Часть четвертая
Конфуз Пико и жуткое подземелье
Одно утешение – может быть, я не выглядел таким дураком, каким себя чувствовал
Сомерсет Моэм
1
Добравшись до дороги, я оглянулся. Элсирика все еще стояла у края поляны, едва заметная среди вечерних теней. «Прощание славянки», – от чего-то пришло мне на ум. Госпоже Рябининой явно не хватало голубого платочка в руку, которым она могла бы помахать мне в след и вытереть слезу. Только в нашем драматическом расставании славянкой был еще и я, поскольку я счастливо унаследовал верхнюю часть ее тела. Как же все-таки это чудесно! Вот что делает высокая магия с людьми: был себе нормальным мужчиной (я бы даже сказал, агрессивно-нормальным), а стал по пояс женщиной. Тоже весьма нормальной: молодая, аппетитных форм грудь покачивалась при каждом шаге, от чего нижняя, мужская часть моего организма испытывала естественное и сильное возбуждение. Это мешало сосредоточится на главной цели, которая вела меня в замок графа Конфуза Пико: за второй половинкой ключа, находившегося, конечно, в гробу Сура Пориза Рыжего.
– Ничего, прорвемся! – сказал я, шагая быстрее к мостику, перекинутому через неглубокую канавку, оставшуюся от некогда глубокого рва. – С моими женскими чарами, господин Конфуз, вы мне не только ключик на блюдечке принесете, вы будете готовы весь замок подать к моим ногам. Впрочем, к ногам вряд ли… Ведь именно ноги выдавали меня. Торчавшие из-под юбки сапоги сорок третьего размера, с бронзовыми кантами и вышитыми суровой ниткой василисками, явно служили не тем пьедесталом, который должен нести утонченный и возвышенный образ госпожи Элсирики. Но я не сомневался, что справлюсь и с этой ничтожной проблемой. Совру что-нибудь – ложь из уст красивой женщины звучит ангельским откровением. Ха! Мало ли что с моими ногами, быть может, мозоли после долгого странствия требуют именно такой размер обувки.
Перейдя мостик, я остановился возле ворот и постучал. Ох, до чего же неудобные эти женские кулачки: хрупкие, маленькие, жалкие! На мои постукивания створка ворот, обитая железными полосами, не отреагировала практически никак. Зато я вынужден был сказать: «ай!» и схватиться за ушибленные пальцы. После неудачного опыта с кулачком я решил постучать ногой. На удары тяжелых сапог ворота отозвались скрипом, и тут я увидел веревочку, закачавшуюся прямо перед моим носом. Несомненно, она соединялась с хитрой системой, служившей чем-то вроде дверного звонка. Я потянул за упругий хвостик несколько раз, и во дворе замка неровным, долгим звуком запел колокол, и залаяли собаки. Через несколько минут по ту сторону ворот послышалось ворчание и неторопливые шаги прислуги.
– Кого там демоны притащили? – полюбопытствовал недовольный голос.
– Элсирика к графу Пико, – отозвался я. – Извольте немедленно впустить.
– К графу? – переспросили с той стороны. – Какая еще Элсирика?
– Великая кенесийская писательница, – сказал я убедительно и по возможности грозно, однако горлышко Рябининой, которым я вел переговоры, было не способно издать по-настоящему грозные нотки. – Автор бессмертных романов «Красная Юбочка», «Снежана и семь озабоченных гномов» и десятка других убойных триллеров, – добавил я для тупого гильдийца никак не спешившего открывать ворота.
– И что с того? – безразлично проговорил субъект, разглядывая меня в щелку между створок. – Граф не ждет никаких гостей.
Это была абсолютная наглость. Если бы мой посох не покоился на дне сумки, то я бы наверняка воспользовался им и проучил негодяя, а так я лишь выкрикнул:
– Гром тебя порази! Я – Элсирика, которую в Илии, Кенесии и Мильдии знает каждая собака! Вернее, все мало-мальски образованные люди! Немедленно доложи графу, иначе я тебя наизнанку выверну, бестолочь неграмотная!
– Горби, пойди скажи графу что к нему какая-то склочная девка, известная всем собакам, – произнес недовольный голос.
– Не склочная девка, а госпожа Элсирика! Эл-си-ри-ка! – бросил я вслед удалявшимся шагам.
