Глава 12

В вестибюле их встретило двое слуг в коричневой с серебром ливрее Форкосиганов. В домах высших форов даже прислуга изображала из себя солдат. Один из них указал Ботари-Джезек куда-то направо. Марк был готов разрыдаться. Она относилась к нему с презрением, но, по крайней мере, была кем-то знакомым. Лишенный всяческой поддержки и ощущая себя еще более одиноким, чем в темноте запертой каюты, он повернулся и пошел вслед за вторым слугой налево по коридору со сводчатым потолком и через двустворчатую дверь.

Планировку особняка Форкосиганов он выучил наизусть давным-давно, под руководством Галени, поэтому знал, что сейчас они вошли в помещение, именуемое Первой Приемной, — прихожую перед большой библиотекой, тянущейся от фасада до задней стены особняка. По стандартам «общественных» помещений резиденции Форкосиганов это место должно быть относительно интимным, хотя высокий потолок, на взгляд Марка, придавал ему аскетичный и суровый вид. Но мысли об архитектурных деталях мгновенно испарились, стоило ему увидеть женщину, сидящую на мягкой кушетке и спокойно его ожидающую.

Она была высокой, не худощавой и не полной, скорее крепкого средних лет телосложения. Рыжие волосы, пронизанные естественной сединой, были уложены в сложный узел на затылке, оставляя открытым овал лица с выраженными скулами, четкой линией подбородка и ясными серыми глазами. Ее поза выражала сдержанное напряжение — она скорее приготовилась действовать, чем отдыхала. На ней была мягкая шелковая бежевая блузка с вышитым пояском — Марк внезапно сообразил, что узор вышивки был тот же, что и на позаимствованном им кушаке, — темно-коричневая юбка до щиколоток и сандалии на платформе. Никаких украшений. Он ожидал чего-то более нарочитого, пугающего, замысловатого — официальный облик графини Форкосиган с видеозаписей парадных мероприятий и приемов. Или атмосфера власти окружает ее столь плотно, что ей нет необходимости этот облик носить — она его олицетворяет? Никакого внешнего сходства между нею и собой Марк заметить не смог. Ну разве только цвет глаз. И бледность кожи. И переносица, наверное. Линия челюсти оказалась очень правильной, что по записям было не заметно…

— Лорд Марк Форкосиган, миледи, — напыщенно провозгласил слуга, заставив Марка содрогнуться.

— Спасибо, Пим, — кивнула она средних лет мужчине, отпуская его. Оруженосец ничем не продемонстрировал неутоленного любопытства, кроме быстрого взгляда, брошенного им назад перед тем, как закрыть за собой двери.

— Здравствуй, Марк. — У графини Форкосиган был мягкий альт. — Садись, пожалуйста. — Она махнула рукой в сторону кресла с подлокотниками, стоящего чуть наискось от ее кушетки. Непохоже, чтобы это был капкан, настороженный на него и готовый со щелчком сомкнуться, да и кресло стояло не слишком близко. Марк осторожно опустился в него, как ему было сказано. Непривычное ощущение: кресло оказалось не слишком высоким — его ноги доставали до полу. Укорочено специально для Майлза?

— Рада наконец-то встретиться с тобой, — сказала она, — хотя жаль, что это случилось при столь неприятных обстоятельствах.

— Я тоже, — пробормотал он. Тоже рад или тоже жаль? И кто такие эти «я», сидящие здесь и вежливо лгущие друг другу о своей радости или сожалении? «Кто мы, леди?» Он опасливо огляделся в поисках Мясника Комарры. — Где… ваш муж?

— Официально он здоровается с Еленой. А на самом деле — перетрусил и выслал меня первой на линию огня. Совсем на него не похоже.

— Я… не понимаю. Мэм. — Он не знал, как к ней обращаться.

— Последние два дня он пил микстуру для желудка, как вино… ты должен понять, как выглядела с нашей точки зрения эта прибывающая по капле информация. Первым намеком, что что-то не так, оказалось прибытие четыре дня назад курьера из штаб-квартиры СБ с коротким стандартным извещением от Иллиана: Майлз пропал без вести в бою, подробности позже. Сперва мы были не склонны паниковать. Майлз уже пропадал и раньше, порой достаточно надолго. Лишь тогда, когда несколько часов спустя было передано с эстафетой и расшифровано полное сообщение Иллиана — заодно с новостью, что ты на пути сюда, — все стало ясно. У нас было три дня на обдумывание.

