Часть вторая
У ВАМПИРОВ СВОИ ПРИЧУДЫ
Сначала пошлют далеко и надолго, а потом сами же переживают — дошел, не дошел…
Неизвестный автор
Никогда не умела определять время по звездам. А по растянутым однотонным серым покрывалом облакам — тем более. Где-то там, наверху, за однообразной пеленой, по логике вещей, должно быть какое-то дневное светило, но в эти края оно явно не ходок. То ли особенности местного климата, то ли вампиры чего намудрили, но факт остается фактом: пасмурная погода здесь — вещь, по сути, постоянная. Поэтому ничего удивительного, что я в очередной раз не смогла сориентироваться во времени, когда открыла глаза. Светло — значит, день.
Настроение было прекрасным хотя бы уже потому, что это пресловутое завтра для меня все-таки наступило. И вроде даже не сулило пока ничего плохого. О более отдаленном будущем думать не хотелось совершенно. В том, что клыкастые аборигены не дадут мне спокойной жизни, и так понятно, что-то их во мне сильно притягивает и настораживает, и это не мои красивые глаза. А если учесть, что вампиры — народ продуманный, долгоживущий, а посему дальновидный, то просто так они с какой-то иномирной девицей церемониться точно не будут. Уже давно бы сожрали с потрохами. Отсюда вывод — опять решают судьбу моего многострадального организма. Отправили бы уже назад, и дело с концом, самое лучшее наказание. Кое-кого там неминуемо ждут колоссальные разборки с правоохранительными органами, а кое-кого вообще неизвестно что. Но не будем о грустном.
Отогнав от себя пасмурные мысли, я бодро вскочила с кровати и направилась к изрядно опустевшему бару. М-да, неплохо рыбки мои бухают, скоро придется просить Карилена пополнить стратегические запасы «корма».
Водоплавающие питомцы, едва завидев меня в оконном проеме, радостно ринулись навстречу. Я невольно отшатнулась, но быстро взяла себя в руки. Никак не могу привыкнуть к столь бурному проявлению рыбьих чувств и каждый раз успокаиваю себя тем, что им не столько я нужна, сколько алкогольное лакомство.
Подношение, как и всегда, было принято на ура. Монстрики заглотили коллекционное вино в мгновение ока и принялись хвостами вспенивать поверхность озера, выпрашивая добавки. Ну не нахалы? Еще неизвестно, чем мне обернется такое вопиющее расточительство, когда хозяева узнают, куда делось немереное количество элитного алкоголя.
— Больше не дам! Хватит с вас! — строго потрясла я над попрошайками двумя пустыми бутылками, но меня уже не слушали.
Рыбки, мгновенно растеряв все свое дружелюбие, ринулись куда-то к стене под моим окном.
Мамочки! Неужели их так разозлил мой отказ, что они готовы наплевать на все законы мироздания и вскарабкаться по отвесной поверхности, дабы покарать жадную обидчицу? А что? И месть, и закуска, и душу отвести.
Я перевесилась через подоконник, чтобы удостовериться в самых мрачных своих предположениях, но увиденное ввергло меня в еще большее потрясение. Утро стремительно переставало быть томным.
По внешней стене замка, где-то между первым и вторым этажами, в мою сторону карабкался Стефианир собственной персоной. И все бы ничего, в том, что вампиры каким-то неимоверным образом способны легко перемещаться по вертикальным поверхностям, я уже имела честь убедиться, если бы в клыках у этого ненормального не болтался фиолетово-черный гербарий какой-то непонятной растительности, подозрительно смахивающий на букет ромашек. Интересно, недавно воскресший вампир вдруг решил поухаживать за мной таким экстравагантным образом или просто приправу особую к основному блюду в моем лице где-то раздобыл?
Водоплавающие церберы с профессиональным фанатизмом пытались допрыгнуть до наглого лазутчика, и, наверное, у них это прекрасно получилось бы, не прими они на грудь парой минут раньше. Все-таки спиртосодержащие напитки сильно влияют на точность движений и мешают правильно оценить расстояние до намеченной цели. Рыбки, страшно щелкая зубами, постоянно промахивались, хотя часто подпрыгивали намного выше вжавшегося в стену Стефа.
Особо точных вампир лупил по морде злополучным букетом, от которого очень быстро осталось одно название, но водоплавающим церберам это не приносило никакого вреда. Напротив, жертвы алкогольной зависимости сильно злились, что меткости им не прибавляло. Максимум, чего они пока смогли добиться, — заметно укоротить плащ клыкастого нарушителя и не дать ему возможности сдвинуться с места, но кто знает, насколько долго продлится такое везение. Положение становилось критическим, и его надо было срочно спасать. Желательно вместе с вампиром.
— Стеф, держись! Я сейчас!
На ум не пришло ничего более конструктивного, чем метнуться к заветному бару за очередной парой коллекционных бутылок, которые, как на зло, не желали быстро открываться. Пробку вообще пришлось выковыривать зубами, я даже губу умудрилась прикусить в спешке, но сразу не заметила этого.
— Ути-ути-ути! Гули-гули-гули! — Вино щедрой рекой полилось в озеро. — Оставьте в покое дядю, он невкусный. Ему больше тысячи лет, а мясо такого возраста просто не может быть свежим и сочным по определению.
Но рыбки отвлекаться от своих прямых обязанностей почему-то не пожелали. Вот заразы!
Я высунулась из окна подальше и прицельно метнула первую бутылку в особо активную тварь. Снаряд из фигурного (не иначе ручной работы) стекла пролетел в сантиметре от виска бедного вампира и, стукнувшись о каменную кладку, разлетелся на мелкие осколки.
— Ты уверена, что спасаешь меня, а не пытаешься накормить их мною? — выплюнув наконец остатки траурного веника, подал голос Стефианир.
— Извини, я не снайпер, — ответила я на многозначительный багровый взгляд снизу и, не раздумывая, метнула вторую бутылку.
Вампир в ужасе зажмурился и еще сильнее вжался в массивные серые камни. Напрасно. С точностью попадания у меня, как и у моих спаиваемых подопечных, большие проблемы, в этот раз я вообще ни в кого не попала. Мазила! Придется снова бежать за боеприпасами, а еще лучше — за подкреплением.
И тут краем глаза я уловила некое движение за спиной. Неужели мысли в этом мире настолько материальны, что стоит лишь подумать…
Обрадоваться, равно как и обернуться, я не успела. Сильным неожиданным толчком меня просто смело с подоконника, и ледяная вода плотоядно сомкнулась над головой. Четыре огромные безмолвные тени в мгновение ока оказались рядом…
— Какие еще сюрпризы хранит наша странная чужачка? — вальяжно расхаживая по моей комнате, поинтересовался высокий черноволосый вампир ни к кому, собственно, не обращаясь.
Мне его представили как миррена Стирха, главу клана Мейлих и владыку земель, где мы так удачно выпали из межмировых Врат. Значит, это с его легкой руки нас с Вадимом не четвертовали сразу по прибытии. Что ж… Хоть что-то человеческое в этом вампире достойно уважения. Странно, что он раньше не удосужился познакомиться со мной поближе. Врага ведь надо знать в лицо, а тут такое пренебрежение собственной безопасностью и безопасностью своего клана.
Стирх был красив той самой дикой и опасной красотой, которая одновременно притягивает и пугает. Глаза цвета небесной лазури, черные как смоль волосы, собранные в небрежный хвост, изумительно правильные черты лица, чувственные губы, которые не портили даже выпирающие клыки, умопомрачительная фигура. Кровопийское обаяние било в нем через край, но любоваться таким эталоном красоты лучше со стороны, и желательно через пуленепробиваемое стекло, дабы не возникало соблазнов пощупать, себе на погибель. Именно таким, наверное, и должен быть настоящий правитель — уверенным, сильным, красивым, умным и опасным.
Наверное, в другое время и в другом месте мне жутко польстило бы внимание этого неземного красавчика, но сейчас я была несколько не в том состоянии, чтобы наслаждаться столь изысканным обществом. Ледяная вода озера сделала свое подлое дело — настолько проморозила меня до мозга костей, что мысль о сожжении на костре не казалась такой уж страшной. Хоть согреюсь. Три теплых одеяла, в которые меня заботливо укутал Стефианир, уже безнадежно промокли и выполнять свои прямые обязанности по согреванию промороженной меня не спешили.
— Сначала ваше незаконное проникновение в наш мир, потом Лик Справедливых ушел, не сумев закончить ритуал, затем твоя странная особенность (но это пока не важно), теперь черсы… — Красавчик остановился напротив меня и с любопытством смерил долгим изучающим взглядом. — Как тебе удалось подчинить их?
Я неуклюже пошевелилась в своем коконе, пытаясь изобразить недоуменное пожатие плечами. Не понимаю, о чем он.
— Рыбки, — пришел мне на помощь Стеф, кивая на окно. — Черсы — неподкупные охранники, полностью преданные лишь одному хозяину, с которым связаны магией крови, и со стороны озера никто не может подобраться к замку живым, даже вампир. В воде, где есть черсы, любое живое существо обречено. — При этих словах его заметно передернуло, но, надо отдать ему должное, держался мой любимый вампир молодцом. На его глазах даму, к которой он карабкался на свидание, чуть не схарчили заживо, а хладнокровие не торопилось его покидать.
