Глава 12
Нэрис с трудом проглотила последний кусочек рассыпчатого имбирного печенья и тяжело перевела дух. Господь свидетель – только воспитание и присутствие большого количества людей не позволили ей отвалиться на спинку стула и сыто икнуть. Леди Мак-Дональд полностью оправдала ожидания гостей и свою громкую славу самой знатной кулинарки на весь Хайленд. И как ее супруг умудряется при этом (да еще и в свои-то годы!) оставаться таким стройным? Девушка осоловелыми глазами обвела парадную залу Тиорама. Да-а, не одной ей тяжко приходится! Даже оголодавшие лорды больше не то что есть – и пить-то не могут. Еще бы! Одного горячего – семь видов! И хаггис, и картофельный суп с копченой пикшей и молоком, и холодец из оленьих рогов, и тушеный лосось, и дичь – восхитительная, нежнейшая, сочная, под тонкой хрустящей корочкой и с тремя разными соусами… А уж какое имбирное печенье – это же просто сказка! Надо непременно выпросить у леди Агнесс рецепт. Вон как Ивар сласти наворачивает! Оно и понятно – помнится, папа, воруя с кухни мамины блинчики с джемом, каждый раз приговаривал, что сладкое способствует хорошей умственной деятельности. Нэрис перевела взгляд на хозяйку замка. Леди Агнесс с кроткой улыбкой заботливо наполнила опустевшую чашу мужа и положила ему на тарелку истекающий горячим соком кусок оленины. Тот благосклонно кивнул. «Э, да она, ко всему прочему, еще и далеко не дура! – подумала Нэрис. – Вот не расскажи мне Ивар, кто в действительности управляет кланом Мак-Дональд, мне бы и в голову не пришло, что такая тихая и благонравная женщина… О боже, пирог?» Она внутренне застонала.
Не удержавшись от дегустации всех блюд, выставленных на стол хлебосольной хозяйкой, девушка объелась как никогда в жизни, едва ли не до треска швов на платье. А уж печенье и вовсе заставило ее думать, что в течение следующей недели она и кусочка проглотить будет не в состоянии! Но появившийся на столе открытый пирог с патокой своим соблазнительным видом и сладким, манящим запахом опроверг последнее утверждение. Боже, какой аромат! Нет, не попробовать (ну хоть самую малость!) это чудо – просто преступление. Нэрис, героически выдохнув, потянулась к блюду.
– Тяжело? – сочувственно спросил Ивар, опередив жену и цапнув с блюда сразу два куска – себе и ей. – Это еще что! Вот когда его величество последний раз в Хайленд наезжал, леди Агнесс так расстаралась, что гостей слуги под руки из-за стола выводили. Сейчас-то еще ничего, по-божески.
– «Ничего»? – ахнула Нэрис, так и застыв с не донесенным до рта благоухающим медовым куском. – Как же вы живы-то остались?!
– Сам удивляюсь, – честно ответил муж, смакуя десерт. – Два дня потом от еды воротило. Леди Агнесс любит размах. И готовит так… Думаю, сир Малькольм на ней только из-за этого и женился.
– Ну, это уж ты, право…
– Да шучу, – улыбнулся лорд, облизывая липкие пальцы. – Но что теперь он жениным талантом гордится почище древности рода – это неоспоримый факт! Будь добра, налей мне вон из того кувшина. А то сейчас остальные до него доберутся – даже и понюхать не оставят.
– Виски? – Она послушно взялась за глиняную ручку.
– Нет, – почти с благоговением прошептал Ивар. – Это… даже и не объяснить толком. Что-то вроде хмельного меда, сладкое… Особенная гордость клана Мак-Дональд. И, разумеется, идея леди Агнесс. Она рецепт этого напитка хранит в такой тайне, что где там нашей службе!
– Да? – Нэрис, заинтригованная, плеснула немного и себе. Осторожно принюхалась. Едва уловимый мучнистый запах овсянки, ноты меда и вереска. – Ну, виски здесь все-таки имеется! – хмыкнула девушка.
– Так куда ж без него? – лорд Мак-Лайон с неприкрытым удовольствием отхлебнул из кубка. – Но с чистым не сравнить. Согласна?
– Я не пила чистый, – она храбро сделала глоток и прислушалась к ощущениям, – крепкий… но мягкий! И сладкий такой!
– Ты аккуратнее, – пряча улыбку, предупредил Ивар. – Штука вкуснейшая, но по действию «воде жизни» не уступает. Только не в голову ударяет, а в ноги.
– Да у меня всего-то ничего и было, – даже с сожалением отозвалась она. – А кувшин уже к лорду Фрезеру ушел… Ах, знать бы рецепт!
– Ну, про это и думать забудь, – замахал руками муж. – Охраняется, как государственная печать!
