Глава 2

Между тем, задание родительское до сих пор не выполнено, и если честно, запас продуктов, как для зимовки на льдине, мне в колхозе вообще не нужен – насколько помню, с едой все было замечательно, никто не голодал, и даже не недоедал. Но спорить с мамулей в таком вопросе себе дороже, да и зачем трепать нервы родному человеку, ей наверняка работать с бумагами до двенадцати ночи придется, а завтра в семь утра, как штык, на работу.

И надо поторопиться, скоро народ начнет возвращаться после рабочего дня, и в магазине будет смертоубийство. Внезапно понял, почему вспоминая советское время интернет-«интеллигенция» часто не может сойтись на общем мнении, даже, казалось бы в очевидных, вещах. Были ли очереди, в частности, за хлебом или их не было? Если не учитывать громадное разнообразие республик, краев и территорий, отличающихся снабжением в силу чисто географических причин, если не учитывать более ранние времена, вроде хрущевский, а взять конкретно данный период времени, то и здесь мнения будут кардинально противоположные. Один будет вспоминать о пустом от посетителей магазине, второй о бесконечных, иногда многочасовых, очередях. И оба будут правы!

Тут несколько факторов сказываются. Во-первых: количество торговых точек на душу населения в СССР было в десять раз меньше, чем в современной России! С точки зрения идеологии, да и с точки зрения советской экономической науки, торговля – есть умирающий элемент старого мира. Некий паразитный придаток на теле здоровой экономики.

Может не в такой категоричной форме, но в идеале светлое будущее планировалось вообще без этого «уродливого пятна прошлого». Ну, какая торговля при коммунизме, если там денег нет?!

На самом деле, никто конечно так не думал, тем более Госплан, и магазины, универсамы, рынки строили ударными темпами, в приблизительном соответствии с нормами: один овощной магазин на микрорайон, один кулинарный, два-три хлебных/продовольственных магазина, универсальный и хозяйственный. Именно они именовались просто и незатейливо – по номерам. Скрашивало это изобилие большое количество универсамов, ЦУМов, фирменных (с названиями) «маркетов» обычно в центре города.

Если на это наложить уникальное равнодушно-пофигистическое отношение к покупателям, то очевидно, что очередей было не избежать.

Однако, днем в будний день, магазины чаще всего пустовали, довольствуясь редкими покупателями, и никаких очередей не наблюдалось.

Объяснятся это все элементарно – советский человек днем работает, и ему некогда бегать по магазинам. Стоит отметить ещё одну важную и неприятную особенность – обеденный перерыв во всех магазинах, причем время у всех разное. Примерно в диапазоне от 12 до 15 часов дня. А учитывая врожденную вежливость продавцов, то закрывался на перекус магаз на четверть часа раньше, а открывался на четверть часа позже положенного, то есть обед длился не час, как указанно на табличке рядом с дверью, а почти полтора. Впрочем, не всюду такой бардак был, но случалось и довольно часто.

Именно поэтому надо поторопиться, через час потянется народ с работы, и придется стоять в длинной очереди, дыша в затылок такому же счастливчику. А учитывая, что кондиционеры сейчас очень большая редкость, то удовольствие ниже среднего – на улице больше тридцати градусов, несмотря на конец лета.

Магазин, как магазин, именно таким его и помню. Направо хлебный отдел, налево торговый зал с самообслуживанием. Кассовые аппараты с брутальными ручками, которые надо крутить, чтобы пробить чек – люблю «паропанк», им самое там место. Механический монстр, жалко, что скоро их заменят на электрические.

– Мороз, привет. Ты чё такой хмурый? – как всегда, веселый и неунывающий Димон, он и через сорок лет такой же останется. Морозов – это моя фамилия, если кто не догадался.

Рассматриваю с интересом, первый человек, встреченный здесь, с кем часто общался перед попаданием в том времени (или в той жизни?). Нет, четкой ассоциации, что это один человек – все равно воспринимаются по-разному, хотя умом понимаю, что один и тот же Дима Птицын. Не вяжется никак четырнадцатилетний пацан с упитанным мужиком с брюшком и возрастом под полтинник, скорее ассоциация на отца с сыном!

– Здорово, – пожимаю протянутую руку, и обращаю внимание на странную трехлитровую банку в сетке, заполненную какой-то подозрительно знакомой пузырящейся жидкостью густого «чефирного» цвета.

Димон наклоняется поближе и доверительно шепчет:

– «Брагу» сделать хочу. На «быстрых» нейтронах.

До переезда в наш город, изобретатель новых сортов браги, недолго пожил в Шевченко, где его родитель работал на атомной опреснительной станции, и нахватался там… нет, не радиации, а разных умных словечек из этой области науки, которые теперь пользовал, к месту и не к месту, обычно для обозначения разных сортов слабоалкогольной бурды.

– Из чего в этот раз делать будешь, – абсолютно искренне заинтересовался я рецептурой, ведь пить, скорее всего, мне тоже придется.

Птицын зажмуривается, набирает воздуха в грудь, и лучась от счастья, выдает:

– Из «Пепси»!

– Это же щелочь вроде, она не забродит в принципе! – даже моих познаний в химии хватает понять абсурдность замысла.

– Обижаешь. Я же специалист. Добавлю спирт медицинский в колу и закатаю банку, чтобы не спалили родоки. А настоящую брагу будем ставить на помидорах и рисе, уже на месте. Но первое время мы что делать будем без горючего?

– Пепси на разлив продают? – может я в альтернативной реальности, но такого в моем детстве точно не было.

Одноклассник недоуменно смотрит на меня, потом поясняет, что «песпси-кола» бывает только в бутылках, но их так просто не продают – надо обязательно сдать пустую бутылку на обмен, причем именно маленькую «пепсикольную». Но поскольку пустых бутылок ни у кого нет – они жуткий дефицит, то можно купить содержимое стеклотары отдельно. Что и сделал наш рационализатор алкогольного профиля.

– С бутылкой 27 коп, без бутылки – 15 коп. Рубль пятьдесят – трехлитровая банка, спирт бесплатно у матери спер, у неё в больничке этого добра, как грязи. Разве можно сравнить с молдавскими чернилами или яблочным скипидаром? Почти виски получается.

– Скорее ром, – усмехаюсь познаниям друга детства. – А не проще спирт в грелку залить?

– Ха, три раза. Мать грелку сторожит крепче золотых сережек, после прошлой поездки в колхоз, похоже, догадалась, куда они исчезают, да и батя обязательно обшмонает перед отъездом, – грустно делится проблемой школьный друг. И тут же, воодушевившись, добавляет. – Товар надо прятать так, чтобы никто не догадался – на самом виду. Никто не подумает, что в прозрачной стеклянной банке именно оно!

Скептически усмехаюсь, все равно делать нечего, пока очередь в хлебный отдел не движется. Вроде бы народу немного, а продавец куда-то свалила – свежий хлеб привезли, принимает, наверное.

– Новость хочешь? – и, не дожидаясь моего согласия, тут же выкладывает неугомонный собеседник, размахивая руками, опасно жонглируя сеткой с банкой, грозя остаться без чудесного эквивалента «виски». – Мы вчера мою «Ригу» вытащили!

И торжественно замирает, ожидая восторженных аплодисментов, судя по всему!?

Кто бы мне разъяснил бы ещё, о чем речь?

Видя непонимание, Димыч, снисходит и разъясняет, опять наклоняясь поближе и шепча прямо в ухо:

– Помнишь, меня чуть не повязали с мопедом. Аппарат отобрали, а я утек.

– Помню, – на самом деле, ни черта не вспоминается.

– Мы с Вовкой Шамановым вчера ночью, его вытащили, представляешь!

– Кого вытащили, Вовку?

Минут через пять, наконец, выясняется суть. Конфискованное средство передвижения хранилось в Ленинском РОВД, прямо во внутреннем дворе, прислоненное к забору. Наши друзья узнали об этом, осматривая диспозицию с балкона этого самого Вовки, живущего в соседней с райотделом девятиэтажке.

Недолго думая, созрел план спасения ценного имущества из лап захватчиков. С бетонного забора, окружающего райотдел, посреди ночи была спущена веревка с самодельным крючком из арматуры, и в две пары крепких рук мопед был вытянут, аки загарпуненный кит.

– Бак немножко помят, и покоцанный чуток, – в остальном все зашибись, даже заводится, – поделился результатами экспроприации, ранее у него отобранного, юный авантюрист.

От такого фантастического непревзойденного нахальства мне стало немного не по себе – какие же мы всё-таки дурные были, веселые и удалые, без царя в голове! Додуматься обнести, не что-нибудь, а райотдел милиции – это дорого стоит.

Вспомнил, наконец, эту историю, как ни странно, закончилось все благополучно – похитителей не нашли.

