Глава 15
Вам приходилось просыпаться утром с больной головой, слипшимися веками и ощущением, что во рту кто-то отметился? Когда каждый звук вызывает протяжный стон, а поворот головы вызывает опасения, что она вот-вот оторвется? А мучительные сожаления, когда она все же остается на месте? А безжизненная пустыня на том месте, где вчера еще было горло?
Мне повезло. До сегодняшнего дня я подобных ощущений не испытывал. И если вот прямо сейчас не помру, то и в будущем обойдусь. Потому как отныне — никаких пьянок.
Из забытья меня вытаскивает надоедливый звук. Не сразу понимаю, какой именно, сознание разгорается медленно, словно костерок из лучины. Пытаюсь провалиться в ласковое забытье обратно, не получается. С трудом открываю глаза, ничего не вижу, ресницы склеены намертво злым колтуном. Протереть не получается, руки отчего-то не поднимаются, хотя пальцы вполне себе шевелятся. Ладно хоть не сломаны, уже хорошо.
Старательно моргаю, стараясь прочистить ресницы. Что-то смутно различаю, с каждым стуком все яснее. Так, что-то вижу. Ну-ка…
Деревенская площадь полна народа, люди возбужденно переговариваются, тычут в меня пальцем. Все при факелах, рожи злые.
Я же стою на помосте, привязанный к деревянному столбу. Вокруг навален хворост, аккуратно уложены дровишки. Как-то мне такой расклад не нравится, может, еще сон продолжается? Надо себя ущипнуть, да вот беда — руки за спиной связаны туго, не получается. Запястья затекли уже, веревки глубоко врезались в кожу, больно. Стало быть, не сон, но ведь и явью этот кошмар быть не может.
— Очнулся, едун! Смотрите, очнулся!
Я попытался сказать, что я ведун, но обнаружил кроме пустыни в глотке еще и кляп во рту. Вообще-то логично, колдодей много чего может натворить напоследок, коли ему рот не забить. Но я-то ведь не чарун? Или да? Превеликий, голова моя!
Перед глазами все плывет, слабость такая, что непременно бы упал, если б не веревки. Вдобавок холодно — одежды на мне никакой, а ночи даже в конце весны еще прохладны. Ну не беда, простыть не успею — сейчас костерок разожгут.
— Признаешь ли ты себя виновным в колдодействе проклятом? — сурово вопрошает голова. — Отвечай, жрец!
— Едун, — поправил кто-то из толпы.
— Один пень, — отмахнулся голова. — Отвечай!
Я злобно замычал, стараясь освободить рот. Безрезультатно, сработано на совесть, словно не пейзане постарались, а заслуженные княжьи каты. Какие таланты порой в глубинке встречаются, просто диву даешься.
— Голова, у него ж рот забит, — заметил кто-то из толпы. — Как он тебе ответит?
— Вытащить кляп! — скомандовал седой, угрюмо зыркая из-под косматых бровей.
— Ты что, голова? А ну как чаронёт? Жги его да вся недолга! — возроптала толпа.
Серьезно настроены пейзане. Если богатырь мой на помощь не придет, сожгут ведь, честное слово, сожгут! Где его носит, когда он так нужен?
— Жги! Едуны — оборотню первые помощники! У-у-у, колдодей окаянный, ничего, вот огню тебя предадим, спадут с богатыря чары нечистые, он-то нам волколака добыть и поможет!
Голова как-то сама собой прошла, словно и не болела. Еще раз попробовал вытащить кляп, — хоть прокляну перед смертью деревню, как ведуну положено. Обидно ни за что помирать, сил нет. Только рот освободить, я им такой наговор прочту, сто солнц только пустынные колючки расти будут, да и то из ушей.
— Успеем сжечь, — непререкаемо изрек голова. — Сперва вызнать надо, какое колдодейство на нас напустить собирался, и не успел ли уже малость напакостить? А если вдруг чаровать начнет, так Негун его по башке дрыном приголубит.
— Угу, — подтвердил здоровяк, покачивая немалого размера колом.
— Готов? Рогдей, вытаскивай кляп!
— А чего сразу Рогдей? Чуть что, сразу Лысый! Сам вытаскивай, я почем знаю, может, он на меня плюнет. У едунов слюна ядовитая, знает кто?
— Вытаскивай, Лысый, не тяни, — загудели пейзане. — Ночь на исходе, спать охота. Давай, нам его жечь еще, время-то идет.
— Да не буду я, — упирался Рогдей. — Пусть вон Боляр-Третий тащит или кузнец. Мне бабушка еще в детстве говорила — не тронь, Рогдюша, живых змей, дохлых кошек и едунов, не то лихо выйдет. Нашли дурака, едуна трогать!
— Трусливая душонка! Боляр, ты-то хоть не боишься?
— Этого? — Верзила презрительно сплюнул. — Я его за глотку возьму, пусть только дернется — шею сверну, как куренку. Видали мы едунов и таких, и всяких…
Схватил меня за горло, едва не вырвав кадык, выдернул кляп.
— Говори! — Голова поймал мой взгляд и уже не отпускал. — И помни — едва колдодейство почую, Негун тебя по затылку огреет, а Боляр придушит на месте.
Я криво усмехнулся. Пусть лучше задушит, чем на костре сожгут. Сказать не получилось, выдал лишь беспомощный хрип.
— Чего? — Голова не расслышал, приложил ладонь к уху. Пришлось повторить хрип еще раз. Говорить нормально я не мог, вот если б воды глоток…
— Пить хочешь? — догадался голова, внимательно наблюдавший за моими мучениями. — Эй, дайте ему воды! Эвон как в глотке пересохло, только шипеть и может.
О зубы больно ударился ковш, ледяная колодезная вода плеснула в лицо. Торопливо сделал несколько крупных глотков — пока не отобрали. Горло сразу заныло, как перед простудой бывает, да теперь уж неважно. Если Хреногор на выручку не придет, жить мне совсем недолго осталось…
— Рассказывай теперь, — велел голова.
— Что рассказывать? — уточнил я.
— Как волколаку помогал, рассказывай. Что за нечистое колдодейство на богатыря славного наложил и как его снять? На кого порчу навести успел, кому карму испортил, чакры завесил, венец безбрачия наложил? Впрочем, это уже лишнее, и без тебя найдется, кому снять. Говори, я жду, народ ждет.
— Не знаю я никакого волколака, — начал я свою защитную речь. И тут же закончил. Голова кивнул Боляру-Третьему, тот легонько сжал мне горло, и говорить я уже не мог, а мог только пальцами шевелить да хрипеть полуобморочно.
— Вспомнил? — ласково спросил голова. — Говори!
— Да иди ты! — рыкнул я (о, голос вернулся, как вовремя). — Два раза все равно не убьете. А утром богатырь проснется и разнесет всю деревню по бревнышку за соратника.
