ГЛАВА 16
Вода в котле дымилась и готовилась закипеть. Белая Колдунья нависла над эбонитовым столиком, заставленным пузырьками, колбочками, мешочками с травой и берестяными коробочками с волшебными порошками. Колдовство, которое она затевала, требовало огромного количества разнообразнейших ингредиентов, внимания и строжайшего соблюдения техники безопасности… Только чародей-недоучка может, вычитав в Книге магических рецептов что-нибудь подходящее, бухнуть в котел все составляющие чохом. А ведь надо учитывать каждую деталь: и последовательность, и необходимые временные интервалы – порой до двух часов, и… Да много чего! К примеру, если сначала в кипящую воду бросить листья папоротника (предварительно измельченные особым ножом в полной темноте), а потом, не дав ему выпустить весь сок и провариться, следом отправить тот же сушеный бычий глаз (глаз должно изымать у живого быка в новолуние), то вместо зелья номер восемьдесят четыре – «Ярость, пробивающая стены», получится зелье номер триста двадцать один, под названием «Слепота куриная, себя не помнящая»… И это – самая невинная из ошибок!
Старуха вчиталась в длинный рецепт, удовлетворенно хмыкнула и кивнула:
– Самое оно… Силы много вытянет, зато насмерть стоять будут!
Она щелкнула пальцами, буркнула себе под нос простенькое заклинание: «Замри, держась за воздух», и книга послушно застыла на уровне глаз хозяйки. Одной рукой колдунье смешивать препараты было неудобно…
Старуха еще раз сверилась с рецептом и занялась приготовлением зелья номер ноль. Его описание находилось на последней странице в зашифрованном виде – дабы воспользоваться таким сильным колдовством мог только серьезный маг. И то, прямо сказать, даже волшебники со стажем предпочитали обходиться чем-нибудь другим, больно уж разрушительным было действие зелья номер ноль… Но Белой Колдунье сейчас нужно было именно это! Она жаждала свободы и мести. А герой, какой бы он там больной насквозь ни был, на то и герой, что в каждой амбразуре затычка! От него чего угодно ожидать можно. И хугглы тут не сильно помогут…
Белая Колдунья смешала нужные порошки, аккуратно ссыпала их в каменную ступку с жерновом, добавила свежего сока белены. Порошок превратился в густую синеватую кашицу… Оттенок правильный, про себя отметила старуха и потянулась к склянке с тигриной кровью.
Черная кошка, сидя на высоком табурете у двери, наблюдала за госпожой, сощурив глазищи. Под руку не лезла и предпочитала помалкивать, потому что понимала: если колдунья отвлечется и что-нибудь пойдет не так, ей, кошке, не посчастливится стать даже горжеткой! Испепелят на месте и жалеть не станут…
Все основательно подготовив, старуха принялась за дело. Встала над котлом с бурлящей водой и, осторожно опуская в воду одно за одним составляющие зелья номер ноль, заговорила нараспев:
– Как вода бурлит горною рекой, как толпа шумит, потеряв покой, как с небес дожди, как лавина с гор, отзовитесь, кто на расправу скор! Голос мой услышав, покиньте тьму, следуя велению моему! Из глубин пылающих кверху, ввысь, силища несметная, поднимись! Рви когтями камень, туман – крылом, доверху заполни собой Разлом…
Кошка за многие годы привыкла ко всему, но даже ей сейчас сделалось не по себе. За окном, где и без того всегда было сумрачно, заклубился-застонал настоящий Мрак…
Колдунья взяла с уже опустевшего столика каменную ступку с жерновом и, занеся ее над булькающим варевом, принялась медленно крутить ручку. Из маленького отверстия на дне ступки в кипящее зелье начали падать синеватые вязкие горошины.
– В каждой капле нечисти злобный рой, – продолжала старуха, – в каждом рое нежити ровный строй… Как песок зернистый на дне реки, ждите, вашей сущности вопреки, слова колдовского, каким я вас вызволю из плена в урочный час!
Кошка вспрыгнула на шкаф и, вытянув шею, заглянула в раскаленный котел. В багровой, с чернотой, мутной воде, теснясь, копошилось огромное скопище мерзких тварей, пришедших на зов Белой Колдуньи. Даже такие – еще полупрозрачные, до конца не материализовавшиеся, каждый размером, самое большее, с мизинец – они вызывали если уж не страх, то весьма неприятные чувства… Четвероногая советница гнусаво мяукнула, представив, что будет, когда вся эта орава вылезет наружу. Хозяйке-то ничего, ее не тронут, она Призывающая! А вот всем остальным…
– Мрр, – прищурилась кошка, – не хватит тут моих девяти жизней! Опр-ределенно не хватит…
Бросив прощальный взгляд на госпожу, кошка бесшумно соскочила со шкафа, приоткрыла лапой дверь – и была такова! Кошки – они сами по себе. Особенно когда им что-то угрожает…
– Пар-рдон м-муа, хозяйка! – негромко урчала беглянка, безошибочно пробираясь по затянутому плотным колдовским туманом Разлому к вожделенной границе. – Не волшебники м-мы… Так что не сер-рчайте, мрр!
Она вспомнила огромную Равнину и жалобно мяукнула, представив, во что превратятся ее шелковые лапки после недели пути на своих четырех… Даже мысль предательская закралась: а не вернуться ли? Пока не поздно… Бывшая советница колдуньи, уже почти достигнув верха Разлома, нерешительно обернулась назад. Дворца не было видно. Дна – тоже. И стен. Все заволокло клубящимся туманом. Туман копошился, менял форму, лип к лапам и мешал дышать…
– Н-ну нет! – махнула длинным хвостом кошка, опомнившись. – Лучше семь раз покр-рыться потом, чем один р-раз – инеем!
Гибкое черное тело подпрыгнуло вверх, уцепилось когтями за край огромной трещины, подтянулось и исчезло в предрассветных сумерках.
Солнце спряталось за тучи. То ли просто погода сегодня не задалась, то ли небесное светило так скорбело по своему детищу… Тем не менее небо было серым, ветер – холодным, а настроение у путников – препаршивым.
– Давайте я его понесу… – предложил Лир.
Аркаша хмуро мотнул головой:
– Ничего, не надорвусь… Оно только с виду тяжелое, а так не больше двух кило весит. – Вирусолог развернул вышитое полотенце, в которое раньше был завернут пшеничный каравай, и грустно посмотрел на глянцевый бок переливающегося бледным золотом яйца. – Эх, Феликс…
– Ты не расстраивайся, – тихо сказал горе-проводник. – Он же потом возродится!
– А зачем нам «потом»? Нам сейчас надо! – Ильин осторожно обернул яйцо полотенцем и спрятал в заплечный мешок. – И чего я теперь этой колдунье предъявлю? Герой, называется, самому за себя стыдно…
– Вот его и предъявишь, – заявил паренек. – Пусть сама разбирается! Просила феникса – вот ей феникс! Если ей так надо – подождет, пока он заново вылупится…
– Это-то да… – с сомнением протянул Аркадий. – Только вот, видишь ли, я собирался бабуле конкретно нашим клювастым дружком глаза отвести, а пока суть да дело – забрать Кармен да слинять отсюда подальше! А теперь что?
– Ну… мы справимся как-нибудь… – неуверенно замялся Лир.
Аркаша фыркнул:
– Никаких «мы»! Один пойду.
– А я?!
– Я тебя не для того от Гнили спасал, чтобы тебя в Разломе прибили! Вон Феликс уже доигрался в самопожертвование… И не надо из меня слезу давить!
– Но…
– Цыц, мелкий! – свел брови вирусолог. – Меня из-за птички совесть уже почти насмерть загрызла, тебя еще не хватало. Доберемся до пункта назначения и расстанемся… Барбуз, что там с транспортом, в конце-то концов? У меня ноги уже отказывают!
– Лежит… – отозвался людоед, пожимая плечами, на которых, свесив ножки, возлежала с закрытыми глазами лошадь.
После того как на болоте ею попользовались в оборонительных целях, животина для себя решила одно – не подавать никаких признаков жизни, покуда не доберется до родной конюшни… Пробовали тормошить, дергать за хвост, пинать и орать в ухо – не помогло. Так и пришлось тащить дальше на загривке, в надежде, что сама очнется…
– Бросай ее к черту! – решил Ильин. – А то устроилась, посмотрите-ка… Бросай-бросай, ты из-за нее еле ползешь. А уже утро…
Болото давно осталось позади. После той пирровой победы над злобными караконджалами путешественников больше никто не беспокоил. Семь миль отшагали беспрепятственно, даже в трясину ни разу не провалились… Правда, времени много потеряли – весь день и часть ночи. Как до Равнины добрались – рухнули прямо на грязный песок и уснули, не заботясь о собственной безопасности… Хотя Равнина в этом смысле была местом относительно спокойным. Это обусловливалось и непригодностью ее для жизни, и близостью Зияющего Разлома. Зверья здесь не водилось, люди сюда не заглядывали, а нечисти хватало болота и Гнилых пущ…
Утром, продравши глаза и пересчитав спутников по головам, Аркадий постановил – идти! Обратного пути у товарищей все равно не было, с фениксом или без него. Кроме того, у вирусолога перед глазами все время стояло смуглое личико бессовестно обманутой королевой испанки… Какое там – «повернуть назад»?!
Барбуз с видимым облегчением опустил свою тяжелую ношу на землю и потянулся:
– Эхх! Так-то лучше! Но ведь долго идти пешком-то!
– А ты что предлагаешь? – Медик пожал плечами. – С этой клячей на горбу мы вообще до самой пенсии тут бродить будем… Ладно, в конце концов, его величество прямо сказал – пока птичка у нас, старуха Карменситу не тронет. Значит, лишних два-три дня ситуацию не меняют… А там, глядишь, и клювастый вылупится! У них ведь все это быстро, а, Лир?
– Точно не знаю, – задумчиво ответил паренек, – но если легенду вспомнить, то феникс всего-то в нашем мире две недели проводит… Он тут уже давно, стало быть…
– У нас есть шанс! – закончил за Лира Аркадий. – К тому же я не думаю, что…
Что именно он «не думал», так и осталось невысказанным. Вирусолог приостановился, сделал ладонь козырьком и уставился куда-то вперед. На горизонте темнела черная точка. Точка двигалась, подпрыгивала и постепенно увеличивалась в размерах.
– Мужики, вам это ничего не напоминает?
– Лошадь? – пробасил Барбуз, приглядываясь.
Лир сощурился и звонко расхохотался:
– Мул! Это же мул!
– А Кармен там не видно, нет? – заподпрыгивал Аркаша.
Паренек с сожалением покачал головой:
– Нет… Один он… Но это тоже хорошо!
– Чем же конкретно?
– Он нас сам отвезет куда надо, – улыбаясь, пояснил потомок лесных князей. – Даже карта больше не нужна, наверняка Кармен его у самого Разлома оставила, дорогу он найдет!
