Часть первая
ГЕРОЙ ПОЗАВЧЕРАШНЕГО ДНЯ
1
Аой — это синий или все-таки зеленый?..
Ответ на мучивший меня долгие годы вопрос никак не приходил…
Неосторожно зевнув, я поморщился от резкой боли и решил вернуться к разгадке проблемы в более благоприятной обстановке. В данный момент думать требовалось о другом.
Положив руки за голову, я, лежа на молодой травке под безупречно синим, цвета NC, небом, угрюмо грыз травинку и пытался понять, кто и за что разукрасил мою физиономию всеми цветами радуги, куда делась к-капсула и в какую чертову эпоху меня занесло на этот раз?
Понежившись под жаркими лучами солнца еще малость, я решил, что мазь уже успела впитаться в беспощадно изуродованное лицо. Со стоном поднялся и, держась за ноющие ребра, осторожно приковылял к раскинувшемуся неподалеку озерцу. Тщательно умывшись, дождался, пока вода успокоится, и с опаской посмотрел на свое отражение.
В принципе все оказалось не так страшно, как ожидалось: после благотворного действия серо-коричневой дряни остались только обширный зеленоватый синяк на скуле да разбитая бровь. Неприятно, конечно, но хоть не смертельно.
Справедливо рассудив, что мой внешний вид теперь не сможет напугать даже самых впечатлительных туземцев, я отправился на поиски.
С одной стороны простирался дремучий лес. Я легко представил себе злобных хищников, могущих обитать в нем, и бесстрашно двинулся в противоположном направлении, предпочтя заросший невысокой травой широкий луг. Как ни странно, выбор оказался абсолютно верным: очень скоро я вышел на широкую пыльную тропу.
Однако спустя час я опять очутился на опушке раскинувшегося на многие мили темного и таинственного леса. Несмотря на то что залитая солнцем чащоба выглядела довольно мирно, желания познакомиться с местной фауной и флорой не прибавилось. Но и возвращаться назад было глупо.
Постояв в нерешительности, я плюнул на осторожность и бесшабашно шагнул под сень деревьев.
В принципе обыкновенный лес — точно такой, как и все прочие…
Негромко насвистывая, я шагал и шагал, изредка перепрыгивая через вылезшие из земли огромные скрюченные корни и перелезая через поваленные деревья. До меня быстро дошло, что, кто бы ни упер к-капсулу, здесь ему ее ни за что не протащить. Иначе говоря, мое путешествие может оказаться напрасным. Но, заходя с каждой минутой все дальше и дальше, я уже не мог заставить себя повернуть назад: это означало бы, что я — наинастоящий люзер!
Солнце покатилось к закату. Лес постепенно темнел, теряя вид мирного и беззаботного, каким он выглядел поначалу. Устало проклиная себя за глупость, не позволившую мне вовремя вернуться, я прибавил шагу, надеясь до темноты добраться до какого-нибудь жилья. Темнело все сильнее, а признаков жилья и не намечалось…
Когда я стал спотыкаться обо все без исключения коряги, пришлось смириться с тем, что ночевать придется под открытым небом. Стараясь не отходить далеко от тропы, еле-еле различая предметы на расстоянии вытянутой руки, я умудрился все же насобирать дров для костра. На мое счастье, сучья в изобилии валялись по обе стороны дорожки. Так что мрак и гробовую тишину ночи я встретил в обществе знатного костерка.
По опыту я твердо знал, что в нормальных лесах по ночам царствуют хищники, имеющие обыкновение хотя бы изредка издавать какие-нибудь звуки. Но только не здесь! Ни одна сволочь и не думала хотя бы пискнуть, что меня откровенно напрягало. Впрочем, может, я просто слишком мнительный?..
Прислонившись спиной к дереву, я смотрел на огонь, полыхавший прямо посреди тропы, размышлял о будущем, пытаясь представить, что произойдет, если я не найду капсулу или, что еще хуже, меня обнаружат коллега по институту. В конце концов утешился тем, что, возможно (но нежелательно!), найдут меня только после того, как свои сигналы начнет посылать датчик, указывая на прекращение функционирования моего цветущего организма.
Голова медленно склонилась на плечо… Глаза наполовину закрылись… Метались тени от огня, поощряя мою дремоту….
Из мрака леса тихо появилась миловидная девушка… Подплыла, глазами призывая меня… Остановившись около костра, медленно пригладила волосы, извивающиеся наподобие змей… В улыбке обнажились острые зубки… Она протянула мне руку… тонкие пальцы венчали длинные, кроваво-красные ногти…
Встряхнув головой и потерев кулаками глаза, я отогнал видение, зябко поежился, закурил и решил навернуть несколько кругов вокруг костра, понимая, как глупо это будет выглядеть со стороны. Занятие оказалось не только глупым, но и весьма небезопасным: споткнувшись уже на втором круге, я едва успел выставить руки, чтобы не угодить репой в огонь. Негромко матерясь в темноту и потирая отбитые ладони, вернулся к дереву, больше не рискуя выпендриваться. Подняв воротник куртки, сложил руки на груди и закрыл глаза, отдавшись власти сна.
Сон приснился просто замечательный! Меня все-таки нашли спасатели и доставили домой. Коллеги, посовещавшись чуток, приговорили мою светлость к виселице. Шеф нежно надел мне на шею петлю и стал осторожно затягивать узел, готовясь к решающему рывку…
Резко открыв глаза, я с ужасом осознал, что сон продолжился наяву: меня действительно кто-то душил! С трудом просунув пальцы между веревкой и шеей, я, чувствуя, как кровь гремит в висках, чуть освободился и сделал судорожный вдох. В тот же миг веревка резко натянулась, и вот уже мой кулак пережимает мою же трахею!.. Свободной рукой достав из кармана нож, я вытащил лезвие и полоснул по веревке.
Мгновенно тонкие петли охватили мою руку, лишив единственного оружия. Веревки, опутавшие грудь, прижали меня к стволу дерева, стиснув ребра. Я, яростно рыча, сопротивлялся, как мог. В глазах немного прояснилось, но я не видел, кто пытается со мной покончить. Напрягся изо всех сил и дернулся вперед. Дикая боль пронзила правое плечо и отшвырнула меня обратно.
Пытаясь сопротивляться левой рукой, краем глаза заметил тень, промелькнувшую мимо затухающих углей. Раздался тонкий свист, и полыхнувший синим огнем в свете луны топор вонзился в дерево в сантиметре от моего уха. Чьи-то руки схватили меня за грудь и выдернули из лап смерти на тропу. Не веря своему избавлению, я изумленно наблюдал, как мой спаситель ожесточенно рубит веревки, окутавшие дерево, сопровождая свои действия яростными проклятиями.
Наконец, покончив со своим делом, незнакомец подошел ко мне и, протянув окровавленную руку, помог подняться.
— Не знаю, кто ты, но спасибо, — с трудом выговаривая слова, сказал я, держась за пострадавшее плечо.
Вместо ответа он молча схватил меня за больную руку и резко дернул на себя.
— Эффективно, — прохрипел я, слабо шевеля пальцами вправленной конечности.
— Я Зван, — представился он, принимаясь раздувать погасший костер.
Ногой подпихнув в огонь несколько крупных щепок, валявшихся на земле, я тоже представился и поинтересовался:
— Кто на меня напал?
— Хозяева леса, кто же еще! — Зван посмотрел на меня, словно на умалишенного. — Зачем ты сошел с тропы?
— Спать захотел, — пожал я плечами.
— Спать?! Ночью?! В проклятом богами лесу?! — поразился он. — Ты или глупец… или полный глупец!
— Просто чужестранец, — пояснил я. — Откуда мне было знать об этом лесе?
— Разве ты не слышал, что даже волки здесь не воют?
— Ну да, — согласился я. — Тихо было — до жути!.. Тут что, зверья совсем не осталось?
— Нет, лес пожрал всех, — повертел он головой и мрачно усмехнулся. — Теперь здесь можно встретить только духов!
Убедившись, что костер разгорелся, Зван вытащил из обширного заплечного мешка, валявшегося неподалеку, два куска солонины и предложил разделить с ним трапезу. Я немедленно вспомнил, что давно уже ничего не ел.
Сухое, сильно соленое мясо проскочило в желудок, словно маслом смазанное. Отхлебнув немного затхлой воды из самодельной фляги Звана, я локтем наткнулся на свою баклажку, наполненную более подходящим для празднования моего спасения напитком. Глотнув придавшей сил чудодейственной жидкости, перевел дыхание и передал «чашу» спасителю.
— Неплохо, — сипло оценил Зван неразбавленный джин и возвратился к мясу.
Коротая ночь за выпивкой и рассказами Звана о его стране, я выяснил, что не дошел до небольшого городка, граничившего с лесом, всего пару миль. Еще я узнал, что вот уже не одну сотню лет тут не прекращаются кровавые распри между тремя крупнейшими замками, борющимися за части разбитой в темные века печати, способной пробудить языческих богов, властвовавших над этой изобильной землей до тех пор, пока их не одолели пришедшие из северных пустынь люди.
— …И тогда могучая Иштар, загнав врагов своих в недра ада, разломила печать на четыре части, разбросала три из них на север, восток и запад, а четвертой запечатала гробницу Дагона, дабы он более не поднялся из глубин океана. Клянусь, все так и было! — возбужденно подскочил Зван, окончив довольно интересный рассказ.
— А зачем кому-то нужна эта печать? — поинтересовался я не веря в его легенды ни на грош. — Ведь если разбудить Дагона и прочих, то, как я понял, все живое погибнет?
— Кроме его жрецов, — уточнил Зван. — За тайные знания древних богов они готовы уничтожить всех.
— И много их? Жрецов?
— Клянусь Иштар, никто этого не знает! Замки воюют, прикрываясь именем Иштар, а что зреет в их недрах, еще никому не удалось открыть.
Наступило утро.
Я попрощался со Званом, к сожалению направлявшимся в другую сторону, нашел свой любимый нож и отправился в городок, надеясь там разузнать что-нибудь касательно моего пропавшего имущества.
2
Приставать ко всем подряд с вопросами о капсуле было, конечно, неразумно: Зван ясно дал понять, что задающих много вопросов могут легко принять за лазутчиков, — их тела после недолгого допроса обычно вывешивали на всеобщее обозрение, что лично меня никак не устраивало. Без толку шататься по окрестностям тоже не хотелось. Пришлось вспомнить древнюю индийскую хитрость из разряда «не подмажешь — не поедешь».