Ожидать пока какой-то Горби сбегает за Конфузом Пико было для меня сущим испытанием. Графский прислужник ходил по ту сторону ворот, поглядывал на меня в щель и ворчал что-то неприличное, а я в нетерпении вышагивал у края мосточка, точно фотомодель по подиуму, одергивая юбку и фыркая накрашенными губками.
– Граф книги любит. Может и запустит вас, – раздался из-за ворот голос мучившего меня негодника. – Про что пишите, уважаемая?
– Пра любоффь, – нервно отозвался я, достал пачку «Честерфилд» и закурил.
– Про любовь, это хорошо. Важная тема, – сообщил графский прислужник, видимо, решивший загладить вину передо мной. – Гуляния под луной, вздохи, ахи, поцелуи…
– В основном постельные сцены. Преимущественно жесткий секс, – сказал я, приблизившись к щелке в воротах и пустив струйку табачного дыма в физиономию стража замка. – Я бы сказала, порнографический триллер. Это когда с оборотнями и гномами. Понятно?
– Порно… кехе… чего? – дремучий гильдиец поперхнулся не то дымом, не то неведомым словом.
– Порно того. Ну, где этот чертов Конфуз? – вопросил я и в ту же секунду услышал шаги, приближавшиеся из глубины двора.
– Извиняемся, господин Пико! Сердечно извиняемся! – затараторил прислужник, недавно говоривший со мной о литературе. – Но дамочка очень настырная попалась. Таки убедила меня, что вы ее действительно можете ожидать.
– Действительно Элсирика? – услышал я знакомый голос, полный недоверия.
– Я самая! Граф, открывайте, а то страшненько стоять за воротами, – отозвался я. – Уже совсем темно, того и глядишь, какие-нибудь оборотни или маньяки из кустов выпрыгнут.
Незамедлительно заскрипел запорный механизм, лязгнула задвижка. В воротах открылась высокая дверка.
– О, госпожа Элсирика! Действительно вы! – Конфуз не верил своим глазам, растерянно помаргивал ими, словно ожидая какой-то подвох, и возбужденно подергивал крючковатыми усиками.
– Привет, мой милый друг, – сказал я, задумавшись на секунду, как бы на моем месте повела себя настоящая Элсирика. Я мало знал об истинных отношениях между Рябининой и графом, но догадался, что Анька вряд ли бы кинулась ему на шею. И дружеские объятия, пожалуй, здесь были не уместны. Поэтому я повел себя максимально воспитано: сунул графу под нос ладошку для поцелуя.
Конфуз недоуменно уставился на дымившую между пальцев сигарету, потом на меня.
– Целуйте, – поторопил я его. – Или вы уже забыли, что делают с ручками прекрасных дам в приличном обществе?
– М-моя Элсирика! – Конфуз приложился губами к протянутой руке и с желанием чмокнул ее несколько раз. – Честное слово, не понимаю! Вообразить не могу, как вы в это время очутились здесь одна, без кареты!
– Все банально, граф, как в дешевых романах. Ехали себе, ехали в карете. Вдруг у поворота, там, – я махнул рукой в сторону дороги к Илорге, – колесо отвалилось, и мы перевернулись к такой-то бесстыжей матери! Жутко перевернулись, аж колеса отлетели. И двери тоже. Мой спутник Блатомир поплелся в город, а я к вам решила – вспомнила о недавнем приглашении.
– Как?! Ваша карета перевернулась?! – испуганно произнес Пико. – И колеса отломались! О, боги! Вы-то, Элсирика, надеюсь, не пострадали?
– Ни капельки. Блатомир, скотина, получил пару синяков, и кучер расшиб глупую голову, а я – ни царапинки, и даже не сразу поняла, что с нами случилось.
– Так вашему кучеру наверняка нужна помощь. Сейчас я организую своих людей, – засуетился Конфуз. – Горби, Блюмс, ну-ка готовьте повозку.
– Не стоит, граф, – осадил я его порыв, отбрасывая в темноту окурок. – Я ж говорю: карета совсем развалилась. В щепки. Лошади разбежались. А кучер… В общем, помер кучер. Я его там, в канаве травой присыпала. Утром раскопаем, если хотите.
– О, боги! Ваш кучер разбился насмерть?! Какое же несчастье! Горби, Блюмс!… – снова этот ненормальный призвал своих слуг.
