В эту ночь Стас впервые поверил, что и Влада его наконец полюбила. Хотя она не согласилась пожить с ним хотя бы недельку, Стас все равно был счастлив. И даже предстоящая разборка с Карабасом его как-то мало волновала: после такой ночи с любимой девушкой можно было и умирать, все равно ведь ничего более прекрасного в жизни уже не будет. Но жить — хотя бы ради римейка прошедшей ночи — все-таки стоило, и утром, отвезя Владу в школу, Стас позвонил Гуле.

— Есть дело на двадцать баксов, — не стал ходить он вокруг да около. — Мне нужна информация о каком-то Горчичнике, кликуха у него такая. Больше я о нем ничего не знаю. Можешь помочь?

— Бери двадцатку в зубы и приезжай.

— Когда?

— К четырем, сейчас я опаздываю на лекции.

Только теперь Стас вспомнил, что Гуля поступил на юридический, слушает профессоров., учится выслеживать и ловить преступников. Не получится ли так, что лет через пять он будет охотиться за своим бывшим одноклассником?

«Не получится, — успокоил себя Стас. — Киллеры так долго не живут».

Ровно в четыре Гуля открыл Стасу дверь.

— Подожди, я сейчас оденусь, — сказал он и, не предложив Стасу войти, схватил плащ и вышел в коридор.

— Извини, отец дома, — объяснил он свою невежливость. — Не нужно, чтобы он услышал хоть слово из нашего разговора.

Гуля вызвал лифт, надел плащ. Стас вручил ему деньги — остаток гонорара за прошлые услуги и, авансом, за новую информацию.

— Распечатку досье ты мне что, не сделал? — огорчился Стас, не обнаружив в руках Гули никаких бумаг.

— Нет. И не мечтай. Вдруг бы меня отец за этим застукал? Не волнуйся, самое главное я и так помню.

«А как же портрет?» — хотел спросить Стас и понял, что этого спрашивать не следует. По легенде, портрет Горчичника ему вовсе ни к чему.

— Чего это ты заинтересовался Горчичником? — спросил Гуля, едва они вышли во двор.

— Папа моей подружки — банкир. У банка просят крупный кредит. Они через свою службу безопасности выяснили, что фирма, которая берет кредит, вроде бы контролируется каким-то Горчичником. Но время поджимает, договор пора подписывать, а знают о Горчичнике они очень мало. Ну вот я и взялся помочь. Ты не думай, я не скажу подруге, откуда информация!

Гуля повернул в сторону метро — Стас, кажется, так и не сказал ему, что купил машину. Да и не стоит, наверное, говорить. Вдруг его отец заинтересуется, откуда у пацана, только что окончившего школу, такие деньги? Полковника милиции это сразу насторожит.

«Хорошо еще, что я «мерс» не купил», — похвалил себя Стас.

— Странно, что служба безопасности банка не знает авторитета, контролирующего весь юг и юго-запад Москвы, а также треть области. Горчичник — личность довольно известная, — задумчиво протянул Гуля.

— Я же говорю, эта кличка только вчера всплыла, — оправдывался Стас, ругая себя последними словами. Это надо же было быть таким идиотом: устраивать мнимое убийство, выслеживать джип… А нужно-то было всего ничего: спросить у Гули, кто из авторитетов контролирует юг и юго-запад. У них же там, в преступном мире, существует свое территориально-административное деление, и вряд ли Кукловод и Заказчик работают на чужой территории. А ведь и «замок» на Каширском шоссе, и бар Кучера, и «собачий» киоск в Царицыно — все это на юге или юго-западе Москвы. Кстати, и Калужское шоссе, на котором у Серьеза прикормленные гаишники, — оно ведь тоже на юго-запад от Москвы!

— Ну тогда слушай. Сведений о Горчичнике не так уж и много. Говорят, когда он еще только начинал свою карьеру, то кидал своих коллег-бандитов направо и налево. Ну, им это не понравилось. Горчичника поймали, раздели догола, обклеили всего горчичниками и тоже кинули, уже в буквальном смысле, прикованным к верстаку в его же собственном гараже. Орал он так, что кто-то услышал, замок срезали автогеном… В общем, с тех пор кличка прилипла к нему намертво.

— Как горчичник, — хмыкнул Стас.

