Глава 8
Неверный

Серые, нахмуренные небеса выглядели в тот день по-особенному грозно. Переполненные дождевой водой, они готовы были взорваться в любую секунду и напрягались из последних сил, удерживая в себе влагу. Эжени оставила Тагира одного у выхода со станции и приказала ждать появления Кефера. С момента последнего разговора она держалась особняком. Не хотела, видимо, чтобы кто-то лез в душу.

Время текло очень медленно. Улицы были пусты. Покосившиеся, разрушенные дома не вызывали никаких теплых воспоминаний. Эта часть города казалась Тагиру чужой. Черные тени деревьев были единственными обитателями этой местности, а значит, здесь могло быть небезопасно.

Земля захрустела под чьими-то ногами. Когда Тагир обернулся, он увидел угрюмого, удрученного старика в чалме, с большим шрамом, уродовавшим его лицо, и седой бородой.

– Эй!

Мужчина не ответил.

– Вы – Кефер?

И снова он не ответил, молча, протянув свою руку. Бледные тени тут же заполнили глубокие линии судеб на его растрескавшейся от старости ладони.

– Я Тагир. Это вы будете меня обучать?

Старик кивнул, затем развернулся и отправился в сторону улицы Родины. Тагиру только и оставалось, что последовать за этим странным стариком.

– А далеко мы направляемся? – мужчина оглядывал пустую улицу и не обратил внимания на то, что старик остановился. По рассеянности, Тагир врезался ему в спину, но старец даже не пошатнулся.

– У меня только одно правило! Ты просто слушаешь меня и учишься! И не задаешь никаких вопросов! Любой твой вопрос станет завершающим в нашем обучении. Так что, чем больше ты будешь молчать, тем больше сможешь узнать от меня…

Старик даже не повернул голову, когда говорил все это. Он выдержал паузу, ожидая, когда информация переварится в голове Тагира, и двинулся дальше. Для пастуха все это было странным, но он быстро уловил правила игры. Старец двигался медленно и размеренно. Синее, в пол, одеяние, украшенное серебряными завитками, плавно покачивалось в такт его шагам.

– Необходимо добраться до Ометьевского леса. Там мне нужно завершить одно дело, не терпящее отлагательств. По пути я обучу тебя всему, что знаю. Тому, что не знаю, научишься сам…

Тагир кивнул, однако не был уверен, что старик это заметил.

Улица Родины была мертвой, убитой, исполосованной земляными надрывами, от которых вздымались былые постройки. Смертью было заражено каждое ответвление и каждый перекресток. Минут двадцать они шли, не проронив ни фразы – ведущий и ведомый. Ведущий шагал так, словно уже миллионы раз проделывал это именно в компании с Тагиром. А ведомый старался уловить в этом безмолвном движении хоть какой-то смысл.

– В этом лесу живут разные люди. И хорошие, и плохие. Как, впрочем, и у вас, в метро. Единственное, что их объединяет, – все они сбежали от вашего общества, не найдя достойного пристанища своим мыслям. Своей жизни. Как ты понимаешь, из-за столь дальнего расположения, никто из вас сюда не суется. И отсюда – никто не высовывается. Только в этом и состоит баланс, которого на самом деле нет…

У Тагира чуть не сломался мозг от этого бреда. Он подумал о том, что еще хоть минута такого общения со старцем, или, точнее сказать, его отсутствие, сделает его таким же безумным. Однако три физиономии, крутившиеся вокруг телеги, спасли положение. Старик остановился около прогнившего деревянного приспособления на четырех разных колесах и обратился к людям:

– Прошу прощения. Не составит ли вам труда довезти меня и моего ученика до Ометьевского леса?

Физиономия, которая первой высунулась из телеги, не показалась Тагиру такой уж дружелюбной. Ответ таким вопросом на вопрос тоже оказался вполне ожидаем:

– А заплатить есть чем?

Старик вопросительно посмотрел на Тагира, который тут же захлопал по просторному костюму «химзы». Опомнившись, что карманов в костюме нет, он развязал сумку с припасами и достал из нее четыре кристалла меда.

– Этого хватит?

Хозяин телеги без особого энтузиазма рассмотрела вытянутую ладонь юноши и вынес вердикт.

