Нет таких слов, что смогли бы описать всю мою скорбь, и это еще больше заставляет страдать меня, и даже если бы все части моего тела, потеряв форму, превратились в слова, не смогли бы они выразить ту боль, что завладела мной. Много раз, когда печаль поселялась в моем сердце, ничтожный ум мой предвидел несчастья, что готовила мне судьба, и знал, что им виною — моя злосчастная доля. Душа моя рыдает, горькие слезы безудержно текут из моих глаз, обжигая разбитое сердце. Не думай, о моя душа, что долгое время ты будешь вдали от Тиранта, ведь и я буду погребена вместе с ним, ибо для двух душ, которые любовь объединяла при жизни, кара или награда — одна на двоих. Два мертвых тела будут, обнявшись, лежать в одной могиле, а мы сами окажемся в раю и будем вместе пребывать в блаженстве.

Затем Принцесса сказала:

Кто смилостивится надо мной и отнесет мою душу туда, где душа Тиранта? О, горе мне! Дано мне было родиться под злосчастной звездой! День моего рождения стал днем несчастья, солнце затмилось, помутнели воды, и нестерпимый зной иссушил землю. Моя мать, почувствовав ужасную боль, подумала, что пришел ее смертный час. О, если бы я умерла в тот злосчастный день, не скорбела бы так сейчас моя плачущая душа! О Царь Небесный, Всемогущий Повелитель рая, прошу Тебя, смилуйся: не дай осуществить своих намерений тем, кто захочет помешать мне умереть.

Император, удрученный жалостливыми словами своей дочери, сказал:

Дочь моя никогда не перестанет скорбеть и плакать, ведь теперь лишь о вечной жизни думает она. Поэтому, рыцари мои, отведите ее во дворец добром или силой и заприте в покоях.

Так и было сделано. Отец в отчаянии шел рядом с дочерью и говорил:

Все несчастные и скорбящие, видя, как вы рыдаете, роняя горькие слезы, и слыша ваши горестные крики и плач, разделяют страдания ваши, и каждый может сказать: умер тот, кто был столпом рыцарства! А вы, дочь моя, хозяйка всего того, что у меня есть, не убивайтесь так, ибо ваши страдания — смерть для меня. Не надо так горевать, ведь беда часто настигает того, кто ее призывает. И хотя вы так казните себя, нет ни в чем вашей вины. Осушите слезы, и пусть все увидят улыбку на вашем лице.

Принцесса ответила:

Ах, сеньор, неужели вы, отец мой, зачавший столь несчастную дочь, думаете таким образом утешить меня! Тот, кто нынче умер, должен был стать моим утешением! Ах, бедная я, не могу удержать слез, что, как кипящая вода, жгут меня!

Несчастный отец, видя, как страдает дочь и остальные сеньоры, и не в силах превозмочь душевные муки, покинул покои. Принцесса же села на кровать и сказала:

Подойдите, мои верные служанки, помогите мне раздеться, будет у вас еще время, чтобы поплакать. Снимите сначала мой головной убор, затем платье и все, что на мне.

Она легла на кровать, а затем сказала:

Я, инфанта и наследница всей Греческой империи, вынуждена будить скорбь в душах всех, кто находится рядом со мной, вызывать сожаление о смерти доблестного и славного рыцаря Тиранта Белого, который оставил нас в горе, и чашу этого горя я выпью до дна. О мой Тирант, скорбя о твоей смерти, мы наносим себе раны на груди и на лице, чтобы сильнее почувствовать, до чего мы теперь обездолены, ибо ты был защитой и нам, и всей империи! О меч доблести, великое горе уготовил ты нам! Не думай, Тирант, что забыла я тебя, и, покуда жизнь теплится во мне, буду оплакивать я твою смерть. Так поддержите же меня, мои дорогие девушки, в горестном плаче то недолгое время, что еще продлится моя жизнь, ибо не могу я долго оставаться с вами.

Плач и скорбные крики были таковы, что слышались повсюду в городе. И любой при виде Принцессы, которая была чуть жива, проклинал злую судьбу за то, что она ввергла всех в такое несчастье. Лекари сочли, что в Принцессе проявились все признаки надвигающейся смерти, ибо она так скорбела по Тиранту, что у нее горлом шла кровь.

Когда Императрица узнала о том, как плохо дочери, она была очень обеспокоена и поспешила в ее покои. Увидев Принцессу в таком состоянии, несчастная сеньора была столь удручена, что поначалу не могла произнести ни слова, затем, придя в себя, она сказала следующее:

Снизойди к нижайшей просьбе моей, сжалься надо мной и над самой собой, умали заботы, что терзают душу мою и заставляют меня горько вздыхать и скорбно лить слезы.

О дочь моя! Разве этого с нетерпением и надеждой ждала я? Разве о такой свадьбе я, твой отец и весь народ с радостью мечтали? Неужели наступил день бракосочетания императорской дочери? Где брачное ложе, что стелют девушкам в счастливый день их свадьбы? Почему не слышны праздничные песнопения? Скажите, дочь моя, неужели так желают радости невесте, неужели так благословляют отец с матерью свою дочь, выдавая ее замуж? Ах, бедная я, несчастная, лишь боль осталась в моей душе, лишь тоска и горечь, и, куда я ни погляжу, повсюду царят скорбь и горе! Несчастный Император лежит распростертый на земле. Все дамы и девушки со спутанными волосами, с лицами, залитыми кровью, с обнаженной и израненной грудью ходят по дворцу, издавая страшные крики, и все видят, как глубока их скорбь. Рыцари и высокородные сеньоры — все в горе, все плачут и причитают, заламывая руки, и рвут волосы на голове. О, горький день скорби! Монахи всех орденов с болью вопиют, и никто из них уже не может петь. Скажите мне, что же это за праздник, на котором никто не веселится? Немногие могут произнести слово, чтобы их лица не исказила боль. Ах, несчастная мать, породившая такую дочь! Умоляю вас, дочь моя, пусть радость вернется к вам, утешьтесь и успокойтесь, тогда и ваш скорбящий отец и несчастная мать, что с такой любовью вырастила вас, тоже утешатся.

Императрица не смогла произнести более ни слова, ибо боль в ее душе была слишком велика.