ГЛАВА 23
О том, что зомби бывают разные…

Пока Стик, Дерри и Анет мило беседовали, а хмурый гхырх тихо пыхтел у стены, маги закрыли потайную дверь и кое-как разобрались с освещением. На стенах на самом деле были факелы. Причем они оказались настолько хитроумно соединены между собой, что, когда зажигали один, огонь автоматически перебирался к следующему по тонкой промасленной веревочке. Поэтому длинный коридор на входе в усыпальницу оказался освещенным за считаные секунды. В отличие от гномьего города Кен-Тирона в усыпальницу вел широкий коридор. Грубые каменные стены отделаны тонкими пластинками малахита, бирюзы, яшмы. Анет даже застыла от изумления, она не ожидала ничего подобного. Подземелья и гробницы ассоциировались у нее с чем-то темным и мрачным, и никак уж не с подобным великолепием. Горы Кенташ изнутри напоминали дворец. У девушки даже поднялось настроение, омрачало его только то, что она помнила, что это не подземный, некогда жилой город, а изначально прибежище мертвецов. То, что дальше начнется кладбище, Анет совсем не радовало. Она надеялась, что усопшие здесь не выставлены на всеобщее обозрение, подобно мумиям фараонов в земных музеях. С традициями захоронения на Арм-Дамаше она не была знакома и подсознательно ждала какой-нибудь пакости.

– Кто-нибудь представляет, куда именно нам следует двигаться, чтобы попасть к Кругу вечности? – задал волнующий всех вопрос Стик. – Дерри, ты конечно же об этом не думал?

– Думал, но мне не помогло, – отозвался Лайтнинг и добавил: – Мой осведомитель тоже думал, и ему не помогло. Из ныне живущих ответа на этот вопрос не знает, похоже, никто, а если и знает, то молчит.

– Я могу попробовать провести вас к Кругу, – задумчиво произнес эльф. – Правда, я там не был ни разу, но знаю сами гробницы. По крайней мере, эльфийскую часть. Если мы попадем туда, то я смогу сориентироваться. В то время когда я бывал в усыпальнице Великих, расположение Круга вечности не было тайной. Любой мог показать место, где он находится, или хотя бы объяснить, как туда добраться.

– Что ж, – нахмурился Стик, – это уже лучше, чем ничего. К гробницам эльфов мы, пожалуй, сможем выбраться. Калларион, ты помнишь, чьи усыпальницы соседствуют с эльфийскими?

– Да, конечно, – отозвался Келл. – С одной стороны гномьи, с другой – ксари.

При упоминании о своих сородичах Дерри как-то напрягся, и на его лице появилась хитрая улыбка.

– Из гробниц ничего не брать, – сурово сказал герцог. – Это я говорю тем, кто не знает простых истин. Так как Анет стаскивающей с трупа какие-нибудь украшения или амулеты я представить не могу, то обращаюсь непосредственно к тебе, Дерри. Ты меня понял?

Ксари кивнул с отсутствующим видом, и Стик, совсем не уверенный в том, что друг его слышал, решил пояснить:

– Из гробниц ничего не берем, потому что в усыпальницах Великих лежат не простые смертные, а вожди, короли, принцы и принцессы, великие воины. А это значит, что на их гробницы, скорее всего, наложены заклятия как раз вот от таких охотников до чужого добра. Я понимаю, что тебя, Лайтнинг, никакое колдовство, по большей части, не берет. Но вспомни ту же русалку и подумай. К тому же есть еще и яды, убивающие мгновенно. А если вдруг тебе, как всегда, повезет и ты не столкнешься ни с ядом, ни с магией, то, я уверен, к тебе обязательно привяжется кладбищенский глызень. Этих тварей здесь просто не может не быть.

– Стик, ну что ты разошелся? – лениво поинтересовался Дерри, разглядывая конусообразный свод потолка. – Понял я все.

Герцог выругался и махнул на ксари рукой. Этого не могло пронять ничего. Если уж Дерри что-нибудь приглянется, его не напугаешь ни ядами, ни магией, ни тем более каким-то кладбищенским глызнем.