– Грузитесь…

Скрепя практически каждой деталью, телега катилась совсем небыстро. Видимо от того, что в нее были запряжены два таких же обычных человека. Тагиру казалось, что даже затянутые болты издавали ржавые стоны, но это было все равно лучше, чем тащиться по неизвестной ему улице пешком. А еще с каждым мигом Тагиру все больше казалось, что его везли куда-то на край света. И не просто на край света, а еще и прямо, и немного влево. То есть, как можно глубже…

– Историю хотите расскажу? – раздался, наполненный энтузиазмом голос управляющего повозкой.

Тагир посмотрел на старца в ожидании хоть какого-то ответа. Но тот был нем, как рыба. Поэтому Тагир сам произнес:

– Валяй.

Мужик улыбнулся и раскрыл рот.

– Возвращаемся мы, значит, вчера в поселение. А там бабай один есть. Мутную хлещет, только шум стоит! В общем, приезжаем мы, а он синий весь. Но трезвый. Я его спрашиваю – «Бабай, ты чё трезвый-то? Нычка закончилась? Может, тебе плеснуть?». – Он отказался, что было странно. Раньше никогда, ни при каких обстоятельствах не отказывался, а тут такое. Я ему опять: «Ты чё, мол, дед, холеру подцепил? Пить бросил?». Не ответил. Едем, значит, дальше. Смотрю, малаи наши над чем-то уссываются. Спрашиваю: «Ау, чё ржете?». Ну один мне, значит, и рассказывает. Идут, значит, эти молодцы по поселению, а там этот бабай, о котором я говорил, пьяный валяется. Они, недолго думая, под руки-ноги его и на кладбище понесли. А кладбище большое – наших только человек двести уже похоронили. В общем, приносят они его на кладбище, находят там пустой гроб и туда его. Заваливают его кустиками, венками всякими и только их и видели. Я, короче, посмеялся над этой историей вместе с ними. А потом, дай, думаю, бабая послушаю – его версию узнаю. Возвращаюсь к нему. Тот уже вроде отошел немного. Спрашиваю, что случилось? И он мне рассказывает. Просыпается он, значит, ночью. Бухой еще. Понять толком ничего не может. Да только видит, что в гробу он. Вокруг венки, кустики и ночь! Все думает – сдох! Похоронили! И как давай орать! АААААА!

Рассказчик заорал, что было мочи, а затем перешел на смех и продолжил:

– Выскочил он из гроба! Смотрит – точно на кладбище! И опять орать! Бежит! Ветки ему по лицу цлещут! Тут мелкая шваль какая-то под ноги попалась. Думает дед: все, твари по его душу пришли – жрать, пока не закопали. Споткнулся он об нее. Тапок потерял. Так и побежал до дома, в одном тапке. А когда прибежал и жену увидел – снова заорал! Оттого, что живой! В общем, когда я это все слушал – он так в одном тапке и сидел. На следующий день все ходил, искал – кто же это мог сделать, чтоб им люлей навешать. Ну я пацанов, конечно, не сдал. Молодые еще. А жена его, кстати, тоже ходила искала, кто это сделал. Но только чтоб отблагодарить их. Ведь мужик до сих пор не пьет! Завязал!

На этих словах управляющий повозкой остановился, засмеялся и громко крикнул:

– Меняемся!

Спрыгнув с повозки, мужик подошел к передней части телеги и, сменив одного из товарищей, впрягся сам. Тот, что освободился, соответственно, взобрался в телегу и схватился за поводья.

– Это еще что! Вот я тебе историю расскажу, закачаешься!

Услышав эти слова, Тагир уже не обрадовался своему желанию выслушать россказни мужика. Теперь он понял, почему старик все время молчал. Прав был хан: «Язык твой – враг твой». Поймав себя на этой мысли, Тагир сдался. А второй мужик начал.

– Значит, похороны, – заговорил он.

– А порадужнее у вас историй нет? – перебил его Тагир.

– Паря, мы в таких условиях года по два, по три живем, – оскалился мужчина. – Мертвых у нас больше, чем живых. У нас ведь таких костюмов, как у тебя, нет. Там тварь сожрет, тут водой отравишься. Еще где подцепишь чего.

– Так почему вы в метро не переберетесь?

Мужик заржал:

– Ха! Слышали, чё говорит? В метро! А кто нас там ждет? Да и потом – лучше два года на свободе пожить, чем сто лет как крыса в подземелье. Верно?

Тагир проигнорировал вопрос.