– Жаль, – вздохнула девушка и, взглянув на рядом сидящего Томаса, покачала головой: – Господи, и как в тебя еще лезет?
– А чего? – прочавкал волынщик, уписывающий за обе щеки разносолы. Перед ним стояла наполненная доверху тарелка, на коленях, весь в жирных пятнах, устроился туго набитый платок, в левой руке – зажаренный перепел, в правой – кусок печеной форели. – Эдакая-то вкуснотища! Когда еще так славно поешь? Эх, Ивар, вот ей-богу, уйду я от тебя к сиру Малькольму! Точно уйду!
– И через год поперек себя шире станешь, – фыркнула Нэрис, почувствовав ощутимый удар по своему самолюбию. Да уж, после таких изысков ее скромные кулинарные способности никого не вдохновят. Даже обидно. Нет, кое-что она, конечно, очень даже умеет, но по сравнению с шедеврами леди Агнесс это «кое-что» смотрится бледно. Ну, ничего! Значит, есть куда стремиться. Супруга сира Малькольма небось тоже не кухаркой родилась.
– Шире он не станет, – расслышав фразу жены, влез Ивар. – Не в коня корм! Он даже Мэта на спор переедал… И куда только все девается?
– Ивар, зависть – плохое чувство, – ухмыльнулся рыжий обжора, прикончив перепела и принимаясь за рыбу.
Командир покосился в его сторону:
– Другим оставь, утроба ненасытная.
– Перебьются…
– Петь же не сможешь!
– Глупости, – отмахнулся Томас, хищно поглядывая на последний кусок сладкого пирога. – Мастерство не пропьешь… и не проешь! Леди, будьте так любезны, подвиньте мне поближе во-о-он то блюдо!
– Перебьешься! – ехидно повторил за волынщиком бывший королевский советник, молниеносно перехватив вожделенное лакомство прямо у него перед носом. – Тресну, но тебе не отдам. Ты и так половину пирога умял…
– Жмот! – расхохоталась Нэрис. – Ведь и правда лопнешь!
– Ну и что? – прочавкал лорд. – Зато… умру счастливым!
Томас высокомерно фыркнул и с независимым видом придвинул к себе блюдо с имбирным печеньем.
После обеда, дабы хоть чуть-чуть растрясти переполненные желудки, гости отправились на небольшую прогулку. Гулять, если уж совсем по правде, никто особенно не хотел, но отказать хозяину после такого радушного приема язык не повернулся. Так и поплелись, тихонько охая и держась за раздувшиеся животы, за неугомонным лордом Мак-Дональдом к его знаменитым на всю Шотландию конюшням. Знамениты он были не только количеством и разнообразием пород лошадей, но и своими размерами и устройством. Как ехидно шептались соседи, сир Малькольм вбухал в строительство конюшен половину семейного состояния, и, если б не своевременное вмешательство жены, вторая половина тоже недолго бы продержалась. Специально из Англии архитектора выписывал, новомодного, холм позади замка разворотил, два года строил, едва не разорился… Но таки поселил в результате своих ненаглядных лошадок в такие хоромы, что рядом с ними и Тиорам смотрелся как-то неубедительно!
Нэрис с уважением обозрела внушительное сооружение, в распахнутых дверях которого медленно исчезали гости, и тихонько попятилась. Не то чтоб ей совсем было неинтересно, но толкаться сейчас внутри, в толпе раздувшихся от переедания горцев, и слушать сира Малькольма два часа кряду (об этом девушку упредил уже «ученый» муж, прежде чем тихонько куда-то слинять)… В общем, обзорную экскурсию лучше отложить на потом – когда ходить станет легче. Леди Мак-Лайон, отдуваясь, завернула за угол правого крыла конюшни (ну и размеры!) и, радостно пискнув, плюхнулась на крепкую деревянную скамью у стены. Вот, совсем другое дело! Нэрис, жалея о том, что сама не может хоть чуть-чуть ослабить шнуровку на платье (дернул же черт надеть то, где шнурок сзади), с блаженным вздохом привалилась спиной к стене. «Так-то полегче… – подумала она, лениво наблюдая, как локтях в десяти прямо перед ней бродят по обширному загону лошади всех мастей. – Ах, все-таки права была мама, когда говорила, что из-за стола нужно вставать сытым, но немножко голодным. Зачем же я так объелась? Ей-богу, как в последний раз!» Нэрис укоризненно поглядела вниз, на круглый, как дынька, живот. Леди, называется! Как с голодного острова… Еще и развалилась тут, словно старуха на завалинке после праздника урожая.