— Рассеются чары твои нечестивые по смерти, — возразил староста, но неуверенно. Кто нас, колдодеев, знает, может, со смертью только крепче становятся.
— Мечтай, мечтай, — хмыкнул я и тут же захрипел, вывалив язык. Все-таки здоровый этот Боляр. Эх, чуток времени, я б на него такой наговор наложил, что даже правнуки на домовину не поленились бы плюнуть. Ему, не мне. Какая могила после костра?
— Говори! — приказал голова жестко, и я заговорил.
Довелось мне в прошлое солнце книгу прочитать, «Любовные истории Лорийского королевства, собранные и записанные книжником Марутой из Медведовска, для мужеска пола предназначенные». Ядреная книга, что и говорить! Стиль написания — самый что ни на есть современный, не игривый даже, а как бы это сказать правильно, откровенный. Со всеми, так сказать, интересными подробностями.
Вот эту книгу я и начал пересказывать. Историю за историей, главу за главой. Толпа на площади заметно выросла, время от времени кто-нибудь из не участвовавших в моем сожжении мужиков подходил полюбопытствовать, чем дело кончилось, да так и оставался. Боляр время от времени подносил к моим губам кувшин с водой, чтобы в горле не пересохло. Звезды исчезли с небосклона, небо посветлело, а я все рассказывал и рассказывал, мысленно вознося хвалу Превеликому за то, что книга была такая толстая. Благословен будь книжник Марута из Медведовска за свой чудесный труд!
Бабушка мне в детстве сказки рассказывала, чтобы засыпал быстрее. Верите — из всей толпы ни один не уснул! Благословен будь книжник Марута из Медведовска за свой чудесный труд!
Толпа внимала, затаив дыхание, и казалось, это будет длиться вечно. До самой последней страницы, а если повезет — до оглавления. Но все, как обычно, испортили бабы.
Смотреть на костер имени меня не пришла ни одна, то ли потому, что ночью, то ли других дел хватало. Но едва первые (ну ладно, вторые) петухи зарядили свой утренний клич, потихоньку потянулись — кто корову доить, кто с лукошком за яйцами…
А кто и за водой к колодцу.
Большинство проходили мимо. С утра дел невпроворот, подумаешь, колдодея заезжего жгут, эка невидаль, а вот воды надо поскорее набрать, да кашу сварить, да козу подоить, да детей накормить, пока избу с четырех углов не подпалили, без присмотра ведь. Но одна кумушка остановилась, то ли послушать, чего это там колдодей перед смертью распинается, то ли поглазеть на голого меня.
Там, конечно, есть на что посмотреть, но лучше бы она все же мимо прошла со своими пустыми ведрами (полными бедрами). Вот и не верь после этого в приметы!
— Вы что тут слушаете, похабники! Ладно еще чужак бесстыжий, на то он и колдодей, а вы-то! У каждого жена, дети бегают, а они стоят, уши развесили! А ну домой! Домой, я сказала!
Щуплому мужичку, очевидно мужу не вовремя явившейся особы, перепало пустым ведром сначала по пояснице, а потом еще вдогонку по спине. Презрительно фыркнув, пейзанка удалилась, но черное дело было уже сделано. Толпа очнулась, выбралась из колшебной сказки и снова обратила внимание на меня.
— Колдоде-е-ей, — нехорошо протянул голова. — Тебе говорили не чаровать? Негун, врежь ему дрыном, да посильнее. Чего сломаешь — невелика беда.
— Не, — неловко ответил пейзанин, слегка покраснев. — Я домой пошел, до жинки. А то утро уже, а у меня… дело до нее.
И бочком, старательно отводя глаза, побрел прочь, неловко переставляя ноги.
— Боляр, — кивнул голова. Здоровяк поднес к моим губам почти пустой кувшин и сказал:
— Давай дальше чаруй. Мне понравилось.
— Да пусть рассказывает, — нестройно поддержала его толпа.
— А ну молчать! Молчать, я сказал! — взъярился голова. — Не видите, он глаза своим колдодейством отводит! Ну не совсем глаза, но все же. Жги колдодея!
— Жги… — без особого энтузиазма откликнулась толпа.
— Простите, я хотел бы дослушать последнюю историю про графиню и мойщика окон, — раздался вежливый голос от ближайших кустов. — И нельзя ли еще повторить ту, про купчиху, что принимала конокрада, когда муж вернулся — я начала не слышал.
— Это еще кто? — спросил голова подозрительно. — А ну покажись!
Ветви зашелестели, из кустов выглянула волчья морда. Большая такая! Взгляд серо-желтых глаз был вполне человеческим. Кажется, я догадываюсь, кто к нам пожаловал…
Толпа отшатнулась, но голова тут же скомандовал:
— Бейте его, други! Это оборотень и есть!
Толпа взревела, к небу взметнулись колья, топоры, вилы. Оборотень отступил на пару шагов и неторопливо, словно издеваясь, потрусил к лесу.
— Бей! — и вслед ему помчалась погоня. Один только голова остановился, нехорошо на меня посмотрел, усмехнулся и бросил горящий факел на кучу хвороста прямо у моих ног.
После чего припустил за остальными.
Только-только выпала роса, хворост не спешил разгораться. Пламя лизало тонкие ветки, что понемногу начинали тлеть. Пейзане почти скрылись в лесу, и я решился. Удачно упал факел, удачно, что пили именно пиво…
Немилосердно болели связанные за спиной руки. Я пошевелил запястьями — нет, не чувствую пальцев, отрежь один, даже не замечу. Но надо растягивать веревки, на Хреногора надежды, почитай, уже и не осталось. Если до сих пор не появился, значит, либо пива изрядно перебрал, либо зелья сонного подлили.
Что веревки разрезаны, я понял не сразу. Продолжал крутить запястьями, пока голос из-за спины не предложил мне перестать заниматься дурью.
Человек в плаще и надвинутой едва не на глаза щегольской шляпе. Не иначе из Мажорского княжества дядька заявился, больше такие, слава Превеликому, нигде не носят.
— На вашем месте, — заявил дядька, — я бы поскорее убрался отсюда.
Странный какой, что это он ко мне обращается, будто меня много? Или с утра уже по чуть-чуть, чтобы вечернее проснулось?
Он коснулся пальцем шляпы, и я на миг увидел его глаза. Серо-желтые, чуть насмешливые, как и полагается уважающему себя волку.
— Встретимся еще, — сказал оборотень и исчез в кустах.
Когда я вошел в трактир, его хозяин отшатнулся от меня как от вурдалака и сильно побледнел. Если у меня и были сомнения на его счет, сейчас они рассеялись окончательно. Впрочем, я и так прекрасно знал, кто подлил мне в пиво сонного зелья.