— Из-з-звините, ч-ч-что в оч-ч-черед-д-дной р-р-раз выж-ж-жила, воп-п-преки ваш-ш-шим ож-ж-жид-д-даниям. — Зубы непроизвольно выбивали дробь, и я не могла ничего с собой поделать, меня вообще всю трясло. Защитная реакция организма — штука, разуму (да и безумию тоже) неподвластная, она вообще сама по себе.
— Зачем ты прыгнула в воду? — продолжил допрос глава клана Мейлих.
— Я н-н-не п-п-прыг-г-гала, м-м-меня с-с-столк-к-кнули.
— А она и не прыгала, ее столкнули, — снова пришел мне на помощь Стефианир.
— Кто?
Такое короткое слово, но какой смысл вложила в него интонация, с которой оно было произнесено. Если уж мне, как пострадавшей стороне, стало стыдно, что я выжила, то уж что говорить о виновниках. Наверное, уже должны в экстренном порядке намыливать веревку или, на худой конец, копаться в аптечке в поисках сильнодействующего яда. Может, конечно, у вампиров какие-то особые способы сведения счетов с жизнью, но мне об этом пока неизвестно.
— Н-н-не з-з-знаю, я ег-г-го н-н-не вид-д-дела, — с трудом проклацала я.
— Рассказывай!
Я, продолжая выбивать дробь зубами, вкратце поведала о том, как с первого дня начала спаивать водоплавающую четверку, просто так, от скуки, как рыбки радовались моим подачкам и постоянно требовали добавки, как несколько минут назад случайно увидела карабкающегося по стене Стефианира, как пыталась его спасти и, собственно, как меня подло вытолкнули из окна. Я и сама была безмерно удивлена, когда поняла, что эти самые черсы не собираются мной закусывать, а бережно, словно хрустальную вазу, пытаются поддерживать на плаву и не дать утонуть. Висящий на стене Стеф сначала был в ужасе от осознания моей неминуемой гибели, потом в ступоре от того, что я жива и относительно невредима, и под конец — в отчаянии, потому что рыбки ни в какую не желали выпускать меня из озера. Кажется, им очень понравилась живая игрушка. Пришлось моему вампиренышу срочно звать на помощь самого главу клана Мейлих, которому, как законному владельцу, черсы не без сожаления, но передали мое уже основательно окочурившееся тельце с плавников на руки.
Пока я рассказывала, к нам присоединились Карилен, Глафирена и Листей. Последний молча и с присущей только ему угрюмой миной сунул мне в руки пиалу с каким-то сомнительным содержимым. Горячую! Даже если там яд, я уже готова его расцеловать за догадливость. Если истинные вампиры очень быстро восстанавливаются после любых температурных перепадов, то мой организм сейчас вообще не имеет видовой принадлежности, но методов лечения требует вполне человеческих. Так, прихлебывая обжигающий терпкий напиток неопределенного цвета, я и закончила свое повествование о несостоявшемся покушении. Мне стало легче. Согрелась еще не до конца, но трясти перестало. Клыкастые слушатели в полной тишине переваривали полученную от меня информацию.
— Что ты думаешь об этом, Стирх? — первым нарушил тяжелое молчание Карилен.
— Ты действительно необычная, чужачка, — отойдя к окну и глядя на водную гладь, высказал свое мнение голубоглазый аполлон. — Черсы — своеобразные существа, и подчинить их можно только одним способом — смешать свою кровь с определенным видом вина. Оно готовится из ягод оссари, которые довольно редки и собираются особым способом, для каждого выводка черсов строго индивидуально. У меня этого вина было две бутылки. Одну я использовал, чтобы эта четверка признала меня хозяином, а вторая… О силы крови!
Глава клана Мейлих быстро метнулся к изрядно опустевшему бару, а я внутренне сжалась, приготовившись получить огромный счет с неимоверным количеством нулей к оплате.
— Нет, ну надо же… И как я мог забыть, что именно в этой комнате оставил «Оссарин»? — досадливо поморщился Стирх, естественно не обнаружив искомого. — И откуда ты узнала, что надо смешать его с кровью?
— Ниоткуда, — честно ответила я. — Просто случайно порезалась о край бокала. Кто же знал, что у вас тут на каждом углу всякая ритуальная фигня расставлена. Я вообще хотела сама напиться, с горя. Ваши мутанты оказались не против составить мне компанию.
— Выходит, у этих черсов теперь два хозяина? — не удержалась от любопытства Глафирена, но ее вопрос остался без ответа, все и так все прекрасно поняли.
Только я столь высокой чести не оценила, как и Стирх, если судить по высокой степени задумчивости его лица. Надеюсь, он не новый вид казни для меня придумывает? А то, я смотрю, со мной проблемы в кланах так и множатся, так и множатся…
— Ладно, с этим позже разберемся, — не стал зацикливаться на «мелочах» высокопоставленный красавец с аномальными клыками. — Сейчас важнее знать, кто решился пойти против решения Лика Справедливых и устранить чужачку столь… нетрадиционным способом.
Кажется, я была права, у вампиров свои причуды и способы лишения жизни — тоже.
— А чем плох этот способ? — снова подала голос клыкастая блондинка, проявив, на удивление, чудеса здравой рассудительности. — Магией пользоваться посторонним в замке нельзя, вам это сразу станет известно, миррен Стирх, поэтому типичный человеческий прием вполне уместен. Следов и улик почти никаких, останков, впрочем, тоже. Идеальное убийство! Надо взять на вооружение.
На последней фразе я подавилась последним глотком уже остывшего напитка. Ни тебе поддержки, ни сочувствия, ни женской солидарности. Холодный расчет, ничего личного. Типичная хищница.
— К сожалению, ты права, — согласился с женщиной-вамп Карилен. — И этим «кем-то» может быть кто угодно, вплоть до поломойки. Светлана не истинный вампир, особой силой, чутьем и скоростью не обладает, поэтому столкнуть ее с подоконника в тот момент мог даже ребенок.
— Вы хотите сказать, что у вас дети уже с младенчества учатся плести поистине убийственные интриги? — не удержалась я от едкого замечания и, заметив недоуменные взгляды клыкастой братии, пояснила: — Смертельной опасности, помимо меня, подвергались сейчас как минимум двое — мой муж, который никому тут и даром не нужен, разве что в качестве слабительного, если вдруг одному из ваших соплеменников вздумается испить его кровушки, и Стефианир, что-то из ряда вон выходящее намудривший не далее как вчера на Лике Справедливых. Поэтому возникает закономерный вопрос — кого же все-таки хотели убить? И за что? Или сразу всех троих, чтобы никому не обидно было?
Голубые глаза миррена Стирха сверлили меня поистине убийственной дозой рентгена, блондинка смотрела так, будто неожиданно открыла наличие разума у кольчатых червей, Карилен всего лишь сдержанно хмыкнул, а Стефианир витиевато выругался на непонятном мне языке. И только Листей как был букой, так им и остался.
— И ты совсем ничего не почувствовала перед тем, как тебя столкнули к черсам? — уточнила дотошная блондинка.
— Нет, — честно соврала я. — Не почувствовала, не увидела и не услышала.
Говорить, что приторный запах ванили, сопровождавший мой бесславный полет, до сих пор вызывает тошноту, желания не было никакого. В стане врага, где каждый имеет на тебя клык, делиться столь ценной информацией было, по крайней мере, непрактично. Мне уже недвусмысленно намекнули, что моя «нюхательная» особенность здесь не в почете, а посему отложим эти сомнительные данные в папку «До востребования» и поиграем в наивную дурочку, которая вообще ничего не понимает.
Под ледяным взглядом главы клана Мейлих и не менее пронизывающими прицелами еще трех пар глаз истинных вампиров игра одной иномирной актрисы могла очень быстро закончиться полным фиаско. Но инстинкт самосохранения решил вдруг поработать на полную мощность (где ж ты раньше был, гад такой?), и первый отборочный тур на поприще Мельпомены я прошла успешно. Обличительная фраза Станиславского: «Не верю!», к моему счастью, так и не прозвучала. Зато прозвучало:
— Странно все это… — И голубоглазый «сканер» отошел к окну, позволив мне наконец-то вздохнуть свободно.
Вампиры по определению не способствуют расслабленному времяпровождению, в их присутствии очень хочется прикинуться гнилым яблоком с приличным налетом плесени, чтобы ни одна слюнная железа этих матерых хищников не дрогнула в гастрономическом порыве, но конкретно данный представитель семейства кровопитающихся с первого взгляда вызывал у меня особую настороженность. То ли своей неприличной красотой, то ли высоким социальным статусом, то ли еще чем.
— Странно, что я не могу понять, какие интриги плетутся под самым моим носом, — не оборачиваясь к собравшимся, пробормотал Стирх. — И главное — кто за этим стоит? Веерхи? Они, конечно, малость не в себе от всего произошедшего, но так глупо подставлять свой клан ради глупой и никому не нужной мести вряд ли бы стали. Они всегда ценят холодный расчет и обдуманный риск. Подставить Мейлихов? Не вижу в этом смысла. Мой клан — всего лишь нейтральная сторона. Зварру? — Тут клыкастый Аполлон выдержал театральную паузу, сделав вид, что задумался.
— Стирх, если ты не забыл, клан Зварру — тоже пострадавшая сторона, — осторожно заметил Карилен.
— Не забыл, — последовал короткий ответ. — Поэтому на закате я собираю Совет Девяти. Проходы открою каждому лично, — и, коротко кивнув целителю, он величаво удалился в сопровождении Листея.
