Глава 7
Две бесконечности

Воодушевленная лихорадочным любопытством маленькая Латика резвилась на просторах станции, путаясь под ногами гаскарцев, носившихся по Проспекту Победы и собиравших все необходимое для похода. Весь этот балаган, так внезапно поднявшийся ранним утром, будоражил в ней самые теплые чувства – никогда еще ее не окружало так много людей. Новость о том, что отряд отправится на Горки, всколыхнула станцию – никто не ожидал, что все произойдет настолько скоро. Кто-то из гаскарцев точил клинок, кто-то прощался с семьей, обещая вернуться как можно быстрее. Но таких были единицы. Хан, Тимур, Алмаз и Тагир нависли над вручную нарисованной картой метро, которую когда-то составил сам предводитель маадинов. Латика тоже старалась разглядеть, на что именно все смотрят, поэтому протискивалась сначала между одними, затем между другими, но из-за нехватки роста скоро бросила это занятие и кинулась в край юрты, найдя что-то более интересное.

– А почему именно Горки?

Хан выпрямился и свернул карту.

– На это есть несколько причин. Во-первых, предводительница племени – мой друг, и я точно знаю, что у нее есть кристалл. Я сам ей его отдал. Во-вторых, – теперь Хан подошел к Латике и выдернул из ее зубов то, что она так рьяно пыталась разгрызть. Это была книга. – Горки – следующая от нас станция, а значит, не составит труда добраться до нее в целости и сохранности. И, в-третьих, – Хан поставил книгу на место в полку и поднял Латику с пола, – тебе не помешают их боевые знания и силы.

– Конечно, куда же без корыстных целей! – усмехнулся Тагир, за что и получил от Хана свернутой картой по голове. Не успел предводитель маадинов улыбнуться своей проказе, как и сам получил по голове книгой, до которой сумела-таки дотянуться Латика. Озадаченно потерев ушибленное место, Хан объявил:

– Все! Пора в путь!

До Горок отряд добрался быстро и без проволочек. И, на этот раз, Латика не исчезала в туннелях, а все время держалась рядом, преимущественно около Тагира. Алмаз и Тимур всю дорогу травили какие-то истории и даже вспоминали анекдоты про метро еще тех, довоенных времен. Особенно смешной ему показалась история про лампочку. И только Хан задумчиво вел вперед свой отряд, практически ни разу не обернувшись. Что-то его все-таки беспокоило.

– Ты слышал?

Уже на подступах к станции Хан замер на месте, придержав рукой Тагира. Это был рык животного. Рык, который не был знаком никому, кроме Латики. Девочка встрепенулась и запрыгнула на руки к Тагиру, прижав к его губам свой маленький указательный пальчик. Рык повторился. Девочка завертела головой и посмотрела куда-то вдаль.

– Латика, что это?

Тагир взглянул на обеспокоенную малышку, но та мотала головой и продолжала молчать. Раздался еще один рык, и она соскочила, нырнув вправо по туннельной развилке, прямо к станции Горки.

– Латика! – крикнул ей вслед Хан. – Тагир, Алмаз, Тимур – за мной! Остальные будьте начеку!

Все четверо побежали вслед за шустро уносящимся ребенком. Тагир на ходу надевал когти, а Алмаз и Хан уже обнажили свои мечи. Племяннику султана повезло больше – в закутке своей юрты Хан нашел для него немного патронов. Тьма поглотила туннель полностью, хотя свет определенно должен был гореть. Только когда Хан зажег фонарь, они увидели два мертвых тела, валявшихся у блокпоста. Хан присел около одного из них и посветил на одежду.

– Это охрана с Горок. Тело еще теплое. И кто-то их явно покромсал. Возможно, яланганы…

– Кто?

– Яланганы, – повторил Хан. – Наемники!

– Похоже, что у нас проблемы.

Тагир осторожно побрел вперед по туннелю, освещая путь, в попытке найти доказательства этого предположения. И он нашел. Еще два тела лежали метрах в пяти от предыдущих.

– Тагир!

Алмаз прыгнул на пастуха, заметив, как несколько человек, скрывавшихся за телами трупов, поднялись и начали палить без разбора. Это было внезапное нападение, спровоцированное лишь неожиданным появлением отряда в туннелях. Но нападавшие не знали, что те тоже были вооружены.

Хан первым бросился к нападавшим, поскольку был ближе всех к ним. Ударив тупым основанием меча по руке стрелявшего, он обезоружил его и скрылся в темноте, как умел. Со вторым пришлось несладко – отстреливаясь, тот не оставлял никаких шансов подобраться к себе, пока патроны в пистолете не закончились. Этого времени Хану хватило, чтобы вонзить меч в ногу стрелка.

Тимур подался вперед, выставив оружие перед собой. Явно озадаченные образом племянника султана, яланганы немного растерялись и не сразу поняли, что к чему. Когда пистолет на Тимура был все же наведен, в руку стрелявшего вцепилась Латика, как всегда, неожиданно появившаяся на станции. Тот пытался стряхнуть ее, а сам кричал во все горло:

– У них девчонка!

Хан выпорхнул из темноты и помог Латике, скользнув стальной яростью по руке ялангана, как по маслу. Двое оставшихся двинулись на Тагира с Алмазом, и те кинулись врассыпную. Пули яланганов полетели следом. Когда пистолет одного из них бессильно защелкал, Тагир со своими когтями был тут как тут – и первая кровь окропила лезвия.

Еще один негодяй бросился бежать, чтобы спасти свою жизнь. Кинуть кинжал ему в спину Тагиру не позволяла совесть, поэтому он прицелился в ногу. Беглец рухнул. Тагир хотел как можно скорее дойти до упавшего, но не успел – тот уже вытащил пистолет и пальнул себе в голову.

– О, Господи! – Тагир отскочил от вырвавшихся ему навстречу брызг крови. – Что ж такое-то?

Когда все стихло, он вернулся в туннель, застав всех своих друзей живыми.

– Такое ощущение, что теперь за нами идут по пятам…

Хан обернулся.

– Я бы даже сказал, на шаг впереди. Тимур, беги за остальными, а мы двинемся дальше. И спрячьте Латику! Нужно попасть на Горки, пока не поздно.

Крики борьбы и выстрелы были слышны уже издалека. По счастливому стечению обстоятельств, группа яланганов все еще возились у подступов к станции, прикрывая тех, кто уже вольничал на ней. Превозмогая отчаяние, Тагир с ревом бросился на пока что ничего не подозревающих наемников. С необузданной свирепостью он выплевывал кинжалы из правой руки и технично проходился по шеям, рукам, головам, левой, прорываясь к станции.