Леди Мак-Лайон титаническим усилием воли заставила себя подняться с удобной скамейки. Нечего жир на боках наращивать. Раз уж от чревоугодия не убереглась – изволь теперь ножками, ножками… Хотя бы вдоль загона пройтись, все же моцион какой-никакой. Нэрис, опершись для пущей устойчивости на крепкую деревянную ограду, потихоньку поплелась вперед. Сперва шаг давался тяжело, но локтей через пятьдесят стало полегче. Настолько, что она начала замечать окружающие красоты, крепость и внушительную площадь загона и, собственно, уже саму гордость лорда Мак-Дональда – лошадей. Коих внутри бродило никак не меньше четырех десятков, и все сплошное загляденье! Девушка приостановилась и повисла на загородке. А ведь не зря сир Малькольм так ими гордится! Красавцы какие… И арабские, и берберийские, и пони с Шетландских островов, и массивные ирландские тяжеловозы, и… и много всяких других – в лошадях Нэрис разбиралась плохо. Тех, что раньше видела, определила, а остальных… куда там!
– Нет, это дело для ценителя, – пробормотала девушка себе под нос. – Хотя вон тот, гнедой, кажется, турецкой породы?
– Испанской, – негромко раздалось рядом. – Турецкий – вот этот, в яблоках…
– Ой!
– Простите, госпожа, – повинился голос, и из-за кряжистого ствола старой сосны неуверенно выступил широкоплечий парень в белой рубахе. – Я тут случайно услыхал, как вы…
– Не страшно. – Она махнула рукой. – Я в них все равно ничего не понимаю. Вижу, что красивые, и все! – Она улыбнулась.
Парень смущенно ответил на улыбку и, несмело приблизившись, тоже оперся локтями на ограду загона:
– У хозяина лошади лучшие! Во всей Шотландии краше не найдешь!
– «Хозяина»? – Она склонила голову набок: – Так ты, получается, у лорда Мак-Дональда служишь?
– Ага, – кивнул тот. – Старшим конюхом! Чудо просто, как свезло, госпожа. При таких-то лошадках да такое жалованье!
– Ценит тебя сир Малькольм? – Нэрис тихонько фыркнула, глядя, какой неподдельной радостью светится лицо конюха. Да уж, точно парень по призванию служит! Ему, пожалуй, и золота не надо – лишь бы к «лошадкам» поближе.
– Ценит, дай бог ему здоровья, – кивнул тот. – Хороший хозяин.
– А зовут-то тебя как?
– Шон, госпожа, – снова улыбнулся парень. Улыбка была простоватая, но открытая и добродушная. – А вы, верно, супруга кого из гостей? Даже странно, леди до лошадок обычно не большие охотницы… Кроме хозяйки, конечно!
– Леди Агнесс любит лошадей? – удивилась Нэрис. – Очень разносторонняя женщина, однако… Ой! Какой малыш!
Нэрис в умилении прижала ладони к груди. Меланхолично жующий травку тяжеловоз отошел на новое место, и сразу за ним обнаружилась снежно-белая тонконогая кобылка, у которой под брюхом крутился такой же снежно-белый жеребенок. Малыш, словно почувствовав, что на него смотрят, повернул головку и поглядел на Нэрис огромными темно-фиолетовыми глазами. Девушка едва не растаяла на месте.
– Это вы про Флору? – улыбнулся Шон, глядя на растроганную молодую леди. – Она у нас совсем малышка еще, и трех недель не исполнилось. А уже такая умница, что диву даюсь.
– Арабской породы, верно? – Нэрис умильно вздохнула. – Копия матери. Будет красавицей!
– Да уж, – с плохо скрываемой гордостью проговорил конюх, любовно глядя на жеребенка. – Уж на что Розалинда наша хороша, а Флора и того краше! Уж как хозяин-то ее обожает! И то сказать – не зазря. Такую-то принцессу!
– Ты прямо как о собственной дочери говоришь, – весело фыркнула Нэрис.
Шон смущенно потупился и развел руками:
– Так ить оно навроде того и есть! Розалинда у нас первородка, выжеребка тяжелая была, уж боялся, что обеих потеряем. Считай, всю ночь мы с ней вдвоем маялись, сам едва не родил! – Он рассмеялся и махнул рукой. – Да что там я! Вон хозяин, даром что семь раз как отец, и то у денника до утра самого бродил… переживал! Очень уж мы Флору-то ждали.
Он тихонько, призывно засвистел. Белая кобыла подняла голову и, дернув аккуратными ушками, изящно засеменила к загородке. Жеребенок вертелся у ног матери, смешно подкидывая длинные и еще не очень послушные ножки.
– Пора их в тепло, – пояснил старший конюший, погладив подошедшую Розалинду по бархатному лбу. – Не лето, чай, к вечеру захолодает, а Флора мала еще, ей долгие прогулки могут во вред пойти. Да вы ее за ушком-то почешите, госпожа, не бойтесь! Она это страсть как любит.