Длинный коридор вывел в первый погребальный зал. Все оказалось не так страшно, как это представляла себе Анет. Всего лишь достаточно большая квадратная комната, в центре которой, воздев руки к каменному потолку, возвышалась каменная статуя существа неопределенного пола. По одеждам вроде бы женщина, а по страшной угрюмой роже – чистый мужик.

– Нам повезло, – тихо сказал Стик, подходя почти вплотную к статуе. – Это Кентамаш, в переводе с гномьего – горная мать смерти. Мы в усыпальницах горных королей, значит, эльфийские залы где-то рядом.

– Дерри, – дернула Анет за рукав молодого человека, – я опять с глупым вопросом. Скажи мне, зачем нужны решетки на входах в гробницы? Это ведь гробницы? – Девушка показала рукой на ряд дверей по стенам зала. На самом деле арочные проходы в сами усыпальницы с саркофагами были плотно закрыты толстенными железными решетками, на которых не было даже замков.

– Не знаю, – пожал плечами ксари. – Так принято. За решеткой находится небольшая комната, в центре которой на постаменте стоит гроб с телом. Решеткой проход загораживают во время захоронения. Зачем? Не имею не малейшего представления, наверное, существует какая-нибудь традиция. Если хочешь, пойдем поглядим поближе?

– Ну не знаю, – неуверенно отозвалась Анет. – Сомневаюсь, что хочу смотреть ближе на чьи-либо усыпальницы.

– Пойдем, а то так и будешь до Крута вечности дергаться. Там за решеткой обычный каменный ящик, вот увидишь. – Лайтнинг уверенно потащил упирающуюся Анет к ближайшему склепу.

– Дерри, а это так и должно быть? – поинтересовалась она, тыкая пальцем в решетку, привлекая внимание молодого человека к чему-то находящемуся внутри склепа.

– Что? – не понял ксари и посветил себе факелом, пытаясь выяснить, что опять удивило такую впечатлительную Анет, и замер. Тяжелая каменная крышка саркофага была сдвинута. Можно было, конечно, наивно понадеяться на то, что это дело рук кладбищенских воров, но Дерри понимал, что, во-первых, у гномов и брать-то нечего, они известные скупердяи, которые норовят своих усопших отправить в последний путь практически раздетыми. Об этом знают все уважающие себя грабители. А во-вторых, у разграбленной гробницы в первую очередь страдает решетка, которая в данном случае была цела. – Нет, Анет, так быть не должно, – прикрывая девушку своим телом, пробормотал Лайтнинг.

– Он что, ушел погулять, да? – пропищала она, испуганно косясь в сторону склепа. – Что же мне так на трупов-то живых везет? Сейчас вылезет! Прямо самой своей важной частью тела чувствую, что вылезет!

– Не нагнетай обстановку, – посоветовал ей Дерри и сам едва не заорал от неожиданности и резво отпрыгнул в сторону. Между прутьями решетки появились два горящих глаза на удивительно уродливом, полуистлевшем гномьем лице. Гномы-то и при жизни красавцами никогда не были, а уж лет этак через триста после смерти… и сказать нечего. Небольшая фигурка, едва достающая до плеча Дерри, с остервенением билась о прутья клетки, пытаясь выгрызть их наполовину вывалившимися зубами. Решетка не поддавалась. Тварь злилась и скоблила ее когтями, но выйти все равно не могла.

– Все-таки вышел погулять, – уныло констатировала факт Анет, которая находилась в каком-то отрешенном, полуобморочном состоянии. – А этот вроде посимпатичнее будет, – ни с того ни с сего добавила она.

– Анет, ты чего? – испуганно поинтересовался Дерри. – Ты все-таки сошла с ума? Кто кого посимпатичнее будет?

– Ну этот зомбяк будет посимпатичнее, чем все остальные, виденные мной на Арм-Дамаше.

– Чем? – тупо спросил ксари, понимая, что разговор становится на редкость идиотским.

– Ну воняет не так гадко, кожи на нем побольше, чем на всех остальных, и червяки по нему не ползают.