Засов тяжело заскрипел в петлях, мне совсем ни к чему было неожиданное появление местных. Хватит, назажигались уже.
— Где мой друг? — спросил я недружелюбным от сильного желания превратить нехорошего дядьку в жабу голосом. Он показал мне за спину. Я оглянулся, разумеется, Хреногора там не было. Тут же отпрыгнул в сторону, сообразив, что меня обманули, но трактирщик не собирался на меня нападать, он лишь подхватил тесак и бросился к массивной двери за его спиной. Мерзкий трус! Плюнув с досады, я двинулся к лестнице искать Хреногора.
На втором этаже обнаружились шесть дверей. Настроение у меня было отвратительное, хотелось превратиться в богатыря и разнести всю деревню, а голову повесить. Прям как в той былине: «Что ты, молодец, невесел, что ты голову повесил?» Поэтому я произнес заговор Железной Руки и пошел крушить двери. Одну за другой, все шесть.
Ни в одной комнате Хреногор не обнаружился. Вещей тоже видно не было. Разочарованный, я спустился вниз, кутаясь в драную простыню. Эх, сейчас бы у очага посидеть, отогреться, да некогда.
Высунувшийся трактирщик крысой сбежал обратно, со скрежетом упал засов.
Кажется, мне придется вынести дверь, чтобы добраться до гада. Или подпалить трактир.
Нет, это не годится, этак богатырь угореть может, пока я его найду. Значит, дверь…
Будь при мне сума, мигом бы управился, причем разными способами. Есть у меня в запасе пара листиков открывай-травы, растения крайне редкого и капризного, что собирается лишь один день в целое солнце, а в остальное время силы почти не имеет. Снесет любую дверь вместе с петлями и куском стены, никто и не услышит. Еще имеется пожирун-зелье, съедает практически все, на что плеснешь. На всю дверь, пожалуй, не хватило бы, но дыру проело бы изрядную. Далее, наговор «Вперед, бобры». Призывает и делает послушными четырех бобров на время от десяти до двадцати пульсов. Бесполезный в общем-то наговор, особенно учитывая затраченное на подготовку время и список ингредиентов на полторы моих памяти («Вперед, крысы» куда проще и быстрее, но сколько они эту дверь грызть будут?). И наконец топор-самосек. Рубит исключительно деревья, но все, что из этого материала сделано, тоже вниманием не обходит.
И это только те способы, что сразу на ум пришли. А если покумекать, можно еще с десяток вспомнить-придумать. Только вот беда — непременно нужна сумка. В ней все мои приспособления для успешного ведовства, без нее я беспомощен, как щенок.
Ладно, это я немного преувеличил. Немало заговоров можно и без ингредиентов начитать, и не все из них такие уж безвредные. Когда я по нашему лесу иду, медведи на верхушки деревьев вскарабкиваются, а нечисть в болота прячется да по норам. Правда, и девки убегают, а жаль.
Чем я могу воспользоваться? «Огненные пальцы», ими можно прожечь дыру в двери. Дня за три, не больше. И полдня, чтобы вернуть ладонь обратно, если ее трактирщик не отрубит своим тесаком.
Наговор «Железная нога». На двадцать пульсов делает любую ногу на выбор тверже железа. Открывайся дверь внутрь, вполне мог бы снести.
Да что я к этой двери прицепился? Не могу войти, и не надо, пусть оттуда трактирщик выйдет. Попробуем для начала морок, отчего-то простые наговоры наиболее эффективны.
Будем дядьку трактирщика на испуг брать, лишь бы его от переживаний удар не хватил. И что бы такого страшного ему изобразить?
Оборотня. Они все его боятся до смерти. Только не того крупного волка с человеческим взглядом, мой оборотень будет другим. Получеловеком-полуволком, есть такие ущербные, полностью переворачиваться не могут. Настоящим и в силе, и в скорости изрядно проигрывают (о высших вообще молчу), но выглядят достаточно жутко. Примерно вот так… Глаза немного выпучим, клыки удлиним. Морда в крови вымазана, передние лапы — тоже. Красавец какой получился, самому бы не обделаться.
Хорошо. Только неподвижный он, как чучело. Пасть приоткрыть, чтоб слюна на пол капала. Ноздри раздуваться должны от ярости, в глаза бешенства добавить. Пусть чуть присядет, к прыжку готовится.
Готово! Теперь начинаем артистично кричать, срываясь на художественный визг. Эх, надо было девку какую отловить из деревенских, вот кто умеет! И в обморок не упадет, порода не та, и услышат ее все, отсюда и до Краснореченска.
И я завыл. Как я завыл! Если оборотень слышал, он в эту деревню нипочем не вернется.
А потом заорал, будто меня едят живьем, заверещал раненым кабаном, а потом вдруг резко перестал. И в полной тишине двинул морок сквозь стену.
Два-три стука было тихо, наверное, трактирщик онемел от страха. Я чуть шевельнул морок, и…
Наверное, была у трактирщика в предках какая-нибудь нечисть. Потому как такой вопль издать человеческая глотка просто неспособна. Дверь распахнулась, размахивая руками, вылетел трактирщик и лицом уткнулся прямо в мой кулак. Я хоть и не богатырь, а при нужде приложить вполне способен.
Нехороший дядька с грохотом упал на пол, задев тяжелую лавку. Я мгновенно оказался рядом, добавил. Оглушил крепко, даже сознание потерял. И пока в себя не пришел, перевернул трактирщика животом вниз и связал за спиной руки. Крепко связал, без всякой жалости. Меня ведь не жалели, верно?
Пнув напоследок распростертое тело, я скользнул за дверь. Тварь бросилась на меня сразу, едва я переступил порог. Окровавленная пасть распахнулась, я в ужасе отшатнулся, понимая, что уже ничего сделать не успею…
Тьфу! Это же мой морок! Сердце, только что бешено колотившееся в груди, вдруг остановилось, я судорожно хватал воздух холодеющими губами. Каким дураком надо быть, чтобы умереть от страха, вызванного собственным мороком! А сердечко-то у меня слабое, вот не знал…
Словно услышав меня, сердце толкнулось раз, другой, заработало в полную силу. Может, и не слабое, все-таки ночка выдалась та еще, да и в пиво неизвестно какое зелье подмешали. Надо бы спросить, вот только богатыря своего отыщу.
Движением руки рассеял морок. Не хватало еще на обратном пути на него наткнуться. Да и Хреногором лучше не рисковать. На всякий случай закрыл дверь на засов. Мне ведь еще в погреб спускаться, вдруг трактирщик от веревок избавится, крышкой хлоп, и попался ведун.
Тут-то меня и углядела какая-то девица. То ли служанка, то ли дочь, не знаю, скорее всего, внучка одной из тех сирен, кто воплями своими корабли топит. Заголосила так, что покойный Соловей в гробу перевернулся бы, если б его в домовине похоронили.
