Глава 9. СТАС
Дверь флигеля была как раз напротив входа в особняк. Но если во флигеле дверь была угловой, то в особняке вход был расположен по центру. Активность до сих пор проявляла только левая относительно входа часть особняка. Именно из окон левой стороны стреляли, там же сейчас работали Сникерсы. Между тем апартаменты Горчичника были в правой части, на втором этаже; что находилось на первом — Крокодил не сообщил. То ли не успел, то ли и сам не знал. Вот эти-то апартаменты им и предстояло зачистить. А если Горчичника и Кукловода в них нет — еще и проверить правую часть первого этажа.
Пока Стас бежал к особняку, дверь открылась. Четвертый впустил Стаса и махнул трем парням, жавшимся к стене и старавшимся не смотреть на два трупа, лежавших на полу. Один из трупов, мешавший открыть дверь, Сникерс-маленький только что оттащил от входа. Об этом можно было догадаться по широкой полосе крови, пролегшей от двери и до живота лежавшего ничком мужчины.
Программистов Стас сразу же узнал. Один из них был совсем не таким, каким Стас представлял себе хакера, но довольно высоким, несколько склонным к полноте, чувствовал он себя, похоже, достаточно уверенно. Во всяком случае, из троих он был самым спокойным. А вот двое других выглядели, как и полагается хакерам, мелкими и невзрачными; у маленького лысоватого брюнета от страха дрожали руки, у того, что повыше, светловолосого, сутулого и узкоплечего, были разбиты очки, и он то снимал их, то пытался рассмотреть через чудом уцелевшие в оправе осколки стекол окружающий, ставший вдруг смертельно опасным, мир.
Стас вспомнил статью, которую прочитал, пытаясь понять, каким должен быть Программер. Да, вполне соответствует. Рано повзрослевшие дети — и одновременно взрослые, навсегда оставшиеся детьми.
— Ну, что тут у вас?
— Программистов освободили. Горчичника, который смахивает на черномазого, убили — если это Горчичник, конечно. Наум на втором этаже, блокирует выход из его апартаментов.
Стас усмехнулся.
Ага, значит, Сникерса-большого зовут Наум. Интересно, а Влада, в горячке боя, уже называла его Стасом? А он ее — всегда ли называл Вторым? Эх, конспираторы…
Стас взял автомат убитого охранника, передернул затвор, снял с предохранителя, протянул Крокодилу.
— Стрелять умеешь?
— Нет! — оттолкнул он автомат обеими руками. — Вот ему дайте, — указал он на молодого, но уже наполовину облысевшего брюнета, но тот мгновенно скопировал жест неприятия:
— Я никого никогда не убивал и не смогу… при всем желании…
Автомат взял очкарик.
— Давайте я попробую. Куда нажимать?
— Ладно, обойдемся, — вздохнул Стас.
Забрав автомат, он обтер его о брюки, стараясь уничтожить отпечатки пальцев, и положил рядом с трупом.
Стасу показалось, что кто-то попытался войти в открытую створку дверей, но потом раздумал. Послышался приглушенный рокот мотора.
— Машина! — предупредил Спикере.
Стас бросился к двери, выглянул было, но тут же понял, что этого делать не следовало, и отпрянул в холл.
Во дворе оглушительно, словно пускач дизельного трактора, протатакал автомат. В холле, сбивая штукатурку со стен, прожужжали пули.
Высокий программист среагировал быстрее всех и бросился на пол. Двое других растерянно озирались по сторонам, не понимая, откуда исходит опасность.
— Кто-то из хозяев пытается уехать, — крикнул Стас Четвертому. — Стреляли по входной двери. Я выскочу, а ты прикрой!
Сникерс-четыре подошел к двери, выставил автомат.
— Давай!
Едва Стас, коротко разбежавшись, выпрыгнул из двери, Четвертый дал длинную очередь наугад, не выглядывая во двор, просто в сторону флигеля.
Стас на лету сориентировался, едва приземлившись, упал, перекатился, на секунду зафиксировался, дал длинную очередь по уже подъехавшему к воротам джипу, из окна которого, видимо, и стреляли по особняку. В заднем стекле машины расцвели мелкие белые цветы, но Стас не обольщался — стрелок скорее всего спрятался за багажником и сиденьями.
Откуда взялась еще одна машина? Ах да, гараж. Нападающие оставили без внимания довольно-таки большой гараж, пристроенный к дальней стене огороженного участка. А в нем, видимо, стоял джип Горчичника. Значит, в машине — он?
Стас, вспомнив, что весь на виду, уже привычным взглядом, настроенным выявлять все, что движется, скользнул по окнам особняка.
И вовремя: в окне на втором этаже, третьем справа, мелькнула какая-то тень.
Руки Стаса уже разворачивали автомат. Едва закончив движение, Стас дал короткую очередь, прыгнул в сторону двери, еще раз выстрелил.
Боковым зрением он заметил какое-то движение со стороны ворот.
Из джипа выскочил плотно сбитый парень, бросился в сторожку.
У Стаса сжалось сердце.
А Влада? Где Влада?!
Стас бросился к сторожке.
Ворота начали открываться — видимо, парень включил нужный механизм. Бандит показался из-за угла сторожки, увидел бегущего Стаса — открытого со всех сторон, беззащитного, словно котенок, впервые отважившийся выйти во двор, в котором рыскают злые собаки.