— Во-во. Но вообще-то, когда он не облеплен горчичниками, то очень хладнокровный. Пока еще сам рэкетом занимался, мог грудного ребенка взять за ножки, выставить руку с ним в открытое окно двенадцатого этажа и спокойно ждать, пока мать хлопнется в обморок, а отец трясущимися руками отдаст требуемую сумму — под прицелом пистолета напарника, конечно! Но, сделав одну ходку в зону, он сам заниматься рэкетом перестал, так что теперь к нему не подкопаешься. Бригадиров своих держит в строгости, уже двоих отправил туда, куда и сам когда-нибудь попадет, — в пекло! Числятся они, правда, во всероссийском розыске, но отец уверен, что их Горчичник прибрал. Да, очень неравнодушен к сексу, говорят, держит у себя в особняке целый гарем. Предпочитает девственниц, особенно несовершеннолетних. Натешившись, передает их своему младшему брату, тот — бригадирам и шестеркам. Выбирает девочек из бедных семей и без связей, через несколько месяцев эксплуатации отправляет их домой, подарив все купленные за период «работы» шмотки и всучив пару штук баксов. Пока ни одного заявления от потерпевших не поступало. Видно, его шестерки запугивают родителей девочек так, что те и пикнуть не смеют. Две девчонки после освобождения из гарема, хоть и с деньгами домой пришли, наложили на себя руки, но в основном они потом становятся проститутками. В уголовном кодексе это квалифицируется как «разврат несовершеннолетних», но доказать в суде, конечно, ничего не удастся.

— Где он гарем свой держит, известно?

— Где-то за городом, в особняке, и сам сидит там безвылазно, под охраной. У него особняков три или четыре, как резиденций у Президента, и в каждом все готово для жизни и обороны. Наверное, поэтому его адреса в досье и не было.

— А деньги? Откуда у него деньги на особняки, охрану, откупные милиции и прочее?

— Горчичнику платят дань — через его бригадиров — все наперсточники юга и юго-запада Москвы, все проститутки, все поставщики наркоты. Само собой, игорный бизнес, паленая водка, краденые машины… Самое противное — против него и его брата у следователей вообще нет ничего. Все бумаги в порядке, комар носа не подточит. Кстати, ты своим вопросом меня не очень удивил: фирм и фирмочек через подставных лиц Горчичник открыл уже с десяток, все они исправно платят налоги, тоже не подкопаешься. А сколько через них отмывается денег — этого даже мой отец не знает. Так что года через три Горчичник выплывет на поверхность крупным бизнесменом, изберется в Госдуму, получит иммунитет… Тогда он сам кредиты будет раздавать. А пока скажи своей подружке, пусть банк ее папы держится от фирм Горчичника подальше. Вот если бы об этом можно было всех предупредить!

Гуля погрустнел — даже его лягушачий рот сузился, съежился, и стало ясно, широкий он просто оттого, что Гуля все время улыбается.

«А ведь он действительно станет следователем, и следователем неплохим, — подумал вдруг Стас. — Хорошо, что это произойдет еще не скоро…»

Стас пару раз попробовал из автомата позвонить Серьезу по номеру, который набирал Кучер. Первый раз мужской голос строго ответил ему, что никакого Серьеза здесь не бывает, и попросил никогда больше не набирать этот номер. А потом трубку просто перестали снимать. На компакт-диске со всеми якобы телефонами Москвы номер Серьеза не значился. Стас недолго думая позвонил на телефонный узел. Там ему ответили, что названный номер, хоть и похож на городской, на самом деле принадлежит компании «Мобильные телесистемы». Оператор компании ответил Стасу, что этот номер недавно освободился, а выяснять, кому он принадлежал раньше, он будет только по письменному заявлению с указанием веских причин, по которым он должен делать эту работу.

«Эх, был бы я следователем… — посочувствовал сам себе Стас. — Можно было бы в два счета выяснить, кто такой Серьез и где его искать». Но, поразмыслив, Стас решил, что вряд ли все так просто, как ему кажется. Наверняка телефон зарегистрирован на подставное лицо. Любому пенсионеру посули вторую пенсию за мелкую услугу и молчание — разве кто откажется?

Карабас позвонил через день после предъявления Вознякову трупа и погони за джипом. Позвонил, вопреки обыкновению, Стасу — видно, Влада перестала брать трубку. Как будто это может защитить ее от Карабаса…

— Твикс, вы что это вытворяете? — не поздоровавшись даже и уж тем более не представившись, начал Кукловодов.