Мы остались вчетвером. Думать каждый о своем, о вечном, у кого оно, конечно, имелось. Мое «вечное», похоже, в очередной раз висело на волоске. И это стало уже порядком раздражать. А еще раздражали многозначительные взгляды, которыми постоянно обменивались между собой коварные аборигены. Такое впечатление, будто они вели друг с другом мысленный диалог, не предназначенный для моих иномирных ушей.
— Может, кто-нибудь объяснит: меня наконец казнят или нет? — пристала я к вампирюгам, не в силах и дальше лицезреть их стрельбу глазами. Надоели. Хочется уже хоть немного определиться с планами на будущее.
— О, не волнуйся, дорогая, — тут же расплылась в приторном оскале Глашка, скользящим движением усаживаясь рядом со мной на подлокотник кресла. — Я попрошу, чтобы эту миссию, в качестве исключения, доверили мне, потому что ты мне нравишься.
— Клыки сначала собери, — буркнула я, как бы невзначай толкая нахалку в бок. Устроила тут бюро добрых услуг с психологической поддержкой жертвам трансплантационного насилия.
— Папа, меня обижают! — не замедлила наябедничать та.
Правда, на пол, к моему вящему сожалению, блондинка не свалилась, однако от неожиданности с подлокотника сползла не так грациозно, как ей хотелось бы. Эдаким гламурным кулем на шпильках. Сдавленный смешок Стефианира и злобное шипение самой Глафирены стали для меня пусть и маленькой, но заслуженной радостью.
— Светлана, забудь ты о казни. — Мой несостоявшийся ухажер решил исправить так неудачно начатый разговор. — Недавнее покушение на тебя я не позволю оставить безнаказанным, но это уже…
— Происки врагов империализма? — мне не удалось удержаться от колкости.
— Можно считать и так, — совершенно серьезно кивнул Стеф. — Видимо, некоторые не могут смириться с мыслью, что их представление о возмездии сильно разнится с мнением остальных вампиров. Но идти против всех… Как говорят в вашем мире: «Один в поле не воин».
— Если только этот один не тыкает по кнопкам пускового механизма ядерной установки.
Я плотнее закуталась в мокрые одеяла. Меня знобило. Холод пробирал до мозга костей. Если в самое ближайшее время я не окажусь в горячей ванне, мой неизвестный доброжелатель в скором времени будет вознагражден за труды свои праведные, потому что воспаление легких уже приветливо помахивает мне ручкой.
— Что такое ядерная установка? — живо заинтересовался Карилен.
— Поверь, дядя, тебе лучше этого не знать. — Стеф бросил на старшего родственника предупреждающий взгляд.
Ага, значит, мой вредный упыреныш — племянник этого не менее вредного вампира, а Глашка, выходит, — его двоюродная сестра. Хоть что-то начинает проясняться в этом клыкастом мире. По крайней мере, поводов для ревности у меня поубавилось, а то, боюсь, мои шансы по сравнению с женщиной-вамп равны многочисленным минусам.
— А вот мне тоже интересно, — в разговор снова влезла неугомонная клыкастая блондинка. — Это какой-то необычный вид оружия из того отвратительного мира, где погибла твоя бедная Стадия? Стефианир, ты его видел? А в деле использовал?
Меня пробрал нервный смех.
— Поверь, дорогуша, если бы твой обожаемый братец его использовал в деле, боюсь, мы бы сейчас здесь плюшками не баловались.
— А где баловались бы?
— На том свете. Причем всем моим, как ты выразилась, отвратительным миром. — И я провела краткий экскурс в военную историю развития «мирного атома».
Знания мои в данной области оказались довольно скудными, по большей части основанными на школьных уроках ОБЖ, но и этого вполне хватило, чтобы клыкастые аборигены впечатлились до мозга костей. В прямом смысле. Потому что их больше всего потрясла не столько масштабность использования самих ракет, сколько губительное воздействие радиации на кроветворение человека. После использования такого оружия вампирам там точно есть нечего будет.
И все-таки хорошо, что Вадим открыл свою мерзкую лабораторию в Москве, подальше от подобных стратегических сооружений, а то у некоторых не в меру любопытных иномирных гостей (которые, кстати, сейчас с досадой об упущенной возможности покусывают клыком губу) хватило бы ума сунуть свой вездесущий нос в самое нутро ядерной боеголовки. И не исключено, что относительно безобидные вопросы жаждущего познания вампира: «Что внутри?» и «Как это работает?» не закончились бы Третьей мировой.
— Я не верю! Такого не бывает! — топнула ногой потрясенная столь варварским обращением с потенциальной едой Глафирена.
— Я вот тоже до недавнего времени не верила в вампиров и считала их плодом больного воображения фантастов, — не осталась в долгу я.
— Отец, она обозвала нас «плодом больного воображения»! — гневно обернулась обиженная вампирша к Карилену. — Можно я ее укушу?
— Нельзя, — строго ответил старший представитель клана Зварру. — И прекрати уже пугать бедную шейлари, ей и так у нас нелегко.
— А ничего, что она первая начала!
Не знаю, сколько продолжался бы еще этот «детский сад, штаны на лямках», но кое у кого наконец проснулось сочувствие, сострадание или что там у местных упырей вместо этого, потому что Стефианир все-таки заметил мое плачевное состояние. Посторонние были вежливо (дядя) и не очень (сестрица) выдворены из комнаты, а меня в срочном порядке засунули в долгожданную горячую ванну. Вместе с тремя одеялами и одним излишне заботливым вампиром, который клятвенно заверил, что ему нет равных в мастерстве тереть спинку. И ведь не обманул, коварный искуситель…
Совет Девяти, как успел просветить меня клыкастый любитель экстремальных свиданий, оккупировав противоположный конец ванны, представляет собой типичное собрание представителей глав основных кланов вампиров (есть еще и не основные, так называемые лишены, неистинные вампиры, права голоса они не имеют, поэтому зовут на клыкастый сходняк их редко). Собирают этот самый Совет, как правило, если глава одного из кланов не может решить проблему самостоятельно или же поставлен перед слишком трудным выбором. Стефианир сказал, что, скорее всего, на месте миррена Стирха поступил бы точно так же, потому что покушение на того, кому сам Лик Справедливых даровал жизнь, произошло на его территории, а это чревато — можно легко заработать черную немилость с последующим свержением самого правителя. Или вообще лишиться милости Айдары, то есть потерять большую часть силы, которой каждый глава клана наделяется при вступлении в должность.
Вообще-то у вампиров сор из избы выносить не принято, но бывают и в их жизни ситуации, когда проще и даже в некоторой степени разумнее выставить проблему на всеобщий суд, тем самым оградив себя от груза неправильно принятого решения. Такие проблемы всегда носят исключительно внешний характер, то есть приходят со стороны. Или же вероломно вваливаются из других миров. Да, да, мы с Вадимом тут не первые пришельцы. Но пока единственные, кто остался в живых, да еще и получил путевку в неопределенное будущее от самого Лика Справедливых.
Я оказанной честью проникаться не торопилась. Внутреннее чутье с самого начала подсказывало, что сия невиданная милость еще как аукнется. Боги, или кем там является Иинса на самом деле, не любят проигрывать. Уверена, Стефианир целиком и полностью разделяет мое мнение, несмотря на то что сам принял довольно активное участие в «божественном обломе» и является чуть ли не его прямым инициатором. В открытую он не говорит, конечно, но я уже научилась понимать его клыкастую мимику. И все происходящее ему тоже очень и очень не нравится. Стоило ли убегать от смерти из собственного мира, чтобы вскорости умереть в чужом?
— Стоило! — клятвенно заверил меня Стеф. — Если ты помнишь, твой мир всеми силами пытался уничтожить меня, но я нашел в себе силы бороться и до последнего противостоять неизбежному безумию. Не без твоей помощи, надо сказать. Здесь я не позволю никому причинить тебе зло.
— Благородный, да? — Я уже достаточно согрелась, чтобы начать серьезно задумываться о бренности бытия, и теперь пыталась найти тайный смысл в высокопарных речах моего очаровательного соседа по ванне.
— Скорее заинтересованный, — хитро сощурился вредный вампир, брызгая в меня благоухающей пеной, которой он набухал в воду от всей своей кровожадной души.
— Это чем же ты так заинтересован? — Я не осталась в долгу и запустила в ответ пузырьком из-под этой самой пены. Правда, пустым. — Уж не уникальным ли составом моей крови?
— И этим тоже, — к вящему сожалению, клыкастый паразит от прямого попадания ушел на дно, но быстро вынырнул, довольно скалясь. — Но прямо сейчас меня больше интересует, — Стеф смешно фыркнул, отплевываясь от пены, и одним плавным движением переместился на мою половину ванны, — не внутреннее содержимое твоих сосудов, а внешнее…
Чуткие мужские пальцы, еле касаясь, скользнули по моей шее, ключице. Темный бездонный взгляд обжигал кожу похлеще кипятка.
— Я всегда знала, что даже в еде ты — извращенец, — вмиг охрипшим голосом выдала я, стараясь скрыть за насмешкой чувства, которые вызывали во мне его прикосновения.
— Это почему же? — промурлыкал увлекшийся подводным изучением меня вампирюга.
— Потому что внешнее окружение сосудов — жир. Ты непостоянен в своих желаниях.
— Лучше быть непостоянным в своих желаниях, чем в предмете своих желаний. Ты не находишь?
