Книга: Миледи Трех миров
Назад: Глава 7 ТРЕТИЙ МИР
Дальше: Глава 9 СЕРЕБРЯНЫЙ ДВОРЕЦ

Глава 8
МИР ФАБС

Легкая невесомость — и мы стоим уже в каком-то лесу. Нет, неправильно. И мы уже стоим в очень красивом, просто сказочном лесу.
Большие деревья напоминали «дуб зеленый», вокруг которого от нечего делать прогуливался «кот ученый» (вместо того чтобы заниматься наукой и приносить какую-нибудь пользу, мышей хотя бы ловить). Толстые стволы и могучие ветви, поросшие густой листвой, выглядели очень внушительно. «Неведомых дорожек» со следами «невиданных зверей» вокруг не было, что немного успокаивало — биться не с кем и спасаться пока не от кого. Уже хорошо. С другой стороны, если бы сейчас вон из-за того дерева (в три моих обхвата) вышло какое-нибудь чудо-юдо, я бы совсем не удивилась. Самое место для жительства различных чудо-юд.
Фар объявил, что мы прибыли в мир Фабс. Странно, что в этот раз нан не переместил нас на какую-нибудь гору, как это делал в двух предыдущих случаях, но… может быть, я ошибаюсь, и крутой спуск начнется совсем скоро.
— Это Волшебный лес Лиловых гор (все-таки гор!), — начал рассказывать мне мой проводник. — В мире Фабс в общем-то все леса волшебные, но этот наиболее интересен.
— Чем же?
— В этом лесу живет очень много всяких существ, причем большей частью не хищных. Что-то вроде сказочных. Здесь много таинственного и непостижимого — сама земля в этом месте полна волшебства. Как-нибудь потом побродим по лесу, чтобы познакомиться с его обитателями, а сейчас я тебе хочу показать нечто совершенно особенное.
Шли мы не быстро, чтобы меньше шуметь, не хотелось тревожить и заглушать звуки леса. Казалось, что деревья расступаются перед нами, спеша приоткрыть занавес какой-то тайны или поведать удивительную историю, рассказать сказку.
Лес действительно неожиданно «отпрыгнул» в стороны, и перед нами открылась небольшая полянка, покрытая сине-голубыми цветами. Фар, не останавливаясь, стал пересекать поляну по диагонали. Цветы сгибались, безжалостно прижатые к земле его мощными лапами, и распрямлялись с каким-то, казалось, негодующим звоном. Я никак не решалась наступить на эту красотищу, боясь сломать или затоптать столь прекрасные, столь милые, беззащитные, невообразимо, просто немыслимо нежные создания.
Я стояла и любовалась этими синими цветочками, а мой телохранитель между тем продолжал шагать, не замечая ни моего отсутствия рядом, ни того, что он давит лапами. Очень хотелось крикнуть ему вслед что-то типа: «Как смеешь ты…», но я не стала беспокоить своим возмущенным окриком замечательную поляну и ее обитателей.
Между тем нан достиг противоположного края поляны и обернулся — я по-прежнему стояла по другую сторону и любовалась цветами. Его грозный рык немного вывел меня из созерцания, и я, глупо улыбаясь, помахала ему рукой. Фар покачал головой и двинулся в обратном направлении, так же не обращая внимания на несчастные цветы, попадающие под его лапы.
— Долго ты собираешься еще здесь стоять? — спросил он, как только подошел.
— Нет. Еще немного полюбуюсь этой красотой, и сразу пойдем. Хорошо?
— Нам пора. Пошли, а то не успеешь на бал, — настаивал нан.
Я с трудом перевела взгляд с цветов на своего спутника.
— Ну что ты, мы успеем! — пообещала я, снова поворачиваясь к поляне.
— Это свинлики, — прервал Фар меня на полповорота.
— Кто?
— Эти цветочки, которыми ты любуешься с таким восхищением, цветы-чаровники. Они сперва завораживают тебя своей красотой, а потом, когда ты застыла в восхищении, вводят перезвоном в транс и заставляют что-нибудь сделать, забавы ради.
До меня стал доходить смысл сказанного, и я вперилась глазами в нана, еще сомневаясь в сказанном — как могут цветы зачаровать человека, да еще управлять его волей?! По его морде я поняла, что он говорит совершенно серьезно, и остатки наваждения с меня как рукой сняло.
— Так они что, злые?
— Нет, они не злые. Они — шутники. Один мой знакомый как-то поймал себя на том, что бегает к роднику и бережно поливает один за другим эти цветы, хотя прекрасно знал, ЧТО они собой представляют. А одного из членов Совета однажды нашли на подобной поляне распевающим хвалебные гимны в честь этих цветов-хулиганов.
Я растерянно смотрела то на нана, то на эти «милые» цветочки, и мне стало немного не по себе. Надо же, чуть не попала в «коллекцию» васильковых хулиганов. Мы с Фаром благополучно обошли поляну и сейчас с каждой минутой удалялись от нее.
— Впредь если издали увидишь такие цветочки, то либо обойди их, либо проходи насквозь, смотря не на них, а только вперед, да еще что-нибудь напевай про себя, стихи читай или еще что, — продолжил поучать меня нан. — Попадешься к ним на крючок, наваждение начнет проходить только спустя пять-шесть часов, когда у цветов ослабевает контроль. Но я бы посоветовал не ходить по здешним лесам в одиночку. Вдвоем и веселей и безопасней.
Сказать мне было нечего, поэтому я просто слушала, молчала и мотала на ус. Васильковое наваждение прошло, и я снова начала разглядывать сказочный лес.
— Признаться, я умышленно провел тебя через эту поляну, — немного погодя решил сознаться Фар, — чтобы ты поняла, что нельзя отвлекаться на мелочи, они порой бывают губительны. Необходимо всегда следовать поставленному пути.
— Как это патетично, фу! — впервые, со времени как мы ушли от коварных цветов, заговорила я.
— Сама ты «фу», — обиделся Фар.
— Мог бы просто сказать — держи ухо востро, здесь прекрасное может быть опасным. И все. А то «следовать поставленному пути…».
Нан промолчал, и остаток пути мы шли молча.
Я так привыкла, что мы идем и идем, что, когда Фар остановился, моим ногам не удалось так же резко затормозить, и они прошагали еще несколько метров вперед, что даже Фару пришлось меня окликнуть. Вернувшись в исходную, я с удивлением увидела то, около чего остановился и теперь сидел мой телохранитель. Это был какой-то лист железа, очень напоминающий люк, которыми у нас закрывают овощные ямы городские жители от жутко охочих до дармового урожая и засолок других жителей нашего славного города. Ничего особенного в этом люке не было, кроме того, что подобного здесь просто не должно было быть, и еще, что этот люк как-то периодически «бледнел», становясь как бы прозрачным.
— Ты видишь? — спросил нан.
Господи, конечно, вижу! Трудно не заметить то, во что тебя практически тыкают носом.
— И что? — задала я аналогичный по содержанию вопрос, уставившись на этот большой квадрат из толстого железа, на который мне указывал мой пушистый товарищ.
— Хорошо, изменим вопрос. ЧТО ты видишь?
— А разве не то же, что и ты? — Мне показалось, что меня принимают за полоумную.
— Ты ответишь или будешь препираться? — стал он проявлять раздражение.
— Как вам будет угодно, — Я поклонилась, отдала честь и отрапортовала: — Вижу объект квадратной формы. Его состав, при беглом осмотре, напомнил мне железо. На объекте висит большой замок, который периодически пропадает, а сама металлическая пластина (предположительно железная) имеет тенденцию становиться почти прозрачной. Доклад по форме был сделан сержантом Миледи!
— Все ясно, — поскучнел Фар.
— Что тебе ясно?
— Я надеялся, что увидишь ты хотя бы стеклянную пластину, это с твоим-то воображением. А ты — «железная дверь»!..
— Скорее люк, — поправила я. — Он периодически стеклянным и становится, только из матового стекла. А что?
Фар поставил лапу на люк и начал объяснять:
— То, что сейчас перед тобой, — это вход, дверь, если хочешь, в колодец, через который можно попасть в подземное Озеро детской мечты. Любой, кто смотрит на вход, видит то, что его отделяет от этой мечты. Одни вообще ничего не видят, другие, как ты, железную дверь, и лишь немногие, совсем немногие, видят открытый колодец и могут попасть в это озеро.
— Значит, здесь, — я ткнула пальцем в железную броню, — открытый колодец-путь?! Следовательно, не стоит загружаться, что ты тут видишь, а просто закрыть глаза и нырять!
— Не все так просто. Если ты видишь здесь железо, то для тебя это и есть железо.
Я недоверчиво присела и постучала по люку. Мне отозвался металлический гул. Неужели может быть что-то другое? Я напрягла свое воображение, пытаясь представить, что передо мной открытый колодец, но дальше, до уже видимого мной матового стекла, дело не пошло. Тем не менее в момент появления этого стекла я успела по нему постучать. По звуку это было стекло! Невероятно! Я ужасно захотела попасть к мечте детства. Напрягала воображение, выуживала из памяти различные, виденные мной в деревнях колодцы, но, увы, дальше стекла я так и не продвинулась.
