7
– Гони еще быстрее, уважаемый, – попросил я. – Эти мерзавцы так и не отлипли от нас.
Дорога, неровная, ухабистая, сходила крутыми изгибами вниз. Ее продолжение терялось в негустом лесочке, за которым блестела река. Слева начинался овраг, разрезавший пшеничные поля. Внизу справа поднимались холмы, похожие на смятые зеленые шапки. На одном из них, самом дальнем и широком, виднелся замок с темно-серыми стенами, девятью острыми башнями, низкими и высокими.
– Не это ли замок рода Поризов? – поинтересовался я.
– Он самый, – ответил кучер. – Теперь, говорят, графу Конфузу Пико он отдан за большие деньги.
– Давайте тогда по этой дороге! Здесь поворачивайте! – Элсирика указала на ответвление от главной дороги, ведущее к владениям Пико.
– Так дольше до реки, – сообщил хозяин двуколки.
– Поворачивайте, вам говорят! – настоял я.
Илиец придержал лошадей и направил их к замку господина Конфуза.
Не знаю, в чем заключалась идея Рябининой, но я подумал, что этот поворот нам послали сами боги. Во-первых, было вполне вероятно, что преследователи проскочат его и двинутся по главной дороге к мосту через Алраки. Во-вторых, хотя эта дорога была поуже, она оказалась более пригодна для повозки: не такая разбитая и ухабистая. И, в-третьих, если копатели все же выследят нас и поедут этим маршрутом, то мы имели шанс найти убежище в замке приятеля Элсирики.
Однако все обернулось много хуже. Мы отъехали от поворота не более чем полкилометра, как сзади появились братья-копатели. Первые действительно проскочили поворот и направились к мосту. Но потом нашелся кто-то особо умный: поднялся на возвышение за поворотом и усек нашу повозку.
Не успели мы доехать до рощицы молодых дубов, как за нами уже неслась вереница из шести всадников, за ними летело две повозки. И я подумал, что все это может для кого-то очень дурно кончится.
– Госпожа Элсирика, все идет к тому, что нам придется вступить в неравный бой, – торжественно и скорбно сообщил я.
– Вот именно: «неравный», господин Блат. Я же говорила, нужно было не удирать через весь город, а спрятаться в какой-нибудь подворотне, – Рябинина смахнула волосы с лица и оглянулась. – А вообще, незачем нам было селиться в «Хрустальной норе» на одном этаже с Маргом. Твоя дурацкая идея: «самое безопасное место – это где-нибудь под боком у врага»!? О, боги, как умно! – она рассмеялась каким-то невеселым смехом.
– Ну-ка сумку мою, – я взял у нее сумку, открыл ее и стал размышлять в слух: – Если нам придется сражаться…
– Не парься. Сражаться не придется – тебя они сразу убьют, – успокоила меня Анна Васильевна. – И есть за что.
– Не паникуй, деточка. Может быть, я еще успею зарядить посох заклятием. И тебе подобрать оружие. Выбирай: нож или газовый пистолет? Кстати, есть ружье для подводной охоты. Гарпун пускает метров на сто пятьдесят. Еще имеется…
Договорить мне не дал странный звук со стороны багажного отделения. Он был похож на глухой и сильный шлепок. Я обернулся и увидел арбалетный болт, дрожавший в доске. Стало понятно, что копатели тоже кое-чем вооружены.
– А пулемета «Максим» у тебя нет? – поинтересовалась писательница. – Жаль. Хотя и он нас бы не спас.
Второй арбалетный болт просвистел слева от меня в очень опасной близости. Тут же у меня возникло предчувствие, что третий снаряд угодит в цель. Вернее это было не предчувствие, а пророчество. Так и случилось: железная стрелка с белым оперением просвистела между мной и Элсирикой, едва не задела кучера и вонзилась в зад кобыле. В первые минуты эта стрелка оказалась для нас скорее благом, чем злом. Она послужила чем-то вроде отменного допинга: раненая в попку кобыла по-сумасшедшему заржала и понесла с удвоенной прытью. Другая лошадь из нашей упряжки, поддалась психозу и всеми силами старалась не отставать. Двуколку словно понесли крылатые демоны.
– О, Юния Добрейшая! Спаси мои кости! – причитал возница, уже не управляя лошадьми.
Повозка сотрясалась, как будто по ней лупили гигантским молотом. Визжала и скрипела. В дощатой обшивке пола образовалась опасная трещина, ширившаяся с каждой секундой. Мы пролетали над ухабами и выбоинами дороги, и, может быть, наш экипаж вынес бы еще несколько минут такой скачки, но впереди обозначился крутой поворот. Лошади то ли не заметили его, то ли им было уже все равно куда бежать – повозка слетела с дороги.