– Хан, слева!

Алмаз прикрывал Хана на каждом этапе смертельного забега перед стреляющей стеной наемников. Те из яланганов, кто уже был на станции, слышали только звуки вихря вертящихся клинков, отголоском которых становились адские муки падающих наземь. Жители Горок, пораженные тем, как три незнакомца с холодным оружием напрочь задавливали отстреливающихся наемников, никак не могли решить для себя – враги это или друзья. Однако громогласный голос Хана живо отрезвил всех и принял решение за них:

– Пора!

Тагир быстро нащупал выступ станции, предвкушая смерти тех, кто, по его мнению, был олицетворением всех его бед. Гнев снова совладал над разумом, и остановить его уже было невозможно. Так казалось. В центре самой станции разворачивалось еще более кровавое действо. Яланган, превосходящий остальных по силе и мастерству, расстреливал любого, кто пытался приблизиться к нему. Он хладнокровно жал на спусковые крючки своих орудий, убивал и добивал, как черный дьявол, восставший из пепла.

Золотая маска скрывала его лицо. В тиснении металла, плотно прижатого к овалу лица, выступали золотые косы бровей, сходившихся в ромбовидной эмблеме на переносице. Наносник был исписан арабскими надписями, а нижняя часть маски, исполненная в виде волнистого платка, затягивала все, вплоть до самой шеи.

С грацией черного ворона наемник порхал от одной горы трупов к другой, делая заготовки падали на необозримое будущее. Голова, сердце, голова, сердце – этот монстр был избирателен в каждом своем выстреле, словно помешавшийся математик, вычерчивающий траектории пуль по точнейшим расчетам.

Глаза и ноздри Тагира расширились, ноги словно налились вторым слоем мускульной массы, и он, недолго думая, назначил этого человека главной своей целью. Однако трехсекундное возрождение силы в теле пастуха тут же сокрылось в глубочайшие недра, поджав хвост перед убивающим мастером.

– Тагир, нет! – выкрикнул Тимур, заметив выражение лица друга.

Тагир даже не успел воспользоваться своей яростью, поскольку уже бессознательно был откинут четырьмя озлобленными пулями, пригвоздившими его к земле.

«Что это было? Черт! Как же больно! Неужели, он так быстро? Я даже ни одного замаха не успел сделать, как он почувствовал, что я?.. Плечо? Ты живо? А что с моим ухом? Кажется, у меня их теперь три – два справа и одно слева. Так. А без чего я еще остался? Ага, нога. Чувствую эту паршивую боль. И живот. Вот тебе и загадка – два пупка и два уха, кто это? Правильно, Тагир. Хан, куда ты бежишь? Алмаз что-то кричит. Что вы так смотрите на меня? Я тут сам себя рассмешить пытаюсь. А вам не смешно? Вот Камиля-то обрадуется, будет папку дырявым называть… Хааххх-кха-кха-кххх»…

Кровь изо рта хлынула Тагиру на продырявленное плечо. Рядом сидел Алмаз, пытаясь повернуть другу голову, чтобы тот не захлебнулся. Хан в панике пытался догнать главаря яланганов, который уже минут пять, как скрылся. Отряд маадинов зачищал станцию. Битва окончилась…

«Ой. А ты что за создание? Ангел? Нет, ангелы в метро не спускаются. Что вам тут делать? Вы, наверное, нас даже не видите со своих небес. Сквозь такую-то толщу земли как нас разглядеть? Но если ты не ангел, то кто? Может, гурия? Тогда где остальные семьдесят? СТОП! СТОП! СТОП! Если ты гурия, значит, я умер? А где же вся моя жизнь, пролетающая перед глазами? Где самые важные моменты? Где ад и рай, в конце концов? Хотя, ад я уже видел, можно сразу с рая начать… Ой, нет. Ты, конечно, красива, но мне же дочь надо спасти. Так что ты иди-ка пока за другими посмотри, вон нас тут сколько лежат. Все, пошел я…»

– Он приходит в себя!

Девушка в жемчужной атласной мантии с накрытой головой смотрела с улыбкой на Тагира, изо рта которого текла слюна, смешанная с кровью.

– Эй, герой! Ты меня слышишь? – девушка пощелкала большим и средним пальцем у лица Тагира. – Кажется, он еще ничего не понимает. Отнесем его ко мне…

Смазанная картинка постепенно принимала четкие очертания. К горлу подступала тошнота, но Тагир немного поборолся с ней, и та отступила. Место, где он очнулся, казалось ему неизвестным, но пахло здесь очень приятно. Либо хозяин этой юрты чересчур ухаживал за собой, либо…

Тагир попытался подняться. Все четыре раны, словно сговорившись, сразу отчетливо заныли. Пришлось снова лечь, чтобы они успокоились. Тагир осмотрел свое тело. Раны были забинтованы. Он еще раз попытался встать, когда заметил, что кто-то вошел в юрту. Картинка снова смазалась, и Тагир не смог разглядеть лица этого человека. Зато вновь потянуло уже знакомым ароматом – все-таки шлейф исходил от этого человека.

– Ты что, очнулся? – губы на лице человека зашевелились, но Тагир не мог разобрать, что он там говорит. – Тебе нужно еще поспать, подожди…

Тагир попытался отмахнуться от человека, но лишь дважды ударил воздух. Затем он почувствовал, как нежные пальцы давят на его шею и грудь, и он снова отключился.

Второй раз просыпаться было приятнее. Боль чувствовалась уже не так остро, и даже взгляд не подводил – теперь Тагир все видел четко. Юрта была неплохой – большой шкаф, зеркало у входа и столешница, заполненная различными цветными колбочками и сосудами. И это явно была не мужская комната. Тагир в очередной раз попытался встать – нужно было предупредить остальных, что с ним все в порядке, и расспросить, что же все-таки произошло? Он спустил на пол левую ногу, затем правую и аккуратно поднял корпус. Однако не успел упереться руками в кровать, чтобы подняться, как услышал:

– Ну и что ты творишь?

Тагир обернулся.

Перед ним стояла девушка, которая показалась ему знакомой.

Она была одной из тех девушек, в которых, кто бы ни увидел их, влюбляются сразу, с первого взгляда. Влюбляются в естественную красоту, которую не способны сокрыть даже самые страшные трагедии человечества. В любом бесконтрольном хаосе, даже таком, как мир две тысячи тридцать третьего года, она все равно выглядела прекрасно.