– А можно? – наслушавшись о «долгожданности» и исключительности белоснежной малышки, Нэрис уже боялась лишний раз на нее и посмотреть – мало ли что!
– Да что ей сделается? – расхохотался Шон, поднимая с земли корзинку и запуская туда мозолистую пятерню. – Говорю же – почешите, она любит. И вот еще, берите, клеверу Розалинде насобирал, медвяного, насилу нашел, не лето уже все-таки… она, красавица моя, очень уж его обожает! С детства самого! Как зимой без него будем – ума не приложу.
– Его и сейчас-то найти трудно. – Нэрис сложила ладони ковшиком, и Шон осторожно ссыпал туда добрую горсть ароматных соцветий. – Балуешь ты ее.
– Дак… как же не баловать? – мягко улыбнулся парень, наблюдая, как кобыла деликатно берет бархатными губами лакомство из рук девушки.
Малышка Флора бестолково крутилась рядом, доверчиво тыкаясь носом то матери в брюхо, то в руки Нэрис, то в дерево загородки. Заласканная и привыкшая к людям с самого рождения, она и не думала чего-то пугаться. Наоборот – ей все вокруг было ужасно интересно.
Леди Мак-Лайон, скормив арабской красавице весь клевер, осторожно почесала за ушком жеребенка.
– Ну надо же, аж жмурится от удовольствия. И глаза какие! Послушай, Шон, а ты не знаешь, сир Малькольм себе ее оставит или продавать думает, как подрастет?
– Пока что не определился еще, – пожал плечами конюх, набрасывая на Розалинду повод. – Но, скорее всего, оставит, уж больно хорошая кобылка получилась! А вам зачем, госпожа? Али себе хотели?
– Да уж не отказалась бы! – честно ответила девушка, глядя, как жеребенок, смешно подскакивая, бежит за матерью к выходу из загона. – Но сомневаюсь, что лорд Мак-Дональд ее продаст. А если все-таки надумает – цена будет точно заоблачная!
– Это да, – согласился Шон, снимая засов на воротах загона и осторожно выводя свою подопечную вместе с ее дитятей. – Вы не представляете, во что хозяину Розалинда обошлась. В пол-Тиорама, ей-богу, не вру! И для случки жеребца племенного специально выписывали. Ужасть, просто прорва золота! Так что Флора, случись ее продать, стоить будет – немерено!
– Да уж… – вздохнула девушка, помогая снова закрыть ворота и опустить тяжелый засов. – Королевский подарок, такое животное не каждый себе позволить может. – Она помолчала и спросила нерешительно: – Шон, а можно я потом к ним еще на конюшню зайду?
– Понравились? – расплылся в понимающей улыбке конюший. – Оно и понятно, лошадки чудные. Конечно, приходите, госпожа! Только упредите хозяина, а то он страсть как за лошадок боится, конюшни с собаками охраняют, как бы вас не напугали. А то, если хотите, я сам ему скажу и вас встречу.
– Хорошо! – кивнула она. – Меня зовут Нэрис. Нэрис Мак-Лайон. Я тогда зайду после ужина.
– Мы вас будем ждать, – снова улыбнулся парень, потрепав белоснежную кобылу по шелковой гриве. – Все трое. Флора, Флора, куда?! Ах ты егоза такая…
Торопливо отвесив прощальный поклон, старший конюший лорда Мак-Дональда, намотав для верности повод на руку, бросился ловить шустрого жеребенка. Нэрис проводила троицу взглядом и вздохнула. Ах, чудо что за лошадь! И малышка тоже под стать матери вырастет. «Интересно, – подумала девушка, углубляясь в редкий перелесок, – а нам такая красота по карману? Надо будет спросить у Ивара. В конце концов, вместе со мной он получил очень солидное приданое, а что получила я? Кольцо, новую фамилию и неприятности? Вот раз он весь такой влиятельный, пускай сделает жене подарок, уговорит сира Малькольма продать нам Флору. И будем считать, что это моральная компенсация – в счет моих нервов, безвозвратно утерянных в результате замужества…»
Щурясь от золотистых солнечных лучей, насквозь прошивающих негустой перелесок, Нэрис медленно брела вперед, с удовольствием вдыхая свежий запах сосновых иголок, нагретой солнышком коры и теплый влажный аромат зеленого мха. Ей мечталось о том, что, возможно, через год-два она приедет сюда уже на другой лошади – на снежно-белой молодой кобылке арабских кровей по имени Флора и… Домечтать до победного конца не удалось – впереди, за все еще пышными зарослями кустарника, послышались знакомые голоса. Самый знакомый принадлежал, без всякого сомнения, ее собственному супругу, и, судя по тону, означенный супруг снова пребывал в раздражении. Нэрис остановилась, поколебавшись, подобрала пышные юбки и чуть ли не на цыпочках подкралась поближе. Не дойдя до зарослей несколько локтей, девушка аккуратно расстелила на травке плащ и прилегла на него в самой непринужденной позе. Если заметят – всегда можно сделать вид, что леди, утомленная обильным угощением и долгой прогулкой, присела отдохнуть, да и уснула ненароком. А слышно и отсюда неплохо. В основном, конечно, Ивара, Творимира – еле-еле, он, наверное, дальше ушел. Ну и пусть, все равно от него, кроме «эх», ничего нового не услышишь.