— Это вы что вытворяете! — мгновенно заставил себя обозлиться Стас. — Где наш гонорар? Его на месте не было!

— Не было, потому что я не получил квитанцию. Только сегодня мне ее принесли, и совершенно не те люди, которые должны были это сделать! Вы что, снова пытались меня отыскать?

— Не обижайтесь, Герман Фрицевич, но вы нам совершенно не нужны, — вежливо ответил Стас. — Мы были бы очень рады, если бы вы вообще исчезли с поверхности земли.

— Не дождетесь! — хохотнул Кукловодов. — Мне здесь нравится, никуда исчезать я не собираюсь! А теперь слушай меня внимательно, сопляк! — резко изменил он тон. — Вы вновь пытались меня вычислить. Я еще подумаю, простить вас на этот раз или нет. Если не прощу, то твою цыпочку — на твоих глазах — оттрахают все мои шестерки. А потом вы поменяетесь местами — она будет смотреть, а трахать будут тебя. Я понятно выражаюсь?

— Понятно, — буркнул Стас. — Я это уже слышал.

— Ты хочешь, чтобы такое произошло?

— Нет.

— Тогда ныне, и присно, и вовеки веков ты и твоя цыпочка будете делать только то, что я вам приказываю. Повтори!

— Ныне, и присно, и вовеки веков я и моя цыпочка будем делать только то, что вы нам приказываете, — тупо повторил Стас.

— Это было последнее предупреждение. И повторяю — я еще подумаю, оставить вас в покое или сразу приступить к наказанию.

— Когда мы получим свой гонорар? — решил до конца гнуть свою линию Стас. Ведь если Твиксы из-за гонорара устроили такой тарарам, значит, он им очень и очень нужен. Но тогда об этом нужно трындеть при каждом разговоре с Кукловодовым, тем более что позвонить ему можно — только в рельсу.

— Ага, — обрадовался Карабас. — Раз вы не хотите по хорошему, будем по-плохому: за то, что вы полезли не в свое дело, я уменьшаю ваш гонорар вдвое.

— Как вдвое? У меня долгов столько! И новую тачку я хотел купить…

— Ты живешь не по средствам, Твикс! — явно обрадовался Стасовым бедам Кукловодов. — Не пытайтесь меня искать — и проблем не будет! Половина гонорара, и ни баксом больше!

— Герман Фрицевич, меня кредиторы замучают!

— Ничего, отобьешься. Зато в следующий раз будешь умнее. Получишь гонорар сегодня ровно в три, я сам его привезу в бар-закусочную «Тоска зеленая» недалеко от станции метро «Кантемировская». Не забудь взять с собой половинку червонца, без нее гонорар тебе не дадут. Барменшу зовут Дюймовочка. И учти, бабки можно забрать только сегодня, ровно в три. Завтра они уже пойдут в общак.

— Герман Фрицевич… — канючил Стас. — Ну почему только половина?

— Я все сказал! — отрезал Кукловодов и положил трубку.

Стас, улыбнувшись, посмотрел на часы.

Карабас дал им шанс, и какой! Судя по разговору, гонорар еще у Кукловода. Значит, сейчас он поедет в закусочную «Тоска зеленая», чтобы отдать сверток с деньгами Дюймовочке. И там его можно будет… Но часы показывают только одиннадцать тридцать, Влада еще в гимназии. Можно было бы, конечно, вызвать ее с урока, но пока он это сделает, Кукловод может отдать Дюймовочке деньги. Нет, ехать нужно одному — и немедленно!

Все парики-бороды и пистолеты были в двухкомнатной квартире, которую Стас снял в Черемушках, дома эти опасные вещи он держать не рисковал. Быстро одевшись, Стас выскочил из дома, поймал какого-то частника на десятилетней, не моложе, «тойоте» и уже через двадцать минут прилаживал перед зеркалом бороду — не ту, в которой встречался с Возняковым и был в баре Кучера, а другую, короткую, рыжеватую и чуточку вьющуюся. Парик — один из двух мужских, купленных у Ивана Антоныча, — был, естественно, в тон бороде и тоже с намеком на кудри.