Платиновый водопад ее волос аккуратно растекался неровными линиями по плечам и далее, к восхитительному изгибу талии, угадываемому под жемчужной атласной мантией. Большие, круглые глаза с изумрудным оттенком возбуждали какой-то искрой жизни, а розовые пухлые губы доброжелательно изгибались в нежной улыбке. Щеки девушки были круглыми и румяными, кончик носа с плавными очертаниями слегка вздернут, а на округлых ушках болтались большие серьги с восточным овалом и зелеными камнями. Ее красота и весь этот серый мир вокруг были несочетаемы. Это было словно столкновение двух бесконечностей – мертвой пустыни и глубокого-голубого океана, чьи линии – берег земли и волна воды – соприкоснулись здесь и сейчас, в юрте, в которой спал Тагир. Ее зеленый взгляд сладко ударил по памяти. Наконец он вспомнил.

– О! А ты что тут делаешь?

– Прости? – не поняла девушка.

– Я видел тебя, когда был одной ногой в… ну ты понимаешь.

Девушка мило улыбнулась. Это была хорошая улыбка. А если бы не четыре раны в теле, Тагир счел бы ее и вовсе неотразимой.

– Что ж, приятно осознавать, что о тебе кто-то думает, даже находясь в глубокой отключке, – девушка приспустила с головы капюшон, стряхнула приглаженность со своих платиновых волос и подошла к Тагиру. – Я – Эжени.

– А я э… я а…

– Ты нэсх. Я знаю, мне Хан сказал. Повернись-ка.

Девушка присела рядом с пастухом и повернула его к себе спиной.

– Вообще-то, я – Тагир. Это просто Хан меня так называет. Ай!

Девушка вдавила палец в точку на пояснице мужчины, что на деле оказалось не особо приятным.

– Тебе нужно еще немного отдохнуть. Только после этого мы приступим к тренировкам.

Тагир резко обернулся от удивления, а затем скривился в лице. Все-таки боль еще полностью не ушла.

– К тренировкам?

Девушка поднялась с места и подошла к выходу.

– Да. Хан мне все рассказал – кто ты и что с тобой нужно делать.

– Так нечестно. Если ты все обо мне знаешь, я тоже хочу это знать!

Девушка вздохнула:

– Тагир. Житель Авиастроительной, по профессии – пастух. Назначен на позицию нэсха предводителем племени Маадинов. Прошел уже одну стадию обучения…

– Стоп!

Девушка снова улыбнулась:

– Я пошутила. Обо мне ты еще узнаешь. А сейчас полежи. Я позову твоих друзей.

Тагир снова прилег на кровать и посмотрел в потолок – явно приятное и волнительное чувство скапливалось сейчас в его теле, где-то в районе живота. И это очень сильно его пугало.

Первой в юрту заскочила, естественно, Латика. Она тут же попыталась прыгнуть на Тагира, но Хан вовремя остановил ее, схватив за шиворот так, что ножки несносной девчонки заболтались в воздухе.

– Тише-тише! Еще убьешь парня.

Когда Латика немного успокоилась, Хан отпустил ее. Та подошла к Тагиру и лизнула его.

– Ну как ты? Живой?

– Живой!

– Что ж ты, брат, творишь-то? Совсем жить надоело? – был немного раздосадован Алмаз, вошедший следом за Ханом. Тагир немного потупил взор, поскольку не совсем понимал, о чем идет речь.

– Да я, честно, не помню что произошло. Что это было-то?

– Я не знаю, кто это, – подхватил Хан, – но он пригвоздил тебя, как щенка. Чувствуется техника яланганов, и это очень плохо. Нет никого опаснее их. Никто и никогда не знает, где они находятся. Они могут жить где угодно – среди людей или на поверхности. И ты даже знать не будешь, что это они. Другой вопрос, кто их нанял? И откуда они знают про дочь гариба?

Образы в голове Тагира сразу встали на свое место. Он вспомнил события, произошедшие на станции и понял теперь, как оказался здесь.

– Тебе повезло еще, что он не убил тебя! – отозвался племянник султана.

– Это-то и странно, – подтвердил Хан. – Зная яланганов, они бы никогда не позволили себе такой оплошности.

– Значит, ты ему нужен, Тагир, – подытожил Алмаз. – И у нас еще меньше времени, чем мы думали.

– Ладно, не будем о грустном! – завернул тему Тагир. – Вы с предводителем Горок говорили? Какие условия?

Хан улыбнулся:

– Предводитель оказался на удивление сговорчив. Лично обещал научить тебя своей технике. А ты что, не разговаривал с ней по этому поводу?

– С ней? – Тагир задумался. – То есть, как с ней?

– Эжени, – зашептал Алмаз. – Предводительница племени. Я же говорил тебе о ней! И хочу сказать, – Алмаз заиграл руками у груди, – ничего так предводительница!

Алмаз с Тимуром рассмеялись.

– Перестаньте паясничать, клоуны, – живо приструнил их Хан, а затем снова обернулся к Тагиру. – В общем, ты отдыхай. Все остальное – завтра. Вперед, парни. Не будем мешать нашему горе-герою.

Латика недовольно зашипела на слова Хана, и тот сразу поднял ее на руки.

– Конечно-конечно! Как же мы про тебя забыли. Я хотел сказать, парни и девочки!

Латика заулыбалась, и они с Ханом вышли из юрты. Алмаз похлопал Тагира по плечу и тоже отправился следом. И только племянник султана остался, присев на край кровати.

– Тагир, скажи, мы с тобой друзья?

Пастух немного удивился этому вопросу.

– Конечно, даже больше! Мы, можно сказать, братья!

– Тогда, что за двойную игру ты ведешь?

Тагир немного заерзал на кровати.

– Ты о чем?

Тимур оценивающе взглянул на раненного друга и без лишних предысторий достал амулет, который оставила Тагиру его дочь.

– Что это такое?

– Откуда это у тебя?

Тагир коснулся груди. Ошибки быть не много – амулет был его.

– Сдается мне, ты знаешь нечто большее об этом источнике. Но делиться информацией почему-то не хочешь…

Тагир повесил амулет на шею и спрятал его под футболкой, а затем осторожно вытянулся на кровати.

– Тимур, поверь мне, я знаю не больше твоего. А это – подарок от дочери. И что это за амулет – для меня такая же загадка.

– Ну, конечно!