Паренек сунул два пальца в рот и громко протяжно свистнул. Точка вдалеке на мгновение замерла, издала пронзительно-радостный рев и запрыгала с удвоенной скоростью…
– А с этой что делать? – спросил Аркадий, глядя на неподвижно лежащую лошадь.
Лир пожал плечами:
– Да тут оставить, что же еще…
– Можно съесть! – облизнулся людоед. – Пока свежая…
– Дров взять негде, – оглядываясь по сторонам, вздохнул вирусолог, который, чего греха таить, сейчас тоже от хорошей отбивной не отказался бы. – А так и вправду подзакусили бы…
– А зачем дрова? – удивился великан, примериваясь, с какой части лошади начать завтрак. – И так хорошо! Даже и сочнее…
– Барбуз, фу! – рявкнул медик. – Еще чего не хватало! Она же живая!
– А что с того толку?! – в свою очередь возмутился людоед. – Живая она… Конь должен возить людей! И если он этого делать не хочет, а пристрастился в обратку на людях ездить, то таких коней…
– Скажи лучше, что просто жрать хочешь!
– И хочу! И скажу!
Лир посмотрел на сердитых спутников и потихоньку склонился над неподвижной лошадью.
– Вставай, – сказал он. – Иначе съедят. Я не шучу, вон там впереди – мул. Поедем мы на нем. А тебя Барбуз съест, он голодный… Это Аркадий для порядку с ним ругается, а так отдаст ему тебя, и все! Сытый людоед сильнее и безопаснее…
Лошадь открыла один глаз. Он был круглый, как блюдце, и полный ужаса.
Лир кивнул:
– Да-да, я не шучу! Ты сама послушай…
Лошадь приподняла голову и навострила уши.
– Нет, бородавчатый, и не проси… Ты, значит, тут мясные деликатесы наяривать будешь, а мы с Лиром – слюной давиться?!
– Зачем? Лошадь большая, даже я всю не съем!
– А я сырое мясо не употребляю!
– Так ведь вкусно!
– Ага, пресное, несоленое, из рук выскальзывает, вся морда в кровище, а вокруг мухи зеленые – туда-сюда, туда-сюда? Спасибо, перебьюсь…
– А я?!
– Ну ладно, ешь… Только за камни отойди, чтоб я не видел! Что-то я больно чувствительный в последнее время… И Лиру опять же несколько рановато на такое смотреть! Ведь только жить начинает…
Лошадь, до которой наконец дошло, что ситуация явно развивается не в ее пользу, испуганно заржала и вихрем взвилась с песка на все четыре копыта, заткнув за пояс самого Джеки Чана с его трюками без каскадеров и страховки…
Барбуз приуныл. Аркаша развел руками – мол, извини, друг, тут уж я ничего сделать не могу!
Лир потрепал по шее вовремя одумавшееся животное и свистнул еще раз. Мог бы и не свистеть – мул уже перемахнул через невысокое нагромождение камней, посрамив легендарную Сивку-Бурку, в три прыжка достиг нашей компании и, ткнувшись мордой в лоб горе-проводнику, что-то торопливо зафыркал. Лир слушал и кивал, разбавляя это фырканье глубокомысленным:
– Угу… И что? А она? Да-а?! А потом? Сколько, двое? Угу… А по времени отсюда сколько получится? Какой туман? Черный? Угу… Угу… Я тебя понял…
Когда мул наконец успокоенно притих, нетерпеливо гарцуя на месте, паренек поднял голову и сказал:
– Плохо дело! Белая Колдунья большое зло затеяла! Мул говорит, весь Разлом туманом заволокло, да не простым, а черным, непроглядным, серой отдающим. В одночасье, говорит, видимость пропала…
– А Кармен? – высунулся вперед испереживавшийся вирусолог.
– Ее старухины слуги схватили, двое, огромные, страшные, но не убили, даже не укусили ни разу, просто во дворец уволокли. Мул помочь не смог, она его наверху оставила, у трещины, боялась, что ноги переломает, там спуск больно крутой. – Лир посмотрел на товарищей. – В общем, не все пока так страшно, но нам надо спешить!
– Это и ежу понятно! – нервно сказал молодой врач, лихо вспрыгивая на спину выражающей полнейшую боеготовность лошадки.
Лир оседлал мула. Расстроенный людоед вздохнул и смирился с тем, что пока придется немного поголодать…
– Ехать-то далеко? – уже подпрыгивая на спине четвероногого «транспорта», спросил Аркаша.
Лир замотал головой:
– Не очень! Мул сказал, что он на рассвете туман увидел – и сразу за подмогой бросился! А сейчас утро раннее, еще до полудня далеко… К обеду должны на месте быть!
– Это хорошо… – Ильин оглянулся назад и тихонько вздохнул: – Эх, Хайд… Ну где ты, старик?! Ты нам тут во как нужен! Лир, ты сэра Эйгона так и не нашел? Как же это вы с ним разминулись?
– Не знаю, – быстро ответил паренек, украдкой мигнув Барбузу, чтобы помалкивал. – Паника в городе началась…
Вирусолог опустил плечи.
– И чего вот ему тогда в голову стукнуло про диктатора правду-матку на весь квартал резать?! Дурак дураком, хоть и барон и друг мне… Может, догонит еще?
– Может быть, – поддакнул Лир и поспешно отвернулся. Ему не хотелось, чтобы Аркадий прочел по его лицу все, что он думает по поводу барона вообще и его дворянской чести в частности…
Впрочем, Аркаше было не до того. Он смотрел вперед, на уходящую вдаль пустынную Равнину, и думал о том, что героем диктатор с колдуньей называли его совершенно незаслуженно… Герой – это такой гибрид Джеймса Бонда с Суперменом, он высок, красив, крут как вареное яйцо, гнет мизинцем стальные рельсы и попадает в глаз белке с расстояния в два километра. Ну такие мелочи, как какая-нибудь волшебная палица или на худой конец ручной пулемет, вообще обсуждению не подлежат… А у него что? Меч, которым он умеет разве что высокохудожественно резать колбасу, диплом микробиолога, толку от которого и в прежней жизни никакого не было, голодный людоед, дрожащий перед собственной женой, временно усопший феникс и расколдованный недоросль, пускай даже не без способностей. Арсенал – зашибись! А Белую Колдунью, говорят, в этот самый Разлом дюжина продвинутых магов запредельно высокого уровня запихивала, и то насилу справились!
– Тьфу ты! – буркнул себе под нос расстроенный Аркаша. – И что мне в госпитале не лежалось, скажите, пожалуйста? Теперь вот… геройствуй как хочешь! А все Кармен – нужен ей был этот Гомес?! Сейчас бы все вместе были и Феликс живой…
– Вы что-то сказали, Аркадий? – обернулся скачущий рядом Лир.
Вирусолог хмуро поднял голову и ответил:
– Запомни, мелкий, все проблемы в этой жизни из-за баб!
– Все-все?!
– Абсолютно. Ева съела яблоко, Пандора открыла ящичек, из-за Елены началась Троянская война, а про Юдифь я вообще промолчу… Что им вечно все не так? Можно подумать, этот Педро чем-то лучше меня…
– A-a, вот вы к чему!
– А что ты ухмыляешься?! Тебе все эти радости еще предстоят… Если, конечно, из Разлома живыми уйдем. Эти женщины! Они, знаешь… как соль! С ними несладко, а без них – невкусно…
– И что же нам делать? – моргнул паренек.
Аркаша вздохнул, вспомнил ласковые черные глаза и сказал:
– Что-что… Терпеть!
Лир с недоумением посмотрел на своего «спасителя» и пожал плечами. Ход мыслей вирусолога ему был не очень понятен.
…Огромная трещина на песчано-безжизненной поверхности Равнины, протяженностью в несколько сотен метров, Зияющим Разломом именовалась не зря. Темный провал между рваных каменных краев тянул подойти поближе к краю и заглянуть… Хотя глядеть там, в сущности, было не на что. Мул ни на йоту не приврал – клубящийся в разломе угольно-черный туман выпирал из скважины, бугрился волнами, размазывался грязными потеками по невидимому куполу границы древнего заклятия и вызывал только одно желание – бежать отсюда куда глаза глядят и никогда обратно не возвращаться.
– Дас ист фантастиш, унреалистиш! – присвистнул Аркаша, окидывая взглядом конечный пункт назначения. – Так нам сюда? Что-то не вдохновляет, ей-богу…
– Это Разлом, – сказал Лир. – Аркадий, вы все еще уверены, что хотите спуститься туда один?
– Я уверен только в одном… Что вообще туда соваться не хочу! – честно ответил вирусолог, осторожно тыкая кончиком пальца в туман. Черная муть оживилась, завилась кольцами и облепила палец, как несвежий кисель с повышенным содержанием крахмала. – Фу, ну и гадость! – Он отдернул руку и оглянулся на спутников: – Говорите, герой я?
– Герой! – хором подтвердили оба, делая синхронный шаг назад, подальше от темной трещины.
Ильин нервно хмыкнул:
– Соратнички! Поддержки от вас – как от моего папани рассуждений о ядерной физике… Ладно! Сидите тут, я постараюсь быстрее. Одна нога – здесь, другая – там…
– Лучше чтобы здесь, и обе! – прогудел Барбуз. – Нехорошее это место! Может, пойдем лучше отсюда, а?
– Не сбивай с панталыку! – потребовал медик, собираясь с духом. – Елки-палки, ну и куда тут шагать?! Не видно же ни черта!
– А вы на ощупь! – подсказал Лир.
Аркадий смерил его недовольным взглядом:
– Ага! Уже полетел! Я не каскадер с узкой специализацией по прыжкам на тот свет…
Он прошелся туда-сюда по краю бездны, потыкал носком сапога рыхлый туман, пожалел про себя об отсутствии парашюта и застыл над Разломом, задумчиво грызя ноготь на большом пальце.
– Аркадий? – осторожно позвал его горе-проводник.
– Цыц! Не видишь, сеанс провожу… – Ильин глубоко вздохнул, порылся в кармане жилетки и извлек из него смятый клочок бумаги. – Так. Мне тут диктатор инструкцию сунул… Надо свериться, а то вдруг чего забыли?
Любопытный мальчишка сунул нос в лежащую на ладони медика бумажку и забормотал:
– Вера, сердце, феникс, герой… Это что?
– Это список. Список составляющих. – Аркадий почесал в затылке. – Ну вроде все при мне. Только велено на лошади явиться! Стало быть…
– На лошади? – изумился Лир. – Да лошадь ноги переломает, отсюда спускаясь!
Недавняя симулянтка, очень верно истолковав заинтересованный взгляд двух пар глаз, попятилась…
– Лови, – сквозь зубы прошипел Ильин. – Сбежит – условие не выполним…
– Барбуз! – шепнул паренек, сигналя зевающему направо-налево людоеду. – Лошадь… Ло-ошадь!!
Куда там! Пока Аркаша пытался азбукой для глухонемых объяснить бородавчатому, что коня ни в коем разе отпускать нельзя, пока великан понял, чего от него хотят… Одним словом, пока они копались, лошадки и след простыл! Мул презрительно проводил глазами тающее вдали облачко пыли и плюнул себе под копыта.
