Елена поднялась с коробок. Показалось, она отшибла при падении всё, что только можно. Но теперь от нападавших их отделяла прочная дверь. Алексей задвинул засов изнутри.

– Мы в безопасности! – произнес он и засмеялся. Если бы Елена не знала его лучше, могла подумать, что с ним случилась истерика. Ничего смешного в этой фразе не было. Пока Алексей сам не пояснил. – Так когда-то твой дядя сказал, запирая гермодверь…

Дядя! Напоминать об этом не стоило… Елена даже забыла о боли. Неужели в хранилище не найдется ничего, кроме патронов? Лешка сидит на полу, автомат валяется в стороне… Она наклонилась за оружием, но без снаряженного магазина оно будет бесполезно. Патроны рассыпались по полу, нужно их собрать.

– Лен, ты как там?

– Ногу ушибла. – Она присела за ящиком, проклиная наступившую за дверью тишину. Щелчки патронов слишком хорошо слышны Алексею…

– Что ты там делаешь?

Ничего, и неполного магазина должно хватить… Елена выпрямилась и повернулась к двери. Алексей был уже совсем рядом, но остановился перед направленным на него автоматом.

– Отойди от меня!

Он послушно отступил назад. Елена указала стволом в угол, где стояли только цинки и не с чем было бы нападать на нее.

– Что случилось? – Впрочем, он уже догадывался. Всё встало на свои места, теперь понятно, почему Елена не впустила его вечером, когда он просил. Странно, что она хоть какое-то время выдержала, чтобы не бросить ему в лицо свое обвинение.

– Я бы никому не поверила! Никому! Если бы услышала про тебя такое… Но я верю тебе, твоим словам! Там. Тогда… Про Никитина. Как можно? Хочу тебя спросить: неужели заседание в Совете того стоило?!

– Наверное, нет… – Алексей отвернулся. – Но сожалею об этом я только сейчас.

«Это правда! Он подтвердил это сам… Почему? Лешка же никогда ни в чем не признается!»

– Но зачем? – глаза снова наполнились слезами, она вспомнила, как этот… Этот подонок еще и утешал ее после дядиной смерти. Фу, даже вспомнить отвратительно! Он наверняка уже давно всё спланировал, и в то же время с ней… Как он мог? Выбрал момент, когда дядя остался совершенно беззащитным, без телохранителя. И подозрительный отказ оружия у аккуратного Володи Степанцева… Неужели? – А Володя… Тоже ты подстроил?

– Тоже я, Лена. И чтобы у тебя окончательно не осталось иллюзий – еще и Мухина. Он помешал бы мне.

– Ты монстр!

– Да. Почему бы мне им не быть? Денис же оказался предателем. Привел сюда этот диверсионный отряд. Где он их только находит-то? Несчастье на нашу голову… Только открыть они не смогут, тут задвижка есть. Взрывать, надеюсь, у них нечем.

– Не уходи от вопроса! – Елена с трудом сдерживалась, чтобы не пристрелить Алексея прямо сейчас.

– Я и не ухожу. Ты сама всё знаешь. Дальше-то что?

Над обгоревшим трупом Талибана выл его друг Калина, остальные молча смотрели на запертую дверь хранилища. Операция «бункер» закончилась ничем. Первым пришел в себя Морозов.

– Стас, что делать дальше?

– Что ты его спрашиваешь?! – истерично крикнул Калина. – Это он Юрка подставил! Не прикрыл! Я его еще и слушаться должен?!

– Должен, Семен, должен. И будешь, – Станислав собрал в мешок подобранные с пола автоматы охранников и патроны, которые у них нашлись. – Маловато, конечно… Но лучше, чем ничего. Еще поищите.

Денис не сдвинулся с места. Ему было не до боеприпасов, пропади они пропадом! Остальные разошлись по пустому этажу.

– Стас…

– Что еще?

– Наверху у входа оружейная комната, кажется, я забыл сказать… Неужели из-за патронов и огнестрела нужно было… – он указал на пару автоматов и мертвое тело неподалеку.

– Не спрашивай меня! Я сомневался, Дэн, и тоже задавал себе этот вопрос! Но вот это… – он встряхнул мешок с патронами. – Это тоже жизни человеческие, наша защита. Наша, понимаешь?! Этого нигде не купить, не обменять. Только отобрать у кого-то. Чужое – за свое.

– Не совсем понял…

– Это хорошо. Потому что, когда ты это поймешь, жить страшно будет. Поверь, я знаю, о чем говорю.