Я промолчала. Просто потому, что не смогла придумать достойного ответа. Да он, наверное, и не требовался. Сейчас меня волновало кое-что другое, точнее — кое-кто другой. Клыкастый такой, нежный, чувствительный и жутко опасный. От его жарких поцелуев и страстных прикосновений кружилась голова, бездонные темные глаза затягивали в омут неземного блаженства, наши сердца бились в едином ритме, а мир существовал только для нас двоих и состоял только из нас двоих. Это было настолько восхитительно, нереально и одновременно… страшно. Я словно танцевала на краю пропасти с завязанными глазами. Чарующей музыке нашей страсти невозможно было противостоять, она увлекала и звала, дарила невероятное ощущение полета, но вместе с тем любой неосторожный шаг мог легко превратить головокружительный полет в стремительное падение. И от этой двусмысленности, постоянного витания в воздухе скрытой опасности у меня сладко замирало все внутри, я испытывала странное, неведомое ранее чувство удивительной свободы, если только свободой можно назвать тонкую грань между здесь и там, между всем и ничем, между жизнью и смертью.
Когда вода окончательно остыла, мы перебрались в комнату. Стеф разжег камин, удобно устроился в кресле возле огня, усадил свою иномирную пассию к себе на колени и, рассеянно поглаживая пальцами мою шею, прикрыл глаза. Мне же осталось только свернуться калачиком и начать мурлыкать от удовольствия.
Наверное, извращенка все-таки я, а не он, потому что чувствовать себя комфортно в объятиях кровожадного хищника, готового в любой момент вцепиться тебе в горло, нормальный человек не может по определению. А мне так хорошо, как не было никогда в жизни.
Но испортить можно все, и размер счастья не имеет значения.
— О чем ты так напряженно думаешь? — поинтересовалась я, уже довольно долго наблюдая, как мой ненаглядный вампир кусает верхним клыком нижнюю губу — верный признак глубокого мыслительного процесса. Не к добру это.
— О том, что не мешало бы подкрепиться. — Он медленно открыл глаза и смерил меня неприятно оценивающим взглядом. — Ты уже второй раз умудряешься истощить мой энергетический запас почти подчистую.
— Вот как? — Мне совершенно не понравилась такая новость. — Ты же говорил, что в такие моменты либо идет добровольный обмен энергиями, либо ты просто забираешь ее у любовницы как типичный энергетический вампир.
— Я тоже так думал. Вчера посчитал это случайностью, а сегодня… Не могу пока понять, что происходит, потому что ты не забираешь у меня почти ничего, а я чувствую себя словно выжатый лимон.
— Может, я уже стала энергетическим вампиром, злостным и ненасытным? — Подобная перспектива меня не радовала, но мои страхи быстро развеяли.
— Нет, я бы сразу понял. Тут что-то другое, но я обязательно найду, откуда ветер дует. Не волнуйся, это не страшно.
— Ты уверен?
— Абсолютно. — Меня одарили вымученной улыбкой голодной акулы.
— Может, ты просто пытаешься меня разжалобить, чтобы я добровольно согласилась пожертвовать тебе пару литров собственной кровушки?
— Не угадала, с тобой я несколько по иной причине.
— Потому что во мне есть частичка твоей Стадии? — не смогла я удержаться от провокационного вопроса. Не то чтобы рассчитывала услышать кучу милых каждому женскому сердцу глупостей (тут я не обольщалась — не услышу), но лучше сразу знать свое истинное место как в сердце, так и в постели тысячелетнего вампира. Не люблю неопределенностей.
— А ты в моих объятиях пытаешься отомстить своему подлому мужу? — не остался в долгу Стефианир.
В его глазах появился нехороший багровый отблеск, и это были вовсе не блики потрескивающего рядом камина. Не стоило, ох не стоило ступать на столь зыбкую почву таких несвоевременных разборок, но слово не воробей, вылетит — хоть из пушки стреляй, не попадешь.
Я закусила губу, чтобы не ляпнуть ненароком еще какую-нибудь неуместную глупость. Любые оправдания сейчас будут выглядеть жалко и неубедительно. Есть вещи, о которых не нужно спрашивать, но есть вещи, о которых необходимо говорить. Я, кажется, все перепутала.
Мы с вампиром какое-то время молча изучали друг друга, выискивая ответы каждый на свои высказанные и невысказанные вопросы. Что уж пытался прочесть по моему лицу Стеф, не знаю, но вот я поймала себя на мысли, что до этого момента про Вадима не думала совершенно. Муж словно перестал для меня существовать. События со вчерашнего дня закрутились с такой быстротой, что о гнусном предателе вспоминать было просто некогда. И вот — на тебе! — напомнили. А что самое интересное — угрызения совести меня совсем не мучают. Ну ни капельки.
— Пора собираться, Светлана. Скоро закат. — Стеф несколько отчужденно чмокнул меня в нос и ссадил с колен.
Только сейчас я заметила, что в комнату начали потихоньку прокрадываться сумерки. Действительно пора.
Помещение, куда привел меня Стефианир, наверное, правильнее было бы назвать большим кабинетом или комнатой для совещаний. Довольно официальный интерьер с безликой помпезной мебелью, мрачными темно-бордовыми стенами и маленьким, плотно занавешенным окном. Угрюмо, безлико и неуютно. Если бы не многочисленные факелы, дающие живой и довольно яркий свет, тут вполне можно было бы устроить что-нибудь наподобие склепа.
Длинный лакированный стол в форме буквы «т», как в наших привычных конференц-залах, занимал почти все пространство комнаты. Во главе этого самого стола стоял, уперев руки в столешницу, как всегда безупречно красивый глава клана Мейлих. Я невольно поежилась под его колючим взглядом, который он бросил на меня, едва мы вошли. По правую сторону от него расположился Карилен, по левую — неприятно известный мне представитель Веерхов, тот, который так жаждал моей смерти вчера на Лике Справедливых. Роль остальных «членов электората» выполняли неизвестные мне вампиры. Я насчитала их девятнадцать штук. Странно, а число-то с изначально заявленным не сходится. Или у них тут первый десяток считать не принято?
О чем эта неправильная девятка советовалась минутой ранее — можно только догадываться, но при нашем появлении все разговоры смолкли, словно всему собранию разом сунули в рот коллективный кляп. На меня смотрели с любопытством, которое довольно быстро сменилось откровенным недоумением. Не знаю, что уж главный красавчик Мейлихов успел рассказать клыкастому собранию, но те из вампиров, которые раньше не имели счастья лицезреть мою иномирную особу, пребывали в некоторой растерянности. На их лицах слишком явно читался вопрос — как такая неприметная и невзрачная человеческая (хорошо, получеловеческая!) девица могла перехитрить самого Иинсу? Хотелось бы мне и самой это знать. И кому я тут так сильно мешаю — тоже. Кажется, история повторяется. Когда Стефианир попал в мой мир, он тоже сначала не совсем понимал, что происходит, но у него хотя бы была определенная цель — отыскать Стадию и вернуться домой. Я же тут нахожусь по прихоти судьбы, на птичьих правах, и возвращаться мне, собственно, некуда. Перспектива и так не из приятных, а тут еще вампирам неймется.
— Что ж, начнем, — дождавшись, когда высшее кровожадное общество изучит камень преткновения в моем лице, Стирх объявил заседание открытым и вкратце изложил причину экстренного сбора представителей всех основных клыкастых кланов. История появления пришельцев из другого мира на территории клана Мейлих давно не являлась ни для кого секретом, поэтому была изложена озабоченным красавчиком сухо и лаконично, а вот события недавние, связанные с неудачным покушением на меня, он расписал более обстоятельно. И, кажется, именно это его волновало сильнее всего. Сомневаюсь, конечно, что главу приютившего нас клана искренне заботит моя иноземная жизнь, но все-таки приятно, когда тебя не бросают на произвол судьбы, пусть и в собственных корыстных интересах.
По окончании лаконичного повествования я снова подверглась прицельному сканированию двух десятков пар любопытных глаз. Как в зоопарке неведомую зверушку рассматривают, ей-богу. Или прикидывают, сколько надо приправ и специй положить, чтобы не испортить столь экзотическое блюдо.
— Я решил поставить в известность Совет Девяти относительно этого вопроса лишь потому, что хочу снять с себя всю ответственность за этих чужаков, — продолжил миррен Стирх после минутной паузы. — Лик Справедливых по непонятной прихоти оставил их в живых, и мой клан выступил нейтральной стороной, дав им приют до вынесения приговора, но полностью брать под свое покровительство чужую кровь, да еще и человеческую, я больше не собираюсь. — И совершенно равнодушный взгляд в мою сторону.
Вот так, Светлана. Сначала пригрели тебя, словно щенка бездомного, накормили, обогрели, дали видимость крова, а как только обнаружились блохи, сразу выставляют вон. Да еще и с помпой, вон сколько знати в свидетели созвал. Правильно, лишние проблемы никому не нужны. Уж чем-чем, а альтруизмом вампиры точно не страдают.
— Я уверен, клан Веерху будет просто счастлив принять активное участие в судьбе этой милой парочки, — торопливо заговорил противный тип по левую руку от Стирха и предвкушающе оскалился. Видимо, боялся, что кто-то первым милостиво пригласит нас в гости и вожделенная добыча, сейчас доступная как никогда, уплывет в чужие, менее мстительные руки. Я прямо каждой клеточкой своего многострадального подопытного организма почувствовала «искреннее радушие» и «душевную отзывчивость», сочившиеся из этого вампира. А сколько незабываемых ощущений сулил его взгляд…
Сзади от злости заскрежетал зубами Стефианир. Нет, он не прятался от пристального внимания высокого собрания, а просто прикрывал мне спину. Нам же так и не предложили присесть, поэтому мы стояли, словно нашкодившие старшеклассники в кабинете директора, — гордые и нераскаявшиеся.
