Глава 13
Ужин пережили с трудом. Учитывая, что он превосходил обед не только по обильности, но и по количеству кулинарных изысков… Второй раз за день объевшиеся гости шумно дышали, рассевшись за столами, и с трудом тянули из чаш добрый виски, который не очень-то и шел, куда следовало – мешали подпирающие кадык яства, коих съедено было, невзирая на печальный обеденный опыт, немерено. Томас, этот тощий счастливчик, не пополнев ни на унцию, с румянцем во всю щеку и верной лютней в руках, наяривал плясовую, но танцевать, кроме молодых Мак-Дональдов и их сверстников – детей присутствующих соседей, никто не мог. Нэрис, хотя ни по возрасту, ни по теперешнему замужнему положению, к девицам уже как бы не относилась, танцевать любила очень, но… Но в данном конкретном случае поднять ее из кресла не смог бы даже Судный день. Стараясь хотя бы навскидку вычислить тот или иной рецепт, она снова перепробовала все кушанья, с душой изготовленные гостеприимной леди Агнесс, и сейчас единственное, на что ее хватало, – так это вяло обозревать гостей, делая раз в полчаса крошечный глоток сладкой малиновой настойки. Мысли в голове девушки шевелились такие же – вялые и сытые.
Первая мысль была о том, что сейчас бы следовало не сидеть квашней, а потихоньку ускользнуть из зала хотя бы под тем предлогом, что она-де утомилась за день и желает отдохнуть. Желание оправданное и вполне благовидное. А в такой толпе гостей затеряться – дело трех минут. Эйнар, наверное, уже давно ждет ее за конюшнями. Ах, только бы подняться, да не икнуть при этом, да на твердых ногах, пузо наетое не выпячивая, до дверей дойти… А потом еще и до конюшен…
Вторая мысль была о муже. И когда он успел исчезнуть из зала, будучи самой заметной фигурой и особо почетным гостем, да так, что его до сих пор не хватились? Вот, кажется, только что сидел рядом, весело покачивал носком сапога в такт развеселой музыке, и вот на тебе – только кресло пустое, а его сиятельства лорда Мак-Лайона и след простыл! И Творимира не видно, что понятно как раз – он от командира, кажется, и на шаг не отходит. Из отряда всего только Томас наличествует, и, судя по знакомому блеску плутоватых глаз, – его теперь до самого конца отсюда не вытуришь, видно, уже приглядел себе зазнобу. Нэрис незаметно обвела взглядом собравшихся. С завистью посмотрела на танцующих девиц Мак-Дональд (кажется, Мэри, Пэгги, Лилли и Марджи), на их высоких стройных братьев, строящих куры соседским дочкам и ревниво отгоняющих от хохотушек-сестер шустрых поклонников; потом взглянула на сиднями сидящих лордов и их чопорных жен (хотя некоторые из дам, что помоложе, тоже жадно следили за веселящейся молодежью, не решаясь присоединиться к ней без законных супругов, коим было определенно не до танцев) и наконец перевела взгляд на чинно восседающих во главе стола хозяев. Лорд Мак-Дональд откровенно позевывал и изредка украдкой почесывал раздувшееся пузо, леди Агнесс, прямая, как струнка, и величественная, словно вековая сосна, сидела рядом с супругом и периодически, когда последний начинал уж совсем явственно смеживать веки да тихонько похрапывать, толкала его локтем в бок. Не забывая при этом улыбаться клюющим носами лордам, вести светскую беседу с их женушками, покрикивать на толкающихся посреди зала сыновей и… Тут Нэрис, спохватившись, опустила глаза долу, сообразив, что так рассматривать порядочную даму и мать семейства просто неприлично. Спохватилась она, правда, поздновато – когда прямой, без улыбки, оценивающий взгляд леди Мак-Дональд остановился на ней. Взгляд был спокойный, без угрозы, но девушке отчего-то сделалось очень не по себе.
Она поспешно сделала глоточек настойки и начала присматривать наиболее удобный путь к отступлению. Так, главное, обойти разошедшихся плясунов – упаси бог, кто толкнет нечаянно, а при таком количестве съеденного это смерти подобно. Со стороны хозяев молодежь обходить тоже нежелательно: придется ведь подойти, всем доброй ночи пожелать, снова с леди Агнесс глазами встречаться – нет уж… Она повернула голову в противоположный угол и приободрилась: дверь, ведущая на кухню и в хозяйственные помещения, была открыта, сновали туда-сюда слуги с кувшинами. Самое оно! И не заметит никто. Нэрис собралась с силами, улучила момент, когда суровая хозяйка дома снова занялась засыпающим супругом, и поднялась.
И тут же села обратно.