Вернулась дебелая продавщица, без каких либо сопутствующих признаков свежего хлеба или выпечки. Где была и чем занималась —шут её знает, но за двадцать минут на ровном месте собралась очередь, вот и наглядный пример для вражеской пропаганды.

Взял и серого и белого по половинке, плюс пару изумительных ароматных булочек по девять копеек, с темной запеченной корочкой и душистым запахом ванили – вот тебе и пресловутая госторговля. Позже выяснилось, что на вкус сдоба оказалась не хуже, чем в элитной кондитерской.

Набрал разного, поскольку понятия не имею, какой нужен – подстраховался.

А вот чтобы купить масло подсолнечное пришлось пройти целый ритуал: для начала взвешиваешь пустую бутыль, получаешь клочок бумаги с цифрой, идёшь к очередной, грациозного вида, мадам продавщице шестидесятого размера, которая могучим черпаком через воронку довольно ловко, одним движением, и с ювелирной точностью наполняет твою посуду под самое горлышко. Заполненную тару опять несешь на весы, где её взвешивают, и проводят арифметическую операцию вычитания веса пустой бутылки. После чего сообщают стоимость и вручают ещё один квиток, который оплачиваешь уже на кассе. Гениальное воплощение логистического абсурда никого не смущает, меня тоже.

Теперь пришло время списка покупок. Взял пару пачек печенья, несколько банок «Килька в масле с овощами», в отличие от «братской могилы», то есть кильки в томате, эта вполне съедобна, и стоит практически столько же.

Если сравнивать советский продуктовый магазин с супермаркетом, то, как ни странно, он даже в чем-то выигрывает. В нем легче сделать выбор! Продукты в основном хорошего качества, стоят дешево, и поэтому заниматься выбором какой сорт макарон или масла лучше – бессмысленно. Подходишь и берешь без особых раздумий, если оно есть в наличие, конечно же. С чем, понятное дело, бывают проблемы.

Вообще, с быстропортящимися продуктами в Союзе всегда проблемы были, прежде всего из-за отсутствия современных консервантов. Плюс, остро не хватало автомобильных рефрижераторов. Именно поэтому основной ассортимент здешних маркетов – продукты длительного хранения: печенье, конфеты, консервы, крупы, сахар, напитки и т. п.

Вот этого добра в избытке, даже слишком. Скоропортящиеся продукты, наоборот, неважного качества и часто отсутствуют в продаже.

Вопрос возник лишь с загадочными суповыми пакетами, но, в конце концов, нашлись и они. Оказалось, что это прообраз «Доширака», причем по качеству на голову лучше. Советский сухой концентрат даст сто очков вперед любому бизнес-ланчу в термобоксе, а с бич-пакетами даже сравнивать не стоит.

Вот только брать их не стал – явно лишнее, не на остров еду. Взял пару бутылок болгарского сока по 0.5 – по воспоминаниям бесподобный напиток, хотя стоит в два раза дороже обычного лимонада – 40 копеек.

Дома ждал сюрприз – отец оказался дома, и на мое счастье приволок из сада Мелкого. Брат встретил меня насуплено, и без настроения – обиделся на папашу за то, что забрали его раньше времени из сада.

Румяный, пухленький и деловой – в точности, как его помнил. А вот родителя так и не смог по-настоящему воспринять, как реального.

Умом понимаю, а сердцем не принимаю. Для меня настоящие родители там остались в моем будущем, может времени больше нужно, чтобы привыкнуть.

Через час появилась мамочка, обаятельная, молодая и абсолютно непохожая на саму себя, за сорок лет сильно изменилась.

В итоге вечер прошел ни шатко, ни валко. Я молчал, боясь проколоться и отделываясь невнятным бурчанием когда ко мне обращались, пытаясь накопить информацию, привыкнуть к стилю и манере общения.

– Сань, что за милиционер к нам сегодня заходил? Петровна сказала. Участковый что ли? И по какому поводу, – вот ведь, карга старая, сдала все-таки.

– Да, заходил лейтенант, расспрашивал о машине. На соседней улице ночью аккумулятор сняли, вот и спрашивал: не крутился ли кто подозрительный рядом с нашей.

– Ну а ты что? – отец явно заинтересовался, машину он обожал, холил и лелеял, и угроза лишиться какой либо запчасти его взволновала.

– А я что? Напоил чаем, поговорили о машинах, он тоже хочет автомобиль брать, только ещё не решил какой.

– Из ОБХСС что ли? – поморщился батя. – Не спрашивал, откуда деньги взяли на покупку?

Отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности вызывал неприязнь даже у тех, кто никогда ничего не таскал. Отец их особенно не любил, после того, как его долго и упорно тягали за строительство «дома» на дачном участке. Хибара, купленная и вывезенная целиком, по случаю за сто рублей, на которую без слез не взглянешь, была приплюсована к новому автомобилю, и превратилась чуть ли не коттедж. Естественно такой «буржуй» не мог остаться вне поля зрения компетентных органов, и хотя абсурдность обвинения выяснилась практически сразу, осадок остался. Стоит отметить, что зарплата водителя автобуса, кем и работал батя, в те времена составляла 300—350 рублей и вполне позволяла построить нормальный домик на даче. Но мечта о собственном родовом гнезде на шести сотках разбилась о суровую реальность – строить двухэтажный дом на даче запретили, а слепить одиноэтажный нормальной площади не позволили размеры участка.

Как мог, успокоил отца, развеяв подозрения, заодно выложил «уникальную» информацию, якобы полученную от мента:

– У него свояк в Волгограде взял такую же «пятерку», ох и намучился с ней. Оказывается, ремень ГРМ не служит полный срок, и вместо положенных 25 тысяч выхаживает всего 10—15 тысяч. И отверстие для кривого стартера не предусмотрено – намучаешься выставлять зажигание.

Полученная информация озадачила владельца белой пятерки.

– Можно снизу головкой с ключом вал провернуть, – не очень решительно предположил батя.

– А уникальный редкий ремень где возьмешь, если на трассе оборвет? Набор головок у тебя в машине всегда лежит? – злорадно припоминаю будущее.

– Запасной ремень можно купить заранее, – без особого энтузиазма выдал родитель.

Ну, что же, миссию по предотвращению трехдневной робинзонады в степях под Ростовом выполнил – уже не зря в прошлое провалился.

Больше ничего интересного не случилось. Весь вечер прошел в моих сборах, даже программу «Время» толком не посмотрели. Бате в шесть утра на линию, он рано спать ложится, а мамочка до часу ночи будет сводить дебет с кредитом, стуча по клавишам «Электроники», и не найдя потерявшиеся на шестидесяти страницах сорок копеек, пересчитывает их по третьему разу. До недавнего времени считать приходилось на счетах, теперь же есть калькулятор, и это реальное счастье для бухгалтера того времени.

Модная сумка «Олимпиада-80» на плече, кепка-бейсболка «Речфлот», югославские кроссовки «Томис», белоснежная футболка на выпуск, наглаженные штаны – красавец, хоть сейчас на обложку «Пионерской правды». Если думаете, что я один так вырядился, то ошибаетесь!

В колхоз – как на праздник, даже лучше. Поскольку праздник этот длиной в целый месяц, и народ одевается во все самое лучшее и красивое. Причем, некоторые имеют до двух трех смен модной одежды, особенно девушки. У меня же из козырей в сумке – ослепительно алая импортная рубашка с отложным воротником. Бестселлер дискотеки, к сожалению носить её получится не часто, очередь на неё за неделю уже сформирована. Зато мне достанутся джинсы на вечер по бартеру. Колхоз – он такой!

– Привет Мороз, нормально вчера добрался? – Андрюха появился, в тех самых джинсах, что на обмен пойдут.

– Нормуль. Всё путем. Штаны сам делал? – киваю на явный самопал. Если бы не знал точно, то все равно легко догадался, что «фирма» пошита на коленке.

– Что так заметно? – искренне разочарован фальсификатор. – Я даже бирку импортную пришил.

– «АТ&T», – не сдерживая смеха, читаю «лейбл» на заднем кармане. – Не знал, что Американская телефонная компания шьет джинсы.

– Правда? – только, что не чешет в затылке одноклассник. – А ты откуда название этой фирмы знаешь?

Приходится выкручиваться.

– В книге «ЦРУ против СССР» прочитал, они секретное военное оборудование для империалистов делали, вот и запомнил.

Надо бы осторожнее, и следить за языком внимательнее, хотя Андрюха ни в жизнь не сдаст, но как говорится, береженного не конвой бережет.

– Сань, ты только не говори никому, ладно. Засмеют ведь гады, а у меня на дискач больше одеть нечего.

– Замазано, – легко соглашаюсь, самому их носить.