Из трех «трофейных» пистолетов Стас выбрал ПММ-8, модернизированный «Макаров» на восемь высокоимпульсных патронов. Их в обойме, правда, оставалось только пять, и Стас, нацепив кобуру, сунул за пояс еще и «резиновик». Одевшись, Стас повертелся перед зеркалом. Борода не отклеилась, кобура под пальто (сверток с «рабочими» куртками Стас выбросил на помойку еще вчера) совершенно незаметна. Можно ехать…

Выскочив из подъезда, Стас довольно быстро поймал машину — потрепанную «девятку». Вначале он хотел поехать в Котловку, где ржавел его металлический гараж, и взять свою тачку, потом раздумал — не очень-то она и нужна, на чужой будет быстрее. Он должен во что бы то ни стало опередить Карабаса…

Водитель, сухощавый пожилой мужчина лет тридцати, умело лавировал в потоке машин.

— Ну куда ты прешь, козел? — покрутил он пальцем у виска какому-то пенсионеру, попытавшемуся вылезти в левый ряд на «таврии».

Стас представил, как он в одиночку захватит Кукловода вместе с деньгами, а при малейшем сопротивлении просто пристрелит. Вот сюрприз будет для Влады… Если вместо Кукловода будет кто-то другой, план «Шершень» остается в силе — Стас в одиночку выследит штампованного, а там, глядишь, и на Кукловода выйдет.

— Поворачивай быстрее, козел! — нервничал водитель, ударяя ладонями по клаксону.

Будь сейчас рядом со Стасом Влада, да привези деньги Кукловод сам, у него было бы очень мало шансов уйти живым. Как же это он так подставился? Всегда просчитывает ситуации на четыре хода вперед, а тут… «Получишь гонорар сегодня ровно в три, я сам его привезу…» И то, что Влада и Стас вновь искали своего Хозяина, тоже почти сошло им с рук. Как-то подозрительно легко сошло…

И вдруг Стаса осенило.

А ведь не сошло! Кукловодов такое не прощает — и не простил! Если в баре и будут деньги, они переданы с раннего утра. Но скорее всего там не деньги, а засада!

Хотя, с другой стороны, какой смысл? Адреса своих кукол Карабас знает, подкараулить любую половинку Твикса у подъезда — все равно что два файла переслать. Зачем такие сложности?

— У, козлятина! — ругался на кого-то шофер. Он хорошо водил машину, профессионально, и дилетанты за рулем его раздражали. Случись сейчас Стас не в этой «тойоте», а на параллельном курсе в своем «гольфе» — тоже был бы зачислен в отряд парнокопытных.

Карабас, конечно, знает, где можно заловить Стаса или Владу. Но он знает и другое — нельзя перегибать палку; марионетки, рвущиеся на свободу, в любой момент могут взбунтоваться и оборвать веревочки, за которые дергает кукловод. Ему нужно наказать их, запугать, зажать в ежовых рукавицах — и в то же время быть как бы ни при чем, остаться в стороне. Лучше всего это сделать чужими руками.

Да он же так и делает! Это его стиль, это стиль любого главаря мафии — делать все чужими руками, оставаясь чистым перед законом. И если нужно наказать непослушных исполнителей — в данном случае сладкую парочку, — это наверняка будет сделано чужими руками. Чьими? Кто будет ждать Стаса в баре-закусочной «Тоска зеленая»?

— Да быстрее же ты, круторогий!

Какие-нибудь качки. Трое-четверо. Нападут неожиданно, схватят за руки, чтобы Твикс не успел выхватить пистолет… А среди зрителей, не исключено, будут Кучер и Возняков. Должен же Кукловодов как-то перед ними оправдаться за травмы и стресс? Хотя вряд ли их удовлетворит только зрелище. Вот если бы еще и хлеба…

А ведь хлеб они тоже получат! Гонорар за убийство Самохвалова — чем не хлеб? Особенно для Кучера, у Вознякова деньги вроде есть. Едва бармен передаст одному из Твиксов сверток, качки его отнимут. А вторую половину гонорара киллеров Карабас оставит себе. Ай да Кукловодов, ай да сукин сын!

— Шевели рогами, вонючка!

В фильмах есть такой бродячий сюжет: колдун бросает в огонь волшебный порошок, возникает облако дыма или сияние. В этом дыме или сиянии появляется картина будущего: смерть Цезаря, пленение Синдбада и так далее. Вот так же и Стас вдруг совершенно ясно понял, что происходит, кто и что его ждет впереди.

— Эй, шеф, поворачивай обратно! — скомандовал он водителю.