Двери залы распахнулись, и в проеме показалась пара. Мужчина, в котором леди Мак-Лайон с удивлением узнала собственного мужа, галантно вел под руку незнакомую даму в алом бархате. Дама была лет тридцати, с уложенными по последней моде в высокую прическу блестящими черными волосами и ошеломительной фигурой. Дама была увешана драгоценностями. Дама улыбалась. И, наконец, дама была невероятно красива.
По залу волной пробежал ошеломленный шепот. Молодые люди перестали танцевать, девушки как-то поблекли, мужние жены приняли сторожевые стойки, лорды мигом позабыли про сон и отягощенные желудки. Даже ушлый Томас, подняв глаза на гостью, дал фальшивую ноту.
«Это еще что за явление?» – почему-то с неприязнью подумала Нэрис, глядя, как незнакомка одаривает Ивара ослепительной улыбкой. Он улыбнулся в ответ и, наклонившись к изящному белому ушку спутницы, что-то ей сказал. Та запрокинула голову (боже, какой профиль!.. как у греческой богини!) и рассмеялась – звонко, весело. Нэрис зачем-то потянулась за печеньем. Видимо, чтобы не потянуться за бокалом. Ибо вид у парочки был такой двусмысленный, что…
Леди Агнесс поднялась с кресла.
– Добро пожаловать, леди Кэвендиш, – учтиво, пускай и без особенного радушия, проговорила она. – Добрались так скоро? Мы ждали вас только завтра утром.
– Добрый вечер. – Гостья присела в вежливом поклоне. – Лорд Мак-Дональд, леди Агнесс. Мне, право, ужасно неловко! Надо было послать гонца вперед. У вас и так столько гостей, а тут еще мы.
«Что-то не очень заметно, как ей неловко, – с досадой подумала Нэрис. – Так и светится вся. В компании с чужим мужем. Кошка! А Ивар тоже хорош. Улыбается стоит, хоть бы меня постеснялся».
– Ну что вы! – Леди Мак-Дональд была истинной леди, потому пресекла всяческие извинения и, мигнув слугам, усадила прекрасную гостью рядом с собой. Что-то спросила. Та что-то ответила. Ивар, черт бы его побрал, торчал рядом, как пришитый, и, судя по оживленному хохоту близсидящих гостей, острил. Принесли еще один прибор. Том, оправившись от потрясения, снова ударил по струнам. Леди Кэвендиш, которая едва успела взять в тонкие пальчики свою чашу, просияла:
– Ах, какая чудная музыка!
– Это он еще вполсилы, – польстил Томасу командир.
Красавица улыбнулась:
– Редкий талант. Ах, ну где же Дэвид? – Она с нетерпением обернулась к двери и пояснила: – Его лошадь захромала. Теперь, пока не убедится, что все в порядке, не успокоится.
– Захромала? – оживился лорд Малькольм, как заядлый лошадник тут же навостривший уши. – Какая незадача! Ну ничего, будьте покойны, Шону моему в руки попадет – завтра будет как новенькая!
– У вас не конюший, а просто находка, – вздохнула леди Кэвендиш. – И такой преданный. Руку даю на отсечение – охотников к себе его переманить счету нет! И я, признаюсь, сама из их числа. Но, увы… – Она улыбнулась и перевела взгляд на леди Агнесс: – Мне, право, все же неловко. Нужно было остановиться на ночь где-нибудь на постоялом дворе.
– Ну что вы! – снова замахала руками хозяйка дома. – Ей-богу, довольно извиняться. Мы ведь все равно вас ждали! Днем раньше, днем позже… Тем более сегодня у нас гости!.. И лорд Мак-Лайон оказал нам честь, согласившись погостить в Тиораме пару дней с молодой супругой.
Нэрис, настороженно прислушивающаяся к разговору, не без удивления отметила, что последнее слово леди Агнесс произнесла с легким, едва заметным нажимом. Как бы невзначай напоминая расслабившемуся лорду Мак-Лайону о том, где и с кем ему следовало бы сейчас находиться.
Ивар намек понял.
– Господи, ну конечно же! – Он подал руку леди Кэвендиш: – Грейс, я непременно должен познакомить вас с Нэрис. Пойдемте скорее… Лорд Мак-Дональд, леди, простите, но я ее ненадолго похищаю.
– Нэрис? – переспросила красавица, поднимаясь и следом за Иваром направляясь к дальнему концу стола. – Какое необычное имя! Боже мой, какая же я бессовестная – надо было прежде всего подойти к вам, моя дорогая! – Эти слова блистательная леди Кэвендиш адресовала уже непосредственно Нэрис – идти было не так далеко.
– Рада познакомиться, – вежливо пролепетала девушка.
Грейс, нимало не смущаясь, энергично пожала ее руку:
– Ивар, тебе, как всегда, повезло. Вы прелесть, дорогая.
