30

– Конкретно они здесь порезвились. – Я передал Бэзилу подзорную трубу. Отсюда, с высокого обрыва над неизвестной рекой, другой берег был виден как на ладони.

Никакого Райцентра там больше не существовало. Вся реальность вокруг была дырявой.

Я впервые прочувствовал, как зыбки иллюзии, созданные нами в Атхарте.

Кое-где прорехи уже затянулись. Атхарта сама себя латала. Без человеческой подсказки она создавала ландшафт, который не приснился бы и Стивену Кингу. Озера вспухали гигантскими пузырями. Деревья росли не вертикально, а под углом; одно даже сделало мостик, перекинувшись над дырой. И все было как-то скособочено, перекошено, словно на форму натягивали материал, а его не хватало.

Та часть долины, которой не коснулась эта фантасмагория, выглядела не лучше. Повсюду громоздились причудливые строения, похожие на огромные ласточкины гнезда. Это было становище оккупантов.

– Иди вперед, – велел я Самиру. Тот послушно стал спускаться к реке. – Терпеть не могу, когда он дышит мне в спину, – тихо сказал я Бэзилу. – Не знаешь, откуда ждать большей беды: спереди или сзади.

– Да уж, удружил нам барон с напарником, – ответил кот.

Я уже успел рассказать ему о шахиде. Сэр Перси не брал с меня обета молчания, а Бэзил имел право знать, с кем делит опасность. Поэтому в дороге мы оба смотрели на Самира с любопытством и отвращением одновременно.

Самир словно и не замечал наших косых взглядов. Он не проявлял никакой инициативы, зато слушался каждого нашего слова. Уверен, если бы мы послали его прыгнуть с крыши, он сделал бы это без лишних вопросов..

Наши сборы в дорогу были недолгими. Сначала мы отправили Зануду к экологам, чтобы он разыскал Яну и Мирру. Когда дамы появились, сэр Перси вооружился пером и тушью и нарисовал с их слов подробный план, со всеми ориентирами по дороге к Райцентру. После этого я вывел из гаража верный «Мустанг». Бэзил-кот вольготно расположился на пассажирском кресле. В зеркале я видел застывшее, как у робота, лицо Самира.

Мы довольно долго ехали на восток, миновав несколько населенных пунктов.

Мне запомнилось место, обозначенное на карте как Собачья Радость. Представь себе, Сурок: двое старичков, муж и жена, умерли в течение одного месяца и оказались в одном Приемном Покое. Но этого им показалось мало. Они забрали из Хатуссы – с разрешения Матхафа, конечно, – всех собак, которые у них были при жизни. Набралось с десяток. Хозяева обеспечили им райское существование, игры, лакомства, и все они зажили в мире и согласии. Когда мы проезжали мимо, то едва не оглохли от звонкого и счастливого лая.

Дальше нам открылся огромный розовый сад, соток на десять. Он не был отмечен на карте, и я снизил скорость, чтобы получше его рассмотреть. Салон машины наполнился благоуханием. Над сочетанием красок и сортов явно работал художник: алые розы оттенялись белыми, черные – желтыми, маленькие кустовые – роскошными махровыми. Дома здесь не было, я увидел лишь ажурную беседку над маленьким прудом. По саду бродила бледная дева в платье неопределенной эпохи. Я посигналил. Она бросила на машину равнодушный взгляд и продолжила опрыскивать кусты из баллона с пульверизатором.

– Надо будет наведаться сюда при более спокойных обстоятельствах, – сказал Бэзил, когда розовый мираж остался позади. – Я вообще засиделся в Хани-Дью. Пора в путь. Можно одному, а можно в компании. Ты как, Грег?

– Э-э-э… я об этом не думал, – честно ответил я.

Мне никогда не приходило в голову пуститься в странствия. Хани-Дью стал моим домом, а по натуре я домосед. Должно случиться нечто из ряда вон выходящее, чтобы я бросил насиженное место. В последний раз это была смерть… Хотя нет, вру. Один раз я все-таки это сделал. Когда-нибудь я тебе обязательно расскажу, Сурок.

Итак, мы добрались до гиблых мест, где обосновались пришельцы. Дальше надо было идти пешком, постепенно становясь невидимками. Вслед за Самиром мы спустились к реке, форсировали ее вплавь и оказались в логове врага. И сразу же столкнулись с первым пришельцем – нос к носу. Точнее к клюву.