Племянник султана резко встал с кровати, но Тагир придержал его.

– Тимур, как только я что-то узнаю, я обязательно об этом расскажу. И тебе – в первую очередь. Только не надо раньше времени тормошить Хана и остальных. В этой истории вопросов и так больше, чем ответов, и сейчас еще одна загадка ни к чему.

Тимур немного отошел, но все еще был серьезен.

– Хорошо, я не стану ничего говорить. Но, прошу тебя, делись всем, что ты знаешь, хотя бы со мной. Мы же, как ты говоришь, братья…

– Договорились…

– И еще. Если я узнаю, что ты как-то завязан с наемниками, я молчать не буду. Хан дал мне второй дом, и терять его я не намерен…

С этими словами племянник султана покинул юрту, а Тагир немного расслабился и постарался уснуть.

– Ты не спишь?

Тагир открыл глаза, услышав уже знакомый женский голос.

– Теперь нет…

По выключенному свету и полной тишине Тагир понял, что все уже давно дрыхнут, да и сам он проспал немало. По его расчетам, девушка лежала где-то на полу.

– Прости, мне не спится, и я подумала…

– А что ты тут делаешь?

Тагир смотрел в темноту перед собой, и сначала ему казалось, что он разговаривает сам с собой.

– Ну, вообще-то, это моя юрта, – раздался саркастический укор от девушки.

– Тогда, я могу уйти…

– Не надо. Я сама скоро уйду. Просто все уже давно спят, а мне не спится…

– Странные разговоры в темноте, – вздохнул Тагир.

– Да уж, – подтвердила Эжени. – Нечасто встретишь такого безумца, как ты…

Тагир встрепенулся, оперся на локоть и посмотрел туда, где, как ему казалось, лежала девушка.

– Это почему же я безумец?

– Да потому что только безумцы рискуют своей жизнью, спасая абсолютно незнакомых ему людей.

Тагир снова прилег на кровать.

– Оригинальное «спасибо!»…

– Ага…

– Так ты, значит, и есть предводительница племени?

– В чистом виде.

– А что ж ты сразу не сказала?

– А как, по-твоему, это выглядело бы? «Привет, тебя тут подстрелили и ты уже почти умер, кстати, я Эжени – начальник станции. Ну, все, удачи…»

– Ах, вот так вот значит, да? Без меня, меня похоронили?

– Обычно противостояние наемникам так и заканчивается.

– Похоронами?

– Ага.

– Интересно, – снова глубоко вздохнул Тагир. – Нужно будет записать куда-нибудь большими буквами: «Опасайтесь яланганов! Встреча с этими животными заканчивается похоронами!» – Тагир попытался придать своему голосу более нудный характер, от чего девушка рассмеялась в темноте. Тагир тоже улыбнулся. Хоть и странно, но разговор между ними складывался. – Кстати, откуда такое красивое имя? Обычно я слышу – Роза, Алия, м-м, Розалия. А тут вдруг Эжени?

– Ты что-то имеешь против Розы или Алии? Вообще-то так зовут моих сестер!

Тагир запнулся:

– Ой, прости, я не хотел…

Тагир почувствовал, как девушка улыбнулась.

– Да шучу я, расслабься. Нет у меня сестер. Это отец меня так назвал. Он очень любил всякие редкости, в том числе и имена. Он меня, собственно, всему и учил. Сына хотел, – девушка немного задумалась, а затем словно опомнилась. – О! А хочешь, первую тренировку прямо сейчас проведем?

Тагир насторожился.

– Что значит, тренировку?

Девушка встала с пола и присела на край кровати.

– Тагир, не тупи! Где-нибудь болит?

Тагир приподнялся.

– Ага! Везде!

– Хорошо. То есть нет, конечно, не хорошо, но годится. Дай свою руку. – Тагир почувствовал, как холодная рука Эжени коснулась его и потянула к себе, переложив его ладонь на ногу. – Вот. Здесь есть точка, которая приглушит боль в ноге. Жми на нее…

Тагир аккуратно придавил пальцами указанное на коленке место и немного помассировал его.

– Да не так!

Эжени резко откинула его руку и со всей силы надавила на точку. Тагир скрючился от боли и еле-еле сдержал за зубами писклявый стон. А затем, тело расслабилось.

– Ну, как?

Тагир потер зажатую точку.

– Вроде, отпустило.

– Вот видишь! Эта точка увеличивает болевой порог, и боль чувствуется меньше.

– Здорово! А есть точка, которая полностью избавит от боли?

Эжени улыбнулась:

– Как ни странно, но есть.

– И где же она?

– Сейчас…

Девушка вскочила с кровати и вышла из юрты. Тагир недоуменно смотрел на все происходящее, но ничего не мог поделать. Ему оставалось лишь ждать. Наконец девушка вернулась с толстенной книгой.

– Что? Эта точка находилась где-то в соседней юрте? – не удержался Тагир.

– А что, у тебя уже вся боль прошла?

– Нет.

– Ты ответил на свой вопрос! – девушка снова присела рядом.

– А, ну значит, нужно как можно сильнее шандорахнуть себя толстенной книгой по голове, и все пройдет?

– И снова ты не угадал! – девушка развернула книгу и положила ее на ноги пастуху. – Вот! Читай! Ты же все равно не спишь! Тогда все и узнаешь. А завтра проверим!

Тагир уперся в книгу и попытался прочитать заголовок, но отсутствие освещения не позволяло этого сделать. Тагир даже не успел снова съехидничать, как тут же получил в руки фонарь. Он тяжело вздохнул, пролил поток света на страницу и принялся читать.

– Основы точечного мастерства. Автор – Гэ Юртаев.

– Это папа мой! – гордо заявила Эжени.

– Ох, чувствую, что где-то разводят меня. А где – понять не могу…

Девушка вскочила с места с улыбкой:

– Никакого развода, Тагир. Только правильная мотивация! Читай! А утром будем практиковаться.

– А ты куда?

– А я спать! – Эжени деланно зевнула. – А то что-то сон одолевает…

– Ну конечно, теперь-то…

Девушка на секунду застряла в проходе и еще раз взглянула на Тагира.

– Тагир, у нас мало времени. Скорее всего, я обучу тебя одному, максимум двум приемам. Поэтому чем больше ты прочитаешь, тем больше мы проведем часть этого времени вместе…

– Тогда я, пожалуй, остановлюсь на введении…

– Тебе решать, – девушка хмыкнула и грациозно упорхнула, оставив Тагира наедине с книгой.