– Спасибо… – Совсем сбитая с толку Нэрис неуверенно моргнула. Удивительная женщина! Непосредственная. И боже, боже, до чего же она все-таки красивая!
– О! – как-то по-детски сконфузилась леди Кэвендиш, заметив ее замешательство. – Кажется, я снова всех шокирую?
– Ну что вы! – совсем как леди Агнесс, замахала руками Нэрис.
– Да нет же, – рассмеялась красавица, – я знаю, со мной случается… Ивар, ну что ты стоишь, представь нас как подобает. – Она доверительно наклонилась к девушке: – Можете не вставать, я по себе знаю, что такое ужины у Мак-Дональдов. Боюсь, сегодня мне тоже не избежать обжорства.
– Попросили представить – и сами же шепчутся, – весело проговорил Ивар. – Нэрис, дорогая, это Грейс Кэвендиш, урожденная Гордон, ныне подданная британской короны и моя старая знакомая. Грейс, это Нэрис, моя жена. Если бы мы знали, что ты в Шотландии, мы обязательно пригласили бы тебя на свадьбу. Тебя и сэра Кэвендиша, разумеется.
– Да что уж, – улыбнулась она. – Я ведь тебя тоже не пригласила. Ты, кажется, тогда был где-то в Сирии?
– Уже не помню. – Он ухмыльнулся. – Видно, не судьба мне присутствовать ни на одной из твоих свадеб, Грейси!
– «Ни на одной»? – округлила глаза Нэрис. – А вы что же, леди Кэвендиш, так часто замуж выходите? – Тут она осеклась и, краснея, пробормотала: – Ой, простите…
– Нет, она прелесть! – ничуть не обидевшись, снова повторила хохочущая леди. – Ивар, тебе следует оторвать голову только за то, что ты не познакомил нас раньше. Нэрис… можно я так буду вас называть?
– Ну конечно!
– Так вот, Нэрис, я нынче всего лишь в третьем браке, боюсь, здесь мне нечем вас удивить. Сейчас появится Дэвид, и я вас представлю. Ивар, что ты хихикаешь?
– «Всего лишь в третьем», – передразнил ее смеющийся лорд.
Грейс шутливо замахнулась на него рукой:
– И в последнем! Прекрати зубоскалить!.. О! Наконец-то! Дэвид!.. – Она повернулась к супругам: – Я оставлю вас на несколько минут.
Она подобрала пышные юбки и заторопилась навстречу входящему в зал человеку. Нэрис с неподдельным интересом обратила взор на новоприбывшего: какой же должен быть у такой красавицы муж?
Муж леди Кэвендиш оказался солидным мужчиной лет сорока, с посеребренными висками и приятным лицом, на котором неожиданно выделялись ярко-синие, прямо-таки васильковые глаза. Правильные черты, высокий лоб, от кряжистой, но подтянутой фигуры так и веет спокойствием и надежностью. «Хм, – подумалось Нэрис, – какой… представительный! А ведь, кажется, он всего лет на пять старше Ивара. И походка такая знакомая. Чуть припадает на правую ногу, но суть не в этом…»
– Ивар, – наконец поняв, в чем дело, она повернула голову, – а что, сэр Кэвендиш – мореход?
– Почему ты так решила? – поднял бровь лорд. Он, в отличие от жены, прекрасно знал, что так оно и есть, но ему стало интересно, как она догадалась.
Нэрис легонько пожала плечами:
– Походка. Немножко… вразвалочку. Морские люди все так ходят. А вы давно знакомы?
– Конкретно этого мужа Грейс я вижу впервые.
– Да нет, я про леди Кэвендиш.
– А, Грейси? Да, кажется, я ее уже сто лет знаю. – Он улыбнулся, увидев в ее глазах невысказанный вопрос: – Гордоны – весомое семейство Лоуленда, приближенное ко двору. Грейс еще короткие платьица носила, когда мы познакомились. От наших проказ весь Стерлинг стонал. Ты бы ее тогда видела – совершенный сорванец в юбке!
– Вероятно, я бы теперь ее не узнала, – согласилась девушка, обуреваемая сложными чувствами. С одной стороны, леди Кэвендиш ей понравилась, но с другой… С другой стороны, она нечаянно поймала взгляд Ивара, брошенный на приближавшегося к ним сэра Кэвендиша.
И он ей не понравился.
Потому что взгляд этот был оценивающий. Такой, каким окидывают возможного соперника на арене, а уж никак не просто «третьего мужа старой знакомой».