Марк молча сидел, привыкая к самой идее, что у великого адмирала графа Форкосигана, жуткого Мясника Комарры, этого огромного, таящегося в тени, чудовища, существует точка зрения, не говоря уж о том, что жалкие смертные вроде него самого могут эту точку зрения понять.

— Иллиан никогда не пользуется обтекаемыми формулировками, — продолжила графиня, — однако он добился того, что во всем докладе ни разу не используется термин «мертв», «погиб» или какой-то из их синонимов. Медицинский отчет наводит на противоположную мысль. Это так?

— Гм… криоподготовка выглядела успешной. — Что она от него хочет?

— Итак, мы застряли в эмоциональном и юридическом чистилище, — вздохнула она. — Было бы почти легче, если бы он… — Она яростно нахмурилась, глядя на собственные колени. И в первый раз за разговор стиснула кулаки. — Понимаешь, мы собираемся обсудить множество непредвиденных возможностей. Большинство из которых вертятся вокруг тебя. Но я не стану считать Майлза мертвым, пока он действительно не умер и не истлел.

Он вспомнил кровь, заливающую бетонный пол, и беспомощно хмыкнул.

— Тот факт, что теоретически ты способен изобразить Майлза, отвлекает мысли некоторых людей от главного. — Она с сомнением на него поглядела. — Говоришь, дендарийцы тебя приняли…?

Он съежился в кресле, ощущая все свое тело под взглядом ее пристальных серых глаз, чувствуя как складки плоти перекатываются под рубашкой и поясом Майлза, как туго натянулись брюки. — Я… с тех пор немного набрал вес.

— Все это? За каких-то три недели?

— Да, — пробормотал он, заливаясь краской.

Она приподняла бровь. — Специально?

— Вроде того.

— Ха. — Она откинулась на спинку дивана, вид у нее был удивленный. — Весьма умно с твоей стороны.

Марк разинул рот, понял, что это подчеркивает его двойной подбородок, и спешно его закрыл.

— Твой статус оказался предметом множества споров. Я высказалась против любой хитрой идеи скрыть по соображениям безопасности случившееся с Майлзом и выдать тебя за него. В первую очередь, это излишне. Лейтенант лорд Форкосиган часто исчезал на много месяцев; сегодня привычным выглядит его отсутствие, а не наоборот. Стратегически важнее ввести тебя в твои собственные права как лорда Марка — если лорд Марк именно то, чем тебе стоит быть.

Он сглотнул пересохшим горлом. — У меня есть выбор?

— Выбор будет, но сознательный, после того, как ты успеешь сравнить все варианты.

— Вы же не всерьез! Я — клон.

— Я с Колонии Бета, паренек, — колко отозвалась она. — Бетанские законы устроены в отношении клонов предельно практично и ясно. Это только барраярский обычай встает перед ними в тупик. Барраярцы! — Она произнесла это слово, словно ругательство. — Барраярцам недостает долгого опыта с разнообразными технологическими вариантами человеческого воспроизводства. Никаких юридических прецедентов. А если у них нет традиции, — она выговорила это слово столь же кисло, как ранее — Ботари-Джезек, — они не знают, как им быть.

— Тогда кто я для вас, как для бетанки? — спросил он нервно.

— Либо сын, либо двоюродный сын, — немедля ответила она. — Нелицензированный, но заявленный мной в качестве наследника.

— В вашем родном мире эти юридические понятия действительны?

— Уж будь уверен. Значит так, если я заказала бы клона Майлза, — конечно, получив предварительно подтвержденную лицензию на ребенка, — ты был бы моим сыном прямо и однозначно. Если бы Майлз, как юридически совершеннолетний, сделал то же самое, твоим законным родителем был бы он, а я — твоей двоюродной матерью, и мои права и обязанности по отношению к тебе были бы примерно те же, что у бабушки. Конечно, в момент, когда тебя клонировали, Майлз не был совершеннолетним, а твое рождение не было лицензировано. Будь ты несовершеннолетним сейчас, мы с Майлзом предстали бы перед Арбитром, и он бы назначил над тобой опекунство, исходя из соображений твоего благополучия. Но ты, разумеется, уже не несовершеннолетний — ни по бетанским законам, ни по барраярским. — Она вздохнула. — Время законного опекунства прошло. Потеряно. Наследование собственности окажется большей частью запутано барраярской юридической неразберихой. Когда придет время, Эйрел обсудит с тобой барраярское прецедентное право, или, вернее, его отсутствие. Так что остаются наши эмоциональные отношения.

