Глава 12

Грустные новости Даэля вызвали немедленный взрыв переживаний. Менион вскочил на ноги, схватившись за меч и крича, что с боем пройдет перевал или погибнет в сражении. Балинор попытался удержать его или хотя бы немного успокоить, но к возгласам разгневанного горца присоединились и другие, и на несколько минут в отряде воцарилась полная неразбериха. Гендель подробно расспросил несколько потрясенного Даэля о том, что тот увидел при входе на перевал, и после нескольких кратких вопросов громко велел всем замолчать.

— Там собрались вожди карликов, — сообщил он Балинору, сумевшему наконец немного успокоить Мениона и убедить его выслушать гнома. — С ними все их высшие священники и жители ближних деревень. Это особая церемония, она проходит на этом месте раз в месяц. Они приходят сюда на закате и славят своих богов за то, что те оберегают их от зла запретной земли Вольфсктааг. Пение продлится всю ночь, а наутро уже не останется надежды на помощь нашим юным друзьям.

— Отличные ребята, эти карлики! — взорвался Менион. — Они боятся зла этих земель, но заключают союз с Королевством Черепа! Не знаю, как вы, но я не намерен сдаваться только потому, что кучка полоумных карликов поет там свои дурацкие молитвы!

— Никто пока еще не сдается, Менион, — быстро сказал Балинор. — Этой же ночью мы выберемся из гор. Прямо сейчас.

— И как ты предлагаешь это сделать? — осведомился Гендель. — Пройти мимо половины племен карликов? Или, может быть, перелететь по воздуху?

— Подождите минуту! — внезапно воскликнул Менион и склонился над лишенным сознания Шеа, торопливо роясь в его карманах, пока не нашел маленький кожаный мешочек со всесильными Эльфийскими камнями.

— Нас выведут отсюда Эльфийские камни, — провозгласил он, сжимая мешочек в кулаке.

— Он что, лишился рассудка? — нахмурившись, спросил Гендель при виде горца, энергично размахивающего кожаным мешочком.

— Не получится, Менион, — тихо заявил Балинор. — Силой пользоваться этими камнями обладает только Шеа. Кроме того, Алланон однажды говорил мне, что они помогают только против опасности, лишенной телесной оболочки, опасности для разума. А эти карлики состоят из плоти и крови, это смертные, а не порождения мира духов или фантазии.

— Не знаю, о чем ты говоришь, но мне отлично известно, что эти камни помогли победить ту тварь из Туманного болота, и еще я сам видел, как они‡— Менион подавленно оборвал свою речь, обдумывая услышанное, и наконец опустил мешочек с его бесценным содержимым. — Что толку? Должно быть, ты прав. Я уже и сам не понимаю, что говорю.

— У нас должен быть выход! — Вперед вышел Дарин. — Нам нужно только придумать, чем на пять минут отвлечь их внимание, и тогда мы проскользнем мимо.

При этих словах Менион несколько воспрянул духом, очевидно, найдя в его идее некие достоинства, но не в силах найти способ отвлечь внимание нескольких тысяч карликов разом. Балинор несколько минут шагал взад и вперед, погрузившись в раздумья, а все остальные в это время высказывали приходящие им на ум мысли. Гендель блеснул своим мрачным остроумием, сказав, что отправится прямо к ним и сдастся в плен. Карлики так возликуют при мысли, что спустя столько лет наконец-то добрались до него, что позабудут обо всем остальном. Мениону даже не пришло в голову, что это шутка, и он готов был уже одобрить решение гнома.

— Хватит болтать! — вскричал наконец принц Лиха, окончательно выведенный из себя. — Нам сейчас нужен план, такой, который позволит нам выбраться отсюда, пока парням еще не поздно помочь. Так что мы делаем?

— Насколько широк этот перевал? — рассеянно спросил Балинор, не переставая шагать взад и вперед.

— В том месте, где собрались карлики — около двухсот ярдов, — ответил Даэль. Он думал еще минуту, затем щелкнул пальцами, что-то припомнив. — Правая сторона перевала совершенно открыта, но слева вдоль склона утесов растут мелкие деревца и кустарник. Они могут частично скрыть нас.

— Мало, — прервал его Гендель. — Нефритовый перевал широк настолько, что через него пройдет и армия, но пытаться пройти его, пользуясь такими укрытиями — это самоубийство. Я видел его другую сторону, так вот — там любой карлик моментально нас заметит!

— Значит, они должны смотреть в другую сторону, — прорычал Балинор, и в его мыслях начали возникать смутные очертания плана. Внезапно он остановился и, опустившись на колени, начертил на земле грубую схему входа на перевал, вопросительно взглянув на Даэля и Генделя. Менион прервал свои возмущенные возгласы и подошел к ним поближе.