Снаружи было темно и холодно. К тому же поднялся хлесткий, порывистый ветер. Нэрис, кутаясь в шаль, обернулась в сторону Тиорама, в окнах которого призывно горел теплый колеблющийся свет. Нет, раз надо – так надо! До конюшен всего ничего осталось. Отчаянно жалея о том, что не догадалась днем назначить Эйнару встречу где-нибудь поближе, в отапливаемом помещении, леди Мак-Лайон пробиралась между хозяйственными пристройками, то и дело спотыкаясь. Здесь же сам черт ногу сломит! И темнотища… И ветер продувает до самых костей. Но плащ брать было нельзя: увидит кто-нибудь, начнутся вопросы, а оно ей сейчас не надо. «И так сильно рискую, – дрожа, подумала она. – Не дай бог, кому на глаза в компании с Эйнаром попадусь. Все, конец репутации! Почти ночью, с мужчиной, наедине… И объясняй потом мужу, что это для его же блага! Ага, так он и поверит, как же… Я бы вот на его месте точно не поверила!»
Из зала ей удалось ускользнуть под предлогом усталости, и даже от вызвавшегося проводить супругу до спальни Ивара удалось отделаться сравнительно быстро. Конечно, как это ни огорчительно, здесь больше заслуги прекрасной леди Кэвендиш, нежели ее собственной… Ну что ж поделаешь, они старинные приятели, да к тому же она все-таки потрясающе красивая женщина. И как только сэру Дэвиду удается сохранять спокойствие, глядя, как на его законную супругу, открыв рот, пялятся все гости мужского пола от пятнадцати до шестидесяти? Наверное, просто привык. А ей и не привыкать, судя по всему… Нэрис вспомнила слова Ивара: «…совершенный сорванец в юбке». Да уж, именно что совершенный!
Перед ее мысленным взором снова проплыл сосредоточенно-оценивающий взгляд лорда Мак-Лайона, обращенный к сэру Дэвиду. Неужели все-таки… неужели они не просто знакомые? Не просто друзья детства? Нэрис нахмурила брови и решительно тряхнула головой. «Ты, пожалуй, сейчас напридумываешь! – строго одернула она сама себя. – Ну что за глупая ревность? В конце концов, даже если когда-то в юности они и нравились друг другу, то после ее трех браков и его женитьбы в любом случае там и речи ни о чем не может быть. Она, конечно, непосредственная, но любит мужа, это видно. А Ивар… Ну а что – Ивар? Подумаешь, во взгляде мне там что-то почудилось! Он же не Томас… Ох, слава богу, конюшни! Только Эйнара что-то не видно».
Она завернула за угол и, тревожно озираясь по сторонам, сделала несколько неуверенных шагов. Господи, ну и темень! Хоть бы луна, что ли, выглянула. Глаза, конечно, к темноте уже попривыкли, но черные очертания кустов дикого орешника все равно, кроме дрожи в коленках, никаких чувств не вызывают.
– Леди Мак-Лайон? – прошелестело впереди, и от кустов отделилось темное пятно.
Нэрис тихонько ойкнула, но тут же, узнав голос, взяла себя в руки: пятно оказалось Эйнаром.
– Это я, – кивнула она. – Давно ждешь?
– Да уж едва ли не час, – недовольно отозвался норманн, подходя поближе. – Как не пойми кто по кустам шастаю… Леди, вы что это в таком виде? Не лето же. Нате-ка мой плащ вот. Надевайте-надевайте, а то взяли моду – в шелках с открытыми плечами осенью на воздухе разгуливать!
– Эй, – фыркнула девушка, – ты полегче, Эйнар, ты мне не отец, кажется! А за плащ спасибо. И еще, – она подняла голову, силясь разглядеть его лицо, – называй меня просто по имени, хорошо? Мне так привычнее.
– А мне и вовсе без разницы. – В темноте блеснула широкая улыбка. – Ну так что, докладывать?
– Рассказывай, – кивнула она. – Сначала давай про вчера, чтоб по порядку…
– Ладно. – Норманну и самому не терпелось рассказать девушке об удивительных событиях прошлой суматошной ночи. Желая поразить слушательницу, он так расписывал очередное неудавшееся покушение на бывшего королевского советника, перевоплощение Творимира, бег по холмам и призрак старого замка с его усопшей хозяйкой, что Нэрис только ахала и качала головой. Рассказ о медведе-оборотне ее не удивил, упоминание о наемном убийце заставило вздрогнуть, а призрачная зеленоглазая дама – нахмуриться. Да что ж это такое?! Нашла себе мужа – каждая встречная красотка, что живая, что мертвая, так и норовит на шее у него повиснуть! Вроде не красавец, не принц какой, а поди ж ты!
– А ты уверен, что они тебя ночью не заметили? – заставив себя думать о деле, озабоченно спросила она.