— В клане Систра тоже есть пропавшие вампиры. Двое, — подал голос тот, кто сидел ближе всего к нам. Он выглядел старше остальных и больше напоминал доброго деревенского дедушку, но выступающие клыки и цепкий взгляд не позволяли обольщаться относительно «безобидности» их обладателя. Такой с теплой улыбкой на устах без колебаний снесет кому-нибудь голову и пойдет пить чай будто ни в чем не бывало.
— У нас тоже есть пропавший, — высказался еще один желающий получить интересную иномирную «тамагочи» в свои кровожадные лапки.
— А у нас никто не пропадал, — похвасталась в свою очередь жгучая брюнетка. — Но все это так интересно, что клан Римелин с удовольствием пригреет бедолаг на своих… землях. — И так она многозначительно облизнулась, что у меня не осталось ни малейших сомнений, что эти самые пригретые земли станут для нас с Вадимом посмертным курганом.
— У Лайтаров нет потерь за последние четыреста лет, поэтому наш клан вмешиваться не собирается.
Хоть кому-то из вампиров мы неинтересны, уже радует.
— Клан Норволк готов предложить лишь роль сторонних наблюдателей.
О, еще один отказник!
— У нас только один пропавший, — последней взяла слово вторая девица, одетая в костюм, очень похожий на военный. — Но вряд ли мой клан захочет участвовать в этой сомнительной авантюре.
Надо же, как мнения разделились. А я думала, все только и мечтают о том, чтобы предать нас самым злостным и жестоким пыткам, отомстить за своих погибших соотечественников. Оказывается, некоторые во-обще не хотят с иномирной проблемой связываться. Только вот мне почему-то не нравится ни один из предложенных вариантов.
— У меня больше прав на этих мерзких людишек! — не выдержала мстительная душа представителя клана Веерху. — Они заслуживают самой страшной смерти!
— Мы еще не услышали главу клана Зварру, — повернулся Старх к Карилену, а я так и открыла рот от удивления.
Это что же получается? Стефианир — племянник самого правителя? Почти прямой наследник целого клана? Вот зараза какая! И ведь молчал! Да и сам Карилен тоже хорош, ни словом не обмолвился, ни жестом не намекнул. Хотя нет, намекнул, как раз вчера, но я благополучно успела об этом забыть.
— Для начала хочу освежить память некоторым излишне импульсивным особам, — спокойно и даже как-то отстраненно заговорил главный Зварру, бросив при этом красноречивый взгляд на Веерху. — Что бывает с теми, кто осмеливается идти против решения Лика Справедливых, все прекрасно знают. Судьба клана Шаарх пусть послужит тому напоминанием. — При этих словах вампиры заметно приуныли. Видимо, слишком наглядный пример привел Карилен, раз даже самые ретивые приверженцы кровавой мести так легко остыли. — А теперь к делу. Мой племянник связан с шейлари нитями смерти, и пока это так, любое причинение вреда нашей гостье я буду воспринимать как вызов всему клану. По этой причине Зварру единственный имеет полное право предложить Светлане и ее спутнику максимальное покровительство и защиту. А чтобы ни у кого не возникло мысли в моей предвзятости… Порог моего замка они переступят только после того, как принесут мне перо Свиярса.
Вампиры некрасиво поразевали рты и уставились на Карилена с нескрываемым изумлением и… ужасом.
— Ш-ш-шрот мийс-с-с вар! — рассерженной гадюкой зашипел над ухом Стефианир. — Мог бы избавиться от нас и более легким способом.
Я же поняла только одно — щедрая судьба великодушно решила подключить меня, как постоянного клиента, к безлимитному тарифу по неприятностям.
— Стеф, стой! — безуспешно пыталась я докричаться до противного вампира, упорно делавшего вид, что меня не слышит. Это клыкастое недоразумение стремительно неслось по коридору, вцепившись мне в запястье мертвой хваткой, и бессовестно не обращало внимания на жалкое сопротивление сзади. Я державным флагом развевалась следом, очень надеясь, что этот спринтерский забег не на длинные дистанции. Правда, если учесть длину и количество коридоров в замке, рассчитывать на ближайший привал можно разве что часа через два.
Совет Девяти мнением большинства вынес решение в пользу предложения Карилена. Чем уж так оригинальна была идея главного интригана клана Зварру отправить нас к непонятной птице Свиярс, я по причине полного отсутствия знаний в данной области, естественно, не поняла, но горела нестерпимым желанием срочно прояснить этот животрепещущий вопрос. Пробел в образовании вряд ли послужит достойным обоснованием для ухода от ответственности. Вот только единственный доступный сейчас источник этих самых заветных знаний делиться со мной информацией не торопился. Точнее, он торопился, и даже меня прихватил за компанию, но наши конечные цели в данный момент явно не совпадали.
— Да стой же ты! — Я в очередной раз уцепилась за выступ стены, рискуя остаться без руки, потому что все предыдущие попытки поработать тормозом даже не замечались, но-о чудо! — клыкастый турбодвигатель соизволил-таки остановиться. — Объясни мне наконец… — тут же попыталась я потребовать хоть каких-нибудь объяснений от своего неадекватного возлюбленного, но была бестактно перебита раздраженным рыком: «Не сейчас!» — и прежде чем мое возмущение успело пискнуть, Стеф сгреб надоедливый «тормоз» под мышку и понесся дальше.
По дороге от нас шарахались редкие встречные вампиры. Что их больше пугало — самонаводящейся торпедой летящий соотечественник или брыкающаяся в его руках иномирная жертва — сказать не берусь, но дорогу нам уступали поспешно и безропотно. Один учтивый клыкастый господин даже услужливо распахнул перед нами двери очередного коридора (потому что кое-кто чуть не протаранил их моей головой) и проводил таким завистливым взглядом, что я не удержалась — показала ему кулак. Два крутых лестничных пролета мы преодолели в несколько резких прыжков. Ориентацию в пространстве я потеряла уже на третьем повороте, поэтому куда «несет меня лиса», представить не могла даже приблизительно, а полумрак, царивший во всем необъятном замке, запутал окончательно. Да и жути нагнал, если честно.
— Ты пока побудешь здесь. — Стефианир отпустил меня так резко, что мне чудом удалось сохранить равновесие и позорно не растянуться у его ног.
— Ты можешь наконец объяснить, какого лешего… — гневно начала я заготовленную заранее отповедь, но сразу примолкла, едва внимательно всмотрелась в его лицо. Багровые глаза лихорадочно блестят, клыки нехорошо удлинились, уголки губ нервно подергиваются, а взгляд так и блуждает по моей шее — жадный, голодный, нетерпеливый.
— Уверена, что хочешь получить ответы прямо сейчас? — хриплый, с придыханием голос не оставлял сомнений: романтическое свидание — последнее, о чем он сейчас думает.
— Уже нет. — Я непроизвольно попятилась, хотя прекрасно понимала: от вампира не убежишь, только умрешь уставшей.
— Тогда поговорим позже. — С этими словами меня довольно грубо затолкнули в ближайшую комнату и отгородились от гастрономического соблазна массивной дверью.
Я качать права по поводу жестокого обращения с иномирным меньшинством не стала, нечего красной тряпкой (точнее — кровью) перед голодным вампиром размахивать. Наши отношения, конечно, перестали быть чисто платоническими, но… Любовь любовью, а обед по расписанию. Пусть свой обед Стефианир пропустил частично и по моей вине, но расплачиваться целостностью собственных сосудов за это совершенно не хочется. Сам виноват.
Кстати, мне подкрепиться тоже не помешало бы, а то я не ела… сколько же я не ела-то? Два дня уже. Ничего себе! И ведь не очень-то и хочется, что самое интересное. Вряд ли можно считать полноценной трапезой те два стаканчика сомнительного пойла, которым пичкал меня «душка» Листей. Не отравил, и на том спасибо. Надо будет у Карилена спросить, это вампирские особенности организма начали активно проявляться или же нестандартная человеческая реакция на стресс? Некоторые вот сметают все подряд при малейшем нервном напряге, а у меня, напротив, кусок в горло не лезет.
Глаза постепенно привыкли к полумраку, царившему в комнате. Несколько чахлых факелов разгоняли темноту слабо и неохотно, поэтому рассмотреть что-либо за пределами небольшого пространства получалось с трудом. Тумбочка, неубранная кровать, стол с остатками еды. Комната не моя, это можно было сказать с полной уверенностью.
— М-да, некоторые не ищут легких путей, — выдала я в окружающее пространство собственное мнение относительно сложившейся ситуации. Мои апартаменты, даже по самым грубым подсчетам, находились гораздо ближе, и к чему было устраивать «гонки по вертикали», да еще и в полуадекватном состоянии, в голове не укладывалось. — Вот уж действительно, у вампиров свои причуды.
Естественно, на ответ я не рассчитывала, поэтому, когда под кроватью что-то завозилось, закряхтело и заохало, перепугалась не на шутку. Утреннее покушение почему-то до сих пор не воспринималось чем-то серьезным и даже казалось надуманным излишне подозрительными вампирами, но вот таинственная пакость, что лезла сейчас из темноты и протягивала ко мне свои загребущие лапы, пробудила первобытные инстинкты. Внутри все похолодело. Стефианиром это не могло быть никак, потому что он остался по ту сторону двери и сейчас несколько занят восстановлением уровня гемоглобина в организме, к тому же не в его характере так банально повторяться.
