Глава 20
Колонка вопросов и ответов

Поздний вечер свернулся калачиком вокруг отдыхающего от тревог города. За окном было совсем темно, лишь помигивали на ветру немногочисленные огоньки, разгонявшие черноту Стонридской башни. Когда все наконец выбрались из подземелья, солнце уже клонилось к западу, и потому все дела, кроме самых срочных, решено было отложить на практически ночное время.

Говорящая лежала на спине поперек кровати, поджав ноги и положив голову на колени Рауля. Король задумчиво водил рукой по ее волосам, то приподнимая пряди на ладони, то пропуская волнистым водопадом сквозь пальцы.

– Они сейчас придут, – сказал он, взглянув на часы. – Не хочешь принять более пристойное положение?

– Не хочу, – отозвалась Айрин, и не думая шевелиться. – Я вообще больше не хочу отпускать тебя от себя. Придется им пережить такую непристойность.

По губам Рауля скользнула усмешка.

– Ты научилась не зависеть от мнения окружающих? – спросил он, изогнув бровь.

– Я никогда не зависела от мнения окружающих.

– Но оно тебя расстраивало.

Айрин передернула плечами.

– Только в редких случаях. Но, скажем, когда этот их недоделанный барон назвал меня шлюхой, я уж точно не расстроилась.

– Хочешь, я подарю Алисдейру еще один замок за то, что он его убил?

– Не-а. Хватит с него и одного, – протянула Говорящая. – Нечего разбазаривать королевское имущество.

– Ого, да ты научилась мыслить по-государственному! – усмехнулся Рауль.

– С кем поведешься! – парировала она.

Смеясь, он наклонился и поцеловал ее в губы. Потом долго сидел, не распрямляя шеи, и вглядывался в ее лицо.

– Если еще раз напугаешь меня так же, как сегодня, я поступлю так, как угрожал своей невесте Алисдейр, – заявил Рауль, нежно проводя рукой по ее лбу. – Запру тебя в башне и никого даже близко к ней не подпущу. Буду сам лично приносить тебе еду три раза в день.

– А как же легкий перекус?! – возмутилась она.

– Четыре? – вопросительно взглянул на нее король.

– А бутерброды с колбасой? А орешки? А чай? Тебе придется сидеть в моей башне безвылазно! Кстати, в этом что-то есть, – добавила Айрин, поднимая руку и проводя пальцами по его щеке. – После того как меня напугал сегодня ты, я и сама с удовольствием заперла бы тебя в какой-нибудь башне. В такой, знаешь, уютной, комфортной, но при этом крепкой и неприступной. Чтобы там не было места никаким приключениям и никаким графам. А заодно и зверушку могли бы приспособить. Пусть бы тигр бродил вокруг в качестве сторожа.

– Любопытно, ты все это придумала в заботе обо мне или о тигре? – хмыкнул Рауль, успев поцеловать кончики ее пальцев прежде, чем она опустила руку. – Кто тебе вообще дороже?

– Не знаю, – задумчиво протянула она, нахмурив лоб. – Трудный, признаться, выбор. Тигр – исключительный. Таких, как он, в наших краях больше нет. К тому же он сильный, смелый, красивый и в то же время мягкий… Впрочем… кажется, все это можно сказать и про тебя.

– И только ты способна его укротить, – задумчиво добавил Рауль. – Даже не знаю, радоваться такому сравнению или заслать тебя со злости в какой-нибудь монастырь.

– В монастырь? – фыркнула Айрин. – Пожалей божьих людей, они такого не вынесут. И кстати, не увиливай от темы животных. Раз уж сегодня ты так расщедрился на титулы и замки, может, мне наконец перепадет от твоих щедрот дельфин? Ну хотя бы какой-нибудь совсем захудалый?

Рауль, усмехнувшись, вздохнул.

– Хочешь сказать, что ты не понимаешь, почему я до сих пор этого не сделал? Думаешь, мне жалко для тебя морского берега? Я подарил бы тебе всю территорию побережья, что лежит в пределах моего королевства. Беда только в том, что все эти земли находятся слишком далеко от столицы. А я не готов так надолго отпускать тебя от себя… Даже ради такой уважительной причины, как дельфин.

– Пожалуй, я бы и сама от тебя так надолго не уехала, – признала Айрин. – Но ты же не рассчитываешь, что я вот так запросто откажусь от столь прекрасного повода для упреков?

– А это сколько угодно.

– Что за шум там, за дверью? – нахмурилась Говорящая.

– Должно быть, это они, – спокойно ответил король. – Новый граф со своей будущей графиней.

– Ты позвал их, чтобы обсудить политику графства?

– Можно сказать и так. Есть кое-какие вещи, которые надо быстро здесь исправить. Кроме того, они нужны мне еще для одной цели.

– Что-то долго там возятся, – заметила Айрин.

– А чего ты ждала, когда ставила за нашей дверью чуть ли не целый полк? – отозвался Рауль.

– Не хочу оставлять лазейку даже для самых маловероятных неприятностей, – отрезала она.

В дверь постучали, и несколько секунд спустя в комнату вошел стражник.

– Граф Торнсайдский с невестой, – доложил он.

– Пусть войдут, – кивнул Рауль.

Дверь снова закрылась.

– Кстати, что с Джоном? – спросила Айрин.

Рауль усмехнулся: она все-таки сменила положение и теперь сидела на краю кровати рядом с ним, опустив ноги в изящные синие туфли. Это было так на нее похоже – заявить, что она не сдвинется с места, но, когда дойдет до дела, поступить наперекор собственным словам.

– Я отправил его спать, – ответил он. – Практически силой. Хватит с него на сегодня службы.

Говорящая кивнула, с грустью взглянув на Рауля. Его на отдых никто отпустить не может: такая служба длится всю жизнь и продолжается двадцать четыре часа в сутки.

Нас с Кентоном промурыжили на входе довольно-таки долго. Какой-то незнакомый капитан оказался на редкость дотошным и долго мучил как нас, так и своих подчиненных, стремясь убедиться, что мы действительно те, за кого себя выдаем, и не пытаемся пронести в королевские покои никакого оружия. Мою сумку перерыли со всей возможной тщательностью, так что мне очень повезло, что там на самом деле не было ни плетки, ни стилета.

