Я еще долго гулял по холмам Перона. Сидел над обрывами и смотрел вниз, на маленькие внутренние дворики симпатичных домов. У меня было о чем подумать после разговора с сеньором Карло. Я ведь действительно уже приговорил этот мир. Не просто планировал организацию апокалипсиса, я совершенно точно знал, как мне это сделать. Не войны, не пожары… Практически никаких жертв поначалу… И безнадежный конец. Мой план был достаточно простым и не лишенным некоторой элегантности. Голосу нужен стартовый шаг? Вот его-то как раз и не было, не планировалось никакой эпичности. Просто конец света. Башня с необходимым комплексом подземелий уже строится. Закупаются рабы. Подойдут и пираты, и разбойники. Ничего криминального. Рабство криминально? Но здесь это норма. А это самое важное. Все мои помощники носят специальные клейма, так что выполнять свою кровавую работу будут ответственно. Никаких посторонних. Никаких нервных срывов. Кровавая работа – это методическое принесение в жертву рабов, тщательный сбор крови и обработка тел. Мне понадобится много крови и костей. Кровь жертв будет собираться в специальные кувшины, магически опечатываться и храниться. В один кувшин войдет пять жертв. Кости будут очищаться от плоти и складываться в специальные хранилища вокруг центрального зала – эдакий концентратор энергии смерти. Черепа будут помещены в стены главного зала. Они все будут смотреть в одну точку – тысячи пустых безмолвных глазниц. В этой точке будет центр каменного бассейна. Полусфера в полусфере в полусфере. Кости, черепа, кровь. Стены бассейна будут покрыты магическими рунами. Квинтэссенция магии смерти. Под воздействием этих заклинаний, умноженных некроэнергией цитадели и умноженных моей личной мощью, кровь в результате страшного ритуала обратится в особый яд. Этот яд воспарит в небеса и отравит облака. Облака разнесут ядовитый дождь по всему миру.

Вот только никто этого не заметит. Ибо яд не будет действовать сразу. Он будет медленно накапливаться во всем живом. Ядовитые дожди будут отравлять землю, на ней будет расти отравленная трава. Ее будут поедать животные и копить в себе этот яд. Травоядные животные будут поедаться хищниками и человеком. Впрочем, все получат свою порцию и от отравленного дождя, и от простой воды. Через несколько лет начнут медленно умирать посевы и насекомые. Но на это мало кто обратит внимание – мало ли, неурожайный год, так ведь даже и не очень-то неурожайный. Или несколько лет. Дальше – больше. Начнется падеж скота, будут вымирать леса, животные, птицы, начнут умирать люди. Просто умирать – никаких мучений, никаких симптомов – просто слабость… Такая тяжелая слабость. Тогда-то все и спохватятся… Вот только станет уже поздно, ибо к этому времени все принявшие яд уже будут обречены. Мне даже необязательно покрывать этим ядом весь мир. Блаженный регион сеньора Карло, моя собственная вотчина или любая другая территория могут спать спокойно… до поры до времени. Многие дожди прольются над морями и океанами, все живое в них погибнет, а это ой как немало. Станут ядовитыми грунтовые воды, а с ними все, что нуждается в воде: все живое. Этот процесс пойдет совершенно без моего участия, так что мое устранение уже ничего не изменит. Мир погибнет, и я вберу его силу.

Вот только надо ли оно мне… Даже если не рассматривать того факта, что Голос действительно в состоянии в любой момент прервать мою деятельность. Эпичность эпичностью, каноны канонами, но если миру действительно будет угрожать реальная опасность, то он вполне наплюет на них и устранит меня до начала ритуала. Плевать как. Мне – так точно плевать. У меня свои представления о том, что правильно, а что нет. Вот только смерть мира ни в какие рамки не вписывается по определению. Нет таких рамок. Философствовать можно до бесконечности, приводя такие аргументы, что все невинно убиенные попадут на небеса, что таким нехитрым способом я предотвращу все несовершённые преступления, что все там будем и конец мира все равно когда-нибудь настанет. Я не собираюсь лицемерничать, по крайней мере сам с собой. Я не добрый и не хороший. К черту беленьких барашков и цветочки. Черепа и трезубцы отправляются туда же. Я не злобный и не подлый. Я – это я. И мне безразлична судьба этого мира. Совершать добрые поступки можно с самыми подлыми далекоидущими планами, зарабатывая себе безупречную репутацию или избавляя себя от проблем в будущем. Но эти дела не перестают от этого быть добрыми. Как не перестают быть злыми злые дела, совершенные с самыми благими намерениями. Пожалуй, истинное, подлинное зло можно совершить, оставаясь лишь абсолютно равнодушным к тому, что ты делаешь. Как и абсолютное добро. И сможет ли кто-нибудь увидеть разницу там, где нет цвета. Добро, зло… Абстрактные понятия, набившие оскомину. Понятия… Понятно ли мне, чего я хочу? Я хочу силы. Как оригинально. Смогу ли я с ней справиться? Хороший вопрос. Силу нужно уметь применять. Я знаю как? Пока нет. До сих пор знания открывались мне последовательно, сообразно моим действиям. Если бы я не обращался с этими знаниями аккуратно, то был бы уже давно покойником. А вот этого я не хочу. Так что же это получается? Чтобы получить силу, мне не только нельзя уничтожать мир, мне нужно с него пылинки сдувать – окучивать, ухаживать, поливать… И только после этого снимать урожай? Сеньор Карло говорил: «Не спеши». Учитывая, сколько ему лет, ему можно верить – я не ограничен во времени. Никогда нельзя хватать больше, чем можешь унести, пихать в рот больше, чем сможешь прожевать, – подавишься. Не спеши. На каждую силу отыщется мощь. Мощь будет сломлена могуществом, а могущество одолеет мастерство. А мастерство просто так никому не дается. Его нужно шлифовать всю жизнь, какой бы долгой или короткой она ни была. Жизнь – это путь. И этот путь у каждого свой. Какая бы награда ни ждала в конце, какие бы достижения и лавры там ни маячили, сам конец всегда один. Мудрый получает удовольствие от самого пути, а не думает: «Вот еще чуть-чуть – и начну жить!» Мой путь лежит у моих ног. Хочешь колдовать – колдуй. Хочешь уметь колдовать – учись. Совершенствование безгранично и бесконечно. Ну а хочешь сразу в конец пути – прыгай… Тогда ты узнаешь, что за порогом…

Это была долгая ночь. А потом наступил новый день. И я встал и пошел.