Стас хотел было стрелять на бегу, но понял, что в бандита попадет вряд ли, а вот во Владу — если она где-то там, возле сторожки, — вполне может угодить шальная пуля, и стрелять не стал. Вместо этого он притормозил и приготовился падать, как только бандит вскинет автомат. Но бандит был намного старше и неизмеримо опытнее, чем Стас, и стрелять начал от бедра. Стас еле-еле успел упасть на руки — его собственный автомат больно прищемил ему пальцы — и поднял голову, одновременно приподнимая ствол.
Он катастрофически не успевал: бандит уже наклонял ствол своего «калаша». Сникерс-маленький не стрелял, потому что до последней секунды боялся попасть в Стаса, а теперь явно не успевал прицелиться. И ему, и Стасу не хватило каких-то двух секунд.
Плитки перед носом Стаса были густо-розового цвета. Такой бывает утренняя заря в период своего расцвета.
Злой огонек на конце ствола автомата был малиновым.
Вот и все…
Бандит вдруг покачнулся, словно его ударил в плечо силач-невидимка, и завалился набок. Из-за сторожки показалась Влада. Пальто на ней было расстегнуто, из-за пояса джинсов выглядывал рожок, в руках был готовый к бою автомат.
Смерть, притаившаяся в тонких девичьих руках, удивительным образом подчеркивала красоту Влады. Она была невыносимо привлекательна в эту минуту и в то же время — чрезвычайно опасна. Примерно те же чувства, наверное, вызывала когда-то у мужчин амазонка в боевых доспехах и с луком в руках.
— Ты… Не ранена? — крикнул Стас, вставая.
— Нет, — грустно покачала головой Влада.
Стас подбежал к машине, заглянул через открытую дверцу. В джипе никого больше не было. Стас подошел к убитому. Нет, ни на одного из Горчичников он похож не был.
Влада по-прежнему стояла возле угла сторожки. Лицо ее казалось спокойным, но Стас этому показному спокойствию не поверил.
— Почему ты не убила бандита стразу?
— Он меня не заметил вроде… — пожала плечами Влада. — И потом, должен же был кто-то ворота открыть? Я пыталась разобраться в кнопках, но не смогла. Вы ведь уже заканчиваете?
— Заканчиваем. Сиди в сторожке и контролируй вход. Карабаса и Горчичника сможешь убить, если появятся?
— Смогу.
Стас повернул назад, к особняку.
Если бы Стас мог, он бы вздохнул на бегу — Владе снова пришлось убить человека, — но он и так дышал тяжело, словно на финише полуторакилометровки. У него болели налившиеся усталостью бедра. Но отдыхать было некогда. Нужно срочно отыскать и убить Горчичника и, самое главное, Кукловода.
Кто-то шел навстречу Стасу. Кто-то очень знакомый, в расстегнутом плаще, из-под которого выглядывал замызганный белый халат, с объемистым — и тоже очень знакомым — старинным портфелем в руке. Шел быстро, деловито, но вместе с тем спокойно, в полный рост. Словно не слышал выстрелов, словно его не могли убить в любую следующую секунду.
— Твикс, он сказал, что знает вас и что именно из-за вас у него были неприятности, — крикнул Сникерс-четвертый, выглядывая из двери и не спуская со спины гримера — а это был он — автомат.
— Да, из-за вас, — подтвердил Иван Антонович.
Под правым его глазом был огромный синяк, левая скула представляла собой одну большую ссадину, бровь, кажется, была рассечена.
— За что они вас?
— Хотели узнать конфиденциальную информацию об одном из моих клиентов. Только не подумайте, что о генсеке. Я не сказал, они рассердились… Но я знал, вы не оставите меня в беде!
— Уходите быстрее! — заторопился Стас. — Здесь сейчас опять будут стрелять.
— Ухожу, ухожу. Понадобятся мои услуги — звоните! — уже в спину Стасу прокричал гример.
Стас вбежал в особняк.
— Сникерс, откуда он взялся?
— Вышел из левого крыла. Я его чуть не застрелил. Но он шел так спокойно и важно — словно врач, возвращающийся от больного.
— Правильно сделал, что не застрелил. Хороший мужик. Ты вот что… Займи позицию во флигеле и контролируй двор, чтобы никто не ушел. Начнет кто-то прорываться к воротам — поможешь Твиксу-два дать ему в лоб. А мы с Третьим сейчас зачистим второй этаж. Если выстрелы стихнут, а нас после этого пару минут не будет — немедленно уезжайте! Кстати, во второй комнате флигеля раненый — ты его не трогай, он смирный. А вы пока посидите здесь, — повернулся Стас к программистам. — Думаю, пока что холл — самое безопасное место.
— Прикроешь? — с сомнением посмотрел Сникерс-маленький на площадку между домами, которую ему предстояло преодолеть под, вполне возможно, огнем из окон.
— Побежишь на счет три. Раз, два, три!
Сникерс-маленький рванул к флигелю. Стас выскочил на площадку, выискивая в окнах мишень и жалея, что рожок почти пуст. Но обошлось, по Четвертому никто не стрелял.
Стас вернулся в особняк, поменял магазин на полный, старый выбросил, кое-как обтерев его о брюки, с пистолетом в руке и автоматом на груди поднялся на второй этаж.