– Успокойтесь, граф, – прервал я его, очень сожалея, что ляпнул по неосторожности о гибели кучера, которого не было и в помине, как и кареты. – Просто успокойтесь, – я похлопал его ладошкой по плечу. – Утром с кучером разберемся. Не стоит портить чудесный вечер такими пустяками. Возьмите лучше мою сумку.
Я вручил слуге волшебный саквояж и, не желая больше стоять как идиот за воротами, решительно шагнул на территорию замка.
– Да, конечно, утром. Если вы, Элсирика, думаете, что это сейчас не так важно. Или может мне послать туда людей? Лучше бы послать… А то здесь волки бродят по округе – испортят мертвое тело бедняги, – продолжал занудствовать Конфуз Пико. – Нужно перевезти его в замок.
– Да что вам дался этот кучер! – возмутился я. – Он был пьяница, матерщинник и бабник. В общем, конченый человек. Не человек, а гоблин навозный. Такого даже очень голодные волки не тронут.
– Гред ему судья. А мы, все-таки люди, – простонал Пико, опираясь на трость (видимо, его нога, раненая неуклюжим Дереваншем, еще сильно болела). – Мы не можем поступить с ним так…
Я понял, что мнительность графа выше всяких разумных пределов и решил успокоить его совесть и нервы.
– Говорю вам, угомонитесь! С кучером я вас разыграла. Шуточка такая, – я рассмеялся звонким смехом госпожи Рябининой. – Жив кучер. Жив, здоров, прекрасно себя чувствует. Вместе с Блатомиром подался в город. А я вот к вам, потому что с ними счастливо разругалась.
Пико, застыв у ворот и осмысливая услышанное, с минуту смотрел на меня полоумными глазами. Лунный свет серебрился на его бледном лице. Оба слуги тоже замерли, и будто даже не дышали. Потом граф вдруг разразился хриплым смехом.
– А вы, госпожа, редкостная шутница! Ну, разве можно так! Ха-ха! Вы меня очень напугали! Ой, как! Я действительно подумал, что в паре лиг от замка лежит мертвый человек – ваш кучер! И жутко мне стало от такой мысли!
Все еще подрагивая от смеха, Конфуз взял меня за руку и с какой-то особой торжественностью повел по мощеной дорожке через внутренний двор. Двор оказался необычно большим даже для древних замков, которые строили с завидным размахом. Помимо площади, тянувшейся от конюшен, здесь даже имелся сад. Вполне приличный сад с множеством фруктовых и декоративных деревьев, подстриженных кустов, с беседками и фонтаном, окруженным свежевскопанными клумбами.
– Прибираемся, – кивнув на кучки спиленных веток, пояснил Пико. – Сад был ужасно запущен – почти сорок лет без хозяина. Теперь здесь работает пять лучших садовников из Илорги. Обещали справиться ко дню Юнии Благословенной. И будет в моем новом владении должный порядок и праздничность. Вот здесь, в большом зале, – он указал тростью на длинный ряд освещенных окон, – пройдут главные торжества: выступление театралов, певцов и танцоров. Два известных мага покажут гостям волшебное искусство. А потом бал-маскарад до самого утра, – разъяснял мне Конфуз детали предстоящего празднества. – Обещаю грандиозное веселье. И не скрою, госпожа Элсирика, что из всех гостей особо я хочу видеть вас.
– Очень лестно, господин Пико. Очень, – я на миг остановился и пожал его свободную руку. – От глубины чувств аж сердце наружу просится. А вот эти штуки, для запуска волшебных огней и фейерверков? – поинтересовался я, поглядывая на деревянные конструкции, освещенные факелами.
– Фейерверков и огней, – подтвердил Пико с гордостью обозревая огромные штуковины у края площади. – Лучшие алхимики Илии трудились много дней. Зрелище обещают великолепное.
– Отлично, граф. А, скажите, где здесь у вас… – я выдержал многозначительную паузу и задал главный вопрос, приведший меня сюда: – родовая усыпальница Поризов? Слышала я, она в подземелье вашего замка. Ведь о ней ходит шумная слава по всей Илии.
– Да, захоронение Поризов – место известное, – согласился Конфуз. – И очень жуткое. Скажу по секрету, в этом одна из причин, по которым я купил замок – люблю мрачные тайны. О привидениях, обитающих здесь, тоже слышали?