— Молчи, дура! — шикнул я на нее. — Косу отрежу!
Пообещай я что-нибудь более зловещее, нипочем бы не перестала. Либо не поверила бы, либо еще сильнее испугалась. А вот косу… Это ж самое страшное на свете и есть, куда там оборотню! Женихи смеяться будут, подруги — сочувствовать. Да лучше утопиться!
А еще лучше — замолчать. Может, страшный ведун в простыне пожалеет и не будет такую красоту уродовать. Или вообще про нее забудет, если будет сидеть тихо как мышка.
— Кроме трактирщика, еще кто в доме есть? — спросил я.
— Никого, — дрожа, ответила девушка. — Кухарка позже приходит, а мать коров пошла доить.
— Богатырь где? — спросил я, глядя ей в глаза.
— В кладовке, — ответила она, испуганно потупив взгляд.
— Веди, — приказал я.
Вот это я сделал правильно. Кладовок было немало, а еще в наличии имелись кухня и подвал, без посторонней помощи я б Хреногора до обеда искал.
Богатырь обнаружился спящим на мешках с мукой. Лежал он на боку, потому и не храпел, руки связаны за спиной как положено. Я ухмыльнулся. Совсем пейзане ум потеряли. Человека, что железные цепи, как гнилые нитки рвет, веревками связывать! Я понимаю еще, колодки удержать бы могли, и то не факт. Во всяком случае, денег я бы на это не поставил. Нет, ну веревки… Это надо же!
Снять путы было делом простым, куда сложнее оказалось разбудить богатыря. Хреногор просыпаться не хотел, недовольно бурчал сквозь сон, вполсилы отмахивался руками и ногами. И не дай Превеликий попасть под это «вполсилы»!
Наконец мне это надоело, я спросил у девицы, есть ли в трактире вода. Оказалось, нету, воду она, девица, должна была наносить, но не успела. Тогда я осведомился, где моя сумка, изрядно при этом беспокоясь за ее судьбу. Оказалось зря. Хоть вещи колдодея и должны вместе с оным сжигаться, уничтожить колшебную сумку у трактирщика рука не поднялась. Припрятал, чтобы на досуге разобраться с заманчивым ее содержимым.
Только она, девица, не знает, куда папочка сумку заховал.
Я разочарованно вздохнул. Придется допросить трактирщика, но ведь и девицу я так просто оставить не могу, кто знает, что в ее красивую головку взбредет? Закроет внутреннюю дверь, и все, опять, что ли, мороком выгонять? Между прочим, с трактирщиком мне еще повезло, вполне мог и в другую сторону побежать, это оборотень мой удачно встал, отрезал ему путь во внутренние помещения, вот и пришлось выскакивать в зал, моей заслуги здесь нет.
Что хорошо для отца, сойдет и для дочери. Поэтому я не стал заморачиваться, а просто создал еще один морок — крысу. Большую. С кошку размером. И запустил ее бегать вокруг стола, на котором уютно устроились дочь трактирщика и местный кот. Заслуженный крысолов, несмотря на упреки девушки, нипочем не желал спуститься вниз и разобраться со своей прямой обязанностью. О крысах он знал все. А эта нагло все его знания перечеркивала. Потому мудрый кот и не торопился помериться с ней силой.
Колдодеям, кстати, такой морок навести не по силам. Человека их поделки обмануть могут, животное — нет. Потому что не могут воспроизвести запах. Только те, кто живет в лесу, различают запахи в полной мере. Люди городские обоняния почти лишены, у деревенских чуть лучше. А я, к примеру, по следу могу пройти не хуже собаки. Да, нюх слабее, но одного волка от другого, к примеру, отличу. Потому-то мои мороки так реальны.
Трактирщик напал на меня, едва засов был снят с двери. Сказался недостаток боевого опыта, как-то вылетело у меня из головы, что у него тесак был. Оружие он обронил, а я проворонил, вот и получилось, что трактирщик освободился не ко времени. Нападения я не ожидал, и он был весьма близок к тому, чтобы меня прикончить.
Однако не преуспел. Мне просто повезло, когда трактирщик рванул на себя массивную дверь, я не успел отложить вытащенный из скоб засов. И без колебаний пустил его в ход.
Тесак улетел куда-то в угол, трактирщик с воплем упал на колени, схватившись за поврежденную руку. Думаю, перелом я ему обеспечил, и поделом — не будет в другой раз путникам сонное зелье подливать.
— Где моя сумка? — спросил я трактирщика. Тот ответил ругательством в мой адрес. Ярость вспыхнула в груди огненным шаром, я едва удержался, чтобы не размозжить ему голову. С силой ударил тяжелым засовом в дверь, едва не вывихнув себе руку.
— Спрашиваю последний раз: где моя сумка? — Мой голос был спокоен, и это произвело некое впечатление на пейзанина. — О дочери подумай, если жизнь не дорога.
Трактирщик подумал. Посмотрел на меня, на засов, подумал еще раз.
— Ты обещаешь, что не тронешь ее? — спросил он.
— Превеликий да услышит, — произнес я слова клятвы. — Не причиню зла ни ей, ни тебе, если скажешь, где сумка, и не будешь мне мешать.
— В спальне, под кроватью, — сдался трактирщик.
Забрав тесак и привязав трактирщика к массивной лавке, я опять закрыл дверь на засов. Следовало торопиться, скоро пейзане вернутся домой, с волколаком или без. И некоторые из них непременно зайдут в трактир обсудить погоню и выпить кружечку пива. В каждой деревне такие есть, и эта не исключение. Кроме того, в любой момент может вернуться жена трактирщика, внутрь попасть не сможет и кликнет на подмогу односельчан.
Или даже хуже того, попадет внутрь через черный ход, должен здесь быть такой, только не знаю где. Увидит связанного мужа, позовет на помощь… Словом, лучше не медлить.
Я вернулся в комнату, где оставил дочь трактирщика. Ничего не изменилось, крыса по-прежнему бегала вокруг стола, девица и кот следили за ней одинаково испуганными взглядами. Щелчком пальцев я развеял морок, кот тут же удрал, пока жуткая крыса не вернулась. Наверное, она казалась ему демоном из кошачьего ада.
— Пойдем в спальню, — скомандовал я девице. Увидел, как глаза ее вылезают из орбит, а рот раскрывается для жуткого вопля, тут же пояснил: — Твой отец сказал, что сумка у него в спальне. Покажи, где это, я не собираюсь бродить по вашему дому всю свою жизнь.