И зря.
Потому что, кроме него, вариантов у бедового героя больше не осталось. Что мул, что лошадь – одна компания, решил Аркадий, и на ком из них конкретно он явится пред очи Белой Колдуньи, был для него вопрос непринципиальный. Конечно, сам мул так совершенно не считал, но его ценное мнение в расчет уже не шло…
– На изготовку! – звучно скомандовал вирусолог, разоружаясь. С трудом поборол желание оставить себе хотя бы маленький ножичек, но вспомнил условие – явиться без оружия – и нехотя побросал все причиндалы на землю…
Упирающегося мула потащили к краю трещины под его же дикий рев. Кое-как усадили в седло медика, сунули последнему в руки поводья и сообща благословили.
– Подумаешь, колдунья… – храбрился Аркадий, пытаясь смотреть на вещи оптимистично. – Могло быть хуже… Я же – герой! И я – прыгну!!
Мул мелко затрясся от негодования и громко фыркнул. Лир развел руками:
– Он говорит – ты герой, ты и прыгай!
– Передай ему – будет много разговаривать, пойдет зеленому на закусь! Умные все стали…
Вирусолог зажмурился, вцепился обеими руками в поводья и ударил пятками в ребристые бока «лихого коня»:
– A-a, Хилари нам Клинтон?! Н-но-о!!
Верный четвероногий спутник прекрасной Кармен Идальго де Эспиноса Эстебан Мария у Вальдес Хуан Муан Эскобара, закусив удила, рванул вперед.
На долю секунды распластался в воздухе над бездной, дернул всеми четырьмя копытами сразу и исчез в густом тумане… Стало тихо. Лир оттопырил ухо в сторону черной трещины, но ничего не услышал. Это показалось ему несколько странным.
– Может, не долетели еще? – предположил он, топчась на краю обрыва.
Барбуз меланхолично пожал плечами:
– Наверное…
– Или зацепились за что-нибудь и висят?
– Тоже может быть…
– Или там внизу вместо камней другое что! Сено там или вода?
– Опять же вероятно…
– Или, например…
– И такое случиться может, – машинально поддакнул людоед.
Горе-проводник сердито обернулся:
– Да я же еще не сказал ничего! Что ты головой киваешь? Сидит блох вылавливает, нет чтоб за товарища поволноваться!
– Это как ты, что ли? Бегать взад-вперед и вздыхать? – ничуть не смутился великан. – Да чего мне за него волноваться? Авось не пропадет! Он меня шлемом – знаешь как?!
– Ты себя с Белой Колдуньей-то не сравнивай!
– А я не сравниваю. Я вовсе даже и не сравниваю… Только волноваться за него все одно не стану! Вот если бы господин Хайден туда упал – тогда да! Он меня из тюрьмы вытащил, разрешил тюремщика немножко поесть… А этот ваш герой даже лошадь и ту пожмотничал!
– Мало того что людоед, – всплеснул руками Лир, – так еще и такой мелочный, что противно даже! А от Гнили тебя кто спас?!
– А из-за кого она меня чуть не съела?!
– А если б не Аркадий, я бы вообще в тюрьму бы не пошел! Потому что чудовищем бы до сих пор бегал!
– А я бы в ту тюрьму и не попал, если бы не он!
– А… А ну тебя к хмырям болотным! Струсил, так сразу и скажи!
– А ты не струсил, да?! То все: «Я с вами, я с вами…» – а как до дела дошло, так только ручкой вослед и помахал!
Отпрыск лесных князей покраснел, засопел и отвернулся. Потом посмотрел на черный туман, вспомнил заброшенное поместье, долгие тоскливые ночи в лесной чащобе, вирусолога, медленно опускающего тесак…
– Сэра Хайдена стыдил, – тихо пробормотал он. – Не по чести, мол, не по совести… А сам? Ведь действительно струсил, струсил же!
– Вот-вот! – обрадовался Барбуз. – А меня попрекаешь! Эй, ты куда?!
Горе-проводник решительно занес ногу над пропастью, храбро зажмурился и ухнул вниз. Черная пелена беззвучно разошлась в стороны и так же беззвучно накрыла паренька с головой.
Людоед подхватился с камня, на котором сидел, и заверещал на пол-Равнины:
– Стой! Куда?! А я?! А меня? Как я тут один?! – Он бестолково заметался по краю Разлома, горестно причитая: – Люди… Всегда они так! Сначала шлемом по башке, потом жены законной лишают, потом лошадей бешеных натравливают, в тюрьму сажают, по болотам заставляют бегать, не кормят… а потом – раз! – и нету их! Прыг – и поминай как звали! Что один, что другой… Ну и катитесь, да! Без вас даже и лучше! Да я теперь свободный людоед, никто мне не указ, что хочу, то и буду делать… А-а-а, а что же я делать-то теперь буду-у?! Лир! Аркадий! Подождите меня-а-а!!
Колдунья с удовлетворенной улыбкой смотрела в котел, на кишащую в его чреве нежить. Картина эта радовала ее черную душу, как обычного человека радует ясное солнечное утро. Кончики пальцев покалывало от искр Силы. Силы собственной власти над Призванными. Силы повелевать. Силы разрушать. Пришло ее время!
– Кошка!
Никто не ответил.
– Кошка! Куда опять запропала?!
Старуха, во второй раз не дождавшись отклика, обернулась к эбонитовому столику. Черной советницы не было. В приоткрытую дверь залы колышущейся вуалью просачивался серный туман. Все еще не веря мелькнувшей мысли, колдунья повысила голос:
– Кошка! Ко мне, немедленно! Совсем распустилась!
Голос старухи одиноко пронесся по темным коридорам пустого дворца, гулким эхом отражаясь от стен. Разумеется, на зов никто не отозвался…
– Сбежала, мерзавка… – поняла госпожа, до знакомого треска сжимая в руках деревянный посох. – Вот как… Никому верить нельзя! Я это всегда знала! А уж кошкам – в особенности…
Она посмотрела в котел, снова не удержавшись от довольной ухмылки, и взяла с полки зеркало.
– Границы сотри, сквозь стены смотри… – привычно забормотала колдунья, – того, что велю, покажи, не соври! Героя мне! Быстро!
Зеркальце послушно затуманилось и через мгновение выдало картинку: сквозь черную муть верхом на какой-то странной лошади пробирался долгожданный герой. Судя по мимике, непрерывно ругаясь.
– Как?! – обмерла старуха, поднося зеркало к самым глазам. – Так он уж здесь?! А феникс где?! Неужто с пустыми руками пришел?! Да не может того быть! Зеркало! Дай-ка поближе…
Картинка сию минуту укрупнилась, и стало видно, что молодой человек прижимает к груди какой-то закутанный в белое полотенце овальный предмет. Колдунья замерла.
– Это не феникс… – тоскливо пробормотала она. – Чего же он мне притащил-то, стервец?
Край полотенца сполз, на мгновение обнажив переливающуюся солнечным золотом поверхность чего-то очень знакомого…
– Дак это ж яйцо! – прозрела старуха. – Яйцо фениксово! Птицу живьем не донес, гаденыш! Гер-рой, язви его в печень, с большой буквы «Г»!!
Она уже размахнулась, чтобы швырнуть ни в чем не повинное зеркало в стену, но вдруг замерла. Глаза Белой Колдуньи вспыхнули от внезапно пришедшей в голову догадки.
– Ведь птица феникс умереть не может! Живое оно, яйцо-то! Стало быть… – Она захохотала, потрясая над головой крючковатым посохом. – Стало быть, недолго ждать мне осталось, недолго в застенках томиться! Теперь-то я всем покажу!!
Будто в подтверждение ее слов мгла за окном черным бархатом плеснула в стены дворца. Зазвенели, трескаясь, стекла…
– Эй, слуги мои верные!!! – Набалдашник посоха ударил в раскаленный бок чугунного котла. – Выбирайтесь на поверхность, бейте, рвите, не жалейте, не жалейте, не жалейте никого и ничего! Пейте реки, жгите рощи, ночь длиннее, день – короче… пусть узнает, кто захочет, силу Слова моего!!
Вода в котле, пузырясь, полилась через край. Да только полно, вода ли это? Зал наполнился скрежетом острых зубов, противным скрипом когтей о каменный пол, треском чешуи и хлопаньем крыльев… Из котла, шипя и извиваясь, щелкая челюстями и толкаясь, увеличиваясь и увеличиваясь в размерах, полезло такое, что заставило бы даже разработчиков компьютерной игры «F.E.A.R.» просыпаться по ночам в холодном поту и до утра дрожать, натянув одеяло на голову…
Но саму колдунью кошмарное зрелище только радовало. К тому же лично ей оно не грозило никоим образом…
Углядев в своре нечисти подходящий экземпляр – с большими крепкими крыльями, старуха повелительно взмахнула посохом:
– А ну, подойди-ка! Надоело пешком, да и без надобности мне уже… – Она взгромоздилась на чешуйчатый хребет крылатого гада и огрела его все тем же посохом по змеиной длинной шее. – Пошел! Героя найти надо, пока остальные до него не добрались… Яйцо растопчут, материал испортят… А из крови феникса такой эликсир получить можно – звезды тебе поклонятся! Солнце под твою дудку плясать начнет, с луной местами поменяется! Не видывал мир такой Силы… Ну так увидит! Пошел, кому сказано?! Давай в окно, так оно быстрее будет…
Туман мешал дышать. Сделав пару глубоких вдохов и едва не отравившись, Аркадий размотал широкий кушак на поясе, разорвал его на две половины и прикрыл одной частью себе нос и рот, а второй – морду мула, оставив незащищенными только глаза. Стало немножко легче…
– Где уже бабушенция эта? – бормотал вирусолог, вертя головой по сторонам. Видимость была практически нулевая. – Как ежики в тумане, ей-богу…
Они пробирались по дну Разлома, то и дело спотыкаясь о камни. Спуск, вопреки опасениям медика, прошел безболезненно – черная муть была настолько густой и вязкой, что падение сверху вниз затянулось минут эдак на десять – опускались, как при замедленной съемке… Легкий толчок – и вот уже копыта мула уперлись в каменистую землю. Единственное «но» – куда двигаться дальше, оставалось загадкой!
– Все, что начинается плохо, кончается хуже некуда! – вынес вердикт Ильин, безуспешно пытаясь разглядеть собственную вытянутую вперед руку. Руку было видно только до локтя. – Причем есть у меня такое подозрение, это еще далеко не конец… Э-ге-гей!!! Есть тут кто живой?!
Туман безмолвствовал. Аркаша приподнялся на стременах, чуть отодвинул в сторону «ватно-марлевую повязку» и крикнул:
– Эй! Колдунья! Ты где?! Я пришел к тебе с приветом, рассказать, что солнце встало!! Господи, чувствую себя полнейшим идиотом…
Мул повернул голову и согласно фыркнул. По его морде читалось, что идиотом вирусолог не только себя чувствует, но и выглядит, прямо скажем, соответственно.