– Что, совсем никаких следов? – раздосадованно фыркнул бывший королевский советник. Русич издевательски эхнул. Ивар нахмурил брови: – Да, я понимаю, что здесь в тот злополучный вечер толпа народу побывала! Ты с ними, кстати, со всеми уже познакомился. Чужого запаха не учуял, когда детальный осмотр проводил?
– Эх…
– М-да… Негусто. К тому же у них у всех такое алиби! И в показаниях ни один ни разу не сбился. Кто же все-таки его высочество отсюда в полет отправил?
Русич недовольно развел могучими руками – мол, я-то откуда знаю?! Он прекрасно понимал, что командир пристает с одними и теми же надоевшими вопросами отнюдь не из праздного любопытства, но – при всем желании – помочь ему ничем не мог. Когда Творимир приехал сюда один сразу после осмотра тела погибшего принца, на злосчастном обрыве, как и вокруг оного, ловить было уже нечего. Кто только за эти несколько дней здесь не потоптался! И лорды, и слуги, и просто местные крестьяне да арендаторы – всем же интересно. Но Ивару только заикнись про остальных – потом еще неделю, как дурак, будешь каждого жителя на пять миль окрест обнюхивать. Вот оно ему, Творимиру, надо? Если бы сразу, хоть ночь спустя – дело другое, а так… смысла нет. Командир и сам это понимает, но все равно упорно хватается за последнюю соломинку… одно слово – гончая! И себя загонял, и всех остальных, а толку – чуть. Русич с протяжным вздохом поднял глаза на сердитого лорда, нарезающего едва ли не четвертый круг по обрыву. Нечего тут искать. Сам же понимает, что нечего. А все равно бегает, бормочет что-то.
– Давай все-таки еще раз подумаем! – Ивар остановился и, присев на корточки, выглянул за край обрыва. Творимир закатил глаза, но беспокойный лорд на него даже не взглянул. Собрался с мыслями и принялся по привычке загибать пальцы: – Значит, так. Гости. Видели принца последний раз на развилке у ворот замка, в самом начале охоты. Потом разъехались: Патрик в одну сторону, лорды – в другую. Принц остался во владениях сира Малькольма, а хозяева с остальными гостями двинулись в сторону земель лорда Кэмерона, который, собственно, их туда и позвал, что он лично подтверждает. Всего их было девять человек: четверо Мак-Дональдов, Кэмерон, Грант, Мак-Лины – отец и сын и лорд Маккензи. Плюс две дюжины слуг. Показания у всех один в один. Так сговориться, ни разу не лопухнувшись, практически невозможно. Значит, если это кто-то из них, у него был сообщник, который на охоте не присутствовал. Других гостей в Тиораме, за исключением принца Патрика, на тот момент не было…
– Эх…
– Ничего, еще раз послушаешь, – недовольно отрезал Ивар. Бывший воевода снова вздохнул и примостился на камушке у края, покорно приготовившись в очередной раз выслушивать одно и то же. Лорд Мак-Лайон поднялся и задумчиво посмотрел за горизонт: – Еще два свидетеля, а точнее – два свидетеля, на слова которых можно хоть как-то опираться, тоже единогласно утверждают, что видели, как Патрик поскакал к обрыву… Погоди-ка, вспомню… Значит, они видели, как его высочество проскакал к обрыву… И все. Из-за густого тумана больше они в принципе ничего видеть не могли. Особенно если учесть, что стояли они у края загона, а оттуда до обрыва никак не меньше пятидесяти локтей. Но оба утверждают, что видели именно принца. – Ивар помолчал. – Знаешь, друже, не нравится мне эта парочка. То есть не они сами, а их рассказ. Мы ведь при осмотре тела точно установили: в момент падения с этого самого обрыва Патрик уже был мертв!
– Эх?!
– Вот и я о том же, – рубанул воздух ребром ладони лорд. – И тогда, получается, одно из двух – либо эти двое слаженно врут, либо… Либо они видели не принца, а кого-то другого! Вопрос – что вероятнее? – Он помолчал, размышляя, и решительно развернулся в сторону замка: – А ну-ка, пойдем, Творимир. Кажется, нам есть о чем побеседовать с означенными товарищами. И я буду не я, если не выбью из этой парочки точное описание того, что они видели. А ты подстрахуешь, ежели кто юлить начнет. Да пойдем же, чего расселся? До ужина времени всего ничего, успеть бы! Если я по ночи начну по Тиораму с вопросами шастать, лорд Мак-Дональд меня точно не поймет.