Хорошо, что я не стал искать сам. Спальня оказалась на втором этаже, лестница была столь хорошо скрыта, что сам я нипочем бы не нашел. Трактирщик не обманул — сумка действительно обнаружилась под кроватью, там же нашлась и моя одежда, в которую я сразу же и облачился. Откровенно говоря, надоело ходить в простыне, неудобно и поддувает снизу.
Девица стыдливо отвернулась, то и дело косясь на бронзовое зеркало. Я сделал вид, что не заметил. Пусть любуется, дура. Мне плевать.
В углу обнаружились доспехи и оружие Хреногора. Подумав, я решил их не трогать. Сам потом сбегает, у меня пупок порвется все это тащить.
Веточка засушенной сирени, перо жаворонка и шесть лапок кузнечика — все, что нужно для моего порошка. Даже варить не надо, растереть и высыпать щепотку в нос. Все ингредиенты у меня были, а работать жерновами я с детства привык, спасибо бабушке. Девица с интересом смотрела за моими действиями, а потом вдруг спросила:
— Дядька едун, а ты приворотное зелье сготовить можешь?
Тьфу! Если бы вы знали, сколько раз за свою недолгую жизнь я слышал этот вопрос, и вот странное совпадение — все время от девушек. Почему-то они считают, что никакой другой пользы я принести не могу. Как сие печально…
Тонкая струйка порошка скользнула в нос богатырю. Смесь действует примерно так же, как колдодейское заклинание Проснись и Пой. Вот сейчас…
— Апчхи! — Хреногор открыл глаза и принял сидячее положение. — Э? Дядька Совран?
— Ты, — сказал я — богатырская морда! Кто у нас тут кого спасать должен? Меня в этой дыре чуть не сожгли!
— Как? — поразился Хреногор, потирая запястья. Как я и предполагал, веревку он даже не заметил. Насколько проще все было, если бы пейзане его надумали сжечь. — Где мое оружие? И кольчуга? Сейчас надену железо и разнесу всю деревню. Или это не местные?
— Не надо деревню! — пискнула девица и спряталась за мою спину.
Богатырь озадаченно покрутил головой и уставился на меня.
— Боюсь даже спрашивать, что с тобой сделали, — сказал он. — Чтобы так изменить голос.
Я вытащил из-за спины девицу и поставил перед ним:
— Дочка трактирщика.
— Понимаю, почему ты не торопился меня будить, — довольным басом сказал непробиваемый богатырь. — Симпатичная. А остальные где квакают?
— Оборотня гоняют, — сознался я. — Вот-вот вернутся. Так что ты не рассиживайся.
— Понял, — посерьезнел Хреногор. — Где мое железо?
— Проводи, — подтолкнул я девицу. Та сразу отступила назад, поближе к безопасному мне. Неудивительно, в витязе чувствуется страшная силища, любой испугается.
— Богатыри не обижают слабых, — напомнил я. — Веди.
Трактирщик облегченно вздохнул, когда мы закрыли за собой дверь трактира. Несмотря на мою клятву, за дочь он здорово волновался. За себя тоже, но не так сильно.
Уйти не прощаясь не удалось. За дверями трактира нас встречало все мужское население деревушки. Все с тем же набором: деревянные вилы, колья да топоры.
— Ну здравствуй, честной народ! — Богатырь похрустел пальцами, заставив пейзан отпрянуть. Неудивительно, они по толщине, как три моих. — Что ж вы гостей дрекольем и встречаете и провожаете?
— Оставь едуна, богатырь, — мрачно выдал кто-то из толпы.
— А вы знаете, что посылать на костры даже колдодеев вправе лишь жрецы Превеликого? — поинтересовался Хреногор. Булава покачивалась на ременной петле чуть выше запястья.
— Жреца нельзя. Жрец с едуном завсегда договорятся, — ответил тот же голос.
— В общем, так. — Голос богатыря посуровел. — Либо вы сейчас побросаете в кучу то, что считаете оружием, и мы спокойно поедем дальше, либо мы все равно поедем дальше, а те из вас, кто сможет ходить, будут отстраивать деревню заново. Я не шучу.
Толпа немедленно раздалась по сторонам. Мальчишка (кажется, это был Чепушка) подвел наших коней.
— Едун, а едун! — окликнул меня Боляр, когда я взобрался в седло. — Досказал бы, чем история закончилась, про графиню и мойщика окон. Я ж спать не смогу от любопытства!
— Доскажи, едун, — нестройно подхватила толпа.
— А то оставайся, мы тебя головой поставим, — предложил Боляр.
— Оставайся, едун! — обрадовалась толпа.
Но я, конечно, не остался. И даже историю недосказал. Пусть мучаются! Меня тут вообще чуть не сожгли.
— А тебя здесь, оказывается, уважают, — удивился богатырь, когда деревня осталась позади. — Хотел бы я послушать те сказки, что ты им рассказывал. Головой предложили стать, надо же! Не-ет, ты мне непременно свои побасенки расскажешь!
— Да-да, конечно, — соврал я, стараясь придумать причину, по которой сделать этого не смогу.
Дорога сама ложилась под копыта коней, словно извиняясь за деревенских. Досада на подлых пейзан потихоньку уходила, настроение постепенно улучшалось.
Человек в шляпе сидел у обочины дороги прямо на земле, положив руки на колени. Узкий меч со странной куполообразной гардой лежал около правой ноги так, что его быстро можно было схватить. Рядом пощипывает траву рыжий конь. В нашу сторону человек не смотрел и, казалось, вовсе не интересовался нашим присутствием, но я точно знал, кого он поджидает.
— Доброго дня, — сказал незнакомец, приподняв шляпу. Желто-зеленые глаза бесстрастно остановились на мне. — Я вижу, вам удалось покинуть негостеприимную деревню.
— Да, нас не стали задерживать. — Я с любопытством разглядывал странный наряд. Неужто в самом деле из Мажорского княжества? Никогда не видел настоящего мажора.
— Кто таков? — Хреногор решил проявить вежливость.
— Эрл, оборотень, — представился мажор и испытующе посмотрел на нас. Впечатление мы производили самое благоприятное: за серебро не хватались, на помощь не звали, сбежать не пытались. Просто золото, а не дядьки.
— Оборотень, значит, — по голосу Хреногора было ясно, что не может решить, как себя вести. То ли руку пожать, то ли булавой одарить два раза.
— Он меня от костра спас, — вполголоса сказал я витязю. Тот просиял.
— Хреногор, топорянский богатырь. А ты, дядька, не из Мажорского ли княжества, часом?
— Я вообще не из этого мира, — сообщил оборотень, немало меня озадачив. Что значит — не из этого? С того света, что ли? Мир — он же на то и мир, чтобы включать в себя все сущее.
Посмотрел оборотень на удивленного меня и начал рассказывать. Про то, как родилась Вселенная. Про Титанов, Корраанов и их великую битву. Про гроздь миров, именуемую Девяткой, что образовалась в результате этой схватки. Про незримые пути, закрытые для всех, по которым только он, Эрл, и может ходить. Ну, может, и не один, но других странников он пока не встречал, хотя слухи порой ходили многообещающие.