– Хорошо, давай свою историю…

– В общем, так, – снова начал мужик. – Идут, значит, похороны! Всем поселением женщину одну хороним. Народу – тьма! Все ж сначала попрощаться пришли. Гроб. В гробу, значит, женщина. А рядом с ней муж ее сидит, горькими слезами заливается! «Лю-ю-ю-ська!», говорит… – начал изображать извозчик плачущего мужчину. – На кого ж ты меня-а-а-а-а!». И все прощающиеся тоже, значит, подходят! Рыда-а-а-ают! Только слезы и видно. Один подходит, рыдает. Другой подходит, рыдает. Третья подходит – тоже рыдает! Где-то десятой подходит, значит, соседка этой пары. Тоже слезы вытирает. Горюет. И тут как-то странно смотрит на усопшую, глаза кругом и выдает: «Так это ж не Люська!». Все, значит, смотрят на нее, говорят: «Ты чё, дура что ли? Как не Люська? Посмотри, Люська же!». Та глаза протирает, всматривается и повторяет – «Да точно не Люська!». Тут глаза протирает муж. Смотрит на свою жену. «Точно!», говорит, «Не Люська!». И это человек, который уже полдня на ее груди слезы льет! Вот умора! Ну, оказалось короче, что действительно не Люська это была. Просто два придурка гробы перепутали. Там еще одна тетка, оказывается, сподобилась!

Аналогично управляющему, двое запряженных людей тоже заржали. Тагир смотрел на этих странных людей и не мог понять, правду они рассказывают или нет. Но смысла врать никакого не было. А значит, ехали они в страшное место…

– Приехали! – громко объявил человек, который забрал у Тагира кристаллы, когда телега остановилась. Тагир первым соскочил с нее, но старик придержал его за руку.

– Подожди, улым. Что-то мне нехорошо, – старец посмотрел на хозяев телеги. – Можно я еще немного посижу. Старость все-таки…

– Сиди, дед, сколько тебе надо. У нас все равно дела есть, так что обратно мы пока не торопимся. Парни, вперед…

Старец дождался, когда все трое скроются из виду, утопая в лесу, а затем с легкостью спрыгнул с телеги, вынул нож и проткнул все четыре колеса.

– Вы что творите? – Тагир действительно не понимал, что происходило. – Вам что, жить надоело? Они же сейчас вернутся и наши бошки сюда прикрутят, вместо колес…

Старик спокойно отошел от телеги и спрятал нож в глубины мантии.

– Что-то не похоже, что вам плохо? И ради чего все это? Они же нам помогли?

Кефер серьезно посмотрел на Тагира.

– Помнишь условия нашего обучения? Всему свое время, Тагир. Кроме того, у них и так полно дел. Так что, поломку они нескоро обнаружат. Пойдем…

Кефер спокойно пошел в сторону леса по той же тропке, по которой удалились мужчины. Тагир засеменил следом, чтобы как можно скорее уйти от места преступления, пока не случилось ничего плохого. Пройдя немного вглубь, он собственными глазами увидел поселение, от которого так и веяло нищетой. Около десяти рваных палаток, пара землянок и чуть больше самих людей в ужасных обносках – вот и все, чем было богато это место. Где-то в глубине расположилось и кладбище, надгробными плитами на котором служили большие, торчащие из земли камни. Старик продолжал свой уверенный путь, направляясь к одной из палаток у которой, сгорбившись, сидела немолодая женщина и размешивала что-то в казане над костром. Отвратный запах сразу ударил Тагиру в нос, и тот невольно поморщился.

– Добрый день. Я прошу прощения. Не приютите ли вы нас на ночь? Мы с моим учеником направляемся в глубь леса, но перед этим хотелось бы отдохнуть и, возможно, даже поесть…

Женщина холодным взглядом оценила сначала старика, а затем и Тагира, на что тот быстро ответил:

– Платить мне больше нечем…

Женщина ухмыльнулась:

– Ничего не нужно. Будем рады помочь, чем сможем. Правда, еды у нас не так много. Но думаю, нам хватит. Присаживайтесь, а я позову остальных…

Расположившись у костра и отогревая руки, Тагир отчетливее понимал, что есть им, скорее всего, придется отвратную жижу, которую помешивала женщина. Рядом с ним уселись двое детей, которые с любопытством наблюдали за тем, как мужчина в «химзе» принюхивался к содержимому тарелки. Женщина, ее муж, а также Кефер, сидели напротив. Тагиру показалось, что мужу женщины абсолютно все равно, кто пришел к его костру. Наверное, даже мутант, сидевший на месте Тагира, не вызвал бы и капли любопытства у этого странного человека.

