Глава 17
По завершении долгой и скучной церемонии уплаты налогов дворцовая прислуга накрыла банкет на тысячу персон, распределив гостей в соответствии их рангам по семи залам. Марк обнаружил, что ужинает за столом сразу ниже стола самого Грегора. Вино и искусно приготовленные яства давали ему предлог не вести разговоров с соседями. Он жевал и потягивал вино как можно медленнее и все же ухитрился под конец неудобным образом переесть и напиться до того, что его повело от алкоголя. Лишь тогда он заметил, что графиня с каждым тостом просто обмакивает губы. Он взял на вооружение ее стратегию. Жаль, что он не заметил этого раньше, но по крайней мере после ужина он был в состоянии идти, а не выползти из-под стола, лишь комната слегка кружилась.
Могло быть и хуже. Я бы мог пройти сквозь то же самое, делая вид, что я — Майлз Форкосиган.
Графиня отвела его в бальный зал с инкрустированным паркетом, уже освобожденный для танцев, хотя танцевать еще никто не начал. Оркестр из живых исполнителей, одетых в мундиры Имперской Службы, расположился в углу залы. В этот момент лишь полдесятка музыкантов исполняли какую-то камерную прелюдию. Высокие двери с одной стороны залы были открыты холодному ночному воздуху галереи. Марк отметил их на предмет будущего бегства. Каким невыразимым облегчением было бы остаться сейчас в темноте, одному! Он даже снова заскучал по своей каюте на борту «Сапсана».
— Вы танцуете? — спросил он у графини.
— Сегодня вечером — только один танец.
Объяснение сказанному последовало вскоре, когда император Грегор появился в зале и со своей всегдашней серьезной улыбкой вывел графиню Форкосиган, открывая бал. Когда мелодия повторилась, к ним присоединились и другие пары. Форские танцы, похоже, были медленными и официальными, пары скорее располагались сложными группами, а не каждая сама по себе, и в танце было слишком много точных па, чтобы их запомнить. Марк нашел этот образ действия слегка аллегоричным.
Лишившись своей спутницы и защитницы, Марк побрел в боковую комнату, где громкость музыки приглушилась просто до звукового фона. На столах для фуршета, выстроившихся вдоль одной из стен, было накрыто еще больше напитков и закусок. На мгновение он жадно задумался о привлекательности алкогольной анестезии. Туманное забвение… Ну да, конечно. Напиться на людях, чтобы его потом, без сомнения, на людях же стошнило. Как раз то, что нужно графине. Он и так был на полпути к этому.
Вместо этого он отступил в оконную нишу. Его угрюмого вида хватало, чтобы заявить на нее права в пику всем подходящим. Марк прислонился к стене в тени, скрестил руки на груди и мрачно настроился потерпеть. Может, он сумеет уговорить графиню забрать его домой пораньше, после этого единственного танца. Но, похоже, она собирается обработать множество людей. Она выглядела расслабленной, общительной, жизнерадостной, но при всем этом он нынче вечером не слышал от нее ни единого слова, которое не служило бы какой-то цели. Такой огромный самоконтроль при столь сильной скрытой напряженности был почти тревожным.
Мрачное настроение сделалось еще мрачнее, стоило ему задуматься о том, что же означает пустая криокамера. СБ не вездесуща, сказала как-то графиня. Проклятье… предполагается, что СБ видит все. Вот что подразумевают зловещие серебряные Глаза Гора на воротнике Иллиана. Или репутация СБ — лишь плод пропаганды?
Одно определенно. Сам по себе Майлз из криокамеры не выбрался. Разлагается он, дезинтегрирован или по-прежнему заморожен, где-то должен существовать свидетель или свидетели. Нить, зацепка, связь, тропинка из чертовых хлебных крошек, хоть что-то. Думаю, если не окажется ничего, я умру. Что-то должно быть.
— Лорд Марк? — раздался жизнерадостный голос.
Невидяще созерцавший свои ботинки Марк поднял взгляд и обнаружил прямо перед своим лицом восхитительное декольте в обрамлении малиновой кисеи и белой кружевной оборки. Изящная линия ключиц, плавно вздымащиеся формы и кожа цвета слоновой кости образовывали почти абстрактную скульптуру, причудливый топологический пейзаж. Он представил, как, уменьшенный до размеров муравья, босиком путешествует по этим холмам и долинам…
— Лорд Марк?… — неуверенно повторила она.
Он задрал голову, надеясь, что полумрак скроет краску смущения на его щеках, и сумел, как требует вежливость, посмотреть ей в глаза. Ничего не могу сделать, это все мой рост. Простите. Ее лицо было такой же утехой для взора: ярко-синие глаза, изгиб губ. Короткие, свободные пепельно-русые кудряшки обрамляли лицо. И как это было, видимо, принято у молодых женщин, в волосы она вплела крошечные розовые цветы, пожертвовавшие свои краткие растительные жизни на ее недолгое великолепие нынче вечером. Однако волосы были слишком коротки, чтобы цветы прочно держались, и несколько штук уже были вот-вот готовы упасть.
— Да? — Это прозвучало слишком отрывисто. Грубо. Он сделал еще одну попытку, более ободряюще: — Леди?…
— А-а, — она улыбнулась. — Я вовсе не леди. Я Карин Куделка.
Он наморщил лоб. — Коммодор Клемент Куделка — ваш родственник? Имя с самого верха списка старших штабных офицеров Эйрела Форкосигана. Список Галена: перечень дополнительных убийств, если представится случай.
— Мой отец, — гордо ответила она.
— Э-э… он здесь? — нервно спросил Марк.
Улыбка исчезла, сменившись кратким вздохом. — Нет. Ему пришлось сегодня вечером отправиться в Генштаб, буквально в последнюю минуту.