Нэрис, затаив дыхание, наблюдала, как муж в сопровождении своего верного телохранителя вихрем пропылил по дороге, ведущей к конюшням, и скрылся из виду. Когда опасность быть обнаруженной миновала, девушка резво подхватилась с плаща, лихорадочно размышляя о том, что недавно услышала, и о том, что теперь делать. Бежать следом? Это навряд ли хорошая идея: один раз повезло, не заметили, но второй… искушать судьбу не стоит! Вот оно, значит, как. То есть к заговору против короны прибавилось еще и убийство принца. Так вот о чем тогда ей говорил брауни, подслушавший беседу короля и его советника в прачечной замка лэрда Максвелла. «Ах, боже мой, совсем скверно, – торопливо шагая к Тиораму, думала она. – Страшные люди заговор плетут. А Ивар в самое пекло вперед всех и лезет, черт бы побрал его службу! Опять вон кого-то допрашивать помчался. А если, не приведи господь, правильно подозревает?» При мысли о том, что такими темпами она вполне может вернуться во Фрейх безутешной вдовой, Нэрис похолодела. Что же делать, что же делать? Уже достигнув загона, она остановилась. Навстречу ей шел озирающийся по сторонам Эйнар. Вот удача!
– Эйнар! – Она замахала руками. – Иди сюда скорее.
– Звали? – Норманн, запыхавшись, поравнялся с ней. – А я как раз вас искал! По поводу вчерашней ночи. Я же…
– Да, да, я помню. – Леди Мак-Лайон закивала, как китайский болванчик и, вцепившись в рукав его рубахи, быстро зашептала: – Но про это потом расскажешь, после ужина! Сейчас другое важнее. Ты Ивара видел?
– Видел, а как же. Он только что мимо меня промчался, едва с ног не сбил, – буркнул Эйнар. – Ураган, а не мужик.
– Он пошел этих… свидетелей расспрашивать, – затараторила девушка. – Мне за ними не угнаться, да и опасно… Иди ты!
– Опять уши греть? – недовольно спросил сын конунга. – Леди, право слово…
– Это жизненно важно!
– Это я уже слышал…
– Да не препирайся ты! – воскликнула она. – Не дай бог, что… Ведь сам пожалеешь, когда вместо моря у тебя наши холмы до самой смерти перед глазами будут стоять.
– Тьфу ты! – сплюнул норманн. – Спаси меня, Один!
– Тогда бегом! – велела Нэрис. – Еще успеешь. Встретимся вон там, за конюшнями, после ужина. И расскажешь… Ну беги же ты уже!
– Понял. – Эйнар, не тратя больше времени на слова, испарился в указанном направлении.
Девушка перевела дух и облокотилась на загородку. Ну, теперь осталось пережить ужин и не сгореть от нетерпения, ожидая новостей. И еще – надеяться, что Эйнара не поймают с поличным. Что, учитывая создавшуюся ситуацию, было бы категорически некстати.
Лорд Мак-Лайон прошелся взад-вперед по маленькой каморке, предназначенной для ночной стражи и посему в данный момент счастливо пустующей. Остановился, обернулся на сидящих рядышком на лавке «свидетелей». Мигнул Творимиру, чтоб следил за дверью, и начал:
– У меня есть к вам пара вопросов.
– Это мы поняли, – пробасил солдат замкового гарнизона, с опаской косясь на замершего скалой у косяка русича. – И это… слушаем.
– Мне надо, чтобы вы не слушали, а говорили, – хмуро ответил Ивар. – Я не имел удовольствия быть с вами знаком, поэтому представлюсь: лорд Мак-Лайон, советник его величества Кеннета Мак-Альпина, государя Шотландии. И я имею к вам обоим серьезный разговор. Заранее предупреждаю, что последствия…
– Вы по поводу его высочества, сир? – моргая светлыми ресницами, предположил конюший лорда Мак-Дональда. – Вы уж простите покорно, что перебил… Да только вас вся страна знает. И гонец хозяйский рассказывал, что вы интересовались… ну, его высочеством.
– Точно, – подтвердил солдат. – Так мы же что, мы тогда все по правде сказали. И сейчас, ежели вам угодно, с радостью повторим.
– Приятно слышать, – усмехнулся Ивар. – Только обождите с «повторениями». Я задам вопросы, а вы на них ответите. Идет?
– Как вам будет угодно, – недоуменно переглянувшись, с готовностью ответили те.