– А… – отозвался Дерри, недоумевая, что делать с зомби дальше. Вроде бы, с одной стороны, сидит в своей клетке и не трогает никого, а с другой – нежить как-никак, надо бы и уничтожить. Размышления Лайтнинга прервал появившийся рядом Стик.

– Что вы так долго здесь торчите? – спросил герцог. – Что интересного увидели? Только ведь вас двоих ждем.

Дерри молча ткнул пальцем в решетку и стал ждать реакции друга.

– Вот загреба! Вечно вы найдете какую-нибудь дрянь! – выдал Стик, зло глянув на Дерри и Анет, как будто в появлении очередного мертвяка были целиком и полностью виноваты они. – Дирри, иди сюда! – крикнул герцог раздраженным голосом. – Тут нашлась работа как раз по твоей части. Еще один живой мертвяк. Что с ним делать?

– Э… да тут все, похоже, такие! – отозвался вместо мага Калларион, который двигался по противоположной стене и заглядывал поочередно в каждый склеп.

– Да? – меланхолично отозвался подходящий к Стикуру Дир. – Они вам что, мешают?

– Да нет, – пожал плечами Дерри. – Выбраться из своих клеток они все равно вряд ли смогут.

– Что же тогда вы от меня хотите? Зачем я буду тратить свои силы! Мне кажется, это не последние зомби, с которыми нам придется столкнуться в гробницах. Судя по всему, таким обилием нежити мы обязаны Хакисе. Ведьма расстаралась на славу. Я не знаю, есть ли здесь хоть один нормальный, спокойно лежащий труп.

– Есть, наверное, – с сомнением в голосе отозвался эльф. – Если душа усопшего все еще присутствует в нашем мире.

– То есть, ты хочешь сказать, если мы встретим призрака, то можно с уверенностью сказать, что его тело не бегает вслед за неприкаянной душей по подземельям?

– Да, – согласился Келл. – Тело же еще не совсем свободно, его душа где-то рядом и не позволит никаким силам завладеть тем, что по праву принадлежит ей.

– Может, хватит дискутировать на серьезные магические темы? – раздраженно поинтересовался Стикур. – Пора идти. И запомните, если у гномов брать нечего, и об этом знают все, поэтому все их гробницы не тронуты, то у эльфов и ксари принято хоронить высокородных с почестями. Многие могилы в следующих секторах могут быть разграблены, а значит, на дверях решеток уже не будет. Всем понятно или особо глупым пояснить, что дальше следует быть осторожнее, живые мертвецы будут свободно шататься по коридорам и могут напасть.

Гномьи усыпальницы закончились достаточно быстро и без приключений. Анет постоянно дергалась, когда слышала противное звяканье когтей зомби по металлу, но и она часа через два перестала обращать на это внимание. Недовольный гхырх то прыгал впереди отряда, то плелся в самом хвосте. Зверек топорщил розовую шерстку и клацал зубами на каждого посмевшего приблизиться к решетке мертвеца.

Отдохнули в каком-то относительно спокойном закутке. Там было всего четыре гробницы, а следовательно, четыре не очень приятных соседа. Это было наиболее удачное место для ночлега. Все-таки четыре оживших трупа гораздо лучше, чем десяток. Правда, Анет сначала кричала, что не сможет уснуть с такими соседями, но бессонная ночь и утомительный день пути сделали свое дело. Девушка самая первая вырубилась и проспала дольше всех. Предварительно, правда, заставив Каллариона и Дира привести в порядок ее голову. Черный цвет волос Анет порядком надоел.

Девушка медленно открыла глаза, постепенно вырывая себя из сна. Ей было очень интересно, что сейчас: утро, день, вечер или ночь? Она даже примерно не могла представить, какое время суток сейчас там, на поверхности. Девушка сначала хотела пристать с этим вопросом к кому-нибудь из ребят, но потом передумала. В конце концов, это было не принципиально. Все равно через несколько часов пути она снова перестанет ориентироваться во времени.