– Разумеется. И я скажу вам по секрету… – приблизившись к Пико, я стал на цыпочки и тихо признался: – И я испытываю страсть к подобным штукам. Очень хочу видеть это место. Так, говорите скорее, где вход в подземелье?
– Там, госпожа, – граф покосился на среднюю башню, темным перстом возвышавшуюся в ночном небе. – Только я не думал, что призраки здесь такие буйные. Сначала радовался, что удалось приобрести замок с беспокойным подземельем, а потом крепко пожалел, что оно здесь есть. Даже подумывал замуровать вход туда и позвать жрецов Греда, чтобы провели соответствующий ритуал. Но нашел другое решение. Благодаря виконту Маргу, кстати. Через несколько дней опытные в обращении с привидениями люди, должны утихомирить подземные залы, и тогда туда можно будет спуститься с меньшим риском.
– А сейчас?
– Сейчас, моя прекрасная гостья, это невозможно… – илиец изобразил на лице горькое сожаление, -…при всей моей расположенности к вам. Смертельный риск. Пойдемте, – он направился к трехэтажной пристройке, начинавшейся возле главной башни. – Нас ждет ужин, и вам наверняка хочется отдохнуть с дороги.
Убеждать графа в том, что захоронения Поризов нужно посетить обязательно сегодня, казалось несвоевременным. Я подумал, что ночь длинная, и я смогу это сделать позже, подведя его к насущной теме за ужином, угостив достаточным количеством водки. Если же мне не удастся убедить Пико ни словами, ни хмельным напитком, ни женскими чарами, то я спущусь к гробницам без всякого разрешения. Попозже, когда все улягутся спать. Где вход я уже знал, а дальше все заключалось в моих магических способностях и везении.
По старинной каменной лестнице, украшенной резьбой, порядком истертой и искрошившейся, мы поднялись на второй этаж. Несмотря на то, что замок усиленно облагораживала целая армия работников, здесь еще виднелись следы былого запустения: в красноватом отблеске светильников под потолком качались лохмотья паутины, рельефы на стенах были отмечены толстым слоем пыли. По пути Конфуз с вдохновением рассказывал что-то об отправленных на реставрацию картинах (от них на стенах остались лишь серые прямоугольники), о мебели из мильдийского кипариса, которую он заказал для своего кабинета. Я мало слушал его, обдумывая, как незаметно выбраться отсюда и прокрасться к средней башне, под которой скрывался проход к усыпальнице Поризов и самому саркофагу Сура Рыжего.
– А вам, госпожа Элсирика, предлагаю остановиться вот здесь, – сказал Пико открывая скрипящую дверь в комнату, предпоследнюю на этом этаже. – Извините, может обстановка не достойная вашей красоты, но это пока лучшее, на мой взгляд. В других комнатах еще меньше порядка. Свет, Горби, – приказал он молодому прислужнику, пропуская в помещение его, затем меня.
Когда вспыхнули масляные светильники, я смог осмотреться. Между окном и огромным комодом, инкрустированным нефритовыми пластинами и чеканной бронзой, располагалась огромная кровать с пышным балдахином. Прямо скажем, знатная кровать – я бы не отказался испытать ее сладкий плен с какой-нибудь красоткой. Но поскольку «красоткой» в настоящее время являлся именно я, то возникло нехорошее подозрение, что Конфуз сам не против очутиться под балдахином вместе со мной. От этого меня проняло крепкое желание схватить его за грудки и спросить: «Графская морда, это на что ты этой кроваткой намекаешь?!», однако я вежливо сдержался, улыбнулся и даже одарил его благодарным взглядом голубовато-серых глаз истиной Элсирики.
– Вам нравится? – спросил Пико, хромая за мной в комнату.
– Ага, – отозвался я, прошествовав к полукруглому столику, рядом с которым висело большое зеркало в позолоченном обрамлении. – Не хуже чем в «Хрустальной норе». За похожую обстановочку Элсирика… э-э… в смысле я сама отвалила кучу серебряных гавриков. А тут все вашей милостью… – «на халяву» – хотел сказать я, но вместо этого, изобразил рукой кенесийский жест восхищения.
– Вот и хорошо, что вам нравится. Располагайтесь, пожалуйста. Надеюсь, вам дорогая моя Элсирика, здесь будет удобно, – радостно проговорил Конфуз Пико. – Сейчас распоряжусь, чтобы Майра приготовила чистую постель. А Горби принесет бумагу и письменные принадлежности.