Морозов вынырнул из дыма не один, тащил за шиворот местного жителя.

– Во, смотрите! С ключом ходит – Привратник! Дэн, погляди. Узнал?

Станислав дождался робкого кивка Дениса и встряхнул пленника.

– Открывай!

– Невозможно, – шептал Никитин. – Они заперлись изнутри!

– Ты ж не пробовал, откуда знаешь?

– Ну, если вы настаиваете…

Он нажимал кнопки на кодовом замке, но безрезультатно. В хранилище сидел такой же Привратник, прекрасно осведомленный о задвижке, собственная жизнь и Елена ему явно были дороже всего того, что находилось снаружи. И менее всего он собирался впускать внутрь Никитина.

– Да врежь ты ему! – Калина пнул пленника по ребрам, но тот только съежился, прячась за спину Станислава.

– Зачем? Какой смысл? От этого дверь не откроется. Отходим. – Эти слова предназначались остальным. – На верхнем уровне оружейная комната около выхода… Возьмите этого с собой, пусть всё покажет и откроет. Если откажется – сами знаете, что делать. Что, Привратник, должна быть от тебя польза какая-нибудь? И пойдем через парадный выход.

– Стас, а Юрок?

– Оставим тут. Иначе незаметно не уйти. А сейчас – наверх, они, наверное, уже поняли, что нас всего четверо… – Калина опустил голову, злость еще кипела, но ему, в отличие от Талибана, было что терять. И он кивнул, признавая Станислава старшим. – Я задержусь пока. Денис, ты с нами?

– Нет. Я не могу уйти.

– Зря. Никто не видел, чтобы ты в кого-то стрелял, но в первый момент… Опасно, Денис.

– Она здесь. – И сталкер положил руку на металлическую дверь, за которой скрылась Елена. – Я останусь…

– Тогда брось оружие и ложись на пол. Может, сразу не убьют.

Дениса больше интересовало не происходящее с ним, а что творится сейчас внутри хранилища. Станислав протянул ему руку, он машинально пожал ее. Снизу раздались выстрелы, но Стас лишь на миг мелькнул в лестничном пролете и пропал наверху в сизой дымке.

Лена обо всем узнала, оставалось только подтвердить. Монстр! Это она монстров не видела. Алексей не сомневался, что сейчас ему ничто не угрожает. Но он, привыкший всё просчитывать на несколько ходов вперед, понимал то, что до Елены еще не дошло: если не она сейчас убьет его, – попасть еще надо дрожащей рукой, – то погибнет сама. Как ненужный свидетель. Слишком много знает. Вот только что будет после?

Он уже достиг всего, к чему стремился. Влез в этот гадючник – в Совет. И почти сразу же понял, что дальше будет только медленное превращение в застывший монумент, в недосягаемого для простых смертных властителя. Скучно, черт возьми! Он будто принял эстафету одиночества от Нестерова… И впереди точно такие же, как у старика, однообразные дни и ночи. Которые не с кем разделить. Лена никогда с ним не будет, он это осознал окончательно в тот момент, когда увидел в дыму Пищухина… Есть на свете такая штука – сердце, которому не прикажешь. А теперь и собственное почему-то начало подавать признаки жизни. Свинство с его стороны. Как не вовремя! Уж чего проще: взять автомат за ствол, дернуть на себя, и ей не удержать… Вот оно, спасение. Только вот… Зачем? Тогда уж точно его ждут впереди долгие годы тоски по этой девчонке. Привратник… И он вспомнил пустой взгляд Бориса Владленовича, который оживал немного лишь в присутствии Лены.

Алексей опустил руки. Стратегия здесь оказалась бессильна, пусть задача и решена. Но результат ему совсем не нравился. Никогда и не помышлял, что жизнь поставит перед таким выбором! Он или она? Хотелось жить. Но та жизнь, которая вдруг пронеслась перед внутренним взором, была страшнее смерти. Умереть-то можно быстро, а жить наполовину, когда будут исполнены все желания, кроме одного…

Разум лихорадочно искал выход и не находил, выбор был слишком тяжел для столь эгоистичной натуры. «Лена… Что же натворила?!» У них есть время, еще можно попытаться убедить ее никому не болтать о своих догадках. И самого себя уговорить, что все его вдруг вспыхнувшие эмоции – чушь и блажь. Может, подействует… Тогда выход из положения будет найден, он отошлет ее в Москву с этим Денисом, выполняя волю умершего… убитого им Бориса Владленовича. А сам останется здесь. Без тревожащих его чувств, без искушений. Как покойник в могиле. Так зачем же растягивать удовольствие?! Не лучше ли прямо сейчас… Без Елены он мог бы натворить таких дел! Подтолкнуть бункер к войне, найти этих наглецов, которые посмели сюда сунуться, и окончательно истребить их гнездо. Да мало ли что еще… Но теперь этого почему-то было мало! Жизнь кажется неполной, чего-то в ней уже не хватает. Зачем нужны великие дела, если не с кем разделить плоды?