Я заслушался. С детства сказки люблю, а оборотень рассказывать умел.
— А нас почто дожидался? — поинтересовался богатырь. Вопрос меткий, что-то от нас оборотню нужно. И отказать мы не можем — за мной должок. Сам не напомнит, вежливый, да я-то ведь не забуду.
— Помощь нужна, — лаконично сказал оборотень. — Тут дальше по дороге башня некроманта, одному мне не справиться. А вам мало того, что по пути, так еще и не объехать никак.
— Некроманта? — удивился я. — Разбойники говорили про нигроманта.
— А что, есть разница? — удивился Хреногор.
— Нигромант — адепт учения Нигредо, — тоном Фурса-просветителя ответил я. — Способен менять полярность канала истечения паверы. То есть делать из Темных Светлых и наоборот. Очень редкий тип колдодеев. Понимаете, ни Темным, ни Светлым отчего-то не нравится, когда их меняют. А некромант — обычный труповод. Таких везде полно, они безобидные.
— Этого безобидным не назовешь, — сухо сказал Эрл. — Потому как свои игрушки он не только из мертвых делает.
Откровенно говоря, ни в некромантии, ни в нигромантии я особо не разбираюсь. Знаю, чем отличаются, — и ладно, мне достаточно. Из живых игрушки делать — отвратительно, конечно, но тот же Соловей-пожиратель ничем не лучше. Отчего же оборотень именно некроманта прикончить хочет?
— Счеты у меня к ним. — А клыки-то у него даже в этом облике волчьи. — Не люблю… труповодов. Особенно тех, кто с живыми забавляется. Вы, наверно, не знаете, каких тварей создают из живых?
В самом деле, не знаю. Из трупов — зомби, чади, скелетов еще, а из живых…
— Урехтов и вурдалаков, — спокойно ответил богатырь. — Ты прав, нечисть, труповода в живых оставлять негоже.
— Уйти не могу, — пожаловался Эрл. — Знаю — едва эти места покину, начнет в Березани жертвы искать. Пытался уже, да по рукам получил, теперь на рожон не лезет, выжидает. А я один его извести не смогу, десятка два зомби башню строят, пять урехтов охраняют некроманта. Одному не справиться.
— Да ну? — не поверил Хреногор. — Скажу тебе, дядька, вот что — ты крепко ошибаешься. Видал я этих зомби и урехтов видал тоже. Пятеро — тьфу, даже не вспотеешь. Ты выглядишь парнем непростым, и не верится мне, что какие-то урехты тебя остановили. В чем подвох?
— И чем же ты урехтов укладывал? — скривился оборотень в усмешке.
— Серебром, — сказал богатырь и осекся.
— То-то и оно, — кивнул Эрл. — Серебро для меня смертельно. Даже рядом находиться болезненно, к примеру, как сейчас. Не так чтобы сильно, как зубная боль. Терпеть можно, но приятного мало.
— Понятно, — протянул богатырь. — Что ж, объяснил ты толково. Поможем, чего уж там. Труповодов я тоже не люблю, а тут как раз по пути.
— И недалеко, — подтвердил оборотень. — А то вы, богатыри, люди странные и загадочные. То вам семь верст не крюк, а то два шага лень пройти.
— Есть такое дело, — легко согласился Хреногор, игнорируя непонятные «версты». — Но для-ради подраться можно и ленью поступиться. А тут вообще по дороге.
Они негромко переговаривались между собой, а я задремал прямо в седле. Ничего удивительного, ночка выдалась на редкость беспокойная.
Журчание слов усыпляет мгновенно. Недаром детям сказки на ночь рассказывают, чтобы засыпали быстрее. Вот и меня унесло неторопливое течение чужого разговора.
— Приехали, — разбудил меня голос оборотня.
С трудом я продрал глаза. Башня. Серая, без верха, довольно близко отсюда.
— Это она и есть? — спросил я. — Та, где некромант живет?
— Обитает, — поправил меня Хреногор. — Труповоды, их не поймешь, живые или мертвые.
— Одежды смерти накладывают отпечаток на душу мага, — добавил Эрл. Мог бы и не комментировать, я все равно не понял, что он хотел сказать.
— Не умничай, — хохотнул богатырь.
— Надо составить план, — посерьезнел оборотень.
— План такой. — Хреногор поправил съехавший набок шлем, подтянул ремешок. — Просто идем, истребляем нежить. Находим некроманта и убиваем. Башню разрушаем, если прочная — оставляем как есть. Местных я повидал, за неделю растащат до последнего камешка. Все ясно? Теперь пошли.
— Прекрасный план, — язвительно сказал оборотень. — Ясный и понятный. И это его единственное достоинство. Труповод что — будет стоять и смотреть, как ты его гнилое воинство расшвыриваешь?
— А это уже ваша забота, — парировал богатырь. — Все, пошли, коней оставим здесь, нежить они боятся, только мешать будут.
— Да подожди… — возмущенно прошипел вслед Эрл, но богатырь уже не слушал.
— Тяжело с ними. — Оборотень сделал кувырок, и передо мной возник крупный волк. — Словом, так. Хреногор разбирается с нежитью, я подкрадываюсь к некроманту. Твоя задача — отвлечь его внимание.
— Каким образом? — возмутился я.
— А это уж твоя забота, — сказал волк голосом Хреногора и исчез среди деревьев.
Прекрасно. Буду танцевать и размахивать белым платочком. Труповод непременно заинтересуется. Нет, ну что им неймется? Посидеть и все продумать так сложно?
Ладно. Отвлекать некроманта надо на изрядном расстоянии. Уверен, он не только мертвых поднимать умеет, но и боевым колдодейством не брезгует. Труповодов везде бьют при случае, так что защищаться они умеют.
Ступа! Вот оно, решение — атаковать буду с воздуха! И увернуться от боевых чар проще, и волка не увидит, на меня смотреть будет. Решено, так и сделаю.
По счастью, ступа с метлой почти сверху лежали, не то пришлось бы покопаться. Вполне и бой успел бы закончиться за это время.
Теперь надо придумать, чем некромантское внимание отвлекать буду. Просто летать над головой и орать что-то вроде «Зашибу!» или «Я ужас, летящий в железной бочке» как-то глупо. Чем же атаковать? Чем? Надо бы посидеть и подумать, но времени уже нет, богатырь вот-вот вступит в бой с куклами, а оборотень попытается атаковать самого труповода.