— А они у нас есть? — осторожно спросил он. Два его величайших страха — что она вытащит оружие и пристрелит его или что кинется ему на шею в совершенно неуместном припадке материнского чувства, — похоже, не оправдались. И он остался лицом к лицу с этой загадкой со спокойным голосом.

— Есть, хотя нам еще остается выяснить, каковы же они. Уясни себе вот что. В твоем теле половина моих генов, а мой эгоистичный геном жестко запрограммирован эволюцией приглядывать за своими копиями. Другая их половина взята от самого восхитительного, по моему мнению, мужчины всех времен и народов, так что мой интерес фиксируется на тебе вдвойне. А художественная комбинация того и другого, скажем так, приковывает мое внимание.

В таком виде это действительно имело смысл, было логично и не содержало угрозы. Марк почувствовал, что узел в его желудке рассосался, горло отпустило. Тут же он опять почувствовал голод, впервые с тех пор, как они вышли на планетарную орбиту.

— Наши отношения с тобой и твои отношения с Барраяром — совершенно разные вещи. Последнее — по ведомству Эйрела, он изложит тебе свои убеждения. Все еще не решено, за исключением одного. Пока ты здесь, ты — это ты сам, Марк, брат-близнец Майлза на шесть лет его моложе. А не подражание ему или его замена. Так что чем больше ты сумеешь утвердить себя самого и свои отличия от Майлза, с самого начала, тем лучше.

— Ох, — выдохнул он, — да, прошу вас.

— Подозреваю, что это ты уже сообразил. Отлично, мы поладили. Но просто не быть Майлзом — не более чем обратная сторона подражания Майлзу. Я хочу знать, кто такой Марк?

— Леди… я не знаю. — Эта вынужденная честность была почти мучительна.

Она понимающе его разглядывала. — Время есть, — спокойно сказал она. — Знаешь, Майлз… хотел, чтобы ты здесь оказался. Описывал мне, как бы тебе здесь все показывал. Представлял, как учит тебя ездить верхом. — Ее слегка передернуло.

— Гален в Лондоне пытался меня научить ездить на лошади, — припомнил Марк. — Это было чудовищно дорого, и у меня не особо получалось, так что в конце концов он приказал мне избегать лошадей, когда я здесь окажусь.

— Да? — она слегка просветлела. — Хм. Майлз, знаешь, у него было… есть… было романтическое представление о братьях, какое бывает у единственного ребенка в семье. У меня-то самой был брат, так что я подобных иллюзий не питаю. — Она помолчала, окинула взглядом комнату, и подалась вперед с неожиданно заговорщическим видом, понизив голос: — У тебя на Колонии Бета есть бабушка, дядя и двое его детей — такие же твои близкие родственники там, как я, Эйрел и твой кузен Айвен — здесь, на Барраяре. Запомни, у тебя не один вариант. Я уже отдала Барраяру одного сына. И двадцать восемь лет наблюдала, как Барраяр пытается его уничтожить. Может, на этот раз не его очередь, а?

— Айвен ведь сейчас не здесь, правда? — спросил Марк, отвлекшись и ужаснувшись одновременно.

— В особняке Форкосиганов он не остановился, если ты это имеешь в виду. Он в Форбарр-Султане, приписан к Генштабу Имперской Службы. Возможно, — в ее глазах мелькнула новая мысль, — он возьмет тебя в город и покажет кое-что из того, с чем тебя хотел познакомить Майлз.

— Айвен может все еще злиться на меня за то, что я ему устроил в Лондоне, — разволновался Марк.

— Переживет, — доверительно сделала свой прогноз графиня. — Должна признаться, Майлз бы просто наслаждался, смущая тобой других людей.

А ехидство Майлз несомненно унаследовал от матери.

— Я прожила на Барраяре почти три десятилетия, — задумчиво произнесла она. — Мы проделали такой долгий путь. И нам еще так ужасающе далеко идти. Даже энергия Эйрела ослабевает. Может, мы не сумеем этого совершить за одно поколение. По-моему, пора сменить караул… ну, ладно.