Наум сидел на полу, зубами и пальцами затягивая узел на концах оторванного от рубашки рукава, которым было обмотано предплечье его левой руки. Куртка с простреленным рукавом лежала рядом.
— Где вы там трахаетесь? — зло спросил он. — Меня уже подстрелили. Затяни узел! — попросил он Стаса.
Стас подскочил к нему, стянул концы рукава. Сникерс-три поморщился.
— У них в двери бойница устроена. Получилось что-то вроде дота. Я попробовал попасть в дырочку, но промахнулся, а бандит — нет. Но кость, кажется, цела. Что делать будем?
— С ручными гранатами обращаться умеешь?
— Одно задание выполняли… А что, у тебя есть?
— Да, пять штук.
— Класс! — обрадовался Наум. — Вот это конкретно, ничего не скажешь!
Он взял «лимонку», осмотрел ее, сунул в карман ее и еще одну; третью, наступательную, положил в другой карман.
— Отвлеки их: выставь сверху автомат и дай очередь. Только не высовывайся и даже руку им не показывай — продырявят! Но стреляй только после того, как я переметнусь на ту сторону. Я и левой хорошо бросаю, но, боюсь, рана помешает. А правой сподручнее бросать с той стороны.
Отойдя метров на пять, Наум с разгона пересек опасный коридор и спрятался за выступом стены.
Из коридора дали очередь. Пули просвистели мимо Стаса и Наума, в противоположном конце коридора посыпались стекла.
— Готов? Начинай! — вполголоса скомандовал Наум.
Стас выставил в коридор ствол автомата, дал короткую очередь. Наум одновременно низом бросил гранату.
Грохнуло, прожужжали осколки, волной нахлынул запах штукатурки.
Наум на мгновение выглянул в коридор и бросил вторую гранату, через секунду после ее взрыва — третью.
Все повторилось, только запах штукатурки и белая пыль так и остались висеть в воздухе.
Дальше все шло как на тренировках. Они пробежали мимо сорванной с петель двери и двух трупов, методично зачистили четыре просторные комнаты. Одна из них была роскошной гостиной, другая — еще более роскошной спальней с огромной кроватью под балдахином, третья — рабочим кабинетом, назначение четвертой осталось для Стаса непонятным. Бандитов в апартаментах было только двое, обоих убил Наум; еще один лежал у простреленного окна готовенький — видно, тот самый, которого через окно уложил Стас.
— Горчичника здесь нет, — убитым голосом сказал Наум. — Все напрасно…
— Давай проверим первый этаж, правое крыло. Вы ведь там не были?
— Нет. Горчичник должен был быть в своих апартаментах!
— Мы слишком долго до них добирались.
Наум взглянул на часы.
— После первого выстрела прошло восемь минут. Да, долго. Он сто раз успел спрятаться.
— Идем вниз.
Они, конечно, не сошли по ступенькам, а сбежали.
Здесь было восемь небольших комнат. Все они были разные, все пустые и все похожи одна на другую, как похожи номера одной гостиницы. Но каждая из них напоминала и еще что-то. Только открыв дверь в пятую комнату, Стас понял, что именно напоминает любая из комнат: девичью спальню! В одной — аромат духов и разорванная упаковка от женских прокладок на полу, в другой — кружевные трусики, забытые на кресле, в третьей — большая кукла в пышном розовом платье, восседающая на телевизоре, и в каждой — большое зеркало и столик перед ним, заставленный баночками со всевозможными кремами, флаконами духов и баллончиками дезодорантов. На окнах решетки, стекла окон рифленые. Чтобы, значит, шестерки в окна не заглядывали и не залезали, а девочки, наоборот, не видели, что происходит во дворе.
— Это спальни «гарема», — догадался и Наум. — А где жены?
Жены были в последней, восьмой комнате. Девчонки Владиного примерно возраста, блондинки, брюнетки, шатенки и рыжие, в количестве семи-восьми, стояли в углу более просторной, чем остальные, комнаты, сбившись в кучу, и были совершенно голые.
— А-а-а-а! — подняли они визг, когда Наум распахнул дверь, а Стас, с автоматом в правой руке и пистолетом в левой, ворвался в комнату.
Орали они так, что совершенно заглушили звук выстрелов.
Заслоняясь восхитительными голыми телами, в углу стоял вполне одетый — даже в бронежилете! — мужчина и стрелял в Стаса и Наума из пистолета.
К счастью, он выстрелил вначале в Стаса, потом в Наума и снова в Стаса. Стасу такой номер удался бы, Горчичник его бездарно провалил: ни одна пуля не настигла цель.
Стаса словно смерчем вынесло из комнаты.
— Цел? — спросил Наум. В глазах его застыло восхищение: пока Стас делал ходку в комнату и обратно, Наум успел запечатлеть в памяти «семейный портрет в интерьере».
Стас успел увидеть только много голых грудей и испуганных глаз.
— Цел.
— И что делать будем? Это ведь Горчичник, да?
Стас хотел ответить «Не знаю», но не успел: в спальне снова родился и быстро достиг крещендо многоголосый девчачий визг. Только теперь он был не испуганный — вернее, не только испуганный, — а еще и разъяренный. Точнее, быстро переходил из испуганного в разъяренный.
— Пошли! Я первый! — скомандовал Стас, бросая автомат на пол и перехватывая пистолет в правую руку.