Между тем, народ прибывает, и к назначенному сроку около школы собирается огромная толпа, увешанная рюкзаками, сумками и баулами. Если учесть, что кроме выходных нарядов нужна ещё и рабочая сменная одежда, теплые вещи и обязательные сапоги резиновые, то понятно, что одним багажным местом не обойдешься. Поэтому, в дополнение к модной сумке через плечо у меня имеется необъятный саквояж из кожзама, и болоньевая авоська с продуктами – как ни отмахивался, но пришлось взять – с заботливой мамочкой спорить бесполезно. Впрочем, неожиданно она оказалась права – в дороге кормить никто не собирался, поэтому харчи пришлись весьма кстати, братски добавленные в общий котел и поделенные на всех.

После обязательной переклички объявляется погрузка в автобусы, но это лишь промежуточный вид транспорта на сегодня. Пыхтя и переваливаясь с боку на бок, новенький «Лиаз», прозванный в народе «пылесосом», выползает со школьного двора и берет путь к речному вокзалу, следом коптят ещё два таких же, набитых школьниками, автобуса.

Интересно, как мы влезем в один трамвайчик? Навскидку, народу в два раза больше, чем может вместить старенький речной «Москвич» послевоенной постройки, на котором мы летом в ЛТО ездили.

Опасения оказались напрасными, у дебаркадера, сияя свежей заводской краской, красовалась новенькая «Москва-137», куда с легкостью поместились почти три сотни будущих работников лотка, ведра и молотка.

– Морозов, ты почему без значка? – и как я мог забыть об этом «проклятии колхозов». Передо мной Жаннка Лимонова, комсорг класса – редкостной силы упертости зануда и кровопийца.

– На партикулярном платье знаки воинской доблести не принято носить. В переводе на русский – значок положен только на школьном костюме. Если иное указанно в Уставе ВЛКСМ, то просьба указать этот пункт и номер статьи, чтобы мы могли убедится в законности твоих требований, – под веселое ржание класса поставил на место активистку. С ней иначе нельзя, весь мозг высушит. Впрочем, все равно высушит, но по крайней мере в общем порядке, в составе класса, а не индивидуально.

Обиженный комсорг не нашла, что возразить по существу, лишь её свирепый взгляд обещал вал неприятностей в ответ.

– Комсомолец носит значок по велению сердца, а не по инструкции! А с тобой мы ещё разберемся, – и гордо задрав носик удалилась, не иначе, как готовить очередную пакость.

– Зря ты «Лимонку» отбрил, она теперь всех замучает своей доборотой, – нарисовался рядом специалист по браговарению.

– Таможню как прошел? Контрабандный ром через домашнюю границу пронес?

– Обижаешь, мои идеи всегда срабатывают в лучшем виде. Никто ничего не заподозрил, хотя папаня весь вечер вокруг банки ходил, чутье у него будь здоров, но вскрывать поленился – я машинкой закатал. И вовсе у меня не ром, пил я кубинский – гадость редкостная, мой рецепт во сто раз лучше.

Значок мог бы и захватить, вдруг пригодится – премию или грамоту получить, или на официальном мероприятии постоять в первом ряду без этого атрибута принадлежности к славному племени комсомольцев никак нельзя. И ведь подсказки на каждом углу, в прямом смысле, – улица на которой мы сейчас живем называется причудливо и незатейливо одновременно: «Имени 50-летия ВЛКСМ», о чем сообщает табличка на моем доме. Не стоит недооценивать креативность градостроителей той поры, в городе присутствует также улица «Имени 40-летия ВЛКСМ», и это исторический факт. К сожалению, необычный числовой ряд на этом закончился – юбилей в шестьдесят лет комсомолу пришелся на другие времена.

Стоит отметить, что вопреки распространенному поверью, комсомольцами были далеко не все школьники старших классов, и процесс вступления в ряды далеко не так прост, как кажется.

Для вступления в Ленинский союз молодежи требуются рекомендации не менее двух комсомольцев со стажем или же члена КПСС. Кроме того сдается «вступительный» экзамен в райкоме, где члены приемной комиссии задают каверзные вопросы.

У меня хитрый старичок, якобы служивший в Первой Конной армии с самим командармом Буденым, пытал насчет того, сколько же стоит Устав ВЛКСМ?

Ответ, что устав стоит пять копеек, согласно цене, указанной на обратной обложке книжицы, считался неверным и вел к отказу в пересдаче. На такой вопрос надо отвечать, что Устав для настоящего комсомольца бесценен! Можно добавить несколько пафосных поэтических предложений, расширив эту мысль. Я и ляпнул, что Устав мне дороже сердца – прокатило. Ветерану первой конной понравилось, хотя лично мне верилось с трудом, что дедушка видел усатого маршала иначе, чем в кинохронике. Число сослуживцев Буденного могло сравниться только с числом переносчиков легендарного бревна на субботнике с самим Лениным.

Тем временем теплоход отчалил, дав на прощание длинный гудок и включив бодрый марш через репродуктор.

– Птица, скажи, а ты видел когда-нибудь бетонный корабль, – внезапно озадачил одноклассника вопросом.

– Разве такие бывают? Он же потонет!

– Теоретически согласно закону Архимеда, такое возможно, – влез в обсуждение сосед с соседнего кресла – отличник и активист Лёша Куринный, будущий атаман городского казачьего войска. Впрочем, атаманов, разной степени самозванности, в свое время только я лично знал не менее десятка.

– Зачем нам теория, если мы сейчас в живую имеем возможность наблюдать это чудо природы справа по борту в окне. Иллюминаторов на нашем судне нет конструкционно – остекление круговое панорамное, даже потолок частью выполнен из тонированного стекла или пластика.

С соседних кресел народ тут же массово повернулся к окну, чтобы разглядеть необычное судно – оказывается, к нашему разговору прислушивалось немало народу. Нехитрая уловка ясно показывает, что в большом коллективе каждое слово надо фильтровать.

– И где оно?

– Да, вот же. Прямо перед нами. Плавучий дебаркадер, он же пристань. Выполнен из обычного бетона, усиленного арматурой. Срок службы до ста лет, в отличие от судовых корпусов из стали, которая, как известно, ржавеет в воде.

Лично меня удивляют не плавучие бетонные домики на воде, а интенсивность движения судов на реке. Это просто фантастика! Особенно, если сравнивать с количеством автомобилей в городе. Такое ощущение, что все владельцы личных авто знают друг друга в лицо, настолько их мало, а на перекрестках водители руководствуются не сигналами светофора, а дружескими отношениями, пропуская особо близких знакомых, жестами и клаксоном уступая дорогу. Если бы не грузовики, так дороги и вовсе пустыми были. И тем удивительнее наблюдать такое столпотворение на реке.

Кого здесь только нет: пассажирский трехпалубник, возвращается из круиза откуда-то с Горького; баржи, сухогрузы и танкеры «Волгонефти», речные трамвайчики и рейсовые суда на подводных крыльях. Последние, так фору дадут автомобилю, легко паря над водой на скорости до восьмидесяти километров в час.

Даже небольшой, явно военный кораблик попался на встречу. Такое ощущение, что СССР не сухопутная держава, а речная. Рыболовные сейнеры и пыхтящие от натуги толкачи, лодки и колонкИ, байды и водометы – движение, как в час пик на оживленной улице.

Однако полюбоваться речными красотами и кораблями нам не удалось. Вернулась с верхней палубы от начальства неугомонная Жанка и торжествующе заявила, злорадно косясь в мою сторону:

– Получено указание зря время не терять, и провести политинформацию. Ответственный девятом «Б» Куриный. Получи газеты, выбери самые важные новости и события, освети их.

Вздох обреченности пронесся по рядам – хуже политинформации только явление всего учительского кагала на нижнюю палубу. А поскольку виновником несчастья, хоть и косвенно, но является моя персона, то срочно надо исправлять положение, восстанавливая реноме. Да и Жаннку надо приструнить, иначе совсем распоясается.

– Леха, давай я проведу вместо тебя, и, не дожидаясь согласия, отбираю газеты и усаживаю несостоявшегося лектора обратно на скамью.

– Если ты так хочешь, – с видимым облегчением соглашается будущий атаман, избавленный от необходимости драть горло и грузить слушателей.

– Дорогие одноклассники! В тот момент, когда весь советский народ, включая рабочих, крестьян и примкнувшей к ним интеллигенции, а также служащие и прочие граждане СССР сплотились в едином порыве, демонстрируя решимость и единство. Когда угнетаемые рабочие, крестьяне на плантациях, прогрессивная интеллигенция, члены народно-освободительных движений и движения Неприсоединения стран Африки, Азии и Латинской Америки поднялись, все как один…

И так далее, и тому подобное.