Чумазая девочка, которая уже проглотила свою порцию еды теперь голодным взглядом метила на тарелку пастуха.

– А вы будете есть?

Тагир с болью в сердце взглянул на худую девочку и тут же передал ей тарелку.

– Я вообще-то ел недавно, так что можешь забрать.

Девочка с благодарностью вырвала тарелку из его рук, но не успела к ней приложиться, как на добычу тут же накинулись и отец с сыном. Правило «Выживает сильнейший», как оказалось, работало и здесь. Без лишних слов, девочка дождалась, когда «мужчины» поделят еду между собой, а сама с удовольствием вылизала то, что осталось в тарелке. Кефер же без особого труда проглотил похлебку и поблагодарил женщину за столь изысканный ужин, не упустив возможности поинтересоваться и рецептом блюда. Две отловленные змеи, банка консервированной фасоли и протертые корни местных растений – Тагир мысленно поблагодарил девочку за то, что она избавила его от возможности насладиться этим кулинарным шедевром.

В ободранной палатке Тагир долго не мог уснуть. Точнее – старался не засыпать, и ворочающийся старик, а также что-то жесткое под тряпичным палаточным дном, успешно помогали ему в этом. Все было как-то странно. Старик, который гадил обычным людям и объедал нищих. Нищие, которые делились последней крошкой, при этом не доедая. Может, он не того старика встретил? И бродит сейчас с каким-то больным по заброшенному лесу?

– Тагир, спи. Завтра у нас тяжелый день. Не зря же Эжени возложила на меня такую обязанность…

Эти слова старца немного успокоили Тагира. Напоминание об Эжени было кодовой фразой к доверию.

– Мне что-то мешает…

Старик приподнялся.

– Ты что, на земле никогда не спал? Ну-ка подвинься…

Старик достал нож и быстро вспорол дно и без того дырявой палатки. Повозившись немного, он отковырял камень, который мешал Тагиру. И то, что они обнаружили под этим камнем, не вписывалось уже ни в какие рамки – в маленьком тайнике лежала горка кристаллов меда.

– Кажется, мы клад нашли? – улыбнулся Тагир. – Будет, чем отблагодарить этих людей.

Но старик был с этим не согласен:

– Еще не время, Тагир. Дай-ка сюда камень.

Старец быстро пристроил камень на место, подбил рукояткой ножа, чтобы просто так никто не смог его вытащить и затянул тайник дном палатки.

– Что? Но почему? Вы же видели, как голодают эти люди? Нельзя же просто взять и промолчать об этом?

– Тагир, – Кефер улегся на место, – ты опять задаешь много вопросов. Спи, и не вздумай об этом болтать, если хочешь закончить обучение…

– Которое еще даже не началось! – пробубнил себе под нос Тагир и тоже постарался уснуть.

На следующее утро пастух и старик покинули поселение еще до тех пор, пока кто-либо из жителей проснулся. Обездвиженная телега так же стояла на месте, но вдоль леса они двинулись пешком. По тропе старец опять шел молча. Тагир долго пытался побороть свое любопытство, боясь лишний раз разозлить старика, но все же спросил.

– А можно вопрос про Эжени? Это никак не повлияет на тренировки?

Видимо, Кефер был в хорошем настроении, поскольку как-то легко произнес:

– Давай…

Глаза Тагира загорелись.

– Расскажите мне о ней…

Кефер улыбнулся, но Тагир этого не заметил, поскольку шел позади.