– Держись! – только и успел выкрикнуть кучер.
В следующий миг неожиданная сила сорвала его с сидения, и он поехал верхом на раненой кобыле. А кобыла эта, вместе с подругой, связанной упряжью, направлялась прямиком в рощицу молодых дубов.
Справа и слева от нас зашелестели ветки. Я наклонился и успел прикрыть лицо. Скоро наша скачка прервалась сильным ударом.
– Госпожа Элсирика? – позвал я, выкатываясь из колючего куста и вскакивая на ноги.
– Булатов, у меня платье порвалось! Мое новое платье от Клококо! – Рябинина с глубоким разочарованием смотрела на низ юбки, лохмотьями спадавший до щиколоток.
– Да черт с ним с платьем! Где моя сумка?! – возмутился я.
– Здесь, – отозвалась Анька, вытаскивая сумку из зеленых зарослей.
– Тогда бежим!
– Эй, вы мне должны за разбитую повозку! – подал голос неожиданно возникший кучер. – Двадцать гавров!
Судя по заявленной стоимости, жалкой развалюхе, которая итак бы поломалась на днях или раньше, илиец окончательно обнаглел. Однако объяснять ему, что почем стоит, у меня не было времени, и я с вежливым ехидством ответил:
– Получишь с виконта Марга. А нам, извините, некогда.
Я взял Элсирику за руку и потянул через лесок.
Где-то там за деревьями начинались холмы, а от них было недалеко до Алраки. Я подумал: если мы добежим до берега, то у нас будут кое-какие шансы уйти от людей Аракоса. В крайнем случае, мы могли попытаться переплыть реку и затеряться где-нибудь на противоположном берегу.
– Давай поскорее, госпожа пи… сательница! Ножками попроворнее перебирай! – поторапливал я Рябинину.
В роще у нас было несомненное преимущество перед всадниками-копателями, которые не видели нас и на лошадях не могли пробираться так быстро сквозь густые заросли, ямки и овражки, заросшие высокими папоротниками. Однако этого преимущества мы лишались из-за нерасторопности Элсирики – она постоянно то наступала на край разорванного платья, то цеплялась им за кусты и коряги. А голоса наших преследователей слышались уже в какой-то сотне метров.
– Ну-ка, стой, – скомандовал я Анне Васильевне, не в силах больше терпеть предательское поведение ее модной одежды.
Прислонив посох к дереву, я наклонился и решительно превратил пышную юбку в прекрасную мини. Рябинина аж взвизгнула от неожиданности. Пока она пребывала в растерянности, я оторвал рукавчики ее одежонки и атласный бант, болтавшийся сбоку.
– Булатов!… – оскорблено вскричала она. – Это платье мне шили пятнадцать дней из тканей лучшей мильдийской мануфактуры!
– Ах, какая жалось, – сказал я и оторвал воротничок, который, по моему мнению, тоже был лишним.
– Да как ты смеешь так поступать с шедевром Клококо?!
– А давай о тряпках поговорим потом? – я взял ее за руку и потянул через овражек.
Где-то справа зашелестела листва, и нам пришлось затаиться, присев за кустом. Осторожно раздвинув ветви, я увидел двух копателей, проследовавших к лужайке по ту сторону овражка. Когда люди виконта отошли достаточно далеко, мы рискнули пойти дальше, потом побежать по узкой тропинке. Теперь Рябининой не мешали портняжные чудеса Клококо: я едва успевал за быстрыми ногами писательницы и только просил, чтобы она была поаккуратнее с моей сумкой. Ее содержимое хоть и было защищено от встрясок рунами, все-таки могло пострадать после крушения нашей повозки и теперь валяться навалом на дне.
Из рощи мы выбежали незамеченными. Наверное, нам сказочно повезло, что копатели не настигли нас, когда двуколка врезалась в дерево (тогда нас с преследователями разделяла всего сотня шагов). Теперь же я и Элсирика чувствовали себя гораздо увереннее. Нам казалось, что неприятности с рассерженными братьями Селлы закончились, и нам осталось только уйти отсюда подальше, и уже где-нибудь на бережку реки обдумать свое положение. Однако судьба припасла для нас совсем другой поворот событий, причем очень крутой и неприятный. Едва мы двинулись по лощине между холмов, как впереди я увидел четверых спешившихся всадников. Возможно, мы сумели бы тихонько улизнуть от них, вернувшись немного назад и скрывшись за кустами, только Рябинина повела себя крайне неразумно.
– Бежим! – сказала она и бросилась вверх по склону.