— Судя по плану, похоже, что мы можем оставаться в укрытии и вне их поля зрения, пока не доберемся вот сюда, — объяснил Балинор, указывая на точку рядом с чертой, обозначающей левый склон скал. — Здесь склон достаточно пологий, и нам удастся двигаться выше карликов, под прикрытием кустов. Затем двадцать пять-тридцать ярдов тянется открытое пространство, а за ним опять начинается лес, примыкающий к крутому склону. Вот в этом месте нам и грозит опасность, потому что любой, кто посмотрит в нашу сторону, неминуемо нас заметит. Пока мы пересекаем этот открытый участок, карлики должны смотреть в другую сторону.

Он замолчал и взглянул в их встревоженные лица, мечтая найти лучший план, но понимая, что у них нет времени на его поиски, если они еще надеются вернуть Меч Шаннары. Чем бы они ни рисковали сейчас, ничто не имело такого всемирного значения, как жизнь пораженного ядом юноши, унаследовавшего силу Меча, и это был последний шанс спасти народы четырех земель от всепоглощающей войны. Чтобы сохранить эту слабую надежду, все они готовы были достаточно дешево продать свои жизни.

— Это под силу только лучшему лучнику Юга, — тихо заявил высокий воин. — Это должен сделать Менион Лих. — Горец поднял глаза, удивленный неожиданным предложением, не в силах скрыть свою гордость. — У тебя будет только один выстрел, — продолжал принц Каллахорна. — Если он не придется точно в цель, то все мы погибли.

— Что у тебя за план? — заинтересованно вмешался Дарин.

— Когда мы приблизимся к открытому участку, Менион должен выстрелить в одного из вождей карликов, которые стоят на той стороне перевала. Он должен убить его первой стрелой, тогда возникнет паника, и нам удастся проскользнуть мимо.

— Ничего не выйдет, друг мой, — проворчал Гендель. — Стоит им заметить, что из их вождя торчит стрела, как они заполонят весь перевал. Не пройдет и минуты, как нас найдут.

Балинор покачал головой и слабо, неубедительно улыбнулся.

— Нет, не найдут, потому что будут искать кого-то другого. Как только вождь карликов упадет, один из нас тут же должен показаться у входа на перевал. Карликов охватит такое бешенство и желание добраться до него, что им не придет в голову искать других, и в этой суете мы и проскользнем мимо.

Его предложение было встречено мертвой тишиной, и все они начали встревожено переглядываться, пораженные одной и той же мыслью.

— Это просто отличный план, для всех, кроме того, кто останется здесь отвлекать карликов, — критически заявил Менион. — Кто же решится на этот самоубийственный поступок?

— Это мой план, — проговорил Балинор. — Это мой долг — остаться здесь и скрыться от карликов в Вольфсктааге. Раньше или позже мне удастся перехитрить их и встретиться с вами на границе Анара.

— Наверное, ты сошел с ума, если думаешь, что я позволю тебе остаться и стать героем дня, — заявил Менион. — Если я попаду, то буду ждать их здесь, а если нет‡ Он смолк и улыбнулся, небрежно пожав плечами и хлопнув по спине Дарина, ошеломленно глядящего на него. Балинор уже приготовился возражать, когда вперед выступил Гендель, отрицательно качая своей большой головой.

— Твой план всем хорош, да только тот, кто рискнет остаться, будет иметь дело с тысячами карликов, которые погонятся за ним по пятам или, в лучшем случае, решат дождаться, пока он покинет запретные земли. Остаться должен тот, кто знает карликов, их привычки, знает, как сражаться с ними и уцелеть. С вами сейчас есть гном, который воевал с ними всю жизнь. Остаться следует мне.

— Кроме того, — угрюмо добавил он, — я уже говорил, как они мечтают меня поймать. После такого оскорбления они уже не смогут думать ни о чем другом.

— Но я же говорил, — по-прежнему настаивал Менион, — это мой‡

— Гендель прав, — резко оборвал его Балинор. Все изумленно поглядели на него. Только Гендель знал, что нелегкое решение, принятое воином, принял бы и он сам, будь он на его месте. — Выбор сделан, остается ему следовать. У Генделя больше шансов уцелеть, чем у любого из нас.

Он повернулся к кряжистому гному-воину и протянул ему свою могучую руку. Тот коротко и крепко пожал ее, затем быстро отвернулся и неторопливо двинулся вверх по тропе. Они смотрели ему вслед, но в считанные секунды он скрылся из вида. С запада доносился барабанный бой и пение карликов, небо было светлым.