Утром Латика застала Тагира в неординарной позе.

Уснув еще ночью, он, в сидячем положении завис над первой страницей книги, на которую уже обильно стекала сонная слюна. Почувствовав, как что-то острое уткнулось ему в нос, Тагир очнулся и вытер губы. Латика расплылась в своей детской улыбке, убрав палец которым она тыкала Тагира, за спину.

– А, это ты, доброе утро… – мужчина потянулся, а затем окончательно сбросил с себя всю сонную заторможенность, резко опустив руки. Обняв Латику за плечи, он аккуратно спустил ноги с кровати и поднялся. Ее маленькая ручка утонула в его ладони. – Пойдем к остальным. Я так есть хочу!

По станции уже разносился приятный аромат, а все подопечные Хана занимали места за большим столом. Тагир еще немного хромал, поэтому шел медленнее остальных. Латика же держала его руку обеими своими и повисала каждый раз, когда тот делал несколько шагов. Добравшись до обеденного шатра, Тагир быстро поприветствовал всех сидящих и так же быстро сел за стол, стрельнув заинтересованным взглядом в сторону Эжени, которая колдовала над казаном.

– Извините, ребята, бульон сегодня не получается. Запасов воды все меньше и меньше. Если так пойдет и дальше, через месяц, а то и через два, мы все тут окочуримся.

– Не волнуйся, Эжени, – обрадовался Хан поставленной перед ним порции с мясом. – Тагир над этим работает!

– Мы все над этим работаем. Но сейчас очень хотелось бы пожевать…

Голодным взглядом Тагир наблюдал за тем, как шустро Эжени расставляла тарелки с едой перед Алмазом, Тимуром, Латикой и остальными гаскарцами Хана. До него очередь дошла в последнюю очередь.

– Ты уж тогда, Тагир, не подведи! – подошла к нему Эжени и поставила тарелку на стол.

В посуде мужчина увидел не совсем то, а точнее, совсем не то, что ожидал увидеть. Медовая жижа с торчащими из нее подземными корнями, которыми Тагир обычно кормил баранов, выглядела не очень аппетитно.

– Что это? – пастух приподнял тарелку перед собой и понюхал ее содержимое. – Пахнет, как что-то несъедобное…

– Съедобное, Тагир, съедобное. – Эжени сняла с себя фартук, платок с головы и присоединилась к остальным. – Специальный рецепт урманов. Тебе нужно поправляться, а здесь очень много полезного. Ты, кстати, знал, что урманы не едят мяса?

– С этими вопросами к Тимуру. Он все боялся, что урманы его скушают… А у этого блюда хоть название есть?

– Ты действительно хочешь его узнать? – поинтересовалась Эжени.

Тагир быстро оценил содержимое всех тарелок и понял, что помимо него мясо не ела только она.

– Нет, спасибо, – он с надеждой посмотрел на тарелку Латики. – Может, поменяемся?

Вычислив коварную задумку, Латика быстро потянула тарелку к себе и смачно зажевала. Люди за столом хором захохотали.

– Ладно. – Тагир обиженно оттолкнул тарелку и встал из-за стола. – Я пока по станции прогуляюсь.

Однако прогуливаться долго не пришлось – уже через минуту Эжени догнала его. Стоя рядом, она подняла глаза к лицу Тагира и выглядела весьма смущенно, держа в руках знакомую посудину с кашей.

– И что, прикажешь с ложечки тебя кормить?

– Вообще я парень самостоятельный. Но когда речь заходит о такой вот еде…

– Ну, иди, иди сюда… – Эжени сделала пару шагов к Тагиру и зачерпнула в ложку отвратную жижу. – Давай. За маму, за папу…

– Ха-ха! Очень смешно!

– Ладно. Хочешь, чтоб все серьезно было? Хорошо, тогда приступим!

Эжени резко изменилась в лице. Тагир был в легком шоке от этой девушки – от состояния нежности к состоянию боевой готовности она переключалась так, словно за это отвечала определенная кнопка, нажав на которую из Эжени-хозяйки она превращалась в Эжени-воина. Девушка уже поставила тарелку на пол. Уровень суровости за это время не спал ни на йоту.

– Итак, забудь все, что ты знал об оружии! Теперь, руки – твой главный защитник в бою!

Девушка вплотную подошла к Тагиру, который все еще улыбался и быстро нанесла несколько ударов по его груди. Тагир, как стоял, так и рухнул на землю – с той же идиотской улыбкой на лице. Все его мышцы словно застыли, но он четко понимал, что происходит. Эжени присела у его изголовья.

– Первое, чему ты должен научиться, – это самозащита. Когда ты видишь безоружного противника, это не значит, что он ничего не сможет сделать. Поэтому всегда старайся предугадать его действия. А то кто-нибудь обездвижит тебя и накормит какой-нибудь противной кашей.

Эжени подняла тарелку с пола и заложила ложку с кашей в приоткрытый рот пастуха. Только глаза его двигались в злобе и отвращении к еде, все остальное, увы, оставалось неподвижным. Эжени зачерпывала ложку за ложкой и уже не выглядела так сурово, когда тарелка опустела. Дождавшись, когда Тагир прожует, Эжени надавила на несколько точек на шее, и мужчину отпустило – все тело тут же расслабилось, оставив общий спазм от проведенного приема позади. Тагир откашлялся. Во рту оставался неприятный привкус только что проглоченной каши, и весь его гнев тут же вырвался наружу:

– Ты что, издеваешься?! Так же и убить можно! Ты обо мне подумала? О моем ребенке подумала? О Латике, в конце концов, подумала? Ты хоть о чем-нибудь думала?

Тагир осекся. Он снова увидел это строгое лицо Эжени и, после череды знакомых ударов, опять оказался в обездвиженном положении.

– Людям, нужно доверять, Тагир. Я бы никогда не рискнула твоей жизнью. Полежи пока тут. Позже поговорим.

Эжени хлопнула Тагира по плечу, забрала пустую тарелку и ушла, оставив его закованным в собственные мышцы.

Ему пришлось пролежать так около получаса. И это были самые долгие и неподвижные полчаса в его жизни. Сначала он злился на Эжени и на ее неуправляемое поведение, затем на султана, на гарибов, на чертовых наемников, которые чуть не лишили его жизни. Когда Эжени вернулась, в Тагире бурлила гремучая смесь эмоций, главной из которых была злость в первую очередь на самого себя.

Эжени была не одна. Несколько воинов обступили ее со всех сторон.