— А. — Подсчет человек, которые должны было бы быть здесь нынче вечером, но не пришли из-за состояния здоровья премьер-министра, раскрыл бы многое. Будь Марк действительно вражеским агентом, на роль которого он был натаскан в прежней жизни, это бы стало для него быстрейшим способом выяснить реальные ключевые фигуры в окружении Эйрела Форкосигана, что бы не говорили должностные списки.
— А вы на самом деле выглядите совсем не как Майлз, — произнесла она, критическим взором его изучая, — он напрягся, но потом решил, что урчание в животе может привлечь лишь больше внимания. — У вас кости тяжелее. Было бы здорово посмотреть на вас вместе. Он скоро вернется?
«Она не знает», с каким-то ужасом сообразил он. «Не знает, что Майлз мертв, что я его убил.» — Нет, — пробормотал он. И затем из мазохизма добавил: — А вы тоже в него влюблены?
— Я? — Она рассмеялась. — Шансов у меня нет. У меня три старшие сестры, и все три выше меня. Они зовут меня карлицей.
Его макушка не доставала ей до плеча, это значило, что она среднего для барраярки роста. А сестры у нее должны быть просто валькириями. Как раз в стиле Майлза. Аромат ее цветов — или кожи — укачивал его на легких, нежных волнах.
Агония отчаяния поднялась от желудка до макушки. Это могло быть моим. Если бы я все не испортил, это сейчас могло быть моим. Она дружелюбна, открыта, улыбчива — лишь потому, что не знает, что он натворил. А если вдруг он соврет, если попытается, если вопреки всякому здравому смыслу отправится, как в самых хмельных грезах Айвена, прогуляться вместе с этой девушкой и она пригласит его, словно Майлза, взойти на гору… что тогда? Насколько забавно ей будет наблюдать, как он до чуть не задохнется до смерти во всей своей нагой импотенции? Безнадежно, беспомощно, злополучно … от одного лишь предчувствия этой новой боли и унижения в глазах у него потемнело. Марк ссутулился. — Ох, бога ради, уходите, — простонал он.
Синие глаза широко распахнулись — удивленно, нерешительно. — Пим предупреждал меня, что вы угрюмец… ну ладно. — Она пожала плечами и повернулась, высоко вскинув голову.
Пара розовых цветочков отцепилась наконец и выпала. Марк судорожно их подхватил. — Подождите!..
Она повернулась снова, все еще хмурясь. — Что?
— Вы обронили цветы. — Он протянул их ей на сложенных лодочкой ладонях — смятые розовые комочки, — и попытался улыбнуться. Но побоялся, что улыбка вышла такой же помятой, как и цветы.
— Ой! — Она приняла их (пальцы у нее были длинные, сильные и гладкие, с короткими ненакрашенными ногтями — вовсе не руки бездельницы), смерила цветы взглядом и закатила глаза, словно не совсем уверенная, как их прикрепить обратно. Наконец она без долгих церемоний продела их в кудряшки на макушке, совсем не так, как остальные, и еще ненадежнее, чем раньше. И снова собралась повернуться и уйти.
Скажи хоть что-то, или ты упустишь свой шанс! — А вы не носите длинных волос, как остальные, — выпалил он. О, нет, она же подумает, что это критика…
— У меня нет времени с ними возиться. — Она машинально запустила пальцы в локоны, рассыпав еще немного несчастных растений.
— А на что уходит ваше время?
— В основном на учебу. — К ее чертам понемногу возвращалась живость, столь жестоко подавленная его категорическим отказом. — Графиня Форкосиган обещала мне, что если я буду учиться так же хорошо, она на будущий год пошлет меня в школу на Колонию Бета! — Блеск в ее глазах словно сфокусировался до остроты лазерного скальпеля. — А я могу. Я докажу. Если Майлз может делать то, что делает, то и я добьюсь своего.
— А что вам известно про то, что делает Майлз? — встревожено спросил он.
— Он же прошел через Имперскую Академию, верно? — Воодушевленная, она вздернула подбородок. — Когда все говорили, что он слишком слабый и хилый, что это пустая трата времени, он просто умрет молодым. А когда он поступил, то сказали, что все дело в отцовской протекции. Но он же закончил ее в числе лучших в своем выпуске! Не думаю, чтобы к этому приложил руку его отец. — Она уверенно кивнула, довольная сказанным.
Но насчет того, что он умрет молодым, они оказались правы. Естественно, она была не в курсе насчет маленькой личной армии Майлза.
— Сколько вам лет? — спросил он.
— Восемнадцать стандартных.
— А мне, э-э, двадцать два.
— Знаю. — Она разглядывала его с прежним интересом, но уже осторожнее. Тут в ее глазах вдруг вспыхнуло понимание. Она понизила голос. — Вы очень тревожитесь за графа Эйрела, верно?
Самое милосердное объяснение его невежливости. — Граф — мой отец, — эхом повторил он. Майлзовское выражение, произносимое на одном дыхании. — Помимо прочего.
— У вас здесь есть друзья?
— Я… не знаю. — Айвен? Грегор? Мать? Был ли кто-то из них именно другом? — Я был слишком занят, обзаводясь родственниками. Раньше у меня вообще никого из родных не было.
Она подняла брови — И из друзей?
— Нет. — Это было странное, запоздалое осознание. — Не могу сказать, что мне уж так не хватало друзей. У меня всегда были более насущные проблемы. — «И сейчас есть».
— По-моему, у Майлза всегда была куча друзей.
— Я не Майлз, — огрызнулся Марк, уязвленный в незащищенное место. Не ее вина — у него чуть ли не любое место больное.
— Это я вижу… — Как только в соседнем зале заиграла музыка, она остановилась. — Вы любите танцевать?
— Я совсем не знаю ваших танцев.
— Это танец отражений. Танцевать его может любой, он нетрудный. Просто просто повторяешь все, что делает партнер.
Он глянул сквозь арку прохода и подумал о высоких дверях, ведущих на галерею. — Может… может снаружи?
— Зачем снаружи? Вы там меня не разглядите.