— Ты… ты… — потерял дар речи водитель.

— Круторогий, парнокопытный и вонючка, — подсказал ему Стас. — Едем в Котловку. Знаешь, где это? И не кисни, такса удваивается!

— Смотри-ка, молодой, а с понятием… — удивился шофер, пробиваясь в левый ряд, чтобы развернуться на ближайшем перекрестке.

Остановив машину недалеко от гаражей, Стас расплатился с водителем и пересел на свою машину — в новой ситуации тачка могла пригодиться.

Первым делом он помчался в Черемушки, на «свою» квартиру. Быстренько отклеив бороду, Стас разделся до трусов, умылся и открыл Владину сумку — ей он тоже посоветовал держать все вещи, назначение которых может оказаться непонятным родителям, здесь.

Ох и попадет ему потом за несанкционированный обыск…

Но это потом.

У Влады было теперь уже четыре парика — брюнетка-каре, брюнетка под Леонтьева, блондинка с прямыми волосами до плеч и рыжая под Пугачиху.

Стас остановился на последнем. Пугачева из него получилась клёвая — хоть прямо сейчас на сцену. Только лицо у него было Пугачевой-молодой, а вот голос, пожалуй, уже усталой Аллы.

К парику нужны были груди. Пусть не такие, как у Влады, но хоть какие-нибудь…

Стас еще порылся в сумке. Помнится, Влада жаловалась, что наплечная кобура для женщины не совсем удобна, давит на грудь. Позавчера Стас, раздевая вяло сопротивляющуюся Владу, с удивлением обнаружил под блузкой лифчик, с застежкой которого второпях едва справился. Видимо, Влада надевала его только вместе с кобурой… Вот он!

Это было то что доктор прописал: в чашки лифчика вставлены полиэтиленовые полусферы. Вот почему Влада перестала жаловаться…

Стас надел лифчик, подошел к зеркалу.

Сексапильная телка. Правда, внизу кое-что лишнее просматривается… И хорошо, что у него узкие плечи — иначе получилась бы мужеподобная не телка даже, а корова.

На всякий случай Стас набил чашки лифчика бумагой.

Так, теперь одеться…

Трусы и джинсы Стас оставил свои, а вот блузку надел Владину — из-под кофточки должен выглядывать кружевной воротничок.

Окончательно облачившись, Стас вновь подошел к зеркалу.

Вроде похож на женщину, а вроде и нет. Не хватает чего-то, причем весьма существенного. Чего?

Сережек, цепочки, а самое главное — макияжа. Да, не забыть про духи…

Теперь понятно, почему женщины всегда и всюду опаздывают.

К счастью, косметичка тоже нашлась во Владиной сумке. Стас накрасил губы, посмотрелся в зеркало, ожесточенно стер помаду, снова намазался.

Трудно быть женщиной…

Время поджимало. Стас надел свои кроссовки — как удобна современная мода! — схватил Владины темные очки, свое пальто и выбежал из дома.

К гимназии Стас подъехал как раз вовремя — входная дверь только что открылась, и стайки старшеклассников, словно птицы из огромной клетки, выпархивали на свободу. Впереди их ждали телевизоры-видики, компьютерные игры, первые свидания… Все проблемы — как побыстрее сделать уроки (еще лучше — не делать их вовсе) и увильнуть от домашних обязанностей.

Счастливые…

Влада вышла одна.

Последнее время она всегда выходила одна. И не только потому, что ей стали неинтересны одноклассницы и одноклассники. То же самое испытывал Стас. Ему было скучно со сверстниками, великовозрастными детьми, но и со взрослыми разговаривать было не о чем. Мало кого интересовали переживания киллера или преимущества и недостатки пистолета ПСМ по сравнению с «макаровым». А ведь Стасу пришлось проштудировать уже не одну книгу по стрелковому оружию. Отец с детства внушал ему: все, за что берешься, нужно делать со знанием дела и как можно лучше. Вот и приходится вместо книг по биологии читать совсем другие.

Ну, Карабас, ты и за это заплатишь!

Стас вышел из машины, надел, не застегивая, пальто и, чуть покачивая бедрами, пошел навстречу Владе. Она, скользнув по Стасу невидящим взглядом, шла навстречу, о чем-то глубоко задумавшись, не замечая ни прекрасного осеннего дня, ни окружающих.