Эльфийские гробницы разительно отличались от усыпальниц гномов. Вместо небольших комнат с узкими зарешеченными дверями несколько огромных, величиной с футбольное поле, залов, в которых хаотично были разбросаны, словно небольшие домики или часовни, склепы. Некоторые усыпальницы были совсем маленькими, рассчитанными, так сказать, на одного постояльца, а некоторые напоминали величественные дворцы и лишь немногим уступали им в размерах. Анет осторожно подошла к одному, самому маленькому из склепов и с облегчением вздохнула, увидев вместо двери привычную решетку. Она поняла и оценила замысел древних. С такими беспокойными умершими действительно стоило держать ухо востро и, чтобы дорогие родственники после смерти не убежали, заделывать дверь в их последнее пристанище решеткой попрочнее.

Как и предсказывал всезнающий Стикур, многие гробницы были разграблены, искореженные решетки открывали взору путников абсолютно пустые саркофаги. Оставалось надеяться только на то, что тела из гробниц тоже уволокли воры, но все понимали, что это не так. Постоянно слышалось какое-то подвывание и скрежет – это просились наружу замурованные в склепах мертвяки. Куда подевались их более удачливые сородичи из разграбленных гробниц, оставалось тайной. На пути ребят пока, по крайней мере, не попался ни один, но Анет понимала, что это явление временное. Просто она уже знала по своему опыту, что зомби на удивление тупы, и все органы чувств у них находятся в таком атрофированном состоянии (еще бы, все ведь давно сгнило), что они неспособны учуять жертву на большом расстоянии. То есть, пока не наткнутся, не сообразят, что можно сожрать, а что нет. Девушка во Влекрианте наблюдала за зомби, усердно грызущим фонтанную статую, которая по очертаниям напоминала человеческую фигуру. Осязание подсказало мертвяку, что подобные контуры бывают у съедобного существа, вот он и грыз гранит, поверив одному из своих рецепторов. То, что это человеком не пахло, его ничуть не волновало. Вот и сейчас, Анет была более чем уверена, что все разбежавшиеся мертвяки где-нибудь с упоением облизывают плачущих у надгробия нимф. Девушка шла и размышляла, не смотря по сторонам, стараясь двигаться точно, след в след за Дерри, это давало гарантию того, что под ногами не попадется никакой камень. Ксари тщательно выбирал путь, и девушка не видела необходимости смотреть под ноги, да и вообще куда бы то ни было.

– Ого, вот и первый! – услышала Анет и подняла голову.

Из-за угла гробницы на Стика налетел решительно настроенный скелет, он, вероятно, так долго лежал в гробу, что уже забыл, как выглядят люди. Девушка залюбовалась, завидуя Стику, она была твердо уверена, что уж ей такого хорошего мертвяка точно не достанется. Ей явно попадется захороненный совсем недавно труп с болтающимися желеобразными ошметками кожи, а не как Стику – беленький, чистенький, совершенно сухой и не вонючий скелет. Но предчувствия обманули девушку. Пока она стояла и завидовала Стикуру, к ней подкрался совсем близко брат-близнец первого мертвяка и готовился прыгнуть. Анет взвизгнула, решив, что раз уж не может избавиться от дурацкой привычки орать в любой ситуации, то пусть ее вопль будет своеобразным боевым кличем, призванным устрашать врагов. Скелет отшатнулся и тут же с удвоенной силой кинулся на свою жертву. Анет выставила перед собой руки, намереваясь добить гада молнией, и чертыхнулась, потому что прямо перед ее носом метнулась тень Дерри с мечом вампира, и девушка еле успела сдержать огонь на кончиках пальцев. В результате Лайтнинг разрубил скелет на две части, добивать которые пришлось все равно Анет. Только вместо одной молнии она извела десяток, пока носилась между склепов за бестолково мотающимися частями тела.