— Зато никто не сможет разглядеть меня. — Тут его обожгла подозрением мысль. — Это моя мать вас попросила?
— Нет…
— Леди Форпатрил?
— Нет! — Она рассмеялась. — Зачем кому-то меня просить? Пошли, а то музыка кончится! — Она схватила его за руку и решительно потащила за собой в зал, обронив на ходу еще несколько цветочков. Он свободной рукой подхватил пару бутонов с ее жакета и исподтишка спрятал в брючный карман. «На помощь, меня похищает энтузиастка!..»
Бывает участь и похуже. Кислая полуулыбка тронула его губы. — Вы не против танца с жабой?
— Что?
— Айвен кое-что сказал.
— А-а, Айвен. — Она отмела сказанное движением белого плечика. — Не обращайте на него внимания, мы все так делаем.
«Леди Кассия, вы отомщены.» Марк еще больше просветлел, дойдя до состояния средней мрачности.
Танец отражений соответствовал описанию: партнеры становились лицом друг к другу и приседали, склонялись и ступали в такт музыке. По темпу он был живее и не столь величав, как танцы для больших групп народу, и на танцевальном полу было больше юных пар. Ощущая, как жутко он бросается в глаза, Марк окунулся в танец вместе с Карин, принявшись копировать ее движения с отставанием на полтакта. На то, чтобы ухватить суть, потребовалось секунд пятнадцать — точно как она и обещала. Он слегка заулыбался. Пары постарше были совершенно серьезны и элегантны, но кое-то из молодых подошел к делу творчески. Один молодой фор воспользовался па танца, чтобы поддразнить свою даму: на мгновение приставил большой палец к носу и пошевелил остальными. Вопреки правилам, она не повторила его движения, но он зато превосходно передразнил возмущенное выражение ее лица. Марк рассмеялся.
— Вы другой, когда смеетесь, — с изумлением заметила Карин. Она удивленно склонила голову.
Он повторил наклон ее головы. — Другой в каком смысле?
— Не знаю. Не такой… похоронный. Когда вы прятались там в углу, вид у вас был такой, словно умер ваш лучший друг.
«Если бы ты только знала». Она сделала пируэт; он тоже. Он отвесил ей преувеличенный поклон; удивленная, но довольная, она сделала тоже самое. Зрелище открылось восхитительное.
— Я просто должна заставить вас рассмеяться еще раз, — твердо решила она. И затем с абсолютно невозмутимым видом рассказала ему быстро один за другим три неприличных анекдота; кончилось тем, что он расхохотался — больше от полного их контраста с ее скромным девичьим видом, нежели от чего другого.
— Где это вы их узнали?
— Разумеется, от моих старших сестер, — пожала она плечами.
Ему было правда жаль, когда музыка подошла к концу. На этот раз он перехватил инициативу и сперва ее отвел в соседнюю комнату что-нибудь выпить, а затем вывел на галерею. После того, его сосредоточенность на танце прошла, он со стеснением заметил, как много людей глядит на них, и на сей раз с его стороны это было не параноидальное слабоумие. Они были заметной парой: прекрасная Карин и ее жаба-Форкосиган.
Снаружи было не так темно, как он надеялся. Помимо света, льющегося из дворцовых окон, разноцветные фонарики, которыми был крашен пейзаж, рассеивали туман, создавая общее мягкое освещение. Склон, спускавшийся от каменной балюстрады и покрытый старыми кустами и деревьями, походил на настоящий лес. Мощеные камнем дорожки серпантином спускались вниз, а гранитные скамейки вдоль них манили присесть. Однако ночь выдалась достаточно зябкой, чтобы удержать большинство в помещении, и это было кстати.
Слишком романтическая обстановка, чтобы тратить ее на него. «Зачем я это делаю?» Что хорошего в том, чтобы дразнить голод, который нельзя утолить? Больно даже глядеть на нее. Он все равно придвинулся поближе; от ее запаха голова кружилась сильнее, чем от вина и танцев. Ее разгоряченная от движений кожа излучала тепло; в прицеле снайпера она пылала бы факелом. Нездоровая мысль. Похоже, секс и смерть слишком тесно связаны где-то в глубине его сознания. Он испугался. Я разрушаю все, к чему ни прикоснусь. Я не коснусь ее. Он поставил свой бокал на каменный парапет и запихнул руки глубоко в карманы брюк. Указательным пальцем он принялся навязчиво теребить цветок, спрятанный в левом кармане.
— Лорд Марк, — произнесла она, отпив вина, — вы почти что инопланетник. Если бы вы женились и собрались завести детей, хотели бы вы, чтобы ваша жена воспользовалась маточным репликатором, или нет?
— А почему супружеская пара может не предпочесть репликатор? — спросил он; от внезапного нового поворота в беседе голова у него пошла кругом.
— Например, чтобы она доказала ему свою любовь.
— Боже правый, что за варварство! Конечно, нет. По-моему, это может доказать лишь обратное: что он ее не любит. — Он сделал паузу. — Но это вопрос сугубо теоретический, верно?
— Вроде того.
— Я хочу сказать, это никто из ваших знакомых всерьез не ведет этих споров… ваши сестры или кто-то в этом роде? — обеспокоено вопросил он. И, разумеется, не вы? Если так, то неизвестному варвару надо засунуть голову в ведро с ледяной водой. И продержать ее там изрядное время, пока он дергаться не перестанет.
— О, никто из моих сестер пока не замужем. Хотя в предложениях недостатка нет. Но мама с папой пока выжидают. Это стратегия.
— Гм?