– Кармен! – проорал медик. – Ты здесь?! Ты меня слышишь?! Черт побери, меня слышит вообще хоть КТО-НИБУДЬ?! Я зачем сюда приперся?! В ораторском искусстве практиковаться?! Але-о-о!! Народ! А вот кому тут героя крутости немереной? Кому феникса новопреставленного? А то сейчас вот развернусь и уйду обратно, чтоб вам тут всем лопнуть!!
– Аркадий? – раздался впереди нежный женский голос. – Это ты?
– Кармен?!
Из тумана выступила стройная фигурка девушки. Она радостно улыбалась.
Вирусолог кубарем скатился с седла на землю:
– Кармен! Ты жива! Бог мой, я уже думал, никогда тебя не найду…
– Я сама тебя нашла, – улыбнулась испанка, приближаясь. Правда, пылких объятий, вопреки ожиданиям молодого врача, ему не обломилось. – Ты принес феникса?
– Принес, само собой… – Аркаша озадаченно смотрел на нее.
К радости от долгожданной встречи примешивалось какое-то неприятное чувство. С одной стороны, тут бы и схватить любимую в охапку, прыгнуть в седло, да и дать деру как можно скорее, но… Что-то определенно было не так!
– А где твой Педро? – спросил медик, изучая пристальным взглядом не перестающую улыбаться девушку.
Испанка пренебрежительно махнула рукой:
– Ах, неважно! Мне нет до него дела… Это – яйцо феникса?
– Да… – поник головой Аркадий. – Не уберегли мы его… Но он скоро вылупится! Вот, видишь, скорлупа уже трещину дала!
Он вытянул руки и откинул полотенце. Девушка отступила на шаг:
– Дай его мне! Только… заверни, мало ли что…
– Оно тяжелое, Кармен… Слушай, садись в седло скорее, надо ноги уносить! Я эту колдунью не видел и видеть не хочу! Черт с ним, с Педро, тебя нашел, и ладно…
Тонкая рука протянулась к уздечке.
– Хорошо! Давай мне яйцо, я подержу…
Мул дернул мордой, взревел и отшатнулся от законной хозяйки. Аркаша вытаращил глаза:
– Ты чего, дурачина?! Нашел время характер показывать! Стой смирно! Карменсита, давай я помогу…
Легче было сказать, чем сделать… Мул взвился на дыбы, молотя в воздухе копытами. Испанка сузила черные глаза:
– Ах ты, упертая скотина! А ну, успокойся! Аркадий, дай мне феникса!
– Не дам. – Вирусолог покрепче прижал яйцо к груди и пристально посмотрел на девушку.
Такого злобного выражения на смуглом хорошеньком личике он никогда прежде не видел. И кроме того, какой бы у непарнокопытного ни был мерзкий характер, как бы он там себя ни вел, Кармен никогда даже голоса на него не повышала! А тут – «скотина»…
– Не дашь? – сдвинула брови красавица, и розовые губы угрожающе скривились. – Почему? Разве ты не для этого сюда его принес? Мы должны отдать яйцо Белой Колдунье, иначе она не выпустит нас отсюда!
Вирусолог молча смотрел на Кармен. Происходящее ему совершенно не нравилось.
– Ну же, Аркадий… – Девушка снова ласково улыбнулась. – Ведь ты пришел спасти меня! Неужели ты больше этого не хочешь? Ты оставишь меня здесь? Феникс тебе дороже, чем я?
Ильин заколебался. Мягкий голос убаюкивал, прогонял все страхи, усыплял недоверие. Девушка сделала шаг вперед и обвила руками шею вирусолога. Черные глаза лучились нежностью.
– Я думала, ты любишь меня… Любишь?
– Да… – как зомби, кивнул Аркаша.
Испанка улыбнулась:
– Тогда отдай мне феникса! Я отнесу его колдунье, и мы уйдем отсюда! Уйдем вместе…
– Хорошо…
Сбитый с толку медик, не обращая внимания на взбесившегося мула, покорно протянул ей яйцо. Полотенце соскользнуло с гладкой поверхности, и на какой-то миг, рассеивая густой черный туман, золотая скорлупа вспыхнула ярким солнечным светом. Испанка взвизгнула не своим голосом и отшатнулась, закрывая лицо широким рукавом…
Аркадий вздрогнул и пришел в себя, отчаянно моргая слезящимися от едкого тумана глазами. Яйцо мирно покоилось в его руках, играя желтыми бликами. Мул успокоенно притих, сочувственно поглядывая на растерянного героя… Кармен как в воду канула.
– Кондра-ат Касьяныч! – прозрев, ахнул медик. – Так меня тут только что чуть как дурачка не развели?!
Мул снисходительно кивнул, настороженно поглядывая по сторонам. Аркаша свел брови на переносице, подобрал упавшее на землю полотенце, хорошенько закутал в него теплое яйцо и взгромоздился обратно в седло:
– Ну уж нет! Черта с два я им птичку так просто отдам! Это же надо – чуть не нагрели, как лоха ушастого! Ничего… теперь если кого и встречу, буду три раза на вшивость проверять! – Он похлопал мула по шее. – А ты молоток, дружище! Сразу понял, что не она это… Ты если что – сигналь, договорились? А то – сам видел…
Мул важно кивнул.
– Ну вот и ладушки! – Аркаша выпрямился в седле и задумчиво проронил: – Только вот бабку найти все-таки надо! Сто к одному – где она, там Кармен! А без Кармен я отсюда никуда не уйду.
Они снова двинулись вперед. На ощупь, наугад, предельно напрягая слух, чтобы в случае чего их не застали врасплох. Шли вроде бы и недолго, но Аркадию, потерявшему все ориентиры и не видевшему вокруг ничего, кроме черной плотной завесы, казалось, что он бродит здесь целую вечность и еще два года сверху… Разнообразие вносили только периодически появляющиеся химеры в виде его друзей: лже-Карменситой Разлом не ограничился. Потом был Лир, потом – Барбуз, потом даже Хайден, но тут Аркаша и с мула спускаться не стал – знал, что барона в Разломе нет и по определению быть не может! Все призраки как один кидались вирусологу на шею с изъявлением любви и верности и навязчиво упрашивали отдать яйцо. При предъявлении требуемого (путем отдергивания полотенца и сования под нос) пугались, отскакивали на безопасное расстояние и исчезали, не простясь… В общем, Аркаша даже как-то попривык к постоянным претензиям зловредных фантомов, тем более что нападать и силой вырывать феникса у него из рук химеры не пытались. Но вот когда морок набрался наглости принять облик самого Феликса (разумеется, в виде живой птицы) и заявить, что он, дескать, дух древнего мифа и для скорейшего возрождения ему непременно нужно яйцо – желательно в мешке, а не так… тут уж Ильин не утерпел!
– Бабуля! – возмущенно воззвал он, задрав голову кверху. – Вы меня за мальчика держите?! Я вам что, детский сад – манная каша?! Неужели не понятно – я абы кому птичку не отдам! И если вам оно надо – извольте, уважаемая, явиться лично со всеми предложениями! Кстати, маленький нюанс. Пока мне не предъявят Кармен – я имею в виду настоящую, а не эту голограмму, что я уже видел, – Феликса я даже из рук не выпущу!
– Ты смотри какой настырный… – угрюмо-недовольно прошелестел вдруг в воздухе надтреснутый старческий голос. – Ну хорошо… А мне, стало быть, отдашь?
– Это я еще посмотрю! – воодушевился медик. – Кстати говоря, советую улучшить погодные условия!
– Чего?
– Видимость верните, гражданка! А то знаю я эти штучки, подсунете в темноте какой-нибудь суррогат…
– Ишь ты, еще и с претензиями! – хмыкнул голос. – Ну как хочешь…
Черный туман колыхнулся, зашипел и начал потихоньку рассеиваться. Обнажились донные камни… Стали видны неровные, уходящие кверху стены Разлома… Воздух стал чистым…
А прямо перед вирусологом, в каких-то ста метрах, выступил из копошащейся темноты мрачный дворец в стиле ранней готики с криво торчащей над крышей высокой башней. Гранитные плиты дворца были покрыты толстым слоем черной сажи.
– Уже лучше… – Ильин внимательно посмотрел по сторонам, но, к своему удивлению, никого не увидел.
– Меня ищешь? – ехидно поинтересовался все тот же старческий голос где-то у него над головой, и на ступени дворца бесшумно спикировал крылатый гад длиной метров шесть, с шипастым хребтом, мощным хвостом, заканчивающимся костяным набалдашником, и с высохшей старушенцией на спине.
Старушенция была замызганная, приземистая и страха особенного не внушала. Маленькие злые глазки ее прямо-таки светились от плохо скрываемого нетерпения…
– Ну вот она я! – торжествующе произнесла Белая Колдунья, сверля глазами-буравчиками недоверчивого героя. – Отдавай феникса!
– Минуточку! – поднял брови вирусолог. – А Кармен?
– Вот далась она тебе! – дернулась бабка. – Другую найдешь, молодой еще…
– Во-первых, мне нужна конкретно эта девушка, – твердо заявил молодой врач, – а во-вторых – другую я найти точно не успею! Жизнь вообще штука короткая, а иногда бывает еще короче… В общем, вот что, тетенька! Сначала – деньги, потом – стулья! Верните мне Кармен, и разойдемся по-хорошему.
– Да забирай, что мне, жалко, что ли?! – Колдунья с досадой плюнула на землю, пробормотала себе что-то под нос и крикнула: – Хугглы!
Плевок завертелся между камней, разделился на две равные части и принялся расти.
– Уй, е-мое!! – вырвалось у Аркаши.
Перед старухой, тупо глядя узкими глазками-щелочками в пространство, стояли двое… двое… Одним словом, называлось вот ЭТО, судя по всему, именно «хугглами». Что-то очень отдаленно человекоподобное, с толстыми ручищами, висящими до колен, морды – как дубленая кожа, в глазах – ни проблеска мысли, пасть – как тумбочка, а зубы – чистый компостер для билетов на тот свет!
Нет, не то чтобы Аркаша испугался… Но потряхивать его от такого зрелища слегка начало.
– Приведите девчонку! – велела колдунья. – И этого… психа ненормального! Надоел хуже горькой редьки…
Оба архантропа развернулись и бросились вверх по лестнице, к настежь распахнутым дверям.
– Дисциплинка, однако… – одобрительно присвистнул вирусолог, но тут же сменил тон на деловой: – Ну, гражданочка, я так понимаю, дело почти улажено… А где гарантии нашей дальнейшей безопасности?
– Чего-чего?! – захохотала колдунья. – Гарантии… это я не знаю, что такое, а вот про безопасность – это мы не договаривались!
– Какая прелесть! И кто вы после этого?!
– Я – Белая Колдунья, сиречь молвить – душа темная, мысли злобственные! – отрезала бабка. – Так что неча с меня какие-то – тьфу, пропасть! – «гарантии» требовать… Ты герой?