Как назло, ничего в голову путного не приходит. Жезла, что огненными шарами плюется, у меня нет, бабушка таких не делала, это колдодеи только умеют. Камней набрать — время потребно, у меня его нет. Озеро из платка вылить — так богатырь первым и потонет в кольчуге своей. Хотя можно периодически окатывать некроманта водой, чтобы внимание привлечь. О! Придумал! У меня же гребешок есть!
Тот самый, от погони. Что лес выращивает, если за спину кинуть. Мало кто знает о другой его особенности. Коли отломить и бросить деревянный зубчик, он в дерево превратится. Зубчиков всего семь, должно хватить. Закидаем некроманта бревнами?
Я вскочил в ступу, привычным уже наговором поднял в воздух и заработал метлой. Пара стуков — и я уже над лесом, высматриваю оборотня и Хреногора. Богатырь завязался с четверкой зомби, а вот волка нигде не видно. Но это и правильно. Как раз против кукол мощные челюсти и острые зубы не помогут. Ни сухожилия перегрызть, ни горло прихватить — мертвым все равно.
Богатырь работает мечом, булава сейчас проигрывает по эффективности. Быстро и ловко обрубает зомби конечности, сносит головы. Я еще высоту набираю, а он уже всю четверку уложил и дальше пошел.
А вот и волк, затаился у самой лестницы, выжидает. Его только с воздуха и можно заметить, хорошо спрятался, надежно. Только атаковать пока некого, мертвяков бесполезно, некроманта же пока не видно. Ничего, я подожду. Закладываю вираж над головой Хреногора, в тот момент, когда снова начинаю набирать высоту, он заканчивает со второй кучкой зомби.
Дальше сложнее. Подтягиваются урехты, а зомби еще не закончились. А некроманта нет как нет, и вот это уже настораживает. Самое время поддержать кукол, добить смельчака, потом сложнее будет.
Урехты и оставшиеся зомби окружают Хреногора, заставляют двигаться на пределе. Начинаю волноваться, богатырь пока никак не может зацепить даже одного урехта, больно верткие. Не один раз уже цепляли длинные когти кольчугу, но уязвимых мест пока не нащупали.
Гирлянда зеленых светящихся шаров вдруг устремляется к богатырю от подножия башни. Некромант! Но где же он, не вижу! Неужели использует шапку-невидимку или какой-нибудь аналог?
Нежить раздается в стороны, не желая попадать под чары своего хозяина. Хреногор каким-то чудом почувствовал опасность, упал на землю, перекатился. Ухнуло так, что чуть ступа не перевернулась. Оглушенный богатырь с трудом поднялся на ноги, и тут же на него бросилась нежить.
Лихорадочно соображаю, что делать. Неплохо как-то проявить невидимку, иначе никаких гребешков не хватит. Лихорадочно начитываю заговор тумана, чары практически бесполезные, зато почти мгновенные. Дождь подошел бы лучше, но его ждать несколько часов, потому отпадает.
Хреногор меж тем отбрасывает щит, снося сразу двух зомби, роняет меч и сгребает за шкирку урехта. Припечатывает к земле, одним ударом вышибает острые клыки и проталкивает в глотку нежити серебряную монетку.
Предсмертный вой бросает меня в дрожь. Если б не успел дочитать наговор, непременно бы сбился, но туман уже клубится у подножия башни. Для труповода это сюрприз, он не видит ни богатыря, ни своих питомцев. Зато я наконец его обнаруживаю — по завихрениям тумана. Прихватываю зубами гребешок, левой рукой отламываю зубчик, сразу кидаю в направлении некроманта. Поспешно поднимаю ступу выше движением метлы, чтобы улетевшая вниз ель меня не зацепила.
Дерево упало довольно удачно — именно туда, куда я и метил. Вопль ярости и бешеная ругань подтвердили попадание и в то же время показали, что существенного вреда труповоду нанести не удалось. А стуком позже клочья тумана разметала яркая вспышка.
Хреногор сграбастал еще одного урехта, но посмотреть исход не успеваю. Труповод горит желанием отквитаться за дерево, и мне приходится уворачиваться от цепочки зеленых шаров, подобной той, что едва не прикончила Хреногора. У меня пространства для маневра куда больше, просто поднимаю ступу выше, пропуская колдодейские снаряды под собой. Шары один за другим лопнули ниже, ступу закрутило, но я ожидал этого и виртуозной работой метлы сумел компенсировать воздушную волну. Высотой пришлось пожертвовать, при этом я едва не попал под атакующие чары некроманта — что-то вроде пчелиного роя промчалось над моей головой и растворилось в воздухе. Отломил второй зубец гребешка. Бросать пришлось вслепую, откуда был выпущен рой, я заметить не успел, будучи всецело поглощен управлением ступой.
Под огромной елью — первым моим подарком некроманту — мелькнул серый хвост. Оборотень занимает позицию для атаки, надо отвлечь на себя внимание. Хреногор застрял в схватке с нежитью, но за него я почти не волновался, трех урехтов он успокоил, остальные атаковать уже особо не торопятся, стерегутся.
Некроманта не видно. Жаль, что я платок-озеро не приготовил, водой невидимку легко обнаружить. Сначала по силуэту, потом по следам. Но кто ж знать мог, что труповод такое выкинет!
Дверь башни распахивается, оттуда выплескивается целая толпа зомби, штук двадцать, не меньше. И три урехта при них, вот не было печали. Надеюсь, у богатыря серебра с запасом. Иначе придется нежить рубить (мелко-мелко, урехты самовосстанавливаются самым препоганым образом) и сжигать. Занятие трудоемкое и мерзкое, в самый раз для богатыря.
Я направил ступу вниз, отвлекая внимание. Жаль, туман теперь не скоро наговорить сумею, чары должны отдохнуть после применения. Это у колдодеев просто, но у них все на павере основано, а у нас — на контакте с духами. Наговором призываешь, наговором же ставишь задачу, обещаешь награду. Как правило, еду — для каждого духа свою. Огненному, к примеру, дрова нужны, а вот какие именно, он тебе во сне скажет.
Черное облако метнулось мне навстречу. Туча Праха, я читал об этих чарах! В ужасе я попробовал развернуть ступу, но на такой скорости это было невозможно. Пришлось уйти еще ниже, увеличив скорость, чтобы проскочить под облаком. Поздно! Я попытался отвернуть, понял, что не успеваю, и выпрыгнул из ступы. Не так уж и высоко, чтоб убиться, а вот что ноги-руки не сломал, так это повезло.
Зомби вместе с урехтами ушли было вперед, к Хреногору, но оклик некроманта вернул их обратно. И ладно бы просто поворотил, он их на меня нацелил! Видать, не понравились труповоду летающие елки.
Ой-ой, что сейчас будет! Как не вовремя, еще немного — и спокойно бы некроманта взяли. Хреногор бы перемалывал нежить, у него хорошо получается, я бы отвлекал внимание, а Эрл порвал труповоду глотку, едва подобрался бы поближе.