К реке направлялось существо ростом с очень высокого человека. У него была голова хищной птицы и покатые плечи, переходящие в крылья. На этом сходство с птицей заканчивалось. Вместо пуха и перьев тело пришельца покрывала чешуя – на голове мелкая, а на крыльях размером с мужскую ладонь. Крылья заканчивались пальцами, в которых существо цепко держало корзину, полную каких-то блестящих черных шаров. Передвигалось оно на двух ногах, покрытых узорчатой узкой юбкой. Из-под подола виднелись мощные страусиные лапы с посеребренными когтями. При этом походка существа была не лишена изящества, а посадка головы – кокетства. Длинный загнутый клюв украшали колечки разных размеров, в некоторых поблескивали камушки.

– Самка, – уверенно сказал Бэзил.

Мы засели в кустах, совершенно невидимые. Только у меня – наверное, от волнения – то и дело проявлялась правая рука. Птицеголовая дама вышла на берег, поставила корзину и устало расправила крылья. Потом лапами разровняла песок и бережно разложила на нем принесенные предметы. Когда шары легли аккуратным треугольником, как на бильярдном столе, она нарвала на берегу каких-то трав, смочила их в реке и стала деловито обмахивать ими свои сокровища.

– Что она делает? – прошептал я.

– Проветривает яйца, – догадался Бэзил. – Значит, они пожаловали к нам целыми семьями. Не захватчики, скорее переселенцы. Как ты считаешь?

Лично я считал, что переселенцы, в отличие от захватчиков, мирно занимают свободные земли, а не истребляют коренное население. Впрочем, для политинформации времени не было, и я не стал тыкать Бэзилу в нос трагическими фактами из истории освоения Америки.

Предоставив будущей многодетной матери заботиться о потомстве, мы продолжили разведку. Сначала мы не вполне доверяли своей невидимости, прятались за кустами, крались между домов. Потом расслабились и нахально расхаживали посреди улиц, стараясь только не шуметь. Через несколько часов мы уже многое знали о пришельцах.

Они называли себя саты, что означало «дети неба». Благодаря особенностям Атхарты нам был понятен их язык.

Саты строили дома из подручных материалов. Из того, что осталось от Райцентра. Сначала они возводили стену, скрепляя ее вязким веществом. Прости за подробности, Сурок, но это были какие-то их выделения. На такой основе наращивался дом из земли, глины и дерна.

И мужские, и женские особи одевались в длинные юбки ярких расцветок. Воины отличались шлемами, повторяющими форму клюва. Многие носили на крыльях искусственные насадки – наверное, для того чтобы увеличить летательные способности. Однако на окраине поселка жили в основном женские существа. Их грозных защитников мы встречали всего несколько раз.

Между собой саты были дружелюбны и миролюбивы. По улицам разносился веселый клекот; при встрече пришельцы клювами перебирали друг другу «перья».

Всюду шло строительство, новые дома вырастали прямо у нас на глазах – уже на обоих берегах реки. Сатов было много, очень много… Все население Хани-Дью едва ли составляло десятую часть оравы гостей.

Мы собирались добраться до самого сердца поселка. Но это нам не удалось.

Не знаю, кто первым заметил неладное. Бэзил предупреждающе схватил меня за плечо, но я уже и сам понял. Моя рука стала видимой до самого локтя! И тут же всполошились саты. Представляю, что они увидели: болтается в воздухе рука в кожаном рукаве, время от времени совершает почесывающие движения… От неожиданности мы с Бэзилом запаниковали. Душевное равновесие, которому учил нас Зануда и которое обеспечивало невидимость, рассыпалось в прах. Мы проявились из ничего, как два дурных привидения.

К счастью, нас окружали одни женщины. Они бросились прочь, квохча, как курицы, и смешно всплескивая крыльями. Мы тоже рванули к реке, но путь нам преградил могучий воин. Угрожающе раскинув крылья, он завис на пятиметровой высоте. Черный квадратный аппарат у него на груди осветился вспышкой…

Пустота разверзлась справа от меня. Как она выглядела? Немного похоже на мутное зеркало, тлеющее по краям перламутрово-розовым огнем.