– Это еще зачем? – не понял я, выхватывая сумку у слуги.
– На случай, если к вам придет вдохновение и захочется что-нибудь написать. Ведь я знаю все трогательные причуды творческих людей, – Конфуз тихонько рассмеялся и шутливо пригрозил мне пальцем. – По-правде говоря, госпожа Элсирика, мне очень хотелось, чтоб несколько страниц очередного романа вы написали в моем замке. Я был бы безмерно счастлив, если бы мне удалось создать для вас должные условия и удобства для творчества. И еще я думаю… – он понизил голос, словно собираясь шепнуть мне какую-то важную тайну, – эти старые стены способны вдохновить вас. Воспламенить ваш талант, и подсказать новые сюжеты.
– Да эти стены… – я кивнул и подошел к окну.
Честно говоря, мне было наплевать в каких условиях и удобствах я проведу грядущую ночь, появятся ли на столе письменные принадлежности, и будет ли свежей постель, приготовленная Майрой. Главное, чтобы я сумел выбраться из комнаты, прокрасться в подземелье, найти саркофаг и вытащить из него вторую половинку ключа – а потом хоть мировой потоп с Армагеддоном в совокупности.
– Окно открывается? – поинтересовался я, подергав за ручку и прикидывая, насколько возможно спуститься через него во двор в случае, если мне не удастся выйти через двери.
– Окно? – Конфуз вопросительно уставился на меня.
– Да, оно самое, – я кокетливо поправил рыжие волосы, спадавшие на глаза, и хлопнул ресницами. – Я люблю спать с открытым окном. Тем более у вас в Илорге такие душные ночи. А вдохновение дарит только свежий воздух.
– Блюмс займется вашим окном, как только мы сядем за ужин, – пообещал граф. – А пока я удаляюсь, дабы вы могли разобрать вещи и устроиться со всем удобством. Пойду, распоряжусь, чтобы скорее накрыли стол. Минут через двадцать я зайду за вами, госпожа Элсирика.
Сказав это, Конфуз попятился к выходу, не переставая улыбаться мне. Следом за ним комнату покинул Горби и хмурый Блюмс прикрыл дверь.
– Эх! – воскликнул я и с разбегу прыгнул на кровать.
Некоторое время я лежал на атласных подушках, широко раскинув руки, разглядывая облупившуюся позолоту на потолке. Все складывалось как нельзя лучше: я с легкостью выведал, где находится вход в подземелье, и как только народ в замке отойдет ко сну, проникнуть туда будет не сложно. А главное, Конфуз не распознал обмана – граф принимал меня за настоящую Элсирику. Ха, балбес, он ног моих даже не разглядел!
Конечно, оставалась маленькая проблемка – призраки родового захоронения. Опыта в общения с подобными сущностями я не имел, за исключением небольшой лабораторной практики в университете, но призраки меня абсолютно не смущали. Чего зря париться присутствием бесплотных созданий? Вдобавок мой посох, хранившийся в сумке, был заряжен кое-какими электрическими заклинаниями и силой Воздушной Стихии. А призраки от подобной силы зависимы и не любят, когда ее используют против них. Ох, не любят! Поразмышляв еще немного о возможных опасностях проникновения в подземелье, я встал и подошел к зеркалу.
Из отражающего стекла на меня смотрела Рябинина. Настоящая Анька Рябинина: насмешливые, магнетические глаза серо-голубого цвета с колючими зрачками, распущенные огненно-золотистые волосы и лицо… принцессы Марго из старого французского фильма. И только где-то далеко, неуловимо за этим образом скрывалась невидимая тень меня самого.
– Мать грешная, – произнес я, разглядывая себя в желто-медовом блеске светильников. – Красивая ты, Анька. Вернее, это я красивая. И эта красота убивает. Бедненький граф Пико… Ох и предстоит вам сегодня помучиться!
Я опустил декольте и потрогал свою грудь, нежную и упругую в моих женских пальчиках. Почувствовал, как томное тепло разливается по телу и передается моей мужской половине опасным возбуждением.
– Прелесть какая! – пробормотал я. – Обалдеть, какую прелесть я позаимствовал у Анны Васильевны!
Тут скрипнула дверь, и я увидел на пороге Блюмса. Того самого наглого Блюмса, который пялился на меня в щелку ворот, когда я дожидался хозяина замка.