Эйнар ухмыльнулся:
– Да где там! Не до меня им было. Неслись как ужаленные, хоть всей дружиной на хвост им садись…
– А призрака ты как разглядел?
– Так на сосну влез, делов-то, – отмахнулся он и, вспомнив, присвистнул: – А красивая была девица-то! В свое время, конечно…
– Ну, ладно! – нахохлилась леди Мак-Лайон. – Ты не о девицах, ты мне про Ивара рассказывай!
– Да уж больше вроде и нечего, – пожал плечами тот. – Как морок сгинул, так он с медведем своим пошел убийцу искать, да не нашел. Успел тот сбежать, не мне ж его ловить было? А как с той стороны чертыхаться в два голоса начали, так я понял, что они назад в деревню ни с чем поворачивают, да и ушел. Пока не увидели.
– Понятно, – кивнула Нэрис. – Молодец. А что насчет сегодня?
– Ох, не люблю я подслушивать…
– Я тоже не люблю, – развела руками она, – а что делать? Ты рассказывай давай, что уж теперь.
– Дак уж понятно, после драки кулаками не машут, – вздохнул Эйнар, собрался с мыслями и практически дословно пересказал ей, о чем неутомимая королевская гончая расспрашивала двух «свидетелей». Ничего от себя не приукрасил, все четко и точно, пускай самому толком и не все понятно было…
Нэрис внимательно выслушала, не перебивая, и только когда норманн замолк, переводя дух, она задумчиво обронила:
– Странно…
– Что – странно?
– Да так, – уклончиво ответила девушка, теребя кожаный шнурок плаща. – Неважно… Я пока и сама еще не очень разобралась, что в этой истории не так, но что-то определенно не сходится!
– Может, еще раз пересказать? – с готовностью предложил норманн. – Я что, мне не трудно! – Он сам не хотел себе в этом признаваться, но опасная история, в которую его втянула любопытная дочка отцова приятеля, начинала ему нравиться. Это, конечно, не сражение, и не море, и вообще подслушивать да подглядывать действительно противно… но, черт возьми, уже и самому интересно стало!
– Нет, заново не надо, я все запомнила, – покачала головой девушка. – И знаешь, Эйнар, не нравится мне все это. Этак ведь на Ивара еще и убийство принца повесят.
– Да ну, – уверенно помотал головой сын конунга. – Я, конечно, не знаю всего, но из того, что ты мне рассказала, уж это-то к нему не относится. Скорее и правда кто из лордов от короля избавиться вознамерился. Твоему мужу от этого никакой выгоды нету, одни убытки.
– Конь! – вдруг ни с того ни с сего четко выговорила Нэрис, выпрямляясь. – Вот в чем дело!
– Какой конь?! – изумился Эйнар, подавившись неоконченной фразой.
– Его высочества, – громким шепотом сказала девушка, хватая норманна за рукав и притягивая его ухо поближе к своему лицу. – Только тсс!
– А чего «тс-с», когда я и так ничего не понял? – недовольно фыркнул тот. – Толком говори, вот вы, женщины…
– Да неужто ты сам не заметил? – зашептала она. – И как Ивар не заметил, не понимаю! Ну сам посуди: если принца сбросили с обрыва уже мертвого… то оно и понятно, что он был почти холодный, когда эти двое его нашли! Но ведь тот солдат, когда рассказывал, упомянул не только принца. Он сказал, что «они лежали там как лед»… Они! Принц и его конь… жеребец, серый, в яблоках… А этот самый жеребец, согласно их же показаниям, не более пяти минут назад мимо них проскакал… когда он остыть-то успел?
– Вот твой супруг у них так же и про принца спрашивал… Я ж рассказал – порешили, что намеренно кто-то этих двоих в заблуждение ввел, – припомнил Эйнар и встрепенулся: – Значит, конь, которого они видели у обрыва…
– Был не тот, что нашел свой конец под ним, – закончила девушка. – И все бы ничего – я тоже с Иваром согласна насчет этого самого «спектакля»… Но, согласно твоему рассказу, оба клянутся, что жеребец был его высочества. Солдат-то ладно, но опытный конюх, знающий эту лошадь, не мог ее с другой перепутать. Ну вот никак не мог! И если это явно была не она…
– Брешет, – припечатал посуровевший норманн. – Конюх брешет, к бабке не ходи!
– Тут, понимаешь, другая трудность. – Она снова принялась теребить несчастный шнурок. – Даже если он солгал – я не понимаю зачем?! Он парень простой, честный… Да и какой смысл ему был врать-то?
– Ну… – не сразу нашелся Эйнар. – Я не знаю. Ты бы мужу рассказала, он по этой части, я так понял, большой мастер?