В расстроенных чувствах я уселась на траву и посмотрела на Фара.
— А что видишь ты?
— Я вижу колодец, закрытый сверху толстой решеткой.
— Ну и как туда попасть?
— Нужно просто не бояться…
— А что надо? — вклинилась я.
— … и главное, — продолжил как ни в чем не бывало Фар, — главное хотеть туда попасть!
— Я хочу. Но меня туда не пускают! — «захныкала» я. — А у тебя никакого специального пропуска нет?
— Пару раз, в бытность свою юным, я бывал в этом колодце. Поверь мне, там стоит побывать!
— Верю, — вздохнула я. — Но пока даже не представляю, как это можно сделать.
— Ничего, не переживай. С первого раза туда попадают единицы. Я полагаю, ты будешь одной из них.
— Угу…
— Смотри, — сказал нан и встал. — Как только «откроется» колодец, ты сразу в него прыгай. Вот так. — И мой телохранитель резко подпрыгнул вверх и, пролетев метра три, приземлился в какие-то заросли.
— А-а-а… — раздалось оттуда.
Я вскочила и побежала к пушистику, который очень хмурый и сильно хромающий вылезал из кустов.
— Фар, что с тобой? — заволновалась я. — Что случилось?
Он ничего не говорил, а только стонал и морщился при каждом шаге.
— Скажи хоть что-нибудь, — чуть не плакала я.
— Я случайно попал в кустарник диф. Его колючки очень ядовиты. Моя лапа уже немеет.
— Но… — Я заламывала руки. — Что делать? Перемещай нас скорее туда, где тебе могут помочь!
— Ты, конечно, не знаешь, что раненый нан не способен на перемещения, — сказал Фар и снова застонал.
Мне чуть дурно не стало. Мы в дремучем лесу, неизвестно на сколько километров от людей, а тут такое! Есть от чего разволноваться.
— Может быть, какое противоядие существует? Я бы поискала, — пыталась найти хоть какую-то надежду я.
— Противоядия как такового нет, — прохрипел слабеющий у меня на глазах пушистик. — Но если бы ты сумела попасть в подземное озеро и нашла там водяного, то он дал бы тебе живой воды — ею примерно в течение часа можно остановить и нейтрализовать действие яда.
Фар покачнулся и без сил рухнул на траву.
— Я полежу немного, отдохну, — проговорил он и закрыл глаза. Представляете?!
Я опрометью кинулась к люку. И как прикажете его открывать? Вот бы автоген или, на худой конец, консервный нож подходящего размера!
Мне надо было расслабиться, снять барьеры со своего воображения! Я легла на траву и закрыла глаза. Почему-то сразу вспомнились фантики, а с ними и цирк, в который я с родителями ходила в детстве. Открыв медленно глаза и несколько минут посмотрев на белоснежные облака, плывущие над лесом, я улыбнулась своим воспоминаниям и снова на всякий случай глянула на колодец. На секунду я даже замерла, боясь вспугнуть видение.
Передо мной стоял невысокий, сложенный из камня колодец. Ничего лишнего и в то же время очень красиво. Я осторожно подошла и заглянула внутрь. Там плескалась вода, покрытая сверху тонкой пленкой. «Так вот ты какой, колодец волшебный!» — подумалось мне, и сразу пленка исчезла, а сама вода стала как-то подозрительно пузыриться.
Немного забывшись из-за увиденного, я хотела спросить у Фара, что сие означает, но поворот головы в его сторону вернул меня к действительности. Мое желание очутиться как можно скорее там, в колодце, стало просто огромным, и я, перекинув ноги, села на край, готовясь к прыжку. Вода стала просто бурлящей, и, когда я уже была готова прыгнуть, из колодца взлетел столб воды. Закручивая меня в воронку, вода так же резко нырнула вниз и потащила меня сильным потоком куда-то в недра земли.
Я закрыла глаза и старалась не дышать, чтобы не захлебнугься. Почему-то мне совсем не пришла в голову мысль о том, что дышать-то я под водой не умею. И Фару не помогу, и сама утону ни за что ни про что. «И никто не узнает, где могилка моя…» Грустно, правда?
Страха почему-то не было. Была просто досада на обстоятельства. К волшебному озеру я все-таки попала, а вот увидеть его мне, наверное, не суждено. Акваланг захватить как-то не подумала. А у меня еще огород не полит, корова не доена, в устройстве личной жизни, вообще, конь не валялся…
Между тем вода бурлить вокруг меня закончила и водоворота я тоже больше не ощущала. Открыв глаза, я обнаружила себя где-то под водой. Вода вокруг была красивого голубого цвета и абсолютно прозрачна. К тому же здесь не было темно! Была уверена, что уж под землей-то света нет. Я заблуждалась. Светло, как днем на мелководье, а ведь я была явно где-то глубоко. Вокруг степенно колыхались различные водоросли, коралловые рифы и плавало множество разноцветных рыб. Мою грудь давило от нехватки воздуха. Я огляделась еще раз в поисках чего-нибудь наполненного воздухом. Увы. А дышать ох как хотелось! Я решила, будь что будет, и сразу глубоко вздохнула.
Сначала у меня закружилась голова, и я мысленно попрощалась со всеми, кто меня знал, погоревала, что так и не успела стать полноправной Миледи и написать завещание. Но секунду спустя мое самочувствие неожиданно пришло в норму, дыхание восстановилось, и… я вдруг поняла, что в этом озере, находясь под водой, можно свободно дышать! Для проверки мне пришлось проделать несколько вдохов-выдохов — дышалось как в поле после дождика.
Любопытство меня прямо распирало! Хотелось походить, поплавать, все пощупать, рассмотреть как следует, но мне ни в коем случае нельзя было мешкать — Фар ждал моей помощи, возвращения с живой водой. Поэтому я стала искать водяного или того, кто бы мне указал к нему дорогу.
Все рыбки проплывали с независимым видом и никак не хотели со мной общаться. Наверное, языка нашего не понимали, а я рыбий не знала. Тем не менее я не унывала и избрала одно из направлений наугад. За очередным рифом прямо на меня резко вылетела какая-то сине-желтая кругленькая рыбка и, затормозив перед моим лицом, долго и тщательно меня изучала.
— И что, ну гуляет человек под водой, чего тут удивительного? И незачем так пялиться. Это, в конце концов, неприлично! — от нечего делать стала я наставлять рыбешку. — Как будто у вас тут ничего такого не происходило! Я вот, например, наслышана, что у вас и наны иногда прогуливаются.
Рыбка еще немного повисела передо мной и так же резко, как и появилась, уплыла в сторону. Я пожала плечами и продолжила путь. Очень хотелось взглянуть на карту этого водоема, но я даже не знала, что мне следует искать и на что ориентироваться.
В очередной раз крутя головой, я увидела что-то большое, явно движущееся в моем направлении. Я остановилась и стала ждать. Это оказались акулы! И не просто акулы, а огромные светло-серые, жутко зубастые, с небольшой «башенкой» вместо спинного плавника и мордами, с которых, казалось, вот-вот должно было сорваться что-то типа: «Ну что, братва, пошли, покумекаем».
Мне стало немного не по себе. Сперва я подумала: «Сейчас съедят!», но потом решила, что моя растерзанная плоть будет не очень симпатично смотреться. в этой прозрачной воде, и акулы должны были это понимать. И тут я вспомнила — это ведь Озеро детской мечты, а в детских сказках, тем более мечтах, никто никого не ест, а если и ест, то потом благополучно давится съеденным. Спокойствие и расслабленность сразу пробежали по моему телу, оповещая все органы, что можно снова нормально работать.
— Ты кто?
Это заговорила акула!!! Средняя из троицы. Я еще не говорила, что их три? Так вот — акул было три, и, во всяком случае, одна из них оказалась говорящей на самом обычном человеческом языке. Как здорово!
— Я, это… — растерялась я от свалившейся на меня удачи — говорящая акула! — Мне бы водяного. И если можно, то побыстрее.
— По какому вопросу? — Голос акулы был приятный, но грозный.
— По личному! — осмелела я и с вызовом уставилась на троицу.
— Ну, тогда поплыли, провожу, — неожиданно предложила акула и, видимо, дала понять своим подружкам, что их присутствие здесь больше не требуется, после чего две остальные акулы, вильнув хвостами, скрылись из вида.
Акула же, предложившая меня проводить, развернулась и медленно поплыла вперед. Я с трудом поспевала за ней, по дороге размышляя об обитателях озера. Озеро, по идее, пресный водоем, и в нем ну никак не могут водиться акулы! Или это новый вид — пресноводные акулы?
Акулы — озеро, озеро — акулы… Все это с трудом укладывалось в моей голове. Да и не надо было мне все это усваивать, надо спешить спасти Фара. Скорей бы уж добраться до водяного. Интересно, сколько прошло времени? У меня, как сказал мой друг, всего час. Жаль, что мои часы не работают!