Мертвяки наконец-то сообразили, где гуляет много еды, и стали наведываться с устрашающей регулярностью. К счастью, валили они не толпой, а по две-три штуки. К радости Анет, эльфийское кладбище было очень древним, и их по большей части атаковали скелеты, реже практически совсем высушенные мумии, а не разлагающиеся мертвецы, на которых все насмотрелись еще во Влекрианте. К тому же эти зомби были просто разбужены от вечного сна, Хакиса вполне могла сделать такое на расстоянии, а вот внушить ожившим усопшим ненависть ко всему живому она не могла. Поэтому нападали зомби как-то вяло, без огонька. Не столько от лютой ненависти, сколько от скуки и детского любопытства: можно это сожрать или нельзя?

Проблема встала с выбором места для ночевки. Никому не хотелось ночевать в непосредственной близости от зомби, часть из которых к тому же свободно шлялась по усыпальницам и могла наведаться в любое время. Но найти тихое и относительно безопасное место, такое, как в гробницах гномов, не получилось. Пришлось устраиваться рядом с каким-то большим склепом, потому что на его ступенях стояли две лавочки и столик. «Хоть поесть можно по-человечески», – решили ребята и разбрелись кто куда, сказав, что пошли искать то, из чего можно соорудить костер. Анет боялась предположить, что они могут притащить на растопку. Смотался даже Дерри, который последнее время не отходил от девушки ни на минуту, рядом с Анет остался только верный гхырх, который сейчас переплевывался через решетку с одним из мертвецов. Зюзюка шипел и, словно собака, вилял маленьким хвостиком. Так как хвостика почти не было видно, вилял весь Зюзючий зад. Зомби завывал из-за решетки, не в силах никак отомстить своему обидчику, и царапал отросшими когтями железные прутья. А гхырх то скакал, вереща у самой решетки, то прыгал в стороне, помахивая красными крыльями – радовался и отрывался вовсю, выводя из себя мертвяка.

– Какая милая штучка! – услышала Анет мелодичный голос у себя за спиной и, вздрогнув от неожиданности, осторожно повернулась. На ступенях склепа стояла полупрозрачная серебристая девушка. Длинные, похожие на туман волосы струились у нее за спиной и спускались до самой земли. На узком лице, с тонкими аристократичными чертами и эльфийскими глазами, застыло грустное, отрешенное выражение. Эльфийка была одета в какие-то полупрозрачные тряпки, больше всего похожие на небрежно наброшенную на голое тело простыню.

– Ты кто? – Анет безуспешно пыталась найти взглядом хоть кого-нибудь из своих так называемых телохранителей. Даже паршивец гхырх и тот куда-то исчез.

– Кто я? – удивленно спросила девушка и подлетела ближе, не отрывая взгляда от руки Анет. Она смотрела на «Низвергающего в бездну». – Разве важно, кто я? Важны лишь эти милые штучки. – Рука девушки-призрака коснулась ледяными пальцами кожи рядом с браслетом. – Я так люблю красивые штучки, – вздохнула эльфийка. – А у меня их совсем не осталось. Подари мне вот этот красивый браслет, и я не трону тебя.

– Я бы с радостью, честно, – улыбнулась Анет.

Первый страх перед призраком пропал, и девушка прониклась к давно умершей эльфийке симпатией. Анет видела перед собой такое же одинокое и несчастное существо, как и она сама. Девушка потихоньку рассказала призрачной эльфийке все: и про себя, и про браслет, и про то, почему она не может его никому отдать, даже несмотря на то, что очень этого хочет. Эльфийка внимательно слушала, разглядывая Анет своими огромными темными глазами, и молчала. Встрепенулась призрачная девушка только один раз, когда речь зашла о Хакисе.

– Хакиса! – прошипела она, изменившись в лице. – Это из-за нее все! У нее мои штучки!

Анет отшатнулась, увидев нечеловеческую ярость, появившуюся в глазах призрака, но эльфийка на удивление быстро пришла в себя и тихо сказала:

– Я не буду забирать у тебя твою штучку. Ведьму надо убить, и этот крест лежит на тебе. Но обещай мне, что заберешь у Хакисы мои штучки! Мне очень нужны мои штучки! Мне плохо без них.

– Хорошо, хорошо, – поспешно пообещала Анет, видя, что девушка-призрак опять начинает нервничать. – Только ты объясни мне все поподробнее. Что я должна для тебя сделать? Какие штучки я должна тебе вернуть?