Ну, окружающих ладно. Но чтобы и его, Стаса?!

Он шагнул навстречу, загородил дорогу.

— Девушка, у вас есть закурить? — спросил он тонким, срывающимся на визг, голосом.

— Не курю, — машинально ответила Влада и прошла мимо Стаса.

Стас, отбежав, снова загородил ей дорогу.

— А выпить не найдется?

На этот раз Влада на него посмотрела.

— Не найдется. Наркоту я тоже не употребляю.

— Фи, какая цыпочка! — скривил губы Стас.

Влада, не ответив, вновь обошла его, словно столб, но тут же остановилась и оглянулась.

— Эй, чувиха! Твоя рожа мне знакома. Это не ты, случаем, в нашем дворе пустые бутылки собираешь?

— Что, совсем плохо? — расстроился Стас.

Влада подошла ближе, внимательно осмотрела его лицо.

— Тебя как зовут, доченька?

— Стася. Станислава, значит.

— А что же ты всю помаду с губ слизала, Стасюшка? Не пообедала сегодня, что ли?

— Идем, у нас времени нет, — прошептал Стас. — А помада твоя такая противная, что вот… сам не заметил, как слизал.

— Как на моих губах, так слизываешь с удовольствием.

— Сравнила! На твоих она слаще меда.

— Тебе бы еще туфли на высоком каблуке надеть, колготки синтетические натянуть, дырки в ушах проколоть и «тампакс» вставить. Вот тогда бы ты понял, что значит быть женщиной!

— Спасибо. Мне и мужчиной неплохо.

Они подошли к машине. Стас открыл дверцу, помог Владе сесть.

— Вот ты и еще раз себя выдала, душечка! — хмыкнула Влада.

— Чем? А… Ничего не выдала. Подумают, что я лесбиян.

— Ты уверен, что женский парик и ватные груди лучше, чем борода?

— Уверен, — помрачнел Стас, поворачивая ключ зажигания. — Нам устроили засаду. Как раз на двух бородатых геев. Так что придется прикидываться лесбиянками.

— Кто? Где? Когда?

— Отвечаю конкретно: Кукловодов. В баре-закусочной «Тоска зеленая», где нас ждет сверток с деньгами. Сегодня.

— Тогда давай заберем бабки завтра.

— Если мы не заберем их сегодня днем, вечером их загребут Возняков и Кучер.

— С какой стати? — возмутилась Влада.

— Так говорил Кукловодов.

— Какое он имеет право распоряжаться нашими деньгами?

— Нашими они станут, когда попадут в наши карманы. А пока они ничьи. И Кукловодов очень хочет, чтобы они стали не нашими, а возняковскими и кучеровскими.

— Ты можешь объяснить коротко и толково почему?

— Престиж фирмы. Подожди, дай мне минуту на толковое объяснение, — предупредил Стас следующий вопрос Влады. — У Кукловодова — киллерская фирма, Кучер — его дилер, Возняков — заказчик. А заказчик, как известно, всегда прав. И если Кукловодов не компенсирует заказчику и дилеру телесные и душевные повреждения, нанесенные нами, другие клиенты вряд ли захотят иметь с ним дело.

— Так ты везешь меня… в качестве компенсации?

От неожиданности Стас чуть не врезался в столб. Испугавшись, он крутанул руль влево и едва не бортанул автобус.

— Тебе что, мало денег? — продолжила Влада, убедившись, что в аварию на этот раз они не попали. — Ну и пусть гонорар забирает Кучер!

— Боюсь, деньги еще не все. Нас — меня по крайней мере — должны еще и проучить, то есть отметелить, потому что вдобавок к материальной Возняков и особенно Кучер должны получить еще и моральную компенсацию. Да и Карабас тоже хотел бы нас примерно наказать, но — чужими руками! Если мы не поедем в закусочную, нас потом все равно где-нибудь подкараулят.

— Моя твоя не понимай. Ты что, хочешь, чтобы нас непременно сегодня отлупили?

— Наоборот. Я хочу забрать наши деньги и смыться. Второй раз Карабас нас подставлять не станет. Он уже забрал половину нашего гонорара? Забрал. Он дал шанс Кучеру с нами поквитаться и забрать вторую половину? Дал. Если Кучер не сумеет им воспользоваться, это будут уже его проблемы. То есть он может потом, конечно, нас отыскать — теоретически. Но практически это у него вряд ли получится. Карабас ни за что не скажет ему, кто мы такие и где нас караулить, — дважды за одно и то же даже у бандитов не наказывают!