Я проверил наличие привязанного к поясу мешочка с универсальными золотыми монетами. С тех пор как он оказался в моих руках, я предпочитал с ним не расставаться, и это не раз меня выручало.
Присев на внушительный камень, видимо означавший центр города, больше похожего на большую деревню, я небрежно вертел в руках веточку, выбирая жертву из сновавших вокруг местных жителей и отвергая кандидатов одного за другим. Спешившие по своим делам домохозяйки и негромко обсуждавшие налоги на шерсть торгаши меня не интересовали. Подозрительно косившиеся на мою особу стражники в кожаных латах поверх коротких туник по понятным причинам тоже. Старики и дети не подходили однозначно: с первыми трудно разговаривать, а на вторых банально не напасешься золота.
Наконец появился подходящий субъект — одетый в просторную меховую куртку без рукавов и в обшарпанные кожаные штаны немытый варвар приблизительно моих лет и комплекции. Его не тронутое печатью Оксфорда лицо обрамляли густые, спутавшиеся волосы до плеч.
— Коннитива, уважаемый. О-генки дес ка? — поздоровался я с этой пародией на нездорового хиппи, когда он поравнялся со мной.
— Чего? — спросил варвар, дохнув на меня чесночной похлебкой.
Я повторил более доступно.
— И тебе здоровья, — подумав, выродил он, явно намереваясь благополучно проскочить мимо.
Я достал радостно блеснувшую на солнце монетку и, подбросив ее в воздух, спросил:
— Не подскажешь ли изголодавшемуся путнику, где два достойных джентльмена могут утолить голод и немного поговорить?
Правильно меня поняв, он огляделся по сторонам, удовлетворенно хрюкнул и кивком предложил проследовать в заведение, украшенное живописной вывеской с грубо намалеванной бутылкой в обрамлении сосисочной ленты.
В полутемном прохладном помещении я повелел скучающему хозяину распорядиться насчет обеда и. потащил нового знакомого за дальний стол, сработанный из неотесанных досок. Хозяин резво приволок на большом подносе тарелки с ароматным рагу и большие кружки с разбавленным древесным спиртом, который он гордо обозвал пивом, дождался платы, покусав монету, отсыпал мне горсть медяшек и бесшумно удалился.
С удовольствием понаблюдав, как мой новый знакомый смачно пожирает пищу, запивая ее дрянным напитком, 'я решил, что мой аппетит уже достаточно испорчен и настало время перейти к беседе.
— О юный туземец, — как можно тактичней начал я диалог, — как звать тебя?
— Сефер, — подумав пару минут, выдохнул варвар. — А тебя?
— Фенрир, дружи…
Сефер в немом ужасе вытаращил на меня зенки, стремительно побледнел и тихо сполз на пол. Странный какой-то…
— Э, что-то не так? — поинтересовался я.
— Фенрир?! — осипшим голосом прошептал автохтон. — Живущий в закрытых смертным горах севера и превращающий мир в прах черным дыханием? Мазоку?
Здрасте, приехали!
Ну да, зовут меня Герберт-Генрих-Генри Озолиньш, и это гордое имя с детства ласкает мой слух с нежностью наждачной бумаги. После него, скажите, что такого неприличного в прозвище Фенрир? Чего же сразу обзываться?
— Нет, — осторожно отказался я от предложенной чести быть демоном. — Мы просто однофамильцы, атак у нас ничего общего.
— Правда? — усомнился в моей искренности Сефер. — А вдруг ты лжешь?
— На хрена? — не понял я.
— Чтобы забрать мою душу! — выпалил собеседник.
Железный аргумент, однако… Логика, конечно, хромает, но возразить-то по большому счету нечего.
— Нет, я не лгу, — промямлил я. — Еще пива?
Учитывая мой кошелек, новый знакомый благоразумно решил сделать вид, что он мне временно поверил. Прекрасно! По моим расчетам мы должны были расстаться в течение получаса.
— Скажи, друг Сефер, — перевел я разговор в нужное русло, — а не доходили ли до тебя вести о чем-либо странном, что произошло вчера вскоре после полудня?
— Что ты имеешь в виду? — подозрительно сощурив глаза, оторвался он от кружки.
— А что, — ехидно осведомился я, — много чего произошло?
— Вчера здесь видели Бэлла! — восторженно выпалил он.
Имя ни о чем мне не говорило, поэтому, поколебавшись, я потребовал пояснить, кто такой Бэлл и что такого странного в его появлении.
— Бэлл — маг Солонара! — поразился варвар моему невежеству. — Как можно этого не знать?!
— Очень просто, — буркнул я. — И что в нем необычного?
Отважно сделав большой глоток кошмарного пойла, Сефер перевел дух и, понизив голос до шипящего шепота, поведал:
— Бэлл — пикт, порождение ада. Его уже много лет никто не видел, кроме хозяев цитадели, которым он служит. Или они ему… Говорят, — одними губами произнес мой собеседник, — он совершает запретные ритуалы на скрытом от глаз людей острове!
Эти местные легенды и суеверия так утомляют… Не проникнувшись ни на йоту торжественной дрожью аборигена, я заказал еще алкоголя.
— А не было ли разговоров о странном предмете, появившемся из ниоткуда? — немного подкорректировал я тему.
— Ты про гигантское желтое яйцо с горящими красными глазами?
Это скудное определение как нельзя более точно подходило под описание моей персональной к-капсулы!.. Я радостно кивнул.
— Да. Не знаешь, что с ним случилось?
— Бэлл приказал солдатам Солонара забрать его.
— Куда и зачем? — привстал я с лавки, с трудом сдержав крик.
— В Солонар, разумеется… Чтобы им не овладели враги мага, — пожав плечами, ответил варвар.
— Да на хрена она кому-то нужна?! — в тихом ужасе все-таки вскричал я.
Глядя, как мой новый друг с наслаждением выхлебывает уже третью литровую кружку «пива», я уныло ковырял вилкой в остывшем рагу, пытаясь сообразить, как добыть свое сокровище, без которого мне не вернуться домой. Из сумбурного рассказа Сефера следовало, что какой-то безумный старикашка, мнящий себя величайшим колдуном, не иначе, подло спер мою к-капсулу, решив, что она послана ему богами, и благоразумно скрылся в замке — под надежную защиту не одной тысячи солдат, не раздумывая убивавших всех, кто приближался к их цитадели. Ничего не оставалось делать, кроме как идти туда.
— А этот Солонар далеко отсюда?
— Не близко, — оценил расстояние Сефер, — за западными горами.
— А дорога туда есть?
— Раньше вроде была, — неопределенно пожал он плечами.
— И где она? — поинтересовался я, справедливо полагая, что полностью исчезнуть с лица земли дорога не может.
— Зачем тебе Солонар? Оттуда еще никто не возвращался. Хотя… — Сефер призадумался. — Не слышал, чтобы туда кто-нибудь вообще отправлялся.
— А Бэлл и его солдаты? — коварно поймал я его на лжи.
— У магов свои тайные дороги, — не растерялся Сефер.
— Хорошо, пусть будет так, — не стал я спорить. — Покажешь, где она начинается?
Сефер кивнул и, не скрывая любопытства, спросил:
— Ты хочешь украсть у Бэлла это большое яйцо?
— Не украсть, а вернуть, поскольку оно — мое.
— Твое?! Значит, я прав! — вскричал он и, ткнув в меня грязным пальцем, шепотом добавил: — Ты — демон!
— Почему вдруг демон? — несколько растерялся я.
— Рассказывают, — таинственно прошептал он, — что крестьяне насмерть забили появившегося из яйца демона о двух головах и с множеством рук, в каждой из которых он сжимал огненный меч размером с дерево!
Нет, явно не обо мне речь.
— Сефер, — обратился я к его логике, — разве у меня две головы и множество рук?
— Нет, — согласился он и тут же заявил: — Но ведь всем известно, что демоны могут принимать любые обличья!
— А как насчет того, что демона забили насмерть? Я-то живой!
— А вдруг демоны бессмертны? — упрямо не желал он принять мои слова за истину.
Глубоко вздохнув, я выдвинул неопровержимый, как мне казалось, аргумент:
— Если бы я был демоном, то разве стал бы тратить время, разговаривая с тобой, и уж тем более спрашивать дорогу?!
— А если ты охотишься за моей душой! — без труда парировал он.
— Эта… — Я хрустнул костяшками пальцев, придумывая доступные ему слова. — Поверь мне, Сефер, я не демон.
Дверь негромко скрипнула. Сефер побледнел, глядя на вошедшего. Наблюдая за лицом варвара, я сдержал желание обернуться, полагая, что, кто бы ни вошел, меня это касаться не может.
Тяжелые шаги неспешно приблизились к нам. Кто-то нагло положил мне на плечо руку, и зычный голос спросил:
— Готовы ли вы верно служить благородному барону Хира, своему сеньору?
Сефер обреченно кивнул и вышел из-за стола.
Я же продолжал не торопясь потягивать окончательно выдохшееся пиво, притворяясь, что жутко увлечен этим процессом.
Рука исчезла с моего плеча, и на освободившееся передо мной место сел здоровенный лысый воин в ярко-алом плаще, скрепленном золотыми застежками, в белоснежной тунике, с прицепленным к поясу широким топором.
— А ты, — выразительно глянул он мне в глаза, — готов служить барону Хира?
— Вы знаете, — с сомнением произнес я, — уж слишком все неожиданно… Мне надо подумать… Давайте встретимся, скажем, завтра?
Вояка поднял кружку Сефера и, с отвращением понюхав, выплеснул остатки пива на пол.
— Разве могут нормальные люди пить это пойло! — уверенно заявил он и вытащил на свет богато украшенную причудливой чеканкой флягу. — Позволишь мне угостить тебя за здоровье нашего сеньора?
— Спасибо, — вежливо отказался я на всякий случай. — Предпочитаю не смешивать разные напитки.
За моей спиной раздалось тихое шуршание, и холодный меч коснулся моего горла.
— Пей, — тихо приказал воин.
С ненавистью глядя на мучителя, я взял флягу и, морщась, хлебнул густой горькой жидкости.