Он прошил комнату словно бронебойный снаряд, почти насквозь, и замер на мгновение у окна, готовый тут же отпрыгнуть в сторону или упасть на пол. Наум, едва заскочив в комнату, отпрянул в ближайший к двери и самый дальний от «гарема» и Горчичника угол, тоже готовый и стрелять, и метаться по комнате, уклоняясь от выстрелов.
Но ни отпрыгивать, ни метаться по комнате им не пришлось.
В углу была куча мала. Мелькали девичьи упругие попки и почти столь же упругие груди с коричневыми и розовыми сосками, поднимались и опускались руки с крепко сжатыми маленькими кулачками, а под этой грудой восхитительных тел, словно Гулливер, на которого напали лилипуты, барахтался, пытаясь встать и стряхнуть их всех разом, наполовину растерзанный мужчина. Горчичник или нет? Очень похож, и вместе с тем…
Рукава сорочки Горчичника были разорваны, из прокушенных в нескольких местах ладоней и запястий текла кровь, лицо было располосовано острыми наманикюренными ногтями. В куче мале наметился некоторый порядок: на каждую ногу дородного мужчины навалилось по паре очаровательных созданий, на каждую руку — по одному, намертво вцепившемуся крепенькими острыми зубками в запястье или ладонь, одна барышня, зажав между колен голову Горчичника, с упоением рвала на нем волосы, а остальные срывали с поверженного великана бронежилет и одежду.
Особую ненависть у них вызывали почему-то брюки.
На полу лежал пистолет. Стас хотел было по привычке забрать его, но потом раздумал.
Истошный крик Горчичника вплелся в общий хор. Он дернулся и даже вырвал одну руку, но ею немедленно завладели сразу две разъяренные фурии. После этого Горчичник только стонал, вяло дергаясь, а в общем вое стали слышны отдельные голоса:
— Я ему член откушу!
— Сначала яйцы, чтоб помучился.
— Чур, одно мое!
— Поизмывался над нами, козел! Теперь наша очередь!
— Мы тебе сейчас такой минет сделаем!
— Девочки, а может, и правда, сначала изнасилуем его, как он нас, а в самый последний момент…
— У меня самые острые зубы! Чур я!
Стас подошел к девицам, похлопал одну, еще совсем девочку, по плечу. Она повернула в его сторону потное счастливое лицо.
— Это — Горчичник?
— Нет, это его брат. Горчичник заперся наверху или на крыше, у него в спальне лестница есть. Вот бы его сюда!.. — мечтательно протянула она. — Такой же садюга, если не хуже. Вы убьете его?
Взгляд Стаса невольно опустился на ее груди, но девочку это ни капельки не смутило.
— Если найдем. А вы этого?..
— Только вначале помучим! — показала острые зубки девочка и стала похожа на вампиршу.
— Не выпустите живым?
— Нет!! Ни за что! Мы его потом еще десять раз из пистолета убьем, для верности! — пообещала она, и Стас ей поверил.
Он поднял пистолет, выщелкнул обойму. В ней оставалось только два патрона. Были они необычно длинными, да и рукоятка пистолета была чересчур широкой, хотя весил он примерно столько же, сколько «Макаров».
Стас сунул необычный пистолет за пояс, а «свой», кое-как обтерев, вставив свежую обойму и сняв с предохранителя, отдал девочке.
— Осталось только нажать на крючок. И не стреляй в бронежилет, лучше в голову. Осторожно, своих не перебей!
— Будь спок! — злорадно усмехнулась она, отходя от кучи малы на пару метров. — Уж я-то не промахнусь!
— А-а-а! — благим матом заорал брат Горчичника. Видно, девочки начали реализовывать свой план мести.
Между тем какой-то тяжелый гул донесся со двора. Вернее, доносился, и уже не первую секунду. Вначале, из-за визга девчонок, гула не было слышно, но вопли и крики постепенно стихали, а гул, наоборот, нарастал, и теперь от него закладывало уши.
Послышалась автоматная очередь, па ее мелодию наложилась еще одна.
Стас и Наум бросились мимо жмущихся к стенам программистов во двор.
Над особняком завис, медленно снижаясь, желтобокий вертолет с большими буквами «ГИБДД» на брюхе. На пилоте были наушники и очки, рядом сидел милиционер в черном бронежилете и через открытую дверь из десантного автомата стрелял по окнам флигеля. Заметив новые мишени, он опустил автомат чуть ниже. Стас и Наум, не сговариваясь, брызнули в стороны: Стас к флигелю, Наум к особняку. Это спасло им жизнь: стрелок, погнавшись за двумя зайцами, остался с носом.
Влетев в проем двери, Стас повернул направо, заглянул в дежурку. Здесь, прячась за простенком, Четвертый менял магазин.
— Я в соседней комнате! — крикнул Стас, проверяя, сколько патронов осталось в магазине. Десятка полтора, на пару очередей хватит.
Стас вбежал в спальню охранников. Раненный им инженер так и сидел под окном, то бросая испуганный взгляд на Стаса, то закатывая глаза в бессильной попытке увидеть, что делается за окном и понять, что же происходит. Бедро его было перетянуто бинтом прямо поверх брючины.
— Ты как? — спросил Стас, словно у давнего знакомого.
— Ничего. Только голова очень кружится и слабость. Меня твой напарник перевязал. Это вертолет «скорой помощи»?