Эльфийка тряхнула длинными волосами и, немного подумав, произнесла:

– Хорошо, я расскажу тебе о себе, что помню. К сожалению, после смерти многие вещи становятся неважными и забываются. Если умерший выполнил свое земное предназначение, то он забывает все, и очень быстро. Его душа освобождается от земных привязанностей и улетает. Бывает же, душу умершего что-то очень сильно держит в мире живых. Чаще всего это любовь к кому-то или чему-то. В этом случае после смерти душа не может до конца избавиться от воспоминаний и улететь, тогда возникает призрак, такой, как я.

Когда-то я была эльфийской принцессой Параной Д'Ларвийской из Зеленого дома. Я была счастлива, и у меня были штучки. Смешно, но это практически все, что я помню о себе. Штучки – это чудесный золотой гарнитур: браслет, по форме напоминающий твой, кольцо, серьги и ожерелье. Эти штучки были для меня дороже жизни, что-то связанное с ними, я не помню что, значило для меня очень много. На одном из эльфийских балов, куда решила пожаловать сама повелительница Арм-Дамаша – Хакиса, я была в этом гарнитуре. Чернокнижница возжелала заполучить мои штучки, но я не отдала. Она угрожала мне, но я была непреклонна.

Гарнитур несколько раз пытались украсть, и последняя попытка увенчалась успехом. Я не снимала штучки даже ночью, зная, что за ними идет настоящая охота. Слуги Хакисы убили меня во сне, а мои штучки забрали.

Первые сто лет я очень страдала, помня что-то безумно дорогое для меня из прошлой жизни. Но страдание не может быть вечным, поэтому я забыла то, что мучило меня столь сильно. Остались только штучки, которые я хочу вернуть. У меня в гробнице много штучек, но они не радуют. Их как-то хотели забрать мерзкие тролли, но я не отдала, все равно они ведь мои безделушечки, пусть и нелюбимые, но других-то нет. Я напугала мерзких троллей, которые пытались сломать решетку в моей усыпальнице. Теперь они ни у кого и ничего не смогут забрать. Так ты вернешь мне мои штучки?

– Я постараюсь, – вздохнула Анет, пытаясь переварить полученную информацию. – Если останусь жива и найду их. У Хакисы подобных штучек, наверное, вагон и маленькая тележка. Я не уверена, что смогу принести именно твои штучки.

– Я бы узнала свои штучки из тысячи, – поджала губы эльфийская принцесса.

– А что, это идея! – обрадовалась Анет. – Пойдем с нами. Что тебе делать? Дальше, что ли, будешь в одиночестве летать по гробницам и тосковать по своим штучкам? А если Хакиса меня прибьет?

– Увидеть штучки, – мечтательно улыбнулась Ларана и тут же погрустнела. – Я не могу отлетать далеко от своего тела. Даже здесь я чувствую себя неуютно и могу передвигаться с трудом, дальше я просто лететь не смогу. Я как на веревочке.

– Да, это проблема, – согласилась Анет, представляя, что ей скажет Стикур, если она надумает взять с собой скелет. Он ей даже гхырха на каждом привале нехорошими словами припоминает, а что будет, если она попрет с собой целый труп, лучше и не думать… – Слушай, Ларана, – осенило Анет. – А что, если… только ты не обижайся на меня, если я вдруг сейчас нечаянно оскорблю тебя или твое тело. Я не знаю ваших обычаев. Так вот. Твое тело слишком велико, чтобы мы могли его тащить с собой, по крайней мере в том виде, в котором оно находится сейчас. А что, если мы его сожжем, а прах положим в баночку или коробочку, чтобы место не занимал. Как ты думаешь, этот вариант подойдет?

– А мне все равно, – пожала плечами эльфийка. – Хоть баночка, хоть коробочка. Лишь бы это был мой прах и ты его действительно взяла с собой и не выкинула где-нибудь за ближайшим поворотом в крысиную нору. Ненавижу крыс.