— Вы довольны? — спросил я, быстро запив эту мерзость пивом, показавшимся мне просто восхитительным.
Воин что-то беззвучно прошамкал и поднялся с места.
А я сидел и старался понять, почему не могу двинуть ни одним членом и почему вокруг внезапно наступила полная тишина?.. Прилагая огромные усилия, попытался повернуть голову, но не смог сдвинуть ее и на миллиметр! Кто-то толкнул меня в плечо, я рухнул на пол и принялся тупо наблюдать приближение подкованных солдатских сапог. Потом меня стали избивать. Боли я не ощущал — только толчки — но мог ясно себе представить, что почувствую, когда (если?) выйду из ступора. Чей-то тяжелый сапог угодил мне в переносицу, голова дернулась, и я наконец потерял сознание.
Придя в себя после того, как на меня выплеснули ведро холодной воды, я с радостью ощутил, что вновь могу двигаться и слышать. Впрочем, уже спустя секунду горько пожалел об этом: едва я попытался привстать, как все мое тело пронзила неимоверная боль, словно меня давили гигантским прессом, методично втыкая во все части тела раскаленные шипы!
Скрючившись на полу, я выдавил не то стон, не то хрип, переживая все кошмары своего недавнего избиения. Лицо горело огнем, разбитые губы яростно пульсировали, ребра ныли при каждом вдохе.
К счастью, первый болевой приступ быстро отступил. Запустив пальцы в рот, я выдернул державшийся лишь на тонкой полоске кожи недавно запломбированный (шестой нижний слева) зуб и обнаружил, что из одежды на мне только моя собственная кожа.
Склонившийся надо мной Сефер протянул грязную тунику.
— Всю одежду забрал сотник, — извиняющимся тоном пояснил он. — Теперь мы в армии Хира.
Натягивая тряпку, называемую одеждой, я обратил внимание, что помещение, в которое нас поместили, мерно раскачивается из стороны в сторону.
— Мы едем?
— Ага, — невесело отозвался собрат по несчастью, — в легион.
Не желая ехать ни в какой легион, я поднялся на ноги и, покачиваясь от слабости, принялся внимательно изучать повозку с целью освобождения.
— Бесполезно, — покачал головой Сефер, — я уже все осмотрел. Дыры в потолке слишком маленькие, а дерево нам не сломать. Хотя ты — демон, может, и выйдет.
— Отстань, а? — попросил я, не желая вновь выслушивать его бредовые предположения насчет моей демонской сущности.
Внезапно возникший гул в ушах и резкое потемнение в глазах заставили меня прижаться спиной к шершавой стене и замереть.
— Сефер? — позвал я, отчаянно моргая и прислушиваясь к непонятному жжению, охватившему мои внутренности.
— Что? — как сквозь туман отозвался он.
Жжение достигло апогея. Я рухнул на колени, и меня вырвало отвратительной зеленой слизью, оставившей в горле едкую горечь.
— Воды! — задыхаясь, прохрипел я.
Сефер немедленно зачерпнул из стоявшей в углу бочки полведра воды и кинулся ко мне. Облившись с ног до головы, я сделал несколько судорожных глотков и пришел в себя.
— Чем меня опоил этот гад? — спросил я, тяжело дыша.
— Ядом с клыков гигантских черных пауков из Темных Лесов севера, — с готовностью объяснил Сефер.
Я уселся на пол в углу, прикрыл глаза и попытался уснуть. Под мерное раскачивание повозки это получилось довольно быстро.
3
— Вылезайте, живо! — вырвал меня из сладкого забытья грубый голос.
Протерев глаза, я увидел, что Сефер уже покинул повозку. Спотыкаясь в темноте, я выбрался на залитую яркой луной площадку, на которой в беспорядке располагались просторные палатки и уродливые, наспех сколоченные бараки, служившие казармами. Встречать нас вышел уже знакомый сотник, безмятежно вертевший в руках мой мешочек с монетами.
— Вижу, ты не издох, — со злорадной улыбкой, не сулившей ничего хорошего, произнес он, обращаясь ко мне. — Готов служить барону Хира?
Исподлобья глянув на него, я сдержался и промолчал.
Усмехнувшись, сотник развернулся и ушел в стоявшую у кромки леса палатку, ярко освещенную факелами, бросив нас на попечение молчаливого стражника. Сей доблестный воин уныло вздохнул и, не говоря ни слова, ткнул меня копьем в спину, указав на барак, который, очевидно, должен был стать моим домом на неопределенное время. Я пошел по холодной земле босыми ногами, периодически попадая на камни, острые ветки и невнятно ругаясь в ночь. Втолкнув нас внутрь, воин вышел, предусмотрительно заперев дверь на засов. Ясно, что за наш побег отвечать придется ему!
Я окинул взглядом собравшееся в бараке общество: ничего особенного — обычный сброд, который можно встретить в любом уголке мира. Половина равнодушно дрыхла прямо на земле; другие резались в кости или рассказывали похабные байки, усевшись вокруг костров.
Поняв, что никто наезжать на нас не собирается, я выбрал наиболее чистое место в темном углу, набросал туда соломы и растянулся на ней, прикрыв глаза рукой и надеясь заснуть.
Через пару часов дверь распахнулась. Новые соседи, ворча, рванули на улицу, несколько раз упомянув слово «завтрак». Я растолкал спавшего Сефера, и мы поспешили присоединиться к толпе, собравшейся около больших костров, на которых, шипя, жарились целые говяжьи туши. Простояв немного в очереди, мы получили довольно приличные порции подгоревшего недожаренного мяса. При всех своих недостатках это все же была нормальная еда, способная вернуть силы.
Держа свою миску, я осматривал окрестности, выискивая для себя удобное местечко. Но мясо попробовать мне так и не удалось: подошедший мордоворот кулаком выбил из моих рук тарелку, после чего представился:
— Я Троор. Миня тута все боятся. И вы тожа. Ясна?
Сефер поспешно кивнул. Мне же, в отличие от него, терять было нечего.
Я молча подошел к Троору и двинул ему коленом в пах. Когда верзила рухнул, пнул его гораздо сильнее в лицо. Окружавшие нас солдаты одобрительно (а кое-кто и огорченно) зашумели. Послышался звон монет — очевидно, начал действовать небольшой тотализатор.
Наклонившись над поверженным Троором, я без малейших угрызений совести снял с него широкий пояс с коротким мечом в окованных медью кожаных ножнах. Застегивая на себе ремень, неосторожно ткнул кого-то локтем. Обернувшись, узрел сгорбленного и яростно дышавшего старика с длинной белой бородой.
— Извини, уважаемый, не заметил, — как мог, объяснил ему ситуацию.
— Ты, — зашипел дед, брызжа слюной, — сучий потрох, выкормыш ослицы! Я заставлю тебя пресмыкаться! Я…
— Угомонись, Лейрус, — прервал его подошедший толстяк в расшитом золотом белом плаще. — Позже разберешься. Если я захочу.
— Еще никто не толкал меня безнаказанно! — возмутился старик, яростно вперив в мою физиономию налитые кровью глазки. — Позволь мне его уничтожить!
Конечно, было весьма интересно узнать, как он собирается это сделать, но я благоразумно промолчал.
— Нет! — загремел толстяк. — Сейчас каждый воин на счету! Тебя это тоже касается! — перевел он взгляд на меня. — Убийство карается смертью!
Посмотрев на начавшего подавать признаки жизни Троора, я уверенно заключил:
— Он очухается!
— Только поэтому я тебя и не казню, — спокойно отозвался толстяк.
Дождавшись, пока эта парочка скроется с глаз, я поинтересовался у наблюдавшего за прошедшей дискуссией воина, кто они такие.
— А ты не знаешь? — удивился он. — Толстый — Горн, барон Хира. А Лейрус — его маг.
— Довольно паршивый, как я слышал, — вмешался Сефер.
— Ага, — согласился воин и, подозрительно весело заржав, покинул нас.
— Чего он развеселился? — спросил я Сефера, задумчиво созерцавшего удалявшуюся спину.
— Лейрусу, конечно, против других магов не выстоять и минуты, но он очень мстительный, чем и опасен для обыкновенных людей. Да тебе-то беспокоиться не о чем, ты же…
— Сефер, сколько тебе раз повторять, что я не демон?!
Сефер немедленно заткнулся, но по его глазам было видно, что он мне не верит.
День прошел совершенно бездарно. Не зная, куда приткнуться, мы с Сефером шатались по лагерю, со всех сторон окруженному суровыми, молчаливыми стражниками, зорко следившими, чтобы никто не дезертировал. Пару раз встречали на пути Троора, уже раздобывшего другое оружие. Верзила злобно косился на нас, но нападать пока не решался. Солдаты наше появление игнорировали; сотник коварно усмехался; старый Лейрус куда-то пропал. Вдобавок ко всему испортилась погода… В общем, день был скучным, длинным и тоскливым.
Наконец раздался гонг, призывавший на ужин. Я, расталкивая всех подряд, дорвался до повара и получил порцию чего-то из овощей. Есть пришлось при помощи рук, поскольку столовый прибор предполагалось иметь собственный, а нас с Сефером обобрали до нитки.
Вытерев жирные пальцы о тунику, я напился холодной воды и отправился в барак, подгоняемый легкими уколами стражей, загонявших всех, словно животных. Не успел толком расположиться на соломе, как дверь распахнулась, и появился закутанный в просторный плащ тощий тип с лошадиным лицом и свисавшими длинными прядями жидких волос. Внимательно осмотрев толпу, он подошел к нам.
— Я Джайра, — склонился надо мной солдат. — Ты и твой друг назначены в караул. Слушайтесь меня и останетесь целы.
Зевая, мы вышли в ночную прохладу. Поеживаясь, я поинтересовался, где выдают плащи, и, получив стандартный ответ, понял, что всю ночь придется мерзнуть.
Мы потопали из лагеря в лес, освещая себе дорогу факелами. Наш провожатый без умолку трепался, радуясь, что нашел новые уши. Отойдя на довольно приличное расстояние, мы очутились в буквальном смысле по колено в болоте. Джайра сообщил, что именно здесь нам предстоит провести ночь, причем развести огонь — ввиду исключительной сырости — нет никакой возможности. Присесть тоже не получится — по причине полного отсутствия кочек, пеньков и прочих возвышающихся над уровнем болота атрибутов леса.