– …Несмотря ни на что, благодаря тому, что мы все, и вопреки империалистическому давлению…

– Именно поэтому и в соответствии с вышесказанным, и вследствие уточненного, принимая во внимание и учитывая все обстоятельства, аргументы и факты…

– Такие страны, как Лаос, Кампучия, Никарагуа, … Лессото и Намибия,…

– Под чутким руководством, в соответствии с правильным пониманием и осознанием всей правоты истинного положения вещей, учитывая научный подход к освещению проблемы в целом, и в частностях…

Если сначала класс делал вид, что слушает, то постепенно смысл, точнее его полное тотальное отсутствие, стали доходить до отдельных слушателей. Минут через пять кто-то первый начал хихикать, потом суть происходящего дошла до большинства, начались смешки в адрес, ничего не понимающей, Лимоновой, занятой составлением какого-то графика, а в конце к веселью подтянулись даже десятиклассники.

И только тут организатор и вдохновитель лекции внезапно осознала, что народ как-то неадекватно весело реагирует на столь серьёзное мероприятие. После чего попыталась вникнуть в ту ахинею, что несёт оратор, и с ужасом обнаружила отсутствие малейшего осмысленного содержания.

– Морозов! Что за балаган ты устроил?! Прекрати немедленно.

– С удовольствием выполняю твое пожелание, – под радостное одобрение и улюлюканье коллектива согласился закончить цирк.

К слову, о политинформациях мы больше не слышали до конца колхоза.

Жаннка, девушка хоть и неадекватная, в плане социальной активности, но в принципе, добрая и отзывчивая, иногда не в меру. Именно с её искреннего и безграничного желания помочь мифическим голодающим неграм в Африке и началось её становление, как диктатора-организатора. Но и сориться с ней не вижу никакого смысла, поэтому сам иду на мировую, пытаясь загладить вину.

Нашлась удобная тема, благодаря которой удалось растопить её каменное сердце и восстановить относительно нормальные отношения.

– Жан, извини, немного переборщил. На самом деле, для пользы дела старался!

Видя недоверчивое выражение на обиженной физиономии, разъяснил о чем речь.

– Хотел создать универсальную торжественную речь на все случаи общественной жизни. Представляешь, как удобно – вставляй нужную дату, название мероприятия и не надо мучиться, тратить драгоценное время, чтобы сочинять каждый раз примерно одно и то же. А сэкономленное время можно потратить на учебу или общественную деятельность, шефство над пионерами, к примеру.

Выражение лица смягчилось, но сдаваться обиженная мадам не собирается:

– Глупая идея, отдает бюрократизмом и канцелярщиной. Лучше бы реальными делами занялся, как настоящий комсомолец!

– За этим и пришел! Хочу заплатить членские взносы за июнь месяц!

Мадмуазель комсорг пренебрежительно фыркает:

– Тоже мне, реальное дело. И почему только за июнь? Шесть копеек за все лето не нашел?

Следует пояснить, что член ВЛКСМ не только носит красненький значок на лацкане пиджака, но и в обязательном порядке ежемесячно платит членские взносы, а комсорг организации, соответственно, эти деньги собирает для сдачи в райком, и заодно ставит отметку в комсомольском билете об уплате за каждый месяц.

Для школьников взносы чисто символические, всего две копейки за месяц, для работающих членов добровольной общественной организации сумма более существенная – что-то около двух процентов с заработной платы. Вот на этом и решил сыграть.

– Ты не поняла. В июне месяце я заработал на прополке семьдесят пять рублей. Вот с этой суммы и хочу заплатить членский взнос.

Сказать, что девушка оказалась поражена, ничего не сказать. Жанна чуть не прослезилась, долго трясла руку, выражая благодарность и расписывая все благородство моего поступка.

Оказывается, как мало надо человеку для счастья, притом, что платить ничего не собираюсь. По той банальной причине, что Жанна сама откажется их брать, как только осознает в какую западню загоняет её эта инициатива.

Надо всего лишь разъяснить, искренне заблуждающейся, в чем её ожидания неоправданно оптимистичны.

– Представляешь, если все сдадут повышенные взносы по окончании колхоза! Это рублей сто получится, не меньше! – намекнул на «радостные» перспективы.

Похоже, что здравый смысл все же не полностью отсутствует у пламенной комсомолки, и перспектива трясти своих одноклассников на предмет уплаты налогов не очень её радует. Добровольцев ждать не приходится, а частично собранные «повышенные» взносы прямо намекают на недобросовестность сборщика податей. Нельзя же представить ведомость, где из тридцати учеников лишь несколько заплатили по два рубля, остальные отделались двумя копейками.

И чтобы совсем не осталось сомнений, плеснул бензина в разгорающийся костер сомнения:

– А если ещё и за июнь со всех собрать взносы по два рубля…

Дорисовать радостную картину предоставил девушке самостоятельно, с чем она блестяще справилась.

– Саш, давай подождем до возвращения в город, и там решим этот вопрос. Мне сейчас негде собранные деньги хранить, ты только не обижайся.

Вот и ладушки. Отношения наладил, и авторитет заработал.

Пора подышать воздухом, пойду прогуляюсь по нашему круизёру, впечатлениями наполнюсь. Протиснувшись вдоль борта добрался до кормы, где рядом с флагом пристроились парни с гитарой из десятого «А». Как они могут наслаждаться музыкой в диком шуме от работающих двигателей – решительно не понимаю, но место считается «козырным», и их отсюда пушкой не сгонишь, если только завучем. Придется подниматься на верхнюю палубу, здесь слишком тесно и шумно.

Наверху ничего интересного обнаружить не удалось, учительский коллектив почти в полном составе празднует отплытие, разливая втихаря что-то плодво-ягодное под столом, но умеренно, скорее даже символически, лишь румяные лица и немного более размашистая жестикуляция выдает преступников. А чтобы не вызывать подозрение у более искушенной молодежи, на открытой палубе разместили только самых младших, «первоходок» колхозных из седьмых классов. Где-то здесь по идее сейчас плывет будущая звезда сериала «Моя прекрасная няня» и «Гопак на льду», она как раз в седьмой сейчас перешла.

Чтобы не смущать празднующих первый день свободы от семьи и школы, и не нарываться на внеочередную общественно-полезную нагрузку, возвращаюсь обратно в салон.

Внизу вовсю гудит пир, плыть нам в общей сложности почти пять часов, поэтому запасами народ озаботился капитально. Выставляя свою закусь на общий стол, но аппетита пока ноль, присаживаюсь рядом с Витьком, который мучает прихваченную из дому гитару, подбирая аккорды к какой-то жуткой песне про горы и сорвавшегося альпиниста. Похоже, сам сочинил, теперь и себе и нам покоя не даст. Придется вызывать огонь на себя и «перепевать Высоцкого», согласно законам жанра, хотя именно в моем случае это невозможно. Похоже, что я – единственный за всю историю человечества попаданец, не имеющий такой возможности, поскольку творчество Владимира Семеновича и без меня здесь прекрасно известно – вот так неудачно хронос мне карты раздал. Кстати, народ постарше и в карты на спички режется в уголке, пока комсомольский актив мышей не ловит. Жаннка неодобрительно косится в их сторону, но качать права не пытается – возрастом не вышла. К её чести, жаловаться не побежала – говорю же, нормальная девчонка, хоть и не без закидонов.

Не пройдет номер с Высоцким, пройдет Виктор Робертович, тот который Цой.

Музыкант из меня посредственный, наблатыкался по молодости, три аккорда знаю, ну а большего здесь и не требуется.

Получилось коряво, к концу песни боль в кончиках пальцев стала ощутимой – мозолей натренированных нет, струны режут, но народ одобрил и принял, попросили ещё.

Мне не жалко, все лучше, чем пирожки с лимонадом трескать и в окно смотреть – пейзаж за окном скучнее не придумаешь. Ни городов, ни поселков, степь, да куцые редкие ивы по берегам, изредка дубовые или тополиные рощи, а за ними выжженная до белизны за лето степь. Одно название, что Волга.

Выдал на гора «Группу крови», но до конца едва домучил, такое ощущение, что подушки пальцев наждаком стёр – думать надо головой, прежде чем глупости делать. Носитель гитару в руки только в десятом классе первый раз в руки взял, а без тренировки вот такая фигня и получается.

Есть повод задуматься о физических способностях, доставшегося по наследству, тела. Если общая физика достаточно неплохая, то все остальное на зачаточном уровне. Два месяца в секции бокса, после чего истерика мамы об уменьшении умственных способностей в перспективе, полгода в дзю-до, без особых результатов, потом гребля два года – ну и результат соответствующий. По пацанским меркам – нормально, в реальности – крепкий, но слабо подготовленный бычок. Опыт массовых драк стенка на стенку – вот и весь реальный бойцовый опыт. В драке только веслом отмахиваться и способен.

Успех двух слямзенных композиций не вскружил голову, и как только рядом появились особи противоположного пола с томными намеками на любовную лирику, концерт советско-корейской самодеятельности был закончен в категорической форме.

– Слёзы и романтические розовые сопли про любофф – это не ко мне.

Девицы разочаровано фыркают и обдав волной презрения ретируются – что и требуется, только малолеток влюблённых мне не хватает для полного счастья.