Марк впервые откинулся в кресле, позволив своему телу опереться на спинку, и стал смотреть и слушать вместо того, чтобы просто сидеть, съежившись. Союзник. Кажется, у него появился союзник — хотя все еще непонятно, почему. Гален не уделял много времени графине Корделии Форкосиган, целиком одержимый своим старым врагом, Мясником. Похоже, Гален серьезно ее недооценил. Она выжила здесь в течении двадцати девяти лет… а он сможет? Впервые эта задача показалась ему по человеческим силам.

Из-за двустворчатой двери в вестибюль раздался короткий стук. — Да? — отозвалась графиня Форкосиган, одна створка приоткрылась, и в проем просунул голову человек, одарив графиню деланной улыбкой.

— Теперь я могу зайти, милая капитан?

— Думаю, да, — ответила графиня Форкосиган.

Человек вошел, прикрыв за собой дверь. У Марка перехватило горло; он сглатывал и тяжело дышал, снова сглатывал и дышал, борясь за пугающе хрупкий контроль над собой. Он не упадет в обморок на глазах у этого человека. И его не вырвет. И вообще, желчи у него во внутренностях осталось едва ли на чайную ложку, Это он, ошибиться невозможно: премьер-министр граф Эйрел Форкосиган, бывший регент Зловещего Барраяра и де-факто диктатор трех миров, завоеватель Комарра, военный гений, выдающийся ум, политик… обвиняемый в убийстве, палач, — слишком много совершенно невозможных вещей, заключенных в одной коренастой фигуре, шагавшей навстречу Марку.

Марк изучал его по ежегодным записям; наверное, нечто странное было в том, что его первой связной мыслью оказалось «А он старше, чем я ожидал». Графу Форкосигану было на десять стандартных лет больше, чем его жене-бетанке, но по виду ему можно было дать лишних двадцать или тридцать. Даже по сравнению с записями двухгодичной давности в его волосах прибавилось седины. Для барраярца он был невысок, одного роста с графиней. Энергичное, с крупными и глубоко прорезанными чертами, лицо. На нем были зеленые форменные брюки, но без кителя — только кремовая рубашка: длинные рукава закатаны, воротник-стойка расстегнут, словно в попытке спешно его ослабить. С его появлением напряжение в комнате возросло до удушающих величин.

— Елена устроена, — доложил граф Форкосиган, усаживаясь возле графини. Он сидел в открытой позе, положив ладони на колени, но не откинулся с удобством на спинку дивана. — Этот визит взбаламутил в ее душе больше воспоминаний, чем она была готова. И она весьма встревожена.

— Через минутку я пойду и поговорю с ней, — обещала графиня.

— Хорошо. — Граф обшарил глазами Марка. Озадаченно? С отвращением?

— Ладно. — Опытный дипломат, чьей работой было уговаривать три планеты двигаться по пути прогресса, сидел без слов, в затруднении, словно не мог обратиться к Марку напрямую. Вместо этого он повернулся к жене:

— И его приняли за Майлза?

Вспышка черного юмора мелькнула в глазах графини Форкосиган. — С тех пор он прибавил в весе, — объяснила она любезно.

— Вижу.

Несколько мучительных секунд тянулось молчание.

Марк импульсивно произнес: — Первое, что я должен был сделать, увидев вас — попытаться вас убить.

— Да, я знаю. — Граф Форкосиган откинулся на кушетке, наконец взглянув Марку в лицо.

— Меня заставили освоить примерно двадцать запасных способов, пока я не смог бы повторить их даже во сне, но основным был пластырь с парализующим токсином, при вскрытии дающим картину сердечного приступа. Я должен был остаться с вами наедине и приложить его к вашему телу туда, куда смогу достать. Для убийства с помощью яда оно длится удушающе медленно. Я должен был прождать у вас на глазах двадцать минут, пока вы не умрете, и ни в коем случае не выдать, что я не Майлз.

Граф мрачно улыбнулся. — Понимаю. Отличная месть. Очень искусная. И это могло бы сработать.

— Как новый граф Форкосиган я бы затем двинулся дальше, возглавив заговор с целью получить Империю.