– Э-э…
– Герой! Значит, сам справишься…
Ильин приуныл. Мнения старухи по поводу своей несомненной геройской сущности он не разделял абсолютно. Впрочем, отметил про себя медик, альтернатив, кроме как «справиться самому», у него попросту не было…
Хугглы, несмотря на всю внешнюю неповоротливость, оказались ребятами на удивление шустрыми. Не прошло и двух минут, как они появились снова, таща за собой упирающуюся Кармен и еще одного типа – молодого, чертовски привлекательного, в порванной шелковой куртке и с типичной латиноамериканской внешностью.
«Педро!» – сразу понял Аркадий и перевел взгляд на девушку.
– У-у, каррамба! – гневно вопила та, норовя пнуть ножкой держащего ее страшилу. – Отпусти меня, пугало! Дьос мио, я могу идти сама! Не смей меня волочь! Не смей! О, эсто эс импосибле! Дэмоньо, дай мне только до тебя дотянуться… О-о-о?! Аркадий?! Пор фин! Я знала, что ты придешь!
– Кармен! – на радостях завопил Аркаша, едва ли не на крыльях слетая с седла и бросаясь навстречу счастливой испанке.
В том, что это именно она, на сей раз сомнений даже не возникало.
Хуггл с видимым удовольствием отпустил брыкающуюся девушку, и она с размаху влетела в руки вирусолога, обливаясь слезами восторга:
– Я так ждала, так ждала, а ты все не шел… А тут такое началось! Сначала за окошком ночь среди дня наступила, потом привидения сквозь стены полезли, такие противные, хорошо, что Педро их разогнал, хотя у меня уши до сих пор от его воплей… А потом дверь – ба-бах! – и упала, а там эти вот… Я об них кинжал сломала, а им хоть бы что, а потом они нас наверх… а тут ты… а я…
– Тсс, – улыбаясь, Ильин осторожно прижал Кармен к себе одной рукой, но не удержался, спросил: – А тебе феникс, часом, не нужен?
– Это он ей нужен! – сердито блеснула мокрыми глазами испанка, зло глядя на старуху. – Она тебя заманила! Я знаю зачем – заклятие…
– Успокойся, – Аркадий легонько чмокнул ее в лоб, – я тоже знаю. Мне диктатор рассказал. И чем он, дурила, думал? Его королевство к Разлому ближе всех! Пойди пойми этих королей… Ну хватит плакать. Все же в порядке! Гхм… Кстати, твой жених ревновать не будет? Это ведь он, я правильно понял?
– Он, – шмыгнула носом девушка, утирая слезы рукавом и оборачиваясь к дону Педро, который начал вопить еще в камере и сейчас успешно сводил с и без того невеликого ума второго хуггла.
Его лексикону и доскональному знанию всех святых позавидовал бы и патриарх…
– Аве Мария! – верещал красавец прямо в ухо своему сопровождающему. – За что?! За что мне это?! О Мадонна, о святой Варфоломей Ламанчский, о преподобный Августин, оплот нашего духовного здравия и силы… ты мне кости переломаешь, порождение дьявола! Не дави… О-о, Пресвятая Дева, в муках покидаю этот мир, и ведь никто даже не вспомнит, не оросит слезами мою безымянную могилу, и только одинокие кактусы печально зашумят над моей головой… О, дьос мио! Убери же ты когти, да осенит тебя святым крылом архангел Михаэль… причем трижды!!! Это же ручная вышивка, как тебе не совестно, о волдырь на лбу праведника Сан-Лоренсо! Аве Мария, ну сделай же хоть что-нибудь!!
– Твой жених всегда такой… – вирусолог запнулся, подыскивая выражение помягче, – мм… экспрессивный?
– Да, – с досадой ответила Кармен, у которой снова заложило уши – хуггл, еле держась на ногах, подволок к нашей парочке голосящего дона Педро, бросил его на землю и поспешно ретировался. – У меня от него такая мигрень! Аркадий, – она виновато заглянула медику в глаза, – прости меня, что я так вот из дворца убежала! Я не знала, я еще не понимала, я… Педро, херес тебе в перес!! Прекрати орать в конце концов! Тебя уже давно никто не держит!
– Да? – Истеричный «жених» открыл глаза, огляделся и поднялся на ноги. – Ох, Мадонна…
Кармен заскрипела зубами… Педро все понял.
– Молчу! – быстро сказал он и неприязненно посмотрел на Аркашу. – Значит, это – он?
– Он! – заявила испанка, потершись щекой о жилет вирусолога. – И тебе, Педро, придется с этим смириться! Вот так!
Молодые люди внимательно изучали друг друга глазами.
«Грязный, оборванный, стрижка невообразимая, манеры, судя по всему, кошмарные… – с горечью думал дон Педро. – И вот на это меня променяли! Как порой несправедлива жизнь! Ах, всегда любил Карменситу, но ее вкусы… увы, далеки от совершенства! Что же делать… придется связать себя узами брака с сеньорой Ауророй Маурисио Гонзалес де Мартинез! Очень добропорядочная женщина, в свои пятьдесят три года… набожная… Опять же у нее два салуна и хорошее ранчо, кроме того, мамочка ее всегда так любила!»
«Черт побери, никакой он не Гомес! – думал Аркаша, рассматривая соперника с головы до ног. – То есть Гомес, но не… Короче, зря я так разорялся, кажется… Смазливый, конечно, до неприличия, а так вроде нормальный парень… Фу, это от него так несет?! Духами нервнопаралитического действия, выпуска химвойск шестидесятого года… Пьет он их, что ли? То-то его козел жрать побрезговал, ничего удивительного…»
– Эй, ты! – Белой Колдунье наскучила трогательная картина встречи. – Герой! Где мой феникс?!
Аркаша отвлекся от неуместных раздумий и вернулся к насущным проблемам.
– Ну, во-первых, он не ваш, – начал вирусолог. Отдавать Феликса бабке он не хотел категорически. – Во-вторых, он еще не вылупился, а про яйцо разговора не было! Ну и в-третьих…
– В-третьих, – зашипела старуха, приподнимаясь на спине летучего гада, – я тебя, паршивца, по стенке сейчас размажу, ежели ты мне не отдашь то, что обещал!! Глядите-ка как заговорил! Герой, чтоб тебе без штанов на муравейник сесть!
– Спокойно, гражданочка! – вспылил Аркадий, на всякий случай задвигая себе за спину Кармен.
Девушка, подумав, покрепче ухватила за руку Педро и потянула его за собой – не ровен час, зловредная колдунья еще раз надумает жениха в качестве приманки использовать, а он, хоть уже и не жених и неврастеник редкостный, но ведь друг детства, да и жалко же!
– Спокойно, говоришь?! – окончательно рассвирепела старуха, потрясая посохом. – Я тебе покажу сейчас, щенок, «спокойно»! Отдавай яйцо, последний раз повторяю, иначе силой слуги мои отберут и вас всех на тот свет отправят, не будь я Белая Колдунья!!
– Ничего они не отберут! – вдруг звонко выкрикнула испанка, высунувшись из-за плеча вирусолога. – Боятся они его! Нечисть птицу феникс взять ни за что не сможет, если ей добровольно не отдадут! Аркадий, не верь ей! И не бойся, никто нас тронуть не посмеет! Мне кошка сказала, что, пока герой собственноручно феникса Белой Колдунье не отдаст, заклятие нельзя снять! А если она нас убьет, это уже будет совсем не «собственноручно»…
Старуха злобно чертыхнулась:
– Вот мерзавка черномазая! Вот же шельма хвостатая! Мало того что сбежала, так еще и все секреты выболтала, чтоб ей марта до конца жизни не видать!
Аркадий нахально усмехнулся:
– Ага, стало быть, не вы тут, бабушка, условия диктуете? Кармен, спасибо, девочка моя, вовремя сказала, а то я уже чуть было не…
– Аркадий! – разнесся по Разлому радостный мальчишеский голос. – Вот вы где! С вами все в порядке?!
Ильин вздрогнул и обернулся. К ним, спотыкаясь и размахивая руками, бежал горе-проводник.
– Уже нет… – тоскливо выдохнул медик, осознав, что на этот раз Лир явился настолько не вовремя, что дальше просто уже некуда…
Белая Колдунья не растерялась.
– Хугглы! – крикнул он. – Взять!!
Слуги-дуболомы метнулись выполнять приказ. Незадачливый потомок лесных князей и «мама» сказать не успел, как его скрутили в бараний рог и поставили перед старухой.
– Ну так что, герой? – тоненько хихикнула бабка. – Мой теперь феникс али как?!
Аркаша ссутулился и посмотрел на доверчиво лежащее в его руках золотистое яйцо. Выбирать не приходилось. Феникс возродится, а Лир…
– Прости, страус, – только и смог сказать медик, дрожащими пальцами погладив многочисленные трещины на гладкой поверхности. – Что я могу сделать? И тебя жалко, и его – тоже, дурака мелкого! Да только легенды не умирают, в отличие от людей… Пусти меня, Кармен.
Девушка, державшая его за локоть, убрала руку и тихонько всхлипнула. Стоящий рядом дон Педро, хотя и не очень понимал, что вообще происходит, но в кои-то веки нашел в себе силы промолчать…
Аркаша закутал яйцо в полотенце, на деревянных ногах приблизился к крылатому гаду и протянул сверток старухе. Белая Колдунья сцапала вожделенное яйцо и торжествующе захохотала:
– Принес-таки ты мне его, герой бездарный, безнадежный! Прине-ос! А раз сам, своими руками, прямо в Разлом, да мне и отдал – то, значит, и конец моему проклятию!! Эй, слуги мои верные!!!
Земля под ногами вздрогнула и затряслась. Воздух сгустился, хоть ножом его режь, со всех сторон послышался треск и зловещие шорохи. Над дворцом Белой Колдуньи начали собираться странные черные тучи… Аркадий присмотрелся пристальнее и отступил на шаг – он увидел, откуда эти самые «тучи» взялись! Со звоном лопались пыльные стекла, трескались старые каменные стены, распахивались двери, и из каждого окна, из каждой арки, из каждой щели, трещины взвивались кверху темные вихри, соединяясь в огромную грозовую тучу над крышей дворца. Туча набухла, заколыхалась, запульсировала – и прорвалась!
– Аркадий!! – в панике закричала Кармен, но вирусолог и так уже безумными скачками несся к ней, крепко держа за руку перепуганного Лира.
– Кармен, прыгай на мула, и уходите! – рявкнул медик.
– А ты?! – Испанка тряхнула кудрями. – Нет! Я без тебя не уйду!
– Педро! – рассвирепел Аркаша, цепляя сапогами камни и оглядываясь назад, на наплывающую живую тучу. – Хватай ее в охапку и увози! Делай, что я сказал, быстро!
– Но…
– Ни за что! – Испанка шарахнулась от мула, как будто он в одночасье подхватил коровье бешенство. – Педро, даже не вздумай!
– Эх, жизнь моя, колба стеклянная… – в отчаянии опустил плечи медик.