Моя провожатая периодически оглядывалась и поджидала меня, наматывая вокруг круги, когда я сильно отставала. Когда мы поравнялись в очередной раз, я попыталась завести с ней разговор и, возможно, сократить время страдания нана.
— Вы знаете, — сказала я акуле, — мне вообще-то нужна живая вода.
Акула скосила на меня свой маленький глаз, но промолчала.
— У меня на поверхности остался друг, который умирает. Лапу об шип с ядом наколол. Может быть, вы подскажете, где взять этот живительный эликсир, и мне не придется беспокоить вашего водяного.
В ответ снова молчание и какой-то недоверчивый взгляд. Я поняла, что разговорить акулу мне не удастся, и тоже замолчала, сберегая силы для дороги.
Подводная резиденция водяного оказалась не так уж далеко. Мы подошли к подводной горе и, обогнув ее, сразу вышли к его дворцу. Вы смотрели диснеевскую «Русалочку»? Нет? Зря! Обязательно посмотрите и тогда поймете, в какой восторг я пришла при виде этого сооружения. Описывать не буду — моего красноречия, да и слов не хватит для подобного описания. Посмотрите «Русалочку», и составите полное представление об этом сказочно красивом сооружении. Вот уж поистине мечта детства.
Для спуска вниз акула-проводник любезно предоставила мне свой плавник в качестве поддержки. И я вся такая, верхом (ну почти верхом) на огромной акуле «подъехала» к входу в подводный дворец.
Сама провожатая стукнула хвостом о какой-то металлический диск, после чего раздался глухой негромкий звон, и двери перед нами открылись. Мы попали вовнутрь и пошли по широкому прямому коридору. Здесь всюду сновали рыбы, ползали по полу ракообразные и моллюски, а прозрачный потолок украшали кораллы и жемчуга. Все это я отметила мельком, стараясь не отстать от акулы, которая важно двигалась впереди меня.
Наконец коридор закончился, и я очутилась в тронном зале. Почему я решила, что это именно тронный зал? Да очень просто: потому что в этом большом и светлом зале (впрочем, как и во всем подводном царстве) стоял трон с наклоненным на него трезубцем (!). Правда, вот самого водного царя, или, как его все здесь называли, водяного, не было. Трон был пуст.
Я с недоумением посмотрела на акулу, а та, ни слова не говоря, вильнула хвостом и уплыла куда-то в глубь зала. Где же водяной? И сколько мне надо дожидаться его аудиенции? Только бы Фар меня дождался!
У меня была дурная (как говорили многие) манера — когда я кого-то дожидаюсь, а мне никто не хочет помочь или подсказать, где найти нужного человека, я начинаю непрерывно ходить, при этом громко топать и шуметь, чтобы привлечь-таки к себе внимание и чего-то добиться. Вот и сейчас я пошла по проторенной дорожке. Правда, топать получалось неважно — вода замедляла резкое опускание ноги, да и кроссовки никак не назовешь приспособленными для воспроизведения шума. Поэтому единственным выходом оставалось создание раздражающих звуков руками и голосом, чем я незамедлительно и занялась.
Какой-то предмет, напоминающий кочергу, но в более изысканном исполнении, стоящий в одном из углов зала, был избран мною в качестве ударного инструмента, отбивающего такт к моей свежесочиненной увертюре: «Где ты, дедко-водяной, мы тебя заждалуси, нам так плохо без тобе, мы сидим печалумси…», исполняемой мной впервые и явно претендующей на главный приз в конкурсе «Золотой граммофон». Я ходила по залу и, осматривая все вокруг, исполняла свой шедевр. Получалось неплохо. Правда, реакции пока никакой не последовало — никто не спешил мне ни пальчиком, ни плавником указать место нахождения водяного.
Слова в моей песне начали уменьшать свое количество (не люблю повторяться), постепенно меняясь на «та-та-там» или «бом-бом-бом», а в зале, кроме меня, никого до сих пор не было. Поэтому, заканчивая изощряться в пении, я целенаправленно двинулась в сторону трона, решив привлечь к себе внимание парой-тройкой молний из трезубца. Песня моя окончательно иссякла метров за пять до трона, и, пройдя пару шагов в молчании, я услышала жиденькие хлопки за спиной.
Сказать, что я резко развернулась, было бы большим преувеличением — развернуться мгновенно в воде просто невозможно. Но все же я повернулась на этот звук довольно быстро и увидела перед собой ценителя моего таланта. Это был небольшой крепкий мужичок с шапкой волос, зеленоватой бородой и небольшой ракушкой, висящей на шнурке на мускулистой груди. Если бы я была на пару десятков лет постарше, то однозначно могла бы сказать, что в этом мужчине было привлекательно все… кроме рыбьего хвоста, на котором он сейчас стоял, прислонившись к одной из колонн.
— Ты прекрасно поешь, — сказал незнакомец, улыбаясь. — Мне, признаться честно, никогда не приходило в голову использовать квихт как ударный инструмент. Оригинально!
— С кем имею честь? — спросила я, стараясь говорить как можно вежливее, хотя очень хотелось узнать, почему я столько времени дожидаюсь приема.
— Прости мою невежливость! — снова лукаво улыбнулся русалк (наверное, так должно звучать производное от «русалка»?) и, подмигнув мне, поплыл в сторону, в которую только что направлялась я. Проплыв через зал, он уселся на трон и продолжил: — Разреши представиться, Водяной подводного царства Озера детской мечты. Довольно длинно, правда? — переспросил он у меня, заполняя возникшую паузу. — Можно просто Орез.
Он опять мне улыбнулся, а я ломала голову, как начать разговор. Конечно, как только я его увидела, я предположила, что это и есть водяной, но все равно, получив подтверждение своей догадке, немного растерялась. С другой стороны, если здесь сошло с рук мое «выступление», то…
— Понимаете, в другой раз я бы с удовольствием провела с вами предварительно светскую беседу по всем правилам, но у меня на поверхности умирает друг. Он уколол лапу шипом кустарника диф, и теперь ему срочно нужна живая вода, чтобы спастись. Только не говорите мне, что у вас как раз вчера она закончилась!
— Нет, не закончилась, — пожал плечами водяной. — Но я тебя все же огорчу — у нас нет живой воды, но не потому, что она закончилась, а потому, что ее просто у нас никогда не было!
— Как?! — растерялась я, и сердце сжалось от того, что Фар, похоже, теперь непременно умрет. — Мой друг сказал, что эту воду нужно спросить у водяного этого озера! Может быть, здесь несколько водяных?
— Нет, водяной здесь один, и он перед тобой. А кто тебе сказал про эту живую воду?
— Фар, — призналась я упавшим голосом. — Он сейчас наверху у колодца, умирает.
— Фар? — переспросил водяной. — Это, случайно, не нан с Зубара?
— Да. Брат их правителя.
— Понятно. Знаю, знаю. А об какой куст, ты говоришь, он лапу уколол?
— Если я правильно поняла, то диф.
— Сколько живу, а живу я достаточно, никогда не слышал о кустах с таким названием. А ядовитых колючих кустарников, насколько мне известно, в этом лесу нет.
— Но как же так?.. — уже не так уверенно заговорила я. — Мой нан же знает эти миры как свои пять (или четыре?) пальцев! — воскликнула я.
— Вот это-то и странно. Хотя у меня есть кое-какая мысль. Позволь? — Он указал мне на «кочергу», до сих пор остававшуюся у меня в руках.
— Конечно. — Я передала «инструмент» Орезу, подойдя немного поближе. Тот взял непонятную штуковину, на что-то нажал на ней, легко согнул пополам и, взмахнув несколько раз, извлек длинный тягучий звук, напоминающий гудок на заводе. Затем он отложил сей предмет в сторону, на небольшой столик-раковину, и тот сразу принял первоначальную форму. Видя, как заинтересованно я наблюдаю за его манипуляциями, водяной решил меня просветить:
— Это квихт. Если его согнуть, то он несколько секунд издает низкочастотный звук, хорошо улавливаемый всеми подводными жителями. От количества и разницы во взмахах меняется подача звуковой волны, своего рода код-сигнал, чтобы их различать.
Я с умным видом кивнула, хотя эти волны и частоты для меня были темным лесом. Орез удовлетворился моим кивком и посмотрел куда-то мимо меня. Я даже почти не удивилась, увидев позади акулу — светло-серую с башенкой вместо спинного плавника, и посчитала необходимым отойти немного в сторону, дав этой большой рыбине подплыть поближе к трону.
— Сел, распорядись, чтобы мне принесли Окно.
— Хорошо, — ответила акула, и я по голосу поняла, что это та самая (если, конечно, все здешние акулы не обладают одинаковыми голосами), — мне не сложно, но ты просил напоминать, что прошлый раз мы его чуть не испортили. Его все-таки принести?