Всадники, заметив нас, неторопливо двинулись в обход холма. Сначала я не мог понять, почему они предприняли именно такой маневр, а когда обернулся, то увидел, что со стороны рощи нам наперерез движется еще шесть или семь копателей во главе с вездесущим крепышом. Таким образом, мы оказались окружены: нечего было и думать опередить всадников и добраться первыми до берега реки. Этот холм, кое-где поросший терновником и высокой травой, должен был стать нашим последним оплотом. Причем очень недолговременным: в моем посохе не имелось ни одного заклятия, копателей было много, их вело вперед крайне недоброе чувство, и они были вооружены арбалетом (скорее всего не одним).
Поднявшись немногим выше половины холма, я остановился и сказал:
– Анька, есть такая мысль. Давай ты пойдешь к ним навстречу, сделаешь вид, что готова сдаться. Попробуешь потянуть время в любезных разговорах, а я постараюсь зарядить посох.
– Нет уж спасибо. Пока ты будешь заряжать посох, знаешь, что они со мной сделают? – видно было, что Рябининой моя идея не понравилась. Анька даже разозлилась, зыркнув на меня так, словно я сказал что-то дурное об ее «Красной Юбочке».
– Тогда я не знаю, что нам остается. Может вооружить тебя газовым пистолетом? Или гарпунным ружьем? Думай, Рябинина, чем ты больше любишь сражаться? – я остановился между терновых кустов и взял из ее рук сумку.
– Я ничем не люблю сражаться, – жалобно призналась Элсирика. – Я мира хочу. О, Юния Добренькая, ну честное слово, я – пацифистка! Я люблю людей, кофе по утрам и цветочки на клумбе!
Копатели подходили к подножью холма широкой цепью. Конечно, они опасались от меня магической атаки и шли с опаской, готовые залечь в траву или рассыпаться шире, если я ударю заклятием. Гильдиец в сером камзоле нес на плече небольшой арбалет, остальные были вооружены тонкими неарскими мечами и шпагами.
– А давай отдадим им этот неладный сундучок. С книгами, цепью, с половинкой ключа? Отдадим, а? Пусть подавятся, сволочи! – предложила Рябинина. – Ведь все равно же заберут.
– Сундучком мы еще поторговаться можем. А как только мы его отдадим, так сразу, вжик, – объяснил я, проведя ребром ладони по шее. – Мне, по крайней мере. Тебя, может быть, пожалеют. Из-за длинных ножек или твоих глупых книжек. Хотя, прошлый раз, когда нас устроили на ночь в склепе господина Марга, им плевать было на твои ножки и книжки. И тебя, госпожа писательница не пожалеют, точно тебе говорю.
Из-за вершины холма послышались голоса, и я понял, что всадники, которые отрезали нас от берега Алраки уже там.
– Сюда иди! – бросил я Элсирике, и шагнул за куст, заслонявший нас от людей виконта Марга.
Мне в голову пришла неплохая идея, которая могла сработать. Я расстегнул второе секретное отделение саквояжа, и осторожно сунул в него одну ногу, потом другую, стал на верхний ящик с «Пепси-колой» и спрыгнул вниз.
– Госпожа Элсирика, залезай сюда быстро! – позвал я.
– Как же я туда? – кенесийская писательница с удивлением и нерешительностью поглядывала сверху на меня. – Как мы там поместимся?
– Залазь скорее! Здесь места еще на пятерых хватит! – поторопил я.
– Ну, как же, как же я залезу?! – Элсирика молитвенно сложила ладони на груди.
– Елки-свиристелки! Представь себе, что ты просто спускаешься в погреб. Давай, опускай свои расчудесные ноги! – я привстал, чтобы подхватить ее.
Анна Васильевна спустила одну ногу, за ней другую, медленно, словно она залезала в ванну с очень горячей водой. Я ей с желанием помог: обхватил ее повыше коленей и погладил ее розовые шелковистые бедра.
– Булатов, скотина, не смей этого делать! – тихо, словно простуженная кобра, прошипела Элсирика – выразить протест громче она не могла, поскольку уже где-то очень близко звучали голоса копателей.
– Молнию застегни, – сказал я писательнице.
Держать ее навесу, прижимаясь щекой к голым ножкам было приятно и легко. Здесь, в измененном рунным волшебством пространстве, госпожа Рябинина весила не более семи килограмм (и многое в этом мирке, таившемся в одном из двух секретных отделений моей сумки, происходило иначе).
– Как я ее застегну? Как? – нервничала Элсирика, дергая неподатливый ползунок.
– Ты, что с молниями обращаться не умеешь? – я поднял ее чуть повыше.
Наконец Анька смогла сдвинуть с места замочек. Молния затрещала, отсекая от нас голоса людей Марга и синее небо. Тут же тесный мирок моей сумки погрузился в темноту.