядываться по сторонам. Когда повозка въехала в лес и за нашими спинами сомкнулись деревья, он наконец спросил:
— Где остальные?
— Кто «остальные»? — не поняла я.
— Тебе виднее кто. С кем ты сюда приехала? Офицеры охраны, стрелки, стражники?
Я прикусила губу.
— Ваше высочество, а вы очень расстроитесь, если я скажу, что не будет никого, кроме тех, кто уже здесь? — Я мотнула головой в сторону фургона.
— Хочешь сказать, что приехала сюда одна?
— Ну, в какой-то степени.
— Объясни.
— После вашего исчезновения я оказалась некоторым образом в опале.
— Понимаю, — немного подумав, кивнул принц. — Дальше?
— А дальше — ничего, — развела руками я. — Сверху, — я молитвенно сложила руки и возвела очи к древесным кронам, — решили, что лучше будет обойтись без участия Говорящей. Так что вас до сих пор ищут. Надо отметить, ищут очень старательно и прилежно. Я так думаю, полкоролевства уже прочесали.
— Ясно. Кто взял на себя поиски?
— Росс.
— Ну конечно.
Принц говорил, как всегда, спокойно, но что-то в его интонации заставило меня ощутить постыдную волну злорадства. Все-таки затаила я злобу на советника, хотя до сих пор у меня даже не было времени это осознать.
— То есть ты хочешь сказать, — пристально посмотрел на меня Рауль, — что приехала сюда одна и тебя даже никто не прикрывал?
Я молча передернула плечами.
— Ты сама понимаешь, насколько это было опасно?
— Не так уж и опасно, — возразила я. — С моей-то компанией?
— Один удар кинжала — и никакая компания тебе бы уже не помогла.
— Ну… значит, не помогла бы.
В конце-то концов, какой смысл обсуждать то, чего в любом случае уже не случилось?
— Почему ты это сделала? — спросил принц, не отводя взгляда.
— А что, я нарушила какой-то ваш план? — припомнила я его собственные слова.
— Не говори ерунды. Ты спасла мне жизнь, я перед тобой в неоплатном долгу.
Ох нет, вот этого не надо. Принимать благодарность я умею еще хуже, чем помощь.
— Обожаю разговоры про неоплатный долг, — попыталась отшутиться я. — Вроде как раз он неоплатный, то и платить не нужно. Очень удобно.
Шутка не прошла; вернее сказать, принц вполне осознанно не пожелал принять сказанное как шутку. И ответил вполне серьезно:
— Проси все, чего хочешь.
— Хорошо. Хочу, чтобы вы все-таки поймали мне того дельфина сачком.
— Проси все, чего хочешь, кроме этого, — внес поправку принц.
— Ладно, тогда хочу большой букет ромашек, лично вами собранный.
— В это время года? Может, тебе еще подснежников нарвать?
— Можно и подснежников, — милостиво разрешила я. — Но ромашек — обязательно.
— Издеваешься?
Догадливый ты мой.
— Издеваюсь, — кивнула я. — Вы забываете, что я всего лишь выполняла свою работу, ту самую, для которой вы меня и наняли в качестве Говорящей.
— Глупости. Твои функции не распространялись за пределы дворца.
— Ничего подобного.
— Ты должна была искать отравителя, а не бросать вызов банде разбойников.
— То есть я превысила свои полномочия? Хотите, мы с собачками догоним их и извинимся? Тем из них, кого не хватит инфаркт, будет приятно.
— Я предпочитаю действовать более гуманно, посредством виселицы.
— Гуманность не всегда хороша. До сих пор им грозила виселица, и что? Они продолжали болтаться по здешним лесам. А вот теперь наверняка будут бежать к границе до тех пор, пока обувь не сотрется в пыль.
Это напомнило мне о недавнем визите к Пьеру и данном сапожнику обещании, и я воскликнула:
— Совсем забыла! Это вам.
Полуобернувшись, я на ходу извлекла из фургона сапог принца.
— Что это? — подозрительно спросил Рауль.
— Подарок, — брякнула я.
А что еще было отвечать? Сапог? Это было бы слишком банально.