– Что дальше, Лен? Ты уж реши что-нибудь. Не будешь же ты убивать меня на глазах у всех, – улыбнулся по привычке, но одними лишь губами. – Если стесняешься, я тоже отвернусь.

Алексей сам обучал девушку стрелять по бумажной мишени и сейчас в ее меткости не сомневался. Но Елене раньше никогда не приходилось стрелять по людям, даже направлять на них оружие было строго-настрого запрещено правилами безопасности. Недавняя перестрелка наугад в дыму не в счет. И теперь, глядя на ее болезненно искаженное лицо, он чувствовал, как ломается внутри нее что-то, как она преодолевает барьер. И тогда Привратник сделал единственно возможное, чтобы обезопасить себя хоть на время: стянул футболку, оставшись в одних потрепанных джинсах. Выстрелить в человека, когда он абсолютно беззащитен, когда видишь каждый его вдох и биение сердца – это тяжело даже закаленному бойцу. Что уж говорить о девушке, это невозможно! Нажмешь спусковой крючок и тут же увидишь кровоточащую дыру в живом теле, никакой одеждой не прикрытом! Жуть-то какая… Он прислонился к ящикам позади, уверенный, что выиграл для себя несколько минут. Следовало потратить их с пользой.

Почему Лёшка всегда так красив?! Всегда. Впечатления физической мощи он не производил, но Елена знала, какая сила скрыта в нем и насколько Алексей опасен, даже если безоружен. Длинные пальцы нервно ощупывали край упаковочного ящика. Хороший ход! Стрелять, зная, что в ту же секунду увидишь развороченное тело, а не дырку на одежде, безумно тяжело! Тогда… Она отступила на шаг и положила автомат. В глазах Алексея появилась надежда, но Елена уже держала в руках черный шарик гранаты. Он одобрительно кивнул:

– Молодец, наконец-то игра стала интересной.

– Да, я не могу выстрелить в тебя. Но убить нас обоих будет проще. Ты хотел поговорить? Я тоже. Ты расскажешь мне всё. Мне нужно знать про дядю, почему ты убил его? Чем тебе мешал больной старик?

– Не кричи, Лен, еще успеешь. Зачем тебе это «всё»? Думаешь, что я облегчу совесть раскаянием? Ничуть, да и совести у меня нет, ты же знаешь. Крепче гранату держи, рассказывать долго придется…

– Как тебя земля носит?! Я не представляла, что в бункере может существовать такой заговор!

– Не беспокойся, я тут единственный… Единственный, кто на что-то решился в борьбе за власть. Иначе твой дядя погиб бы намного раньше. Вот скажи, что бы мне помешало тогда в трубе тебя не спасать от кошака? Всего лишь опоздать на секунду? И твоя смерть уложила бы дядюшку в гроб куда надежнее и чище, чем пуля наемника. Но тогда не было бы тебя…

– А ты хочешь всё сразу захапать?!

– Хочу. И не боюсь об этом говорить. Хочу и власть, и тебя, Ленка, по отдельности вы не так интересны.

– А если выбирать придется?

– Да пришлось вот… Ты ж мне выбора не оставила. Или оставила?

На его лице не читалось просьбы о спасении. Он ждал, когда она даст ему ответ. Значит, от нее все-таки что-то зависит?

– Лёш, да разве можно в таких делах планы строить? Человека убивать, или чтобы тебя любили?

– Всё можно запланировать. Кроме дураков…

Силы оставили Дениса, он не мог пошевелиться. Оставалось только смотреть, как дым постепенно уходит в вентиляцию и несколько оставшихся лампочек освещают картину побоища. Откуда-то доносился стон раненого, но Денис не мог подняться и помочь ему. Воняло горелым от лежавшего неподалеку Талибана. Сколько человек погибло? Он пытался считать тела, но все время сбивался, не мог сосредоточиться. В конце концов понял, что больше не может смотреть туда, и повернул голову к двери. Прямо над ним был кодовый замок оружейного хранилища. Не открыть. Там Елена. И она не одна. Запертая с убийцей! Но Алексей защищал ее в бою, может быть, не решится причинить ей боль?