— Когда родилась вторая из нас, леди Корделия стала поощрять маму с папой продолжать в том же духе. Вскоре после того, как она сюда иммигрировала, настало время, когда галактическая медицина распространилась широко, а там были таблетки, чтобы выбрать пол ребенка. И все на какое-то время просто помешались на мальчишках. Соотношение выровнялось недавно. А мы с сестрами пришлись прямо на середину настоящей засухи девочек. Если какой-нибудь мужчина не дает сейчас в брачном контракте согласия на использование маточного репликатора, то время для женитьбы он выбрал неудачное. Свахи даже не побеспокоятся его представлять. — Она хихикнула. — Леди Корделия сказала маме, что если та хорошо разыграет карты, то все ее внуки родятся с приставкой «фор» перед фамилией.
— Понимаю. — Марк заморгал. — Это и есть предмет желаний ваших родителей?
— Не обязательно, — пожала плечами Карин. — Но при прочих равных эта приставка дает парню преимущество.
— Э-э… приятно знать. Полагаю. — Он глянул на вино, но пить не стал.
Из дверей бального зала вышел Айвен, посмотрел на них и дружески помахал на ходу рукой. Бокала у него не было, зато он держал в руке целую бутылку; прежде, чем скрыться по тропинке, Айвен оглянулся через плечо с несколько затравленным видом. Поглядев через балюстраду пару минут спустя, Марк заметил его удаляющуюся макушку.
Теперь Марк отпил глоток. — Карин… я приемлем?
— Для кого? — она склонила голову и улыбнулась.
— Гм… для женщин. Я имею в виду, посмотрите на меня. Прямо. Я и вправду похож на жабу. Весь перекореженный, а если я поскорее не приму меры, то сделаюсь в ширину таким же, как… как в высоту. И в довершении всего, я клон. — Не говоря уж о небольшой проблеме с дыханием. Подытоживая все, совершенно логично было нырнуть вниз головой через балюстраду. Он был бы избавлен от столькой боли…
— Ну, все это верно, — рассудительно согласилась она.
«Проклятие, женщина, я-то ждал, что ты из вежливости возразишь.»
— Но вы же клон Майлза. Значит, и мозги у вас — его.
— А что, мозги компенсируют все остальное? С точки зрения женщины?
— Полагаю, не всякой женщины. А лишь неглупой.
— Вы неглупая.
— Да, но с моей стороны было бы невоспитанно такое сказать. — Она взъерошила свои кудряшки и усмехнулась.
Как, черт возьми, ему это истолковать? — Может, мозги у меня и не майлзовские, — мрачно ответил он. — Может, джексонианские скульпторы по телу вдобавок их притупили, чтобы держать под меня контролем. Этот бы объясняло многое в моей жизни. — Вот еще одна нездоровая мысль, которой можно наслаждаться.
Карин хихикнула. — Я так не думаю, Марк.
Он кисло улыбнулся в ответ. — Без сожалений. Без пощады.
— Теперь вы говорите как Майлз.
Из бального зала вынырнула молодая женщина. Одетая в бледно-голубой шелк, атлетичная, подтянутая, ослепительно белокурая и почти такая же высокая, как Айвен. — Карин! — Она помахала рукой. — Мама нас всех зовет.
— Сейчас, Делия? — явно расстроенным тоном протянула Карин.
— Да. — Она поглядела на Марка с пугающе острым интересом, но, ведомая дочерним долгом, снова скрылась внутри.
Карин вздохнула, шагнула от парапета, прислонясь к которому стояла, тщетно попыталась разгладить затяжку на малиновой кисее платья и улыбнулась на прощание. — Приятно было познакомиться, лорд Марк.
— И с вам было приятно поговорить. И танцевать. — Истинная правда. Он помахал рукой — легкомысленнее, чем ощущал себя на самом деле, — и она исчезла в теплом свете дворца. Убедившись, что она исчезла, он опустился на колени, тайком подобрал последние несколько цветочков, оброненных ею, и запихнул их в карман к остальным.
Она улыбалась мне. Не Майлзу. Не адмиралу Нейсмиту. Лично мне, Марку. Так все и было бы, не потерпи он крах у Бхарапутры.
Теперь, оставшись, как и хотел, в одиночестве и в темноте, Марк обнаружил, что не очень-то ему этого и хочется. Он решил пойти разыскать Айвена и свернул на парковую дорожку. К несчастью, тропинки разветвлялись вновь и вновь, и, видимо, вели не в одном направлении, Он миновал не одну парочку, нашедшую, несмотря на холод, пристанище на скамейке, и нескольких мужчин и женщин, просто идущих куда-то по дорожкам — либо поговорить наедине, либо проветриться. Каким путем пошел Айвен? Явно не этим; небольшой круглый балкончик оказался тупиком. Марк повернул обратно.
Кто-то шел за ним следом: высокий мужчина в красно-синем. Лицо его было в тени. — Айвен? — неуверенно позвал Марк, не думая, что это он.
— Так ты и есть форкосигановский клоун? — Голос не Айвена. Но искаженный выговор сделал оскорбление предельно явным.
Марк выпрямился. — Попал в точку, все верно. А ты кто в этом цирке? Дрессированный медведь?
— Я фор.
— Я это и сам могу сказать по низкому скошенному лбу. И что за фор? — Волоски на загривке стали у него дыбом. В последний раз подобное возбуждение, смешанное с сильной тошнотой, он испытывал в переулке караван-сарая. Сердце тяжко заколотилось. «Но он пока ничем не угрожал, и он один. Подожди.»
— Инопланетник. Ты понятия не имеешь о форской чести, — проскрежетал мужчина.
— Ни малейшего, — радостно согласился Марк. — По-моему, вы все сумасшедшие.
— Ты не солдат.
— Снова верно. Мой бог, какие мы сегодня вечером сообразительные! Меня обучали исключительно на убийцу-одиночку. Смерть в темноте — вот моя специальность. — Он мысленно принялся отсчитывать секунды.
Мужчина, двинувшийся было вперед, отшатнулся. — Похоже на то, — прошипел он. — Ты не терял времени, добиваясь графства. Не слишком хитрая работа для профессионального убийцы.