Я немного расспросил Джайра об армии, в которую попал, о Хире, полагая, что это один из замков, ведущих войну. Но оказалось, что Хир — всего лишь небольшой провинциальный городок, а армия барона — полный сброд, половина которого собрана насильно, а остальные скрываются от властей других городов, будучи преступниками. С упоением поведав о набегах на окрестные деревушки, Джайра переключился на лямурные похождения:
— …А я ей, типа, вон тама, типа, свинарник торчит, оторвемся — не хуже, чем на оргии у самого!.. А она, типа, ну да, щаз! Слышь, грит, растопырилась! Ну а я…
Да простят меня здешние боги за действия мои безобразные! Но три часа стоять по колено в вонючей жиже и вникать пошлым, перебиваемым диким смехом побасенкам — это кто же выдержит?! Я крепился, сколько было сил, но искушение победило… Осторожно вытащив меч, с размаху впечатал рукоятку в лоб стоявшего за моей спиной Джайра, и его тушка плавно осела в болото. Я облегченно выдохнул, наслаждаясь внезапно наступившей тишиной. Но наступившую идиллию быстро разрушил Сефер:
— И что теперь?
— Сваливать, разумеется! А ты как хотел?
— Думаешь, мы можем?! — изумился он.
— Сефер, — вздохнул я, — ты, конечно, можешь остаться, но лично мне все это надоело!.. Остаешься?
— Нет! — поспешно ответил он.
— Значит, измена? — раздался довольный старческий голос. — Теперь барон тебя не защитит, чужестранец!
Резко обернувшись, мы увидели парящего почти над самым болотом Лейруса, на лице которого сверкала язвительная ухмылка. На всякий случай я тряхнул головой, полагая, что его парение мне просто чудится. Однако старик по-прежнему подло висел в воздухе, явно наслаждаясь нашим замешательством.
Не размышляя, я прыгнул на мага, рассчитывая застать его врасплох, но маг оказался проворным: взмахнув рукой в моем направлении, он выкрикнул нечто непонятное, и невидимая сила ударила меня в грудь, заставив со стоном рухнуть в грязь.
— И что ты теперь будешь делать? — рассмеялся он.
Я встал, держась за вновь разболевшиеся ребра, и опять изготовился к прыжку, решив действовать напропалую.
— Ну нет! — Старик угадал мой план и внезапно исчез. — Пожалуй, спешить я не буду… — Довольный голос мага прозвучал за моей спиной.
Повернувшись, я небрежно сплюнул, лихорадочно соображая, как бы схватить мерзавца.
— Твоя смерть буде… — Старик вдруг поперхнулся и камнем ухнул вниз, вызвав кучу брызг.
Я непонимающе посмотрел на Сефера.
Радостно улыбаясь, он показал мне сработанную из кожаного шнурка пращу.
— А камень ты где тут нашел? — спросил я первое, что пришло в голову.
Улыбнувшись еще шире, он вытащил на свет дерюжный мешочек, висевший у него на шее.
— Сделал в повозке, пока ты спал, — наивно похвастался он. — А камни и шнурки нашел сегодня днем. У тебя же есть меч, а я что, хуже?
Рядом слабо застонал Джайра, видимо приходя в себя. Подскочив к нему, я занес ногу для удара, но вовремя одумался: бить лежащего человека в челюсть босой ступней и неправильно, и больно! Поэтому двинул кулаком.
— И что будем делать с ними? — спросил безмятежно Сефер.
Вместо ответа я сорвал с Джайра плащ и принялся разрывать его на полосы. Сефер, поняв мой план, аналогичной операции подверг плащ Лейруса.
— Сефер, он же старый, простудиться может, — укоризненно покачал я головой. — Неужели ты способен так обращаться с пожилыми людьми?!
— А что? — замер в нерешительности мой наивный друг.
— Это была ирония, Сефер. Рви дальше!
Тщательно обыскав привязанных спиной друг к другу пленников, я обнаружил только толстую книгу в кожаном переплете, хранившуюся за пазухой у Лейруса. Решив ознакомиться с ней позже, заткнул добычу за пояс, после чего, не удержавшись, скомкал старику бороду и аккуратно утрамбовал ее в разинутый магический рот. Налюбовавшись результатом, скомандовал отход и двинулся в сторону лагеря.
— Но нам в другую сторону! — попытался остановить меня Сефер.
— Надо забрать свои вещи, — отрезал я. — Без них мне никак нельзя. Можешь ждать здесь.
Сефер покосился на связанную парочку и, горестно вздыхая, последовал за мной.
Тихо миновав спящий лагерь, я приблизился к шатру сотника, стоявшему на самом отшибе. Приказав Сеферу замереть, подполз к палатке и, осторожно разрезав ткань сзади, проник внутрь.
Пробивавшегося через тонкую ткань света горевших снаружи факелов было вполне достаточно, чтобы нормально видеть и передвигаться. Подкравшись на цыпочках к спящему сотнику, я бесшумно вытащил меч и занес его над головой. Тщательно прицелившись, резко опустил клинок. К счастью, провидение не позволило мне испачкать руки столь гнусной кровью, остановив лезвие в дюйме от жирной шеи. Просто на глаза попалась знакомая фляга… Зачем же убивать человека, если можно его угостить?
Вытащив пробку, я аккуратно плеснул «нектар» в приоткрытый рот. Сотник машинально сглотнул, потом резко вскочил с кровати, хрипя и держась за горло. Заметив меня, он кинулся к висевшему на удерживавшем палатку шесте топору, но, запнувшись о предусмотрительно выставленную мною ногу, шумно рухнул и больше не суетился.
Замерев, я прислушался, полагая, что этот боров своим падением перебудил весь лагерь. Однако все было спокойно. Облегченно стерев со лба выступивший пот, я принялся за работу.
Найдя свои вещи — вплоть до нижнего белья — почти в полной целости и сохранности, я быстро покидал барахло в какой-то мешок. Поразмыслив, добавил туда тряпье Сефера. Перевернув неподвижного сотника на спину, срезал с его пояса свой приятно потяжелевший кошель, злорадно помахал им перед окаменевшим лицом оппонента и любезно прикрыл яростно наблюдавшие за мной глаза.
Сзади раздался легкий шум, и я, выхватывая меч, резко обернулся, готовый к самому неприятному. Но это всего лишь сопящий Сефер влез в узкую дыру.
— Ты чего приперся?! — прошипел я с облегчением.
— Он мертв?
— Нет, — я показал на флягу, — хлебнул лишку этой дряни.
Сефер, внимательно осмотревшись, радостно схватил топор и нежно погладил щедро усыпанную самоцветами рукоять.
— Это называется воровство! — упрекнул я его.
Презрительно фыркнув, он неблагодарно напомнил мне об изъятой у связанного мага книге.
— То был трофей! — нашелся я, прикидывая, что бы еще прихватить у сотника на память.
Однако мародерствовать времени не оставалось. Влив остатки отравы в неподвижного страдальца, я вытолкнул мешок с вещами на улицу, выполз сам и, дождавшись Сефера, мягко побежал к деревьям, надеясь, что никто нас не заприметит.
— О Мидер! — простонал Сефер, устало падая на траву под большим деревом через три часа изматывающего бега по ночному лесу. — За что ты так сильно не любишь меня?
Я рухнул рядом. Отхлебнув холодной воды из баклаги Сефера, отдышался, постепенно приходя в себя. Наступал тот самый предрассветный час, когда глаза закрываются сами собой, а сон не могут отогнать даже таблетки кофеина с солью.
Быстро переодевшись, я спросил:
— Думаешь, сотник уже очнулся?
— Если не подох, то да, — потерев красные от бессонницы глаза, зевая, ответил Сефер. — И не забудь о Лейрусе. Этот от нас точно не отцепится!
Я выругался, вспомнив мстительного старикашку, который, надо полагать, уже нашел способ освободиться и, вероятно, горит сильным желанием с нами поговорить.
— Надо было прирезать его в болоте вместе с Джайра. И сотника тоже, — пробормотал я, слишком поздно понимая неразумность своей мягкотелости.
Сефер угрюмо согласился.
— Нечего рассиживаться! Пошли, пока нас не догнали! — распорядился я, с трудом поднимаясь на избитые ноги. По счастью, обутым идти намного легче, а таблетки все-таки побороли сон — пусть и ненадолго.
Сефер рьяно рванул вперед. Его длинные костыли мерили землю на удивление быстро. Не желая отставать, я припустил за ним, стараясь не натыкаться на стволы деревьев.
Через некоторое время Сефер радостно вскрикнул и остановился. Присмотревшись, я разглядел сквозь густую растительность белую полуразвалившуюся стену, порядком поросшую мхом. Поспешив за кинувшимся к ней Сефером, проскочил в узкую калитку и оказался в обширном дворе, вымощенном скелетами, часть из которых была в проржавевших доспехах.
— Это храм Мидера, — благоговейно прошептал Сефер. — Здесь, наверное, сотню лет никто не бывал — кроме меня.
— Считаешь, здесь нас не найдут? — усомнился я.
Сефер отрицательно покачал головой и задумался.
— Где-то здесь должен быть потайной ход, ведущий к алтарю, — пробормотал он. — Я нашел его в детстве. Подожди, сейчас вспомню.
— Советую поторопиться. Мы не так уж далеко оторвались! — на всякий случай напомнил я.
Сефер кивнул и, схватив меня за рукав, потащил за собой, по ходу выискивая ориентиры. Осторожно обходя перевернутые— кадильницы, провел по храму через множество узких ходов и остановился в зале, несушей на себе следы былой роскоши. Посреди нее одиноко возвышался темный деревянный трон с украшенными резьбой костяными подлокотниками. Пока я озирался по сторонам, Сефер подошел к разодранному гобелену, бережно отодвинул его и попросил у меня меч. Взяв клинок, он внимательно изучил стену, глубоко вогнал лезвие в невидимую щель и с силой нажал на рукоятку.
С негромким щелчком стена отошла в сторону. Я нырнул в темноту, стараясь не отстать от спутника. Дверь захлопнулась, погрузив нас в полную темноту.
— Сефер? — чиркая зажигалкой, позвал я.
— Иди смелее, — отозвался он, — впереди только один поворот.
Держась за стену и периодически освещая путь, я осторожно пошел, стараясь не отрывать ноги от каменного пола. Через пару минут повернул и, увидев впереди неясное мерцание, невольно прибавил шагу.