Водяной пару минут обдумывал сказанное, а потом махнул рукой:
— Нет, ты прав. Сходим сами. Чай, ходить еще не разучились. — И он встал с трона.
— Мне с вами плыть или можно удалиться? — пренебрежительно поинтересовался оппонент водяного.
— Проваливай! — махнул на нее рукой Орез. — Сами дорогу найдем. Только доплыви сперва до Алези, пускай заглянет во дворец. Я полагаю, две молодые особы легче найдут общий язык друг с другом, чем со стариком водяным.
Акула больше не произнесла ни слова и уплыла.
— Ну что, прогуляемся немного? — спросил водяной, проплывая мимо меня к коридору, по которому я сюда попала.
По дороге я пыталась восполнить пробелы в своем образовании.
— А что, здешние акулы все разговаривают?
— Почти все. Пока маленькие, не умеют.
— А что за Окно, к которому мы сейчас идем, и сможет ли оно как-то помочь Фару?
— Сейчас сама увидишь.
Мы прошли примерно половину коридора и свернули в боковое ответвление, которое привело нас в небольшую комнату. Здесь было несколько глубоких кресел из огромных ракушек, а посредине противоположной стены стояла раковина окружностью побольше — примерно метра два. На ней была натянута тонкая, переливающаяся всеми цветами радуги пленка. Больше в комнате не было ничего, а напоминающего окно и подавно.
— Вот это и есть наше Окно в мир, — сказал Орез и указал на раковину-переливашку. — По этой раковине мы можем видеть все, что делается вокруг. Правда, не дальше нашего мира, но нам и этого хватает. Сейчас посмотрим на Фара и тот загадочный кустарник, о который он укололся, тогда, возможно, что-нибудь сообразим.
Водяной подплыл к Окну и стал нажимать на различные углубления в раковине. Через несколько секунд поверхность пленки плавно замерцала и засветилась. Видно еще ничего не было, а я уже отчетливо услышала шорох листвы и пение птиц. Затем пленка экрана, казалось, вздрогнула, и появилось изображение. Сперва тусклое и нерезкое, а потом все четче и четче.
Перед нами появился колодец. Не такой, каким я увидела его впервые, а такой, в который меня унес водоворот — каменный и открытый. Моего умирающего друга рядом, там, где я его оставила, не было, и мое сердце тревожно сжалось. Картинка продолжала двигаться, и вскоре я разглядела Фара на окраине поляны отчаянно рвущего зубами какой-то кусок мяса. Рядом с ним стояла небольшая фляга, явно не растущая на деревьях в лесу.
— Ему стало лучше! — обрадовалась я. — Он уже что-то ест.
— Да, действительно, ест, — прокомментировал Орез. — Но перед тем как есть еду, в том ее виде, что мы видим, ее нужно поймать. А фляжка, стоящая с наном рядом, не что иное, как гномское вино «Шток» из соседнего леса. Километров пятьдесят к западу
— Пятьдесят километров?! Но как же?.. Наверное, кто-то из того леса проходил мимо и, увидев больного нана, угостил его. Да и мясо ему, наверное, кто-то принес.
— А вероятнее всего, что твой друг нан просто притворился умирающим, чтобы помочь тебе попасть к нам в озеро. Так сказать, привел твое стремление и желание к максимально возможному, избрав не совсем честный в моральном отношении способ.
— Но, но… Как он мог?! Ведь я волновалась, переживала! Это нечестно.
— Зато ты благодаря ему попала сюда. Неизвестно, смогла бы ты это проделать самостоятельно без сильного движущего фактора. К тому же он знал о нашем Окне и о том, что я непременно догадаюсь о его уловке и поспешу тебя успокоить.
— Но откуда он мог знать, что вы догадаетесь и что меня до этого не хватит сердечный удар?!
— Все очень просто, — улыбнулся водяной, — подобный трюк провернул когда-то с ним его отец. Фар его просто повторил.
— Как глупо я, наверно, выглядела, когда требовала у вас живую воду. Ох уж этот Фар! Уж я принесу ему «живой» водички и пусть попробует ее не выпить!
Орез рассмеялся и, выключив Окно, повел меня обратно в тронный зал, где, по его словам, он хочет познакомить меня с тем, с кем мне будет более интересно провести те несколько часов, на которые я здесь задержусь.
В тронном зале почти никого не было, если не считать нескольких медленно переползающих моллюсков. Не думаю, что водяной мог иметь в виду именно их, когда говорил о «более интересном времяпрепровождении». Так что знакомиться было не с кем. Орез покачал головой и уже снова взялся за квихт, когда откуда-то сверху со свистом и негромким воплем на пол шлепнулась молодая девушка. Ее волосы были всклокочены, на шее болталось ожерелье из жемчуга и ракушек, а вокруг талии был надет кусок переливающейся материи, которая еще с утра, вероятно, была юбкой или платьем, а теперь превратилась лоскутный поясок дикарки. Пошипев от боли, потирая при этом ушибленное место (догадайтесь с трех раз какое?), девушка прокричала куда-то вверх, видно продолжая начатый с кем-то до этого разговор:
— Ты не прав! Говорила же, даже на такой скорости того расстояния не преодолеть!
Сверху раздался отдаленный детский мальчишеский голос:
— Но попробовать все же стоило, чтобы убедиться, что это не так.
— Ага, убеждаться, как ни странно, всегда приходится мне! — ворчала незнакомка. — А если быть точнее, моим многострадальным частям тела.
Голос сверху приближался, направляясь к явной жертве какого-то скоростного эксперимента. И через пару секунд около девушки появилась та желто-синяя рыбка, которая совсем недавно выплыла прямо передо мной и, кося под неговорящую, быстро покинула мое скромное общество.
— Ну мне же никак, — стала оправдываться рыбешка.
— Алези! — позвал девушку водяной.
Рыбка вздрогнула и быстро спряталась за спиной девушки, выглядывая одним глазом, а та, взмахнув своими длинными фиолетовыми волосами, обернулась на голос и заулыбалась:
— Папа! А мы с Флюпом плывем к тебе. Ты нас звал?
— Вообще-то я звал тебя. — Орез сердито взглянул на рыбку, и та целиком спряталась за девушку. — И что это с цветом твоих волос?!
— Папа, ну где твои манеры? Неужели ты не представишь меня нашей гостье? — умело сменила тему Алези.
Я усмехнулась тому, как дочь водяного выкручивается, переводя разговор, — сама иногда занимаюсь этим, очень, знаете ли, действенный метод выйти сухой из воды. Водяной откашлялся, но препираться при посторонних не стал и, указав на девушку, обратился ко мне:
— Позволь тебе представить мою младшую дочь — Алези. А тот, что у нее за спиной, ее друг Флюп.
— Младшая? У вас несколько дочерей? — решила я пополнить свой информационный запас, пока Алези вставала и приводила себя в порядок.
— У меня три дочери и сын, — по-отцовски гордо произнес водяной.
— А где они? — Мне почему-то очень захотелось увидеть все семейство.
— Старшая дочь сейчас заканчивает школу волшебства в Дарноге. Преподаватели говорят, что она очень умная девочка и далеко пойдет. Сын занимается исследованиями в Третьем мире, а средняя дочь просто путешествует.
— Но разве вам можно выходить на поверхность? — удивилась я, сразу отметая вариант путешествия посредством сидения в аквариуме или бочке с водой, что выглядело бы крайне глупо.
— Естественно! Правда, в этом случае мы потребляем много воды. Теперь я вынужден откланяться, дела не ждут… вам, как я полагаю, будет интересно друг с другом. До свидания!
И, не дожидаясь ответной речи с моей стороны, он махнул хвостом и быстро уплыл из зала. Озорная рыбешка незаметно помахала ему хвостом.
— Отец забыл мне представить тебя! — подскочила ко мне Алези, лишь водяной скрылся из вида.
— Аня и по совместительству Миледи здешних миров.
— Ух ты, круто! — встрял Флюп.
— У твоего отца, наверное, много дел, поэтому он в спешке и забыл меня представить, — попыталась я оправдать водяного, силясь вспомнить, а представилась ли я ему сама-то? — Он и так на меня много времени потратил.
— Отец занят?! Ха-ха-ха, — засмеялась Алези. — Как бы не так! Его дела занимают обычно не более двух-трех часов в день, а остальное время он откровенно мается со скуки. Так что не бери в голову! Сейчас к нам в озеро редко кто заглядывает… А ты правда Миледи?
— Говорят, что да.
— Класс! — И она ловко поймала Флюпа за хвост, зажимая ему рот ладонью, тем самым избавляя меня от очередной его реплики. — Чем хочешь заняться?
— А чем у вас здесь принято заниматься?
— Для ознакомления с местными обычаями или для веселья? — лукаво подмигнула она.
— Конечно, для веселья! О ваших обычаях я потом и по книгам узнаю.
— Правильный выбор! — провозгласила дочь водяного.
— Верное решение! — тут же добавила несносная рыбка.
— Побежали! — сказала Алези и, схватив меня за руку, потащила куда-то через боковой выход из зала.