Думать об этом не хотелось, но не думать Денис не мог. Слишком долго эта мысль жила в нем, укоренилась, он был уверен, что опоздал… И девушка теперь принадлежит Алексею. А ему снова не достается ничего. «Кроме бесценного опыта», – горько усмехнулся он про себя, вспоминая слова Станислава. Только одно можно обрести, когда, кажется, всё потеряно. И опыт этот ничему его не научил. Значит, он стремится не к тому… Жизнь ставит на пути барьеры, захлопывает двери перед носом, а он все стучится и пытается найти желаемое. Нельзя сдаваться. Никто не любит отчаявшихся неудачников.

Но сейчас у него совсем нет сил. И нет оправданий. Он же не знал, чем это может закончиться! И опять принес беду в бункер. Нет прощения. Денис решил, что это правильно, он сам себе никогда не простит собственной глупости. И опять считал тела на полу. Один, два, три… Нет, это Юрок. Три, четыре…

Стонал раненый боец, гулкое эхо сделало человеческий голос жутким, потусторонним. С нижнего уровня доносился шум. Лестница скрипнула, сверху спускался, пошатываясь, охранник. Увидев Дениса, замер настороженно: чужак. Денис тоже смотрел на него, потом покачал головой:

– Все ушли. Всё закончилось.

Он едва смог произнести эти слова и прислонился к холодной двери, это немного успокоило боль. «Почему Елена не выходит оттуда? Ведь они должны слышать, что бой окончен. Наверное, изнутри нельзя открыть дверь, только снаружи. Кто сделает это?» Ему показалось, что слышны голоса, крики на повышенных тонах. А еще металлический скрежет, словно чем-то царапнули по двери. Задвижка? Денис вдруг отчетливо услышал голос Елены. Она вскрикнула и… «Взорву тут всё… Не подходи!» Что же там происходит?

Он думал, что в его жизни никогда не было тепла. Неправда. Но при любом исходе, жить Лене или умереть, этого больше не будет. Не будет доверчивой девчонки, которую нужно опекать и защищать и которая взамен подарит сияющий взгляд своему герою. Одно его слово, и высохнут слезинки, забудется обида. Это и была настоящая власть. Что бы он ни сделал теперь для блага всего бункера, не ощутит ответа. Будут фальшивые улыбки, за которыми скрыто глухое недовольство – зажрались! – будут опасения, что найдется кто-то, подобный ему, который не станет ждать и честно бороться за место в Совете. Всю оставшуюся жизнь оглядываться… Закрываться от людей, потому что ни один из них не вызывает доверия. Вечно запертый в четырех стенах наедине со своими страхами: утратить, потерять, умереть… Алексей это уже просчитал и знал, что редко ошибается. Красивая перспектива. Зато открываются ничем и никем не ограниченные просторы для деятельности. На его век хватит. Тогда какого ж хрена?! Что еще он хочет от жизни? Всё в его руках! Убей и освободи дорогу. Куда?! Нет, в этом случае лучше недолго сожалеть о несделанном, чем мучиться всю оставшуюся жизнь от того, что сотворил… Умереть один раз, только ему самому, а не сделать это дважды.

– Лен, открой задвижку. Иначе никто снаружи сюда не войдет. Ты же не собираешься оставаться тут со мной вечно? Жаль. Я был бы не против.

Она подошла к двери, не сводя с него глаз, ожидая нападения. Осторожно отодвинула засов. Алексей облегченно вздохнул. Когда-нибудь эти разборки снаружи закончатся и их выпустят наружу. Ведь еще немного, и жажда жизни любой ценой может возобладать над проснувшимися чувствами. Инстинкт сильнее глупого самопожертвования. Или нет? Уже наступила тишина, значит, совсем скоро… Теория будет проверена на практике. Сидеть было неудобно, он только сейчас ощутил, что исцарапал спину об углы ящиков, и начал подниматься с пола. Елена взвизгнула испуганно:

– Не шевелись! Или я сейчас взорву тут всё! Не подходи! Лёшка, честное слово, это не шутка.

Послышался какой-то звук снаружи, но она уже отступила в глубину хранилища.