Сефер уже уютно устроился в небольшом помещении. Я с удивлением осмотрелся, пытаясь понять, что же служит здесь источником света. Ни ламп, ни факелов не было. Исследовав сложенные из крупных плит темного камня стены и невысокий потолок, я убедился, что они точно не светятся. Как и мрачный жертвенник.
— Откуда свет?! — не выдержав, спросил я самодовольно улыбавшегося Сефера, безуспешно пытавшегося придать лицу загадочное выражение.
— Это свет Мидера, — пояснил он.
Уточнять подробности я не стал — к его большому огорчению. Растянувшись на холодном полу, сунул руки за голову и мгновенно уснул.
Проснувшись, я поднялся с пола, растер онемевшие филейные части. Потом вытащил из наплечной сумки мясо с хлебом, которые должны были послужить обедом сотнику, и пнул спящего Сефера. Он сел и потянулся, издав протяжный стон. Я никак не отреагировал — просто впился зубами в мясо.
— Не пора ли выбираться отсюда? — спросил я, разжевав довольно жесткий кусок.
— Зачем? — удивился Сефер. — Здесь нас никто не найдет. Можно переждать несколько дней.
— Вот еще! — возмутился я. — И не подумаю время терять!
— Почему? — Он непонимающе уставился на меня. — Что тебя гонит?
— Мне надо в Солонар, — терпеливо объяснил я. — Именно туда, и как можно быстрее.
Ворча, Сефер поднялся, прицепил топор к поясу, всем своим видом давая понять, что если его поймают, то исключительно по моей вине.
Вскоре мы выбрались из храма на залитую луной поляну, со всех сторон окруженную густым лесом. Сефер посмотрел по сторонам и уверено двинулся вперед, не говоря ни слова, — видимо, все еще злясь на мою безрассудность. Стараясь не отставать, я быстро шагал за ним.
Внезапно Сефер замер. Из леса вышел сотник в разорванном плаще и, оскалившись, вытащил тонкий стилет.
— Я знал, что вы отправитесь в лес Гести, но вам до него не дойти!
Прежде чем я успел обнажить меч, он бросился на меня. Я попытался увернуться от удара, но сотник оказался проворнее: лезвие скользнуло по ребрам, и горячая кровь залила мой бок.
Рыча от боли и ярости, я кинулся на него, схватил одной рукой за горло, пытаясь второй удержать стилет подальше от себя.
— Ты мне за все ответишь, щенок! — безумно вращая глазами, прохрипел он, отбросил стилет, широкой ладонью накрыл мой загривок и яростно ударил меня лбом в переносицу.
В глазах потемнело. Острая боль заставила ослабить хватку. Сотник, крутнув мою шею, повалил меня на землю. Секунду спустя он вдруг захрипел и безжизненной тушей обмяк на мне — это круживший вокруг нас Сефер воспользовался моментом и перерубил ему хребет.
— Сними этого козла! — задыхаясь, взмолился я, не в силах освободиться в одиночку.
Сефер быстро скинул труп и помог мне подняться на ноги. Я собирался осмотреть рану, из которой хлестала кровь, но он предупредил:
— Надо торопиться. Не думаю, что сотник пришел сам!
Зажав рану рукой, я побежал за ним, чувствуя, как силы покидают меня с каждой секундой.
Слабо перебирая ногами по земле, я изо всех сил старался помочь Сеферу, уже не одну милю тащившему меня на себе. Наконец мы достигли быстрого широкого ручья, звонко журчавшего по камням. Измочаленные до предела, повалились на берег.
Я подполз к ручью, погрузил в холодную воду разгоряченную голову и начал жадно пить, ощущая, как возвращаются силы. Лишь когда нечем стало дышать, с сожалением оторвался от источника.
Полежав немного, сел, снял куртку и рубаху, осмотрел длинный порез. Увиденное было не слишком приятным, но далеко не смертельным. Прижав к ране принесенные Севером и промытые листья, кое-как обвязал грудь оторванным от низа рубашки куском ткани. Покончив с лечением, поднялся на ноги, сдержав стон.
— Что такое лес Гести? — поинтересовался я, предчувствуя нечто не очень хорошее. — Разбойники, безумные маги или осьминоги-мутанты?
— Разбойники, — ответил Сефер, — а Гести — их атаман.
— Отлично, — не особенно расстроился. — Если они грабят ради наживы, то у нас им поживиться почти нечем.
— Нет, — замотал головой Сефер, — они не грабят путников.
— Странные разбойники, — удивился я. — Ты уверен?
— Да. Трупы всегда находят при оружии и золоте.
Новость заставила меня искренне возмутиться:
— И ты тащил меня туда?!
— Сунуться в лес воины Горна не решатся, — мотивировал он свой поступок.
Оспорить его мнение было нечем.
— Другие дороги еще хуже! — добавил Сефер еще один действенный аргумент.
— Хорошо! — скрипнув зубами, согласился я. — Где этот лес?
— Прямо за ручьем… — Он показал рукой на другой берег.
Я посмотрел на темную полосу деревьев, раскинувшуюся не более чем в пяти метрах и надежно скрывавшую густой листвой свои мрачные тайны от посторонних глаз.
— Пошли! — решившись, кивнул я.
Шагая по узкой лесной тропке, я тихо ненавидел Сефера, беззаботно напевавшего унылый мотив.
— Сефер, — спустя минут пятнадцать, не выдержал я издевательства над своими ушами, — заткнись, ради всего святого!
Он остановился и оглянулся, явно не понимая, что меня не устраивает.
— Тебя ведь могут услышать! — не желая огорчать его правдой о вокальных данных, покривил я душой.
Пожав плечами, он пояснил:
— Этой тропой давно никто не пользуется.
— Да? — усомнился я. — И разбойники тоже?
— Замок Гести — там, на болоте… — Он махнул рукой куда-то в сторону. — И все дороги там. Здесь никого нет.
— Все равно, не пой, пожалуйста!
Мы двинулись дальше. Сефер больше не пел — лишь изредка издавал невнятные звуки. Это тоже раздражало, но не так сильно, как завывания.
Идти по ночному лесу было довольно утомительно, более того — трудно. Бок горел огнем. Я все чаще спотыкался на петляющей тропке, проклиная свою жадность, из-за которой терпел такие мучения. Сефер остановился.
— Отдохнем. Ты слишком громко идешь.
— Ты же сам сказал, что поблизости никого нет, — фыркнул я, валясь на траву и успешно скрывая радость.
— Никого и не было, но впереди начинается болото. Мы пройдем поблизости от замка.
— А другой дороги нет? — безразлично спросил я и ничуть не огорчился, услышав отрицательный ответ.
Немного передохнув и напившись воды, двинулись дальше, стараясь не издавать ни звука.
Болото началось как-то неожиданно. Под ногами вдруг неприятно захлюпало, и я остановился. Глянув вниз, с удивлением увидел, что ноги мои медленно погружаются в трясину. Не раздумывая, прыгнул на ближайшую кочку.
— Здесь нельзя останавливаться! — зашипел Сефер. — Нигде!
Кивнув, я принялся старательно прыгать за ним.
Болото исчезло так же стремительно, как и появилось.
— Это все? — устало спросил я Сефера, ощутив под ногами твердую землю.
Тот знаком велел мне молчать и пополз к деревьям, приглашая следовать за ним. Добравшись на брюхе до указанной точки, я выглянул из зарослей.
Перед глазами предстал широкий луг, посреди которого стоял серый замок. Горящие в бойницах факелы делали его похожим на хищного зверя, приготовившегося к прыжку.
Неожиданно за спиной раздался звон стали. Обернувшись, я увидел десяток хмурых воинов в доспехах, наставивших на нас свои мечи. Сопротивляться мы и не пытались.
Отобрав оружие, они тщательно связали нам руки и повели к замку, иногда подбадривая пинками. Все это — без единого слова, что подчеркивало тяжесть нашего положения.
Пройдя по узким переходам мрачного сооружения, мы оказались в большом и ярко освещенном зале. Середину его занимал длинный стол, уставленный золотыми тарелками и украшенными чеканкой кувшинами. На полу буквально валялись горы золота, заставившие меня разинуть рот. У стены напротив входа возвышался внушительный трон, на котором восседал невероятно худой и богато одетый человек. Не составляло труда понять, что это сам Гести.
Сопровождавшие нас воины сразу же удалились, захлопнув за собой двери. Я лихорадочно придумывал, как бы нам выкрутиться.
— Ну что, Лина, — неожиданно мощно пророкотал Гести, — вот и твои братья к нам присоединились. Что скажешь теперь?
— Я никогда не видела этих бродяг, ты, презренный пес! — ответил мелодичный, преисполненный ненависти голос. — Развяжи меня и дай меч, чтобы я могла вырезать твое тухлое сердце, отродье шайтана!
Я резко повернул голову и увидел привязную за руки к стене девушку, свирепо извивавшуюся в путах. Разодранная одежда не скрывала стройную фигурку. Прекрасная пленница больше походила на янтарную статую, вырезанную неведомым мастером, чем на человека. Распушенные золотистые волосы овевали тонко очерченное лицо, поражавшее дикой красотой. Большие серые глаза яростно сверкали, придавая их обладательнице разительное сходство с древней богиней охоты.
— Посмотрим, как ты запоешь, птичка, когда я вспорю им животы! — желчно усмехнулся Гести.
Его идея мне очень не понравилась, но я смолчал.
Он подошел к нам и принялся внимательно изучать, явно выбирая, с кого начать.
Я осторожно вытащил связанными руками нож из заднего кармана, тихонько разложил его, стараясь, чтобы предохранитель не щелкнул слишком громко, и, невинно глядя Гести в глаза, попытался перерезать путы. Это у меня никак не получалось. Прилагая громадные усилия, дабы удержать двумя пальцами норовивший выскользнуть на пол нож, я порядком изрезал себе руки, нисколько не повредив веревку.
Насмотревшись на меня, Гести переключил внимание на Сефера, блаженно уставившегося на девушку. Воспользовавшись тем, что он отвлекся, я прибавил обороты. И надо же было треклятой железяке выпасть именно в тот момент, когда веревка наконец ослабла!
Оглянувшись на шум, Гести узрел нож и побагровел. Недобрая улыбка превратилась в волчий оскал. Он вытащил из ножен длинный меч и приставил его к моему животу.