– Прекрасно, – кивнул лорд. – Итак, вопрос номер один: где вы были, когда лошадь принца Патрика сорвалась с обрыва?
– Так тут, неподалеку, – развел руками солдат. – У Шона вон лошадь из загона сбежала, он ко мне и пришел… Вы, сир, ведь про беду нашу с разбойниками слышали?
– Слышал.
– Ну так вот, он и забоялся один-то по темени такой искать, ко мне пришел, я как-никак при оружии. А я что – хорошему человеку не помогу? Тем более только сменился, все одно тут сидеть. Ну, стало быть, и пошли…
– А как дошли до краю загона, – продолжил Шон, робея под суровым взглядом королевского советника, – так ить его и увидали.
– Вот тут вопрос номер два, – встрепенулся лорд Мак-Лайон. – Четко и ясно – кого вы видели?
– Так… принца же! – не понял конюший.
– Почти ночью, в густой туман? – поднял бровь Ивар.
Шон стушевался и примолк. Его товарищ развел руками:
– Дак ведь он же энто был!
– Лицо вы видели?
– А… а ведь и нет, – вдруг осенило вояку. – Ваша правда, туман был – хоть ножом режь. Я-то все, помню, по сторонам бдил, как бы не выскочил кто, а потом Шон меня как пихнет под бок – мол, глянь, кто энто там скачет? А я глянул – белеется… А там конь принцев, жеребец серый, в яблоках! Его в темноте-то хорошо видно было. Ну и человек на ем, в плаще…
– Лицо! – простонал лорд. – Повторяю, лицо вы видели?!
– Так и… нет, – в изумлении приоткрыл рот простодушный конюший. – Он ведь споро проскакал, из перелеску, к нам спиной… Но вы, сир, не подумайте, что я, коня его высочества не знаю? Да я, может, на лицо спутать кого могу, но уж лошадь…
– Святая правда, сир, – кивнул солдат, – хоть у хозяина спросите: Шон, он с измальства при конюшне, у него на лошадей память – это чудо что такое! Никак он с другим конем жеребца его высочества спутать не мог.
– Коня не мог, – проскрипел «сир», – а человека спутал… Тьфу ты!
– А в чем дело-то, ваше сиятельство? – рискнул спросить все тот же солдат.
Лорд махнул рукой:
– Ни в чем. Дальше что было?
– Так ить, – раздумчиво проговорил Шон, – то мы обсказывали – принц проскакал к обрыву, конь заржал… А я возьми и подумай – а вдруг, упаси господь, оскользнется? Наш обрыв-то коварный, опасный, особливо в туман! Вы кого хошь спросите, сир, сколько уже там людей свою погибель нашли.
– Святая правда! – снова побожился солдат. – Бывало… Кто в тумане с пути собьется, кто вот сам, как по августу наша Дженни… – Тут парень запнулся и, бросив виноватый взгляд на потемневшее от боли лицо приятеля, пробормотал: – Ну, то исть дело такое… Часто бывает. Хозяин намедни обещался загородку поставить. Во избежание…
– О планах сира Малькольма я и у него могу спросить, – сухо прервал его Ивар. – Вернемся к той ночи. Итак, вы увидели принца… или человека, похожего на принца, исчезающего на всем скаку в тумане по направлению к опасному обрыву. Так?
– Вестимо, так, – кивнул конюший.
– Дальше.
– Ну, дальше я и говорю, – продолжил Шон, тряхнув головой, – мол, Дики, как бы не вышло чего. Надо вдогон бежать!
– Вот мы и побежали, – развел руками солдат замкового гарнизона. Прибежали – ан уж и нету никого. Как не было… А я возьми да и глянь вниз-то. А там…
– А там туман, – вздохнул конюший. – Не видать ни зги. Я и говорю – пойдем-ка спустимся, что ли, больно тихо, не в небо ж он улетел. От мы и спустились…
– Святая правда, – поддакнул Дики. – Я первый по тропке побежал, ну, там есть, ежели чуть левее от обрыва взять, через кусты… Спустился, гляжу – батюшки светы! Как есть, принц… Я аж испужался, пошевелиться не смог сразу-то, стоял как дурак, уж потом с Шоном вместе осмелились подойти – вдвоем-то оно все не так страшно. Ну вот… а его высочество там и лежит, вместе с конем, как есть оба мертвые, что твой лед холодные.
– Холодные?! – взвился Ивар. – Так какого рожна вы мне тут про принца заливаете? Если и десяти минут не прошло, как он с обрыва того сверзился, – он еще горячий должен был быть. А не «что твой лед»!
– Так ить… – опешил конюший, поднимая изумленные глаза на лорда. – И правда, Дики! Что ж мы не допетрили-то?