— А вот это провалилось бы. Сер Гален того и ждал. Он желал лишь хаоса разгрома, во время которого должен был восстать Комарр. Ты стал бы очередным Форкосиганом, принесенным в жертву. — Казалось, он почувствовал себя свободнее, принявшись профессионально обсуждать этот гротескный сценарий.

— Убить вас было единственным смыслом моего существования. Два года назад я был весь в готовности это осуществить. Я прожил все эти годы у Галена, не имея другой цели в жизни.

— Держись, — посоветовала графиня. — Большинство людей не имеют и такой цели.

Граф заметил: — После того, как заговор вышел на свет божий, СБ собрала на тебя огромную кучу материалов. Они охватывают период от того момента, когда ты был лишь безумной искоркой во взгляде Галена, и до последних дополнений относительно твоего исчезновения с Земли два месяца назад. Но в этих материалах нет ничего, наводящего на мысль, что твоя, э-э, недавняя авантюра на Единении Джексона есть результат какого-то рода латентного программирования, связанного с моим готовившимся убийством. А это так? — В его голосе прозвучало легкое сомнение.

— Нет, — ответил Марк твердо. — Меня программировали достаточно, чтобы я разбирался. Эту штуку невозможно не заметить. Во всяком случае, в той форме, как это делал Гален.

— Я бы поспорила, — неожиданно заговорила графиня Форкосиган. — Тебя на это дело настроили. Но не Гален.

Граф поднял брови в удивленном вопросе.

— Боюсь, это был Майлз, — объяснила она. — Совсем неумышленно.

— Не вижу, как, — возразил граф.

Марк воспринял сказанное так же: — Я общался с Майлзом всего несколько дней, на Земле.

— Не уверена, готов ли ты это услышать, но вот что. Ты мог воспринять всего три ролевые модели, показывающие тебе, как быть человеком. У джексонианских торговцев телом, у комаррских террористов и у Майлза. Ты пропитан Майлзом. А он, уж извини, считает себя странствующим рыцарем. Разумное правительство не доверило бы ему во владение и перочинный ножик, тем более — космический флот. Итак, Марк, когда тебя наконец заставили выбирать между двумя вариантами очевидного зла и безумием, ты вскочил и побежал за безумием.

— Я считаю, Майлз в полном порядке, — запротестовал граф.

Графиня вздрогнула и на мгновение зарылась лицом в ладони. — Дорогой, мы говорим о молодом человеке, на плечи которого Барраяр возложил такое невыносимое напряжение, такую боль, что он создал целую альтернативную личность и сбежал в нее. Он уговорил несколько тысяч галактических наемников поддержать его психоз и в довершении всего вынудил Барраярскую Империю за это платить. Адмирал Нейсмит — нечто чертовски большее, чем просто личность-прикрытие СБ, и ты это знаешь. Я с тобой согласна — он гений; но ты не отважишься утверждать, что он при этом психически здоров. — Она сделала паузу. — Нет. Так нечестно. Предохранительный клапан Майлза работает. Я не стану всерьез беспокоиться за его душевное здоровье, пока он не отрезан от маленького адмирала. В конечном счете, это чудеса эквилибристики. — Она поглядела на Марка. — И их, по-моему, практически невозможно повторить.

Марк никогда не считал Майлза всерьез спятившим, а всего лишь безупречным. Сказанное его здорово встревожило.

— Дендарийцы действительно выступают орудием секретных операций СБ, — возразил граф, слегка встревоженный и сам. — Потрясающе эффективным, при случае.

— Конечно. Вы бы не позволили Майлзу иметь свой флот, не будь оно так, поэтому он сделал это непреложным фактом. Я просто хочу заметить, что их официальная роль — не единственная. И как только Майлз перестанет в них нуждаться, не пройдет и года, как СБ найдет повод разрубить этот узел. А ты будешь горячо верить, что действуешь совершенно логично.

Почему они не обвиняют его…? Марк собрался с духом и произнес эту фразу вслух: — Почему вы не обвинили меня в смерти Майлза?

Одним взглядом графиня перекинула этот вопрос своему мужу; тот кивнул и ответил — за обоих? — В докладе Иллиана утверждалось, что Майлза застрелил бхарапутрянский охранник.