– Мне нравится, что иногда ты задаешь правильные вопросы. И хотя свой лимит ты уже превысил, я все же отвечу. Девушка она хорошая. Бойкая. Никого не оставляет в беде. Даже незнакомцев. Если бы не ее доброта, быть мне сейчас застреленным где-нибудь в туннеле. Своими же. Когда нескольким наемникам предложили сотворить то, что произошло на Аметьево, – Тагир встрепенулся от услышанного, – воли заказчика воспротивились лишь несколько из нас. И я был в их числе. Но единственный выход из отряда – смерть, и отпускать нас никто не собирался. Троих застрелил там же, на месте. Мне чудом удалось скрыться. Но прятаться от яланганов в метро – все равно, что прятать добычу от кяльбов в туннеле – то есть невозможно. Когда я встретил Эжени, она была напугана. Ей все время казалось, что нехватка авторитета вскоре скажется на ее станции. Хотя такой волевой и изобретательной девушки я никогда еще не видел. Мы заключили с ней сделку. Точнее, я старался заключить сделку, а она просто-напросто решила мне помочь, без всякой выгоды. Так я стал жителем этих лесов. А она пообещала, что ни один из яланганов не пересечет черту ее границ. А даже если и пересечет, то она сразу же предупредит меня. Конечно, она не могла предполагать, что яланганы способны добраться сюда и по поверхности. Но пока никто из них не появлялся, а мне этого времени хватило, что бы приготовиться к смерти…

Тагир немного помолчал, но следующий вопрос навязался сам собой:

– И каково это?

– Что?

– Жить в постоянном страхе?

Старец снова улыбнулся:

– Точно так же, как быть слепым…

– В смысле?

– Привыкаешь… от безысходности…

Тагир сделал глубокий вдох и задал еще один вопрос:

– А кто был заказчиком?

– Я не могу ответить на этот вопрос, но думаю, ты сам знаешь… – коротко ответил Кефер. – Сам знаешь…

Больше Тагир вопросов не задавал, и они продолжали путь в абсолютной тишине.

В этой части города было как-то спокойно. Даже чересчур – никаких лишних звуков и признаков мутантов. Никакой живности, и даже люди не встречались им на пути, хотя при таком-то спокойствии они без труда могли шуровать здесь днями и ночами.

До места назначения оставалось всего ничего, когда словно по мановению мыслей Тагира на пути им встретился молодой парень, шедший в противоположную сторону. Старик вежливо кивнул ему в знак приветствия. Тагиру было не понятно, знакомы они со стариком или нет, но парень как-то холодно очертил их взглядом и пошел дальше. Хотя сейчас ему казалось, что он уже ничему не удивился бы, старик быстро изменил его решение. Он как-то резко развернулся и окликнул встречного путника:

– Эй, парень…

Путник недовольно обернулся и тут же расширил глаза, увидев, что Кефер направил прямо на него пистолет. В момент, когда пуля пронзила сердце путника, глаза Тагира округлились не меньше, чем у покойника за миг до смерти.

– Что? Что? О, Боже! Да что же это? Да кто ты вообще такой? Дьявол? Кто дал тебе право распоряжаться человеческими судьбами? Ты… ты… больной…

Тагир подбежал к рухнувшему на землю телу и присел рядом.

– Зачем тебе это нужно? Зачем ты все это творишь? О, Боже!

Тагир успел заглянуть в затухающие зрачки уже мертвого парня, в которых погасло удивление, теперь со всей яростной силой горевшее в глазах Тагира. Кефер оставался хладнокровным, и Тагира это бесило.

– Нам нужно идти дальше…

– Да я с места не сдвинусь, пока ты не скажешь мне, что здесь происходит!

– Всему свое время, Тагир…

– Да что ты заладил?! Всему свое время, всему свое время! Ты что, бог, чтобы управлять этим временем? Ну, что ты молчишь?

Тагир в ярости подскочил к Кеферу, но тот даже не дрогнул, спокойно развернувшись и продолжив путь.

– Ты задал очень много вопросов, Тагир. Если так продолжится и дальше, ты не сможешь закончить обучение.

Брызги слюны вылетели изо рта юноши:

– Да плевать я хотел на такое обучение! Ты как хочешь, а я сваливаю!

Кефер не остановился.

– Подумай об Эжени…

– А при чем тут она? Ты что, с ума меня свести хочешь?

– Нужно дойти до конца.

Больше старик ничего не сказал. Он шел дальше, а Тагир стоял. Все это сковывало его жестче, чем безобидные приемы Эжени. Даже точка смерти с вырванных страниц была сущим пустяком по сравнению с тем, что сейчас видел Тагир. Ноги сами двинулись следом за Кефером, и объяснить это было невозможно. Как, впрочем, и все остальное…

У пункта назначения Тагир остановился в полном смятении, поскольку, единственное, что маячило сейчас перед ним, – это ветхая, полуразваленная юрта. Тагиру показалось, что это конец. Что сейчас Кефер достанет свой пистолет и так же безжалостно завалит его прямо на месте, добавив при этом знакомую фразу: «Всему свое время». Он боялся делать лишние движения, наблюдая издалека, как Кефер ходил вокруг юрты. Когда из юрты выглянула старая бабушка, на сердце немного отлегло. А затем снова накатил приступ паники: «Неужели он и бабушку…»

– Стой! – Тагир вытянул руку перед собой и быстро зашагал в сторону Кефера. – Не делай этого!