– Нет, – подумав, медленно сказала Нэрис. – Не стану я ему ничего рассказывать. Пока что. Что-то тут не сходится. А вдруг Ивар лорду Мак-Дональду все выложит, а тот с перепугу на конюхе отыграется? Убийство наследника престола – это не шуточки…
– Так ведь конюх-то врет!
– Может, и врет, – она пожала плечами, – а может, и нет. Вот что, Эйнар, а спрошу-ка я у него сама. Все равно обещала, что на лошадей после ужина зайду посмотреть… Заодно и побеседую.
– Знаешь, – после паузы сказал сын конунга, – не лезла бы ты в это дело.
– Уже влезла.
– И я с тобой влез… – Он взлохматил светлые волосы и решительно взял ее под руку. – Пошли тогда. Держись за руку, тут на дорожке ручей канавку размыл, я, пока сюда шел, едва не загремел в грязь всеми костями…
– А ты-то куда собрался? – удивилась она.
– Туда. – Он нахмурил брови. – Ежели этот конюх мужу твоему небылиц наплел, а ты его на этом поймаешь, мало ли что ему в голову взбрести может? В пустой-то конюшне! Я тебя за дверью тихо подожду.
– А… а подожди! – легко согласилась она, на секунду представив себе, что может «взбрести в голову» пойманному на вранье самому советнику простому деревенскому парню с косой саженью в плечах… На вид он, конечно, добродушный, однако лишняя подстраховка в лице рослого норманна все одно не помешает.
Обратно к Тиораму возвращались все так же, окольными путями, спотыкаясь и чертыхаясь почем зря. Общая тайна сплотила молодых людей настолько, что в выражениях они особенно не стеснялись. Нэрис, нахватавшаяся в свое время на пристани всяких словечек сомнительного свойства, нашла в лице норманна собеседника, которого они не пугали, а более того – воспринимались как должное. Означенный норман, в свою очередь, проникся к недавней обузе приятельскими чувствами. Кроме того, ему все-таки льстило, что свою опасную тайну она доверила именно ему. Опасность он любил.
Версия с конюхом, которую Нэрис втайне уже было намеревалась торжественно преподнести на блюдечке недогадливому супругу, с треском провалилась. Нет, не потому, что святая простота Шон был чист, как агнец божий: относительно коня он, как оказалось, и вправду соврал. Но по какой причине! Нэрис, вспомнив о сцене, разыгравшейся четверть часа назад в конюшне, страдальчески свела брови домиком – нашли кого подозревать! Тьфу ты…
Припертый к стене прямым вопросом в лоб, бедолага конюший побледнел, покраснел, задрожал… и, зарыдав в голос, бухнулся на пузо прямо у ног оторопевшей леди, судорожно сгребая с пола желтую солому.
– Не погубите, госпожа! – самым глупым образом в три ручья ревел он, размазывая соломой слезы. – Не выдавайте! Хозяин узнает – убьет, как есть убьет!
– Шон, – всплеснув руками, пробормотала девушка, делая бесполезные попытки поднять его на ноги, – Шон, что с тобой? Ну прекрати, ну хватит… Ну зачем же так-то убиваться?
– Не говорите хозяину, госпожа! – захлебываясь в рыданиях, только и повторял парень. – Он ведь меня… запорет… на-а-а-асмерть!
– Да погоди ты! – в сердцах топнула ножкой Нэрис, которая до этого никогда не видела мужских слез и только что лично убедилась, какое это жалкое зрелище. – Никому я ничего говорить и не собиралась. Тем более что пока особо и нечего. Но если ты сей же секунд не встанешь, не успокоишься и не вытрешь сопли, я ведь точно лорду Малькольму расскажу, какого брехуна он себе на службу взял.
– Не на-а-а-адо…
– Тогда кончай реветь и вставай!
– Хорошо. – Утирая нос рукавом, парень послушно поднялся и, все еще судорожно всхлипывая, жалобно попросил: – Только побожитесь, госпожа, что никому не скажете.
– Слушай, Шон, – с глубоким, тяжелым вздохом сказала она, – как я тебе могу обещать, что никому не скажу, если мне и говорить-то пока не о чем? Давай так – во-первых, без истерик.
– Ладно… – в последний раз хлюпнул носом конюший.
– Отлично. И во-вторых, ты мне сейчас честно скажешь, зачем ты наврал всем про то, что своими глазами видел коня его высочества, тогда как уже определенно установлено, что лошадь была другая? Ты, едва ли не лучший конюх в Нагорье, жеребца принца Патрика знал как родного…
– Знал. – Шон повесил голову и неуклюже опустился на деревянную скамеечку, задев ногой корзинку с клевером для Розалинды. – Простите, леди, я как есть брехло последнее, получается. Но уж потом как выяснилось, что принц и в самом деле с обрыва того… и помер… так я подумал, что никому уж и неважно будет.