— Мамочки… — Я попятилась от источника звука.
В незнакомом помещении, да еще и плохо освещенном, подобные маневры всегда чреваты неприятными последствиями. Вот и мне не повезло — я обо что-то споткнулась и чуть не рухнула на пол, тем самым облегчив пакости задачу по ловле незадачливой жертвы, но успела ухватиться за угол комода. Ох и не повезло Стефианиру! Потому что, когда я его увижу, собственноручно повыдергаю ему все клыки за такую своеобразную заботу и оригинальное обеспечение безопасности своей иномирной возлюбленной.
— Светочка, родненькая моя, это же я, — до боли знакомым голосом удосужилась обозначить себя «пакость», а на удивление вовремя и ярко вспыхнувший факел явил во всей красе лик моего благоверного, храбро выкарабкивающегося из-под кровати. Растрепанного, небритого, с паутиной на оправе треснувших очков и всего в пыли.
Расправившая было крылья паника сменилась состоянием шокового оцепенения, а потом ей на смену пришла спасительная истерика. Ни дать ни взять — домовенок Кузя в поисках своего пропавшего сундучка со сказками. Только домовенок у нас с ученой степенью, сундучок — размером с параллельный мир, а сказки вообще в стиле готического триллера. И вот это растрепанное пыльное чудо по фамилии Назаров смотрит сейчас на меня ошалевшими глазами, совершенно не понимая причины столь безудержного веселья своей подопытной женушки.
Я же хохотала как ненормальная. Хотя почему как? Зерно безумия попало на благодатную почву. Еще пару месяцев назад я спокойно жила в состоянии привычного земного материализма, совершенно не подозревая, что паршивка-судьба уже отвела мне главную роль в своем сюрреалистическом спектакле. Я бы и дальше с удовольствием пребывала в сладком неведении относительно выпавшего на мою долю «счастья», но экспресс-курсы по перевороту жизненных ценностей слишком быстро и жестоко сорвали маски со всех игроков. Тот, кому я доверяла и кого любила на протяжении нескольких лет, оказался настоящим подонком с полным набором извращенных садистских наклонностей, а тот, кому самой иномирной природой предназначено губить людей во имя собственного выживания, проявил прямо-таки «человеческий» гуманизм и невероятную чуткость. Тут никакая стрессоустойчивость не выдержит, будь она хоть трижды укреплена противотанковой броней. Вот и моя нервная система дала вполне ощутимую течь. В прямом смысле — от смеха у меня потекли по щекам слезы.
— Дорогая, что они с тобой сделали?! — кинулся ко мне перепуганный Вадим, решив, что меня бросило из крайности в крайность. — Они над тобой издевались?! Мучили? Почему нам не давали встречаться целых два дня? Ну я им покажу, упыри проклятущие! — И так далее, без перерыва.
Я размазывала по лицу соленую влагу, уже не в состоянии внятно отвечать и адекватно реагировать на мужнины вопросы, один другого забавнее. Неужели эта бессовестная профессорская физиономия не понимает, насколько смешно сейчас выглядит со всеми своими жалкими попытками казаться заботливым и участливым? При отсутствии видимой опасности со стороны он пытается строить из себя возмущенного рыцаря, готового защищать любимую женщину ценой жизни. Ее жизни, между прочим.
— Вадим, что ты делаешь? — Уже начиная успокаиваться, я наконец поняла — происходит что-то неладное. Точнее, начала успокаиваться, когда почувствовала это самое неладное. Мое лицо покрывали жаркими страстными поцелуями, и жесткая двухдневная щетина неприятно царапала кожу.
— Я со вчерашнего дня только и мечтаю об этом! — Хриплое дыхание мужа не оставляло сомнений в его излишне откровенных намерениях.
На меня словно ушат холодной воды вылили. Истерика тут же исчезла без следа.
— Прекрати сейчас же! — Я попыталась оттолкнуть неожиданно пробудившееся «счастье», но добилась кардинально противоположного эффекта — меня бесцеремонно опрокинули на кровать.
— Светочка, милая, любимая, драгоценная… — даже не замечая моего сопротивления, усилил натиск Вадим. Тонкая ткань кофты опасно затрещала.
— Тебе сейчас положено от похмелья мучиться, а не о любви думать, — попыталась я достучаться до затуманенного сознания мужа, одновременно силясь высвободиться из цепкого захвата. — Ты вчера столько вылакал…
— Сегодня мое похмелье — это ты! — последовал не слишком вразумительный ответ.
— Вадим, убери руки и перестань сходить с ума!
— Даже не подумаю! Ты моя и только моя!
Так. Все! Приплыли. Кое у кого крыша поехала не на шутку. Не знаю, местный алкоголь ли тому виной или другая причина столь разнузданного поведения моего гормонально ушибленного ученого, но понимать слово «нет» это похотливое чудовище отказывалось категорически.
Внезапно накатили отвращение и злость. Профессор Назаров, как истинная сволочь, так привык выходить безнаказанным из любой ситуации, умело подставляя под удар чужие судьбы, что сама мысль об отказе, особенно с моей стороны, не воспринимается им серьезно. Я всего лишь подопытный кролик? Первый и единственный экспериментальный образец? Еще не запатентованное открытие? Возможно. Только я не вещь, чтобы кому-то принадлежать! А если муженек решил таким подлым способом заявить на меня единовластные супружеские права, то его ждет большое разочарование — наш брак приказал долго жить с момента разоблачения его антивампирской деятельности. Только некоторые упорно не хотят этого понимать.
— Если ты сейчас же не отпустишь меня… — яростно зашипела я, уже прекрасно понимая, что конструктивного диалога с агрессивно настроенным мужем не получится, но попытаться в последний раз все-таки стоило.
Как и предполагалось, внимать голосу разума никто не собирался. Во мне же все кипело от возмущения и ненависти, а потому как и что именно я сделала дальше, сказать трудно. Пальцы клещами сомкнулись на плечах неугомонного ученого и, с легкостью приподняв его над собой, я отбросила мужа прочь. Видимо, мобилизовались защитные силы организма, которые решили одним ударом покончить с творящимся безобразием. Вадим полетел на пол, словно тряпичная кукла, брошенная небрежной рукой. Момент соприкосновения профессорского тела с камнем отозвался в моей спине резкой неприятной болью, но мне было не до этого.
Стены-то, может, у замка и крепкие, а вот карниз точно гастарбайтеры крепили, потому что деревянная планка, на которой висели тяжелые шторы, не выдержала удара казалось бы тщедушного тельца иномирного человечка и одним концом рухнула вниз. По голове паразиту не попала, к сожалению, но хребет отшибла изрядно. И опять резкая непонятная боль в спине.
Я поднялась с кровати и, совершенно не заботясь о своем потрепанном внешнем виде, медленно направилась к несостоявшемуся насильнику. Он уставился на меня расширенными от ужаса глазами и еще сильнее вжался в стену, даже не попытавшись подняться. Вцепиться ему в глотку хотелось со страшной силой.
— Свет, ты ч-ч-чего?! — мигом забыл о своих притязаниях мой благоверный.
Он явно не ожидал такого яростного отпора от столь хрупкой и безобидной женщины, которая раньше даже комара без слез не могла прибить. Ничего. Что породил, за то пусть теперь и страдает.
— Никогда. Больше. Не смей. Ко мне. Прикасаться, — не сводя с мужа горящего яростью взгляда, четко произнесла я каждое слово.
— Свет, но я… я не знаю, что на меня нашло. — Вадим решил умаслить меня жалкими оправданиями. — Правда-правда. Вчера вечером я чуть на стенку не лез, даже похмелье проклятое не отвлекало, и вот недавно опять накатило. Я словно себе не принадлежу, сам не понимаю, что происходит. Буйство гормонов какое-то. И главное — сил столько появляется, что, кажется, я готов горы свернуть. Наверное, это побочный эффект местного воздуха. Может, в нем какие-то вещества содержатся, активизирующие эндокринную систему? Или в еду что-то стимулирующее подмешивают. Свет, ты прости меня, я больше не буду. Нам надо держаться вместе, чтобы эти упыри нас не сожрали. У меня никого роднее и ближе тебя нет ни в этом мире, ни в каком другом…
Но я его уже не слушала, осененная страшной догадкой. Подобные приступы у Вадима начались со вчерашнего дня и примерно в то время, когда мы первый раз встретились со Стефом… А повторились сегодня, несколько часов назад, когда я отогревалась в ванне. И опять не одна. Господи, это что же получается?! Вся энергия, на потерю которой не так давно жаловался мой клыкастый возлюбленный, уходит к этому доморощенному Чикатило? Значит, Карилен был прав — мы втроем слишком сильно связаны, и энергетические привязки не пустой звук. Что же делать?
— Родная моя, давай предадим забвению это злосчастное недоразумение и не будем больше ссориться из-за ерунды, — продолжал увещевать меня ученый муж, заметив, что я немного выпала из образа злостной и ужасной фурии. Приободренный отсутствием враждебности с моей стороны, Вадим поднялся с пола и осторожно взял меня за плечи. — Светочка, мы слишком нужны друг другу.