– Не делать чего, улым? – послышался дрожащий голос бабушки, которая уже вышла из юрты и крепко обняла Кефера.

Все, что было сложено когда-то по полочкам, снова разлетелось вдребезги. Бабушка хлопала Кефера по спине и явно была рада его появлению.

– А я уж думала, ты не придешь.

– Как же я мог не прийти, Абикей. Кроме того, мне нужно забрать то, что я у вас оставил.

– Это он? – кивнула бабушка в сторону Тагира. – Твой долгожданный ученик?

– Он-он, Абикей.

– Ну и как? Много вопросов задает?

– Очень много! Даже не знаю, как с ним бороться… – рассмеялся старик.

– Ну, ты уж с ним помягче. Не спугни раньше времени.

– Этот не из таких, Абикей… Что-то я совсем заговорился. Как у вас-то с бабаем дела?

– Ой, – махнула рукой бабушка, – лучше не спрашивай. Совсем сын замучил! Отец, вон, без сил лежит, встать не может, а этот разгильдяй ушел куда-то. Опять, наверное, мутную квасить. Да ты не переживай улым, разберемся. Ты подожди, сейчас я твою штуку вынесу. Берегла, как могла…

Бабушка скрылась в юрте, а Кефер посмотрел на Тагира, который до сих пор оставался в стороне и аккуратно наблюдал за происходящим. Наконец, бабушка снова вышла и протянула Кеферу какой-то сверток. Тагир увидел, как старик поклонился ей, а затем кивком позвал за собой Тагира. Нужно было идти.

– И что? Ты не убьешь эту бабушку? Не обворуешь ее? Не сожжешь палатку? Или для нее ты подготовил что-то особенное?

Старик был хладнокровен:

– Твое обучение почти окончено. Скоро я отвечу на все твои вопросы, а сейчас ты нужен мне здесь. Подойди ближе.

Он прошел еще немного в глубь леса и остановился. Развернул белый сверток и достал из него пистолет, направив ствол на Тагира. Пастух отшатнулся. «Вот и все!» – проскочила первая мысль. Но Кефер не стрелял. Он перехватил пистолет и протянул его рукояткой к Тагиру. Без лишних слов. Пастух сделал робкий шаг. Затем еще один. Он ожидал сейчас какой угодно подлости, но старец не двигался. Он также держал пистолет и кивком предложил забрать его. Тагир резко дернулся и схватил «пушку». Кефер только улыбнулся его запуганности. Пастух встал напротив и взвел курок, направив пистолет на старика.

– И что теперь? – произнес он, почувствовав себя немного увереннее.

– Время настало, Тагир. Теперь ты можешь либо убить меня и стать таким же, как наемники, либо выслушать и стать лучше.

– А ты достоин этого? Достоин жизни или смерти? – Тагир дернул пистолетом.

– Ты же сам сказал, что это решает только Аллах? – старец сделал шаг и уперся грудью прямо в пистолет. – А сейчас вдруг сам решил ответить на этот вопрос за него?

Тагир упер пистолет в тело Кефера как можно сильнее, словно это позволяло удерживать его на крючке.

– Но почему тогда ты? Почему столько сделал? Почему перешел через эту грань?

– Это твой вопрос?

– Да, черт возьми, это мой вопрос! И я хочу знать! Расскажи мне все! С самого начала!

– Хорошо. – Кефер кивнул. – Начнем с тех троих, на телеге…

– Да! Давай, расскажи, почему на добро ты ответил злом? И лишил их возможности зарабатывать на жизнь?

– Люди, которым я испортил телегу, на самом деле занимаются благим делом – они доставляют продовольствие с других станций сюда, продлевая тем самым жизнь такого небольшого количества народа. Однако в скором времени, на их пути произойдет перепалка между тварями, и они погибнут, оставив этих бедняг без пропитания. А значит, без возможности выжить. Дня, который они потратят на починку телеги, вполне хватит, чтобы избежать этой участи.