– Хорошие песни, сильные, но я их первый раз слышу. Кто автор и исполнитель? – появление нового персонажа прозевал, и совершенно напрасно.

Председатель комитета комсомола школы – имя и фамилию не помню за давностью лет. Девушка серьёзная, и настроена решительно.

Работы из позднего Цоя, не удивительно, что их никто здесь ещё не слышал, популярность певца ещё только зарождается, но и светить имя рок-музыканта не вижу смысла. Просто отнекиваюсь:

– Это песня из фильма «Главный предел». Там ещё сюжет такой о добровольцах, которые на БАМ поехали, мост строили и тоннель рубили. В главной роли, этот, как его светленький, известный артист… Фамилию, блин, забыл.

Светлана, вспомнил все же имя, морщит лоб, пытаясь вспомнить несуществующий, только что выдуманный мной, фильм, и ожидаемо, ничего не получается.

– Про группу крови, что за песня? Тоже про стройку? – интересуется с явной подозрительностью.

– Нет, это из «Роман-газеты» за прошлый год. Один воин-интернационалист написал стихи, музыку сам подобрал.

Не прокатило, по всей видимости, упоминание об интернациональном долге насторожило.

– Вернемся в школу, принесешь и покажешь журнал со стихами, – после чего, окинув строгим взглядом салон удалилась обратно наверх. Совсем упустил из виду, что на носу трамвайчика, за моей спиной, есть спуск с верхней палубы, оттуда и принесла нелегкая гостью.

– Эта не забудет, родоков в школу вызовет, – появился рядом и посочувствовал Птица.

– Фигня вопрос, – успокоил друга. – Не тридцать седьмой год на дворе.

– А что было в тридцать седьмом? – тут же заинтересовался «странной» датой одноклассник.

Вот черт, совсем упустил из виду, что нынешняя молодежь в подавляющем большинстве, понятия не имеет о «страшном и кровавом тридцать седьмом» и «массовых репрессиях». К слову, известный тезис демократов о том, что репрессии коснулись всех и каждого, рассыпается в пух и прах – бывших зеков ГУЛАГА не так уж и много среди предков, и некому донести внукам и правнукам об ужасах, настоящих или мнимых, того времени. В школьном учебнике истории об этом практически ничего нет, и молодежь пребывает в счастливом неведенье.

И цифра 37 ассоциируется обычно только с крайним возрастом Пушкина А. С.

Мда, и что сказать в ответ?

– В 1837-м царь отменил указ о помиловании оставшихся в живых декабристов, и их опять загнали в Сибирь, – выдал первое, что пришло в голову. С логикой версия ни разу не дружит, но здесь сойдет.

Не сошло. Исключение из правил – на то и исключение, что иногда случается.

– Декабристов, говоришь? В Сибирь сослали? – поймав меня на выходе из салона, прицепился Андрюха. – Ты в своем уме такое ляпнуть?

Ага, один знаток реальной истории СССР все же нашелся.

– И откуда ты такой осведомленный про 37-й знаешь? – тут же перешел в атаку, и, видя, как товарищ растерянно стушевался, добавил, сразу сообразив, откуда ноги растут. – Вражеские голоса по ночам слушаешь?

Такие беседы вести в оживленном общественном месте – себе дороже, поэтому оттащил знатока прошлого поближе к корме, где грохот двигателя не даст ничего подслушать посторонним.

Если советский школьник любит рок-музыку, а Андрюха просто помешан на ней, то волей-неволей такой любитель попадает в объятия «Госдепа», как любили выражаться уже в наши времена. Ибо в Советском Союзе такой музыки практически нет, и приходится слушать музыку на Би-Би-си и пресловутого Севу Новгородцева с новостями заодно. А уж промыть мозги, если тебя слушают – дело техники и времени. И никакие глушилки не помогут, поскольку ради музыки фанат будет сидеть и ловить вражий голос хоть полночи.

– Представляешь, они сказали, что балерина Плесецкая купила себе вторую норковую шубу! – делится со мной сенсацией добровольная жертва вражеской пропаганды.

Убиться ап стену! Это до какой же степени надо быть наивным идеалистом, чтобы искренне возмущаться этакой «вселенной несправедливостью»?! Шубу! Купила! Не завод отжала, не годовой бюджет распилила – мировая звезда купила себе меховой наряд по цене подержанного холодильника.

Именно, из такой ничтожной фигни выросли позже тотальная ненависть и презрение к своей собственной стране. И ведь сработало.

Любое путешествие когда-нибудь заканчивается, не стал исключением и наш круиз. Примерно в час пополудни теплоход пришвартовывается к пристани с романтичным названием «Барановка». Выстроившись походной колонной, наш табор, увешанный рюкзаками, баулами и гитарами выдвинулся по пыльной проселочной дороге вдоль берега под палящим солнцем. Метров восемьсот и вот уже мы торжественно вступаем в лагерь.

Длинное, неказистое одноэтажное строение из белого газосиликатного кирпича, вытянувшееся вдоль Волги – это и есть наше коллективное жилище на ближайший месяц. Перед бараком огромная заасфальтированная площадь во всю длину, флагшток, пока без знамени, с торца украшает архитектурную композицию зал приема пищи – столовка.

Надпись над входом в заведение: «Чисто не там, где часто убирают, а там где не мусорят» поражает своей философской глубиной. Креативно, но не убедительно, поскольку из-за угла столовой выглядывает парочка чумазых поросят, необыкновенной уникальной волосатости, не иначе от кабанов род ведут, намекая, что жизнь не всегда полностью укладывается в философские схемы.

Тут внезапно оказывается, что память меня подвела, начисто стерев важный компонент колхозной жизни. Наш лагерь не единственный! Непосредственно к нему примыкает аналогичный барак, предназначенный для студентов местного пединститута.

Все бы ничего, симпатичные студентки – это даже неплохо, учитывая мой реальный возраст, если бы не одно «но». Судя по разноцветным, вышитым халатам, которые мне даже отсюда видно – колхоз у нас будет веселый. Жители братского Таджикистана – куда же без них. Нет, это не, привычные нам, гастарбайтеры, коих тогда ещё не существовало в том понимании, как мы знаем. Перед нами, полноценные студенты национального отделения факультета русского языка и литературы ГПИ имени Кирова.

Каким образом эта масса людей, плохо говорящая и понимающая по-русски училась в богоугодном заведении да ещё на литфаке – тайна, лежащая за гранью разумения. В идеале товарищи из солнечной республики должны стать будущими учителями, несущими слово бож… литературное в своих родных кишлаках и аулах, приобщая декхан к мировой культуре, но на практике же ничего путного из этого не выйдет. Большинство из них никогда не вернется домой, почувствовав вкус другой, по их меркам, сладкой жизни, навсегда осев в «Срединной Империи», естественно, уже не в качестве учителей русского.

Впрочем, обычных студентов, а учитывая профиль института, в подавляющем большинстве, прекрасного женского пола, тоже хватает. Надо вечером сходить на разведку.

Наша комната под номером восемь, соседняя – девчонок из нашего класса. Приходится таскать со склада и собирать кровати ещё и для них.

Назвать бараком наше жилище язык не поворачивается. Просторное, светлое – с огромным окном с видом на Волгу, правда, отсюда реку почти не видно – вал загораживает. По весне в половодье вода разливается и без берегоукрепления никак не обойтись – будущий урожай просто погибнет.

Стены и потолок в свежей побелке, в центре комнаты непонятный брусок во всю длину под потолком. Ага, к нему полога крепятся, в нашем климате без кровососов пейзаж не считается полноценным, тем более на берегу. В начале сентября это не так страшно, а вот летом – это просто армагедец. Днем мошкара, ночью комар. Стандартная униформа в поле – панама, поверх которой намотана рыболовная сеть, вымоченная в солярке – только она спасает от вездесущей мухоты. И полдня под палящем солнцем дышать солярой – это реально счастье, в сравнении с поеданием тебя заживо плотоядными мухами.

Впрочем, отвлекся, надо получить матрасы, простыни, подушки и одеяла – все как в поезде дальнего следования, только чай не подают. Хотя, нет – зовут на полдник. Обычно в расписании такого нет, но поскольку на обед мы опоздали, то в виде исключения покормят, чтобы ноги не протянули до вечера.

Умывальник поражает своей функциональной простотой и аскетичностью. Длинная труба с десятком дырок, из которых льется вода тоненькими струйками. Никаких ненужных причиндалов, типа краников или подставок для мыльниц – эстетическое совершенство на зависть неандертальцам. Сбоку один большой вентиль, перекрывающий сразу весь умывальный ряд.

Вода, судя по всему, прямиком из Волги, с очисткой здесь не заморачиваются, даже в наше время на рыбалке в Низовьях местные воду черпают прямо из реки и пьют без кипячения, делая исключение из этого правила только во время паводка, когда грязь и муть видно невооруженным глазом. Дощатое сооружение чуть подальше намекает на полный комплект санитарно-гигиенических удовольствий, в деревенском стиле.