— А я не особо хитер. — Он встал поустойчивее, но не двинулся. Никаких резких движений. Продолжай блефовать.
— Вот что я скажу тебе, маленький клоун, — произнес тот, вновь оскорбительно перековеркав это слово. — Если Эйрел Форкосиган умрет, ты на его место не встанешь.
— Ну, и это абсолютно верно, — промурлыкал Марк. — А что это ты так раскипятился, зануда-фор? — Черт. Этот тип знает, что Майлз погиб. Как, к чертовой матери, он узнал? Он свой человек в СБ? Но с его воротника не таращились Глаза Гора; он носил знаки различия какого-то корабля, которые Марк разобрать не мог. Типчик с действительной службы. — Что тебе до лишнего форского трутня, живущего в Форбарр-Султане на содержании у семьи? Сегодня вечером я видел, как они целой толпой надирались.
— Очень уж ты наглый.
— Соображай, где мы сейчас, — раздраженно отозвался Марк. — Здесь никаких смертельных угроз не осуществишь. Это поставит СБ в неловкое положение. А я не думаю, что тебе захочется раздражать Саймона Иллиана, кем бы ты ни был. — Он по-прежнему вел отсчет.
— Не знаю, что там у тебя в СБ за зацепка… — разъяренно начал мужчина.
Но его прервали. По дорожке шел улыбающийся слуга в дворцовой ливрее, несущий поднос с бокалами. Прекрасно физически развитый молодой человек.
— Напитки, джентльмены? — предложил он.
Безымянный фор сердито на него воззрился. — Нет, спасибо. — Он развернулся на каблуках и зашагал прочь. Ветки кустов хлестали его, стряхивая капельки росы.
— Спасибо, я возьму, — радостно отозвался Марк. Слуга с легким поклоном предложил ему поднос. Ради своего многострадального желудка Марк выбрал то же легкое вино, которое пил весь вечер. — Восемьдесят пять секунд. Время никудышное. Он бы трижды мог меня убить, а вы вмешались как раз в тот момент, когда беседа сделалась интересной. И как вы, ребята, выявляете всю эту ерунду, в реальном времени? Невозможно держать наверху столько человек, чтобы отслеживать каждый разговор в здании. Автоматический поиск по ключевым словам?
— Канапе, сэр? — Слуга невозмутимо повернул поднос другой стороной.
— Опять-таки спасибо. Кто был сей гордый фор?
Слуга поглядел на уже опустевшую дорожку. — Капитан Эдвин Форвента. Он в личном увольнении, пока его корабль стоит в доке на орбите.
— Он не из СБ?
— Нет, милорд.
— Да? Ладно, скажите своему шефу, что я хотел бы поговорить с ним в ближайшее удобное для него время.
— Это будет лорд Фораронберг, заведующий в замке съестными припасами и вином.
Марк ухмыльнулся. — О, конечно же. Можете идти, уже вполне пьян.
— Да, милорд.
— И не приходите утром. А! Еще одно. Вы не знаете, где я могу сейчас найти Айвена Форпатрила?
Молодой человек на мгновение с отсутствующим видом уставился поверх балкона, словно выслушивая что-то, хотя никакого наушника видно не было. — Следующий поворот по левую руку, милорд, там в конце есть нечто вроде беседки возле фонтана. Попробуйте поискать его там.
— Благодарю.
Марк последовал у указанном направлении сквозь прохладный ночной туман. В редких лучах фонарей капли на рукаве его мундира блестели, как тучи над серебряными ручьями вышивки. Вскоре до него донесся плеск фонтана. Напротив фонтана стояло маленькое каменное строеньице без стен, в арках которого лежала глубокая тень.
В этот уголке парка было так тихо, что он мог слышать дыхание сидящего внутри. Сидящего в одиночестве; отлично, он не нанесет урон свой и без того низкой популярности, помешав свиданию. Но дыхание было странно хриплым. — Айвен?
Долгая пауза. Он пытался решить, окликнуть ли Айвена еще раз или удалиться на цыпочках, когда тот отозвался недружелюбным ворчанием: — Ну, чего?
— Я просто… хотел узнать, что ты делаешь.
— Ничего.
— Прячешься от матери?
— … Угу.
— Я… э-э… не скажу ей, где ты.
— Ну и молодец, — получил он кислый ответ.
— Ладно… увидимся. — Он повернулся, чтобы уйти.
— Погоди.
Он остановился, недоумевая.
— Выпить хочешь? — предложил Айвен после долгой паузы.
— Э-э… конечно.
— Так иди сюда.
Марк нырнул в беседку и подождал, пока глаза привыкнут к темноте. Обычная каменная скамья и тень сидящего Айвена. Айвен предложил ему блеснувшую бутылку, и Марк долил свой бокал, слишком поздно обнаружив, что Айвен пьет не вино, а скорее что-то вроде бренди. Вкус у случайно получившегося коктейля был мерзким. Он осторожно откинулся, опершись спиной о каменную колонну, и поставил бокал рядом. Айвен обходился без такой формальности, как бокал.
— И как ты ухитришься вернуться к своей машине? — с сомнением спросил Марк.
— И не намерен. Дворцовые слуги вывезут меня отсюда утром на тележке, когда будут подбирать в саду прочий мусор.
— А-а. — Он различал сверкающее шитье на мундире Айвена и блики на его начищенных сапогах. Отблески света от его глаз. И блеск влажных дорожек на щеках. — Айвен, ты… — Марк прикусил язык на слове «плакал» и на ходу заменил: — … в порядке?
— Я, — твердо заявил Айвен, — решил как следует надраться.
— Могу видеть. Почему?
— Ни разу не надирался в День рождения императора. Это традиционный подвиг, все равно как кого-нибудь тут трахнуть.
— Неужели кто-то это делает?
— Иногда. На спор.
— Что за развлечение для СБ.
Айвен хохотнул. — Ага, именно.
— Так с кем ты поспорил?
— Ни с кем.