— Да, но он заберет только Горчичника.
Бандит спросил что-то еще, но Стас из-за выстрелов его не услышал. Подойдя к окну сбоку, чтобы не попасть в сектор обстрела, Стас прихваченным по пути стулом высадил стекло.
В комнату немедленно влетел рой пуль. Стас инстинктивно втянул голову в плечи, но его рикошетом не зацепило.
— Сникерс, отвлеки! — крикнул Стас.
Дождавшись, когда из соседней комнаты прогремит автоматная очередь, он подскочил к окну, навел автомат, дал длинную очередь по кабине и упал на пол.
На него пристально, не мигая, правым глазом смотрел инженер; левый глаз его был выбит срикошетившей пулей.
— Эй! — тронул его Стас за ногу, но инженер, ничего не ответив, завалился набок.
Ему второй раз сегодня не повезло. Второй и последний. А долго ли еще будет везти Твиксам и Сникерсам? Наума уже зацепило…
Стас поменял магазин, передернул затвор, опустевший рожок, обтерев о брюки, выбросил и лишь после этого, приподнявшись, выглянул в окно.
Вертолет все еще болтался в воздухе, по напоминал теперь пьяного, которому в чужом доме срочно понадобилось освободить взбунтовавшийся желудок, а где туалет, он не знает. Вертушка уже не висела над плоской крышей, намереваясь то ли сесть на нее, то ли выбросить лестницу, но, кренясь на левый борт, кружила над двором.
Мент по прежнему пытался стрелять, но теперь его задача значительно осложнилась.
Зато Стас смог спокойно прицелиться и нажать на спусковой крючок.
В новом рожке каждая третья пуля была трассирующей, и Стас четко видел, как злые светлячки изрешетили стекло кабины.
Вертолет, завалившись набок, исчез за особняком, и над его крышей поднялось черно-багровое облако.
На крыше, кстати, стреляли — вначале трижды прозвучали выстрелы из пистолета, потом очередь из автомата и снова три выстрела из пистолета. Но над срезом стены не показалась ничья голова.
Стас, успевший немного отдышаться, заскочил в дежурку, взял в шкафу четыре обоймы для своего нового пистолета — эти необычно широкие магазины он заприметил еще во время зачистки флигеля — и, попросив Четвертого вывести программистов к сторожке, выбежал во двор.
Горчичник поднялся на крышу по лестнице. Единственное место, где она могла быть, — за балдахином в его спальне. Наум поднялся вслед за Горчичником на крышу, произошла перестрелка. Кто в ней победил? Если бы Наум, он показался бы на краю, сообщил радостное известие. Если Горчичник, то что он сейчас будет делать?
На крыше вновь стреляли из автомата, и не по Стасу. Значит, Наум еще жив. Есть ли на крыше укрытия? Какие-нибудь вентиляционные трубы, бетонные выступы, за которыми можно спрятаться, должны быть.
Стас, решивший было вначале подняться на крышу вслед за Наумом, раздумал. Выход на крышу, вполне возможно, простреливается, нужно искать другое решение. Только вот знать бы, где его искать…
Стас пробежал вдоль стены особняка направо, в сторону гаража, повернул за угол и чуть было не врезался в мужчину, только что спрыгнувшего с пожарной лестницы. Была она короткой, доходила только до потолка высокого первого этажа, и после прыжка мужчина, не устояв, опустился на четвереньки. На нем был черный милицейский бронежилет, в правой руке, прижатой силой тяжести к земле, чернел пистолет.
Это был Горчичник, второй и последний.
Он чем-то напоминал людоеда из самой первой Игры, хоть и не был таким толстым. Но, так же как в первой Игре, смертельно усталому и голодному Стасу очень хотелось его убить.
Они выстрелили друг в друга практически одновременно. Пуля Горчичника, как понял мгновением позже Стас, пролетела совсем рядом с его ногой где-то на уровне колен — задрать ствол пистолета выше Горчичник не успел.
Пистолет Стаса чуть слышно щелкнул. Осечка? Да нет, пуля Стаса вошла «людоеду» ровнехонько меж глаз.
Горчичник ткнулся носом в землю и замер, словно заколотый боров.
«Да это же ПСС, знаменитый пистолет российских спецслужб! — сообразил наконец Стас. — И выстрелов в «гареме» не было слышно не из-за визга девчонок, а потому, что пистолет бесшумный! Патроны у него особые, удлиненные, потому и рукоятка широкая…»
Стас хотел было всадить в Горчичника еще одну пулю, но не успел: кто-то выстрелил сверху.
Стас попытался отпрыгнуть в сторону, но сил на прыжок уже не было, и он просто завалился набок, пытаясь отыскать на фоне серого неба силуэт стрелявшего и, если очень повезет, попасть в него.
Сверху выстрелили еще раз, и только теперь Стас понял: это Наум всаживает в уже мертвого Горчичника пулю за пулей.
Видно, есть за что…
Стас встал, махнул рукой:
— Спускайся. Уходим. А Кукловод вам не попадался?
— На первом этаже наш Кукловод, первая комната слева, — хмыкнул Наум. — Можешь полюбоваться, пока я спускаюсь.
Стас, задыхаясь и с трудом делая каждый шаг, влетел в особняк, заскочил в первую комнату слева.