И только тут я поняла, что меня смущало в ее облике, что казалось неправильным.
— Слушай, — спросила я, — а почему у тебя не хвост, а ноги? Ты ведь вроде как русалка!
— Хвост говоришь? — не оборачиваясь, проговорила она. — Что ж, можно и хвост.
Она, не останавливаясь и не сбавляя хода, подпрыгнула вверх и, отпустив на мгновение мою руку, быстро крутанулась вокруг своей оси, создав круговорот пузырьков. Сразу после этого мою руку уже взяла настоящая русалка с рыбьим хвостом. Я даже не успела удивиться.
— Хочешь такой же? — спросил Флюп.
— Что такой же? — растерялась я, разглядывая на ходу русалочий хвост.
— Ну, хвост, как у Алези.
— А что, это возможно? — Мое удивление не знало границ.
— Слушай, точно, давай тебе тоже хвостик сделаем! — обрадовалась русалка.
— Так это на самом деле возможно? — переспросила я, уже прикидывая, как они мне будут крепить к ногам какую-нибудь резину, имитирующую хвост.
— Сейчас организуем! — улыбнулась дочь водяного и, резко сменив направление, потащила меня к какому-то лазу в стене дворца.
Отверстие оказалось небольшим выходом, явно не главным. Мы вынырнули в местечке, которое Флюп назвал садом. Если поднапрячь свое воображение, то это место действительно было похоже на сад. Много разных водорослей, кораллов и небольших пузырящихся колодцев-источников, красиво отделанных камнями. Вода в этих колодцах была разных оттенков, а клубящийся над некоторыми из них пар вторил цветовой гамме «растений». Но мы долго не задержались ни у одного. Точнее, совсем не задержались ни у одного. Алези, не уменьшая хватки, тянула меня дальше.
Когда «пышноцветение» водорослей исчезло и остались позади кораллы, мы уперлись в красивую витую оградку высотой около метра. Дочь водяного резко повернула налево и, протянув меня на буксире вдоль ограды еще несколько метров, остановилась.
— Вот он! — сказала она, указывая на источник, обложенный простым камнем и с серовато-грязной водой, похожий на один из тех, что мы видели в саду, но имеющий удивительно убогий вид.
— Давай, залезай! — подбодрил меня Флюп.
— Куда? Сюда? Зачем? — последовала недоуменная тирада.
— Как зачем?! — возмутился друг Алези. — Чтобы хвост вырос!
— Это колодец для превращения людей в русалок, — пояснила девушка. — Но так как он, можно сказать, не используется, то его и забросили. А он действующий!
— То есть вы хотите сказать, что, стоит мне залезть в этот колодец, — я с сомнением заглянула вовнутрь, пытаясь определить его глубину: шиш, вода прозрачностью не отличалась, — я превращусь в русалку?
— Ну, наконец-то дошло! — Рыбка явно нарывалась на грубость.
— Не совсем, — вновь заговорила принцесса. — Ты обретешь хвост, как у меня, всего на пару часов, а потом снова станешь собой.
— Здорово! — Я не мешкая полезла в колодец, подобная перспектива вызвала у меня массу восторга, мечты, действительно, сбываются!
Вода в колодце была несколько прохладней и доходила мне всего до талии, а ниже было либо дно, либо что-то его заменяющее. Сперва ничего не происходило, я даже вопросительно взглянула на русалку, подозревая их с приятелем в подвохе. Но немного погодя в мои ноги будто впилось множество иголок — возникло ощущение попадания в сухой малинник. Я сморщилась и, решив прекратить надругательство над ногами, подпрыгнула вверх, вырываясь из объятий колючей воды. Прыжок получился рекордсменский, и я сразу очутилась рядом с русалкой.
— Ну что, поплыли развлекаться!
Алези взяла резкий старт, вновь увлекая меня за собой. Ее путь лежал через ограду сада, и я уже начала прикидывать, смогу ли при подобной скорости перемахнуть через это препятствие. Взглянув себе под ноги, я ахнула — вместо моих любимых кроссовочек подо мной мелькал зеленый, переливающийся чешуей рыбий хвост! Вот это да! Я теперь — русалка! И ни одного фотографа поблизости…
— Куда мы плывем? — спросила я Алези, как только догнала. Со своим приобретенным хвостом мне как-то удалось быстро «подружиться», и теперь я плавала ненамного хуже подводной принцессы. Во всяком случае, мне так казалось.
— На горки с препятствиями!
— Это что такое?
— Увидишь через минуту. — И русалка, весело перевернувшись через голову, прибавила ходу (или «плыву»?).
Как мне и было обещано, скоро прямо перед нами возникла огромная гора, одним краем напоминающая нежную горку в многократном увеличении. Но склон ее был далеко не гладким и пологим, а, наоборот, имел множество колдобин, ям и завалов. Кроме того, был довольно крут.
Русалка сразу взяла курс на вершину, где находилось какое-то подобие площадки.
— Это наш «старт», — заявила она. — Сейчас я тебе расскажу, чего ожидать от этой горки, а потом мы с Флюпом продемонстрируем, как мы с нее спускаемся.
— Я вся внимание! — не стала я кривить душой. Если уж ломать голову и другие части тела на этом аттракционе, то по крайней мере надо знать, как это сделать наиболее правильно.
— Значит, так. Видишь, вниз по склону горы идет поток? — Этот водопад в слоях воды было сложно не заметить. — Прыгаешь в него и несешься вниз внутри него. Ну, не свалиться в три ямы, вон там, там и там, — указала она мне их местоположение, — а перескочить через два завала из камней, думаю, для тебя не составит особого труда.
— Четыре, — вмешался Флюп, внимательно слушавший инструкции Алези.
— Что четыре? — переспросила та.
— Четыре завала. Ты забыла о тех, что сделали позавчера Лех с Мидом.
Русалка нахмурила брови, что-то припоминая.
— Точно! — улыбнулась она мгновение спустя. — Они же нам вчера хвастались, что сумели сделать еще два завала, чтобы усложнить проход. Как я могла забыть?! Значит, будет намного интереснее! Ну вот, перескочить через четыре завала из камней. Самое трудное — не попасть в щупальца к Цикопу, не налететь на тетушку Хрузу и не влепиться в большущий камень на финише.
— Так, а вот об этом поподробнее, — потребовала я уточнений.
— Самая противная тетка Хруза! — заявил рыб. — У-у-у, лучше ее даже не задевать.
— Подожди, Флюп. Давай расскажем все по порядку, — усмирила его пыл русалка. — Вон в той яме, — пальчик Алези показал мне расщелину, шириной примерно полтора-два метра, — сидит осьминог Цикоп. Он страстный художник и рисует все и всех, кто попадется ему на глаза. Он так всех достал своим «ну попозируй мне!», что ему предложили альтернативу — сидеть в этой яме и пытаться поймать участников спуска. Пойманный, по правилам игры, обязан позировать ему несколько часов. Он согласился. Никогда нельзя быть уверенным в том, что именно сегодня он там сидит и еще никого не поймал. Раньше он отлавливал сразу по несколько и каждому назначал время «приема» в своей мастерской. А сейчас ему хватает одного позера, поэтому совсем не факт, что он на месте.
— С этим разобрались, — кивнула я. — Теперь про вредную тетушку.
— Тетушка Хруза сидит за тем нагромождением камней, — новый жест в сторону местного «слалома». — Причем находится там по собственной инициативе. Она уже старая и дома ей скучно, вот она и нашла развлечение по вкусу. Любой, кто, перепрыгнув этот завал, хоть немного ее задевает, вынужден смиренно выслушать примерно получасовую лекцию на тему «Нынешняя молодежь абсолютно не уважает старость…». Правила запрещают покидать эту почтенную «леди», покуда она не выдохнется и не начнет набираться сил для нового игрока. Признаться, это еще хуже, чем позировать осьминогу, поэтому этот участок все проходят максимально осторожно.
— Как я их понимаю, — не удержалась я от комментария, а Флюп лишь часто закивал.
— Далее камень на финише. Про него все легко объяснить, но обойти намного сложнее. Влепляться в камень очень больно. Он огромный, стоит в самом низу. Раньше мы пытались убрать его с дороги, даже моего отца хотели попросить посодействовать трезубцем, но потом передумали и оставили все как есть. Так даже лучше. Внизу водяной поток буквально врубается в этот камень и потом, разбиваясь на мелкие части, рассеивается и исчезает. Поэтому важно, как только он появится в поле видимости, быстро перебраться на верхнюю часть потока и перед самым камнем выпрыгнуть из него вверх. Если тебе это удастся, то ты победила — прошла весь путь. Ну как, здорово? Будешь с нами спускаться?
— Буду. Только бы мне посмотреть на чей-нибудь спуск с этой горки разочек со стороны.
— Легко! Вон, смотри, как раз Лех новую трассу пробует.