Алексей облизнул губы:

– Лен, хочешь послушать про настоящего монстра? Дядя твой, Борис Владленович, столько народу угробил, что и подумать страшно. Сколько всего? Да там больше недели трупы выносили! Только от гермоворот. А второй бункер, в котором все умерли от чего-то? Я подсчитал, с максимальным заполнением мы бы не выжили, конечно, но на тысячу человек вполне хватало запасов. – Алексею было все равно, что говорить. Что угодно, только не молчать! Отвлечь самого себя от размышлений, они слишком противоречивы. А он сейчас не в состоянии принять правильное решение. – Ты была маленькой, не помнишь… Когда стала что-то понимать, перед твоим дядей все лишний раз вдохнуть боялись, уже был наведен жесткий порядок, и недовольных не осталось. В какой-то мере люди были даже довольны жизнью. Потому что сравнить не с чем и выбора нет. Совет сам себя сделал незаменимым. Но это уже политика, тебе скучно…

Елена долго не могла поверить, что дядя совершил такое сознательно! Нет, наверное, он не отдавал себе отчета в своих действиях! Нельзя в здравом уме сделать то, что он сделал. Так или иначе, бункер жил до сих пор. Нет ему оправдания… Но такой смерти он тоже не заслужил! Это просто отвлекающий маневр, Лёшка мастер на такие штучки. Не поддаваться!

– Тебя это не оправдает! Ты такой же, точно такой! Иначе даже не думал бы о Совете. Жил бы, как все… Как люди. У тебя и так было почти всё, ты добился этого сам. Честно. А ты убивал… Сколько?

– Что ж, начать отсчет стоит с войны нашей победоносной десять лет назад… Одиннадцать человек. Мало? Возможно, больше, но не люблю приблизительности. Считал только точные попадания.

– Ты так хорошо знаешь про других, только себя самого почему-то не осуждаешь. Как будто это в порядке вещей – решать проблемы таким способом!

– Я же сказал: это политика. С тобой всё было не так… А ведь сначала я тебя терпеть не мог! Потом понял, что всё не так плохо. Благодаря тебе я мог учиться спокойно, без суеты. Всех гнали на работу и в школу, а я читал. Тогда книги еще не запретили. Так и сидел часами: в одной руке книга, а другой кроватку твою качаю. – Алексей вспомнил то давнее время и улыбнулся. – Ты только на моих руках спокойно сидела и дядю еще признавала. Никому тебя больше оставить нельзя было – сразу в крик! Твой дядя, тот еще педагог Макаренко, решил меня воспитывать, чтоб я стал терпимее к людям. Он не научил любить людей, но дал мне тебя. Я больше не оставался один. Борис Владленович снова прав оказался, видел идеальную модель отношений, как в своей семье: старший брат должен заботиться о младшей сестре. Только разница у нас с тобой побольше. Девочке Леночке было десять лет, когда ее забрали у меня. Привратник посчитал, что теперь сам управится. Я был, наверное, ровесником твоего этого… – Он махнул рукой в сторону двери. – И мне было тесно в этих стенах, как ему. Я освободился от работы няньки, хотел открывать новые земли, посмотреть, что творится вокруг! Но быстро понял, что никогда и никуда не денусь из этих стен… Мое место здесь. И я могу стать хозяином этого «здесь», мне не нужны завоевания территорий. Ходить-то далеко не надо! И мое будущее не связано с боевыми действиями, потому что знания и навыки дадут мне намного больше. Тогда уже окружающее бункер пространство потеряло свое очарование. Я получал удовольствие от выхода наружу, только когда ты меня просила, с тобой. Ну, и форму надо было поддерживать, девушки ведь любят сильных и красивых, а не тех, которые тяжелее карандаша ничего в руках не держали.

– Ты не прав!

– Да прав я… Просто мы о разных чувствах сейчас с тобой говорим.

– Ты только такое и знаешь! – Елена вздрогнула, вспомнив их единственное неудачное свидание у запасного выхода.

– Ну, а там у нас прямо монах целомудренный остался! Ни на что подобное не претендующий. – Он снова указал на дверь. – Не спорю, может, когда чувства есть, оно и приятнее. Я не пробовал, судить не берусь. Скажу сейчас ужасную вещь: меня почти не тянет к тебе. Так… Неплохо было, но от восторга не обмирал. Избалован уже, неопытные девочки не привлекают. Что-то особенное я чувствую, когда ты просто находишься рядом. Чувствую в себе самом.

– Эгоист! – одним словом подвела итог Елена. – Ты весь мир видишь только через себя!