Карабас сидел на полу возле степы. Над правой бровью его была дырка, вытекшая из нее кровь уже запеклась. Еще две пули он получил в грудь — против «калаша» не устоял легкий бронежилет, который Кукловод, оказывается, всегда носил под рубашкой; а так-то он вовсе даже не был толстым.
Видно, то ли Сникерс-четыре, то ли Наум, желая удостовериться, что это именно Кукловод, отодрали ему накладную бороду, и теперь она свисала с его подбородка, словно черная мочалка. Борода была не простой — особая подкладка делала лицо Кукловода полным, под стать «накачанной» бронежилетом фигуре. На груди его, повыше пулевых отверстий, висела уже знакомая Стасу коробочка, менявшая голос, а на животе покоились до боли знакомые черные очки; одного стекла в них не хватало.
Стас, сам не зная для чего, снял с шеи Карабаса коробочку. От неосторожного движения труп завалился набок, а борода отвалилась.
На всякий случай Стас приложил руку к остывающей шее своего недавнего хозяина. Все правда, без дураков — Кукловод мертв.
— Твикс, уходим! — крикнул во дворе Наум.
Стас бросился к дверям.
Женский визг в соседнем крыле продолжался — не обращая внимания на выстрелы, девочки из гарема приводили вынесенный пять минут назад приговор в исполнение.
— А говорят, у нас демократия слабая! — хмыкнул Наум. — Неправда все это. Вот, уже до суда Линча доросли!
Стас, не отвечая, бежал к сторожке.
— Твикс-два! Уходим! Твикс!..
Влада не отзывалась, и у Стаса сжалось сердце.
Если с нею что-нибудь случилось…
Влада вышла из дверей, улыбнулась краешками губ.
— Что, все? Гэйм из овэр?
Стас бросился к ней, сжал в объятьях, отстранил тревожно:
— Ты не ранена?
— Нет. А тебя… куда зацепило? В ногу?
— Нет. Я просто устал, поэтому и ковыляю. Идем в машину.
Сникерс-маленький уже завел мотор.
Подошел Наум. Его куртка с простреленным рукавом была наброшена на плечи — видно, спускаясь с крыши, он подобрал куртку там, где бросил несколько минут назад.
— Горчичник на крыше был не один, с охранником, пришлось повозиться, — объяснил он. — Садимся!
Мест всем, конечно, не хватило, и Влада пристроилась на коленях у программистов. Джип, взревев двигателем и дернувшись, тронулся с места — видно, опыта вождения у Четвертого было маловато.
— Нас остановит первый же гибэдэдэшник, — забеспокоился лысеющий программист. — Окна прострелены, и автоматы во все стороны торчат…
— Автоматы могут еще пригодиться. Сейчас мы разделимся, — успокоил его Стас. — Вы останетесь в этой машине, а мы пересядем в другую. Кто-то водить умеет?
— Я умею, — неохотно признался толстый программер. — Но у меня нет ни прав, ни доверенности на эту тачку.
— Поэтому оставьте ее при первой же возможности и разъезжайтесь попутками или автобусами. Мы сделаем то же самое.
— А Кукловод? Кукловода убили? — спросила Влада.
— Да. Жаль, не я, — ответил Стас.
— Может, и ты, — не согласился с ним Наум. — Его через окно кто-то из нас убил. Когда я зачищал комнату, он уже готовенький сидел.
— А видеозаписи? — обратился Стас к Крокодилу. — Вы их забрали?
— Да, вот они.
Крокодил распахнул пальто. В каждом внутреннем кармане у него было по обгорелой и покореженной видеокассете, еще одна торчала за поясом.
Стас вздохнул. Видеокассета за поясом — это гораздо приятнее, чем пистолет.
— Крокодил дал мне гранату, я взорвал ею большой сейф, и мы забрали все, что после этого уцелело, — подтвердил Наум. — Деньги там тоже были, но немного, каждому по пачке.
Он действительно дал киллерам по пачке долларов, и даже программистам досталась одна на троих пачка сотенных, покрытая копотью. Влада, молча покачав головой, от денег отказалась, их забрал Стас.
— Кассеты тоже отдайте, пожалуйста, мне, — потребовал он, протягивая руку. Крокодил безропотно отдал ему кассеты. — Другие сведения о нас здесь где-то есть? База данных на компьютере?
— Я сам разбил вдребезги оба их сервака, — вмешался Сникерс-маленький. — И еще комп в кабинете Горчичника. Жесткие диски прострелил, сначала несколько раз в плоскость, потом в торец. Варварство, конечно…
— Я тоже крушил все компы, которые попадались мне на глаза, — сказал Наум.
В карманах места уже не было, за поясом торчал пистолет, и Стас сунул кассеты за пазуху.
— Жаль, на серваках хорошие программы были, — посетовал Крокодил. — Я «замок» два года разрабатывал. Дома, правда, остались компакты с наработками, но программу целиком я уже здесь слепил.
В сторону особняка шла какая-то машина.
— Спрячьте автоматы! — приказал Стас. — Это не бригада из спортзала возвращается?
— Нет. Им еще рано, — ни капельки не взволновался Крокодил.
— Сейчас они обнаружат мамаево побоище и бросятся за нами в погоню, — беспокоился Стас.