Я посмотрела в сторону потока, где нужно было в него запрыгивать, и увидела небольшого осьминога с яркой повязкой на голове. Он бочком подбирался к «скоростной водяной трассе» и, подойдя достаточно близко, резко спружинив сразу всеми щупальцами, попал в поток и стремительно понесся вниз. Я честно вглядывалась в его то тут то там мелькавшее в потоке тело, но только пришла к неутешительному выводу — придется мне знакомиться со всем самой, без наглядного пособия.
— Полетели?! — заметался вокруг Флюп.
— Ты как? — спросила Алези.
Я посмотрела на свой хвост, на несущийся поток и решила, что, во всяком случае, выживу, так как о летальных исходах мне бы рассказали. Поживем — увидим.
— Полетели!
Мы втроем подплыли к потоку и приготовились к прыжку. Принцесса прыгнула первой, вторым влетел Флюп, а я, на секунду закрыв глаза и сделав пару вдохов, третьей.
Сразу меня со всех сторон охватил круговорот гудящей воды и множества пузырьков, значительно снижающих видимость. Такое уже происходило со мной несколько часов назад — подобный водоворот «затащил» меня в это озеро. А может быть, это и есть тот самый поток?
Первую яму я перелетела, даже не осознав, что ее надо перепрыгнуть. Нижняя часть потока устремилась в эту «черную бездну», а я, по счастливой случайности, находилась в средней части потока, так что миновала «пасть Сциллы», как я сама ее назвала, и понеслась к следующему препятствию — яме осьминога. Впереди показался один из каменных завалов. Обойти его действительно не составило трудности — главное было правильно выбрать нужную часть потока, что у меня получалось как-то интуитивно.
Передо мной маячил Флюп — его яркий окрас был хорошо заметен в бушующей воде. Яма художника выросла как-то внезапно, и я не успела сменить уровень потока. В голове мелькнула картинка, как я в свое оправдание за долгое отсутствие преподношу ворчащему Фару свой портрет местного дарования. И вынырнувшее из ямы щупальце меня нисколько не удивило. Оно пронеслось в метре от меня и тут же сгинуло обратно с чем-то желто-синим, ужасно напоминающим Флюпа. Но он же был далеко впереди меня! Несущийся поток не оставил мне времени на размышления.
Остаток пути я проделала с некоторой легкостью — как-то приноровилась менять положение в потоке в зависимости от ситуации. Даже камень Хрузы не отвлек надолго мое внимание. Меня так захватило постоянное маневрирование, что я просто забыла о поджидавшей свою жертву пенсионерке. Но все это оказалось цветочками, а «ягодка», одна, и очень большая, терпеливо ждала меня на финише в виде закрывающего выход «камешка».
Поток стремительно приближал меня к этой преграде, и, стоило мне его увидеть, почему-то сразу же захотелось на поверхность, причем немедленно. Озеро мое желание выполнять не стало, поэтому пришлось решать проблему на месте. Для начала я перебралась (если можно так сказать про яростные гребки руками и хвостом) на самый верх потока и приготовилась к прыжку. Камень летел на меня со скоростью «боинга». Вот, еще мгновение, и… я со всей силой заработала своим хвостом, стремясь унестись вверх, выше камня.
Красивое па «рыбкой» мне не удалось, зато небольшое сальто заслуживало всяческих похвал!
Водная струя, несущая меня с горы, действительно резко прерывала свое существование у этого самого камня. Поэтому, когда мой кульбит закончился, я, потеряв равновесие от неожиданной свободы, полетела кубарем вниз. Выровняться так и не вышло — всей своей массой, немного (незначительно!) смягченной водой, я шмякнулась на куст красно-зеленых водорослей и несколько секунд боялась даже пошевелиться. Зато ясно ощутила какое-то шевеление под собой.
— Эй, слазь давай, тяжело! — послышался голос подо мной.
Я собрала остатки силы в кулак и сняла свои килограммы с придавленного мной объекта. Это оказалась дочь водяного, которой тоже посчастливилось финишировать в этот куст. Мы посмотрели друг на друга, заботливо сняли обрывки водорослей и в голос спросили:
— А где Флюп? — И, как по команде, посмотрели на бушующий поток.
Из потока никто не появлялся, и мы поплыли на розыски дружка принцессы. Первый, на кого мы наткнулись, был осьминог Лех, который понуро выслушивал лекцию тетушки Хрузы. Да, действительно, услышав ее голос хотя бы один раз, даже на расстоянии, будешь всеми доступными плавсредствами избегать повторной встречи. Мы старательно проплыли стороной это «милое» место.
— Вспомнила! — осенило меня. — Я видела, как щупалец осьминога прямо перед моим носом уволок в свою яму что-то желтенькое.
— Это Флюп! — обрадовалась русалка, обеспокоенная за своего друга, и резко сменила направление.
— Но яма Цикопа находится там! — Я указала в направлении потока.
— Да, но мастерская за горой. А он наверняка уже привлек беднягу Флюпа к позированию. Попробуем его «отбить».
Проплыв мимо водопада, несущегося с горы, мы заплыли по другую сторону этого аттракциона и подплыли к небольшому низкому лазу в самой горе.
— Подожди меня здесь, я сейчас! — крикнула русалка и скрылась в недрах этой дыры.
Отсутствовала она минут пять. Я от нечего делать осваивала технику плавания с помощью хвоста. Интересно, сколько мне еще «носить» хвост? И как там Фар?
Наконец из лаза появилась пылающая Алези, а следом за ней на свет выплыл счастливый Флюп.
— Как вам удалось уговорить осьминога? — сразу спросила я.
— Алези пообещала через пару дней полчаса попозировать Цикопу, и он сразу меня отпустил, — весело признался рыб.
— Ага, пришлось пообещать, — возмущалась русалка. — А до этого ни в какую! Говорит, творческой личности надо постоянно работать. С ним в полемику на данную тему лучше не вступать — не переспорить! Нет, конечно, абсолютно бездарных личностей нет… просто каждый бездарен в своей области. У Цикопа эта область — рисование!
Дочь водяного гордо вскинула голову и поплыла вперед.
— Давайте скорее уберемся от этого места!
Я взяла резкий старт и неожиданно поняла, что со мной что-то не так. Мой взгляд упал на рыбий хвостик, но тот по-прежнему был на месте. Еще раз попробовав плыть, я поняла, что плыть-то я могу, но хвост в этом процессе участвовать если и собирался, то далеко не на полную мощность. Поспевать за Алези мне теперь удавалось с большим трудом.
— Ой, а у нее хвост исчезает, — закричал рыб, плывущий чуть позади меня.
Снова посмотрев на хвост, я обнаружила, что тот стал немного прозрачным и через него уже видны мои ноги. Русалка подплыла ко мне, изучила мои конечности и объявила вынужденную остановку до полного моего обратного восстановления. Мы уселись на камни и стали с интересом наблюдать, как хвост словно тает, постепенно становясь незаметным. Таким «интересным» занятием мы занимались несколько минут, а потом русалка вновь крутанулась вокруг своей оси, создав небольшой вихрь пузырьков, и сменила хвост на обычные ноги.
— А не пора ли нам нарушить кислотно-щелочной баланс? — задала Алези риторический вопрос, как только мои ноги окончательно обрели прежнюю форму, полностью избавившись от хвоста.
— Пора! — как-то радостно согласились мы с Флюпом.
Принцесса встала на ноги, и мы двинулись в сторону подводного дворца для осмотра местной столовой. Столовая была похожа на небольшой зал с овальным столом посредине и стульями-ракушками по бокам. Мы расселись, и сразу откуда-то стали приползать, приплывать разные жители этого озера, неся на себе небольшие тарелки со всяческой едой.
Любой ресторан, славящийся морскими деликатесами, просто бы удавился от зависти, а любитель этих самых деликатесов изошел бы обильной слюной. Я же не относилась ни к первой категории, ни ко второй, но даже у меня здешнее меню вызвало невольное восхищение. Про икру я вообще молчу — икра красная (тазик), икра черная (такая же емкость)… Разве что икры заморской — баклажанной — здесь не было, но я как-то не очень расстроилась по этому поводу. Даже такое блюдо, как салат из водорослей, вызывающее у меня до этого стойкое сокращение мышц лица в выражение «ФИ!», пришлось мне по вкусу.
После обеда мы направились в домик Алези, который был скорее одной большой комнатой с множеством всякой всячины: игрушек и инструментов, бутылочек и пузырьков, ковриков, подушек, украшений и еще с невозможным количеством разной ерунды. Правда, все это лежало здесь разложенным в каком-то определенном порядке, аккуратно по своим местам.
Мы уселись на большую кровать, стоящую посредине комнаты, и болтали о разной чепухе, рассказывая друг другу о развлечениях своих миров. А затем наша беседа плавно перетекла на обсуждение моего появления здесь, приближающегося возвращения на поверхность, Фара и его проделки, заставившей меня в спешном порядке искать здесь живую воду.
— Ну, он дает! — стала возмущаться Алези, узнав о нанских уловках. — А если бы ты сознание от волнения потеряла или еще что?! Так делать нельзя! Надо его наказать, как-то отомстить.