Когда мы наконец-то вошли в просторную комнату, нас первым делом встретили два виляющих хвостами пса. И уж потом из глубины покоев послышался голос Айрин:

– Чак! Рональд! Ко мне! Дайте людям спокойно войти!

Мы, собственно говоря, и так входили вполне спокойно: я, например, успела погладить по голове шумно дышавшего Чака, а Рональд сам ткнулся носом в ладонь Кентона. Нас звери знали и потому были для нас неопасны – разумеется, до тех пор, пока мы не стали бы злоумышлять против их хозяев.

Пройдя в комнату, мы наконец увидели Айрин и Рауля; они сидели рядом на краю большой кровати, что, учитывая полупоходные условия, не нарушало приличий, но делало обстановку не вполне официальной. И тем глупее я себя ощутила, когда присела в знак приветствия в заранее заученном реверансе.

– Садитесь. – Рауль кивнул на два стоявших неподалеку стула. – Отложим церемонии до завтра. Не буду предлагать вам чувствовать себя как дома, граф. Во-первых, вы действительно дома, а во-вторых, чувствовать себя так вы здесь не будете еще очень долго. До недавнего времени замок был логовом вашего врага, так что на первых порах даже стены будут казаться вам враждебными. Затем они станут просто чужими. И лишь по прошествии длительного времени вы сможете, не кривя душой, заявить, что чувствуете себя дома именно здесь.

– Я и вправду не в восторге от здешних стен, – сдержанно ухмыльнулся Кентон. – Откуда вы обо всем этом знаете, ваше величество?

– Знаю. И, кстати, хочу обсудить с вами именно это. Не стены, конечно. Стены сами по себе не бывают опасны. А вот люди, которые знают секреты этих стен, – бывают. И самое первое, что вам следует сделать, – это разобраться с людьми Рейвена. В этом замке есть просто обычные слуги, а есть и доверенные лица. Не думаю, что будет реально быстро определить, кто есть кто. А потому не исключено, что вам следует попросту избавиться от всех, наняв абсолютно новый штат. И уж во всяком случае позаботиться о том, чтобы все важные посты занимали преданные вам люди.

– Я пошлю за некоторыми из людей, служивших в моем городском доме, – кивнул Кентон. – Теми, которым могу доверять.

– Разумно, – согласился король. – Эти стены пока что таят слишком много сюрпризов. Не стоит предоставлять излишнюю свободу людям, которые знают здешние тайны лучше, чем вы, и могут воспользоваться ими не в ваших интересах. Далее вам следует заняться местной судебной системой. Насколько я понимаю, она здесь успела прогнить насквозь. И заодно разберитесь, что происходит в здешних тюрьмах. Королевству совершенно невыгодно, чтобы люди, способные работать и платить в казну налоги, сидели в тюрьме только из-за того, что какому-то самодуру захотелось стать более значимым в собственных глазах. Сосредоточьтесь на КПЗ, уверен, число их обитателей можно сократить по меньшей мере на треть. Стонрид не трогайте – этим займусь я и мои люди. Завтра я лично наведаюсь туда с инспекцией. Я вижу, вы что-то хотели спросить?

– Да, ваше величество, – кивнул Кентон. – Дело в том, что официально с моей невесты все еще не сняты обвинения.

– Ах да. – Рауль перевел на меня оценивающий взгляд. – В чем там она обвинялась? В покушении на убийство графа с применением кинжала? Учитывая, что я убил его значительно более жестоким способом, можно считать, что с ее стороны это была попытка совершить акт милосердия. За это не предусмотрено уголовное наказание. Обвинения сняты.

– Благодарю вас, ваше величество.

Кентон произнес эти слова прежде, чем я успела открыть рот, явно считая, что разговаривать с венценосными особами у меня получается из рук вон плохо.

– Все необходимые бумаги на право владения вам передаст мой секретарь, – продолжил Рауль. – Документ о помиловании – тоже. Хотя сомневаюсь, что теперь кто-нибудь осмелится попросить вас его предъявить. У вас есть еще какие-нибудь вопросы?

– Есть, – поспешила сказать я, не давая Кентону возможности заткнуть мне рот вежливым: «Нет». Король сам задал этот вопрос и сам говорил, что сегодня можно обойтись без излишних церемоний. Видя, что Рауля мой ответ и вправду не разгневал, я продолжила: – Ваше величество, возможно, это не более чем праздное любопытство, но… неужели вы не расскажете нам, как вам удалось спастись?

– Абигайль сгорает от любопытства, – развел руками Кентон.

Лицемер, как и все аристократы. Можно подумать, сам он от любопытства не сгорает. Впрочем, ладно, пускай вешает всех собак на меня, мне не жалко.

– Вообще-то это неподходящая тема для светского разговора, – с сомнением протянул Рауль.

– А разве у нас светский разговор? – неожиданно поддержала меня Айрин. – Вы двое выбрали себе совершенно несветских женщин, так что теперь терпите. Я тоже хочу узнать подробности – ты рассказал мне о том, что произошло, только вкратце.

Сбросив туфли, она забралась на кровать с ногами и устроилась поудобнее, обхватив руками колени. С этого момента как будто был разбит лед. Рауль, конечно, залезать с ногами на кровать не стал, однако устроился значительно комфортнее, после чего и мы с Кентоном расположились на своих местах более расслабленно.

– Ладно, расскажу, тем более я думаю, что для вас, Кентон, эта информация может оказаться полезна. Дело напрямую касается устройства ваших новых владений. Когда в той комнате начал обваливаться потолок, пол тоже провалился у нас под ногами. Не знаю, было ли это задумано специально – уж если разрушать помещение, так до основания, – или же речь идет об ошибке в расчетах и постройка оказалась более хрупкой, чем планировал архитектор. В любом случае в плите, лежавшей у нас с Джоном под ногами, образовалась трещина, а затем тот участок пола провалился, и мы вместе с ним.

– Значит, существует еще один подземный этаж? – удивился Кентон.