С другой стороны, за все годы колхозов ни одного (!) случая массовых отравлений или кишечных инфекций здесь не случилось – может и не так уж неправы аборигены томатных краев?

Кипяченое молоко в белой эмалированной кружке и четыре печеньки – вот и весь перекус. Не удивительно, что такая скромность – ведь работать на кухне должны сами школьники, а два наемных повара на три сотни человек ничего сами не смогут, даже просто расставить посуду и помыть не успеют.

Дежурство на кухне – та ещё радость. Весь день, как конь бегаешь – принеси то, унеси это. Драишь котлы, чистишь картошку, собираешь и расставляешь посуду, и если особо не повезет, то и мыть её придется, хотя обычно это на девочек скидывают.

При всем при этом, тебе платят за этот день половину нормы – рубль пятьдесят семь, как сейчас помню.

И только в последний год моих поездок, кто-то догадался восстановить справедливость: платить полную ставку в 3,15 руб. и сразу от желающих отбоя не стало. В поле девчонкам не всем в радость – ящики и ведра таскать тяжело, поэтому, как альтернатива, работа на кухне – неплохо, особенно если за это гарантировано заплатят нормальные деньги. Надо к начальству с этой идеей подойти, очевидная польза всем будет.

Постепенно трудовая казарма приобретает жилой и уютный вид, на стенах появляются плакаты сомнительной познавательной ценности, скупленные в книжном магазине и используемые в качестве обоев.

Постели заправлены, пологи натянуты, лишь две кровати «панцирного плетения» пустуют.

– Кого-то ещё ждём? – интересуюсь будущими соседями.

Оказывается, одно пустующее место для куратора, учителя – воспитателя.

– «Жук» с нами будет, – из пояснения понимаю, речь об учителе математики Ринате Юсуповиче. Не самый плохой вариант, но и далеко не лучший. Мужик уже в возрасте, тоскливый, вялый, вечно недовольный окружающими и всем светом заодно, озабоченный лишь тем, чтобы дожить до пенсии спокойно. Мозги выносит умеренно, но любую инициативу душит на корню – перестраховывается всегда и во всем. Что не есть хорошо для моих планов.

Словно в ответ на незаданный вопрос, прямо перед дверью на асфальте посреди плаца останавливается бежевый «Москвич-412», и тут же вспоминаю, кого ещё не хватает в нашей компании. Олежки Дьякова – это его привезли, причем не одного, а с ценным грузом.

И действительно, за рулем Петр Иосифович Дьяков, учитель физики, зам начальника лагеря, и вместе с ним в машине Олег – наш классный кулибин от электротехники, по совместительству родной сын вышеназванного папы.

Автомобиль разгружаем всем кагалом – такое ощущение, что места в нем пустого не осталось, забит под завязку. Магнитофон «Юпитер-203—1-стерео», усилитель, огромные колонки, бухты провода, самодельные гирлядны из лампочек, несколько коробок катушек с магнитной лентой, судя по надписям – зарубежная эстрада в широком ассортименте.

Если не закоротит проводку, доверив пайку проводов Андрюхе, как в прошлый раз, то шикарная дискотека нам обеспечена, даже с цветомузыкой.

– Сегодня никак. Не успею до вечера собрать и настроить, – обламывает ожидания Дьяк.

– Никаких танцев, сегодня открытие лагеря. Все кто уже закончил с размещением, выходит на улицу, получает инструмент, и в лес – собирать дрова для торжественного костра, – вносит определенность Дьяков-старший. – И пусть кто попробует потерять топор – из зарплаты вычту.

Близость к начальству имеет свои минусы – попал на глаза, тут же запрягли.

Трудно представить, что учитель может отправить учеников в лес одних с топором в руках, но в те времена к подобным вещам относились много проще. При острой нехватке мужского контингента в школе, часть полномочий вынужденно делегируется старшеклассникам, естественно проверенным, тех, кого хорошо знаешь и полностью доверяешь.

Поскольку топоров всего три, то вручаются они самым ответственным и подготовленным, имеющим опыт обращения. Особым доверием пользуются Дьяк-младший и Ванька Головин – он на год старше, и только недавно перевелся в нашу школу, переехав откуда-то из-за Новосиба. С третьим владельцем топора вышла заминка – осмотрев нашу, насквозь городскую компанию, замначальника лагеря не нашел достойных претендентов, гарантированно рубящих только дерево, без повреждения конечностей. Пришлось выручать, вызываясь добровольцем.

– Морозов, ты хоть знаешь с какой стороны за обух держаться? – детская проверка, рассчитанная на полного неумеху.

– За лето две машины дров у деда в деревне наколол, – несколько приукрасил реально добытый десяток поленьев для самовара.

– Разрешите, – не дожидаясь ответа забираю топор у шефа, и, отойдя немного в сторону, делаю несколько оборотов, рисуя замысловатые восьмерки, потом подбрасываю, вращая, и ловко ловлю за топорище. Мастерство не пропьешь, по крайней мере, сразу, как говорится в поговорке. Жонглирование инструментом тут натолкнуло на дельную мысль: нунчаки – вот, что мне реально и срочно надо сделать. Ибо спокойной жизни и раньше особо не было, а сейчас и подавно ждать не стоит.

– Тебе бы в цирке выступать, клоуном, – скептически оценивает моё мастерство умудренный жизненным опытом учитель. Но поскольку альтернативы всё одно нет, то моя кандидатура одобряется, хоть и без особого одобрения, извиняюсь за тавтологию. – Пришлю попозже, Рината Юсуповича, пусть за вами присмотрит, во избежание приключений. Далеко не заходить, сразу за лагерем собираем, сухостоя и здесь полно. И не тоньше, чем моя рука, чтобы было.

В моей группе Птицын, Андрюха и Виталик Черняев – здоровый такой крепыш, с печальной и незавидной судьбой. После армии вернулся худой как спичка, с поехавшей крышей и вконец угробленным какой-то химией здоровьем. Долго кантовался по госпиталям, и в где-то 93-м застрелился из отцовского охотничьего ружья, не выдержав боли и мучений, спустив курок пальцами босой ноги. Может послезнание накладывает на него отпечаток в моем восприятии, но кажется он каким-то мрачным и обреченным уже сейчас. Впрочем, нелюдим и угрюм Витёк по жизни всегда был, ничем кроме спорта никогда не интересовался.

Пока Птиц и Черный тащат первый срубленный ствол в лагерь, мы с Андрюхой «курим», то есть отдыхаем.

– Вот ты скажи, почему в учебниках о тридцать седьмом нет никаких упоминаний? Получается правда это? – так и знал, что не уймется. Видимо накопилось в душе, червяк сомнения разросся до размеров упитанной гусеницы. А обсудить не с кем – в лучшем случае не поймут.

– Как говорил господин Геббельс, хорошая пропаганды на 90% состоит из правды. И на 10% из полуправды и лжи. Чтобы обмануть врать не обязательно, достаточно изменить подачу информации и её трактовку.

– Но ведь массовые репрессии были? Этот факт отрицать нельзя?

– Сам по себе факт ни о чем толком не говорит, всегда надо смотреть в контексте обстоятельств. Неужели в учебниках нет ни слова о репрессиях? А как же раскулачивание? Борьба с троцкистами, оппортунистами? Каменевы и Зиновьевы? Мы все это проходили на уроках истории, разве забыл? У меня прадед, казак, полтора года жил на острове в дельте с женой и трехлетним ребенком, скрываясь от Советской власти. Потом вернулся к людям, отсидел два года. А мог и не вернуться – время такое было. Так почему такой акцент сделан на 37-м?

– Не знаю, – несколько растеряно промямлил доморощенный оппортунист.

– Потому что в 37-м репрессии коснулись не классовых врагов, а фактически своих же – тех, кто совершал революцию. Можно сказать, что товарищ Сталин поставил к стенке большую часть соратников, с кем захватил власть в 1917-м. А теперь сам подумай, с чего такая забота империалистов именно об этих репрессированных, ведь они в подавляющем большинстве ярые сторонники Мировой революции были?

– Никогда не задумывался об этом.

– Все просто. Дети и внуки этих репрессированных остались живы, сделали карьеру при Советской власти, и уже подбираются к самому верху управления страной. Представляешь, что произойдет, если они придут на смену нынешним вождям? Теперь тебе понятно, почему Запад заинтересован в раскрутке этой темы?

– Но ведь это страшно. Надо что-то делать!

– Не всё так плохо, время в запасе ещё есть.

На самом деле сейчас ничем не рискую, своего друга знаю уже полвека – такой не сдаст. А вот осадить его жажду деятельности, немного прочистить мозги просто необходимо, иначе хлопот с ним не оберешься – правдоруб, ещё тот.