— Завяжите парням рты, чтобы не закричали, — приказал Балинор, поразив троих своих спутников резкостью командирского тона. Менион не двинулся с места, словно прирос к земле, молча глядя в ту сторону, где только что скрылся Гендель. Балинор повернулся к нему и ободряюще положил ему руку на плечо. — Постарайся, принц Лиха, чтобы его жертва не оказалась напрасной.

Они поспешно привязали судорожно дергающиеся тела юношей к носилкам и надежно заглушили их слабые стоны, завязав им рты плотной тканью. Четверо оставшихся членов отряда подняли свои рюкзаки и носилки, и вышли из-под укрытия деревьев, направляясь к Нефритовому перевалу. Впереди пылали костры карликов, освещая ночное небо ярким сиянием желтых и оранжевых огней. В мерном ритме рокотали барабаны, и по мере приближения их грохот все сильнее терзал уши людей. Пение становилось все громче, казалось, что на перевале собрался весь народ карликов. Людей охватило жуткое чувство нереальности происходящего, словно бы они блуждали в первобытном мире полугрез, где смертные и духи сливались в странных ритуалах, не имеющих видимого смысла. Неровные склоны громадных утесов уходили в ночное небо по сторонам от них, словно далекие, но грозные свидетели событий, разворачивающихся на Нефритовом перевале. Скалистые стены сверкали яркими отблесками: красными, желтыми, оранжевыми, сливающимися воедино в темно-зеленый свет, пляшущий и мерцающий вокруг десятков костров. Свет отражался от тверди скал и мягко падал на угрюмые лица четверых людей с носилками, на мгновение подчеркивая тот страх, который они пытались скрыть.

Наконец они вошли в проход перевала, неуклонно приближаясь к поющим карликам. Склоны утесов круто поднимались в небо; на северном склоне не было вообще никакого укрытия, а на южном зеленели низкие деревья и густой кустарник, стоящий непроницаемой стеной. Балинор жестом велел им взбираться по этому склону. Сам он шел первым, отыскивая безопасный путь, осторожно приближаясь к деревцам, растущим чуть выше на склоне утеса. Чтобы добраться до деревьев и укрыться за ними, они потратили очень много времени, и Балинор тут же указал в сторону перевала. Медленно шагая вперед, сквозь просветы среди деревьев и кустов Менион замечал отблески огня, пылающего внизу и впереди, но яркое пламя почти полностью заслоняли сотни маленьких уродливых фигурок, ритмично движущихся в свете костров, низким, пронизывающим душу пением взывающих к духам Вольфсктаага. Во рту у него пересохло, он представил себе, какая судьба ждет их всех, если их сейчас заметят, и с тоской вспомнил о Генделе. Он очень боялся за гнома.

Кусты и деревья росли теперь реже, взбираясь все выше и выше по склону, и четверо путников карабкались вверх вместе с ними, все медленнее, все осторожнее; Балинор постоянно бросал взгляды на собравшихся внизу карликов. Дарин и Даэль шагали бесшумно, словно кошки, их легкие эльфийские тела беззвучно скользили сквозь сплетения сухих колючих ветвей и стволов, словно слившись с самой природой. Менион снова встревожено покосился на карликов, стоящих уже совсем близко, на их желтоватые тела, раскачивающиеся под бой барабанов, покрытые потом от многочасового взывания к своим богам и вознесения молитв духам гор.

Затем отряд подошел к границе своего укрытия. Балинор вытянул руку, указывая на ярды открытого пространства, лежащие между ними и бескрайними лесами Анара, темнеющими впереди. На всем этом долгом пути людей не скрывало от глаз карликов ничто, кроме отдельных кустиков и чахлых стебельков травы, высушенных солнцем. Поющие карлики находились прямо под ними, раскачиваясь в свете костров, и не могли не заметить людей, которые попытались бы пересечь ярко освещенный голый участок южного склона. Даэль оказался прав; пробовать проскользнуть здесь в таких условиях было равносильно самоубийству. Менион взглянул вверх и понял, что все дальнейшие усилия подняться с носилками выше по склону ни к чему не приведут: над ними на несколько сотен футов в небо уходила отвесная каменная стена, практически вертикально поднимающаяся к невидимой во мраке вершине. Он обернулся и вновь осмотрел открытый участок. Теперь тот казался еще длиннее, чем минуту назад. Балинор жестом подозвал их к себе.

— Мениону надо подойти к самой границе деревьев, — еле слышно прошептал воин. — Когда он прицелится и застрелит карлика, на другом склоне должен появиться Гендель; он привлечет к себе внимание и вызовет всеобщее бешенство. Сейчас он уже должен быть на месте. Когда карлики бросятся за ним, мы должны тут же бежать через открытый участок. Не медлите и не оглядывайтесь — бегите что есть сил.