– Да, наверное. Сам не разобрался. Вот ты меня всегда называла «мой Лёша». А когда я предъявил и свои права, оказалось, что «моей Лены» в природе не существует, я не мог так сказать о тебе. Но я так думаю. И делиться ни с кем не хочу.

Алексей замолчал. Всё как-то потеряло смысл, словно ее отвращение передалось и ему. Во всяком случае, полное удовлетворение результатом померкло. Лена… Зачем он жалеет ее? Теперь уже никогда не станет по-прежнему, обстоятельства изменились, даже если она согласится не кричать на каждом углу: убийца! Привратник сохранит себе жизнь, но точка невозврата уже давно пройдена, а он даже и не заметил. Его напрасные просьбы о молчании же просто убаюкивают инстинкт самосохранения… Бесплодные попытки помогают подавить его, обещают жизнь, долгую жизнь, реализацию самых безумных идей, когда придет его время в Совете… Нужно поверить в это, поверить изо всех сил! Что он сможет прожить и без Лены, что ей быстро найдется замена, более опытная и непугливая девушка, которая никогда не покинет будущего Главного Привратника. А ведь он станет им, непременно станет. Поверить! Уничтожить в себе любую мысль о том, что выхода нет… Потому что в голове уже рисовалась стратегия: одним ударом отключить Елену, найти здесь то, что заглушит выстрел автомата… В почти герметично закрытом помещении и без того не исчезает пороховая вонь. Убить ее. Не забыть про гильзу. Надо учесть и положение тела в момент выстрела, создать иллюзию, что стреляли еще нападавшие в коридоре. Черт, кровь свернуться не успеет! Тело придется держать в руках, мизансцена будет правильной, да и труднее определить время смерти по температуре, если что. Ничего, об этом он еще подумает, переиграет события во времени, ведь девушка могла не сразу умереть. Тогда и на нем самом должно быть много крови… Насколько быстро образуются гематомы? Будет ли заметен единственный удар по ее лицу?

Как можно проделать всё это?! И как сдержать себя?

Ее голос! Что же там происходит?

– Лена!

Но больше ничего Денис не услышал.

– Лена!

Ответа не последовало. Они его не слышат! Объяснение нашлось только одно: Елена уже поняла, кто на самом деле виновен в гибели Главного Привратника. Она почему-то сама это знает. И что теперь? Всё произошедшее показалось ему незначительной ерундой. Взрыв внутри хранилища уничтожит всё живое! Нельзя уцелеть. К тому же она сама этого почему-то хочет! «Что же сделал Алексей? И что он еще сделает? Они не выйдут оттуда. Или… – Дениса бросило в жар: – Елена не выйдет. Алексей не оставит свидетелей. И ничего нельзя будет доказать!» Дениса не послушают, он сам сообщник убийцы? Неважно! Опасно оставлять их там!

Он бросился к лестнице:

– Помогите! Кто-нибудь, откройте дверь! Кто знает код?

Нижний уровень не отозвался, наступила тишина. Там прислушивались и молчали. Но хоть прислушались, не выстрелили сразу в ответ.

– Кто-нибудь!

Он вернулся назад, к хранилищу. Изнутри доносились едва слышные голоса. Наверное, те двое внутри говорили громко, потому что слабый звук не пробился бы через плотно пригнанную дверь. Пока они звучат, люди там живы. Но не разобрать ни слова.

– Не жди, что буду умолять о прощении.

– И бесполезно!

– Нецелесообразно, – поправил Алексей. – Зачем воздух зря сотрясать? Если бы ты мне уступила тогда… Ты ведь помнишь. И Борис Владленович был бы жив, и мы с тобой…

– Лёш, не могло быть никаких нас с тобой, неужели ты не понял? И не смей обвинять меня. Убийца! Так всё повернул, как будто это я в дядю выстрелила!

Силы уходили, с ним бессмысленно бороться его же оружием. Никогда ей не одолеть Лёшку на поле логики! Только вот ожидание в полной тишине было страшнее. Елена чувствовала себя защищенной с гранатой в руке, но почему-то казалось, что ничего это не изменило бы, Алексей ей не желал зла. Иначе не тащил бы сюда и не сидел сейчас смиренной овцой в двух шагах. Просто они никогда не существовали раздельно. Елена этого не помнила. Лёшка жил когда-то без нее… А она – нет. Неправда, что «нас с тобой не было», только вот он был совсем другим. Кем он мог бы стать для нее теперь? Даже слез сожаления нет, какой-то вакуум внутри образовался. Денис – предатель, Алексей – убийца. Она осталась совсем одна…

Зачем ей знать? Пусть лучше не рассказывает, не вспоминает лишний раз о смерти дяди. Ей все равно никогда не понять этих игр! Можно ли так четко разделить убийство ради карьеры и сильную привязанность к девушке? Жить одновременно в двух мирах, в одном убивая хладнокровно и безжалостно, а в другом – так трепетно заботиться о ней? И Лёшка ведь не грехи замаливал, был совершенно искренним, поступал, как чувствовал. Если он вообще умеет чувствовать что-то. Если бы мог, не произошло бы всего этого. Никогда!