— Теперь я зна…
Его слова прервал сильный раскат грома. Замок словно подпрыгнул. Я не устоял и, падая, увидел, как массивные двери рухнули на пол, а из тучи пыли выплыл Горн.
— Здравствуй, брат, — спокойно отряхиваясь, обратился он к Гести. — Ты не рад меня видеть?
— Ты мне не брат, жирная свинья! — ощерился последний.
— Ну-ну, Гести, — развел руками Горн, — ты все еще злишься за то, что земли получил я, а не ты?
Из-за его спины вылез Лейрус и злобно вперил в меня крохотные глазки. А я изо всех сил пытался освободить руки из веревки.
— Сегодня я пришел к тебе с миром, Гести, — продолжил Горн. — Мне нужны эти двое… — Он кивнул на нас.
— С миром?! Ко мне?!
Гести громко рассмеялся, не дав ему договорить.
— …и мое войско не станет штурмовать твою лачугу, — спокойно закончил Горн.
— Тот сброд, что ты называешь войском, Горн, и близко не осмелится подойти. Мы оба это знаем! — заявил Гести, поигрывая мечом.
Самоуверенная улыбка сползла с жирного лица Горна.
— Проклятье! Давай же наконец прекратим наш спор! — вскричал он, вытаскивая меч.
Маг молча воздел руки над головой.
— Нет, Лейрус, — заорал Горн, — он только мой!
Два брата схлестнулись в яростной сватке, осыпая друг друга проклятиями и снопами искр, высекаемых мечами.
Понимая, что победа любого из них для меня равнозначна смерти, я напрягся и, выдохнув, разорвал наполовину перерезанные веревки. Вскочив на ноги и подхватив нож, я бросился к Сеферу, освободил его и… Внезапно раздавшийся крик и наступившая за ним тишина заставили меня замереть.
Оглянувшись, я увидел, что Горн лежит на полу со вспоротым брюхом, а измочаленный Гести стоит перед ним на одном колене, опираясь на иззубренный меч.
Тихо подошедший маг склонился над поверженным гигантом. Не веря, что барон мертв, Лейрус осторожно дотронулся до его плеча, словно желая разбудить спящего.
— Горн… — тихо позвал он.
— Сдох твой хозяин, маг, как и полагается шелудивому псу! — Отдышавшийся Гести выпрямился. — Убирайся и ты, пока я не отправил тебя следом.
Маг медленно поднял глаза и произнес:
— Ты убил его.
Гести спокойно вытер окровавленный меч о подкладку своего плаща.
— Ты убил его… Ты убил его… — повторял Лейрус, прижимая к себе окровавленную голову Горна.
Внезапно он отпустил ее, и она со стуком ударилась о каменный пол. Маг резко выпрямился во весь свой отнюдь не великий рост.
— ТЫ УБИЛ ЕГО!!! — закричал он, заставив содрогнуться замок. — ТЫ УБИЛ!!!
Потерявший разум старик вознес руки над головой, и тень, падавшая от него, стала расти, покрывая собой все пространство зала. Я оттолкнул от нее Сефера и сам отпрянул к стене, не желая, чтобы она коснулась меня.
Тень все ближе подползала к спокойно стоявшему Гести, пожирая все на своем пути. Заставленный стол, золото, валявшееся на полу оружие — все исчезало в ней.
Тень коснулась ног Пести. но он по-прежнему равнодушно протирал меч. Даже когда вырвавшееся из тени синее пламя охватило его, он не прекратил своего занятия! Охваченный огнем, Гести не проронил ни слова, не издал ни звука, молча рухнув на стоявший позади него трон.
Тень исчезла. Маг обвел нас невидящим взглядом.
— Вы все убили его!
Я кинулся к висевшему на стене мечу и, схватив его, самоуверенно двинулся к старику, твердо решив побороться до конца.
Шепча проклятия, старик поднял руки.
Я бросился на него, целясь мечом в горло. Но едва острие коснулось его шеи, как я, выронив оружие из одеревеневшей руки, полетел на пол, ударившись о плиту головой. В глазах замельтешили круги и звездочки, поэтому я и не увидел окончания баталии: незаметно подкравшийся к магу Сефер вонзил ему между лопаток нож.
Лейрус упал и, скуля, словно провинившийся щенок, подполз к своему господину, положил седую голову на его грудь и затих навсегда.
С потолка продолжала тихо сыпаться пыль.
— Пошли отсюда, пока тут все не развалилось! — Я кивнул Сеферу и направился к выходу, подобрав здоровой рукой валявшийся на полу меч.
— Эй, вы меня так и оставите? — раздался девичий голос за спиной.
Я вспомнил о связанной девушке, отчаянно сопротивлявшейся Гести. Сефер бросился к ней, снял со стены топор и перерубил веревки.
Размяв затекшие руки, она придирчиво осмотрела висевшее на стене оружие и выбрала тонкий, изумительно подходивший ей меч. Пристегнув его к поясу, юная амазонка направилась к выходу. Остановившись около уничтоженной двери, обернулась:
— Вы идете?
4
Выбравшись из заваленного трупами разбойников замка и позаимствовав у Гести лошадей, которые ему больше были не нужны, мы поскакали по утреннему лесу. Я искренне радовался, что в детстве часто ездил в деревню, где пусть и не стал наездником, но хотя бы научился не падать. Впрочем, должен сказать, что три часа подряд скакать и при этом увертываться от норовивших хлестануть именно по лицу веток — еще то удовольствие!
Вконец выдохшись, я нахально потребовал отдыха и сполз с лошади под неодобрительные взгляды спутников, которым, похоже, скачка была в радость. С наслаждением растерев наиболее пострадавшие места, я присел на мягкую траву и молча закурил.
Лина смотрела на меня с откровенным презрением. Сефер, успевший привыкнуть к моим заморочкам, терпеливо молчал.
— Если вы покинете лошадей, то мы сможем перекусить и насладиться изысканной беседой, — предложил я.
Сефер кивнул и, спрыгнув на землю, достал наши скудные запасы.
— Нам надо спешить, пока не пришли в себя уцелевшие разбойники! — не согласилась Лина.
— Когда они поймут, что случилось, — резонно заметил Сефер, отходя в сторону, — мы уже будем в Ферее.
Лина недовольно слезла и уселась на траву, повернувшись ко мне спиной. Я и не возражал, слушая нараставший гул в ушах. Задыхаясь, рванул ворот и, проклиная себя за слабость, попытался подняться, совершено ничего не видя. Сефер подхватил мое безвольно обмякшее тело, и я погрузился во тьму.
Лысый пикт в короткой кожаной юбке и в белой маске, резко выделявшейся на блеклой серой коже, протянул ко мне трехпалую руку, от которой тянуло чужим холодом, и провел ею перед моим лицом.
— Кто ты? — спросил он странным свистящим голосом, прозвучавшим в моей голове.
Я огляделся по сторонам, чувствуя себя не очень комфортно: тело двигалось само по себе, без всякой на то моей инициативы. Я находился в просторном зале, выложенным светящимся голубым мрамором, разрисованным непонятными символами. Полом служил необычный бассейн, в котором волновалась темная вода. От нее тянуло древним, не знающим пощады злом. Посреди бассейна возвышался круглый золотой диск; на его поверхности выделялось пятно свежей крови.
— Кто ты? — вновь прозвучал в моей голове вопрос.
Я посмотрел на пикта, почувствовал отвращение и непреодолимую ненависть к нему и снял с пояса топор.
Пикт коснулся холодной рукой моего обнаженного предплечья, и меня захлестнула поистине жуткая боль — ни с чем не сравнимая, выворачивающая наизнанку каждую клетку, заставляющая безвольно извиваться и мечтать о скорой смерти. И вместе с тем дарующая странный покой…
Я накрыл ладонью горевшее предплечье и скрючился на земле, хрипя и выплевывая сгустки крови. Подбежавший Сефер протянул мне флягу и терпеливо замер, дожидаясь, пока я полностью приду в себя. Боль затихла. Я схватил флягу и жадно напился. Потом засучил рукав и осмотрел мертвенно-белый треугольник странного ожога, полученного, очевидно, так давно, что я напрочь забыл о его существовании, хотя обычно мог перечислить все свои шрамы, что называется, с закрытыми глазами. Проведя ногтем по умершей плоти, с отвращением отдернул руку, не почувствовав ровным счетом ничего.
— Тебе лучше не вставать, — предупредил Сефер. — Яд все еще не вышел.
Молча оттолкнув его руку, я поднялся. Отметил про себя, что самочувствие в принципе удовлетворительное.
— А где Лина? — Я посмотрел на трех мирно поедавших траву лошадей. — Пешком ушла?
— Она… это… там… Ну, в общем, ей надо… — забормотал неожиданно смутившийся Сефер.
Небо затянуло свинцовыми тучами. Заморосил мелкий, нудный дождь, не обещавший скорого прекращения. Я с раздражением поплотнее застегнул куртку, понимая, впрочем, что все равно промокну.
— Еще далеко до Солонара?
— Наверное, нет, — призадумался Сефер.
Я потребовал объяснить, что значит «наверное».
— Завтра, — пожевал он губами, — достигнем Ферея, а от него до гор рукой подать. Но там я не был. Слышал, что раньше обозы проходили через горы до Солонара за несколько дней. Перевозчики вряд ли слишком спешили. Может, нам хватит и пары дней…
Тихо подошедшая Лина заставила меня отвлечься от вычислений Сефера. Одежды на ней стало гораздо меньше, но, к сожалению, исчезли и прорехи, ранее открывавшие соблазнительные виды.
— Почему ты не сказал, что болен? — спросила она, подходя. — Мы бы не гнали так.
— Наверное, потому, — процедил я сквозь стиснутые зубы, — что не болен. То есть здоров.
— Здоровые не падают без чувств, — парировала она. Я посмотрел в ее серые глаза и ответил:
— Просто устал. И не упал, а заснул.
Упрямо поджав губы, она дернула головой и, пожав хрупкими плечами, отошла к своей лошади.
— Если все здоровы, — крикнула она, с легкостью прыгнув в седло, — то следует поторопиться, чтобы попасть в леса Ферея до ночи!
— Еще один лес?! — прошипел я, глядя на Сефера. — И тоже кишащий разными тварями?