– Не совсем. Но более низкий уровень под тоннелями действительно есть. Там протекает узкая подземная река. Та самая, которая обеспечивает замок питьевой водой. Нечто подобное предусмотрено в любой крепости, построенной с учетом возможной осады. Нас сразу же снесло вниз по течению, поэтому мы не успели слишком сильно пострадать от посыпавшихся следом камней. Но долго мы не проплыли, через несколько десятков ярдов выбрались на берег. Впрочем, эту часть я помню довольно смутно. Падение не прошло бесследно, к тому же темень там была кромешная. Будь река чуть пошире, не думаю, что нам бы удалось ее пересечь. К тому же те пещеры совершенно не предназначены для человека: свод там безумно низкий, передвигаться можно только ползком. В любом случае, выбравшись на тонкую полоску суши, я практически сразу потерял сознание, и, думаю, то же самое произошло и с Джоном.

– Как же вам удалось оттуда выбраться? – нахмурился Кентон.

– У нас нашелся проводник, – усмехнулся Рауль, отыскивая глазами Рональда. – Уж не знаю, как он нас учуял, Айрин, наверное, разбирается в этом лучше. Зато теперь я точно знаю, что лежит у истоков истории про спящую красавицу, разбуженную поцелуем. И могу с уверенностью утверждать: разбудил ее вовсе не прекрасный принц. А огромный слюнявый пес, принявшийся вылизывать ей лицо своим языком. Это настолько невыносимо, что тут проснется любой, даже мертвый.

Айрин весело рассмеялась и вытянула руку. Рональд, каким-то непостижимым образом догадавшийся, что она подзывает именно его, подошел и ткнулся Говорящей в ладонь большим влажным носом.

– Словом, когда до меня наконец дошло, что это не муки ада, а всего-навсего настроенная на телячьи нежности собака, я окончательно пришел в себя, растолкал Джона, а дальше пополз следом за Рональдом, практически вцепившись ему в хвост: там ведь по-прежнему было очень темно. Надо отдать псу должное: отнесся он к такому неуважительному обращению с редким терпением. И благополучно довел нас до лаза, через который мы хоть и с трудом, но смогли пробраться обратно в один из тоннелей.

– Страшно подумать, что бы было, если бы Рональд вас не нашел, – мрачно проговорила Айрин.

– Не знаю, – пожал плечами Рауль. – Возможно, не так уж все и страшно. Куда-то ведь эта река да выводит.

– И все равно Рональду полагается награда в виде чего-нибудь большого и вкусного, – постановила Говорящая. – Например, полкочана капусты. А что вы удивляетесь? – хмыкнула она, правильно интерпретировав выражение наших лиц. – Рональд просто обожает капусту. И нередко ворует ее у игуаны. Подозреваю, что именно это лежит у истоков ее экзистенциального кризиса.

– А я вот все хочу спросить: куда тогда подевался Чак? – осведомилась я. – Почему его не было с нами в том зале с петлей?

– Ему просто повезло, – серьезно ответила Айрин. – Его как раз тогда вывели на прогулку.

Я сосредоточенно кивнула.

– Рейвену повезло бы значительно больше, если бы на прогулку вывели его, – мрачно заявил Рауль.

– Ладно, о мертвых либо хорошо, либо ничего, – махнула рукой Говорящая.

– Ты хочешь предать покойного полному забвению? – изогнул бровь Рауль. – Не подозревал в тебе такой суровости.

– Кто бы говорил, – отозвалась она. – Я даже не хочу знать, что именно ты с ним сделал.

– Тебе это и не нужно. А что ты пишешь? – спросил Рауль, устремив на меня подозрительный взгляд.

– Ничего, – быстро ответила я с самым невинным выражением лица. – Вы разговаривайте, разговаривайте.

– Дай сюда, – безапелляционным тоном потребовал Рауль, вытягивая вперед руку. – Немедленно!

Я с мольбой уставилась на Говорящую.

– Лучше сделай, как он говорит, – со смешинкой ответила она. – Иначе я за него не ручаюсь.

Я со вздохом протянула королю исписанный наполовину листок. Он даже не взглянул на записи. Просто разорвал листок пополам и отбросил за спину. Я обиженно надула губки, а про себя хмыкнула. Подумаешь, какое дело! Все равно у меня отличная память.

Но король, похоже, и мысли умел читать.

– Даже не вздумай настрочить на эту тему статью, – предупредил он меня.

– Что же, я не могу написать о тех событиях, свидетельницей которых мне довелось стать?! – возмутилась я.

– Можешь, – с обманчивой мягкостью сказал Рауль. – Конечно же можешь. Если хочешь, чтобы твоя редакция сгорела синим пламенем, можешь сдавать статью в номер хоть сейчас.

– Ну, в таком случае можно хотя бы написать вашу биографию? – не желала сдаваться я.

– Это еще зачем? – удивился Рауль.

– Ну как же зачем? Чтобы ваши подданные лучше вас узнали. Чтобы они имели представление о том, кто такой на самом деле их монарх, чем он живет, каких взглядов придерживается, что успел испытать. Вы поймите, для людей это важно! И вам от этого тоже не будет ничего, кроме пользы, ведь такая статья только добавит вам популярности! Люди станут лучше вас понимать, а стало быть, и любить! Вы обязательно должны дать мне это интервью!

– Если монарх что-то и должен своему народу, то точно не интервью, – отрезал Рауль, кажется нисколько не впечатленный моими аргументами. А ведь я так старалась!

– Ну хоть ты можешь повлиять на его величество? – взмолилась я, поворачиваясь к Айрин. – Объясни же ему, что для короны это только выгодно!

– Интересное дело, – рассмеялась Говорящая. – Ты заинтересована в том, чтобы взять интервью, а он не заинтересован в том, чтобы его давать. С какой стати ты решила, что я приму твою сторону?!

Я возмущенно засопела, глядя на нее как на предательницу.

– Если тема интервью исчерпана, – решительно заявил Рауль, – то есть еще один момент. Но прежде мне нужно кое-что сделать. – Он повернулся к Говорящей. – Айрин, три года назад я дал тебе на хранение одну вещь. Но обстоятельства несколько изменились. Теперь она снова мне нужна.

Я понятия не имела, о чем говорит король, но видела, как напряглась Говорящая, как по ее лицу пробежала тень. Что это могла быть за таинственная вещь? Государственная печать? Запасная корона? Ключ от сокровищницы? Словно отвечая на мой вопрос, Айрин безмолвно расстегнула цепочку, которая все это время висела у нее на шее. Движения были четкими и решительными; о душевном состоянии Говорящей свидетельствовали лишь плотно сжатые губы и напряженный взгляд. Вытащив цепочку из-под одежды, она сняла с нее серебряный перстень-печатку. Я невольно подалась вперед, разглядывая перстень расширившимися глазами, и боковым зрением увидела, что мои движения почти в точности повторяет Кентон.