– И ты выбрала любовь… – Алексей тоже не мог молчать. – Не ко мне. К нему. Что он дал тебе? Очередную глупость совершил. Любовь ваша приносит одно разрушение. Ты пересчитала скелеты в моем шкафу, теперь давай начнем сначала. Один человек сейчас погиб прямо у нас на глазах. Думаю, и охрана наверху тоже. А все из-за того, что кто-то хочет добиться своего любой ценой. Ладно, пусть так… Буду сегодня благородным до конца: он наверняка опять не знает, что творит. Такую бы энергию, да в мирных целях. Прости его, Лен. Хоть когда-нибудь.

– Зачем тебе это? Ты же ненавидишь его!

– Ну, ненависти моей он не заслужил. Убить бы – да, убил, но дверь бронированная мешает. А на кого я тебя оставлю? На Совет Привратников – этот рассадник старой плесени?!

– Заботливый какой! – задохнулась от возмущения Елена. – Ты бы лучше раньше про меня подумал!

– Все мысли только об этом, – улыбнулся Алексей. Внешне хладнокровие не покидало его, шкура бесстрастного наблюдателя приросла намертво. – И последняя тоже будет о тебе.

Последняя ли? Алексей не верил, что всё закончилось. Не может жизнь, тщательно спланированная и к тому же только начавшая раскрываться ему навстречу, так вот в один момент оборваться! Не прямо сейчас, но очень скоро. Выход есть… Сжать пальцы поверх этой руки с гранатой, смять в кулаке… Один удар по лицу девушки, короткий, без замаха даже – и уложить бесчувственное тело на пол. Это даст ему время подумать спокойно, чтобы над головой не висел дамоклов меч Ленкиного праведного гнева. Но даже если она замолчит и не будет сверкать глазами, угрожая ему и обвиняя, что Алексей сможет сделать? Будет сидеть бездумно около нее, не находя в себе достаточной решительности довести дело до конца. Беспомощная Лена пробудит дремлющие чувства еще больше. Черт! Не ожидал, что настолько потерян контроль над собой. Ведь подобного категорического «не могу» организм и в постели не выдавал до сих пор ни разу.

Как хочется жить, как же хочется! Еще хоть немного, еще несколько лет, прежде чем жизнь начнет катиться к упадку. Получить то, чего не добрал, чего еще не пробовал! Чего? Совет успел осточертеть до тошноты, Елена потеряна окончательно, остальное наскучило, а Дениса отсюда не достать. Он взял всё, что было возможно. Неужели?! Совсем недолго пользовался, а уже так разочарован… Елена умолкла, следила за тем, как меняется его лицо: читает, как с листа. Хорошо, пусть прочтет на нем то, что Алексей не решается произнести сам…

– Кажется, ты все-таки сожалеешь. Но это тебе не поможет.

– Лен, ты много хочешь от меня! Я уже забыл… Просто выбросил из памяти Бориса Владленовича! И можешь злиться, сколько угодно. Я не ты, я другой, не хочу помнить то, что отработано и из чего уже сделаны выводы. А вот про тебя не забываю… Кто я, монстр или все-таки твой друг? Как умею, Лен. Другим не стану…

Чудовищно, но он сказал правду. Облеченная в слова, она выглядела еще отвратительнее, чем действия.

– Для тебя я всегда оставался человеком. Жаль, что на пути стоял именно твой дядя. Был бы Никитин, может, ты б еще аплодировала и восхищалась изяществом замысла! Подумай, не в этом ли дело? Но уж имеем то, что имеем. Ты не простишь… Ты можешь только промолчать или нет.

– Ты уже забыл про Сережу Мухина? И про Володю.

– Забыл! Буду я всю мелочь помнить… Шучу, Лен. Но забыл – это так. Я жалел, что хороших людей пришлось убрать. Не мусор ведь выбрасывал…

– А мне кажется, именно так ты и думаешь.