Марк почувствовал, что наводящие вопросы закончатся у него быстрее, чем односложные ответы — у Айвена.
Но Айвен произнес их темноты: — Мы с Майлзом обычно отбывали этот прием вместе, из года в год. Я удивился… как мне все время не хватает злобных политических комментариев этого маленького паршивца. Вечно он меня смешил. — Айвен засмеялся. Вышло глухо и совсем невесело. Он резко смолк.
— Тебе сказали, что нашли пустую криокамеру, верно? — догадался Марк.
— Угу.
— Когда?
— Пару дней назад. С тех пор я все думал об этом. Нехорошо.
— Не очень. — Марк помедлил. Айвена в темноте трясло. — Хочешь… отправиться домой и лечь в кровать? — Я-то хочу.
— Теперь мне ни за что в гору не подняться, — пожал плечами Айвен.
— Я дам тебе руку. Или подставлю плечо.
— … Ладно.
Это потребовало некоторых усилий, но он поднял нетвердо стоящего Айвена на ноги, и они двинулись обратно, по круто забиравшему вверх саду. Марк не знал, что за милосердный СБшный ангел-хранитель сообщил о них, но наверху их встретила не мать Айвена, а его тетя.
— Он, гм… — Марк был не уверен, что сказать. Айвен затуманенным взором озирался вокруг.
— Вижу, — ответила графиня.
— Мы можем дать оруженосца, чтобы отвезти его домой? — Айвен обмяк, и у Марка подогнулись колени. — А лучше двоих.
— Да. — Графиня коснулась декоративной комм-броши на лифе платья. — Пим?…
Так Айвен был сдан с рук, и Марк вздохнул с облегчением. Облегчение это переросло в неприкрытую благодарность, когда графиня заметила, что им тоже пора уезжать. Через несколько минут Пим подвел графский лимузин к подъезду, и ночное испытание подошло к концу.
Графиня, разнообразия ради, по дороге в особняк много не разговаривала. Она откинулась на спинку сиденья и измученно прикрыла глаза. Она даже ни о чем его не спросила.
В мощеном черно-белой плиткой вестибюле графиня скинула свой плащ на руки горничной и направилась налево, в библиотеку.
— Извини, Марк, я пойду. Позвоню в Имперский Госпиталь.
У нее был такой усталый вид — Наверняка они позвонили бы вам, мэм, если бы в состоянии графа произошли какие-нибудь изменения.
— Я пойду позвоню в госпиталь, — повторила она решительно. Глаза у нее заплыли до щелочек. — Иди в постель, Марк.
Марк не стал с ней спорить. И устало потащился вверх по лестнице, к коридору, ведущему к его спальне.
Перед дверью в свою комнату он остановился. Была поздняя ночь. Вестибюль пуст. Тишина огромного дома давила ему на уши. Повинуясь импульсу, он развернулся и зашагал по коридору к комнате Майлза. У двери он снова остановился. За все недели своего пребывания на Барраяре он так и не отважился сюда зайти. Его не приглашали. Он тронул старинную круглую ручку. Дверь оказалась не заперта.
Поколебавшись, он вошел и приказал свету зажечься. Это оказалась спальня, просторная, насколько позволяла старинная архитектура дома. Смежная с ней комнатка, некогда предназначавшаяся для камердинера, была много лет как переделана в отдельную ванную. На первый взгляд комната казалась почти голой: пустой, чистой и аккуратной. Должно быть, все детское барахло было упаковано и убрано на чердак в очередном припадке взрослости. Марк подозревал, что чердаки в особняке Форкосиганов должны оказаться потрясающими.
Однако след личности владельца здесь все же остался. Марк медленно прошелся по комнате, засунув руки в карманы, словно посетитель музея.
Вполне логично, что немногие хранимые здесь сувениры скорее напоминали об успехах. Майлзовский диплом Имперской Военной Академии и приказ о его производстве в офицеры были вполне обыденны, хотя было интересно, зачем вставлен в раму и повешен между ними старый электронный погодный справочник на батареях армейского образца. Коробка со старыми, вплоть до юных лет, спортивными наградами имела такой вид, словно в очень скором времени должна отправиться на чердак. Полстены занимала огромная коллекция дисков с книгами и видео, тысячи наименований. Сколько из них Майлз на самом деле прочел? Любопытствуя, он вынул из держателя на ближайшей стене ручной считыватель и проверил наугад три диска. На каждом было как минимум несколько пометок или замечаний на полях — следы майлзовых размышлений. Марк оставил свои изыскания и двинулся дальше.
С одним предметом он был знаком лично. Кинжал с рукояткой «клуазонне», унаследованный Майлзом от старого генерала Петра. Марк осмелился снять его со стены и попробовать его вес и остроту. И когда же за последние два года Майлз бросил всюду таскать кинжал с собой и стал благоразумно оставлять его дома, в безопасности? Он осторожно вернул его обратно на полку, в ножны.
Одно украшение стены было личностным, ироничным и недвусмысленным: старая металлическая накладка для ноги, перекрещенная на музейный манер с форским клинком. Наполовину шутка, наполовину вызов. И то, и другое устарело. Дешевая фотокопия страницы из старинной книги была наклеена на плотную основу и помещена в дико дорогую серебряную рамку. Текст вне контекста было не понять, но, кажется, это была некая религиозная чушь до-скачковой эпохи, что-то про пилигримов, гору и город в облаках. Марк не очень понял, к чему все это: уж в религиозности Майлза никто не упрекнет. Однако эта вещь явно была для него важна.
«Кое-что здесь — не награды», догадался Марк. «А уроки.»