— Мне? — на всякий случай уточнил Рауль.
— Вам, — радостно кивнула я, чувствуя себя жутко щедрой.
Принц повертел сапог в руке, перевернул его голенищем вниз, немного потряс и отложил в сторону.
— А почему он один? — осведомился Рауль.
— Ваше высочество, вот вам самому не стыдно? — упрекнула я. — Вам от всей души делают подарок, а вы спрашиваете, почему один, а не два? Впрочем, так и быть, я подарю вам второй, где-нибудь через год. Так у вас будет стимул меня не увольнять.
— Еще пара таких подарков, и стимул появится прямо противоположный, — заметил Рауль. — Он хотя бы правый или левый?
— Не помню, — призналась я. — А что, разве это имеет значение?
— Не знаю, — задумчиво проговорил принц. — Мне кажется, правый — это как-то более уважительно.
При ближайшем рассмотрении сапог оказался левым.
— Ну понятно, — вздохнул Рауль.
— Ладно, ладно, — поспешила исправить ситуацию я. — Через год проявлю большее уважение.
— Через год ты снова подаришь мне левый, — отмахнулся принц.
То ли подтверждая эту точку зрения, то ли, напротив, ее оспаривая, лошадь пронзительно заржала, дернулась и остановилась. Мы соскочили на землю. Я принялась осматривать ноги кобылки, щурясь при слабом свете уходящего дня, и быстро обнаружила небольшую, но глубокую рану. Понять, откуда она взялась, не составило труда: рядом с тем местом, где мы остановились, посреди дороги лежала крупная острая коряга. Я залезла в фургон и вернулась к лошади с дорожной сумкой, в которой было все необходимое, чтобы обработать рану.
— Она сможет идти дальше? — спросил принц.
— Не сегодня, — ответила я. — У меня есть с собой все, что нужно, так что через несколько часов она будет в порядке. Но не прямо сейчас.
Рауль посмотрел на небо. Уже ощутимо стемнело; даже не случись ничего с лошадью, мы не успели бы выбраться из леса засветло. А уж теперь о том, чтобы добраться до города до завтра, не могло быть и речи.
— Можно заночевать здесь, — неуверенно предложила я, — а можно проверить, нет ли поблизости какой-нибудь деревни.
— В животных ты разбираешься хорошо, а вот в географии хуже, — заметил принц. — Здесь нет никакого жилья, одни леса. Так что остановимся на первом варианте.
Пришлось распрячь повозку и устроиться на ночлег в стороне от дороги. Собак я отпустила погулять, птицы расположились на низких ветвях ближайших деревьев. Я принесла из фургона старое потрепанное одеяло и расстелила его на траве; большего комфорта здесь, к сожалению, не создать. Правда, в фургоне обнаружились кремень и кресало, и я решила попробовать отыскать немного сухого мха и развести огонь, хоть и сомневалась, что из этого что-нибудь получится.
В своих сомнениях я оказалась права. Не получалось ничего. Принц подошел ко мне в тот момент, когда я почти уже убедила себя в том, что обойтись без костра вполне можно. Кому они действительно нужны, эти свет и тепло? Немного понаблюдав за моими стараниями, Рауль вытянул руку:
— Дай сюда.
— Да пожалуйста.
Я вручила ему кремень и кресало. Думаете, это безумно легко, ваше высочество? Это только со стороны так кажется. А на деле для того, чтобы высечь огонь, нужен опыт. При жизни же во дворце, где добывать огонь нет необходимости, такой опыт не приобретается…
Мои ехидные размышления были прерваны треском искры. Рауль разжег огонь со второго раза. Я изумленно подняла голову:
— Откуда у вас такие навыки, принц?
— Было дело, — уклончиво ответил он.
Следующие несколько минут я занималась костром. Мысли о ненужности и бесполезности огня были нещадно отброшены. Солнце уже заходило, и в лесу заметно похолодало, а я, как на грех, не прихватила с собой теплой одежды. Маскировочное платьишко оказалось очень легким, а впереди целая ночь.