Я скептически хмыкнула. Понимает, зараза, кроме меня, ему здесь рассчитывать не на кого, вот и прикрывается теперь чистосердечным раскаянием. Интересно, он догадывается, что именно спровоцировало такой нестандартный приступ тестостероновой активности? Вряд ли. Мой муж — ученый, и для него важны факты, которые можно пощупать руками, а законы этого мира имеют по большей части нематериальную структуру, их как наглядное пособие не используешь и под микроскопом не рассмотришь. В его понимании иметь право на существование может только то, что поддается логическому объяснению. Вампиров ему кое-как удалось подогнать под рамки своей научной концепции, но такие вещи, как магия и биоэнергетика, для него всего лишь пустой звук. Однако выгоду из этого воздушного замка он, правда, уже для себя вынес. Его нельзя убить и даже покалечить, не причинив вреда мне. Только он об этом еще не знает.
— Ну что, Светик? Мир?
Да, милый, умеешь ты приспосабливаться к непредсказуемым поворотам судьбы, и, как всегда, за чужой счет. Не человек, а паразит какой-то.
— Поживем — увидим, — неопределенно ответила я, брезгливо стряхивая с плеч его руки.
Говорить и уж тем более доказывать что-либо совершенно не хотелось. Повисла та самая гнетущая тишина, которая обычно заставляет напряженно ждать очередной гадости, но мешает думать, как ее лучше избежать.
— Ты не боишься, что в один прекрасный день пожалеешь, что так легко оттолкнула меня? — первым нарушил затянувшееся молчание «паразит». Голос его был на удивление спокойным и ровным, словно несколькими минутами ранее не произошло ничего предосудительного.
— Не боюсь, — честно ответила я, но сама постановка вопроса и тон, которым он был задан, мне очень не понравились.
На лице Вадима на миг появилась гадкая многозначительная усмешка, но тут же исчезла, будто ее и не было. Муж с видимым равнодушием прошел мимо меня и, взяв с тумбочки очки, нарочито медленно принялся их протирать.
— Что ж… Жизнь покажет.
Очень надеюсь, что средний палец, и тому, кому надо.
И вот на этой неопределенной ноте клыкастые хозяева замка решили завершить сеанс супружеского уединения четы Назаровых. Стирх, Карилен и Стефианир вломились в наше «семейное» гнездышко так стремительно, что чуть не снесли дверь с петель. Пламя факелов испуганно заметалось, разбросав по комнате призрачные тени. Я вздрогнула от неожиданности, а Вадим нацепил очки и твердым уверенным взглядом встретил кровожадных захватчиков. Даже руки на груди скрестил, чтобы выглядеть как можно внушительнее.
— Разве у таких крутых аристократов, как вампиры, не принято стучаться, когда входишь в комнату к даме? — с вызовом отчитал мой благоверный ворвавшихся мужчин. — Она может быть не одета, между прочим.
Вот подлец! Эта троица и так на взводе по неизвестным пока причинам, а он еще и масла в огонь подливает. Пусть неосознанно, но как в точку.
— В моем собственном замке я могу входить без стука в любую комнату и к любой даме, независимо от того, одета она или нет, — с холодной надменностью выдал глава клана Мейлих. Его, кажется, больше позабавило, чем разозлило, наглое заявление иномирного гостя, что нельзя было сказать о младшем отпрыске клана Зварру.
— Для крутых аристократов не существует понятия «дверь», когда в комнате с дамой находится мерзкая тварь! — вперил в Вадима пылающий багровыми всполохами взгляд Стефианир. Его ярость плескалась на самой поверхности зрачков, готовая в любой момент выплеснуться наружу сметающим все на своем пути цунами.
— По себе других не судят, — изрек потерявший остатки инстинкта самосохранения ученый муж.
Наверное, это смотрелось бы круто — обычный человек, не отличающийся крепким телосложением и боевыми навыками, пытается смело противостоять трем кровожадным хищникам, которым ничего не стоит одним движением клыка прервать его жалкую жизнь, если бы я не знала этого самого человека. Мой дражайший супруг и самоотверженность — понятия несовместимые. В данном случае, подозреваю, чрезмерная наглость прикрывает невиданную трусость. Стеф и Вадим первый раз встретились лицом к лицу после прохождения через Врата, и за одну никчемную малодушную шкурку я бы сейчас не дала и ломаного гроша.
— Все-таки я сделаю то, о чем мечтаю уже слишком давно. — Стеф оскалился так, что даже меня пробрало до мозга костей, и неторопливо, я бы даже сказала лениво, двинулся в сторону своего бывшего личного патологоанатома. А куда ему теперь спешить? Добыча сама неосторожно забежала в клетку к тигру, причем свято уверенная, что хищник давно испустил дух. Не стоит радоваться смерти врага, если лично не похоронил его.
— Ты поклялся не трогать меня! — продолжал храбриться горе-ученый, тем не менее пятясь от наступающего на него вампира, но быстро уперся в подоконник и был вынужден остановиться.
— А еще я поклялся, что, когда мы поменяемся местами, я по капле выцежу у тебя всю кровь и скормлю ее воронам на ближайшей помойке.
— Не смей прикасаться ко мне своими грязными клыками, упырь! — Взгляд профессора Назарова заметался в поисках выхода, но бежать было особо некуда — слева окно, справа кровать, а впереди медленно и неумолимо приближается кровожадное и очень агрессивно настроенное существо, да еще и не одно. Показная храбрость стремительно сдавала свои позиции.
— Мои клыки будут почище твоей грязной душонки. А та клятва, которой ты смеешь меня попрекать, потеряла свою силу с момента возвращения на Айдару.
Стеф предвкушающе оскалился и вдруг наотмашь, чисто по-мужски, съездил Вадиму по физиономии. От всей широты вампирской души, вложив в удар всю свою злость, ненависть и боль. Мой благоверный в очередной раз мешком рухнул на пол. Стефианир неторопливо, с чувством собственного превосходства, склонился над поверженным противником и сдавил ему кадык.
— Запомни, ш-ш-шээри! Твое подлое сердце бьется ровно до того момента, пока Светлане ничего не угрожает.
Этого оказалось достаточно, чтобы глаза Вадима вылезли из орбит. Он прохрипел в ответ что-то нечленораздельное, безуспешно пытаясь освободиться из стального вампирского захвата, а я вдруг почувствовала, что начинаю задыхаться. Горло будто тисками сдавило, каждый вдох давался с неимоверным трудом, грудь нестерпимо обожгло от нехватки воздуха. Словно издеваясь, из окна подул легкий прохладный ветерок, но легкие бессовестно проигнорировали вожделенный источник кислорода. Перед глазами появилась неприятная серая муть, застилающая уплывающее сознание. Я пальцами пыталась разорвать те невидимые путы, которые сдавливали мне горло, однако это не приносило облегчения.
Господи, что со мной опять происходит? Почему?
Стоило ли избегать стольких возможностей умереть более приятной и, я бы даже сказала, необычной смертью, чтобы сейчас на ровном месте почить от элементарного удушья? Где справедливость?
— Стефианир Кронест, остановись немедленно, иначе ты убьешь ее! — словно сквозь вату услышала я чей-то резкий окрик. Меня подхватили сильные мужские руки, не давая упасть, и прислонили к стене.
Воздух болезненной лавиной ринулся в легкие. Я судорожно хватала ртом каждый глоток, словно старалась надышаться на всю жизнь вперед. Никогда не думала, что задохнуться — это так страшно.
— Кортст мис вельтр! — сквозь зубы процедил Стефианир, излишне пристально наблюдая, как мое дыхание потихоньку восстанавливается. — Что все это значит. Светлана?!
У меня, конечно, имелась своя версия случившегося, но озвучивать ее в присутствии посторонних по некоторым причинам совершенно не хотелось.
— Я позже тебе объясню, — еле слышно пробормотал Карилен, не глядя на племянника. Кажется, он гораздо быстрее просек, что к чему, и был со мной солидарен.
— А это значит, что никто из вашей упыриной шайки не сможет убить меня, не убив при этом Светку, а она вам для чего-то нужна, — злорадно донесся профессорский голос из угла. — Только мы с ней повязаны не на жизнь, а на смерть. Да, я вчера был сильно пьян (успокаивал нервы после такого жуткого стресса, брр!), но не настолько, чтобы потерять бдительность. Пока вы откровенничали, я всего лишь притворялся спящим без задних ног, а на самом деле внимательно слушал и как следует запоминал. Ваш грозный Лик Справедливых преподнес мне поистине бесценный подарок. Так что, вампирчики, обращаться со мной надо как с хрустальной вазой. — С этими словами мой благоверный поднялся и, бесстрашно приблизившись к двум кровожадным представителям клана Зварру, фамильярно приобнял Стефа за плечи. — Ну что? Будем дружить?
Вот уж поистине, нет предела наглости и беспринципности. Если уж мне захотелось стереть эту наглую лживую улыбку с лица чокнутого ученого, что уж говорить об истинных вампирах. Они готовы были растерзать зарвавшегося человечишку на месте, но на клыкастых лицах не дрогнул ни один мускул, а вот глаза… Сама бездна распахнула свои врата в глубине полыхающих алым пламенем зрачков.
— Да, Стефианирчик, — продолжил наслаждаться кажущейся безнаказанностью ученый мерзавец. — Ты снова зависишь от меня, ведь твоя смерть тоже на Светке завязана. Замкнутый круг получается. Поэтому умерь свой кровожадный пыл и спрячь подальше кусательный аппарат, он немного нервирует, а сердце у меня слабое.