– Петр Иосифович, задание выполнено, – к слову Жук так и не появился на лесозаготовке, увильнув в очередной раз от ответственности, впрочем, вполне ожидаемо. – Разрешите вопрос, насчет работы.

– За спрос денег не беру, говори чего надо?

– Народ на «баранов» просится.

Мойка баранов – самая выгодная работа в колхозе, и желающих всегда с избытком, поскольку требуется всего одна бригада на восемь человек.

– Даже не проси, десятый «А» уже забил место. Где это видано, чтобы молодые вперёд старичков ехали. На следующий год летом ваша очередь будет, десятый класс экзамены сдавать будет.

Ожидаемый облом, но попытаться стоило.

– И всё же, если они откажутся, мы первые на очереди? – заранее бронирую возможность, перебирая в уме варианты, для создания предпосылок такому везению.

– С чего бы это им отказываться? – удивляется учитель физики, и его понять можно: двойная оплата – это не то, от чего добровольно отрекаются.

– Мало ли что, – уклоняюсь от конкретики. – Но если они идут отказ, то мы надеемся на ваше обещание.

Получив вымученное обещание, приступаю ко второму этапу коварного плана.

На ловца и зверь бежит!

– Привет Жанночка, ты сегодня обворожительна, как никогда!

– Морозов, ты на солнце перегрелся? Или это снова твои шуточки дурацкие?

– Вот и говори комплименты девушкам после этого.

– Я в первую очередь, комсорг, а не …, – поняв, что её не в ту степь занесло, осеклась, и свирепо-умилительно закончила. – Ты по делу или просто лясы точить не с кем?

– Конечно по делу. Искупить вину за неудавшуюся политинформацию. Тебе же по плану все равно надо провести какое-нибудь мероприятие, вот я горю желанием помочь. Есть важная и срочная информация, её обязательно нужно довести до учеников старших классов. Желательно в виде лекции, у меня уже текст готов.

– Почему только старших? – удивляется комсомольская дива.

– Тема слишком серьезная, не надо травмировать психику молодых деток. Только девятые и десятые классы. После ужина оставь их в столовой, десять минут хватит.

– И что это за тема жуткая такая? – недоуменно хлопает ресницами Жаннка.

– Каракурт – или черная вдова. Способы спасения и неотложная помощь при укусе. Особенности яда, размножения и жизнедеятельности ядовитых пауков. Рекомендации по искусственному дыханию и так далее и тому подобное.

– О, боже, только этого нам не хватало, – прикрыла ладошкой рот от испуга, побледневшая активистка.

– Вот видишь. И как это детям сказать?

Наконец-то у нас полноценный ужин. Пшенная каша в огромной кастрюле на десять человек, ароматная и даже вполне съедобная. Чайник тоже по одному на каждый стол, гора непременного печенья, и миска яблочного повидла. Само собой хлеба вдоволь, без счета. Скрашивает это великолепие лишь скромная алюминиевая посуда: миски, да ложки. Вилки не предусмотрены по этикету. Вполне пристойно, есть с чем сравнивать. Как-то пришлось мне перед вступительными экзаменами в КВВУ пожить три недели в полевом лагере. Так вот там с разносолами было гораздо скромнее. Вместо тарелок – котелок с выбитой на дне датой изготовления 1949. Нижняя часть под горячее, крышка под чай с кофеем (шутка). Отмыть легендарный котелок невозможно было, похоже, в принципе – если только наждаком, настолько мощный слой окисла на стенках за сорок лет эксплуатации. К чаю полагался колотый здоровый кусок сахара, который вообще не таял в самом крутом кипятке, видимо ровесник котелка. Дырявая палатка и ежедневный кросс, плюс высококачественное питание, точнее его отсутствие привели к тому, что за три недели скинул восемь килограмм – личный рекорд на все времена. Веселое было время, но этот путь меня больше не прельщает. К слову, название военного училища имени генерала армии Штеменко сейчас не рекомендуется произносить вслух, ибо чревато. Поскольку ни в одном справочнике его нет, а случайно узнать о нем невозможно. Поэтому стоит поинтересоваться в военкомате на предмет поступления, как тут же появятся серьёзные дяденьки с хмурым стальным взглядом, и возьмут вопрошающего за химок: «А позволь, милый, откуда ты узнал о существовании этого малоизвестного заведения? Кто сказал, или, быть может, подсказал?».

Между тем, процесс насыщения закончился, и под недовольный ропот толпы, было объявлено моё выступление.

– Товарищи школьники. Тема сегодняшнего выступления «Каракурт и меры спасения при его укусе». Как вы знаете, каракурт, или по другому названию, «черная вдова» – самый ядовитый паук на территории Европы и СССР в частности. Его яд в несколько раз сильнее, чем у гадюки. И что самое печальное, в ареал распространения этого опасного насекомого попадает и наша область.

Встревоженный гул в зале, народ проникся.

– Самка паука имеет размеры до полутра сантиметров, и наиболее опасна для человека. Самец в несколько раз меньше, и его укус обычно безвреден – он не в состоянии прокусить человеческую кожу. Но нас в данный момент мужская особь не интересует, поскольку после спаривания самка его съедает, что в очередной раз доказывает, что семейная жизнь для мужика – опасное дело.

В зале смех, Жаннка хмурится, такое несерьёзное отношение к лекции её возмущает до глубины души – лучше не попадаться ей под руку по окончании.

Между тем продолжаю, вываливая красочное описание судорог, отеков, расстройств, комы и частичной парализации – откуда мне знать, каковы последствия – поэтому вспоминаю все что знал, в основном из телепередач «Дискавери» о ядовитых змеях Африки – что помню, тому и рад.

– Мамочка, что же теперь будет, – всхлипывает девушка в первом ряду и готовится упасть в обморок. Похоже, переборщил с ужасами, надо откатывать назад.

– Не стоит паниковать! Вакцина существует, смертность много ниже 30%, – цифра взята с потолка, как многое остальное в «лекции». – Но самое важное, что каракурт предпочитает сухую степь, и на нашем берегу его пока не обнаружили. Что не отменяет бдительности и внимательности.

– Обнаружить каракурта можно по упругой и очень прочной паутине – её ни с чем не перепутаешь. Также легко опознать гнездо паука можно по белым коконам, размером с голубиное яйцо.

На самом деле, и колхоз расположен на большом вытянутом острове, ограниченным с двух сторон Волгой и Ахтубой, точнее сетью узких проток и речушек с востока.

Теперь, когда опасная зона определена, можно усилить впечатление.

– Повторюсь, каракурт предпочитает сухую выжженную степь. В старые времена именно он наводил ужас на пастбищах в казахской степи. В некоторые годы доходило до того, что пастухи отказывались выгонять скот на пастбища, настолько много там было пауков. Верблюды и лошади гибли сотнями тысяч от укусов каракурта. Но современная медицина успешно борется с этой напастью. Запомните, главное – быстро доставить пострадавшего в медпункт колхоза! Если это сделать в течение получаса, то угроза жизни будет минимальной.

Представляю, как сейчас неуютно несостоявшимся «барановодам». Отары как раз на другом берегу, и добираться на точку надо через паром, и ещё минут сорок по степи, то есть до медпункта может доехать…

Надеюсь, именно так они сейчас размышляют, поскольку от укуса каракурта люди вообще крайне редко умирают, и уж никак не за пару часов.

И самое смешное, что каракурты терпеть не могут соседства с баранами и овцами. Как ни удивительно, эти милые кудрявые создания …лопают страшных каракуртов за милую душу. И даже, считают их за некий деликатес, точнее за овечий наркотик. Наблюдал однажды картину, когда баран сожрал специально пойманного каракурта, после чего полчаса прыгал и весело скакал как обдолбленный. У местных ногайцев это типа шоу, развлечение от скуки. Из видимых последствий – пена изо рта и губа распухшая, но сам дегустатор живой и здоровый на следующий день.

Результат не заставил себя ждать, правда, не совсем тот, который ожидался, но будем считать, что положительный.

Через час на меня натыкается озадаченный Петр Иосифович и сообщает ожидаемую новость:

– Десятый «А» отказался ехать на баранов. По какой причине так и не признались, но чувствую, что дело не чисто, – и, строго посмотрев в мои наичестнейшие глаза, добавил. – Раз обещал, то слово своё сдержу. Можешь считать, что твоя бригада уже там. Вот только все непонятное, меня, настораживает. Колись, в чем причина.

Пожимаю плечами, изображая святую невинность:

– Откуда мне знать? Может, таджики нахвастались, что на сколачивании ящиков по пятерке в день платят.

Петрович озадаченно чешет переносицу, пытаясь переварить полученную информацию, но ему не дают этого сделать. Внезапно появляется возбужденная и запыхавшаяся Римма Львовна – наш завуч и начальник лагеря по совместительству, чисто формальный, впрочем.