Все трое кивнули, и взгляды их остановились на Менионе, который уже отстегнул свой большой ясеневый лук и проверял натяг тетивы. Он достал из колчана одну длинную черную стрелу, покачал ее в руке и мгновение помедлил, глядя сквозь редкую цепочку деревьев на сотни карликов, собравшихся под ними в долине. Внезапно он осознал, как много от него ожидают. Он должен убить человека, не в сражении или честном поединке, а из засады, украдкой, так, что тот никак не сможет защититься. В душе он сознавал, что не в силах это сделать, что он не такой закаленный воин, как Балинор, что ему не хватает мрачной решительности Генделя. Он был смел, временами даже дерзок, готов с кем угодно сойтись в открытом бою, но он никогда не был убийцей. Он бросил краткий взгляд на тех, кто стоял у него за спиной, и они прочти все это в его глазах.

— Ты должен это сделать! — хрипло прошептал Балинор. В его глазах пылала яростная решимость.

В тусклом свете склоненное лицо Дарина казалось угрюмым и бледным от нерешительности. Даэль смотрел прямо на Мениона, в его расширившихся эльфийских глазах читался страх за горца, столкнувшегося с ужасным выбором; его юное лицо казалось пепельным и призрачным.

— Я не могу так просто убить человека, — при этих словах Менион непроизвольно вздрогнул, — даже ради их жизней‡ Он смолк, но Балинор продолжал смотреть на него, ожидая иных слов.

— Я могу кое-что сделать, — внезапно заявил Менион, на секунду глубоко задумался и еще раз оглядел лежащую у их ног долину. — Но я сделаю иначе.

Без дальнейших разъяснений он прошел между деревьями и беззвучно притаился на самой их границе, еле укрытый отдельными ветвями. Его взгляд торопливо обежал силуэты карликов и наконец остановился на одном из их вождей, стоящем у дальнего склона. Карлика окружали его подданные, он стоял, запрокинув желтое морщинистое личико и вытянув вверх маленькие ручки, сжимая в них жертвенное блюдо с раскаленными углями. Замерев в этом положении и глядя в сторону прохода в Вольфсктааг, он вместе с прочими вождями возглавлял священный ритуал. Менион извлек из колчана еще одну стрелу и положил ее перед собой на землю. Затем, опустившись на колено, чуть подался вперед, покинув укрытие за чахлым деревцем, положил на тетиву первую стрелу и прицелился. Три пары глаз напряженно наблюдали за ним, люди стояли в мрачной тишине, затаив дыхание. На какую-то долю секунды время словно остановилось, а затем громко прозвенела тугая тетива, и невидимая стрела устремилась к своей цели. Одним плавным движением Менион вложил в лук вторую стрелу, с фантастической быстротой прицелился и выстрелил, затем бросился под укрытие ближайшего дерева и замер.

Все случилось так быстро, что никто не успел заметить всего, уловив лишь часть действий лучника и событий, произошедших в толпе ничего не подозревающих карликов. Первая стрела ударила в продолговатое блюдо, которое держал на вытянутых руках поющий вождь, и выбила его, осыпав землю щепками. Фонтаном искр полетели в небо искрящиеся багровые угли. В следующий миг, когда ошеломленный карлик и его сбитые с толку собратья растерянно замерли на месте, вторая стрела вонзилась в удачно подставленную и легко уязвимую ягодицу вождя. Его ужасающий вопль разнесся по всему залитому светом Нефритовому перевалу. Расчет был совершенно точен. Все произошло так быстро, что у несчастной жертвы не оказалось ни времени, ни тем более желания выяснять, откуда вылетела дьявольская стрела и какой подлый негодяй мог ее выпустить. Несколько секунд вождь карликов яростно метался, охваченный болью и яростью, а его соплеменники стояли, словно окаменев, испытывая все возрастающий гнев и недоумение. Кто-то грубо нарушил их обряд и подло поразил из засады их вождя. Это было смертельное оскорбление, и простить его было невозможно.

После выстрелов прошло всего несколько секунд, и никто из карликов еще не успел собраться с мыслями, когда высоко на северном склоне, в самой глубине перевала, вспыхнул факел, еле заметный рядом с громадным костром, пылающим в ночи. Казалось, в ответ на бешеные вопли карликов разверзлась сама земля, и перед пляшущим пламенем выросла неподвижная фигура Генделя, вызывающе поднявшего могучую руку с зажатой в ней тяжелой булавой, оскорбляя самим своим видом всех, кто смотрел на него. Эхо его хохота оглушительно раскатилось по перевалу.

— Идите сюда, ко мне, карлики — земляные черви! — издевательски проревел он. — Встань и сражайся, вождь — похоже, тебе еще долго не придется присесть! Твои ленивые боги не спасли тебя даже от шутки гнома, что тогда говорить о духах Вольфсктаага!