На прикроватном столике остался коробка с альбомом головидео-снимков. Марк сел и включил ее. Он ожидал увидеть лицо Элли Куинн, но первым появился портрет высокого, сердитого, необычайно уродливого мужчины в ливрее форкосигановского оруженосца. Сержант Ботари, отец Елены. Марк принялся пролистывать альбом. Следующей была Куинн, затем — Ботари-Джезек. Родители, разумеется. Конь Майлза, Айвен, Грегор; а потом — вереница лиц и фигур. Марк листал все быстрее, не узнавая даже трети из них. После пятидесятой физиономии он, щелкнув, остановил альбом.
Марк устало потер лицо. Это не человек, это толпа. Верно. Он сидел сгорбленный и страдающий, спрятав лицо в ладони и уперев локти в колени. Нет. Я не Майлз.
Комм-пульт Майлза оказался защищенным никоим образом не меньше, чем графский пульт в библиотеке. Марк обошел его, разглядывая, но не касаясь; руки он снова засунул глубоко в карманы. Пальцы нащупали смятые цветочки Карин Куделки.
Он вытащил их и расправил на ладони. Затем в порыве досады смял другой рукой и швырнул на пол. Не прошло и минуты, как он уже на четвереньках собирал с ковра выброшенные и рассыпавшиеся комочки. Должно быть, я спятил. Стоя на коленях на полу, он разрыдался.
В отличие от бедолаги Айвена, его страдания никто не прервал, за что он был глубоко благодарен. Мысленно он извинился перед кузеном Форпатрилом: «Прости, прости…» — хотя шансы, вспомнит Айвен к утру хоть что-то про его незваное появление или нет, были равными. Он сглотнул, восстанавливая дыхание; голова у него ужасно болела.
Десятиминутная задержка внизу у Бхарапутры имела решающее значение. Будь они на десять минут проворнее, дендарийцы вернулись бы к десантному катеру до того, как бхарапутряне получили возможность его подорвать, и будущее свернуло бы в другую колею. В его жизни были тысячи десятиминутных интервалов, миновавшие незамеченными и безо всяких последствий. Но эти десять минут превратили его из потенциального героя в вечное ничтожество. И он никогда не сможет наверстать это мгновение.
Так не в этом ли талант командира: распознать критические мгновения среди множества похожих, даже среди хаоса. Рискнуть всем и поймать золотое мгновение? Майлз в высшей степени обладал этим даром своевременности. За одно это мужчины и женщины следовали за ним, складывая к его ногам всю свою веру.
Только однажды чувство времени подвело Майлза.
Нет. Он легкие надрывал, когда кричал им не останавливаться. Майлз рассчитал время практически точно. Но его роковым образом задержало чужое промедление.
Марк с трудом поднялся с пола, умыл лицо в ванной, вернулся и сел во вращающееся кресло комм-пульта. В первый слой защиты он вошел с помощью ладонного замка. Машине не очень-то понравился отпечаток его ладони: рост костей и отложения подкожного жира исказили узор до того, что он перестал опознаваться. Но не совсем — пока что: на четвертой попытке машина удовлетворилась результатами считывания и открыла для него файлы. Следующий слой функций требовал кодов доступа, которые он не знал, но ему сейчас был необходим лишь первый: конфиденциальный, или даже защищенный, комм-канал связи с СБ.
Автомат СБ почти немедленно перебросил его на живого оператора в приемной. — Мое имя — лорд Марк Форкосиган, — сообщил он ночному дежурному в чине капрала, чье лицо появилось над видео-пластиной. — Я хочу поговорить с Саймоном Иллианом. Полагаю, он все еще в императорском дворце.
— Это срочно, милорд? — спросил капрал.
— Для меня — да, — рявкнул Марк.
Что бы капрал об этом ни подумал, но Марка он пропустил. Ему пришлось проложить свой путь через еще два слоя подчиненных, прежде чем перед ним материализовалось утомленное лицо шефа СБ.
Марк сглотнул. — Капитан Иллиан.
— Да, лорд Марк, в чем дело? — устало проговорил Иллиан. Для СБ тоже выдалась долгая ночь.
— Ранее, этим вечером, я имел любопытную беседу с неким капитаном Форвентой.
— Я в курсе. Вы высказали ему несколько не очень завуалированных угроз.
И Марк еще думал, что слуга/охранник СБ был прислан туда защитить его… а, ладно.
— Итак, у меня есть к вам вопрос, сэр. Капитан Форвента в списке лиц, которые должны знать про Майлза?
Иллиан прищурился. — Нет.
— Ну а он знал.
— Это… весьма интересно.
— Для вас было полезно это узнать?
Иллиан вздохнул. — Это создает для меня новую заботу. Где утечка внутри системы? Теперь я должен ее найти.
— Но… лучше знать, чем нет.
— О, да.
— Могу я в ответ попросить об одолжении?
— Быть может. — Иллиан выглядел в высшей степени уклончиво. — И что за одолжение?
— Включите меня.
— Что?
— Включите меня. В розыск Майлза, который ведет СБ. Наверное, я хотел бы начать с просмотра ваших отчетов. А потом — не знаю. Но я больше не вынесу, если буду по-прежнему оставаться один в темноте.
Иллиан с подозрением на него поглядел. — Нет, — вымолвил он наконец. Благодарю покорно, но я не пущу вас беспрепятственно вас играться с моими супер-секретными файлами. Спокойной ночи, лорд Марк.
— Подождите, сэр! Вы же жаловались на нехватку людей. Вы не можете отказать добровольцу.
— Вы воображаете, что можете сделать нечто, чего не смогла СБ? — огрызнулся Иллиан. — В том-то и дело, сэр… Не смогла. Вы не нашли Майлза. Вряд ли я могу сделать меньше.
Марк сообразил, что прозвучало это далеко не так дипломатично, как стоило, когда лицо Иллиана потемнело от ярости. — Спокойной ночи, лорд Марк, — снова процедил тот сквозь зубы и резким движением руки разорвал связь.