– Так, берем его и тащим ко мне в юрту. Ты уж прости, дорогой, что так все получается, – обратилась она к Тагиру. – Но ты сам захотел жестких и решительных мер.

Эжени проконтролировала погрузку пастуха и отправилась следом за своими людьми, которые тащили все еще неподвижное тело. Когда его внесли в юрту, Эжени нажала на несколько точек у шеи парализованного и скомандовала:

– Сажайте его на стул.

Тело Тагира снова налилось силой. По крайней мере, он почувствовал, как из заточения освободились мышцы лица и рук. Он выдохнул, но промолчал. Руки постепенно обросли свободой движения, а вот ног он все еще не чувствовал. На Эжени он старался не смотреть.

– Что? Злишься? Имеешь право. – Эжени подвинула к Тагиру небольшой столик и положила перед ним книгу. – Ноги пока останутся неподвижными. Хочешь узнать, как освободить их, – читай книгу. Только она очень толстая. Ты уж поднапрягись, поищи. А для большего энтузиазма я оставлю здесь это. Пусть будет стимулом. По крайней мере, если уж совсем проголодаешься, сможешь доползти.

Тагир проследил за движениями Эжени, которая спустилась на одно колено и поставила перед входом тарелку с мясом.

– Я что, похож на пса?

– Нет, не похож. Именно поэтому я и надеюсь, что ты справишься с этим заданием.

– А ты не боишься, что я справлюсь и уйду?

– Меня, Тагир, пугать не надо. Ты лучше скажи об этом Хану, который возлагает на тебя слишком большие надежды. Или Латике…

Юрта опустела, и Тагир снова остался один на один со своими размышлениями и толстенной книгой.

– Ты прости, Хан, но иногда мне кажется, что он такой же бестолковый, как бараны, которых пасет!

Пока Тагир экспериментировал с опасными точками на своем теле, Хан, Алмаз, Тимур, Латика и Эжени собрались в гостевой юрте, чтобы обсудить последующие действия.

Девушка замолчала, разглядывая тыльную сторону своей ладони.

– Ты думаешь, мы зря тратим на него время?

– Я не знаю. Да, он добрый и справедливый. И, раз уже столько прошел, вряд ли бросит все на полпути. Просто иногда ему нужно напоминать о том, ради чего это все делается! А это уже становится похожим на возню с ребенком.

– Тогда вам нужно отправиться с нами, – подхватил разговор Алмаз. – Поскольку, вы единственная, кто управляется с его мерзким характером.

– С этим проблем не будет. Вы можете рассчитывать на любую мою поддержку, – выдохнула Эжени и поправила выбившуюся прядь платиновых волос. – Меня смущает другое – не теряем ли мы время, проводя все эти тренировки? Соглашения соглашениями, но кто знает? Может, в Султанате уже такое творится, что нам не пробиться туда никогда?

– А кто сказал, что источник находится на территории Султаната? – засомневался в словах Эжени Тимур.

– Я не знаю этого наверняка, но, сдается мне, у нас его точно нет. Сегодня пересох еще один подземный родник. Даже гнилая вода становится нам недоступной. Если засохнет последний, наше существование – только вопрос времени.

– Вы все еще думаете, что в этом виноват мой дядя? – почесал макушку Тимур.

Хан приподнялся с места и зашагал по юрте в привычной ему манере.

– Не будем делать поспешных выводов. Мы ни в чем не уверены, Тимур. Просто готовимся ко всем возможным вариантам. Но, – Хан задумался, – я тебя ни разу об этом не спрашивал. Что, если твой дядя…

– Если мой дядя все же нанял наемников и ему все известно?

– Да, – выдохнул Хан.

– Можете мне доверять, я на вашей стороне. Разве что, я попрошу вас, чтобы вы не трогали его, если это вдруг окажется правдой. Это же мой дядя, пусть и не самый лучший.

– Это я тебе гарантирую, Тимур.

– Тогда, я с вами до конца!

– Хорошо! Сначала постараемся завершить все по написанному. Недаром наши отцы встречались с гарибами. Думаю, им было известно многое. А если говорить о дальнейшем пути нэсха, то как обучить Тагира оружейному мастерству? Палить из ствола каждый может, а вот думать как наемники могут только наемники.

Эжени задумалась. На какое-то короткое время она словно отстранилась от остальных и погрузилась в свой мир, пытаясь найти правильное решение в данной ситуации.

– Есть у меня один знакомый наемник. Он из урманов, живет в лесу недалеко от станции. Но он уже давно ни с кем дел не имеет. Думаю, с ним я смогу договориться. Он должен мне.

– Это было бы просто замечательно, Эжени! – сказал Хан решительно. – А мы пока перешерстим все книги по истории города. Уверен, там найдется хоть какая-нибудь информация об источнике.

– Хорошо. Только бы Тагир нас не подвел, – задумчиво выдохнула Эжени.

За несколько часов Тагир преодолел всего пару страниц, да и те были с картинками. Ответа на нужный вопрос он, естественно, не отыскал. Нажимая на точки, изображенные в книге, он случайно привел себя к расслаблению ягодичных мышц, из-за чего сидел некоторое время, как будто в тарелке с кашей, но активировать свои ноги так и не удалось, – мясо в тарелке осталось нетронутым.

– Ну, как чтиво?

Когда Эжени вошла в юрту, Тагир удержался от желания посмотреть на нее, сделав вид, что занимается совершенно обычным для него делом.

– Интригует. И, что главное, очень подходит для чтения в сидячем положении, если ты понимаешь, о чем я.

Тагир развернул книгу и указал Эжени на вырванные страницы. Эжени сначала прищурилась, рассматривая, на что именно указывает ей Тагир, а затем словно опомнилась.

– Ах, ты об этом? Здесь была очень важная информация, которую нужно было скрыть от посторонних глаз.

– Конечно. Например, как отбросить костыли в сторону и идти, особенно, если ты слеп, а не парализован.

– Я не совсем понимаю, к чему ты клонишь, – прикинулась простушкой Эжени. – Но ты действительно слеп, Тагир, если до сих пор не справился с этим заданием. Подсказку дать?