— Как? — пожала я плечами.
— Давай над ним подшутим! Он подсмеялся над тобой, а мы над ним. Будем бить врага его же оружием!
— Мы?! Ты хочешь сказать, что сможешь мне помочь разыграть Фара?
— Конечно! Мы же подруги. А для чего еще нужны друзья? Только не отказывайся! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
— Да я-то не против. Ну и что ты предлагаешь? — заинтересовалась я, прекрасно зная, что нана провести не так уж легко.
— Все очень просто. Я выйду с тобой на поверхность. Скажем, что отец в отъезде, а я вроде как за него, но мне абсолютно ничего не известно о живой воде. Мы, мол, поискали у водяного по его хранилищам, кладовкам и с большим трудом отыскали вот это, — она выудила из набедренной повязки небольшой изящный пузырек с ярко-розовой жидкостью, — вроде бы это и есть живая вода. Мне же должна быть неизвестна история с отцом нана, когда тот поступил так же, как сейчас Фар! Ну так вот, мы с самыми заботливыми и обеспокоенными физиономиями немного поохаем над ним, а потом вольем в него эту жидкость. — Она снова помахала у меня перед носом пузырьком и аккуратно его спрятала.
— Ты думаешь, он будет это пить, если ему известно, что живой воды здесь нет? — попыталась возразить я.
— Выпьет как миленький! Он же «умирающий»! Неужели он откажет двум взволнованным по поводу его самочувствия особам в попытке избавить его от «неминуемой смерти»? Да ни в жизнь! Ему стыдно будет.
— Хорошо. Ты права, — сказала я, представив, как Фар попытается отвертеться от «заботливых» девиц. — А что в этом пузырьке? Это ему не повредит?
Русалка хихикнула и поманила меня пальцем за коралл. Там, спокойно зарывшись в песок, лежал морской еж и совершенно не обращал внимания на двух «заговорщиц» и одну рыбешку, избравших его в качестве подопытного животного. Алези вновь вынула пузырек и капнула на «добровольца» розовой жидкости. Еж сразу начал менять окрас. Сначала он стал зеленым, потом желтым и в итоге окрасился в яркий фиолетовый цвет. Причем для самого ежа все эти преображения прошли незамеченными.
— Это мои любимые капли, — заявила русалка. — Я их называю «капли Радуги». Если капнуть их на голову, то волосы потом будут фиолетовые, если же принять внутрь — то вся кожа и шерсть окрасятся в этот прелестный цвет. Здорово, правда?
Я невольно покосилась на вызывающий цвет волос дочери водяного, который не очень восхитил ее отца, а она, взяв прядь волос в руку, продемонстрировала ее мне как вещественное доказательство.
— Во, видала!
— А это «прелестное украшение» навсегда или потом смоется?
— Что ты! Если наносить на волосы — то только на день, а вовнутрь — то часа через два уже и следа не останется. Быстро перерабатывается. Жаль… Самое главное, никто про эти капли не знает! Даже мой отец. Представляешь, как «обрадуется» своей фиолетовости твой нан? А мы прикинемся невинными моллюсками и скажем, что это, вероятно, какой-нибудь рецидив. На ноги мы его в любом случае поставим. И пусть попробует нас потом не отблагодарить!
— Тогда принимается. Да будет так!
— Ура! Наконец-то настоящее дело. Выходим ночью, — снова встрял до этого почему-то молчавший Флюп.
— Мне этим вечером на бал, — охладила я его пыл. — К тому же женщин, детей и маленьких рыб не брать.
— Почему? — обиделся маленький рыб.
— Хотя бы потому, что ты рыба и на воздухе жить не можешь! — отрезала русалка, и Флюп, все еще изображая оскорбленную невинность, отплыл в сторонку. Но по его облику ясно читалось, что сердится он только для виду.
Я спешно и тепло распрощалась с желто-синей рыбешкой, и мы приготовились к всплытию. Если бы мне предстояло самой искать выход, то я вряд ли бы справилась с этой задачей. Выход был на открытом пространстве и выглядел как небольшая катапульта (довольно, правда, комфортная), вызывающая подъемную волну. Мы вдвоем встали на этот «лифт», помахали Флюпу и резко стали подыматься вверх, подталкиваемые напором воды.
На поверхности мы показались очень быстро и сразу вдвоем. Весь наш план был рассчитан на неожиданность. Поэтому, не давая Фару, мирно дремавшему в тенечке, взять инициативу в свои лапы, мы, как по команде, перелетели через край колодца и «обеспокоенно» побежали к «умирающему» нану. Конечно же от такого галопа мой телохранитель сразу проснулся и, еще окончательно не придя в себя ото сна, сразу попал под нашу «опеку».
— Фар, ты как? — трогательно начала я проявлять свою заботу. — Двигаться можешь? Голова не кружится, не тошнит?
Нан молчал и лишь переводил взгляд с меня на русалку, с русалки на меня (к слову сказать, Алези сейчас выглядела как обычная девушка с экзотическим цветом волос). Мы еще больше «испугались» за здоровье дорогого друга, и дочь водяного воскликнула:
— Он уже и дар речи потерял! Говорила же тебе, быстрее плыви! — И так мило, совсем по-матерински взглянув на нана, добавила: — Фаравул, открывайте рот. Мне, к сожалению, ничего не известно про живую воду, отец сейчас в отъезде, но мы добросовестно перерыли все места, где мог храниться этот лекарственный напиток! Вот в этом пузырьке наверняка то, что надо.
Фар, до сих пор не произнес ни слова, как-то конвульсивно сжал рот плотнее.
— Ему хуже! — завопила вошедшая в раж русалка. — Найди скорее какую-нибудь палку, мы разожмем пасть!
Я в растерянности оглянулась в поисках «домкрата», что окончательно убедило нана в серьезности наших намерений, и он послушно приоткрыл рот.
— Ура, ему это удалось! — обрадовалась Алези. — Потерпите, Фаравул, сейчас вам сразу должно стать легче.
Мой телохранитель нервно моргнул на словах «должно стать», но сопротивляться больше не стал — ему пришлось принять нашу «заботу» и проглотить всю жидкость, влитую ему «переживающей за его здоровье» принцессой. Мне даже не пришлось его уговаривать, всю «грязную работу» сделала дочь водяного, я же тут выступала только в качестве «подтанцовки».
Действие «живой воды» не заставило себя ждать. Фар сначала выдал сиреневую отрыжку, а затем стал медленно и верно менять окрас. Как и в истории с морским ежом, нан повторил всю цветовую гамму превращения и спустя пару минут стал безумно ярко-фиолетового цвета.
Фар недоуменно осмотрел свои лапы, хвост, тело, насколько хватало глаз, и вопросительно уставился на нас. А мы с самыми наивно растерянными лицами невинно и преданно уставились на него.
— Какой ужас! — вновь воскликнула Алези, продолжая играть свою роль. — У Фаравула, наверное, аллергия или еще что-то хуже этого. Что же теперь делать?!
Я молчала, потому что все мои силы были сейчас брошены на поддержание серьезности на своем лице, а мой телохранитель — потому что еще не решил, придуриваемся мы или нет. Русалка же остаток своей речи выразила жестами, демонстративно всплеснув руками и покачав головой. Фар подошел к высокой зеленой траве и попытался оттереть лапу об нее — эффект был нулевым.
Мы очень серьезно смотрели на нана, стараясь выжать из себя правдоподобное сочувствие и сострадание к его теперешнему виду. Конечно, долго мы продержаться не смогли. Сперва хихикнула Алези. Правда, она быстро взяла себя в руки, но начало было положено. Через мгновение подобный смешок вылетел у меня. А спустя еще несколько секунд мы уже дико хохотали, сгибаясь пополам. Орошая зеленую травку слезами и медленно сползая вниз. Остановиться никто из нас не мог еще долго.
Фар, поняв, что его разыграли, на удивление только невесело усмехнулся и снова улегся на траву. Мы отхохотались по полной программе, и Алези, немного успокоившись, махнула нам на прощание рукой, подпрыгнула и легко нырнула в колодец. Нан даже не пошевелился, абсолютно игнорируя уплывшую русалку.
— Надеюсь, ты не очень сердишься на нашу небольшую шуточку? — спросила я, косясь на его новый яркий имидж.
— Ты успела поесть в озере или только и занималась с Алези всяческими шуточками?
— Поела. А что?
— А то. Мы в лесу еще пару-тройку часов будем, и особой трапезы не предвидится.
— Находиться в лесу? Зачем? Ты хочешь мне показать еще что-то?
— Нет, я не хочу показываться сам. В таком виде. Насколько я знаю, шутовство это, — он кивнул на свою новую окраску и поморщился, как будто проглотил пиявку, — продержится на шкуре около двух часов. Как только я приму обычный вид, отправимся в Серебряный дворец.
— А если оно не пройдет так быстро? — засомневалась я.
— Будем здесь, пока не пройдет! — отрезал нан.