– Так и неважно было! – всплеснула руками она. – Сказал бы сразу, что обознался…
– Да не мог я! – в отчаянии простонал он, поднимая на девушку зареванные глаза. – Вы ж сами сказали – лучший конюший Нагорья… и его высочество к нам уж который раз на одном и том же жеребчике приезжал… не мог я спутать его с чужой-то лошадью.
– Но спутал?
– Да нет… – Шон посопел и, наконец, выпалил: – С пьяных глаз обознался, госпожа. Ну, вижу: как бы лошадь. Масть, вижу, вроде как серая в яблоках… Ну точь-в-точь как у его высочества. Вот я по пьяному делу возьми и ляпни, мол, – принц! Так ить господа-то неподалеку охотились, и его высочество с ими навроде как поутру выезжал. Я и подумал… И сказал Дики. А дальше ужо понеслось. И ведь спустились с обрыва – они и вправду лежат! Обое как есть мертвые! Мне и в голову не пришло – стало быть, принц и был.
– Та-ак, – протянула Нэрис, качая головой. – Ну, теперь понятно. А лорду Мак-Лайону зачем так врал упорно? Мол, «своими глазами», мол, «да не мог ошибиться».
– Дык… – ссутулился тот, боясь поднять на нее глаза, – тогда бы пришлось про пьянку рассказывать, дошло бы до хозяина, а уж он бы… Лорд Малькольм платит хорошо, но и требует. На службе чтоб ни-ни! Хоть у тя свадьба, хоть похороны – вот как всех в денник загнал, как ему доложился, что все ладно, тогда иди домой и пей, да только так, чтоб завтра был как слеза чистая. А кабы он узнал, что я, да с пьяных глаз, да еще до ночи Розалинду из загона упустил жеребую, убил бы на месте!
– Розалинду? А она-то тут при чем?! – захлопала глазами сбитая с толку девушка. – Так… Шон, хватит мямлить, рассказывай все подробно с самого начала! Хотя бы с того, где пил, с кем и как тебя это прямо на службе угораздило?
В общем, дело обстояло примерно таким образом: Шон, поместив днем лошадей в загон, как положено, оставил для присмотра за ними младшего конюшего и отлучился домой, в деревню, – на именины матери. Позже, после захода солнца, он в тот раз уйти из замка не мог: лорд Мак-Дональд назвал гостей, все, само собой, верхами, их лошадей следовало разместить, почистить, накормить, и это – не считая собственного табуна. Каждый слуга был на счету. А именины матушки – дело святое! Рассчитывая обернуться за пару часов, пока господа на охоте, а лошади – на выпасе, Шон отправился домой. Гостей, как и положено на деревенском празднике, собралось тьма-тьмущая, чуть не из соседних сел поприехали (понятное дело, и там родичей хватало). В общем, пока суд да дело, кто-то из дальних родственников (конюх, естественно, в упор не помнит – который именно) парня и упоил до зеленых соплей. То есть не совсем уж вусмерть – о деле Шон таки вспомнил, как темнеть начало, и на своих двоих в Тиорам вернуться успел, опередив хозяев. Так как конюх он был и вправду один из лучших, то лошадей в денники из загона ставил машинально, по многолетней привычке. Однако за одной – а точнее, за брюхатой арабской кобылой (светом очей лорда Малькольма) он все-таки не уследил. То ли зазевался, пока других выводил, а она и выскользнула, то ли просто-напросто забыл загородку запереть, в общем, недосчитался Розалинды под конец, и все дела!
Солнце давно село, должны были вернуться с охоты лорды; сир Малькольм по обыкновению должен был зайти перед ужином на конюшню, угостить любимицу сухарем. А любимицы-то и нету! Шон, представив, что его ждет, когда дорогой хозяин узнает, что его еще более дорогую лошадь его же пьяный старший конюх попросту прозевал, впал в трясучку и помчался за приятелем из числа солдат замкового гарнизона. Как бы ни был пьян, как бы ни боялся ярости хозяина, погибнуть в расцвете лет от ножа распоясавшихся разбойников ему тоже не улыбалось. В общем, приятель Дики участие проявил, посочувствовал и согласился помочь в поисках. Начали с окрестностей Тиорама, вокруг загона, надеясь, что жеребая кобыла не успела далеко уйти. Там-то, у ограды, они и увидели «принца» на его «жеребце, сером, в яблоках». Можно не напоминать, что был густой туман, к тому же окончательно стемнело. Так что бедовый конюший, невинная жертва пьющих родственников, не то что коня, он и руки-то собственные с трудом видел. Касательно друга Дики – тот в основном, как и рассказывал, «бдил по сторонам» и обернулся на всадника только после того, как Шон пихнул его локтем и указал пальцем… Что он там увидеть успел? Тем более что в лошадях действительно ни шиша не разбирался. Дальше все известно: они спустились посмотреть, нашли погибшего принца и его злополучного коня, переполошились, подняли на ноги весь замок, вернулись лорды, началась суматоха. О парне вспомнили только под утро, когда он уже проспался. Лорд ничего не узнал, а Шон, боясь потерять место, предпочел придерживаться первоначальной версии, тем более что он и сам был уверен (до сегодняшнего «допроса с пристрастием»), что мимо них тогда проскакал именно принц Патрик. Розалинда, кстати, через пару часов сама вернулась к загону, где ее и нашел истерзавшийся конюх.