Добежать-то он до своих добежал. Только вот из Разлома им всем было уже не уйти – черное облако зловещим пчелиным роем неумолимо накрывало их сверху. И к пчелам это облако не имело никакого отношения!
– О, каррамба!! – обомлела девушка, подняв глаза.
Лир прижался к мулу, будто надеясь на защиту, и мелко затрясся. Аркадий бессильно ругался сквозь зубы, вспоминая оставленное наверху оружие: разумеется, и дураку понятно, что один разнесчастный меч делу уже не помог бы, но ведь хоть не зазря умереть можно было и врагу по сусалам дать на прощание… Что касается неуравновешенного жениха в отставке, то он с открытым ртом пялился вверх и даже думать ни о чем не мог от страха.
И винить латиноамериканца было грешно. Потому как призванные колдуньей жуткие порождения Мрака могли свести с ума человека с психикой куда более устойчивой… В сплошном мельтешении лап, когтей, щупалец и крыльев на товарищей летела сама смерть. И это, наверное, даже не было страшно… потому что это определенно был конец всем приключениям.
– То-то у меня поясница так чесалась… – ни к селу ни к городу брякнул вирусолог. – Седалищный нерв тонко чувствует приближающиеся неприятности! Кармен, секунды три у меня еще есть, поэтому я успею сказать тебе, что…
– Я знаю! – шепнула девушка, прижимаясь к нему всем телом. – И я… я тоже… надо было раньше…
Лир тихо заплакал. У мула подкосились все четыре ноги. Летящее первым что-то большое и вредоносное, широко разинув зловонную пасть, взвыло и бросилось на сбившихся тесной кучкой друзей…
И тут дона Педро прорвало!
– Дьос мио!! – истошно завопил он во всю глотку. – Да что же это делается?! О Мадонна, отпусти нам грехи наши, пока еще есть кому их отпускать! Святой архангел Михаэль, огради нас своим сияющим крылом! Отпусти души рабов твоих на покаяние! Не дай сгинуть от лап мерзостных! О святой Самбуччо!! О Пресвятая Дева Мария, защитница и утешительница! О святой Варфоломей, Тьму пронзающий! О ангелы и апостолы! О…
Пикирующий демон, уже практически накрывший всю компанию своей глянцевой тушей, взревел и отшатнулся назад, будто получил прямо в темечко как минимум десницей самого Иоанна Крестителя! Остальные тоже несколько поубавили пыл…
Аркадий, у которого как раз перед глазами стремительно проносились особо живописные кадры из собственной жизни, приостановил «просмотр» и выпучил глаза:
– Педро?!
– А? – повернул голову бывший жених, на секунду прекратив верещать.
Чем тут же воспользовались нападающие…
Аркаша замахал руками, видя, что прямо на отвлекшегося от причитаний соперника громадными прыжками и с разинутой на метр пастью несется один из армии слуг Белой Колдуньи:
– Не замолкай!! Сожрут к чертям!
Педро, тоже узрев разохотившегося монстра, уговаривать себя не заставил. Замер в позе чтеца-декламатора, молитвенно сложил руки на груди и на раз выдал речитативом такой список непорочных праведников, что едва не спровоцировал среди оторопевшей нечисти массовый заворот кишок! Подыхать и спасаться бегством кошмарные создания, конечно, не начали, но паре десятков особо впечатлительных определенно сделалось дурно…
– Так их! – воспрянул духом вирусолог, приходя в себя и подбирая с земли увесистый булыжник, коих, на его счастье, вокруг валялось в превеликом множестве. – Дави, дави, а мы поможем! Лир! Кончай реветь! Кармен, помогай!
– Я только две молитвы знаю…
– Да не ему! Мне! – Аркаша прицелился и запустил камнем в ближайшее чудовище.
Глазомер у медика был что надо, это еще светлой памяти деревенский староста на своей козлиной шкуре испытал…
Под непрекращающимся «артиллерийским обстрелом», щедро сдобренным когортой всех существующих святых, нежити пришлось отступить… Вирусолог пораскинул мозгами, понял, что даже памятливого Педро надолго не хватит, и постановил:
– Двигаем ко дворцу! В помещении этим тварям негде будет не развернуться… Лир! Ты меня слышишь?!
– Слышу… – Паренек напряженно глядел вверх. – Подождите… Они не все разумные… Я попробую!
– С ними поговорить? – догадался врач. – Рискни… Но времени у нас мало!
Горе-проводник кивнул и сосредоточился. Булыжники, находящиеся в пределах досягаемости Кармен и Аркадия, неумолимо заканчивались. У дона Педро запершило в горле…
– Аркадий! Лир! Я зде-эсь! – просочился сквозь вой и рев знакомый бас. – Я иду-у!
– Барбуз, старина! – радостно подпрыгнул вирусолог, силясь разглядеть в скоплении врага трусливого людоеда. Долго приглядываться не потребовалось – бородавчатый, скалясь и размахивая мечом, выданным герою еще диктатором Наордом, целеустремленно пробивался к ним, расшвыривая в стороны наседающую нежить. – Пришел-таки?! И оружие мое прихватить додумался! Растешь, зеленый! Давай, помогай, надо с открытой местности убираться, пока у сеньора Гомеса запас праведников не кончился…
Барбуз деловито кивнул, сунул медику в руки его законный меч и, оставшись с одним только копьем в руках, принялся методично истреблять кружащих над головами гадов. Аркадий, зверски улыбаясь, бросился на драконоподобное существо, крутящееся поблизости и все норовящее зайти с тыла. Меч вжикнул, гибкую шею чудовища перерубило одним движением.
– Одна голова – хорошо, – удовлетворенно заметил вирусолог, принимаясь за следующего, – но без нее смешнее… А ну иди сюда, кашалот саблезубый! Иди, иди! Ап! И ты тоже? Пожалуйста, мне не жалко! Э-ге-гей!! Поднажми, ребятушки! Нагоним страху на непокорных!
Колдунья, кружа у самого верха Зияющего Разлома, скрежетала зубами, глядя на то, что происходит внизу. А ничего, с ее точки зрения, особенно хорошего там не происходило! Жалкая кучка никуда не годных людишек мало того что сопротивлялась подавляющему большинству ее слуг, так еще и сопротивлялась успешно… Кроме того, этот хитрый герой, ни дна ему, ни покрышки, медленно, но верно отводил свой маленький отряд к ступеням дворца.
Замысел его был ясен как день – далеко не каждый из призванных в силу внушительных размеров, сможет передвигаться внутри замка. Это пока они только формировались, пока лезли из котла, они могли просочиться даже сквозь игольное ушко! А теперь-то обратно не воротишь!
– Проклятье… Как чувствовала – наплачусь еще с этим героем! – злобно прошипела старуха, стискивая крючковатыми пальцами громко потрескивающее яйцо.
По всем признакам, феникс должен был вылупиться с минуты на минуту… Она снова посмотрела вниз – отчаянная компания, отвоевывая у нечисти каждый сантиметр, уже поднималась по высоким гранитным ступеням… Получалось это у них с разной степенью успешности, но все-таки получалось.
– Разорвите их! – взвизгнула колдунья! – На части, на кусочки, на волокна!! Всех! Всех до единого!
Призванные, послушные воле госпожи, удвоили натиск… И тут случилось что-то из ряда вон выходящее! Небольшая группа летучих чешуйчатых ящеров, взревев, бросилась на своих же собратьев! Завязалась ожесточенная схватка, в стороны полетели ошметки крыльев, вой поднялся такой, что хоть уши зажимай… Опешившая колдунья, приглядевшись, заметила рядом с героем щуплого паренька, того самого, благодаря которому феникс попал ей в руки. Мальчишка сосредоточенно пялился вверх, губы его шевелились.
– Заклинатель! – взвыла старуха. – Как же я не углядела?! Надо было сразу убить, змееныша… Ну ничего! Я его и отсюда достану!
Жилы на высохших руках Белой Колдуньи вздулись, по скрюченным пальцам побежали потрескивающие искры…
Зеленоватые молнии посыпались с неба, оставляя глубокие воронки в каменных ступенях. Ильин выругался:
– Зуб даю – бабуле наша идея не понравилась… Ребята, ходу! Если пристреляется – пиши пропало! Кармен, осторожно!
Испанка вовремя увернулась, и стремительная молния только чудом не задела ее. Мул испуганно поднялся на дыбы, скользя копытами по гладкому граниту. Следующая молния врезалась в камень в десяти сантиметрах от Лира.
– Мелкий, уходим! – заорал Аркаша. – Она в тебя целится!
– Если я прервусь, – прошелестел паренек, – то они выйдут из-под контроля… Идите без меня…
– Сдурел?! – охрипшим голосом заорал медик. – От тебя же только мокрое место…
– Идите, – не сводя глаз с ревущих чудовищ, сказал потомок лесных князей. – Я их еще немножко подержу и догоню вас… Идите же!
– Да ты…
– Аркадий, – тронула испанка медика за плечо. – Он сможет! Пойдем!
– Ни черта он не сможет! – огрызнулся Ильин, машинально уворачиваясь от очередной молнии и попутно отражая мечом атаку кровожадной змеюки с до жути осмысленным взглядом. – Ты с ума сошла?! Ты посмотри, сколько их наползло! И откуда только взялись… Лир! Плюнь на них и быстро за мной, пока я тебя силком не поволок! Е-мое, кладем направо и налево, а их как было, так и есть… На, получи!! Она их, извращенка, специально в подвале выращивала, что ли?!
– Нет, в подвале мы сидели… – Кармен взвесила в руке последний булыжник и запустила им в пролетающее мимо чудище с тройной парой крыльев. – И когда нас эти тупоголовые прислужники наружу тащили, я тоже ничего такого не видела… А в котле они же не поместятся все! Да и все равно, там же кипяток…
– В каком котле? – замер Аркаша.
– Ну там на втором этаже котел стоит в большой черной комнате… И дым из него, тоже черный, как ночь…
– Дым, говоришь? – Вирусолога как током ударило. – А не туман?!
– Не знаю, я же только мельком видела… Это важно?
– Архиважно!! – Молодой человек замахал мечом с удвоенной энергией. – Мысль у меня возникла! Не знаю, правильная или нет, но надо попробовать… Айда за мной! Все! И быстро!
– Нет, – вдруг сказал сеньор Гомес, на миг отвлекшись, – идите вдвоем! Мы их задержим! Все равно в окна ни одно из этих дьявольских отродий не пролезет, а дверь, да поможет нам святой Габриэль Щитоносец, мы перекроем!
Людоед молча кивнул, ловко насадив на острие копья мелкого, но очень кусачего нетопыря. То есть мелким он был в основном для Барбуза…
Аркаша тряхнул головой и, поколебавшись, схватил за руку Кармен:
– Ладно! Побежали! Держитесь, парни, мы – мигом!
И они, пригнувшись, исчезли в темном проеме дверей. Педро, бледный от страха, снова повернулся лицом к врагу. Это при невесте он еще храбрился, а теперь… Но отступать ему было уже некуда.
– Я… – начал Лир, но договорить не успел – новая молния, пущенная старой колдуньей, цели своей все-таки достигла.