Из толпы карликов вырвался оглушительный рев бешенства. Как один, они бросились вперед, спеша добраться до хохочущего гнома на склоне перевала, намеренные вырвать ему сердце, дабы искупить причиненный им стыд и унижение. Покушение на вождя карликов само по себе каралось смертью, но гном при этом еще и посмеялся над их верой и их доблестью, и прощения ему быть не могло. Многие из карликов тут же узнали Генделя в лицо и начали выкрикивать его имя, призывая устроить немедленную казнь. Ослепленные яростью, карлики устремились на перевал, забыв о своих обрядах, бросив ритуальные костры; и в тот же миг четверо людей на горном склоне вскочили на ноги, крепко держа носилки с бесценной ношей, и побежали, пригибаясь, по открытому и незащищенному южному склону, ярко освещенные пламенем костров. Вслед за ними по скальной стене громадными призраками мчались их тени. Никто из них не оборачивался, чтобы взглянуть на разъяренных карликов, они бешено спешили вперед, не отрывая глаз от спасительного сумрака поднимающихся впереди лесов Анара.

Как ни удивительно, они все же добрались до леса незамеченными. Тогда они остановились в прохладной тени огромных деревьев, тяжело дыша, вслушиваясь в доносящиеся с перевала звуки. Подножие перевала за их спинами оставалось пустынным, за исключением одной крошечной горстки карликов, которые оказывали помощь раненому вождю, извлекая злополучную стрелу. При виде этой сцены Менион вполголоса рассмеялся, и на его худом лице медленно расплылась улыбка. Однако вскоре она исчезла, стоило ему взглянуть на северный склон перевала, ярко освещенный пылающими кострами. Со всех сторон на склон карабкались взбешенные карлики, бесконечный поток маленьких желтоватых тел, и первые из них уже добрались до места, где появился Гендель. Самого гнома нигде не было видно; судя по всему, он был окружен и прятался где-то на склоне. Лишь одну минуту четверо путников наблюдали за карликами, а затем Балинор взмахом руки велел им продолжать путь. Нефритовый перевал остался позади.

Как только отряд углубился в густой лес, куда не проникал свет от костров карликов, их окружил сумрак. Балинор приказал принцу Лиха идти первым, велев ему вести их вниз по южному склону в поисках тропы, ведущей на запад. Вскоре подходящая тропа нашлась, и крошечный отряд вступил в средний Анар. Нависший над ними полог леса затмевал большую часть тускло светящих далеких звезд, а исполинские деревья тянулись вдоль тропы подобно черным стенам. Юноши на носилках вновь начали судорожно биться и стонать от боли, несмотря на завязанные рты. Те, кто нес носилки, постепенно теряли надежду спасти своих юных друзей. Яд медленно растекался по телам юношей; когда он достигнет сердца, в тот же миг наступит конец. Никто не мог даже предполагать, сколько времени еще осталось братьям, никто не представлял, где и когда смогут они найти помощь. Единственный из них, кто знал средний Анар, остался на перевале, загнанный в Вольфсктааг и сражающийся за свою жизнь.

Внезапно, так быстро, что они не успели даже покинуть тропу и скрыться за стеной деревьев, из леса впереди на тропу вышло несколько карликов. Какой-то миг обе группы стояли без движения, пытаясь разглядеть друг друга в тусклом свете звезд. Мгновение спустя и те, и другие, поняли, с кем встретились. Четверо путников быстро опустили громоздкие носилки на землю и вышли вперед, цепочкой перегородив тропу. Карлики, десять-одиннадцать охотников, встали тесной группой, а один из них исчез среди деревьев.

— Они послали за подмогой, — прошептал своим спутникам Балинор. — Если мы быстро не прорвемся, сюда придут подкрепления, и нам конец.

Не успел он произнести эти слова, как оставшиеся карлики издали леденящий душу боевой клич и ринулись на них; их причудливые короткие мечи тускло блестели. Троих из них остановили на полпути беззвучные стрелы Мениона и братьев-эльфов, но остальные набросились на них как дикие волки. Ярость нападения совершенно ошеломила Даэля, его оттеснили назад, и на мгновение он пропал из вида. Балинор прочно уперся ногами в землю, и его огромный клинок одним мощным взмахом рассек надвое двух зазевавшихся карликов. Еще несколько минут ночную тишину нарушали резкие крики и тяжелое дыхание бойцов, сражающихся на узкой тропе; карлики пытались увернуться от ударов огромных людских мечей, четверо обороняющихся передвигались, заслоняя от атаки умирающих друзей. Но вот последний карлик упал мертвым на политую кровью тропу; в бледном свете равнодушных звезд их изрубленные тела казались горками земли. У Даэля была глубоко порезана грудь, и он нуждался в перевязке, а Менион и Дарин получили множество мелких ранений. Балинор же остался невредим, защищенный от мечей карликов легкой кольчугой, сверкающей под располосованным плащом.