— Нет! — поспешил ответить он. — Обычный лес, окружающий город! Всю нечисть оттуда давно выгнали.
Не вполне ему поверив, я подошел к своему жеребцу пронзительного вороного цвета и, притянув к себе его морду, предупредил, глядя прямо в глаза:
— Отныне тебя зовут Конь. Но если будешь меня трясти или я с тебя упаду, то переименую в Бифштекс. Понятно?
Жеребец тихонько заржал и кивнул головой, словно в самом деле уразумел мои слова. Изумленно наблюдавший за моими действиями Сефер тихо спросил:
— Ты в самом деле можешь разговаривать со зверями?
Глянув на него исподлобья, постарался объяснить свой дар доступным языком:
— Разговаривать с животными, друг мой, могут все — я, ты, Лина… Проблема лишь в том, что животные не в силах ответить нам, поскольку наше бормотание для них — пустые звуки.
Глядя на лицо Сефера, я понял, что мои слова пролетели мимо его ушей и он по-прежнему склонен считать меня неким существом. Это и раздражало, и немного забавляло…
Скакать под промозглым ледяным ветром по унылой степи, покрытой серой пеленой мелкой мороси, довольно скучно. Чтобы хоть немного развлечься, я поравнялся с Линой и спросил ее, как она оказалась в руках Гести..
— Я, — гордо вскинув подбородок, ответила она, — дочь Рейда, повелителя могущественного Карна, скрытого в неприступных горах севера. Многие сотни отважных воинов сложили свои головы за право обладать мной. Богатейшие купцы бросали свои сокровища к моим ногам, преклоняясь перед моей красотой. И всех их я отвергла, не найдя достойного… Слава о моей красоте и неприступности распространилась по всему свету, достигнув самых отдаленных уголков. Прослышал о ней и коварный Гести.
Окружив неприступный Карн многотысячной армией, он многие месяцы осаждал крепость, но мое преданное войско отбрасывало его солдат раз за разом, нанося сокрушительные удары. Тогда Гести призвал темные силы и заключил с ними договор. Однажды рухнули высокие стены Карна, и посреди ночи враги подло ворвались в крепость, вырезая всех подряд.
Потеряв в яростной битве почти всю свою армию, он захватил башню, где находилась я. Несмотря на жестокое сопротивление, он пленил меня, а Карн сжег, не оставив и воспоминания об этом уголке рая. Так я и очутилась в его замке. Но и там не сдалась: готовила побег, который бы несомненно удался, если бы не появились вы… — горестно закончила она.
Переваривая услышанное, я слегка отстал от нее и приблизился к Сеферу.
— Карн — глухая деревушка в горах. Там живут одни дикие козопасы. — тихо шепнул он мне.
Обернувшись, Лина сверкнула глазами, дав понять, что услышала его слова. Сефер нагло уставился в небо, непринужденно что-то насвистывая.
Через несколько утомительных миль степь оборвалась, и из пелены дождя перед нами вырос лес. Прибавив ходу, мы достигли его границ и влетели под высокие деревья, надежно защитившие нас густой листвой от дождя. Проскакав еще мили полторы, наконец-то остановились, и я сполз с жеребца, шепча слова благодарности всем известным и неизвестным святым.
Несмотря на то что кроны деревьев полностью скрывали небо и не пропускали влагу, вокруг было достаточно сыро. Пришлось изрядно потрудиться, чтобы набрать сухой хворост для костра. С трудом разведя огонь, мы принялись сушить насквозь промокшую одежду. Заодно подкрепились последними крохами наших запасов.
— Завтра будем в Ферее, — порадовал меня Сефер и мечтательно закатил глаза. — Золотой Ферей! Лучшее вино! Вообще, все — лучшее! Залитые солнцем золотые шпили и…
— Где ты видишь солнце? — опустила его на землю Лина.
— Все равно, — отмахнулся он, — завтра будем в городе!
Честно говоря, Ферей представлялся мне большой деревней с глиняными хижинами. Как-то не особо верилось в россказни Сефера… Потрепавшись немного о всяких мелочах, я подкинул дров в огонь и лег спать, растянувшись на земле возле костра.
Меня разбудил неясный шум. Вскочив на ноги с мечом в руках, я осмотрелся в поисках источника. Лина, сидя на земле, тоже озиралась по сторонам.
— И ты услышал? — спросила она.
Я кивнул.
Вокруг не было ни души, и ничто не выдавало постороннего присутствия.
— А где Сефер? — поинтересовалась Лина, указывая на место, где он, как я помнил, устроился на ночлег.
Я выругался и сплюнул.
— Наверное, этот неуклюжий скот отправился по нужде, разбудив всю округу!
— Ты думаешь?
— Уверен!
Я зло пнул почти прогоревшие угли и принялся бросать ветки в огонь. Сон пропал и возвращаться, видимо, не собирался.
Лина подсела ко мне и прижалась горячим даже через одежду боком.
— Скажи, а там, откуда ты пришел, хорошо? — спросила она, опуская голову мне на плечо.
— Мне нравится, — я приобнял ее, радуясь, что в темноте не видно, как пылают мои уши.
— Там ведь все по-иному, не так, как здесь?
Не совсем понимая, к чему она клонит, я на всякий случай согласился.
— Расскажи, как у вас? — попросила Лина.
Я несколько растерялся. В самом деле, не рассказывать же ей о троллейбусах, телевизорах, об обленившемся к старости английском бульдоге по кличке Черчилль, который жил у меня с незапамятных времен?!
— А что тебя интересует?
— Все, — улыбнулась она, обнажив очаровательные крохотные зубки. — Расскажи мне все о глубинах ада.
Поняв, откуда ветер дует, я резко поднялся, и Лина едва не упала, потеряв опору.
— Значит, Сефер уже успел и тебя обработать?
Лина не стала врать.
— Ну ладно, — вздохнул я, — Сефер — необразованный варвар, но как ты можешь верить в эти бредни?!
— Ты так странно разговаривал, — невинно посмотрела она мне в глаза.
— Где?! — искренне поразился я, не припоминая ничего подобного.
— Когда упал перед степью. Не своим голосом, и даже не человеческим… Сефер сказал, что это в тебе демон пробудился и что он про такое слышал, — несколько сбивчиво пояснила она.
— Сефер, — со всей ответственностью заявил я, — идиот! Почему вы мне ничего не сказали?
— А ты разве не знал?
Не особо стесняясь в выражениях, я некоторое время рассуждал о глупых вопросах и тех, кто их задает. Лина, обиженно поджав губы, молчала, и я, почувствовав неловкость за собственную несдержанность, сменил тему:
— Интересно, где застрял Сефер?
Девушка не откликнулась. Я сел возле костра и закурил. А минут через десять всерьез забеспокоился.
— Лина, Сиди и жди здесь. Пойду поищу его.
— Я с тобой! — не согласилась она, поднимая свой меч.
Мои доводы о том, что кто-то должен оставаться у костра, дабы нам, как последним идиотам, не пришлось остаток ночи искать по лесу друг друга, ее не убедили.
Смастерив из толстой коряги факел, я отошел от костра и быстро понял, что, собственно, даже не представляю, в какую сторону идти. Презрительно фыркнув, Лина осветила землю и обнаружила едва различимые следы, которые практически сразу терялись, но все-таки указывали направление поисков.
Мох глушил наши шаги. Ни птиц, ни зверей не было слышно. Гнетущая тишина усыпляла, веки тяжелели. Скоро я начал забывать, куда и зачем иду, будто зачарованный огнем факела…
Резкий окрик выдернул меня из объятий почти победившего сна. Обернувшись, я увидел Лину, поднимавшую из мха оружие Сефера.
— Я почти заснула на ходу, но вдруг наступила на топор, — сообщила она.
Я кивнул и прибавив шагу двинулся дальше.
Довольно скоро мы услышали невнятные крики. Бегом мы выскочили на усыпанную белыми камнями поляну, посреди которой находился невысокий холм с большой круглой дырой. Оттуда доносились отчаянные вопли Сефера: «Я не хочу!», «Я не могу!» значит, еще жив… Облегченно вздохнув, я бросился вперед и… резко замер от раздавшегося из-под ног хруста. Опустив факел, понял, что это не камни, а кости! Среди них явственно выделялись человеческие.
— Сожрать его собираются, что ли?! — смущенно поинтересовался я.
Лина, не ответив, полетела к отверстию. Спотыкаясь и с трудом удерживая равновесие, я кинулся следом. Отбросив мешавший факел, заскочил внутрь.
Открывшаяся картина заставила меня замереть. В просторной и ужасно вонявшей пещере, заваленной самым разнообразным хламом, по горам мусора носился Сефер, а за ним по воздуху с диким визгом гонялась неимоверно старая ведьма. В глаза сразу бросились развевающиеся пряди ее жидких седых волос и непропорционально большой живот, на котором покоились обвисшие груди.
Пока я стоял с разинутым ртом, Лина подхватила валявшееся на полу копье и, размахнувшись, метнула его, попав ведьме в грудь. Рухнувшая на пол карга моментально взмыла обратно и, выдернув копье, повернула к нам сморщенное лицо. Раскрыв пасть с черными зубами, она издала неистовый вопль и кинулась на обидчицу. Девушка прицельно запустила топор Сефера, и он перерубил тощую старческую шею. Все произошло за каких-нибудь тридцать секунд!
Озираясь по сторонам и растерянно насвистывая "Her ghost in the fog», что случается со мной не часто, я подошел к вжавшемуся в стену Сеферу, который не в силах был поверить, что все кончилось. Он поднял глаза и невнятно пробормотал:
— Она хотела меня…
Я не удержался и съязвил:
— Чего же ты растерялся? Стал бы настоящим мужчиной!
С отвращением скривившись, Сефер перевел взгляд па мертвую ведьму и пулей бросился к выходу.
Я собирался исследовать накопленное ведьмой при грабеже путников добро, но Лина, не желая ничего слышать, подожгла валявшиеся на полу груды тряпья. Поневоле пришлось ретироваться.
С трудом отыскав стоянку, мы с радостью обнаружили там и своих лошадей, которых накануне забыли привязать. Спать больше никому не хотелось, есть было нечего, а сквозь деревья уже струился тусклый свет. Вскочив на приветствовавшего меня тихим ржанием Коня, я поспешил за успевшими тронуться в путь спутниками.