– Говорят, девочку из седьмого класса каракурт покусал. Я все комнаты обежала, но так и не нашла, кого и когда. Вроде все слышали об этом, но найти пострадавшую никто не может. Из «А» говорят. что в «Б», там ничего не знают, а в седьмом «В» уверены, что восьмиклассника увезли на скорой!

– Какой каракурт? Сентябрь месяц на дворе – откуда ему взяться?

Тихонько отодвигаюсь от возбужденного начальства, и быстро исчезаю за бараком – лучше обойти казарму вдоль реки, чем маячить перед глазами в столь неподходящий момент, вызывая ненужные ассоциации. Похоже, недооценил степень распространения информации через сарафанное радио. К гадалке не ходи, никакой укушенной девочки в помине нет, а наличествует эффект испорченного телефона. Узнаю свою лекцию в вольном пересказе – версия обновленная и дополненная.

– Братва, кто едет со мной на мытьё баранов? Требуется ещё семь человек, плюс я бригадиром, как человек, протолкнувший это дело.

Вопреки ожиданиям, ажиотажа не возникло. Лишь четверо, включая меня изъявили желание подзаработать.

– Ты же сам нас стращал ядовитыми гадами? – прояснили ситуацию воздержавшиеся.

Разъясняю, что самка каракурта опасна летом, и к концу сентября полностью вымирает, и опасаться нечего. Помогает слабо, народ до сих пор под впечатлением от лекции – явно перестарался с описанием ужасов и последствий. Приходится выкладывать главный козырь – рассказываю о том, что паук – любимое лакомство овец и баранов, поэтому рядом с отарой их никогда не бывает.

– Казахи юрты обкладывают овечьей шерстью чтобы отпугнуть черную вдову – самое верное средство.

Убедил, наконец. С трудом, но набрался полный состав бригады.

– Зеленый тебе этого не простит, – высказал общее мнение Виталик-гитарист.

Как Женя Зеленинов остался в школе после восьмого класса – загадка для всех, кроме директора школы и папаши будущего рецидивиста. Каким образом они договорились никто не знает, но отъявленный троечник и фактически сформировавшийся урка внезапно оказался в девятом классе, и тем же макаром перебрался в десятый. Скорее всего, чудо сие объяснялось литром армянского коньяка и горячим желанием папаши уберечь сына от зоны, что ему и удалось. Женя попал за решетку года на три позже, чем ему спланировала судьба изначально – только в 88-м.

Именно его бригаду мы обошли на повороте в погоне за денежной халтурой.

– Матрос ребенка не обидит, не трону Зеленку, если сам нарываться не станет, – подмигнул ошарашенному Виталику и занялся делом – составлением списка бригады.

– Экий, ты неугомонный, – отмахнулся как от репейника Петрович. – Какая срочность на ночь глядя – не видишь забот полон рот. На бараны заявка только в понедельник, так что готовься вместе со всеми завтра с утра в поле. Бумагу положи сюда и вали отсюда, пока занятие тебе не придумал.

Не велика беда – пару дней с ведром побегать, вспомнить молодость.

На входе в свою комнату столкнулся лицом к лицу со Светланой, посторонился, пропуская комсомольскую матрону, плывущую аки «Титаник», рассекая людей, словно льдины. Ничего не сказала, лишь подозрительно окинула взглядом – похоже, теперь как лицо неблагонадежное, поющее неопознанные песни под гитару, я под наблюдением.

– Акула зачем приплывала? – под смешки одноклассников, оценивших точность сравнения, интересуюсь у Дьякова, как самого опытного в дворцовых интригах и имеющего инсайд с противоположной стороны через своего отца.

– Проверяла репертуар для дискотеки. У них очередная компания, убирают все молодежные группы. Даже «Машину» не разрешили, но батя раньше предупредил – ухи открутит, если что.

– Сильно порезала?

– Светка, чтоль? Да ни фига. Она же в английском не рубит, в музыке зарубежной ни в зуб ногой, а нашего у меня ничего и не было.

В дверь заглядывает какой-то восьмиклассник, из молодых, не помню даже:

– Там всех зовут на костер.

Звучит приглашение несколько двусмысленно и зловеще, но ничего страшного или необычного. Стандартная практика: при открытии и закрытии лагеря положено жечь торжественный костер, а учитывая количество зрителей, то обычно это кострище, размером с новогоднюю ёлку на центрально площади города.

К сожалению, ни одно мероприятие в этом времени не проходит без обязательного торжественного митинга. Длительность прелюдии минимум тридцать минут, в среднем не меньше часа.

Для начала слово берет начальник лагеря Римма Львовна. Долго и нудно перечисляет названия съездов, пленумов, причем все они с номерами, решениями которых учителя руководствуются воплощая что-то там в жизнь. Узнал много нового. Выяснилось, что сейчас в школе идет некая реформа – в чем она заключается, так и не понял, а раскрыть суть этой загадочной реформы завуч не догадалась – наверное, и сама ещё не знает.

Также внезапно обнаружилось, что мы не просто околачиваем груши (зачеркнуто) работаем в колхозе, а ещё и выполняем важную правительственную «Продовольственную программу», принятую ещё при Брежневе. И в соответствии с ней, область должна, наконец, в этом году собрать долгожданный «миллион тонн овощей и бахчевых».

Собрать легендарный миллион так и не удалось до самого распада СССР, зато в начале двухтысячных внезапно собрали сразу миллион двести тысяч, причем треть из этого рекордного урожая собрали обрусевшие корейцы, внезапно выяснившее, что в наших краях кроме томатов и арбузов прекрасно растет лук и картошка. Ещё треть урожая неведомыми путями выросла прямо на бумажных полях толстых отчетов, в лучших традициях освоения бюджетных денег – замечательный рекорд, к сожалению, или к счастью для губернатора, оставшийся мало кому известным. Говорят, в следующем 2016-м планировалось собрать полтора миллиона – ну так вполне возможно, технология отработанная, да и корейцы стараются.

В заключение оратор поздравила всех с Днем Знаний – оказывается, в этом году этот праздник празднуется первый раз, очевидно, последствие той самой загадочной реформы. Надо же, как удачно попал – впервые в истории отмечают.

Удивительно, но тема голодающих негров и судьба Никарагуа так и не была раскрыта – оказывается, не всегда про них надо говорить, даже на митингах.

После чего Иосиф Петрович плеснул соляркой на вязанку бревен, и с безопасного расстояния швырнул в костер горящий факел.

– Ничего себе балуются пионеры, – пламя взметнулось на высоту четвертого этажа, не меньше. Хорошо, что кольцо зрителей заранее отвели подальше.

Стемнело, и пылающий конус выглядит завораживающе, будя в душе странные смутные первобытные образы – наверное, наши предки точно также жарили мамонта, целиком запекая в таком же костре. Сейчас бы Вагнера – в тему однозначно было бы.

– Ого, а это кто такие? Почему не знаю?

Рядом три симпатичные девушки любуются увлекательным процессом окисления целлюлозы кислородом, и явно по возрасту не школьницы, если только их по три раза на второй год не оставляли. Неужели студентки? И все три на загляденье, полный набор: светленькая, темненькая и в шапочке.

Нет, не лысая, как можно подумать исходя из описания, но цвет волос под береткой рассмотреть сложно. Но зато можно полюбоваться красивым, тонким профилем, прямым носиком и безупречной осанкой.

Отблески пламени делают их восхитительно прекрасными и волшебными – жаль, при свете дня все очарование наверняка исчезнет. Но сейчас – залюбуешься.

Девушки замечают, что их нагло в упор рассматривают, и, оглядев меня с ног до головы, пренебрежительно и дружно фыркают.

– Мальчик, костер – вот в той стороне, – делает замечание светленькая.

– Говорят, если в ночь с первого на второе вересня, по современному – сентября, сжечь сразу трех самых красивых ведьм на костре, то коммунизм наступит на один день раньше. И костер, и три прекрасные девы в наличие, и дата – все совпало.

И не дожидаясь, пока ошарашенные девушки сообразят, как отбрить нахала, знакомлюсь, пожимая руки всем трем:

– Позвольте представиться, Александр. Тезка одноименного античного героя из Македонии и аэропорта города Салоники.

Наталья, Ольга, Татьяна – экзотические редкие имена, что тут сказать.

– Не слишком ли ты молод, Александр, чтобы делать сомнительные комплименты сразу трем девушкам, на ночь глядя?

– Возраст – недостаток, который легко проходит со временем. Прабабушка моя, урожденная графиня Третьякова, была старше дедушки на шесть с половиной лет, что не помешало ей прожить в счастии и браке более пятидесяти лет, и родить двенадцать детей.

Вечер удался, поболтали, посмеялись. В гости заглянуть не пригласили – ну да ещё весь колхоз впереди, и дискотека здесь только в одном месте – никак не разминешься.

Все одно лучше, чем со сверстницами общаться, чувствуя себя… понятно, кем, чувствуя.