Они медлили ровно столько, сколько было необходимо, чтобы перевязать грудь Даэлю, а затем вновь взялись за носилки и еще более быстрым шагом двинулись по опустевшей тропе. У них была причина для спешки. Как только охотники обнаружат тела своих товарищей, они тут же бросятся в погоню, по их следам. Менион попытался определить час ночи, судя по положению звезд и времени, прошедшему с момента захода солнца в горах Вольфсктааг, но заключил лишь, что уже близится утро. Горец, быстро шагающий рядом с выбирающим путь Балинором, чувствовал, как в его сведенные болью руки и ноющие мышцы спины вливается невероятная усталость. Все они были близки к полному изнеможению, вымотанные днем пути и столкновением с чудовищем Вольфсктаага, а затем с карликами. Они до сих пор держались на ногах только потому, что сознавали, какая судьба ждет их друзей, если они остановятся. Тем не менее полчаса спустя Даэль просто рухнул на землю, сраженный потерей крови и усталостью. Чтобы привести его в себя и заставить подняться на ноги, им понадобилось несколько минут. После этого они заметно убавили шаг.

Спустя несколько минут Балинор был вынужден объявить привал, так как отдых был им жизненно необходим. Они молча повалились на землю на краю тропы, в смятении вслушиваясь в нарастающий вокруг шум. Вскоре после сражения в глубине леса вновь послышались крики и глухой рокот барабанов. Очевидно, карлики уже узнали об их присутствии и отправили множество охотничьих отрядов выслеживать их. Казалось, что весь Анар кишит взбешенными карликами, прочесывающими леса и холмы в надежде найти врага, ускользнувшего от них на тропе и оставившего за собой дюжину трупов. Менион устало взглянул на двоих юношей, на их бледные, обильно покрытые потом лица. Он слышал их стоны даже сквозь повязки на ртах, видел, как судорожно дергаются их тела, сопротивляясь действию яда, непрестанно сочащегося по их жилам. Взглянув на них, он неожиданно осознал, что не сумел помочь им в тот момент, когда его помощь была жизненно необходима, и теперь они расплачиваются за его ошибку. Его приводила в бешенство сама мысль о нелепом путешествии в Паранор за реликтом древней эпохи, который якобы мог спасти их от всесильного Повелителя Колдунов. Но все же он понимал, что сейчас не следует оспаривать то, что они безоговорочно приняли с самого начала. Он устало взглянул на Флика и подумал о том, что они могли стать друзьями.

Резкий предостерегающий шепот Дарина заставил всех их поспешно отступить под укрытие деревьев, таща за собой тяжелые носилки, распластаться на земле и затаить дыхание. Минуту спустя по пустынной тропе разнесся отчетливый стук тяжелых сапог, и с той стороны, откуда они пришли, из темноты показался отряд карликов— воинов, направляющихся в сторону их укрытия. Балинор мгновенно оценил, что их слишком много, чтобы пытаться им противостоять, и положил руку на плечо разъяренному Мениону, удерживая его от нечаянных резких движений. Колонна карликов маршировала по тропе, их желтые лица в лунном свете казались каменными изваяниями, а широко расставленные глаза подозрительно всматривались в лесной мрак. Они подошли к месту, где за деревьями притаились путники, и без остановки прошагали дальше, не зная, что прошли в нескольких футах от своей добычи. Когда они скрылись из вида и вдалеке затих звук их шагов, Менион повернулся к Балинору.

— Если мы не найдем Алланона, нам конец. В таких условиях мы сами не пронесем Шеа с Фликом и мили!

Балинор медленно кивнул, но ничего не ответил. Он понимал, в каком положении они находятся. Но он знал также, что остановка сейчас была бы страшнее плена или нового сражения с карликами. Не могли они и оставить братьев в этих лесах, надеясь вернуться к ним с помощью

— слишком велик был риск. Жестом Балинор приказал всем вставать. Без единого слова они подняли носилки и продолжили свой изнурительный путь по лесной тропе, зная, что теперь карлики ищут их не только сзади, но и впереди. Менион вновь задумался над судьбой отважного Генделя. Вряд ли даже этому предприимчивому гному, при всем его опыте войны в горах, удастся долго скрываться от разъяренных карликов. В любом случае, им сейчас приходится немногим лучше, чем гному — в дебрях Анара, с умирающими друзьями на носилках, почти без надежды на помощь. Если карлики еще раз заметят их прежде, чем они сумеют выбраться из этих мест, то сомневаться в исходе боя не придется.