Остаток дороги одолели без приключений. Я подтрунивал над Сефером. Лина, стараясь сдержать смех, искусала себе губы. Сефер поначалу предлагал мне заткнуться, а под конец и сам пытался шутить, забыв ужас пережитого.
Часа через четыре на горизонте появился Ферей. Подъехав поближе, я удивленно присвистнул: даже издалека было видно, что это не грязное крошечное поселение, каким я его себе рисовал, а огромный, раскинувшийся на многие мили вдоль океана город. Высоченные тонкие шпили пронзали небо. В лучах солнца они горели, словно покрытые золотом.
Пораженный увиденным, я несильно ударил Коня пятками и, что называется, рассекая ветер, полетел по безбрежному, покрытому ярко-зеленой травой лугу. У самых ворот резко натянул поводья. Горячий жеребец встал на дыбы, и мне пришлось сильно постараться, чтобы удержаться в седле. В конце концов Конь успокоился, и мы с видом победителей дождались приотставших товарищей.
Стоя перед большим оловянным зеркалом, я придирчиво изучал свой новый облик — высокие, до колен, темно-коричневые замшевые сапоги, просторные черные кожаные брюки, белая рубаха… Плечи покрывал подаренный Линой плащ изумрудного цвета… В этом костюме я чувствовал себя не совсем комфортно.
Вздохнув, пристегнул пояс с мечом и повернулся к Сеферу. Вот он был чрезвычайно доволен своим нарядом, отличавшимся от моего лишь цветом сапог и плаща — кроваво-красным. Устав наблюдать, как он крутится возле зеркала, стараясь рассмотреть себя со всех возможных сторон, я вышел из лавки на террасу, где нас дожидалась Лина, безмятежно пившая из высокого хрустального кубка золотистое вино.
— Тебе что-то не нравится? — спросила она, заметив мое недовольство.
Отобрав у нее кубок, я одним глотком допил дивный напиток, разлившийся во мне божественным теплом, и только после этого соблаговолил ответить:
— Абсолютно все. Где моя нормальная одежда?
Вместо ответа она лукаво посмотрела на меня и как бы между прочим заметила:
— А бритый ты гораздо лучше…
Я не купился на ее наивную ложь, повторив:
— Одежда где?
— Ее уже сожгли, — беззаботно улыбаясь, ответила она и поспешила к выходившему из лавки Сеферу, явно пытаясь скрыться от моего праведного гнева.
Впрочем, злость моя не была разрушительной. Золотой Ферей не располагал к ссорам, наоборот, действовал до неприличия умиротворяюще. А Лина выглядела слишком прекрасной, чтобы долго на нее сердиться. Представив, как я пойду в своем нынешнем виде по городу, когда вернусь домой, я вздохнул и присоединился к негромко разговаривавшим товарищам.
Мы находились в Ферее уже три дня, и я успел тщательно его облазить в поисках сомнительных заведений — например, борделей. В конце концов мне удалось выяснить, что таковые здесь напрочь отсутствуют. Зато имелись роскошные термы, где я с радостью смыл с себя многодневную грязь. Нашлись и уютные забегаловки под открытым небом, в которых подавалось великое множество разнообразных вин, — тоже весьма неплохо. Но самое главное — я без труда обнаружил великолепных лекарей, совершивших чудеса с моим израненным телом и быстро поправивших покачнувшееся здоровье.
Стоя на террасе, я смотрел на раскинувшийся предо мной мирный город. Меня давно интересовал один вопрос, на который я не мог найти ответа.
— Сефер, объясни: если тут столетия продолжается война, то почему никто не пытается захватить столь богатый город и почему я пока не видел ни одной армии, не считая сброд Горна?
— Потому, — рассудительно ответил он, — что война идет между замками и никого, кроме них, не касается. А армии ты еще увидишь, если не передумал идти в Солонар.
— Не передумал, — усмехнулся я. — Но почему так? Как я понял, маги стремятся захватить власть над всей страной, значит, и над Фереем тоже?
Сефер пробурчал что-то вроде того, что дела магов его касаются мало, и я махнул рукой, поняв, что он и сам ничего толком не знает. Придется все выяснять самому…
Вдоволь надышавшись свежим морским воздухом, я отправился в таверну, где мы остановились, намереваясь перед сном пропустить пару кубков густого рубинового вина, к которому пристрастился. Шествуя по широкому мощеному переулку в полном одиночестве, я не обратил внимания на двух покрытых дорожной пылью могучих странников, толкавших впереди себя сильно смахивавшего на крысу тощего доходягу. Он же, проходя мимо, глянул мне в лицо и слабо пискнул:
— Это один из них!
Сверкнула сталь. Я искренне не понял, в чем дело, но, видя, что на шутников путники нисколько не похожи, приготовился к схватке.
— Господа, не имею чести знать вас, — на всякий случай сказал я, надеясь, что это какое-то недоразумение.
— Где она? Что ты с ней сделал? — рявкнул один из них, стараясь выглядеть грозно, что у него неплохо получалось.
— Кто — она? — не понял я.
— Лина — девчонка, которую ты украл! — вмешался второй странник.
Я предположил, что это остатки банды Гести, и невежливо их послал.
— Когда ты сдохнешь, — предупредил бандит, готовясь к прыжку, — никто не узнает твой труп!
— Кто первый, девочки? — осклабился я, надеясь, что кто-нибудь придет мне на помощь.
Мои слова почему-то их сильно оскорбили, и они одновременно прыгнули на меня, рассчитывая, что я буду ждать их на месте, что, разумеется, было бы крайне глупо. Отпрыгнув в сторону, я ударил одного из них рукояткой по затылку, выведя его из строя на некоторое время.
— Если будешь хорошей девочкой, — подзадорил я второго, дабы он разнервничался и ослабил внимание, позволив покончить с ним быстро и без хлопот, — то я куплю тебе большой синий или зеленый бант! Хочешь?
Рыча проклятия, он бросился на меня, высоко подняв меч. Удалось пнуть его в живот, но и сам я отлетел к стене, получив апперкот слева.
Потирая пострадавшую челюсть, я выжидал, когда он прыгнет вновь. За спиной слабо застонал его друг, приходя в себя. Понимая, что мне будет очень плохо, если они объединятся, я пнул лежащего в челюсть, не давая очухаться.
Мы кружили друг против друга. Каждый раз, проходя мимо валявшегося разбойника, я старательно наступал на него, стараясь лягнуть помощнее. Однако он все равно пришел в себя и подло схватил меня за ногу.
Падая, я таки отбил нанесенный подскочившим оппонентом удар, но при этом выронил меч, со звоном отлетевший в сторону. Быстро вскочив, ослепленный яростью, бросился на не ожидавшего такой прыти врага и, вцепившись ему в горло, повалил на землю.
Промелькнула чья-то тень. Я услышал позади яростные проклятия, звон стали и понял, что подоспел Сефер. Это придало мне уверенности, и я сильнее сжал руки на горле врага, не обращая внимание на то, что и сам задыхаюсь. Внезапно он отпустил мою шею. Мне почудилось, что победа близка, но он неожиданно обхватил широкой ладонью мою голову, утопив большой палец в мой глаз! От жуткой боли я отпустил горло жертвы и, пытаясь освободиться, нанес несколько ударов в его окровавленное лицо.
— Сэм, Хир! Тупые обезьяны, вы что себе позволяете?! Да как вы посмели напасть на моих друзей?!
Гневный голос Лины мигом прекратил борьбу. Два великана теперь робко пятились от разгневанной изящной девушки, которая яростно била их крохотными кулачками в могучие грудные клетки.
— Лина, — принялся оправдываться один из них, — мы думали, что это разбойники Гести, которые похитили тебя!
— С каких пор ты научился думать, Хир?! — прорычала юная валькирия. — А ты, Сэм?! Как ты мог напасть на беззащитного человека?!
— Не такой уж он и беззащитный, — пробормотал второй, с трудом двигая челюстью.
Внезапно Лина прекратила кричать и, разрыдавшись, повисла у Хира на шее, шепча проклятия в их адрес. Он осторожно обнял ее за плечи, прижал к себе.
— Я вас так ждала, — захлебываясь слезами, шептала Лина. — Они убили всех — отца, мать, Гаскони… А вас все не было!
Я начал понимать, что это и есть ее братья, с которыми нас спутал Гести.
Нарыдавшись, Лина отпустила Хира и, слабо улыбаясь, представила нас, несколько преувеличив наши подвиги в разбойничьем замке. Хир, с которым я дрался, подошел ко мне и внимательно посмотрел в глаза.
— Забудем? — спросил он, потирая горло.
Я молча пожал протянутую руку. Но еще несколько дней мой глаз видел только сплошной туман, заставив меня порядком поволноваться…
Сидя за столом под открытым небом, мы отмечали наше знакомство. Братья рассказали, что, едва только до их ферм, расположенных поблизости от Ферея, дошла весть о нападении на Карн, они собрали небольшой отряд и помчались на выручку, но застали лишь мертвое пепелище. Прочесав округу, добрались до леса Гести, где в ожесточенной схватке с остатками разбойников потеряли своих людей. От раненого пленника, не стесняясь в средствах убеждения, узнали, что Лина действительно была в замке, но испарилась после таинственной смерти Гести.
— Сожгли разбойничий вертеп, чтобы больше там никто не обосновался. — неторопливо повествовал Сэм, — двинулись обратно и вскоре наткнулись на выгоревшую
поляну, усеянную костями. Сразу поняли, что наша крошка жива и направляется в Ферей.
— Почему? — Я не совсем уразумел, как они смогли это определить.
— Она с детства любила все поджигать. Ее к огню подпускать боялись, — объяснил Хир, отстраняясь от сверкнувшей глазами Лины.
— На самом деле, — перебил его Сэм, — мы нашли это… — Он протянул Лине небольшой золотой медальон, блеснувший синим огнем бриллианта.
— А я так горевала, когда его не обнаружила! — Лина радостно прижала медальон к груди.
— Это подарок от всего Карна, когда ей исполнилось тринадцать, — пояснил Сэм и продолжил: — Потом мы достигли Ферея и наткнулись на эту старую крысу, которая смылась, едва услышав звон стали. Он нам поведал, что видел тебя, сестренка, чуть ли не в цепях с двумя разбойниками. Ну, дальше вы знаете…