— Думаю, наоборот: сейчас они быстро-быстро оттуда смоются и даже милицию не станут вызывать, — не согласился с ним Крокодил и даже, как показалось Стасу, зевнул.
Ну и толстокожий… Не Крокодил, а прямо-таки Бегемот. Впрочем, у крокодилов шкура тоже толстая.
Четвертый тем временем остановил машину возле брошенного ими полчаса назад — нет, всего лишь семнадцать минут! — джипа.
— Твикс, Сникерсы — пересаживаемся, — скомандовал Стас. — А вы, ребята…
Уже открыв дверцу и выскочив из машины, Стас внимательно посмотрел на программистов, стараясь запомнить их лица.
— …Забудьте о том, что нас видели. Легенда такая: была стрельба, а когда она стихла, вы решили воспользоваться шансом. Можете даже не разбегаться, а сдаться первому же менту, которого встретите. Заодно и «скорую» вызовите — вдруг там еще кто живой остался. Ну а у кого окажется хорошая память… особенно на лица… не завидую я ему. Нас четверо, работать вы нас научили отменно, но благодарить мы вас за это не станем. Верно, шоколадные солдатики?
— Не станем, — мрачно подтвердил Наум и повел стволом автомата вдоль окон джипа — как раз на уровне голов, чтобы каждый смог заглянуть в черный зрачок, в котором прячется смерть.
— Мы вас не видели и не знали. Поскользнулись, упали, очнулись — гипс, — ответил за всех Крокодил. — Только и вы нас никогда не видели, ладно? Если вас повяжут — нас ведь тоже за соучастие могут привлечь. Так что все поровну, все справедливо.
Киллеры быстро уселись в джип, последним — Стас. Пока Крокодил пересаживался с заднего на переднее сиденье прошитого автоматной очередью джипа, Стас успел завести «свою» машину и первым выехал на проселок, ведущий к шоссе.
Только бы не нарваться на милицию, которая наверняка уже мчит к месту побоища. Крокодил соврал: у киллеров и программистов совсем разное положение. Ничего не поровну, ничего не справедливо — как всегда и везде. Программисты — в лучшем случае соучастники, киллеры — закоренелые преступники. А ведь без программ не было бы и киллеров… Какая же тут справедливость?
Кассеты за пазухой мешали, и Стас попросил Сникерса-маленького положить их, вместе с кукловодовским модификатором голоса и оставшимися гранатами, в черную сумку с барахлом.
Выехав на шоссе, Стас повернул налево, в сторону Москвы.
— Ты что, с ума сошел? — задергался Наум. — Нас и бригада может встретить, и милиция уже наверняка сюда едет!
— Вот именно, что сюда. Менты еще не знают, что произошло, и вряд ли будут обращать внимание на встречные машины. А бригада… Я бы на месте бугра сюда уже не ехал. Его, конечно, вызвали… А вот и бригада!
Навстречу им шел знакомый темно-зеленый джип, следом еще один.
— Стреляем? — спросил Наум таким тоном, каким за праздничным столом спрашивают: «Еще по одной?»
— Нет. У них на хвосте милиция, пусть между собой разбираются.
Джипы промчались мимо, явно превышая скорость. Но Стас ошибся: мчавшиеся следом с сиренами и мигалками «бобики» не гнались за джипами, а просто спешили к месту происшествия. Наверняка на шоссе были слышны выстрелы и взрывы, кто-то позвонил по мобильному… Или это прикормленные гибэдэдэшники спешат на подмогу? Вначале выслали вертолет, теперь машины…
— Ну, кто в джипах?
— По-моему, в первом Серьез, — отозвалась Влада. Она достала аптечку и бинтовала рану Наума.
— Там человек шесть, и окна тонированные. Я никого не разглядел, кроме шофера и бригадира на правом сиденье, — обстоятельно доложил Четвертый. — Мне показалось, он похож на один из портретов Горчичника.
— Да, но это не Горчичник, а Серьез, — согласился с Владой Стас.
— Мне вообще ничего не было видно, — пробурчал Наум, морщась от боли. — А кто такой Серьез?
— Один из бугров Горчичника. Протрите автоматы и пистолеты. Будем от них избавляться. Только в партере, не поднимайте!
— От автоматов — да, а вот от пистолетов… — засомневался Наум. — Непривычно как-то без них. Может, оставим?
— Как хотите. Я свой выброшу.
— Куда, в урну? — не понял Четвертый.
— Оставлю в джипе, а джип сожгу. Спрячьте автоматы под коврики, вдруг действительно какой-нибудь гибэдэдэшник прицепится…
Они выехали на Кольцевую. Наум, постанывая и чертыхаясь, надел куртку.
— А почему не прямо в сторону центра? — спросил Сникерс-маленький.
— Минут через пять — десять менты транспорт на Профсоюзной, продолжающей Калужское шоссе, будут проверять более тщательно, чем на других радиальных проспектах. Лучше сразу с нее уйти.
— Знаете, ребята… А вдруг мы еще понадобимся друг другу… — задумчиво протянул Наум. — Давайте все же оставим какую-то возможность встретиться…
— Нет! Завтра я все забуду, раз и навсегда! — перебила его Влада.
Стас, зачем-то нажав на педаль газа до упора, чуть не врезался в идущую впереди «хонду».