– Только если это номер страницы и строки. А уж сверху или снизу, я сам догадаюсь…

– Вижу, ты все еще не настроен разговаривать. Хорошо, тогда я пошла спать. Не вставай, – шуточно выставила руки перед собой Эжени, словно хотела остановить встающего Тагира. – Не нужно провожать…

Когда Эжени ложилась спать, она думала об отце. О его постоянной манере паясничать, грубо высказываться, и при всем своем вздорном характере – нестандартно мыслить. Она вспомнила о своем первом и последнем спуске в метро, когда люди неслись, как прокаженные, в панике мечась по станции, а отец, словно клоун, расхаживал между ними, пытаясь хоть как-то развеселить безостановочно плачущую ее. Она помнила, как он схватил шапку с чьей-то головы и, склонившись в глубоком поклоне, пригласил ее на танец. Сейчас она понимала, что это было странно – взрослый мужчина с маленькой девочкой, танцующие посреди хаоса под звуки маленькой пиликающей коробочки с синим экраном. Но тогда это было волшебно. Слезы остановились сами собой, и вместо них нахлынуло предвкушение чего-то нового в ее жизни. Потом отец еще сотни раз прибегал к этому нестандартному способу успокаивать ее, но самым запоминающимся был тот, первый. Тагир был чем-то похож на него. Хотя, сейчас он, конечно, больше походил на капризную девчонку, которую тоже нужно было успокоить. И Эжени знала, как это сделать. В ее характере не было заложено женских мыслей о беспрекословном покорении мужчине. Ей нужен был кто-то, кто смог бы и сам в такой странной манере укротить ее. Кто-то, похожий на отца. Кто-то, кого издали напоминал Тагир, который все же сумел удивить ее уже на следующее утро…

Проснувшись, единственное, что смогла сделать Эжени, – это поднять свою голову. Когда проснулся Хан, единственное, что смог сделать он, – пошевелить ногой. Когда свои глаза открыл Алмаз, все, что он чувствовал, – только странную дрожь в руке. А Тимур и вовсе не смог пошевелить ничем – он только открыл глаза и свернул губы в трубочку.

– ТАГИР!!! – соединился в одно целое крик сразу нескольких голосов, донесшихся из юрт.

Когда Латика услышала знакомые голоса, она немного растерялась, не зная точно, к кому кинуться на помощь в первую очередь, и еще долго металась по юрте в ожидании нового выкрика. Тагир приостановил ее и успокоил, погладив по щеке.

– Придурок! – осматривала свою комнату Эжени. И ее взгляд сразу уперся в записку, прикрепленную к внутренней стене юрты: «Хочешь встать? Спроси меня, как!».

Придурок не заставил себя долго ждать. Уже через несколько минут он спокойно стоял на своих двоих, перегораживая проход в юрту Эжени.

– Как заставить человека мучиться всю ночь напролет, задаваясь одним и тем же вопросом, хотя ответ находится прямо у него под носом? Правильно! Подсунуть книгу с вырванным оглавлением!

– Судя по моему обездвиженному положению, не такая уж и бесполезная она была, – злилась Эжени. – Но ты не мог изучить все за ночь. Колись, в чем подвох?

– Ребят твоих попросил, – усмехнулся пастух. – А они – сговорчивые парни. Быстро согласились поэкспериментировать на всех вас.

– Ах ты, хитрый хайван! Немедленно освободи меня!

– Ты уверена, что хочешь этого? – растянулся в самодовольной улыбке Тагир.

Она была ошеломлена тем, что ее небольшая шутка в итоге аукнулась столь коварной местью.

– Если ты хоть что-нибудь сделаешь, обещаю, я тебе шею…

Но Тагир уже сделал. Он вплотную подошел к Эжени и поцеловал ее в губы, заставив прервать ругательства. Кончики их языков прикоснулись друг к другу. Глаза Эжени сначала расширились от еще большего удивления, а затем как-то странно расслабились – это было приятно. А затем Тагир нажал на ту самую болевую точку на шее, которая освободила Эжени от паралича. Чувство, что тело снова наливается силой, перебило растекшуюся сначала боль, и Эжени скрутила Тагира в захвате, крепко зажав его шею своей рукой.

– Я же обещала, что сверну тебе шею, придурок!

Кашель и кряхтение смешались с победоносным смехом. И хотя было больно, Тагиру все же нравилось, что он обставил эту самодовольную и стихийную девушку. Латика, все утро шествовавшая за пастухом, сейчас сидела в юрте и радостно хлопала происходящему. Когда воздуха уже не хватало, Тагир принялся оттягивать от своей шеи руку Эжени. И когда ему это удалось, он быстро вывернул ее так, что та оказалась в его объятиях. Их взгляды встретились. Молниеносная смена настроения в одном и нескрываемое чувство превосходства в другом. Тайное движение зрачков, за которыми была скрыта обоюдная симпатия, присутствовало у обоих. Но разумная составляющая била тревогу, и разрыв между взаимным магнитным притяжением наконец состоялся – Эжени вырвалась из рук Тагира и покинула юрту. Мужчина последовал ее примеру, но отправился прямиком к Алмазу, подмигнув Латике, которой все это, определенно, нравилось.

Первым делом в Тагира полетел сапог, за который все-таки сумел ухватиться Алмаз своей единственной подвижной рукой.

– Получить сапогом в голову от Алмаза – есть! – произнес Тагир, потерев лоб и поставив пальцем в воздухе воображаемую галочку.

– Я так понимаю, обучение окончено? Сдал последний экзамен? А нас-то зачем в это впутывать? – злился Алмаз.

– Что-то я не заметил, что вы мчались ко мне сломя голову, когда я валялся на полу. Сейчас будет больно!

Тагир надавил на ту же самую болевую точку на шее Тимура. Тот заорал.

– Это была часть тренировки! – вспорхнул с места Алмаз.

– Считай, что это тоже было частью тренировки. Я к Хану, а ты собирайся. Тимура вместе пойдем будить.

Когда Тагир завис над менее обозлившимся Ханом, он получил лишь скромный пинок и тут же изобразил еще одну галочку:

– Получить пендель от Хана – есть! Что, никто даже не порадуется освоению мной такого сложного мастерства, как освобождение от паралича?

– Я радуюсь, сынок. Пинаю, – Хан повторил незатейливое действие, – и радуюсь. Эжени уже сообщила, когда вы выдвигаетесь?

– Честно, я об этом ничего не слышал…

– Поговори с ней, улым. Только без своих выходок. Она же все-таки девушка. Хоть и сильная.

– Хорошо, – виновато оглядел Хана Тагир.

Над Тимуром нависли уже все трое – Хан, Алмаз и Тагир. Тот терпеливо лежал и двигал губами, хватая воздух и слушая, как Тагир распинался теперь перед ним. А вот Эжени все не появлялась. Более того, Латика исчезла вместе с ней.