— Он не оказался бы на линии огня, если бы я…

Граф Форкосиган прервал его, подняв ладонь. — Если бы он не совершил такой безрассудный выбор. Не пытайся замаскировать свою истинную вину, беря на себя больше, чем тебе принадлежит. Я сам совершил слишком много смертельных ошибок, обманувшись так же. — Он посмотрел на носки своих сапог. — Мы рассматривали и дальнюю перспективу. Хотя твоя личность, твое «я» особым образом отличается от майлзовского, дети каждого из вас были бы генетически неотличимы. Если не ты, так твой сын может понадобиться Барраяру.

— Только в продолжение системы форов, — с улыбкой вставила графиня Форкосиган. — Сомнительная цель, милый. Или ты воображаешь себя дедушкой, наставляющим гипотетических детей Марка, — таким, как был для Майлза твой отец?

— Боже упаси! — негромко, но эмоционально пробормотал граф.

— Поберегись собственного программирования. — Она повернулась к Марку. — Проблема в том… — она отвела взгляд, снова посмотрела ему в лицо, — что если нам не удастся вернуть Майлза, то ты столкнешься не просто с новыми взаимоотношениями. А с должностью. Как минимум, ты станешь отвечать за благополучие пары миллионов людей в твоем Округе; ты будешь их Голосом в Совете Графов. Для этой работы Майлз обучался буквально с рождения, и я не уверена, возможна ли замена запасным в последнюю минуту.

— Не знаю, — проговорил граф задумчиво. — Я сам был именно такой заменой. До одиннадцати лет я был запасным, а не наследником. Признаюсь, бурные события, последовавшие за убийством моего старшего брата, сделали для меня эту перемену судьбы легкой. Во время войны Юрия Безумного мы были так поглощены местью! К тому времени, когда я сумел оглядеться и отдышаться, я уже полностью принял тот факт, что в один прекрасный день стану графом. Хотя я вряд ли мог вообразить, что день этот наступит пятьдесят лет спустя. Возможно у тебя, Марк, тоже будет много лет, чтобы учиться и набираться опыта. Но возможно также, что мое графство свалится в тебе в руки завтра.

Этому человеку семьдесят два стандартных года — средний возраст для галактики, старость для жестокого Барраяра. Граф Эйрел себя не щадил; мог ли он себя почти всего истратить? Его отец, граф Петр, прожил дольше на двадцать лет — на целую жизнь. — Разве Барраяр примет когда-нибудь клона как вашего наследника? — с сомнением спросил он.

— Ну, давно пора приступить к развитию законов: не тем, так иным путем. Твой случай будет основополагающим тестом. Если собрать достаточно воли, я, наверное, смогу протолкнуть его им в глотку.

В этом Марк не сомневался.

— Но начинать войну законов преждевременно, пока все не прояснится с пропавшей криокамерой. На настоящий момент, общедоступная версия такова: Майлз отсутствует по делам службы, а ты впервые приехал к нам погостить. Все достаточно близко к истине. Вряд ли мне потребуется особо уточнять, что подробности засекречены.

Марк потряс головой и кивком выразил согласие, ощущая, что голова у него идет кругом. — А это необходимо? Допустим, я бы никогда не появлялся на свет, а Майлз погиб бы где-нибудь на службе. Вашим наследником стал бы Айвен Форпатрил.

— Да, — ответил граф, — а Дом Форкосиганов пришел бы к своему концу после одиннадцати поколений прямого наследования.

— Тогда в чем же проблема?

— В том, что случай не тот. Ты существуешь. В том, что… я всегда хотел, чтобы мне наследовал сын Корделии. Заметь, мы обсуждаем довольно немалую собственность, по обычным стандартам.

— Я думал, что большинство ваших родовых земель светится в темноте после разрушения Форкосиган-Вашного.

Граф пожал плечами. — Кое-что осталось. Этот особняк, например. Но мои владения — это не просто собственность; как заметила Корделия, это еще и полноценная работа. Если мы признаем твои права на них, ты должен признать их право на тебя.

— Оставьте все себе, — искренне заявил Марк. — Я что угодно подпишу.

Граф поморщился.

— Считай это вводным курсом, Марк, — сказала графиня. — Некоторые из людей, которых ты можешь встретить, много будут на эту тему размышлять. Тебе просто нужно знать негласную повестку дня.

Граф погрузился в свои мысли; он медленно выдохнул. А когда снова поднял глаза, лицо его было пугающе серьезным. — Это верно. И на повестке есть один вопрос — не просто негласный, но тот, о котором нельзя говорить. Ты должен быть предупрежден.