Определенно это было венчальное кольцо! Выходит, три года назад король отдал свой венчальный перстень на хранение Говорящей. Но это же… почти помолвка?! Выходило, что все это время Айрин Рэндалл была не просто фавориткой Рауля, но и своего рода негласной невестой, пусть даже сама она и не рассматривала их отношения с такой стороны!

По-прежнему ни слова не говоря, Айрин вручила королю его кольцо и отвернулась. Рауль поднялся на ноги и обошел кровать, чтобы оказаться стоящим к ней лицом. А потом, вытянув руку, произнес:

– Я, Рауль Первый, король Истленда, сын Ирвина, внук Эдварда Пятого Истлендского, в присутствии свидетелей, прошу тебя, Айрин Рэндалл, стать моей женой и вручаю тебе это кольцо в знак серьезности моих намерений.

Конечно, мы с Кентоном удивились, но это было ничто по сравнению с тем изумлением, с которым взирала на короля Айрин.

– Рауль, ты же это несерьезно? – выдохнула она, уставившись на него немигающим взглядом.

– Я серьезен как никогда.

– Опомнись!

– Ты мне отказываешь? – изогнул бровь он.

– Я – нет, – качнула головой она. – Но твои советники придут в бешенство.

– Ну и пусть, – пожал плечами Рауль. – Если им нравится сидеть в тюрьме, могут приходить в бешенство сколько им заблагорассудится.

– Рауль, тебе лучше остыть, – с горькой улыбкой возразила Говорящая. – Я понимаю, сейчас ты романтически настроен, но ты очень скоро об этом пожалеешь.

– Ну и что? – беззаботно отозвался он. – Если пожалею, то прикажу отрубить тебе голову и останусь вдовцом. Что может быть проще?

Я судорожно сглотнула, но по реакции раздраженно отмахнувшейся Говорящей быстро поняла, что это всего лишь такая семейная шутка. На мой взгляд, не смешно, но у монархов свои причуды…

– Ты сам понимаешь, что делаешь? – Айрин смотрела на короля растерянно и как-то очень беспомощно.

Губы Рауля тронула улыбка.

– Не припомню, когда я в последний раз не понимал, что делаю, – заверил ее он.

Я потихоньку соскользнула со стула и перебралась поближе к Говорящей.

– Соглашайся немедленно! – прошипела я. – Хватит испытывать его терпение, еще упустишь! Такие мужчины на улице не валяются.

– Угу, только на берегах подземных речушек, – шепотом откликнулась она.

– Дамы, я могу поинтересоваться, что такое важное вы сейчас обсуждаете? – раздраженно спросил Рауль.

– Абигайль уговаривает меня принять твое предложение, пока ты не передумал, – улыбнувшись, ответила Айрин.

– Очень мудро с ее стороны, – одобрительно кивнул король. – Пожалуй, я все-таки соглашусь дать ей интервью… как-нибудь попозже, – добавил он, вовремя распознав признаки эйфории у меня во взгляде. – Так я еще не услышал твой ответ.

Она посмотрела на него светящимися глазами, в которых читался вызов.

– Я, Айрин Рэндалл из рода ван Лейнов, Говорящая, в присутствии свидетелей, принимаю твое кольцо, Рауль Истлендский, в знак согласия выйти за тебя замуж.

Она протянула Раулю руку, и он надел перстень ей на палец. Помолвка состоялась.

– Кентон, Абигайль, – повернулся к нам Рауль. – Я благодарен вам за то, что вы присутствовали здесь в качестве свидетелей. Надеюсь, теперь вы нас простите. Мы увидимся с вами завтра на свадебной церемонии.

– Если сейчас еще раз попросишь интервью, я оглушу тебя и вынесу отсюда, перекинув через плечо, – предупредил меня на ухо Кентон.

Я фыркнула, вставая со стула. Думайте, что хотите, господин темноволосый аристократ; на самом деле я прекрасно знаю, когда и какую грань переходить нельзя. Выйдя из королевских покоев, мы направились в предоставленные в наше распоряжение спальни. Будем откровенны: будущая королевская чета только что вежливо выставила нас за дверь. Но отчего-то мы не были на них за это в обиде.

Я долго ворочалась с боку на бок, но уснуть все равно не удавалось. Возможно, причиной тому была непривычная обстановка и излишне богатый на впечатления день, однако скорее всего дело было в другом. Я просто перебила себе сон ранним вечером. Добравшись до кровати после всех сегодняшних злоключений, я не удержалась от соблазна и закрыла глаза, а открыла их лишь три часа спустя. Теперь спать не хотелось совершенно.

В дверь постучали. Сунув ноги в туфли, я встала с кровати и поднесла канделябр поближе к настенным часам. Без пяти минут два. Ну и кому еще не спится в эту ночь?

Поставив канделябр обратно на стол так, чтобы он худо-бедно освещал всю комнату, я прошаркала к двери.

– И кого там принесло в такое нестандартное время? – поинтересовалась я, уже подозревая, каким будет ответ, но на всякий случай опасаясь чего-нибудь нехорошего.

– Меня, – ни капли не смущаясь, ответил Кентон.

У меня отлегло от сердца. Все-таки прав был Рауль: в этом замке ничего хорошего не ожидаешь даже от стен.

– И можно тебя спросить, что ты здесь делаешь? – осведомилась я.

– Хочу тебя увидеть. Открой дверь.

– И не подумаю. Ты сам велел мне накрепко ее запереть и никого не впускать.

– Меня можно.

– Интересно, а с какой это стати я должна делать для тебя исключение? – изумилась я, потягиваясь.

– А ничего, что я твой будущий муж?

– Вот! – одобрительно воскликнула я. – Ключевое слово – «будущий»! Вот когда будешь мужем настоящим, тогда я тебя и впущу. Может быть. А будущих мужей принимать в девичьей опочивальне не положено. Нецеломудренно как-то.

– Ты не находишь, что поздновато вспомнила о целомудрии? – ехидно осведомился Кентон.