Горе-проводник, вскрикнув, пошатнулся. Если бы не вовремя подоспевший Педро, парнишка бы скатился с лестницы вниз, прямо в слюнявые пасти напирающей нежити… Следующая молния досталась испанцу.
Старуха захохотала, подпрыгивая на жестком хребте крылатого гада:
– Что, получили?! A-a, получили?! Думали, силенок хватит справиться со мной?! Да не бывать этому, никог…
Она поперхнулась собственными словами. По дну Разлома галопом неслись две взмыленные лошади. А на их спинах, потрясая оружием…
– Что-о?! – вне себя завизжала колдунья. – Нет! Их мне здесь только не хватало!! Оборотитесь! Оборотитесь, тупорылые! Не подпускайте их к замку!! Не подпускайте-э-э!
Нежить бестолково заметалась, не зная, на кого теперь бросаться в первую очередь. И это дало новоприбывшим неплохую фору…
Хайден приподнялся в седле, напряженно вглядываясь вперед.
– Что там? – крикнул ему Наорд.
Шум в Разломе стоял такой, что приходилось до предела напрягать голос, чтобы быть услышанным.
– Я их не вижу! – Барон что было сил вонзил шпоры в бока задыхающегося коня. – Не вижу! Неужели мы опоздали, ваше величество?!
– Не торопитесь, сэр Эйгон. – Диктатор прищурился и поудобнее перехватил рукоять меча. – Видите, какая там свалка? Если бы все было кончено, здесь уже давно никого не было бы! Вперед!
Лошади, сбивая копыта о камни и натужно хрипя, рванулись к облепленному нечистью дворцу.
«Только бы успеть, только бы успеть! – билось в голове молодого дворянина. – Как я только мог позволить себе отпустить их одних? Воистину, кого Господь хочет наказать, того лишает разума!»
Несколько чудовищ, повинуясь приказу своей Призывающей, оставили в покое «группу прикрытия», и, круто развернувшись, бросились навстречу приближающимся всадникам. Напрасно! Их шансы по сравнению с таким опытным воином, как тайгетский диктатор, вся жизнь которого прошла на поле боя, и не находящим себе места от волнения сэром Эйгоном, который в таком состоянии мог голыми руками тигру голову оторвать, равнялись практически нулю. Кто на кого нападал, вообще было не очень понятно! Обе стороны с треском схлестнулись, превратившись в беспорядочный, бесформенный клубок. Засверкали добрые мечи, завертелись юлой храпящие боевые кони, бешено взревели порождения Тьмы… Люди были меньше и слабее, но имели возможность маневрировать, уворачиваясь от загнутых когтей и метущихся тяжелых хвостов, тогда как громоздкие, неповоротливые слуги Белой Колдуньи постоянно натыкались друг на друга, калечили своих же и, обезумев от ярости, сами подставлялись под удары противника… Не прошло и пятнадцати минут, как все было кончено.
Хайден смахнул пот со лба и поворотил коня к кишащим жуткими созданиями ступеням черного дворца. Диктатор, наскоро прикончив последнего из атакующих, прикрыл его со спины, отражая новый натиск с воздуха. Где-то вверху, дико визжа, бесновалась старая колдунья…
Распаханные смертоносными молниями ступени были завалены смердящими трупами нежити. А у самых дверей – это барон увидел, прокладывая себе дорогу верным мечом, – творилось нечто невообразимое. Ревущий, как стадо быков, Барбуз, по колено в еще дымящихся, сочащихся ядовитой кровью ошметках черной плоти, вертел над головой копье, отгоняя напирающую уродливую стаю крылатых варнов – особо опасных тварей, обитающих в темных ущельях Диких гор. Чтобы подчинить своей воле такое, колдунье пришлось отдать часть Силы. И отдала она ее не зря – справиться с варном доводилось на своем веку очень и очень немногим… Впрочем, сейчас доблестному сэру было не до сравнительного анализа превосходящих сил противника. У ног людоеда, поддерживая друг друга, в почти бессознательном состоянии сидели Лир и еще какой-то незнакомый молодой черноволосый человек. Незнакомец, откинув назад голову и закрыв глаза, непрерывно что-то бормотал срывающимся голосом, судорожно прижимая сведенную болью правую руку к огромному дымящему ожогу на груди. Лир, весь в крови, неотступно смотрел вверх, туда, где, воя и раздирая воздух перепончатыми крыльями, билась не на жизнь, а на смерть нечисть с нечистью…
– Лир! – крикнул барон. – Барбуз!!
– Господин Хайден?! – не поверил своим глазам великан. – Вы?!
Горе-проводник не отозвался – его взгляд был намертво прикован к рычащим ящерам над головой.
Хайден спрыгнул с коня и ринулся наверх по ступеням, оскальзываясь на черных лужах:
– Я! – крикнул он в ответ. – Где Аркадий?! Где Кармен?! Они… они не…
– Они живы! – Людоед понял его невысказанный вопрос. – То есть… Эх!! Чего царапаешься, погань?! То есть были живы, и мы надеемся…
– Где?! – только и смог вымолвить сереющий лицом барон.
Потомок лесных князей еле слышно сказал:
– Во дворце… Аркадий что-то задумал… С котлом… Второй этаж… Вы бы… туда…
Его голос почти не был слышен, но обуреваемый всепоглощающей тревогой молодой дворянин прочел все по губам. Бросился было к распахнутым настежь дверям и остановился, обернувшись. Взбегающий следом за ним по ступеням Наорд правильно понял его колебания:
– Идите, сэр Эйгон! Я останусь здесь! Подвинься, людоед!
– Справа! – предупредил Барбуз, снова с головой погружаясь в безумие битвы.
Диктатор коротко, по-деловому, кивнул и взмахнул мечом.
Уже вбегая в темный холл мрачной обители Белой Колдуньи, Хайден успел увидеть, как незнакомый молодой человек запнулся, побледнел и, уронив голову, сполз на загаженный черный гранит крыльца. Лир остался сидеть все в той же позе, только из широко открытых, совсем еще детских глаз покатились прозрачные горошины слез. Упавшего прикрыл собой вовремя подоспевший диктатор… Что было дальше, барон уже не видел – он, стиснув меч в руках, огромными прыжками несся вверх по затянутой паутиной мраморной лестнице.
– Второй этаж… Второй этаж… Второй этаж… – как заведенный повторял Хайден. Он не хотел ничего видеть, не желал ничего слышать и гнал от себя прочь мысли о том, что сейчас происходит там, снаружи… Он бежал, зараз перепрыгивая через несколько ступенек, и вглядывался в темноту. – Аркадий! – закричал молодой барон, вихрем взлетев на тонущую во мраке площадку второго этажа. – Аркадий!!
– Хайд! – донеслось откуда-то из глубины длинного неосвещенного коридора. – Хайд, старик! Мы здесь!
Будто огромная, неподъемная каменная глыба свалилась с души сэра Эйгона. Он помчался вперед, на голос, торопливо вслух вознося молитвы Всевышнему. Значит, они живы! Может, ранены, может, истекают кровью и зажаты в угол, но – живы!
Сквозь открытую дверь на пол в коридоре падал дрожащий свет факелов и доносились звуки ожесточенной борьбы. Глазам ураганом ворвавшегося в лабораторию Белой Колдуньи барона предстал огромный раскаленный котел, окруженный плотным кольцом извивающихся чудищ. Следующее, что он увидел, – Кармен, отчаянно сыплющая самыми живописными испанскими ругательствами и отбивающаяся толстенной пыльной книгой от противно пищащего роя летучих мышей с человеческими лицами. Нетопыри были размером с хорошую собаку… Рядом, в одной руке держа меч, а в другой – на манер щита – черный эбонитовый столик, прыгал Аркаша. Он тщетно пытался подступиться к котлу.
– Сэр Аркадий! – радостно возопил барон, кидаясь другу на выручку.
– Наконец-то! – вместо приветствия буркнул вирусолог. – Где тебя черти носили, твое благородие?! Я тут полчаса скачу, как гладиатор по арене, во имя непонятно чего! Котел видишь?
– Вижу!
– А что из него лезет – тоже видишь?
– Да… – Только тут Хайден понял, что бурлящее в чугунном котле зелье, непрерывно выплескиваясь на мокрый блестящий пол, принимает жуткие, стремительно видоизменяющиеся очертания жителей самых потаенных подземных глубин. Те из призванных, что имели крылья, тут же поднимались в воздух и вылетали в разбитое окно, пополняя беснующийся снаружи сонм чудовищ. Остальные занимали круговую оборону вокруг родившей их на свет раскаленной чугунной колыбели…
– Они из котла ползут! – пояснил Ильин, ожесточенно орудуя мечом. – Если мы его не нейтрализуем, нам в жизни своей не отбиться! Ты, наверное, сам на этих тварей уже полюбовался – наших среди них вообще мелко видно… Как они там?
– Пока держатся, – не вдаваясь в детали, ответил барон, в паре с медиком подступая к кольцу нечисти вокруг котла. – Но надо поторопиться… Сюда бы его величество Наорда! Великолепный воин! Да только, боюсь, без него там внизу остальным худо придется…
– А его-то сюда каким ветром? – изумился Аркаша, прикрывшись своим «щитом» и разгоняя адские создания рубящими ударами меча.
– Передумал, – коротко бросил Хайден, по примеру товарища замахиваясь. – Последствия осознал… Сэр, это бесполезно! Постоянно прибывает пополнение! В честной драке нам их не одолеть…
– Да и в нечестной, по сути, тоже… – протянул Ильин. – Знаешь, старик, я тут подумал… это, конечно, тоже может не помочь, я не знаю, честно говоря…
– Аркадий! – воскликнула испанка. – Пор фавор, сделай хоть что-нибудь! Меня уже всю искусали!! О, каррамба, на тебе, на, получи, уродец!!
– Сэр, давайте попробуем! – согласился с девушкой барон. – Хотя бы попытаемся! Пока есть еще силы!
– Ну давай, рискнем. – Вирусолог перехватил столик за длинную ножку. – Идея такая: – если вся эта пакость базируется в кастрюле, да еще и охраняет ее, как почетный караул, стало быть, надо уничтожить сам котел!
– Думаете, это у нас получится?! – Хайден окинул взглядом то, что медик обозвал «кастрюлей».
– Не думаю, в том-то и фишка! – торопливо заговорил Аркаша. – Крышки для него, я так понял, не предполагается, так что единственное, что можно попытаться сделать, – перевернуть его к едрене фене!
– Каким образом?
– А этого я еще пока не знаю… – Медик наморщил лоб, и лицо его приняло задумчивое выражение. Он на секунду приостановился, опустил глаза и внимательно посмотрел на эбонитовый столик в своих руках. – Если только использовать как домкрат… Вроде камень, должен выдержать…
– Что вы имеете в виду, сэр?
– А вот что! – Аркадий повернул голову и позвал: – Кармен! Ты умеешь обращаться с мечом?!
– Не знаю! – честно ответила девушка. – А надо?
– Надо!