Снова чуткий слух Дарина уловил звук приближающихся шагов, и снова все они поспешили укрыться за громадными деревьями. Едва они успели покинуть открытую тропу и распластаться среди редких кустов, как среди деревьев впереди показались приближающиеся силуэты. Даже в тусклом свете звезд зоркие глаза Дарина немедленно выделили главного в маленьком отряде — гиганта, закутанного в длинный черный плащ, облегающий его худощавое тело. В следующий миг его увидели и остальные. Это был Алланон. Но резкий предостерегающий жест Дарина приморозил к губам облегченные возгласы Мениона и Балинора. Вглядываясь во мрак, они заметили, что за историком шагают маленькие фигурки в белых плащах — карлики.

— Он предал нас! — хрипло прошептал Менион, и его рука бессознательно потянулась к длинному охотничьему ножу на его поясе.

— Нет, подожди минуту, — быстро приказал Балинор и велел им сохранять неподвижность, пока отряд приближается к их укрытию.

Высокая фигура Алланона неторопливо шагала по тропе, его глубоко посаженные глаза спокойно смотрели вперед. Чутьем Менион понял, что сейчас историк обнаружит их, и напряг свое тело, готовясь прыгнуть вперед и первым же ударом сразить предателя. Он знал, что второго удара ему не сделать. Карлики в белых одеяниях послушно шли вслед за Алланоном, не соблюдая строя и не особенно интересуясь тем, что лежало вокруг них. Внезапно Алланон остановился и изумленно обернулся, словно ощутив их присутствие. Менион приготовился к прыжку, но на его плечо легла тяжелая рука, без труда удержав его на месте.

— Балинор, — ровным голосом позвал высокий странник, не двигаясь ни вперед, ни к ним, в ожидании глядя во мрак.

— Отпусти меня! — в ярости потребовал Менион.

— У них нет оружия! — Голос принца Каллахорна остудил его бурлящий гнев, заставив внимательнее посмотреть на карликов в белом, идущих за высоким историком. Он не заметил у них оружия.

Балинор медленно поднялся и шагнул на тропу, крепко сжимая в руке свой огромный меч. Менион последовал за ним, заметив среди деревьев стройную фигуру Дарина, готового отпустить тетиву своего лука. Со вздохом облегчения Алланон сделал шаг вперед и протянул Балинору руку, но быстро остановился, заметив тень недоверия в глазах северянина и нескрываемую горечь на лице горца. На миг он смутился, а затем вдруг обернулся, взглянув на маленькие фигурки, неподвижно стоящие за его спиной.

— Нет, все в порядке, — торопливо заявил он. — Это друзья. Они безоружны и не питают к вам ненависти. Это лекари, врачеватели.

Какой-то миг никто не двигался с места. Затем Балинор вложил свой огромный меч в ножны и с облегчением пожал протянутую руку Алланона. Менион последовал его примеру, тем не менее, не до конца избавившись от недоверия в отношении стоящих за спиной Алланона карликов.

— Расскажите же, что с вами случилось, — велел Алланон, вновь возглавивший измученный отряд. — Где остальные?

Балинор вкратце пересказал все, что произошло с ними в Вольфсктааге, упомянув о неверном выборе пути на развилке, о битве с обитавшим в руинах чудовищем, о пути к перевалу и плане, позволившем им миновать собравшихся там карликов. Услышав о происшедшем с юношами, Алланон тут же заговорил с сопровождающими его карликами, а затем сообщил настороженному Мениону, что те сумеют вылечить его друзей от яда. Пока Балинор продолжал свой рассказ, карлики в белых одеждах собрались вокруг мертвенно-бледных юношей и принялись торопливо хлопотать над ними, вливая им в рот капли жидкости из стеклянных пузырьков. Менион изумленно наблюдал за их действиями, недоумевая, почему эти карлики так отличаются от всех остальных. Рассказ Балинора подошел к концу, и Алланон печально покачал головой.

— Это моя вина, мой недосмотр, — сердито проговорил он. — Я обдумывал события далекого будущего, но забывал о будничных опасностях. Если эти двое умрут, все наши усилия пропали даром!

Он снова заговорил с суетящимися карликами, и один из них торопливым шагом направился по тропе в сторону Нефритового перевала.

— Я послал одного из них, чтобы он попробовал что-нибудь узнать о Генделе. Если с ним что-то случилось, виноват в этом один я.

Он велел карликам-лекарям взять носилки, и весь отряд снова зашагал по тропе на запад; впереди шли карлики с носилками, а позади плелись усталые путники. Рана на груди Даэля была промыта и обработана, и теперь он мог идти без посторонней помощи. Отряд двигался по пустынной тропе, а по дороге Алланон объяснял, почему в этих местах они не должны больше встретиться с охотничьими партиями карликов.