– О целомудрии вспомнить никогда не поздно, – нравоучительным тоном заявила я. – Я осознала свои ошибки и решила перед свадьбой срочно покончить со своим греховным прошлым. Не понимаю, что тебе не нравится?!

– Абигайль, я тебя хочу, – заявил Кентон, внаглую сводя на нет весь мой добродетельный настрой. – И если ты сейчас же мне не откроешь, я выломаю дверь.

– Давай, ломай! – согласилась я, усаживаясь на полу перед вышеупомянутой дверью. – То-то слуги порадуются! А если в процессе покалечишься, то, главное, не волнуйся: я буду тебя лечить. Правда, обещать, что до свадьбы заживет, не могу, сам понимаешь…

Немного приподнявшись, я протянула руку и исхитрилась извлечь пару сладостей из стоявшего на низком столике блюда.

– Хочешь конфетку? – спросила я, отправляя вторую себе в рот.

– Хочу. Открывай!

– Не буду. Я лучше просуну ее тебе под дверью.

– Дорогая, ты когда-нибудь слышала о гигиене? – ехидно осведомился он. – Или газетчики об этом понятии не знают?

Произнесенное в мой адрес слово «дорогая» окатило тело незнакомым прежде теплом, несмотря на язвительный тон, которым оно было сказано.

– Если ты мне не откроешь, то я не смогу уснуть, и завтра в ответ на вопрос священника, согласен ли я взять тебя в жены, все услышат лишь громкий храп, – вкрадчивым голосом предупредил Кентон.

– Хм… Это аргумент, – признала я. – Но у вопроса ведь есть и другая сторона. Если мы с тобой сегодня все переделаем, то чем займемся завтра в брачную ночь?!

– На этот счет можешь не беспокоиться, я найду, чем нам с тобой заняться, – пообещал Кентон. – И потом, какая, к дьяволу, брачная ночь? Да будет тебе известно, что после всех тех хлопот, которые сваливаются на плечи молодоженов в день их свадьбы, ни на какую брачную ночь сил, как правило, не остается. Оба падают и засыпают как убитые, едва им удается добраться до опочивальни.

– Откуда, интересно, ты это знаешь? – хмыкнула я. – Неужели из личного опыта?

– Да. Не хотел тебе рассказывать прежде времени, но у меня гарем. Ты будешь сто четырнадцатая. Но не переживай, это мое счастливое число.

– Ну вот и иди в таком случае к своей сто тринадцатой.

– Ладно. Так я пошел?

За дверью послышался шум шагов.

– Я тебе пойду! – мрачно заявила я и, поднявшись на ноги, распахнула дверь.

Этот красавчик, разумеется не собиравшийся никуда уходить, мгновенно заключил меня в объятия, причем такие крепкие, что и цепей не надо. Зашел в опочивальню и захлопнул дверь изнутри.

– Решил воспользоваться тем, что в твоем доме находится одинокая и беззащитная девушка, за которую некому заступиться? – спросила я, кладя руки ему на плечи.

– Нет. Я решил воспользоваться тем, что в моем доме находится потрясающая женщина, решительная, самоотверженная, немного смешная и острая на язык, которая ни за что меня не прогонит.

– Ты – самодовольный, циничный и наглый аристократ, – заявила я, вставая на цыпочки и заглядывая ему в глаза.

И впилась в его губы со страстью, которая оказалась неожиданной даже для меня самой. Не прерывая поцелуя и обнимая меня одной рукой, Кентон второй рукой нащупал щеколду и запер дверь. А потом решительно потянул меня к кровати, на ходу развязывая шнуровку ночной рубашки.

Я сидела с ногами на кровати, прижимаясь щекой к мускулистой груди Кентона. Он целовал мои волосы, шею, спину. Плавно повернув голову, так, чтобы ни на мгновение не отрываться от его кожи, я тоже принялась его целовать – грудь, шею, подбородок и, наконец, губы. Потом настойчиво надавила ему на плечи, и он опустился на подушку, увлекая меня за собой.

…Я лежала, прикрыв глаза, даже сквозь опущенные веки различая монотонное колебание свечей. Спать по-прежнему не хотелось. Хотелось и дальше лежать, ощущая тепло кожи Кентона, слушая его дыхание и вдыхая запах его тела. Просто осознавать, что он рядом и никуда уже от меня не денется. Кентон, который не дарит цветов, не признается в любви, не врет, чтобы сделать приятное, и может запросто сообщить женщине, что у нее лицо красивого красно-зелено-синего оттенка. Кентон, который иногда бывает высокомерным и излишне гордым, прекрасно знает дорогу в модный бордель и поступает импульсивно, не задумываясь о последствиях. Кентон, который всегда оказывается рядом в трудную минуту, даже тогда, когда этого никак не возможно ожидать. Кентон, циничный юмор и небрежное обхождение которого позволяют почти при любых обстоятельствах чувствовать себя спокойно, уверенно и надежно.

– Ну как, теперь ты убедилась в том, что я и следующей ночью найду, чем нам заняться?

Ну конечно, Кентон не был бы Кентоном, если бы сказал сейчас что-нибудь романтичное.

– Да, убедилась, – кивнула я. – Теперь я понимаю, что Рэйчел рекомендовала тебя не напрасно.

– Меня рекомендовала тебе Рэйчел? – с любопытством спросил он, садясь на постели. – Что, в качестве любовника?

– Нет, в качестве мужа, – язвительно отозвалась я. – Помнится, я еще дала себе слово, что когда-нибудь сообщу об этом твоей невесте.

– Ты ходишь за рекомендациями в своеобразные места.

– Ты в своеобразных местах их получаешь.

Застывшая на его лице усмешка медленно сползла с губ, а взгляд устремился в одну точку.

– Что-то не так? – озабоченно спросила я, моментально пряча коготочки до лучших времен.

– Просто задумался, – ответил Кентон, накрывая мою руку своей ладонью.

– О чем?

– О «Хмельном охотнике». Подумал, как бы все могло сложиться, если бы я тогда что-то там не брякнул про твою статью. Можешь смеяться, но, когда мы всей толпой поднялись в комнаты, у меня чуть не сорвалось с языка предложение поменяться парами.

Я действительно рассмеялась, но совсем по другой причине.