Но это я вспомнил уже потом, а тогда просто бежал без оглядки, ориентируясь на черный с белой кисточкой хвост Бэзила.

– Где этот чертов Самир?! – крикнул кот.

Бывшему шахиду удалось остаться невидимым. Его внутренней дисциплине можно было только позавидовать.

– Черт с ним! – отозвался я. – Бежим к домам! Сат не будет палить по своим.

– Не получится! Он гонит нас на открытое место!

Действительно, сат отрезал нам пути к отступлению. Выстрелы происходили все чаще. Мы петляли как зайцы. Это было похоже на дурной сон: земля, исчезающая из-под ног, преследующая нас жуткая химера… Нам не убежать, обреченно подумал я. К счастью, меткостью оружие пришельца не отличалось. Но сат уже снижался, чтобы прицелиться поточнее.

– Я здесь! – послышался крик.

Я обернулся на бегу. Между нами и сатом буквально из ничего возник Самир. Он поднял камень и с силой швырнул его в пришельца. Тот возмущенно заклекотал и разразился очередью выстрелов. Самир – одинокая мишень – уводил его прочь, туда, где заканчивался поселок сатов. Бэзил рванул меня за рукав, и мы скрылись за стеной стоящего на окраине свежевыстроенного «гнезда». Запахло сырой землей и чем-то мандариновым.

– Так, – сказал я, – давай соображай. Надо поймать этого археоптерикса.

– Что? – не понял Бэзил.

– Не «что», – рявкнул я, – а будем брать языка! Думай давай!

Согласен, посетившая меня идея была бредовой. В нашем положении нам бы ноги унести… Но мне нужна была компенсация за недавнюю слабость. Случай с Нэем не давал мне покоя. Надоело быть жертвой! Да и Самира, кто бы он ни был, я бросать не хотел. Он-то нас спас!

– Сейчас соорудим гарпун, – сказал Бэзил, деловито чертя прутиком на земле.

Мысль я понял сразу, но не поверил в ее реальность. Загарпунить сата?

– Он ведь живой! А гарпун – всего лишь иллюзия.

– А гнезда они из чего, по-твоему, вьют? – отозвался Бэзил. – По-моему, у сатов с атхартийской материей полная совместимость. Не отвлекай меня, сейчас все будет готово.

Меня всегда поражала способность Бэзила создавать невероятные вещи. В отличие от меня, способного представить только то, что я когда-либо видел, Бэзил мог придумать что угодно. Не прошло и минуты, как у нас в руках оказалась арбалетоподобная конструкция. Она заряжалась коротким гарпуном, привязанным на прочный канат.

– Стрелять придется тебе, – сказал кот. – Пока я буду принимать человеческий облик, мы потеряем время.

Я взял оружие.

– Тяжелый, зараза. Ладно, пошли.

Вынырнув из убежища, мы сразу увидели сата. Его крылья со свистом рассекали воздух. Я понял, что Самир уводит его в сторону от реки. Не хочет, чтобы саты обнаружили нашу машину. Я с трудом поднял арбалет.

– Эй ты, цыпленок табака! К нам, к нам! – заорал Бэзил, запрыгал на месте, встал на задние лапы и замахал передними, выпустив когти. И, обращаясь ко мне, тихо сказал: – Когда будешь целиться, помни, что ты меткий стрелок. Чемпион мира по стрельбе.

Не знаю, удалось ли мне это самовнушение. В любом случае, промахнуться было трудно: гигантская крылатая туша, разъяренная Бэзилом, неслась прямо на нас. Сдирая кожу на пальце, я рванул спусковой механизм.

– Есть! Есть! – радостно заплясал кот. Гарпун пробил сату предплечье.

Честно говоря, Сурок, я не помню в Атхарте более земных ощущений. Добыча билась у меня на крючке, норовя вырвать арбалет из рук. От кота проку было мало. Сат звал на помощь и поднял бы весь поселок, если бы не подоспел Самир. Вдвоем мы обрушили сата на землю. Тот бил крыльями, разевал клюв, демонстрируя алый язык. Я сорвал с его груди опасный аппарат и направил на самого сата.

– Веди себя спокойно, приятель, – строго сказал я. – Тебе придется многое нам рассказать.