— И все-таки… — не сдавался Наум. — Кукловод придумал нам шоколадные клички, Крокодил построил виртуальный замок. Предлагаю позывной: «шоколадный замок». Похоже на «пряничный домик», помните, в детстве была такая сказка?
— Ну и где его искать, твой позывной? — не понял Сникерс-четыре.
— В Интернете, где же еще! На какой-нибудь доске объявлений размещается текст с этим позывным, еще лучше — открывается персональная страничка…
— Ни разу больше не войду в Интернет! — опрометчиво пообещала Влада.
Стас свернул налево.
— Кто знает этот район? Помнится, где-то здесь метро подходит чуть ли не к самой Кольцевой.
— О! Улица Паустовского! — обрадовался Сникерс-четыре. — Сейчас будет Новоясеневский проспект. Направо повернешь — метро «Битцевский парк», налево — станция «Ясенево»!
— Прямо поедешь — в ментовку попадешь… — проворчал Наум.
— Итак, мы вас никогда не видели, а вы — нас, — сказал на всякий случай Стас.
— Естественно. Было бы приятно с нами познакомиться, да жаль, не сложилось, — ухмыльнулся Наум. — А про Интернет забудьте. Глупости все это — шоколадные солдатики и пряничные домики.
Стас повернул налево, остановился метрах в десяти от ближайшей буквы «М».
Сникерсы забрали из сумки, так и пролежавшей все это время в багажнике, пакеты со своими шмотками, выскочили из джипа и пошли вперед, к станции.
— Сможешь сам сжечь машину? — спросила Влада.
— Ты тоже хочешь уйти? — огорчился Стас.
— А ты полагаешь, я и в дальнейшем должна рисковать наравне с тобой?
— Нет. Я справлюсь сам. Ты мне позвонишь?
Влада посмотрела на него так, словно она стояла у окна в вагоне, а Стас на перроне, и поезд уже тронулся, и уезжала она навсегда в Англию или даже в Австралию, а Стас оставался в России.
— Нет, — сказала она. — Я и в самом деле хотела бы обо всем забыть. Жаль, что в это «все» входишь и ты. Но так получилось.
— Тогда давай я позвоню.
— Не надо. Я должна обо всем забыть, понимаешь? Иначе мне будет очень трудно жить.
Влада погладила Стаса тонкими пальчиками по руке, чмокнула в щеку, открыла дверцу и вышла.
Стас несколько секунд смотрел ей вслед, потом выжал сцепление и нажал педаль газа. Когда он проезжал мимо Влады, она даже не повернула голову в сторону джипа.
Наверное, уже обо всем позабыла. Так быстро…
Стас свернул налево, на ближайшем перекрестке — еще раз налево. Недалеко была Кольцевая, между нею и улочкой, по которой ехал Стас, тянулся какой-то мелкий овражек с ручейком на дне.
Стас свернул с улочки, проехал пустырем до кустов и нескольких деревьев, въехал передними колесами в ручей.
Открыв заднюю дверь, Стас поискал запасную канистру с бензином и не нашел, но зато под руки ему попался шланг.
Две пустые пластиковые бутылки Стас отыскал в салоне. Открыв бензобак, Стас опустил в него шланг, подсосал, отплевываясь. Желтоватая струйка бензина наполнила вначале одну бутылку, потом вторую. Меняя бутылки, Стас облил руки. Аккуратно вытерев их найденной в багажнике ветошью, Стас влез с бутылками в салон, обильно полил бензином вначале автоматы и пистолеты, потом кресла. Не забыл он выложить из карманов пустые обоймы, из-за пояса — полный рожок. Единственное, что он себе оставил, — это две гранаты и пистолет, отобранный у Горчичника. Те четыре обоймы к нему, которые Стас забрал в металлическом шкафу, он тоже оставил в карманах.
Мало ли… Пригодятся.
Выйдя из джипа, Стас обошел его кругом, огляделся.
Совсем рядом огромный город жил напряженной жизнью. Работали заводы и фабрики, в тысячах офисов светились экраны компьютеров. Здесь же, на самой окраине города, в грязном ручейке гнили какие-то тряпки, ржавели консервные банки, мокли, пропитываясь влагой и оседая на дно, листья, облетевшие с окрестных кустов.
Поблизости не было ни души. Да и что делать нормальному человеку в послеобеденное время на самых задворках Москвы?
Стас вынул из багажника сумку с кассетами, дисками и каким-то своим барахлом, прошел, стараясь не выходить из кустов, в сторону улицы, с которой недавно свернул. Удалившись от джипа метров на пятнадцать, Стас еще раз осмотрелся.
С двадцати метров ПСС пробивает стальную каску. Пробьет ли он стенку джипа и бензобак?
Стас аккуратно прицелился, нажал на спусковой крючок. В пистолете чуть слышно щелкнуло — словно кто-то стукнул одна о другую металлическими ложками. Стас даже подумал, что — осечка, не отработано еще новое оружие и уникальные патроны к нему. Но корма джипа подпрыгнула, из оставшейся открытой задней двери вырвалось пламя, а потом джип вспыхнул сразу весь, словно гигантская спичка.
Стас сунул пистолет за пояс, застегнул куртку и, чуточку сгорбившись, быстро пошел в сторону метро.
Только теперь он почувствовал, какой холодный ветер дует сегодня над Москвой, только теперь вспомнил, что первая осень его взрослой жизни уходит, уступая место еще более холодной зиме.