– У меня чуть было не сорвалось с языка точно такое же предложение, – призналась я.

– Серьезно?

– Угу.

Он усмехнулся.

– Любопытно, что было бы, если бы один из нас все-таки высказал свое предложение вслух.

– Думаю, Ланс и Бетси очень бы удивились.

– Зато именно Лансу пришлось бы скармливать этой прожорливой барышне годовой запас морепродуктов.

– Тебе что, жалко денег на кальмары? – попыталась пристыдить его я. Ага, пристыдить Кентона, как же!

– Нет, мне жалко самих кальмаров, – возразил он. – Они не для того родились на свет, чтобы так бесславно закончить свою жизнь в желудке разгневанной женщины, которая даже не голодна, просто давится ими назло мужчине, которому, скажем прямо, нет до ее выходок ни малейшего дела.

– Жалко кальмаров? – задумчиво переспросила я. – Вы с Говорящей недаром нашли общий язык. Но, возвращаясь к твоему вопросу, я думаю, хорошо, что ни один из нас ничего тогда не сказал. Как говорится, что ни делается, все к лучшему. Не думаю, что для меня той ночью могло бы начаться что-то стоящее.

– Может, ты и права. И тем не менее в известном смысле все началось именно там. Поэтому у меня возникло желание как-нибудь отметить этот трактир. Например, освободить его хозяина от выплаты налогов на ближайший год.

– Ого! – впечатлилась я. – На такие деньги они смогут накупить уйму морепродуктов. Надеюсь, они хотя бы будут кормить нас бесплатно?

– Тебе что же, жалко денег на еду? – насмешливо осведомился Кентон.

– Ничего мне не жалко. Я, между прочим, девушка работающая и в состоянии сама себя прокормить, – отрезала я. – Просто мне до сих пор обидно, что Бетси ты тогда раскормил, а мне так и не перепало даже одной маленькой креветочки.

– И кто же виноват? Не надо было уходить из заведения, хлопнув дверью, с чувством оскорбленного достоинства.

– Ну да, конечно, надо было вопить на грани ультразвука, так, чтобы ты готов был пойти на все, лишь бы закрыть мне рот….

Кентон как-то странно на меня посмотрел.

– Вынужден признать, что такого эффекта тебе временами удается достичь без того, чтобы кричать на грани ультразвука.

– Слушай, ну, может, хоть на свадьбу на креветки расщедришься? – взмолилась я.

– Сказала бы раньше, я бы прямо тогда на площадь прискакал с ведром креветок.

– Спасибо, но, боюсь, тогда бы я этого не оценила. У меня, знаешь ли, запах дыма отбил аппетит.

Выражение лица Кентона не изменилось, оставаясь все таким же слегка насмешливым, но его рука крепко сжала мои пальцы.

– На свадьбе могу поставить перед тобой персональный аквариум с морепродуктами, – заверил он. – Только не показывай его Говорящей. Она их, кажется, не ест.

Настал мой черед задуматься, устремив отсутствующий взгляд в черный провал окна.

– Кстати, об Айрин, – проговорила я, снова поворачиваясь к Кентону и с трудом заставляя глаза сфокусироваться. – Ты знал о том, что у нее хранилось венчальное кольцо короля?

Кентон отрицательно покачал головой.

– Я думаю, об этом никто не знал, – ответил он. – Если бы проведал хоть кто-нибудь, то вскорости знали бы все. А я уверен, для обитателей дворца это еще станет большим сюрпризом.

– И в самое ближайшее время, – заметила я. – Если она не станет снимать кольцо перед завтрашней церемонией, то в объявлении их помолвки даже не будет необходимости. А такие новости разносятся быстро. Но неужели хоть что-то может оставаться секретом так долго, тем более в таком улье, как королевский дворец?

– В тебе говорит газетчица, – ухмыльнулся Кентон. – Ты так привыкла охотиться за информацией, что не готова поверить в человеческое умение хранить тайну. Я думаю, если хоть кто-то и знал про кольцо, то только самые близкие люди. Возможно, Юджин, личный секретарь Рауля, и был в курсе… Хотя, честно говоря, не думаю.

– Я, конечно, обратила внимание, что у короля на мизинце нет перстня, – задумчиво проговорила я. – Но решила: мало ли что… Их не все сейчас носят. К тому же он вполне мог быть обручен с какой-нибудь заграничной принцессой с двухлетнего возраста. В случае тайной помолвки, конечно, иначе я бы знала… Кстати, а у тебя случайно не завалялась какая-нибудь такая нареченная невеста? – с подозрением воззрилась я на него.

– Какая тебе разница? – хмыкнул Кентон. – Даже если бы это было и так, женюсь-то я все равно на тебе.

– Хочется, знаешь ли, быть в курсе, какие именно сюрпризы готовит счастливая семейная жизнь, – отозвалась я. – От вас, дворян, можно ждать любой пакости.

– Абигайль, – вздохнул он, – видишь ли, какое дело… Ты только не пугайся. Все дело в том, что ты – моя невеста, а стало быть, ты и сама уже одной ногой дворянка. Может, пора начинать обуздывать твою классовую ненависть?

– Боже, какой ужас! – Я схватилась рукой за голову. – И что, это уже никак не лечится? Мне следовало быть более разборчивой в связях! С другой стороны, откуда я могла знать, что дворянство передается половым путем?

– Эти случаи настолько редки, что пока еще не вошли в учебники по медицине.

– И что же, тебя это не смущает? – с сомнением спросила я.

– Что? Несовершенство учебных пособий?

– Ты отлично знаешь, о чем я. Со своим нынешним положением ты мог ты присмотреть себе графиню, ну или по меньшей мере какую-нибудь баронессу.

– Ты забываешь о том, что графом я стал совсем недавно и, в сущности, случайно, – серьезно ответил Кентон. – Никаких шансов доказать свои права в случае, если бы дело приняло стандартный формальный ход, у меня не было. Так что я не успел еще проникнуться чувством собственной значимости настолько, чтобы воротить нос ото всех, у кого нет громкого титула.

– Но у меня нет никакого. Тебя это не смущает?

Он безразлично передернул плечами.

– Выходит, что нет. Намного сильнее меня смущает твоя профессия, равно как и неприятное чувство, что твои вопросы – это не что иное, как дерзкая попытка взять у меня интервью.