Костер наконец разгорелся; искры полетели вверх, навстречу ветвям. Я села, предварительно подтянув одеяло поближе к огню, принц опустился рядом. Кирилл, ловко перебежав по ветке, тоже подобрался поближе к костру, поджал одну лапку и довольно прикрыл глаза. Я запустила руку в сумку.
— У меня есть с собой кое-какой перекус, — объявила я. — Но должна предупредить, еда совсем не королевская, не то что у вас за завтраком.
До сих пор не могу забыть, как осталась в то утро голодной.
— Что там у тебя? — подчеркнуто безразлично спросил Рауль.
— Бутерброды с колбасой.
Делая это признание, я испытала немалую неловкость, будто подписывалась в собственной отсталости.
— Это такие примитивные, неэстетичные, пахучие бутерброды типа кусок хлеба — колбаса — опять кусок хлеба? — поморщился принц.
— Ну да.
— Давай скорее сюда.
Я протянула ему бутерброд, еще один взяла себе. Я едва успела прожевать первый кусок, а принц уже разделался со своей порцией:
— Еще есть?
Не отвечая, я извлекла очередной бутерброд из сумки. Всего их было четыре, и я подумала, что последний, пожалуй, тоже оставлю ему. Передавая Раулю бутерброд, я заметила у него на рукаве следы крови.
— Что это, вы ранены? — спросила я.
— Где? А, это, ерунда. Просто расцарапал руку и перепачкался.
— Покажите.
Пожав плечами, принц раскрыл правую ладонь. Царапина была довольно глубокая и до сих пор слегка кровоточила. Я снова полезла в сумку, на этот раз не за едой.
— Обо что вы так?
Я вытащила небольшой флакон с жидкостью для дезинфекции.
— Какая разница? О решетку.
— Раскройте руку. — Я принялась отвинчивать крышку флакона. — Как это вы умудрились?
— Тебе так важно это знать? Ты очень натурально закричала, когда тот рыжий полез на повозку.
Бросив на Рауля быстрый взгляд, я снова опустила глаза и сосредоточилась на флаконе. Вылила немного жидкости на чистую тряпицу и крепко прижала к царапине.
— Что это? — спросил принц, кивая на сосуд.
— Водка, — ответила я. — Я всегда ношу ее с собой на такой случай.
— Что же ты молчишь? Дай сюда!
— А может, не надо? — взмолилась я.
Его высочество молча отобрал у меня флакон и вылил его содержимое себе в рот.
— Это для дезинфекции, а не для внутреннего пользования!
— Много ты понимаешь.
— Фи, — скривилась я. — Я понимаю — вино, ликер, на худой конец, коньяк. Но банальная водка, при вашем-то статусе?
— При моем статусе ничто другое не поможет, — отозвался Рауль.
Желания видеть принца нетрезвым у меня не было вовсе, но, к счастью, водки во флаконе плескалось мало. Насколько я могла судить, никакого особого влияния на его поведение она не оказала, разве что цвет лица перестал быть нездорово-бледным.
— Кстати, о статусе. Можно задать вам один вопрос?
— Задавай.
— Вы в самом деле были готовы умереть, лишь бы не подписывать ту бумагу?
Рауль откинулся назад, опираясь о землю локтями.
— Смерть или отречение — это очень тяжелый выбор, — медленно проговорил он, глядя в сгущающуюся за костром темноту. — Но он передо мной не стоял.
— То есть как?
— Сама подумай. Подписанное наследником отречение — это хорошая вещь, но еще лучше, когда она подкреплена окончательным и бесповоротным исчезновением этого самого наследника.
— Хотите сказать, вас убили бы в любом случае?
— Конечно.
Я отвела глаза. Как и всегда, меня больше всего сбивал с толку его тон — спокойный, даже слегка отстраненный.
— У тебя случайно не завалялось еще одного неправильного бутерброда?
— Случайно завалялось, — ответила я. — Вот, но этот — последний. Постойте! — Лишь теперь до меня, кажется, дошло. — Вас что, вообще не кормили все это время?
— А зачем им меня кормить? Только зря продукты переводить.
Я почувствовала угрызения совести в связи с тем, что потратила на себя один из бутербродов.
— Ну и досталось же вам.