– Да откуда тебе знать все это? – Тагир не верил словам старика.

– Просто дослушай меня до конца.

– Хорошо, продолжай… – согласился пастух, не отпуская при этом пистолет.

– В семье, у которой мы оставались на ночлег, тоже скоро произойдет несчастье. Помнишь тех детей? Их родители умрут, и они останутся одни. Сначала отец – от болезни. Затем мать – пропадет в лесах, когда отправится на поиски ингредиентов для похлебки. Но противиться этой воле Всевышнего я уже не могу. Скажи я о кристаллах меда вчера, родители быстро бы разбазарили их на свои нужды. А так у детей будет еще один шанс. В свое время они найдут кристаллы и смогут распорядиться ими более грамотно, нежели родители.

– Это невозможно… – все мысли Тагира постепенно возвращались на свои места. Сейчас он находился на грани между неверием и доверием к старцу. И только смерть человека, которой нет оправдания в любых обстоятельствах, сдерживала его от этого шага. – А как же тогда человек, которого ты убил?

– О, Тагир. Это очень страшный человек! Видишь ту бабушку?

Тагир обернулся на юрту, которая стояла вдалеке. Бабушка крутилась вокруг нее, собирая что-то с земли себе в ладонь.

– Обрати внимание на то, как она ходит.

Тагир пригляделся.

– Она… хромает?

– Да. Каждый день тот парень мучил этих людей. Это их сын. Он избивал их и отбирал все возможное, чтобы затем продать и пропить. Дед, который сейчас не может даже подняться с кровати, покинул бы этот мир при следующем общении с сыном, оставив старую бабушку наедине с этим монстром. Его сердце просто не выдержало бы. Каждый день эта бабушка просит у Всевышнего, чтобы он избавил их от мучений. И я готов взять грех на душу за то, что совершил…

Тагир закрыл глаза, сделал глубокий вдох и нажал на спусковой крючок. Он нажимал его до тех пор пока все бесконечное количество пуль не вонзилось в грудь старика. Изо рта Кефера хлынула кровь, окрашивая седую бороду в алый цвет. Старик опустился на колени и рухнул лицом в землю.

– Тагир? Тагир? Тебе действительно стало бы от этого легче?

Тагир открыл глаза.

Старик стоял перед ним. Вся эта сцена прокрутилась в его голове еще несколько раз, но он так и не выстрелил. Ему до сих пор не верилось во все это. И единственного разговора с бабушкой ему бы сейчас хватило, чтобы проверить историю. Он опустил пистолет и уверенно зашагал в сторону юрты. Кефер продолжал стоять на месте. Тагир подошел к юрте и услышал, как бабушка бормотала сейчас что-то на татарском. Он уловил некоторые слова – это была молитва. Молитва о том, о чем говорил Кефер.

«А может, они сговорились?» Тагир одернул вход в юрту и поймал на себе испуганный взгляд бабушки. Вблизи ему удалось рассмотреть ее лицо: глубокий шрам во всю щеку растянулся параллельно нескольким старческим морщинам. Лицо было опухшим от побоев, а на руке проступали аж черные синяки. Бабушка стояла на коленях у кровати, на которой лежал сейчас седой коротко стриженый старик. Его раны повествовали о встречах с сыном не хуже, чем бабушкины.

– Извините. – Тагир отвернулся и задернул шторку. Кефер стоял уже за его спиной, и это немного напугало его. Он посмотрел на лицо Кефера. Похоже, что тот говорил правду.

– Кто же ты такой? – Тагир старался увидеть ответ в серых глазах старика. Но ответа не было.

– Придет время, и ты узнаешь. А сейчас нам нужно закончить…

– Хорошо. Это мне не понадобится… – Тагир вернул старику пистолет. – Я понял, что не сумею с этим обращаться.

– Что такое оружие, Тагир?

– Что? Способ правосудия? Способ самозащиты? Я не знаю!

Тагир пожал плечами и сел на землю. Кефер сел рядом с ним.

– Ты будешь смеяться, но это всего лишь обычный механизм. Железяка. – Кефер покрутил пистолет в руке. – Бери и стреляй. Тут нечему учиться. Но самое страшное в этом оружии, – Кефер двумя пальцами постучал по черепушке Тагира: – Это мысли. Только человек решает – нажать на спусковой крючок или нет.