– Допетришь тут, – жалобно проронил приятель, – когда у тебя на глазах принц в лепешку разбился, будешь разве думать о таких-то премудростях? Сир, ваше сиятельство, так мы не нарочно! Мы ж сами омертвели, как его, мертвого, увидали. Мы ж…
– Да что теперь-то, – горько вздохнул Шон. – Выходит, наврали, что ли? Так, ваше сиятельство?
– Так, да не так, – передернул плечами лорд Мак-Лайон. – Не ваша в том вина. А того, кто так умно спектакль перед вами разыграл. Больше никого поблизости не приметили?
– Нет. – Оба уверенно замотали головами. – Господа далече охотились.
– Угу, – пробормотал Ивар, снова принимаясь мерить шагами узкую комнатушку. – И куда в таком случае делся лжепринц?
Ответом ему было молчание. Ну да, им-то откуда знать? Да и пока эти двое вниз спускались, пока убитого разглядели… Тот, другой, уже преспокойно убраться наверняка успел. Вот же незадача!
– Последний вопрос, – наконец остановившись, устало сказал бывший королевский советник. – И вопрос этот к тебе, Шон. Ты всех лошадей сира Малькольма знаешь. У него есть похожие жеребцы, серые, в яблоках?
– Нет, – не раздумывая, уверенно ответил тот. – Есть гнедой в яблоках, турецкий. Но я б его не спутал, да и куда б ему из денника-то было деться? Самолично из загона еще на закате туда его определил.
– Нет, тот не гнедой был, – подтвердил солдат. – Я, может, и не так разбираюсь в лошадях-то, да стать и породу не приметил, но уж масти-то не спутаю.
– А у гостей? – уцепился за последнюю возможность Ивар.
Конюший помолчал, сосредоточенно вспоминая, и медленно покачал головой:
– Нет, ваше сиятельство, серый в яблоках был только у его высочества Патрика. Лорд Кэмерон на своей вороной кобыле всегда ездит, он и сейчас на ней пожаловал… У лорда Гранта – соловый жеребчик, хозяин ему сам о позапрошлом годе из нашего же табуна продал… Мак-Лины на гнедых были. Сир Нокс Маккензи – у него мерин белый.
– А хозяева?
– Сир Малькольм на охоту завсегда на бербере своем, тот буланый… Молодые господа: сир Робин на вороном жеребце, сир Вильям – на каурой, он завсегда на ней… И сир Ранальд – на испанце, тож вороном. Поклясться могу хоть на чем, уж хозяйских лошадок я как свои пять пальцев знаю! Не было ни у кого, окромя его высочества, жеребца серого в яблоках.
– Понятно, – угрюмо кивнул лорд. – Все мимо… Ладно, больше не задерживаю. Благодарю, что на вопросы ответили. Пойдем, Творимир. Я гонг слышал, к ужину зовут.
Он кивнул русичу, и они вышли. Мало что понимающие приятели переглянулись.
– Так чего он хотел-то? – морща светлые брови, неуверенно спросил Шон.
Тот, кого он звал Дики, снова по привычке развел руками:
– Видать, нечисто что-то там с принцем, дружище. Неспроста нас тут королевская гончая пытала… Неужто, спаси господи, и правда не врут слухи – не сам он убился, принц-то?
– Да мы же сами видели… – начал было конюший и, запнувшись, быстро заморгал: – Так ведь это получается, мы с тобой, Дики, видели не то, что видели, а что нам показать хотели?
– То исть как?
– Ну получается, что так, – наморщил лоб непривычный к такой напряженной умственной деятельности Шон. – Подстроил кто-то, вон как его сиятельство говорит!
– Точно. – Солдат помолчал и добавил: – И знаешь, чего я думаю?
– Чего?
– Ты ж тогда Розалинду искал, помнишь?
– Ну!
– Я вот еще тогда подумал – как она, жеребая-то, из загона исхитрилась сбечь? Ну не перепрыгнула ж! А теперь вот как осенило – ну как засов отворил кто? А?
– А ить… и правда, – медленно проговорил конюший. – Надо было его сиятельству сказать, что ж ты?
– Дак я только щас об том подумал, – всплеснул руками приятель. – Надо будет всенепременно ему, покуда не уехал…
– Надо будет… Обожди! Как его звать-то? Мак-Лайон?
– Он самый.
– Дак ведь, выходит, я сегодня днем с его женушкой у загона повстречался, – осенило Шона. – Она еще хотела опосля ужина зайти на конюшню, на Флору поглядеть.
– Вот придет – так ей и скажи, она уж передаст! – обрадовался Дики.
– Всенепременно обскажу, – решил тот. – А там уж… я слыхал, муж у ней этот, ну… собаку съел на таких-то делах. Там уж сам разберется. Наше дело маленькое.
– И то правда.