— Ничего, не в первый раз, — махнул рукой Рауль.
— Что? Может, объясните, о чем это вы? Сначала огонь высекаете, потом водку пьете, а теперь еще и хотите сказать, что уже проходили через что-то подобное?
Из полулежачего положения принц со вздохом вернулся в сидячее.
— Ты действительно совсем не знаешь историю, — констатировал он.
Ну да, не знаю. Эрудированным человеком меня никак не назовешь. В вещах, которые меня интересуют, я разбираюсь хорошо; в тех, которые мне неинтересны, не разбираюсь вовсе.
— Ну ладно. — Рауль опустил глаза на перевязанную ладонь, затем перевел взгляд на огонь. — Когда мне было четырнадцать лет, к власти в королевстве пришел Кристофер Третий, двоюродный брат моего деда. Наше семейство являлось естественным конкурентом для его династии, поэтому он решил подстраховаться. Деду повезло: он как раз находился за границей и добраться до него оказалось слишком сложно. К Мелинде как к девочке отнеслись не слишком серьезно, и ей удалось отсидеться в одном из дальних монастырей. Нашим родителям повезло меньше. Их убили наемники, а меня заперли в Стонридской башне. Это на севере.
— Я знаю, где это, — мрачно сказала я. Про Стонридскую тюрьму слышать доводилось. — И долго вас там продержали?
— Два года.
— Ничего себе!
Принц пожал плечами:
— Это могло бы быть терпимо, если бы я изначально знал, что речь идет о двух годах. Но я на тот момент думал, что останусь в башне на всю жизнь. Причем жизнь могла оказаться невыносимо долгой, а могла закончиться очень быстро, ударом кинжала в спину. Каждый раз, ложась спать, я понимал, что могу не проснуться. Поэтому первое время почти не спал… а потом привык.
Два года? С четырнадцати до шестнадцати? Как вообще можно было вырасти нормальным человеком после такого? А он всего лишь отгородился от мира пеленой высокомерия…
— Что случилось потом, после этих двух лет? Вас выпустили?
— Нет. Дед переправил через границу людей, которые смогли устроить мой побег. Еще полтора года я провел в бегах.
— А потом?
— А потом Кристофер получил то, чего все это время опасался я, — нож в спину. Все остальные годы я прожил вполне спокойно — до недавних пор. Поэтому от права на корону так просто не отказываются, — заключил он, подбрасывая ветку в костер. — Оно покупается слишком высокой ценой, и платят ее, как правило, несколько поколений.
Огонь стал быстро продвигаться по ветке, то энергично подскакивая вверх, то ползком, прижимаясь к самой коре. Листья почернели и, съежившись, опали на землю горсткой пепла.
— Я слишком долго говорил, — заметил Рауль, поворачиваясь ко мне в первый раз за все это время. — Мне это надоело. Теперь твоя очередь. Расскажи, например, в чем секрет магии Говорящих?
— А вы знаете, какие вопросы задавать, — усмехнулась я. — И наверняка знаете, что мне не положено на них отвечать.
От туго заплетенных косичек начинала болеть голова, и я принялась торопливо их расплетать. Впрочем, возможно, голова заболела не от прически, а от услышанного. Но от косичек можно и нужно избавиться, чего не скажешь об информации.
— Но я ответил на твои. Полагаешь, это положено было делать?
В словах принца присутствовала своя логика. В эту ночь правила этикета определенно были нарушены.
— Ваше высочество, вы хотя бы раз видели, чтобы я заставляла животных делать то, что противоречит их собственным свойствам? — вздохнула я. — Ну, скажем, заставляла ли я лягушек говорить, а собак лазить по деревьям?
— Разве для попугаев естественно считать?
— Очень многие животные умеют считать, — отозвалась я. — Даже муравьи. А попугаи существенно умнее. Странно не то, что они умеют считать, а то, что не знают таблицу умножения. Впрочем, не исключено, что они и ее смогут освоить, если найдется достаточно хороший учитель.
— Ты хочешь сказать?..
— Да нет никакой магии, — устало махнула рукой я. — Есть много знаний и любовь… К животным.
Что-то в глазах его высочества заставило меня добавить последнюю фразу.