– Тогда научусь! – Испанка вырвалась из окружения нетопырей и подбежала к товарищам. – Давай!
– Держи! – Вирусолог сунул ей в руки оружие. – Если что будет непонятно – смотри на Хайда, он – ас! А теперь объясню, что мне от вас требуется…
– Я понял! – перебил его барон. – Мы расчистим вам проход к котлу и прикроем со всех сторон! А вы попробуете его перевернуть?!
– Мне нечего добавить, – благодарно улыбнулся медик. – Я всегда в тебя верил, старик! Ну… Раз! Два! Три!!
Он прикрылся столиком и попер напролом. Справа и слева его друзья, молясь по-эндлесски и ругаясь по-испански, замахали мечами…
От раскаленного чугуна несло нестерпимым жаром. Красные языки пламени лизали круглое днище, не давая даже протянуть руку. Но протянуть ее было надо. И Аркаша это сделал.
– М-м-мать твою!! – стиснув зубы, приглушенно взвыл он, когда огонь с дров перекинулся на рукав рубашки.
– Аркадий?!
– Все норм-мально, ребята… – едва нашел в себе силы выдохнуть медик, мучительно жалея, что он не йог и не может усилием мысли лишить свое тело способности чувствовать боль. – Все в п-порядке!
Он, кусая губы, взялся за круглую крышку столика и с трудом втиснул длинную толстую ножку между днищем котла и горящими поленьями. Шло медленно и туго. Огонь с рукава перекинулся на всю рубашку.
– Сэр, вы горите!! – в панике закричал барон.
Вирусолог будто не слышал. Скрипя зубами, он навалился всем телом на гладкую черную столешницу. Она пошла вперед…
– Аркадий! – ужаснулась девушка, видя, что у него на голове занялись огнем волосы. – Не надо! Мы придумаем что-нибудь другое! Не надо, пожалуйста!!
– Продолжайте… – прохрипел Ильин, корчась. – У меня… почти… получилось…
Котел вздрогнул и накренился, разбрызгивая в разные стороны кипящее вонючее зелье. Аркаша, на пределе возможностей, мертвой хваткой вцепился в столик и что было сил рванул его вверх.
Говорят, в состоянии аффекта человек может если не все, то почти все. Он способен, ни за что не держась, взобраться вверх по совершенно отвесной скале, способен переплыть горную реку, даже не умея плавать, способен одной рукой поднять автомобиль, под который попал его ребенок… Молодой врач не знал, каким чудом у него это смогло получиться, но… получилось! Огромный котел от сильнейшего толчка накренился, расплескав по лаборатории свое жуткое содержимое, и с грохотом, от которого треснули каменные перекрытия, перевернулся. Нежить завыла, бросаясь врассыпную и жирными дымящимися кляксами размазывась по закопченным стенам зала. Мутная обжигающая жижа залила каменный пол…
Барон умудрился схватить одной рукой взвизгнувшую испанку, второй – больше похожего на живой факел друга и кошкой вспрыгнуть на перевернутый старый сундук до того, как горячее зелье успело коснуться его сапог. Потом сорвал с плеч тяжелый плащ и быстро закутал в него Аркадия с головы до пят. В бытность свою рыцарем Золотого Щита ему уже приходилось вот так тушить собратьев по оружию…
За окном раздался тоскливый рев. Это призванные, лишившись поддержки, сдавали свои позиции. Хайдену даже почудился в этом реве властный голос диктатора Наорда:
– Они слабеют! Не отступать!
Хотя, может быть, это действительно только почудилось…
Обезумевшая Белая Колдунья, трясясь как в лихорадке, заметалась на спине кружащего над дворцом крылатого гада. Она слышала ужасающий грохот, видела, как содрогнулись тяжелые стены дворца, как яростно атакующая едва держащихся на ногах людоеда и диктатора нежить, корчась в агонии, сыпанула в стороны, разом ослепнув… Старуха понимала, что это значило. Это значило, что проклятый герой все-таки добрался до котла. А еще это значило, что спета ее, Белой Колдуньи, песенка… Почти вся ее Сила ушла на Призыв. А тех крупиц могущества, что еще оставались, не хватило бы даже на хугглов…
Крылатый гад суматошно замахал крыльями и начал падать.
– Не сметь! – взревела старуха, не помня себя.
Она впилась скрюченными пальцами в скользкую чешуйчатую шею и высвободила последние, затухающие искорки Силы. Их едва-едва хватило на то, чтобы не грянуться с такой высоты оземь, а криво долететь до дворцовой башни. Крылатый гад с трудом дотянул до небольшой каменной площадки, упал на брюхо и издох, пуская из разверстой пасти синюшную пену.
Старуха перегнулась через пыльную решетку парапета – внизу таяли последние остатки ее армии. Тех, кто зависел от котла меньше, целеустремленно добивали его величество Наорд и зеленый великан в набедренной повязке. Оба шатались от усталости. Заклинатель на подгибающихся ногах, подхватив под мышки бесчувственного Педро Гомеса, оттаскивал его под защиту гранитных дворцовых стен, хотя нужды в этом уже не было…
Колдунья застонала, видя, что ее надеждам в один прекрасный день покинуть Зияющий Разлом уже никогда не суждено сбыться… И тут услышала тихий настойчивый треск.
Это лопалась скорлупа на золотистом яйце птицы феникс.
Хайден отвлекся на поток проклятий, глухо доносившихся из-под плаща:
– Хайд… сволочь… вынь меня отсюда… задохнусь же!
– Ох, простите, сэр! – опомнился барон, распутывая судорожно дергающийся кокон. На свет показалась черная от сажи голова вирусолога. И без того короткие волосы героя сгорели практически полностью, кожа покрылась волдырями, но глаза сверкали искренним возмущением.
– Угробить меня решил, что ли?! – бухтел медик. – Медведь титулованный…
– Аркадий! – тихо вскрикнула Кармен, кидаясь ему на шею. – Аркадий… Аркаша… Аркашенька-а… Я так за тебя испугалась! Ты… ты весь горел! Это было так… так ужасно!
– Ну, ну… – Растроганный медик погладил девушку по блестящим волосам. Они были спутанные и пахли дымом. – Не надо… Обошлось же…
– Обошлось! – Барон прижал обоих к сердцу. Его распирали эмоции. – Обошлось! Слава Господу нашему! И… и простите меня, сэр, что я вас немножко… плащом… но иначе мне было вас не потушить…
– Да ладно тебе, Хайд, – добродушно фыркнул вирусолог, глядя в счастливые глаза друга. – Если бы не ты… я бы… в общем, сам знаешь! Бедняга Феликс, теперь я его ТАК понимаю… Стоп, ребята! А что с Феликсом?!
Те только руками развели. Чертыхаясь, Ильин соскочил с сундука и ринулся к выбитому окну лаборатории. Высунул голову, повертел ею по сторонам и ахнул:
– Чтоб мне от насморка подохнуть!! Проморгали! Проморгали страуса, идиоты!
Барон и Карменсита следом за товарищем свесились из широкого окна и остолбенели: вверху, на криво торчащей зубчатой башне дворца, стояла Белая Колдунья. Непонятно откуда взявшийся ветер рвал ее черный балахон, трепал длинные седые волосы… Старуха стояла неподвижно, подняв руки к небу. А в руках ее переливалось солнечным золотом то, что раньше было нелепой птицей по имени Феликс…
– Если она отведает его крови, – дрожащим голосом шепнула испанка, – то станет всемогущей… Лир говорил тогда, помните?
– Он еще не вылупился, – быстро сказал Хайден. – Если мы попробуем добраться до колдуньи, то, может, еще успеем его отбить!
– Ты на башню посмотри! – с глухой тоской ответил Аркаша. – Она высоченная! Пока добежим, пока залезем…
Как будто прочитав их мысли, старуха затрясла головой и гулко расхохоталась:
– Что, притихли, герои?! Поджилки затряслись, руки опустились?! И не зря… Мой феникс! Мой! И навсегда моим останется!!
Яйцо в ее пальцах вздрогнуло. Из многочисленных трещин, пульсируя, начали пробиваться тонкие сияющие лучики света. Белая Колдунья торжествующе сверкнула своими маленькими злыми глазками:
– Ни одному жалкому человечишке не победить меня! Ни одному! Никогда! Пришел мой час! Долго я его ждала, ох как долго… И ни минуты ждать более не желаю! Оставайтесь-ка сами в этом сыром Разломе, а меня здесь больше не увидят!!
С этими словами на глазах пошатнувшихся друзей, мерзкая старуха разинула рот… и проглотила яйцо!
Целиком.
Не жуя.
Вот тут-то все, кто смотрел на башню, отчетливо осознали, НАСКОЛЬКО иногда короткой бывает человеческая жизнь…
– Все… – обреченно выдохнул медик. – Теперь мы можем уже никуда не торопиться…
Старуха на башне облизнулась и погладила свой ставший круглым как мячик живот.
– Вот так-то! – удовлетворенно пробормотала она, прислушиваясь к собственным ощущениям. – За мной последнее слово! За мной… Другая жизнь теперь начнется! И не будет в этой жизни места людям! Одна я буду! Только я! Вечная, всесильная, вели…
Она запнулась. Приятное, будоражащее кровь тепло, поднимавшееся из желудка, переросло в жуткую боль, как будто по жилам разлились стремительные потоки горящей вулканической лавы. Старуха придушенно взвыла и схватилась обеими руками за вздувшийся живот. Она чувствовала, как неведомая, неумолимая сила распирает ее изнутри. Как трещат, расходясь в стороны, старые кости. Как смертельной судорогой сводит мышцы…
– Как… – захрипела она, – что… что?
И эти ее слова были последними.
…Аркадий до боли сжал плечо уставившегося в пол барона и позвал срывающимся голосом:
– Хайд!
– Да, сэр? – Барон поднял голову и открыл рот.
Сухонькое тело на верхушке башни выгнулось дугой. Из расширенных глаз, из распахнувшегося в беззвучном крике рта, из-под ногтей старухи хлынул мощными лучами ослепительный свет. Ноги Белой Колдуньи приподнялись над каменной площадкой…
– Господи! – ахнули все трое хором.
Грохнул взрыв! Будто небесная комета нежданно-негаданно врезалась в старую башню, разметав по всему Зияющему Разлому гнутые прутья витого парапета…
– Н-да… – прикрыв глаза рукой, проронил Аркаша. – Недолго мучилась старушка в высоковольтных проводах…
Кармен улыбнулась, крепко обняла вирусолога за шею и спрятала лицо у него на груди.
А над покачнувшимся дворцом в наступившей вдруг какой-то особенной, небывалой тишине, на чудом уцелевшей башне, трепеща алым огненным костром, расправила пылающие крылья невероятной красоты птица, затмившая собою солнце!
И каждый, кто это видел, познал счастье. Счастье чувствовать, любить и дышать. Счастье от того, что ты увидишь свое Завтра. Счастье, что рядом есть кто-то, кто-то очень нужный и родной. Что ночь прошла и наступило утро. И ты – жив.