Марк, застыв, сидел в кресле Майлза. Дом был так тих, что громче всего был звук бьющейся в ушах крови. Следовало показать Иллиану, как умно он себя повел, как быстро сообразил: Форвента выдал ему все, что знал, но Марк ни коим образом не выдал в ответ, что понял, что Форвента знает. Теперь расследование Иллиана должно застать источник утечки, кем бы он ни оказался, врасплох.
Разве это ничего не стоит? Я не так глуп, как ты думаешь.
А вот ты, Иллиан, не так сообразителен, как думал я. Ты не… совершенен. Это тревожило. Он почему-то ждал от СБ совершенства; эта мысль, была якорем, державшим его мир на месте. И Майлз совершенен. И граф с графиней. Все совершенны, все недоступны смерти. Все выше упреков. Единственная настоящая боль — его собственная.
Он подумал про Айвена, плачущего в темноте. Про умирающего в лесу графа. Графиня хранила свою маску лучше всех прочих. Была вынуждена. Ей приходилось прятать больше всех прочих. И сам Майлз, человек, создавший целую альтернативную личность, чтобы сбежать в нее…
Проблема в том, решил Марк, что он пытался стать Майлзом Форкосиганом самостоятельно. Даже Майлз этого не делал. Его поддерживала целая труппа. Тысячи человек. Неудивительно, что я не мог его догнать.
Медленно, с любопытством, Марк расстегнул китель и, достав из внутреннего кармана комм-карточку Грегора, выложил ее на пульт. Он напряженно уставился на кусочек пластика безо всяких надписей, словно на нем было какое-то зашифрованное сообщение, предназначенное лишь ему одному. Он был почти уверен, что так оно и есть.
Ты знал. Ты знал, Грегор, верно? ах ты, ублюдок… Ты просто ждал, пока я не додумаюсь до этого сам.
В судорожной решимости Марк вставил карту в прорезь считывателя на пульте.
На этот раз не было никаких автоматов. Мужчина в обычном гражданском костюме ответил ему немедленно, не назвав, однако, себя: — Да?
— Я лорд Марк Форкосиган. Я должен быть у вас в списке. Я хотел бы поговорить с Грегором.
— Прямо сейчас, милорд? — мягко переспросил тот. Рука его заплясала над клавиатурой.
— Да. Сейчас. Пожалуйста.
— Прошу вас. — Он исчез.
Видео-пластина оставалась темной, но динамик передал мелодичный звонок. Звенел он довольно долго. Марк начал паниковать. Что, если… но тут звонок замолк. Раздалось загадочное звяканье, и Грегор невнятным тоном произнес: — Да? — Изображения никакого не было.
— Это я. Марк Форкосиган. Лорд Марк.
— А-а?
— Вы сказали мне позвонить вам.
— Да, но… — короткая пауза, — сейчас чертовых пять утра, Марк!
— Ой. Вы спали? — в ужасе протянул он. Он склонился и мягко стукнулся лбом о прохладный пластик стола. «Время. Я снова не вовремя.»
— Бог мой, вы это сказали в точности как Майлз, — пробормотал император. Видео-пластина ожила; появилось изображение Грегора, включившего свет. Вокруг Грегора было что-то вроде спальни, с темным полумраком на заднем плане, и из одежды на нем были только свободные пижамные штаны из черного шелка. Он вгляделся в Марка, словно убеждаясь, не с призраком ли разговаривает. Но это было слишком дородное тело, чтобы оказаться кем-нибудь, кроме Марка. Император глубоко вздохнул, вентилируя легкие, и заморгал, чтобы сфокусировать взгляд. — Что вам нужно?
Как восхитительно кратко. Возьмись он отвечать полностью, ему потребуются ближайшие шесть часов.
— Мне нужно быть включенным в розыски Майлза, которые ведет СБ. Иллиан не захочет меня пускать. Вы можете отменить его решение.
Минуту Грегор сидел неподвижно, затем коротко рассмеялся. Он запустил руку в спутанные со сна черные волосы. — Вы его просили?
— Да. Только что. Он мне отказал.
— М-м, ладно… это его работа — быть осторожным за меня. Так, чтобы моему суждению ничто не мешало.
— На ваше свободное суждение, сэр. Сир. Включите меня!
Грегор задумчиво изучал его, потирая лицо. — Да… — медленно протянул он через минуту. — Давайте… посмотрим, что получится. — Теперь его глаза не были затуманены сном.
— Вы можете позвонить Иллиану прямо сейчас, сир?
— Что, накопившееся желание? Плотину прорвало?
И я пролился как вода… откуда это? Звучит, словно цитата из графини. — Он еще на ногах. Пожалуйста. Сир. И пусть он перезвонит мне на этот комм для подтверждения. Я буду ждать.
— Очень хорошо, — губы Грегора изогнулись в странной улыбке. — Лорд Марк.
— Спасибо, сир. Э-э… спокойной ночи.
— Доброго утра. — Грегор отключил комм.
Марк ждал. Шли секунды, растянувшиеся до неузнаваемости. У него начиналось похмелье, но он еще был слегка пьян. Худшее из обоих состояний. Он начал задремывать, когда комм-пульт наконец звякнул и Марк, вздрогнув, чуть не вывалился из кресла.
Он поспешно хлопнул по клавише. — Да. Сэр?
Над видео-пластиной показалось мрачное лицо Иллиана. — Лорд Марк. — Он приветствовал Марка сухим кивком. — Если вы придете в штаб-квартиру СБ утром к началу обычного рабочего дня, то вам будет разрешено просмотреть файлы, о которых мы дискутировали.
— Спасибо, сэр, — искренне поблагодарил Марк.
— Это будет через два с половиной часа, — уточнил Иллиан с понятной, про мнению Марка, ноткой садизма. Иллиан тоже не ложился.
— Я буду там.
Иллиан чуть прикрыл веки — подтвердил, что понял, — и исчез.
Проклятие посредством благодеяния или просто милость? Марк задумался над милостью Грегора. Он знал. Знал это раньше меня самого. Лорд Марк Форкосиган — реальный человек.