— И что, совсем никакой магии?
— Ну если только самую малость, — ответила я. — Только вы никому всего этого не говорите. Это большой секрет.
— А как же отвороты, привороты, проклятия и чары?
Я тряхнула головой, возвращая естественную форму освобожденным из косичек волосам, и перевязала их широкой лентой.
— Ну вы же сами сказали Эльвире, что магия Говорящих распространяется только на животных. Так посудите сами: зачем мне привороты? Чтобы приворожить какого-нибудь крокодила?
— Привороты тебе действительно не нужны.
Мне очень хотелось спросить, что именно он имел в виду, но я поборола искушение и вместо этого сказала:
— Между прочим, Эльвира по-прежнему ненавидит меня лютой ненавистью. На приеме они чуть не разорвали меня на части со своей подружкой. Рыженькая такая, как бишь ее…
— Отилия?
Быстро же он вспомнил. Наверняка и с ней у него тоже что-то было. Ах да, принцесса так и говорила. Да и вообще, чему тут удивляться?
— Не думаю, что они подружки, — заметил Рауль. — Но если проблемы продолжатся, дай мне знать.
— Да ладно, с двумя ревнивыми дамочками я как-нибудь разберусь сама.
— После того как ты справилась с бандой разбойников? Пожалуй.
Я улыбнулась краешками губ, но новый порыв ветра, всколыхнувший пламя костра, резко испортил мне настроение. Поежившись, я вытянула руки к огню.
— До чего же холодно, — пожаловалась я. — Не думала, что придется ночевать под открытым небом, и совершенно не рассчитала с одеждой. Эй, нет, я не в том смысле! — воскликнула я, поняв, с какой целью Рауль развязывает шнуровку своего плаща. — Не надо! — От неловкости момента мне и правда стало теплее. — Вы и сами небось успели промерзнуть насквозь в той пещере.
— Вот видишь, у меня уже выработался иммунитет, — спокойно сказал его высочество, продолжая снимать плащ.
— Нет! — не сдавала позиций я. — Вы — принц, от вас принимать что-то подобное не полагается, это как-то не комильфо.
— Тебе никогда не приходило в голову, что принц иногда тоже хочет почувствовать себя мужчиной? — отозвался Рауль.
— Нет, — честно ответила я. — Никогда не задумывалась об этом с такой стороны.
— А ты и не задумывайся. Просто бери, пока дают.
Если бы Рауль просто передал мне плащ, ничего бы этого не произошло. Но он сам набросил плащ мне на плечи. И замешкался, не убирая рук. Я подняла голову и в полном смятении встретила его взгляд. Рауль молча развязал ленту и провел рукой по моим волосам; я приложила ладонь к его щеке. И дальше нас уже было не остановить.
Он снова горячо поцеловал меня в губы, я снова ответила, вот только на этот раз поблизости не было свидетелей, которыми можно было бы оправдать подобное поведение. Положив руку мне под голову, он бережно опустил меня на одеяло. Плащ слетел с плеч, но в нем уже не было необходимости. Я пробежала пальцами по веренице серебряных пуговиц, запустила руки ему под рубашку и, обхватив теплую, чуть вспотевшую спину Рауля, с силой прижала ею к себе.
— Девочка, — прошептал он, на мгновение отрываясь от моих губ. — Господи, как же я об этом мечтал!
Самым странным оказалось то, что в дремучем лесу, в отсутствие дворцовых декораций, когда спала одежда, являющаяся их неотъемлемой частью, не стало принца и Говорящей. Были просто мужчина и женщина, два тела и две души, две судьбы, которые сплелись воедино, не разделяемые законами и условностями.
Когда все было позади, Рауль быстро уснул, утомленный событиями последних двух дней. Я же долго еще ворочалась с боку на бок, прислушиваясь к его ровному дыханию и раз за разом возвращаясь к одной не дающей покоя мысли. Завтра все декорации встанут на свои места, а вместе с ними — и непреложные правила общественной жизни. Неужели я теперь на всю жизнь останусь несчастной только из-за того, что одному принцу захотелось почувствовать себя мужчиной?..