Весь выигрышный сценарий ломается в один стук. И первым умру я, если ничего не придумаю, Хреногор нежити не по зубам, а Эрла они просто не заметят. Да и убить его совсем не просто без серебра.
А вот меня убить легко. Зелье сварить некогда, наговором много не наработаешь, вещицы колшебные попробуй еще в суме найди. Одна радость — меч на поясе, но тут мне далеко до Хреногора, да и до оборотня, сдается мне, тоже.
Зато я быстро бегаю. Быстрее, чем зомби, точно, насчет урехтов не уверен. Вот сейчас и проверим, не откладывая. Надеюсь, труповод всю паверу спалил, Туча Праха очень затратная по этой части.
— Держись, я уже иду-у-у! — доносится до меня крик Хреногора. Нет уж, как он ходит, мне столько не продержаться. Попробуем как-то иначе.
Срываюсь с места, бегу к воротам башни. Мимо некроманта, я по-прежнему его не вижу, но знаю, что он рядом. С тихим жужжанием из ниоткуда появляются шарики, я отмахиваюсь метлой, успешно. А вы думали, это просто руль для безвременно разбившейся ступы? Как бы не так, вещица самого разнообразного применения. Чары, к примеру, сметает, мусор тоже.
За спиной топот. Зомби бегать не умеют, значит, урехты. Оскальзываюсь, но скорости почти не теряю, повезло. Это ошметки моего тумана моросью легли на камень. Очень удачно, вот теперь я знаю, что делать. На бегу начинаю читать наговор, неудобно, дыхание сбивает, но это не беда, мне до Топорянска не бежать. Всего-то с десяток шагов осталось…
Резко останавливаюсь, скороговоркой заканчиваю наговор. Простенький, но крайне полезный сейчас. Всего-то морось заморозил, и то ненадолго, но мне хватит. Должно хватить.
Заскакиваю в башню (створки ворот не сдвинешь, хорошо в одной дверца открыта), без лишней спешки достаю меч, прислоняю к стене метлу.
Сработало. Все три урехта скользят по льду, мешая друг другу подняться. Одного вносит прямо в дверцу, подскакиваю, мгновенно бью мечом, голова отлетает прочь. А неплохой удар, честное слово, таким и Хреногор гордиться бы мог. Жаль только, бесполезен, вон тело уже к голове подгребает, а серебра, чтобы это безобразие остановить, я заготовить не догадался. Да и не успел бы, чего уж там.
Двое урехтов поднимаются на ноги, я подскакиваю к двери, отламываю зубчик гребешка и швыряю в их сторону. Очередная ель надежно припечатывает нежить, быстро теперь не выберутся. Быстро сдергиваю с пояса кошель — вот беда, ни одной серебрушки! Нет, одна все же завалялась, вот ее-то я сейчас и использую.
Урехт как раз нахлобучил голову на плечи, восстановиться еще не успел. Я сбил его с ног, оседлал и впечатал баблон прямо в глаз. Это богатырь может ему пасть разжать и монету туда закинуть, у него рукавицы латные. Я даже пытаться не буду, вдруг да палец откусит? Урехты не то чтобы ядовиты, но, как всякая нежить, оставляют весьма неприятные раны. В горячке метаться пару недель удовольствие небольшое, а если не повезет, то и умереть можно. А уж палец-то как жалко! Нет уж, в глаз серебром тоже неплохо.
Нежить корчится, исходя зловонным дымком. С одним, слава Превеликому, разобрался. Зато поскрипывает дерево за воротами и, что еще хуже, слышна негромкая ругань некроманта. Кажется, ему не по нраву, что я занял его башню.
Ель надежно блокировала вход, пока не оттащат в сторону, никто сюда не войдет. Жаль, засова нет, сейчас бы закрылся в башне и сидел, пока Хреногор не позовет. Ну не беда, я кое-что придумал. Метла — ведь это не только руль для ступы… А, говорил уже? На ней и летать можно. Не люблю я этого, после болит если не все, то главное, но сейчас придется потерпеть. Взлетел вверх, завис под винтовой лестницей, вцепившись в черенок побелевшими от напряжения пальцами. Не ступа, об атаках с воздуха лучше сразу забыть, чтоб не кувыркнуться. Метла управляется только двумя руками, и никак иначе.
Ветви дерева заскрежетали по камню. Все, вход свободен, сейчас начнется. Я затаил дыхание. В дверном проеме образовалась темная фигура. Урехт, разумеется. Труповод по-прежнему невидим. И по-прежнему прячется за спинами кукол.
Нежить уверенно затопала к лестнице, за ними, очевидно, проследовал некромант. Я сжался в комок. Если меня увидит сейчас, это верная смерть. Пространства для маневра почти нет, да и метла штучка капризная.
Прошли по лестнице вверх, опасность миновала. А в дверной проем заглянула наглая волчья морда, обшаривая взглядом башню. Давно пора! Мы с некромантом заждались, не знаем уже, как время убить.
Оборотень находит взглядом меня, делает движение в сторону лестницы. Мол, я начну, ты на подхвате. Киваю в знак того, что понял.
Серая тень бесшумно и стремительно летит по лестнице. Прыжок, и вопль разрывает мертвенную тишину башни. Что толку в невидимости, у волков нюх важнее. Эрл с рычанием рвет ставшего видимым некроманта (то ли заклинание спало, то ли шапку потерял), на выручку хозяину мчатся оба урехта. И мне как-то нужно их задержать…
Наверное, мне повезло. Никогда не получалось раньше так мастерски управлять метлой, а ведь не один час налетал, бабушка за этим следила. Сейчас вышло все, как хотел, даже лучше. Потому что собирался я сбить с лестницы одного урехта, а слетели оба. И я при этом умудрился усидеть на метле, что было совсем уже запредельной удачей. Правда, нежить тут же рванула к лестнице, и мне пришлось-таки спешиться, чтобы не мешали оборотню обедать. Судя по приглушенным ругательствам, до глотки он еще не добрался.
И не доберется, если я не сумею сдержать двух урехтов, которые задерживаться совсем не желают.
Козыри в рукавах кончились. Придется драться честно, а так не хочется…
Стоп! А гребешок? Три зубчика еще остались. Вот вам первый, подавитесь!
Нежить сносит с лестницы, но и только. Ель улетает к самым воротам, а я так надеялся, что она придавит обоих неживчиков. Ладно, вторая попытка…
Не требуется. Потому что в дверном проеме возникает Хреногор, пинком отбрасывает с пути дерево, сбивая, как городки, обоих урехтов. Все, мы победили. Сейчас добьем нежить, сожжем некроманта, пообедаем и двинемся дальше. Пойду погляжу, что с моей ступой. Вдруг склеить еще можно?