— А я опять должна стать живцом? — догадалась Влада.

— Я бы с удовольствием сам им стал. Но, видишь же, ни помаду носить не умею, ни лифчик, ни бедрами покачивать. Ты должна мне помочь.

— Опять стрелять?!

— Из «резиновика», не более.

— Большое удовольствие!

— Да и то только в случае осложнений. План операции такой. Вначале едем к тебе — мне нужно женское пальто или куртка, можно позапрошлогодней моды. Потом едем к нам, тщательно гримируемся…

Без десяти три к закусочной «Тоска зеленая», которая, вопреки обыкновению, была не в людном месте возле метро, а в тихом переулке, подошла пышноволосая брюнетка с кудряшками а-ля Леонтьев. Лицо ее почти наполовину закрывали очки с дымчатыми стеклами, но они не могли скрыть ни шелковистой белой кожи, ни нежного подбородка, ни алых, красивого рисунка губ.

На девушке был модный плащ, пуговицы которого она, едва спустившись в полуподвальчик, немедленно расстегнула. Под плащом был строгий деловой костюм темно-зеленого цвета.

Столиков в баре-закусочной было всего шесть. За ближайшим ко входу сидели трое угрюмых парней, за двумя у стены — еще по двое.

Красивые девушки в эту закусочную приходили редко или никогда, и при появлении брюнетки все разговоры немедленно смолкли. Правда, уже через несколько секунд маленький лысый мужчинка продолжил душераздирающий рассказ о бесследно исчезнувших заначке и еще не распечатанной даже бутылке водки, а его седовласый собеседник с красным мясистым носом сочувствующе закивал, рискуя ткнуться этим самым носом в тарелку с крошками от бутерброда и двумя окурками; за другим столом разлили по стаканам водку. Но трое угрюмых парней продолжали молчать, и лишь взгляды их, повинуясь закону сексуального тяготения, поминутно прилипали к красавице.

Девушка подошла к стойке, заказала чашечку кофе.

— Садитесь за столик, я принесу! — улыбнулась ей толстая барменша (именно про таких говорят «поперек себя шире»), показав желтые прокуренные зубы.

Девушка села за столик у стены лицом как раз к трем угрюмым парням, достала из сумочки пачку тонких сигарет «Давыдов», положила слева от себя. Следом на столике появилась электронная записная книжка; в ожидании кофе девушка сделала в ней несколько пометок.

Барменша, покачиваясь, словно каравелла на волнах, принесла керамическую чашечку и чистую пепельницу, поставила перед девушкой, снова показала прокуренные зубы:

— У нас есть хороший ликер и свежие пирожные. Хотите?

Девушка отрицательно покачала головой.

— Нет, спасибо. Может быть, позже.

Она сделала маленький глоток, поставила чашечку, снова нажала несколько крохотных клавиш тонкими пальчиками с длинными ногтями.

Барменша скрылась за портьерой.

Девушка открыла пачку, вынула сигареты, открыла сумочку, пошарила в ее закоулках, растерянно оглянулась.

— Ребята, у вас…

Но самый хмурый и крупный из трех молчаливых парней уже подходил к ее столику. Излучая уверенность и силу, он щелкнул кнопкой массивной пьезоэлектрической зажигалки.

— Спасибо! — благодарно улыбнулась ему девушка.

— Вы часто здесь бываете? — спросил парень, бесцеремонно усаживаясь напротив.

— Первый раз. И, надеюсь, в последний. А что?

— Почему в последний?

— Не люблю забегаловок.

— Тогда почему в первый?

— С подругой надо встретиться. А вы что здесь делаете?

— Другана ждем.

— Ну и ждите. А я, с вашего позволения, займусь делами.

Не сделав и трех затяжек, девушка неумело загасила сигарету и придвинула к себе записную книжку.

— Я не привык, чтобы со мной так разговаривали, — криво усмехнулся парень.

— А вы не приставайте к незнакомым девушкам — с вами и не будут так разговаривать.

— Хамишь, цыпочка! — обиделся парень.

— Отнюдь нет. А вот вы уже переступили грань.