— А я что, я не против, — проворчала я. — В лесу не так уж плохо: солнышко, птички поют, цветочки-гипнотизеры растут. Море удовольствия. Но вот если я с голоду помру, моя смерть все-таки будет на твоей совести!
Мой телохранитель хрюкнул и опустил голову на лапы, тем самым давая понять, что разговор исчерпан. Мне не оставалось ничего другого, как занять себя чем-нибудь, чтобы было не так скучно ждать возвращения шкуре Фара прежнего цвета. Бродить по лесу неподалеку мне быстро надоело, так как ничего интересного не встретилось. Ягод не было, ни поймать, ни загипнотизировать меня никто не пытался, достопримечательности не попадались…
Я снова вернулась к нану, который, казалось, даже не шевелился все то время, что я отсутствовала. Он лежал на том же месте и дремал. Его цвет никак не изменился, выделяясь ярким фиолетовым пятном на зеленой траве. Я присела рядом, стараясь уловить какое-то движение, чтобы убедиться, что Фар не спит. Наконец мне повезло. На ухо моему приятелю село какое-то насекомое, и он непроизвольно дернул им пару раз. Ага! Я приблизилась ближе к его морде и резко дунула ему в нос. Он сморщился и, по-прежнему не открывая глаз, спросил:
— Чего тебе?
Я снова уселась рядом.
— Фар, мне показалось или ты почти не удивился тому, что мы тебя разыграли?
— У меня была уже подобная практика общения с младшей дочерью водяного. Хотя я надеялся, что она повзрослела…
— Правда? И какая практика?
Нан приподнял голову и открыл глаза.
— Несколько лет назад, — начал он, — когда Алези была еще подростком, я по некоторым делам был у них в гостях. Тогда-то этот бесенок и подшутил надо мной первый раз. Как сейчас помню: мы с Орезом сидели за столом и болтали о всякой ерунде.
— Ага, значит, пустая болтовня типична не только для женского пола, как вы, мужики, любите утверждать!
— Ты будешь слушать или постоянно меня перебивать, делая для себя какие-то открытия? — спокойно спросил нан.
— Конечно, слушать!
— Ну так слушай!
Сидели мы, значит, с водяным за столом, и вдруг к нам в комнату вплывает Алези. Торжественно так, медленно. Мы прервали разговор и уставились на нее. А она подплыла ко мне и, достав откуда-то небольшую коробку, расписанную золотом, извлекла из нее ожерелье, унизанное несчетным количеством розового жемчуга и ракушек.
— Уважаемый Фаравул, я хотела бы преподнести вам на память это ожерелье из очень редкого розового жемчуга, которое только что принесли мне из нашей сокровищницы. Сама выбирала! — добавила немного с гордостью она.
Мне польстила такая забота и внимание, конечно, я не мог отказать девочке, смотрящей на меня такими добрыми, преданными глазами, и подставил шею. Мне бы тогда следовало обратить внимание на недоуменный взгляд Ореза. Не обратил. А зря. Дело в том, что у водяного нет сокровищницы, да и розового жемчуга на Фабсе тоже нет. Но, как я уже сказал, я не обратил внимания на это и добровольно дал повесить на меня это украшение, а затем горячо поблагодарил русалку за подарок. Она немного засмущалась и быстро уплыла.
Когда мы с Орезом прощались, он неожиданно сказал:
— Снял бы ты это ожерелье.
— Почему? — удивился я. — Пусть пока повисит, а завтра сниму. Зачем обижать ребенка в лучших чувствах?!
Водяной пожал плечами, избегая смотреть мне в глаза, и больше на эту тему мы не говорили.
На поверхности я очутился поздно вечером, поэтому решил заночевать в лесу, а уже утром двигаться дальше. В этом плане мне, можно сказать, повезло. Сюрпризы начались ночью. Проснулся я оттого, что кто-то нагло меня то ли колол, то ли кусал. Первым делом я просмотрел всю местность в округе, но никого рядом не оказалось. И только тогда уже обратил внимание на недавний подарок. Жемчужины ожерелья сменили цвет на ядовито-оранжевый и теперь одна за другой лопались с глухим хлопком. И не просто лопались, а разлетались, как скорлупа от яиц! Из этих «яиц» выползали водяные блохи (водятся здесь такие), сразу разбегались по моей шкуре, отвоевывая жизненное пространство, и впивались в тело. После этого они сыто валились с лап и тут же сгорали в какой-то яркой оранжевой вспышке, напрочь сжигая весь мех вокруг себя.
Я попытался предпринять попытку избежать полной порчи моей шкуры и стал лихорадочно сдирать подарочек. Удалось мне это не сразу, застежка по какой-то причине расплавилась и не желала открываться, поэтому пришлось раздирать это украшение пополам. Кстати, веревочка, на которой оно висело, оказалась из волокон водорослей, славившихся своей прочностью! В общем, когда ожерелье было мною кое-как сброшено, на нем к тому моменту оставалась всего одна целая жемчужина.
Уморенный этой «борьбой», я сразу же завалился спать. Утром я осмотрел свое отражение в воде местного пруда и был страшно разозлен на эту девчонку. Я буквально весь был усыпан ровными оранжевыми кружочками, причем этот «горошек» был не чем иным, как залысинами на шкуре! Появиться кому-либо на глаза я конечно же не мог, поэтому был вынужден слоняться по лесу целый месяц, что никак не добавило мне хорошего отношения к младшенькой дочурке Ореза. А некоторые знакомые еще пару недель при встрече говорили мне о странной неровности шкуры. Как только я оброс, то послал Алези ответный подарок — изящный флакон с пурпурной жидкостью. Как писал мне потом ее отец, русалка, получив его, пришла в полный восторг и тут же принялась открывать. Когда тугая крышечка наконец была вынута, Алези вдохнула «аромат» и… не успев отстраниться от сизой дымки, тут же вкусила прелесть моей мести: ее лицо и руки окрасились в сочно-бордовый цвет.
— Ты мстил ребенку? — возмутилась я, но взгляд Фара, посланный мне, тут же отбил у меня охоту настаивать на ответе на заданный вопрос.
— Ты даже не предполагаешь, КАК поступил этот «ребенок», окрасившись в бордовый цвет! Она изучила свою внешность и… неописуемо обрадовалась — у нее появились новые задумки по подшучиванию над наивными гостями! Вот что мне примерно тогда написал водяной: «Большое „спасибо“ за подарок для дочери. Она очень обрадовалась. Теперь ее увлечение биологией прошло… она занялась химией!» Так что сама посуди, нужна ли тебе такая подружка. Как говорится, с кем поведешься…
— А кто тебе сказал, что я буду набираться у нее разных причуд, может быть, она будет еще учиться им у меня! — с вызовом заявила я.
— Кошмар! Не говори мне таких ужасов. Ты и она вместе просто гремучая смесь, явно взрывоопасная!
— Ну… — «засмущалась» я, — об этом не так громко. Я скромная.
Фар аж поперхнулся.
В лесу мы уже торчали больше часа, но шкура нана никак не реагировала на мои мысленные мольбы поскорее восстановить свой родной цвет и по-прежнему оставалась фиолетовой. Я в третий раз завела ту же «песню».
— Фар, ну мы идем? Сколько можно ждать, вдруг твой новый окрас продержится несколько дней. А мне еще надо привести себя в порядок, припудрить носик… Если же мы пропустим бал в мою честь, Совет, думаю, нас по головке не погладит. К тому же фиолетовый тебе, безусловно, идет!
Нан лишь демонстративно посмотрел на одну из своих лап, потом на меня и продолжал бессовестно валяться на зеленой травке. Мне же это порядком уже надоело — скучно, грустно, голодно.
Я пошла в бог знает какой раз прочесывать округу в надежде найти хоть кого-нибудь или что-нибудь, что помогло бы мне скоротать время, когда услышала громкий всплеск и побежала обратно к колодцу. Там я застала водяного, наполовину высунувшегося из каменного остова входа в озеро и оживленно болтающего с фиолетовым Фаром. Я не стала приближаться и поэтому разговора не слышала, зато смех водяного грохотал на весь лес. Потом Орез вскинул руку над наном ладонью вниз, и оттуда как из крана полилась вода, словно душем смывая грязь, а фиолетовый цвет, словно краска для волос, побежал с него на землю, тут же в ней растворяясь.
Я немного подалась вперед и, как водится, наступила на сухую ветку. Орез обернулся, «выключил душ», приветливо помахал мне рукой и поклонился. К этому моменту Фар был уже своего природного цвета и отряхивался, разбрызгивая воду в разные стороны. Водяной что-то сказал моему телохранителю и, вновь помахав мне рукой, скрылся в колодце.
Приблизившись к Фару, я открыла рот для очередного вопроса, но нан поднял лапу и быстро проговорил:
— Без комментариев! Перемещаемся к дворцу.
Назад: Глава 7 ТРЕТИЙ МИР
Дальше: Глава 9 СЕРЕБРЯНЫЙ ДВОРЕЦ