– Не волнуйся, не выброшу, – клятвенно пообещала девушка. – Давай показывай свою гробницу, чтобы я смогла сообразить, что делать дальше.

Анет быстрым шагом пошла за плавно летящей между склепов принцессой. Как девушка и предполагала, гробница Лараны мало чем отличалась от всех остальных. Разве что решетка на двери была потоньше и поизящнее. Зато сам саркофаг – цельный кусок резного камня с огромной и толстой крышкой.

– Да уж. – Анет заправила за ухо выбившуюся прядь волос, которые наконец-то стараниями Дира и эльфа, обрели свой естественный цвет. – Одной мне тут никак не справиться. Если решетку я, чисто теоретически, могу перебить молнией, то крышку саркофага не сдвину ни за что. Но ты не переживай. Как только все наши угомонятся и лягут спать, я вернусь. Думаю, Дерри Лайтнинг не сможет отказать мне в одной маленькой услуге.

– Не обмани меня, – погрозила пальцем призрачная принцесса и растворилась в воздухе.

Когда девушка вернулась в лагерь, Стик уже рвал и метал, выговаривая Зюзюке за то, что зверь не уследил за исчезнувшей в неизвестном направлении Анет. Как только девушка появилась на горизонте, основательно досталось и ей.

– Ты где была? – раскричался герцог. – Неужели тебя нельзя оставить на пять минут, чтобы ты чего-нибудь не натворила!

– Стикки, чего я натворила? Что ты несешь? Я просто ходила в туалет, – не моргнув глазом, соврала Анет, присаживаясь на лавочку.

– Вокруг одни зомби, не смей никуда ходить одна! Ты меня поняла?

– Поняла, поняла, не кричи. В следующий раз обязательно возьму тебя с собой, – отмахнулась девушка от Стикура, отмечая, что ни эльф, ни Дерри еще не пришли. «Где это их носит?» – отрешенно подумала Анет, разглядывая бегающего кругами гхырха.

Дерри Лайтнинг осторожно пробирался между гробниц, преследуя одну важную цель. Сначала его путь в усыпальницах совпадал с путем что-то вынюхивающего Каллариона. Ксари не побрезговал и проследил за эльфом, который, казалось, совершенно бесцельно мотался среди склепов. Принц-изгнанник не собирался, видимо, покидать пределы эльфийских залов, в то время как дорога Дерри лежала дальше, к гробницам ксари. Поэтому молодой человек очень скоро перестал шпионить и свернул в другую сторону. Он очень торопился, стараясь вернуться как можно быстрее, пока его отсутствие не насторожило Стикура. Если бы герцог знал, что собирается сделать Дерри, это знание вряд ли бы его обрадовало. Недаром Стик перед входом в усыпальницы прочитал целую лекцию о том, как опасно брать что-либо из гробниц. Как в воду глядел. Но Дерри Лайтнинга давно не пугали опасности. Если он чего-то хотел, то шел к цели, сметая все на своем пути, в том числе и мыслимые и немыслимые опасности. А то, что его ждало в гробницах ксари, точнее, в гробнице одного ксари, он хотел давно и очень сильно. И никакие опасности остановить его не могли. Ну и что, что там вполне может быть яд? Это мелочь по сравнению с тем, что планировал добыть Дерри.