Разговоры за всеми столиками стихли. Даже алкаш перестал жаловаться собутыльнику на свою трагическую судьбу. А уж плечистые парни и вовсе не сводили глаз с беседующих. Оба чуть заметно улыбались — один злорадно, другой сочувствующе.

Тем временем в кафе зашла еще одна девушка. Одета она была просто — в джинсы и потертую кожаную куртку, на ногах кроссовки. Ее пышные рыжеватые волосы разметались по плечам, челка полностью скрывала лоб, большие темные очки — глаза. Пожалуй, волосы были самой красивой частью ее облика. Но в общем-то выглядела она совершенно не эффектно, и, равнодушно скользнув по ней взглядами, все мужчины вновь переключились на красивую брюнетку и плечистого парня.

Почти бесшумно ступая кроссовками по линолеуму, вновь вошедшая подошла к стойке, тихо сказала несколько слов уже вернувшейся из подсобки барменше. Та что-то ответила, получила от рыжеволосой какую-то бумажку.

— Еще нет. Но если ты и дальше будешь хамить, то переступлю, — все больше сердился между тем парень.

— Не советую, — порекомендовала девушка. Парень явно ждал ответных угроз, но девушка спокойно продолжила нажимать кнопочки.

Парень схватил ее за руку. Электронная книжка, съехав на край стола, чуть было не упала на пол.

В сумочку девушки, стоявшей возле стойки, тем временем перекочевал какой-то сверток. Стояла рыжеволосая так, что со стороны зала эта процедура осталась практически незамеченной. Только парень, сочувствующе наблюдавший за попытками своего товарища познакомиться с надменной красавицей, обратил внимание на быстрое движение рук, но вновь повернулся в сторону соседнего столика.

Красивая брюнетка спокойно посмотрела сквозь дымчатые очки в глаза парня и попросила:

— Отпусти, мне больно.

Он медленно разжал пальцы.

— Где и когда?

— Идем, прямо сейчас. Есть куда? — неожиданно сдалась красавица.

Зрительный зал замер.

— Сейчас я не могу, дела. Как насчет вечера?

— На Тверской, возле главпочтамта, в девять.

— Заметано. А это будет гарантией нашей встречи, — сказал парень, пряча электронную книжку в боковой карман. — Придешь — получишь и ее, и море удовольствия. Не придешь — я тебя по твоим знакомым вычислю. И в следующий раз наш разговор будет другим.

— Более задушевным, да?

— Или менее. От тебя зависит, цыпочка!

— Заметано! — хмыкнула брюнетка. — Не потеряй книжицу. Она семьдесят баксов стоит.

— Ты, главное, приходи.

— Презервативы сам купишь или мне побеспокоиться? — громко спросила девушка, вставая.

— Нет проблем, — оскалился парень. — На любой вкус и цвет!

Девушка, сопровождаемая семью алчущими взглядами, вышла, не допив кофе и оставив на столике пачку сигарет. Пристававший к ней парень забрал сигареты и пересел к дружкам.

— Никакого шухера не было?

— Нет. Только одна чувиха приходила, о чем-то базарила с Дюймовочкой.

— Только базарила?

— Еще вроде что-то купила. Ей сдачу давали.

— Бляха муха! Это была посыльная от них! — взглянув на часы, взвился парень. — Пошли!

Парни выскочили из кафе.

Поблизости никого не было.

— Она только что вышла и не могла уйти далеко! В чем она была одета?

— Джинсы, кожаная куртка… Волосы рыжие, до плеч, под Пугачиху.

— Ищите, падлы! Ноги повыдергиваю!

— Не фиг было бабцов снимать во время работы, — хмуро бросил парень, злорадно наблюдавший за мини-спектаклем пять минут назад.

— Не суй хрен не в свой чай, — выматерился старший.

— Странно, что они исчезли обе, — заподозрил неладное сочувствовавший. — Твоя тем более не могла далеко уйти, только что вышла.

Старший достал записную книжку, судорожно включил.

Книжка была почти пуста. Только в разделе «телефоны» были два номера, которые братва и так знала наизусть: «Милиция» и «Районное управление по борьбе с организованной преступностью».

Парень с размаху шарахнул книжкой об асфальт.

— Гады! Кинули, как новорожденного лоха!

— Лучше бы ты ее продал, за сорок баксов, — огорчился сочувствовавший. — Хоть что-то за сегодня заработали бы.

— Да пошел ты! — петушиным тембром крикнул старший, топча обломки.