Тагир задумался, а Кефер продолжил:

– А знаешь что еще страшнее этого? Страшнее этого – только глупые мысли! Не видя всей целостной картины, человек является попросту глупцом и может принять неверное решение. Все, что ты увидел за эти дни, – это лишь кусочки мозаики, и будь у тебя оружие, ты бы давно принял решение убить меня, так?

Тагир снова пожал плечами, хотя понимал, что Кефер был прав.

– Так, так, – подтвердил свои слова Кефер. – Я знаю. Но теперь, когда ты видишь всю целостность картины – спектакля, который я перед тобой разыграл, ты можешь занять совершенно другую позицию. Однако помни, что и она может быть неправильной! На каждую целостную картину найдется еще одна, еще более целостная. Это бесконечная игра и тебе, увы, ее не понять.

– И что же тогда делать? – ухмыльнулся Тагир.

– В идеале – не воевать. Но я прошу тебя стараться увидеть эту целостность. Сопоставлять факты и анализировать. Только тогда использование тобой оружия не станет глупейшим поступком в твоей Вселенной. Каждый выстрел из этого пистолета… – Кефер снова протянул Тагиру знакомое оружие, – должен быть взвешен. Каждая жертва не должна погибнуть зря. А еще лучше, если она вообще не погибнет. Как говорил один мудрейший: тот, кто сидит в стороне, лучше, чем тот, кто стоит и смотрит в сторону драки. Тот, кто смотрит в сторону драки, лучше, чем тот, кто идет в сторону драки. Тот, кто идет в сторону драки, лучше, чем тот, кто бежит в сторону драки. А тот, кто бежит в сторону драки, все же лучше чем тот, кто уже дерется. Помни об этом…

Тагир только теперь рассмотрел оружие. Это был красивый старинный пистолет с деревянной рукояткой и цветочными узорами на стальной серебристой поверхности, точно такими же, как на халате Кефера.

– Став на тропу войны, яланганы пренебрегли всеми эти знаниями, попросту растеряли их. И теперь ты сам стал свидетелем того, к чему это привело. Но у тебя есть шанс остановить все это. Используй мои знания и этот подарок по назначению. А самое главное, знаешь, что?

Тагир повернул голову, чтобы заглянуть Кеферу в глаза и услышать очередную мудрость от этого безумного старца, который, тем не менее, был во многом прав.

– Когда настанет время, не используй его вовсе. Это мое пожелание.

Тагир кивнул:

– Обещаю…

– Ну что ж, – поднялся с земли Кефер. – Теперь твое обучение окончено. Можешь отправляться к своим друзьям. Они уже, наверное, заждались тебя.

Тагир улыбнулся и пожал старику руку. Тот явно хотел поделиться с пастухом еще одной мудростью, но осекся и выдохнул.

– Что-то не так?

– Это очень странный мир, Тагир. И я никак не могу понять, почему в нем все происходит так, а не иначе. Как ты понимаешь, какую-то его целостность я тоже не могу увидеть. Я просто прошу тебя – если что-то приносит тебе счастье и радость, наслаждайся им как можно дольше. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на сомнения. И пусть сердце подскажет.

Возвращаясь обратно, Тагир не мог не обратить внимание на то, о чем говорил Кефер. Он увидел знакомое ему семейство и расслышал громкий кашель мужчины, который сгибался в настигнувших его спазмах. А где-то с той стороны трое мужчин возились вокруг телеги в надежде восстановить ее. Тагир шел по улице совсем один. По задумке Кефера, это было время для переосмысления всего того, что увидел пастух. За эти два дня кругозор юноши расширился настолько, что было даже немного страшно управлять этими знаниями. Работы для сердца Тагира, как фильтра хорошего и плохого, прибавилось теперь в разы. Когда Тагир в очередной раз обернулся, чтобы рассмотреть троих мужчин, возившихся с телегой, плотная пелена зеленого тумана затянула собой пространство, и те словно начали растворяться в нем. Когда Тагир протер глаза и снова посмотрел в ту сторону, никого уже не было. Его не оставляло ощущение, что старик что-то не договорил. Сердце стучало, словно было заперто в темнице, от волнения ступни ног потели и тут же мерзли, а желудок скручивало в узел. Впервые Тагиру действительно показалось, что все может закончиться плохо.