– Кому ты нужен?! – возмутилась я.

– Тебе, раз завтра ты выходишь за меня замуж, – самодовольно заявил он, укладываясь поудобнее и закидывая руки за голову.

– Это ни о чем не говорит, – предупредила я. – Муж – это, знаешь ли, полезный предмет домашней утвари, в хозяйстве лишним не бывает. Мне вот интересно другое. Почему Рауль сделал Айрин предложение именно сегодня? Они ведь вместе уже три года. Если бы ему, как тебе, была безразлична разница в происхождении, он сделал бы ей предложение уже давно.

– Не забывай: с короля в таких вещах особый спрос, – возразил Кентон. – Тут слишком много всего связано: и давление влиятельных людей внутри королевства, и взаимоотношения с другими державами, и вопрос общественных настроений… В том, что касается женитьбы, король более зависим, чем любой из его подданных.

– Почему же в таком случае он сделал ей предложение сейчас?

– Я думаю, именно поэтому, – откликнулся Кентон. – За эти три года он как следует упрочил свою власть. И теперь может позволить себе то, что было недосягаемо сразу после коронации. А кроме того, – он хитро прищурился, – возможно, на него просто повлияла наша необыкновенно романтическая помолвка.

– Романтическая?! – Я аж закашлялась. – Да менее романтического предложения, сделанного в более неподходящем месте, невозможно себе представить!

– Но ты ведь согласилась, – напомнил он.

– Какая разница? Это не имеет значения!

– Ошибаешься, как раз только это-то значение и имеет.

– Ага, – мрачно поддакнула я. – И теперь нам придется раз в год, чтобы отметить годовщину помолвки, торжественно спускаться в тюремную камеру.

– Чем тебе не нравится такая семейная традиция? – поразился Кентон. – Сплошная романтика! Можешь быть уверена: все твои подруги обзавидуются.

Обсуждение милых семейных традиций было бесцеремонно прервано громким стуком в дверь. Мы с Кентоном переглянулись. Мой взгляд был изумленным, его – подозрительным.

– Ну, и позволь полюбопытствовать, кто это пожаловал к тебе в такой час? – осведомился он елейным голосом.

– Э… Может быть, еще один будущий муж? – предположила я с надеждой.

– Перебьешься.

– Ну, тогда не знаю, – развела руками я. – Так я пойду спрошу?

– Пойди, пойди, – кивнул Кентон, вроде бы даже натянуто улыбаясь, но при этом очень нехорошо прищурившись.

Я соскочила на пол.

– Прямо в таком виде будешь открывать? – осведомился он.

– А я не собираюсь открывать, – фыркнула я, но все-таки запаковалась в приготовленный горничной халат.

Кентон потянулся к своей одежде: горничная, по всей видимости, была целомудренной и потому наличием мужского халата в моей спальне не озаботилась. Его взгляд как бы между делом задержался на коротких кожаных ножнах, из которых торчала инкрустированная рукоять кинжала.

– У меня сто четырнадцать любовников, – ехидно сообщила я, – так что которого бы ты ни убил, особо сильно я не пострадаю.

– Ты собираешься их всех принять сегодня? – не менее язвительно поинтересовался он.

Стук между тем повторился и прозвучал на сей раз еще более настойчиво.

– Кого там черти принесли? – невежливо поинтересовалась я, подходя к двери.

– Самого главного мужчину в твоей жизни, – проникновенно ответили снаружи.

Я тихо выругалась сквозь зубы.

– Люк, а не пошел бы ты… в камеру? – посоветовала я чуть погромче.

– О, уже и аристократические замашки прорезались! – воскликнул приятель. – Ненадолго же тебя хватило!

– Что?! – гневно выдохнула я.

– Аби, открой, нам совершенно необходимо потолковать! – твердо заявил газетчик.

– В три часа ночи?! – возмутилась я.

– А когда же еще? Дорогая, нам надо пользоваться моментом, пока Алисдейр мирно храпит в отдельной комнате. Когда еще я смогу вот так вот запросто заглянуть к тебе в опочивальню на огонек?

Я осторожно покосилась на Кентона. Начнет убивать прямо сейчас или сперва разберется, что к чему? И на что, интересно знать, рассчитывает Люк? Думает, что Кентон в порыве ярости прикончит меня, а на мнимого любовника у него уже не останется запала? Уверена, Кентона запросто хватит на обоих. Да и я, думаю, успею запустить в Люка чем-нибудь тяжелым еще раньше, чем руки Кентона сомкнутся на моей шее.

Жених стоял, склонив голову набок и уперев руки в бока, и его раздраженно-вопросительный взгляд требовал объяснений.

– Что так смотришь? Он знает, что ты здесь и все слышишь, – озвучила единственно возможное объяснение я.

– Кто бы сомневался, – неожиданно спокойно отозвался Кентон. – Мы достаточно громко разговаривали.

У меня отлегло от сердца. Для первой ссоры на почве ревности как-то рановато. Но этого мерзавца я точно убью.

Я отодвинула щеколду и рывком распахнула дверь.

– Какого дьявола тебе надо в опочивальнях скромных целомудренных женщин? – возмущенно спросила я.

Взгляд Люка моментально скользнул поверх моего плеча вглубь комнаты и выхватил из общей картины полуодетого Кентона.

– Абигайль, как ты можешь?! – с деланым ужасом вскричал он. – Ты разве не понимаешь, что нельзя пускать к себе будущего мужа до свадьбы? Если он получит от тебя все, что можно, уже сейчас, то раздумает жениться.

– Спасибо, папочка! – Я прижала руку к груди в знак благодарности. – И что же, ты притащился ко мне в три часа ночи только за тем, чтобы сообщить эту потрясающую новость?

– Я не могу говорить при нем, – решительно заявил Люк. – Вид такого разврата лишает меня дара речи.

– Гринн, я ведь был до сих пор чрезвычайно терпелив, – заметил, подходя поближе, Кентон. – Но мое терпение уже на пределе.

На моем женихе были сейчас надеты брюки и наспех накинутая рубашка, и мне невольно подумалось, что ему не мешало бы почаще оставлять ее расстегнутой. Может, проще всего было бы просто поотрывать с нее пуговицы? Усилием воли я заставила себя сконцентрироваться на более насущных вопросах.