Нельзя насколько, что сам граф Форкосиган явно никак не мог этого выговорить — Что такое? — опасливо спросил Марк.

— Существует… ложная генеалогическая теория, одна из шести возможных цепочек, которая помещает меня в линию наследования Барраярской Империи, если император Грегор умрет, не оставив потомства.

— Ну да! — нетерпеливо выпалил Марк. — Конечно, я это знаю. Заговор Галени использовал именно этот юридический довод. Вы, затем Майлз, затем Айвен.

— Ну, теперь это я, потом Майлз, потом ты, потом Айвен. А Майлз в эту секунду номинально мертв. Так что между тобой и Империей остаюсь лишь я, и я превращаюсь в мишень. Тобой как таковым, а не как поддельным Майлзом.

— Это же чушь! — взорвался Марк. — Даже больший идиотизм, чем мысль о том, что я стану графом Форкосиганом!

— Придерживайся этой мысли, — посоветовала графиня. — Крепко за нее держись и никогда не давай даже понять, что можешь думать иначе.

«Я попал к сумасшедшим».

— Если кто-то подойдет к тебе с разговором на эту тему, сообщи как можно скорее мне, Корделии или Саймону Иллиану, — добавил граф.

Марк изо всех сил вжался в спинку кресла. — Хорошо…

— Ты пугаешь его, дорогой, — заметила графиня.

— В этом вопросе паранойя — залог здоровья, — аккуратно подчеркнул граф. Мгновение он молча разглядывал Марка. — Ты выглядишь уставшим. Я покажу тебе твою комнату. Ты сможешь вымыться и немного отдохнуть.

Все поднялись. Марк последовал за графом и графиней в мощеный плиткой вестибюль. Графиня кивнула на сводчатый проход прямо под винтовой лестницей: — Я собираюсь подняться на лифте и повидаться с Еленой.

— Правильно, — согласился граф. Марку волей-неволей пришлось шагать за ним. Два пролета лестницы дали ему понять, насколько в плохой он сейчас форме. Когда они добрались до второй лестничной площадки, он дышал тяжело, словно старик. Граф свернул в коридор третьего этажа.

Марк с опаской спросил: — Вы ведь не поселите меня в комнату Майлза, а?

— Нет. Хотя твоя комната некогда, в детстве, была моей. — Очевидно, до смерти его старшего брата. Комната второго сына. Это заставляло почти так же сильно нервничать.

— Теперь это просто гостевая комната. — Граф распахнул очередную деревянную, повешенную на петлях, гладкую дверь. За ней лежала залитая солнцем комната. Деревянная мебель явно ручной работы, неясно какого века и громадной стоимости, состояла из кровати и нескольких комодов; возле резной спинки кровати нелепо пристроился пульт управления освещением и механизмом окон.

Марк оглянулся и встретился с вопрошающими, пристальными глазами графа. Это было в тысячу раз хуже, чем все дендарийские взгляды «я-люблю-Нейсмита». Он стиснул голову руками и возмущенно выпалил: — Майлза тут нет!

— Знаю, — спокойно ответил граф. — Я ищу… наверное, себя самого. И Корделию. И тебя.

В ответ Марку пришлось с тревогой поискать в графе свои черты. Уверенности не было. Раньше — цвет волос; у него с Майлзом была та же темная шевелюра, что он наблюдал на видеозаписях более молодого адмирала Форкосигана. Умозрительно Марк знал, что Эйрел Форкосиган был младшим сыном старого генерала графа Петра Форкосигана, но тот безвестный старший брат был уже шестьдесят лет как мертв. Марк был поражен тем, как непосредственно нынешний граф вспомнил об этом и связал с его, Марка, положением. Странно и пугающе. «Я был должен убить этого человека. Я и сейчас могу. Он совсем не остерегается.»

— Ваши СБшники даже не допросили меня с фаст-пентой. Вы что, совсем не опасаетесь, что я могу быть запрограммирован на ваше убийство? — Или он кажется такой незначительной угрозой?

— Полагаю, ты уже застрелил того, кто играл при тебе роль отца. Для катарсиса хватило. — Гримаса смущения искривила его губы.

Марк вспомнил удивленный взгляд Галени, когда луч нейробластера ударил его прямо в лицо. Как бы ни выглядел Эйрел Форкосиган, умирая, но Марк не мог вообразить его в этот момент удивленным.