— Как только я найду способ освободить Светлану от твоего паразитического влияния, профессор, ты сам будешь умолять меня поскорее прервать твое никчемное существование, — на удивление спокойным тоном констатировал младший отпрыск клана Зварру. При этом он так глянул на человеческую руку, лежащую на его плече, что я была удивлена, как это он до сих пор ее не отгрыз. Вот что значит тысячелетняя выдержка!
— Оставь свои садомазохистские фантазии при себе. — Вадима явно понесло. — Как видишь, мне и здесь покровительствует удача, так что у твоих клыков нет ни малейшего шанса…
— Шанс есть всегда, — прервал пылкую речь вконец обнаглевшего иномирного гостя Стирх. Странно, что он как хозяин замка до сих пор скромно помалкивал в сторонке, позволяя во всей красе разыграться столь безумному спектаклю, но нервы не выдержали и у него. — Не стоит дразнить вампира в его логове. Мне ничего не стоит вырвать из твоей гнусной груди еще живое бьющееся сердце и насладиться его великолепным вкусом, потому что я плевать хотел на тебя и твою странную спутницу. — При этих словах Вадим заметно побледнел и поспешно отлепился от Стефианира. — Ты рассчитываешь, что истинные вампиры слишком щепетильно относятся к смерти друг друга, чтобы позволить разбрасываться жизнями? В чем-то ты прав, мы не люди, которые могут убить только из-за того, что у кого-то хлеб мягче, а у кого-то алмазы крупнее. Жизнь вампира священна. Только я готов пожертвовать одним во имя спокойствия многих.
Карилен скрипнул зубами, но промолчал. Кажется, наш недальновидный ученый, сам того не подозревая, почти развязал межклановую войну. Только он не учел, что тут пленных не берут, мы лишь исключительное недоразумение.
— Я даю вам срок до следующего заката, чтобы покинуть пределы моих земель. На этом объявляю мое радушное гостеприимство законченным, — подытожил свою обличительную речь глава клана Мейлих и, недобро усмехнувшись, повернулся к коллеге по венценосности: — Свежей тебе крови, миррен Карилен.
С этими словами он гордо покинул нашу скромную обитель, оставив беспокойных гостей разбираться со своими проблемами. Одна из проблем, кажется, не просто созрела, но и успела изрядно переспеть.
— Если ты сейчас скажешь хоть слово, Вадим, — предупреждающе зашипела я на открывшего было рот мужа, — то я сама лично устрою акт массового самоубийства с тобой в главной роли. И способ выберу не самый гуманный, пусть мне хуже будет.
— Я с удовольствием помогу, — самоотверженно поддержал мою альтруистическую идею Стефианир, плотоядно облизываясь. — Надеюсь, профессор, на том свете мне ничто не помешает вонзить в тебя клыки. Ради такого стоит уйти из жизни раньше срока, но только после тебя.
— Не волнуйся, племянник, я позабочусь, чтобы твое имя вошло в летописи клана Зварру как одно из самых героических. — Карилен произнес это с таким видом, что я не поняла — шутит он или нет.
Источник межмировых проблем быстро скумекал, что дело дрянь, и решил проявить прямо-таки невиданное благоразумие.
— Ладно, ладно, я все понял, постараюсь исправиться.
Не знаю, как вампирам, но мне в покладистость благоверного верилось с трудом. Сомневаюсь, что его надолго хватит, но хоть какое-то время нервы трепать не будет.
Немного разрядил обстановку очень кстати принесенный поднос с едой. Ароматные запахи жареного мяса и свежеиспеченного хлеба заставили меня на время забыть как о муже, так и о напряженных вампирах. Только вот съесть я смогла всего пару кусочков, после чего еда вдруг стала вызывать стойкое отвращение. Глазами бы, казалось, все съела, а в горло даже крошка не лезет. Чрезмерное напряжение минувших дней дает о себе знать, не иначе. Некоторые в состоянии стресса едят без меры и продыху, а у меня напротив — желудок уходит в глухую оборону. Но продуктам не дадут пропасть даром, кое-кто с недавних пор обзавелся завидной прожорливостью.
Глава клана Зварру, едва заметив, что мой интерес к содержимому подноса окончательно иссяк, устроился в кресле напротив и величественно скрестил руки на груди.
— А теперь, шайлари, поговорим серьезно.
Замок клана Мейлих мы покинули уже днем. Стефианир решил, что тянуть до заката смысла не имеет, а «мусорное ведро сколько ни утрамбовывай, выносить все равно придется». Зачем откладывать неизбежное, тем более когда речь идет не о тысячелетиях, а о каких-то жалких нескольких часах. К тому же незаконченных дел ни у кого из нас не нашлось. Мы с Вадимом просто не успели ими обзавестись, а вампиры, даже если что-то и недоделали, виду не подали.
Честно говоря, я была свято уверена, что мы отправимся в путь какими-нибудь короткими телепортами или, на худой конец, пешком, но реальность решила меня шокировать своей иномирной оригинальностью, а Вадима вообще привела в неописуемый восторг. Тратить энергию на создание красивых порталов ради нас, естественно, никто не собирался, а вот предоставить транспорт, который работает исключительно на энергетике пассажира, — это пожалуйста!
Странные приземистые существа, отдаленно (я бы даже сказала, слишком отдаленно) напоминающие наших земных лошадок, терпеливо ожидали седоков у парадного входа. Отличие этих животных от привычных лошадей заключалось в наличии, во-первых, довольно длинного и жесткого шерстяного покрова неприятного серого цвета, во-вторых, пушистого хвоста, очень похожего на кошачий, а в-третьих, у них были странные, постоянно шевелящиеся червеобразные отростки по обе стороны морды. Таких тварей я насчитала одиннадцать штук. Ну да, мы покидали замок не одни.
— Что это? — вырвался у меня закономерный вопрос.
По наличию седел на спинах странных созданий легко можно было догадаться, что именно на этих «лошадях» нам и предстояло проделать долгий утомительный путь. Хотелось бы верить, что не в один конец.
— Это мольды, — недовольно ответил Стеф. — Они берут силу и выносливость у того, кто ими управляет.
— Типичные энергетические вампиры? — восхищенно присвистнул Вадим и чуть не сверзился с лестницы от этого самого восхищения.
— Не совсем. Мольды постепенно накапливают энергию, забирая ее у временного хозяина маленькими порциями с помощью своих усов, служащих своеобразными проводниками. Они скорее симбионты, легко подстраиваются под чужое биополе, прекрасно работая на нем как на вечном двигателе, безошибочно чувствуют любые изменения своего хозяина и никогда не перейдут грань, которая может стать для «живой кормушки» роковой. А при необходимости подпитывают того, кто неосторожно разбазарил такое ценное для мольдов добро, как живая энергия. Но это касается только разумных существ. А вообще основной рацион их питания составляет мелкая живность, которых они убивают с помощью тех же усов. И это при том, что физическую пищу наши красавцы не едят вообще, у них даже рта как такового нет. Они убивают ради самого убийства. Энергия смерти, как я уже говорил, — одна из самых мощных и сильных в любом мире.
— И мы на этом поедем?! — ужаснулась я, но мой крик души бессовестно проигнорировали. Причем все.
— А на людей они случайно не охотятся? — в Вадиме снова проснулся ученый дух, который требовал срочной исследовательской работы.
— Случайно — нет, а вот специально… — напустил туману Стефианир, но от ехидного комментария не удержался: — Просто постарайся не злить их и не проводить над ними никаких опытов, профессор. Мольды любят нежное и ласковое обращение. А еще они подвластны лишь одному хозяину, становясь полностью от него зависимыми.
— То есть их невозможно продать, подарить или украсть?
— Нет.
— Я понял.
А вот я — нет! Как можно быть ласковым и нежным с таким жутким и опасным существом?! Я обычных лошадей-то боюсь до ужаса, а тут такое!!! Мне вполне достаточно было увидеть, как один из вампиров уселся на чудо-юдо верхом, а оно, заметно оживившись, тут же обхватило его запястья своими омерзительными щупальцами.
— Я на нем не поеду! — твердо заявила я, прокручивая в голове всевозможные варианты для более-менее вразумительной отмазки.
— Почему? — удивленно спросил Карилен, вышедший проводить нас в последний путь, в который сам же и отправил.
— У меня на них аллергия! — ляпнула я первое, что пришло на ум.
Глава клана Зварру недовольно нахмурился. То ли не знал, что такое аллергия, то ли не понимал, как она может быть на столь милых и полезных зверушек.
— Свет, как у тебя может быть аллергия, если ты их первый раз видишь? — сдал меня с потрохами благоверный паразит.
— Я чувствую. — Голос предательски сорвался на шепот.
У меня даже возникла идея разыграть спектакль одного актера в лучших традициях анафилактического шока, но, пока я вспоминала, как же проявляется эта дрянь, момент был упущен. Стефианир не стал тратить время на бесполезные уговоры и ненужные пререкания, а молча подхватил меня на руки и потащил к моей новоявленной фобии. Все брыкания, попытки освободиться и угрозы вампиром были стоически проигнорированы. Как оказалась в седле, помню смутно. По запястьям скользнуло нечто теплое и необычно приятное, будто мне надели дорогие бархатные перчатки.
— Не бойся, они не страшные, — ласковым томным голосом увещевал клыкастый палач, поглаживая одной рукой мое бедро, а другой — лохматую холку чудовища. — Тебе никто не причинит вреда, и бояться совершенно нечего. Они просто другие.