Вот так. Все стало на свои места, все ясно… и ничего не понятно! Кроме одного – несчастный Шон тут совершенно ни в чем не виноват и врал только потому, что боялся гнева лорда Мак-Дональда, причем, буде он таки случился бы, вполне оправданного.
– Мутная история, – сказала Нэрис Эйнару, прощаясь с ним у дверей черного хода. – Получается, этих двоих взаправду подставили. Как и сказал Ивар, разыграли перед ними спектакль.
– Так-то оно так, – согласился норманн, – но вот одного хоть убей не возьму в толк: ведь такое злодейство подготовить надо было! А ежели б этот конюх у себя в деревне не набрался, вернулся бы в срок и не потерял эту, как бишь ее… кобылу арабскую?
– То-то и оно! – многозначительно ответила Нэрис. – Ты помнишь, он про именины эти рассказывал? Народу тьма-тьмущая, все уже навеселе… Тут проще простого заявиться под видом гостя, какого-нибудь дальнего родственника троюродного дяди племянника именинницы! И напоить ничего не подозревающего беднягу. Тем более что он не Мак-Тавиш, много времени и сил для этого не нужно, парень с такой службой определенно почти не пьет! А дальше – все просто…
– Проследить за ним до замка, увести из загона лучшую лошадь, устроить представление… – подхватил Эйнар и, умолкнув на мгновение, развел руками: – Только не проще ли было пристукнуть принца по-тихому, благо он и так особняком охотился?
– Алиби! – перебила его девушка.
– Чего-чего??
– Ну, это… как бы объяснить… – замялась девушка, подхватившая новое словечко у мужа и сама понимавшая его смысл только интуитивно, – ну это когда несколько человек могут подтвердить, что в тот момент, когда на заднем дворе кого-то, к примеру, прирезали, ты спокойно сидел с ними в гостиной и ужинал.
– То есть там режут, а я ем?!
– Да я же к примеру, – сердито отмахнулась она.
– А если они все брешут, чтобы меня обелить?
– Ну… это уже сложнее, – ушла от ответа Нэрис. – Для подобных случаев есть такие люди, как Ивар.
– Погоди… То есть, выходит, кто-то из лордов, например, пристукнул принца час назад, и на этот момент а-ли-би у него нету? А человек к обрыву проскакал потом, чтобы, значит, все решили, что принц позже умер? А на это самое «позже» у того же, к примеру, лорда, алиби уже есть?
– Ну вроде того!
– Так и искали бы, исходя из этого. – Норманн пожал плечами.
– Так Ивар, наверное, и ищет. Не мне же лордов расспрашивать? – Она сняла теплый плащ норманна и протянула ему: – На, возьми. Спасибо… И вот что, Эйнар, мы тут у лорда Мак-Дональда до послезавтра задержимся, так ты бы наведался в деревню, поинтересовался бы невзначай, как именины прошли, кто был, кто с кем пил…
– А то я деревенские пьянки не знаю! – скуксился сын конунга. – Думаешь, они сами-то помнят?
– А вдруг? – Она пожала плечами. – Ведь тот человек, что спаивал Шона, должен был быть трезвым. А трезвый среди толпы пьяных – фигура заметная. Ну, Эйнар, что вам тут сидеть? Возьми пару ребят, кроме Мак-Тавишей (только испортят все!), съезди… Кабак-то у них должен там быть! А в кабаке, как папа говорил, всегда все обо всех знают.
– Да уж, отец у тебя, я гляжу, человек опытный, – хмыкнул в усы норманн. – Ладно! Съездим. Развеемся, заодно, может, и правда узнаю чего?
– Спасибо. – Она улыбнулась, махнула ему рукой на прощанье и скрылась в дверях.
Эйнар постоял еще минуту, словно раздумывая, по привычке взлохматил пятерней волосы на затылке, накинул плащ и широким шагом ушел в сторону караульных помещений. Потому как тайны все эти – оно, конечно, нервы щекочет, но и про обязанности главы дружины тоже не стоит забывать.