– Нет. Каждый из нас может умереть. И я мог. Сегодня, сейчас, спасая тебя. Только вот они не ждали смерти. Но это не мои проблемы.

– Леш, а ты вообще живой?! Как будто уже и нет тебя…

– Так и есть, наверное. Ладно, ты не о том. У нас два варианта. Даже три. Первый: ты с этой гранатой все-таки доиграешься… Это, кстати, еще не худшее. Второй: ты промолчишь и очень скоро больше не увидишь ни меня, ни этого бункера. Будешь жить долго и счастливо со своим Денисом в Москве. И остается тот, к которому ты стремишься: всем рассказать правду. Подумай, нужно ли им это? Уверена, что никто до сих пор не догадался? Но почему-то все молчат. Я ведь не профессионал, следов оставил немало. Просто доказать очень трудно, да и не нужно никому. Все, слышишь, Лен, все перешагнули через покойника и дальше пошли. Интересует этот вопрос только нас с тобой.

– И как мне жить, если тебе всё это сойдет с рук?! Знать это и жить?

– Тогда сделай, как тебе удобно. Но при этом помни: я действовал точно так же.

Он соврал, Лена притягивала, как магнит. Почему сейчас? Потому что ему всегда хочется недостижимого? А то, что само идет в руки, нежеланно и не ценится?

– Лен, не дергайся! Тихо. Я только майку надену обратно… Скоро люди придут, а у нас тут обстановка интимная.

– Боишься? Что выдерну чеку?

– Боюсь. Потому что нас тогда по стенам размажет обоих тонким слоем, и тот поганец мне этого вовек не простит.

– Его зовут Денис! И я…

– Ну? – Алексей убрал руки за спину, чтобы не поддаться искушению обезоружить девушку. Он видел перед собой только ее тонкие пальцы, каждую напряженную от усилий жилку, смотрел на них, не отрываясь. Желание выжить любой ценой еще не вышло из-под контроля, но было близко к этому! Разум ли контролировал его? Или что-то другое?

– Что – ну?! Я люблю его!

– А что любовь? Так, набор гормонов, которые организм вырабатывает… Если подумать, то это обычная химия. Только искусственно ее, к сожалению, не создать. А я бы хотел. Да, Лен? Куда приятнее, когда человек нравится?

– Только нравится?

Она присела у противоположной стены, потому что стоять перед ним было как-то… Как на допросе. Она устала от его присутствия, устала сжимать пальцы вокруг этой гранаты. Зачем она вообще взяла ее? Лёшка никогда не причинил бы ей вреда. Он сволочь, убийца… Она задумалась, какими бы еще словами его назвать. Как же хотелось отомстить ему вначале! Собственными руками! Такая была возможность! Но теперь, кроме усталости и безразличия к нему, девушка ничего не чувствовала. Как он посмел так вывернуть всё наизнанку?! Представить Дениса в нелепом виде, а сам при этом… Гад, настоящий гад. Врет он, любовь – это совсем не глупость. И не химия.

Что она сказала сейчас? Любовь… А что Денис? Туман в голове, мечты. Полчаса общения, полгода ожидания. Неужели она сама выдумала себе это чувство?! Нет, не сама, просто Динька такой… что невозможно не ответить. Теперь нужно знакомиться с ним заново. Потому что она совершенно не помнит, что ощущала раньше, – последние события выжгли всё внутри, и теперь не остается сил ни любить, ни ненавидеть.

Фамильный «нестеровский» взгляд как-то потух, будто девушке уже все равно, чем закончится конфликт. Алексей просто кожей чувствовал перемену ее настроения, инстинкт снова подавал голос: «Действуй!» Но он еще пробовал решить дело словами. В последний раз.

– Лен, а может, ты все же промолчишь, когда мы выйдем отсюда? Ничего уже не поделаешь…

Опять! Девушка вскочила с ящика, но на этот раз он не стоял неподвижно, демонстрируя свою безобидность, а сделал движение навстречу. Она взмахнула рукой, защищаясь, и железный шарик, ударившись о дверь, отскочил и покатился прямо ей под ноги… Алексей в ту же секунду оказался рядом, но Елена уже успела нащупать нагретую от ее руки гранату под ящиком.

Привратник подумал, что хотел бы напоследок оказаться к ней поближе, но не таким способом: ловя улетевшие боеприпасы в углу арсенала, возиться около цинков и коробок. Почти как раньше, когда это была просто игра с маленькой девочкой…