Адага – родовое оружие ксари, до сих пор повсеместно распространенное на Арм-Дамаше, – вот что завело Лайтнинга в древние гробницы. Прямое, широкое лезвие, выходящее из обоюдоострой перекладины, – очень удобное в ближнем бою, красивое и легкое, его можно было купить у любого кузнеца. Но Дерри знал – это будет лишь жалкое подобие того, что сокрыто здесь. Молодой человек надеялся отыскать могилу первого ксари – Апостерона Светлого, ниспосланного богами на Арм-Дамаш (это по легенде, а на самом деле просто одного из первых официальных правителей-ксари, который был старше Хакисы на неполных семьсот лет). Ничего особенного в этом Апостероне более не было, и Дерри надеялся, что за такую прорву лет от первого правителя, кроме тлена, ничего не осталось. Заслуживала внимания лишь адага древнего ксари, если, конечно, сказания не врут. Вполне могло оказаться, что легендарное оружие, принесшее славу и почет своему владельцу, всего лишь обычная, никуда не годная железяка, каких навалом в Кен-Корионе, просто талантливо воспетая продажными летописцами заодно со своим владельцем. Сама усыпальница Апостерона давно могла быть разграблена, но Дерри надеялся, что в гробницах ксари осквернители не побывали. Другие расы, скорее всего, попросту не решались туда соваться. Ксари на Арм-Дамаше боялись как при их жизни, так и после смерти. После смерти, пожалуй, еще сильнее. Считалось, что, умирая, все ксари становятся слугами дьявола – злобными и опасными. Чушь, конечно, но люди по сей день верили в эти глупые сказки, и все известные Дерри захоронения сородичей были не тронуты. Интуиция не подвела его и сейчас. Залы ксари встретили молодого человека тишиной и пылью. Нет, конечно, разбуженные Хакисой мертвецы тихо шебуршались в своих склепах-клетках, но как-то совсем вяло. Все решетки в усыпальницах на первый взгляд были не тронуты.

– Воистину, рай для расхитителя! Бери, не хочу! – пробормотал себе под нос Дерри и двинулся в центр зала, где, по его мнению, должны были находиться древние захоронения. Усыпальницу Апостерона Светлого найти было не сложно, построенная несколько раньше других гробниц, она возвышалась над остальными сооружениями, упираясь высокой, острой крышей прямо в потолок. Рассмотрев решетку гробницы, Дерри присвистнул, понимая, что в одиночку эту дверь ему не открыть. Запирал бы ее замок, тогда и проблем никаких не было бы. Ни один запор не мог служить преградой ксари. Но толстые железные прутья решетки, намертво вмурованные в камень, можно было выломать либо с применением грубой силы (где бы такую силищу взять?), либо с помощью какого-нибудь заклинания, например, огненного шара, который при определенной концентрации магической энергии ломал железные прутья, словно спички. Но мага под рукой не было, а Дерри, полнейший «ноль» в этом деле, ничего разумного придумать не мог, к тому же за решеткой, весело сверкая яркими фиолетовыми глазами, резво прыгал хорошо сохранившийся мертвяк, замотанный в какие-то практически истлевшие бинты. Надо было думать, что это Апостерон Светлый, собственной персоной. Дерри выругался от злости, понимая, что своими силами, без чьей-либо помощи ему не обойтись; безуспешно попытался поковырять железную решетку мечом (все равно не свой, не жалко); со злости, оттого что ничего не получается, ткнул тем же мечом в щелкающего зубами у решетки мертвяка. Апостерон наклонил голову, рассматривая засевший в своей грудной клетке меч, резво отпрыгнул назад, стаскивая себя с клинка, и попробовал лезвие на гнилой зуб.

– Тьфу ты! Дрянь какая! А еще называется великий правитель! – ругнулся Дерри, отбирая меч у вцепившейся в него зубами твари. Апостерон уставился на парня светящимися глазами, противно зашипел, но меч все же выпустил.

Ксари брезгливо засунул оружие в ножны и отправился назад в дурном настроении, пообещав себе, что когда-нибудь обязательно сюда вернется. Может быть, тогда, когда все закончится и Хакиса будет уничтожена. Тогда, вполне вероятно, удастся заручиться поддержкой мага, например того же Дира, просить помощи которого сейчас было бессмысленно. Ламбер, так же как и его братец, был до тошноты принципиален во всех рабочих вопросах. Сейчас что тот, что другой могли вместо помощи Дерри в его глупом и опасном, по их мнению, предприятии предложить только нудный выговор на тему «Как важно помнить о долге перед родиной». А он что, виноват в том, что считает, что родина совершенно не пострадает, если он удовлетворит свои личные интересы. Дерри не понимал и не хотел понимать, почему он должен ждать еще неизвестно сколько, если такую замечательную адагу ему хочется именно сейчас. И возможность достать ее есть, причем возможность, которой грех не воспользоваться. Не хватает только мага.