— Мы приближаемся к землям сторов, тех карликов, что пришли со мной, — сообщил он им. — Это племя врачевателей, живущих отдельно от остальных кланов карликов и других рас; они готовы помочь всем, кто нуждается в лечении или отдыхе. Они ни от кого не зависят — их не касаются ссоры и распри других народов. Людям никогда не удавалось так жить. В этих краях их все уважают и почитают. Их земли, куда мы вскоре придем, носят название Сторлок. Это святая земля, на которую не смеет ступить без приглашения ни один охотник карликов. Можете быть уверены, что подобное приглашение получает далеко не каждый желающий.

Он принялся объяснять, что уже много лет считается другом этого безобидного племени, хранит их тайны и зачастую по несколько месяцев проводит в их поселениях. На сторов можно положиться, заверил он Мениона, они вылечат любую болезнь, какая только может угрожать юношам. Столь умелых лекарей больше нет нигде в мире, и не случайно историк, возвращаясь через Анар к Нефритовому перевалу, взял их с собой. Встретив на границе Сторлока перепуганного карлика, рассказавшего ему о странных событиях и уверенного в том, что из запретных земель вырвались кровожадные духи, Алланон попросил сторов сопровождать его в поисках друзей, опасаясь, что на перевале они могли выдержать жестокую битву.

— Мне и в голову не пришло, что существо, чье присутствие я обнаружил в той долине, окажется настолько разумным, что догадается уничтожить оставленные мной метки, — раздраженно признал он. — А ведь я должен был подумать об этом, должен был оставить другие знаки, чтобы не рисковать. Хуже того, в начале дня я прошел через Нефритовый перевал и не догадался, что вечером здесь соберутся карлики, чтобы вознести молитвы горным духам. Кажется, я не оправдал вашего доверия.

— Мы все виноваты, — заявил Балинор, хотя Менион, молча идущий рядом, с трудом верил в искренность его слов. — Если бы мы вели себя осторожнее, ничего бы не произошло. А сейчас важно вылечить Шеа с Фликом и попытаться как-то помочь Генделю, пока до него не добрались охотничьи отряды карликов.

Какое-то время они шагали молча, слишком подавленные и утомленные, чтобы поддерживать разговор, сосредоточившись только на непослушных ногах и мечтая о предстоящем отдыхе в деревне сторов. Тропа бесконечно петляла среди деревьев Анара, и какое-то время спустя все четверо совершенно потеряли ощущение времени и пространства, измученные усталостью и недостатком сна. Ночь медленно отступала, и вскоре на востоке над горизонтом зажглись первые бледные искорки зари; но они все еще не достигли своей цели. Лишь час спустя впереди наконец показалось зарево ночных костров деревни сторов, освещающее поднимающиеся вокруг них деревья. Затем они неожиданно оказались в самой деревне, их окружили полупризрачные тени сторов в таких же белых плащах, печальным немигающим взглядом изучая людей, и валящиеся с ног путники вошли в один из их низких домов.

Войдя, члены отряда без единого слова рухнули на приготовленные для них мягкие постели, не в силах ни умыться, ни даже раздеться. В следующую секунду все они уже спали, за исключением Мениона Лиха, чей горячий характер боролся с непреодолимой сонливостью, и затуманенные глаза искали в комнате фигуру Алланона. Не найдя его, горец с трудом выбрался из мягкой постели и медленно подошел к закрытой деревянной двери, которая должна была вести в соседнюю комнату. Тяжело привалившись к двери и приложив ухо к трещине в косяке, он попытался уловить обрывки разговора историка со сторами. Из последних сил борясь со сном, он услышал слова сторов о Шеа и Флике. Странные карлики считали, что при надлежащем уходе и лечении юноши вскоре должны поправиться. Затем в соседней комнате распахнулась дверь, впустив новых гостей, и их голоса смешались в хоре изумленных и недоверчивых возгласов. Сквозь шум с ледяной четкостью прозвучал голос Алланона.

— Что ты узнал? — потребовал он. — Все так плохо, как мы боялись?

— Они кого-то схватили в горах, — послышался робкий ответ. — Когда все кончилось, мы не смогли даже понять, был ли это человек. Они разорвали его на части.

ГЕНДЕЛЬ!

Ошеломленный даже в своем полусонном состоянии, горец с усилием выпрямился и вернулся в постель, не в силах поверить в услышанное. В глубине его души возникла черная пустота. К глазам подступили слезы бессильного гнева, но глаза его оставались сухими, пока принц Лиха не забылся в долгожданном сне.