– Алисдейр, я просто пытаюсь отстоять доброе имя своей подруги и коллеги, – заявил Люк. – По моим подсчетам, ты обесчестил ее как минимум дважды. Теперь как честный человек ты обязан на ней жениться… а, ну да.

– Так, вы двое решили между собой все вопросы касательно моего целомудрия? – едко осведомилась я. – А то лично я спать хочу!

– Нет, подожди! – воскликнул Люк. – Сперва нам надо обсудить один важный вопрос.

– Ладно, обсуждай, но только быстро, – смирилась я, отступая в сторону, чтобы пропустить этого проныру в комнату.

Люк прошел вглубь спальни и нагло расселся на кровати. Я замахнулась на него подушкой и при помощи такого грубого применения силы заставила перекочевать в кресло. Вполне, кстати, удобное, с высокой спинкой и подлокотниками, обитыми мягкой материей.

На кровати теперь расположились мы с Кентоном.

– Давай, Гринн, говори, зачем пришел, и выметайся, – гостеприимно посоветовал Кентон.

– Ладно, буду краток. Абигайль, ты собираешься сама освещать завтрашнюю свадьбу для светской хроники?

– Вообще-то светская хроника – не моя стихия, – задумчиво заметила я. – Но можно подумать. А кто женится? – Я нахмурилась, пытаясь понять значение столь странных взглядов, устремившихся в мою сторону. – Чего вы оба так на меня уставились? Ах да… Постой, Люк, ты что, хочешь, чтобы я писала статью про собственную свадьбу?!

– Не хочу, а всего лишь спрашиваю, – уточнил он.

– Разумеется, я не буду этого делать.

– Отлично! В таком случае, думаю, ты не станешь возражать, если это сделаю я? – произнес приятель, потирая руки и сверкая глазами с профессиональной хищностью.

– Еще как стану! – воскликнула я. – Ты что, собираешься освещать в недельнике мою свадьбу?

– Моя дорогая, а чего ты хотела? – изогнул брови приятель. – Твой будущий муж, на минуточку, граф Торнсайдский.

– Рад, что ты хоть когда-то об этом вспоминаешь, – бросил Кентон. – Пусть даже и не тогда, когда нахально усаживаешься на мою кровать.

– Это не твоя кровать, а ее, – возразил Люк. – На твою я даже дыхнуть бы не посмел, даю честное слово газетчика!

– Это – кровать в моем доме, – отозвался Кентон. – Что же касается честного слова газетчика… Я лучше промолчу, чтобы лишний раз не травмировать свою будущую жену.

– Так или иначе, вашу свадьбу будут освещать, и не только «Торнсайдские хроники», – возвратился к главной теме Люк.

– Какой кошмар. Значит, так, не пускать на церемонию никаких газетчиков, – решительно заявила я.

– Информация все равно просочится в прессу, и ты прекрасно об этом знаешь, – пожал плечами приятель. – Так что уж лучше об этом напишу я, чем кто-то другой.

Какое-то время я, поджав губы, сверлила его недовольным взглядом.

– Ладно, но статью перед подачей в номер – ко мне на стол!

– Слушаюсь, госпожа графиня, – насмешливо склонил голову Люк.

Я огляделась в поисках компактного, но тяжелого предмета.

– Алисдейр, прежде чем эта красавица сделает меня калекой, ты не мог бы ответить на несколько моих вопросов? – деловито осведомился газетчик.

– Руки прочь от моего жениха! – рявкнула я.

– Хорошо. – Люк повел себя подозрительно покладисто. – В таком случае давай на пару моих вопросов ответишь ты.

Я недоверчиво смотрела на приятеля.

– Ты пытаешься взять у меня интервью?

Моему возмущению не было предела.

– Что, не нравится? – обезоруживающе улыбнулся Кентон.

– Никаких комментариев! – рявкнула я. – И вообще, Люк, прибереги свой рабочий пыл на будущее. Скоро нам предстоит освещать другую тему, и над ней надо будет очень хорошо поработать.

– Ты о чем?

– Пока сказать не могу. Это связано с королем. Нам надо будет осветить некоторые события так, чтобы создать правильные настроения среди общественности.

– Если ты решила разозлить монарха, то я пас, – предупредил Люк.

– Совсем наоборот. Я хочу ему посодействовать, – возразила я. – Даже если сам он недооценивает роль газетчиков в формировании общественного мнения, то мы-то с тобой знаем цену собственной работе.

Только Раулю и Говорящей решать, когда именно делать свою помолвку достоянием гласности. Зато после этого я была намерена позаботиться о том, чтобы население Истленда отнеслось к этой новости как к одному из самых позитивных событий в истории королевства. Это было то немногое, что я могла сделать для правящей четы в благодарность за свою жизнь и восстановленное доброе имя.

– Ладно, поговорим об этом, когда ты перестанешь быть такой загадочной, – постановил Люк.

– Отлично. А теперь я хочу спать, – во всеуслышание объявила я.

– Что, подобное заявление – в обществе двух таких замечательных кавалеров? – изумился Люк.

– Вот принесло вас сюда на мою голову! – проворчала я. – Если сейчас в дверь снова постучат и в комнату войдет Норман под ручку с Лукрецией, я этого не переживу.

С этими словами я залезла под одеяло и демонстративно отвернулась к стене.

– Кажется, нам пора, – вздохнул с напускным сожалением Люк, вставая с кресла.

Повернув голову, я увидела, как они с Кентоном подошли к двери.

– Только после тебя, – вежливо произнес газетчик.

– Нет уж, пресса всегда первая.

Сказав это, Кентон вытолкал Люка наружу, а сам захлопнул дверь изнутри. Скрипнула щеколда.

– Либо застегни свою рубашку на пуговицы, либо вообще ее сними, – заявила я, по-прежнему лежа на боку и снова глядя в стену. – Иначе я не смогу уснуть и завтра буду храпеть на свадебной церемонии.

– Я и не собирался давать тебе спать, – заверил Кентон, устраиваясь под одеялом у меня за спиной. – Тебе не мешает халат? Здесь очень жарко.

Жара жарой, но рубашка ему, по всей видимости, не мешала. Во всяком случае, снимать ее он не стал.