— А потом ты спас жизнь Майлзу, судя по его описанию этой заварушки, — добавил граф. — Два года назад, на Земле, ты выбрал, за кого ты. И очень действенно. Я многого опасаюсь с твоей стороны, Марк, но моя смерть от твоей руки в число этих опасений не входит. Ты не столь проигрываешь по очкам в сравнении со своим братом, как представляешь себе. По моему счету, вы на равных.

— Прародителем. Не братом, — поправил Марк, натянуто и холодно.

— Твои прародители — мы с Корделией, — твердо ответил граф.

На лице Марка вспыхнуло выражение упрямого отрицания.

Граф пожал плечами. — Кем бы ни был Майлз, это мы его сотворили. Возможно, с твоей стороны мудро сближаться с нами осторожно. Мы можем тебе не подойти.

У Марка внутри все затрепетало от жуткого желания, сменившегося жутким страхом. Прародители. Родители. Он не был уверен, хочет ли так поздно обрести родителей. Оба были такими громадными фигурами. Он чувствовал, что теряется в их тени, разбивается на кусочки, словно стеклянный, исчезает совсем. Марк почувствовал внезапное необъяснимое желание, чтобы за его спиной появился Майлз. Кто-то одного с ним размера и возраста; кто-то, с кем он сможет поболтать.

Граф снова заглянул в спальню. — Пим должен был разложить твои вещи.

— У меня нет вещей. Только одежда, что на мне… сэр. — Было невозможно удержаться и не добавить это почетное обращение.

— У тебя должна быть еще какая-нибудь одежда!

— То, что я привез с Земли, я оставил в камере хранения на Эскобаре. Сейчас плата исчерпана, и вещи, наверное, конфискованы.

Граф смерил его взглядом. — Я пришлю кого-нибудь снять с тебя мерку и заказать тебе комплект одежды. Если бы ты приехал к нам при более нормальных обстоятельствах, мы бы с тобой всюду вокруг побывали. Представили бы тебя друзьям и родственникам. Устроили бы экскурсию по городу. Провели бы с тобой тесты на профпригодность, договорились бы о твоем дальнейшем обучении. Кое-что из перечисленного мы сделаем в любом случае.

Школа? Какого рода? Попасть в барраярскую военную академию весьма близко соответствовало представлениям Марка о спуске в ад. Могут ли они его заставить…? Есть способы сопротивляться. Он уже сумел успешно сопротивляться облачению в гардероб Майлза.

— Если захочешь что-то, позвони со своего пульта Пиму, — проинструктировал его граф.

Живые слуги. В высшей степени странно. Физический страх, выворачивающий его наизнанку, исчез, сменившись гораздо более расплывчатым общим беспокойством. — Могу я чего-нибудь поесть?

— А-а. Пожалуйста, присоединяйся к нам с Корделией за обедом через час. Пим проведет тебя в Желтую Гостиную.

— Я сам могу ее найти. Этажом ниже, один коридор на юг, третья дверь справа.

Граф поднял бровь. — Правильно.

— Понимаете, я же вас изучал.

— Все нормально. Мы тоже изучали тебя. И все выполнили свои домашние задания.

— Так в чем же экзамен?

— О, в этом и хитрость. Это не экзамен. Это реальная жизнь.

И реальная смерть. — Простите, — пробормотал Марк. Извинялся за Майлза? За себя самого? Вряд ли он это знал.

Вид у графа был такой, словно ему самому это было интересно; краткая, ироничная улыбка искривила уголок его рта. — Ну… неким странным образом чувствуешь почти облегчение, зная, что хуже некуда. Когда Майлз пропадал прежде, никто не знал, где он и что способен вытворить, чтобы, э-э, усугубить хаос. По крайней мере, на сей раз мы знаем, что у него нет возможности вляпаться в еще худшую ситуацию.

Коротко махнув рукой, граф ушел, не войдя в комнату вслед за Марком и вообще никоим образом его не подгоняя. Три способа убить его промелькнули в мозгу Марка. Но похоже, с годами его навыки выдохлись. И вообще он сейчас совсем не в форме. Карабканье по лестнице его утомило. Он закрыл дверь и рухнул на резную кровать, дрожа от реакции на пережитое.