Слезы все никак не желали останавливаться, несмотря на то, что мантия на груди уже промокла. Ей было обидно. Просто обидно. Обидно за то, как быстро погибали ее люди. Она считала себя негодным предводителем. Ну кто еще мог так бестолково распорядиться своими знаниями, чтобы затем оказаться в своей же ловушке? Только она. Отец бы такого никогда не допустил. Он бы кинул все свои силы на предотвращение смерти даже одного человека. А здесь цифра переваливала уже за десяток. И ожидать можно было еще столько же, если не удастся найти источник.

Сжимая в руках небольшой портрет мужчины, Эжени без стыда роняла кристаллы слез на пожелтевшее стекло. Назвать картину сильной работой художника было сложно – это были очертания лица человека, явно исполненные углем на белом полотне. Угол портрета обрамляла черная лента. Она еще раз посмотрела на изображение мужчины и вдруг вспомнила, какой ценой ей достался этот пост – пост управляющей станцией.

Она была разбита, раздавлена тем, что ее отца не стало. Но еще большим горем были ее убитые люди. Словно оставленные этим мужчиной на произвол судьбы, они не хотели больше биться за жизнь – так сильно он воздействовал на них своим авторитетом.

И, как это часто бывает, беда никогда не приходит одна. Прознав о смерти предводителя станции, группа каких-то отморозков с поверхности живо наметили Горки своей первоочередной целью. Они пришли словно из неоткуда, вооруженные ножами, палками и железяками. И отбирали все, что плохо лежало. Они забрали еду, нескольких женщин и детей, а у мужчин их станции не было даже явного желания сопротивляться обидчикам. Разорив Горки в два счета, они пообещали, что придут снова…

Первую битву Эжени проиграла. Растрепанная и избитая одним из грабителей, она в мыслях пообещала отцу, что больше этого не допустит. На первом собрании поселения было принято решение о закрытии всех выходов со станции, но этого было мало. Эжени хотела большего, поэтому перед тем как заблокировать станцию, она решила, что дождутся обидчиков во второй раз. И в этот раз они не позволят уйти им живыми…

Речь, произнесенная Эжени перед подготовкой ко второй встрече с грабителями, воодушевила жителей – они признали в ней нового предводителя…

Расслабленные своей предыдущей победой, отморозки вернулись на станцию уже через неделю. Разыграв перед ними небольшое представление, жители вынесли всю добытую пищу и продовольствие на центр станции. Предводитель шайки был настолько обескуражен своей победой, что начал пожирать неправедно добытую пищу прямо на станции. А остальные, недолго думая, присоединились к нему.

О ядовитом соке черной белены Эжени узнала из отцовских книг. Это растение еще до трагедии считалось ядовитым, но то, что сделала с ним новоявленная природа, переходило все дозволенные границы экзекуций.

Уже через минуту вандалы блевали кровью и своими внутренностями прямо на еду. Через две минуты жители станции схватили все, что под руку подвернулось, и кинулись на обидчиков, вкладывая в удары всю силу и злобу, не жалея никого.

Живым из грабителей не ушел никто. Их тела были демонстративно высажены у подхода к станции, чтобы другим, таким же, как они, больше и в голову не приходило соваться на Горки зо злыми умыслами.

Латика сложила голову на коленях новой подруги. Она чувствовала подергивания Эжени от периодических всхлипов и думала своим необычным разумом о том, как успокоить этого человека. Она пыталась тереться головой о ее живот или вскарабкаться по ней как можно выше, чтобы показать, что она не одна. Но самым действенным способом оказалось облизывание ладоней – Эжени засмеялась от того, что ей было щекотно.

– Давай, я тоже кое-что сделаю для тебя, – она взяла руки Латики в свои и поцеловала мизинчик на правой руке. Глаза девочки расширились от удивления, а ее маленький ротик приоткрылся. – Когда я была маленькой, так делала мой папа. Он брал меня за ручки и всегда целовал только мизинчик. Помню, тогда я говорила ему, что другим пальчикам будет обидно, что их не поцеловали, и тогда он прикасался губами ко всем остальным.

Малышка внимательно посмотрела на поцелованный мизинчик, а затем распустила ручки веером и выставила их перед Эжени, чтобы та продолжала. В тот момент Эжени разулыбалась, почувствовав себя невероятно счастливой, и поцеловала каждый из пальчиков Латики по два раза.

– Как же ты меня понимаешь! Наверное, мы с тобой одни такие – шибанутые и непонятные остальным.

– Шибанутых я видал и похуже. – Эжени обернулась и увидела Тагира, стоявшего позади. – А вот непонятных… В этом ты права – вы одни такие.

– Как ты нас нашел?

Эжени вытерла остатки слез со своих щек.

– Долго думать не пришлось. Только две такие необычные особы решат прятаться от всех в вестибюле. Тихо, спокойно и рычать никто не мешает…

– Ты это о чем?

– О слезах твоих. Прости, если обидел.

– Нет, дело не в тебе, а во мне. Отец бы не гордился мной, если бы узнал, что такое произошло…

– Да перестань ты! – Тагир присел рядом с Эжени недалеко от лестницы, заметив, как Латика снова уложила голову ей на колени и прикрыла глаза. – Мой отец вообще мною никогда не гордился! Мне кажется, даже захоти он, у него просто времени на это не было бы. Зато посмотри, сколько людей под тобой сейчас! И все внемлют твоим приказам. И если бы хоть кто-то из них сейчас не доверял твоим действиям, разве они находились бы тут?

– А вдруг у них нет выбора?

– Как говорит Хан, выбор есть всегда. Только второй вариант может оказаться неправильным… Эжени взглянула на Тагира и отблагодарила его за эти слова улыбкой.

– Как думаешь, у нас есть будущее?

Тагир быстро поднялся и оглядел сидящих Латику и Эжени. Он находился сейчас словно между двумя мирами. В одном было его непоколебимое прошлое, а в другом – сумбурное будущее, и даже неизвестно, связано ли оно с этой девушкой и девочкой или нет.

– Сейчас у меня есть только настоящее. И мне нужно спасти его…

Эжени немного расстроилась, услышав не совсем то, что хотела. Но к такому ответу она тоже была готова, к ответу, который бил точно в сердце.

– Тогда, это тебе поможет. Освоить ты успеешь только одну…

Эжени встала и протянула Тагиру вырванные из книги страницы. Тагир развернул листы. Заголовок на одном из них гласил: «Точки смерти»…